Несколько часов сна без каких-либо сновидений сделали своё дело — проснувшись от удара в колокол, сообщающего об обеде, Мэй медленно села и потёрла лицо. Чувствовала она себя намного лучше, чем утром: в голове прояснилось, глаза больше не закрывались, ничего не раздражало — то, что ей было нужно, чтобы продолжить работу и сделать её хорошо. Оставалось надеяться, что вечером она захочет спать достаточно сильно, чтобы уснуть без каких-либо проблем.
И что кошмары её не побеспокоят.
Склянка всё ещё лежала в ящике стола — наполовину пустая, но Мэй хотела пользоваться снотворным как можно реже, в идеале — отказаться насовсем. У неё хватит сил,
должно хватить, чтобы сделать это… Иначе быть беде.
Мэй привела себя в порядок и собралась, после чего отправилась в столовую. Увы, обедала она одна, потому что пришла поздно — к тому моменту Жан, Саша и Конни, если он вернулся из Троста, уже успели поесть и разбрелись по своим делам, которых накануне экспедиции было выше крыши у всех.
Есть в одиночестве было непривычно — Мэй не оставалось ничего, кроме как сверлить взглядом трещины на столе и позволить мыслям захлестнуть себя. К счастью, в этот день на ум не шло ничего плохого. Мэй думала обо всём и ни о чём сразу, но активнее всего в голову лезли воспоминания о ночи в архиве. От одной мысли о том, как Леви смотрел на неё, по спине бежали мурашки, а внутри разливалось приятное тепло. А его слова…
“Потому что ты красивая”.
…Мэй и не догадывалась, как сильно ей нужно было услышать их. Хотелось по привычке отмахнуться от этой мысли — и она непременно бы сделала так, если бы это сказал кто-нибудь другой. Но это сказал Леви — честно, искренне, со всей серьёзностью, и у неё не было оснований ему не верить. Раз уж в его глазах она красивая, может быть, ей пора перестать думать о себе иначе и так стесняться своего шрама? Леви было плевать, он его не замечал, как, впрочем, не замечали и остальные — никто из её окружения никак не комментировал то, что сама Мэй называла клеймом.
Да. К чёрту это всё.
Чужаки, несомненно, будут пялиться, однако их мнение не имеет никакого значения. Шрам останется с ней навсегда, но его наличие или отсутствие никак не изменит её личность и то, кем она является. Мэй усмехнулась в ответ на свои мысли и почувствовала странное облегчение, будто ей стало легче дышать — впервые за долгое время.
Закончив обедать густой солянкой и горячим чаем, она отправилась в архив, чтобы проведать Маркуса и Ивонн. Там в самом разгаре была уборка — выглядело помещение намного лучше, чем утром: мусора и бумаг на полу не осталось, бесконечные коробки исчезли, папки на полках нескольких шкафов стояли ровнее. Оставалось самое сложное — пыль, борьба с которой всегда была бесконечной. Сколько ни убирайся, а через какое-то время она всё равно сядет обратно…
Услышав шаги, из-под стойки с тряпкой в руках выглянула Ивонн — её волосы, всегда собранные в аккуратный высокий хвост, теперь забавно растрепались и спадали ей на лицо.
— Офицер, — поздоровалась она, выпрямившись.
На другом конце архива тут же послышался грохот и невнятные ругательства. Кажется, Маркус что-то уронил или ударился — второй вариант казался более вероятным. Ивонн устало выдохнула и оглянулась на шум, Мэй вопросительно выгнула бровь, но задать вопрос не успела.
— Здравствуйте! — из-за стеллажа вышел Маркус, потирающий локоть.
Ясно. Она оказалась права.
— Как у вас тут дела? — спросила Мэй, изо всех сил сдерживая улыбку.
— Тяжело, но мы справляемся, — устало сказала Ивонн.
— Этот архив вообще никогда не убирали, что ли? — возмутился Маркус.
Из-за стеллажей слева послышались тяжёлые шаги. Не ответив на вопрос рядового, Мэй нахмурилась и бросила взгляд на источник шума — ей навстречу вышел Йенс со шваброй в одной руке и ведром воды в другом. Вот уж кого она не ожидала здесь встретить…
— Офицер Мэй, — он коротко кивнул.
— А ты что здесь делаешь? — она удивлённо вскинула брови.
— Помогаю, — он поставил ведро на пол. — Я говорил им убраться здесь, но они…
— Йенс! — возмущённо воскликнула Ивонн.
— …меня проигнорировали, — невозмутимо продолжил тот, глядя Мэй в глаза. — Я их тут бросить не мог, поэтому и здесь.
— Если мне не изменяет память, у тебя сегодня были другие обязанности, — она скрестила руки на груди.
— Да, меня назначили проводить инвентаризацию снаряжения. Но офицер Жан сказал, что я могу поменяться с Максом, — уверенно ответил Йенс. — Так что вместо этого завтра я буду помогать на кухне.
— Ну ладно, раз Жан сказал… — она не смогла сдержать усмешку.
— Я искал вас, чтобы спросить разрешения, но капитан Леви сказал не беспокоить вас до обеда.
Мэй почему-то представилась эта картина. Йенс на пороге кабинета, Леви за столом, не отрывающийся от документов, и его слова: “Её не будет до обеда, приходи позже”. Вот только Йенс не стал ждать и нашёл другое решение своего вопроса — умно. Мэй такое одобряла.
— А вы что-то хотели, офицер? Ругать нас будете? — осторожно спросил Маркус, подойдя к стойке.
От неожиданного вопроса Мэй фыркнула и покачала головой.
— Я вам не мама, чтобы вас ругать. Сами решили не убираться — сами огребли от капитана — сами расхлёбываете всё.
Маркус обречённо выдохнул и потёр лоб, а Ивонн закусила губу, лишь Йенс не поменялся в лице, потому что его эта тема мало касалась, он просто проявлял инициативу. Мэй снова с трудом сдержала улыбку — её подчинённые точно расскажут всем остальным, как важно соблюдать порядок в штабе, и больше конфликтов на этой почве не будет. Все в выигрыше: рядовые не получают по шапке, а Леви не страдает из-за бардака.
На секунду Мэй задумалась о том, стала бы Урсула меняться задачами ради того, чтобы помочь товарищам с уборкой. Ответа на этот вопрос не было, зато перед глазами мелькнул вид оторванной ноги, а в ушах зазвучал истошный крик. Затошнило, внутри всё противно сжалось — Урсула уже вышла в отставку и даже вернулась в Трост, а воспоминания о той экспедиции всё ещё были свежи.
— Впрочем, моя вина тут тоже есть, — тихо заговорила Мэй, чтобы уйти от тяжёлых мыслей. — Надо было сразу вам сказать про…
— Нет! — перебил её Маркус. — Вы не виноваты! Мы же слышали, что капитан Леви помешан на уборке, но не придали этому значения…
Мэй нахмурилась — она в принципе не любила, когда её перебивали, но на этот раз ей куда больше не понравилось, как рядовой заговорил о Леви… Что за неуважение? Однако прежде чем начать ворчать на подчинённого, Мэй заставила себя остановиться на секунду и перевести дыхание, чтобы успокоить мысли и не наломать дров. Кажется, она пеклась о репутации Леви больше его самого. Интересно, это нормальное поведение для адъютанта или в ней всё же говорило желание оградить дорогого человека от лишнего негатива?
— Простите… — Маркус потёр шею.
Мэй с трудом сдержала усталый вздох, но её недовольство выразила Ивонн, бросившая на него недовольный взгляд — уже в который раз за те минуты, что они разговаривали. Кажется, у Маркуса будут проблемы…
— Следи за языком. Сделаю вид, что не слышала этого, но в первый и последний раз, — Мэй покачала головой, решив всё же не продолжать тему. — В общем, имейте в виду, что капитан вас не казнит, но за плохую уборку может и на ночь тут оставить. Так что постарайтесь, если хотите вечером вернуться в казармы.
— Я сообщу вам, когда мы закончим, — Йенс кивнул.
— Хорошо, только не при капитане.
Леви точно не стоит знать, что Мэй вмешалась в их перепалку. Если он всё же узнает, то вряд ли что-нибудь ей сделает, но уж точно не погладит по голове.
— Попросить вас выйти? — дождавшись кивка Мэй, Йенс ответил: — Понял.
Пока что из всех рядовых он вызывал у неё больше всего доверия и уважения. Способный, схватывающий на лету, не задающий лишних вопросов. Оставалось надеяться, что зря на первом построении Йенс напомнил ей Райнера…
Шрам защипало, но Мэй запретила себе тереть нос. Хватит, с этой привычкой пора заканчивать.
— Ладно, мне нужно идти… — начала она.
— Офицер, — Ивонн положила тряпку на стойку. — Пока вас не было, почту привезли. Вам письма пришли.
— Давай их сюда, — Мэй шумно выдохнула. — И почту капитана тоже, если есть.
Ивонн быстро проверила журнал, после чего скрылась за стеллажами и быстро вернулась с несколькими конвертами — их было меньше, чем Мэй ожидала.
— Держите.
— Спасибо, — Мэй забрала почту. — Если что, знаете, где меня найти.
Ивонн широко улыбнулась — в то мгновение она стала похожа на Арна. Мэй впервые чётко увидела, что они в самом деле родственники — это сходство вызывало и радость, и грусть.
— До свидания, офицер Мэй, — Йенс кивнул и поднял ведро.
— Спасибо! — воскликнул Маркус.
Мэй кивнула напоследок и вышла из архива, после чего направилась в кабинет — стоило ей выйти в коридор, как за спиной послышались яростные перешёптывания. Кажется, это Ивонн начала ворчать не то на Маркуса, не то на Йенса. Мэй догадывалась, в чём дело: один задавал неуместные вопросы, а второй выставил её в невыгодном свете.
Голова гудела от этого странного и забавного разговора, но, кажется, Мэй удалось найти общий язык с подчинёнными — по крайней мере, им удавалось более-менее нормально разговаривать. Она на ходу быстро просмотрела конверты, чтобы узнать, кто ей написал. Среди кучи званий и важных шишек она заметила имя, которое вызвало у неё и панику, и радость.
От кого: Манфред Лэнг, Каранес
Мэй вздохнула и поспешила в кабинет. У неё было слишком много вариантов того, что мог написать кузен, поэтому она решила не думать об этом до тех пор, пока не откроет конверт.
— Мэй!
Подняв голову, она увидела у лестницы улыбающуюся Сашу. Выглядела она уставшей, но последнюю неделю это была норма — не валилась с ног от усталости, уже хорошо. Все носились с тренировками, инвентаризацией, провизией, снаряжением, в то время как Мэй помогала считать бюджет экспедиции, писала отчёты по закупкам, сверяла отчёты рядовых и офицеров, отправляла запросы в другие подразделения… Она даже не знала, что из этого лучше — целый день бегать по штабу или сидеть в кабинете.
— Привет, как ты? — спросила Мэй, поравнявшись с Сашей.
— Неплохо. Дел много, но вроде справляюсь. Привыкаю к тому, что целый день надо где-то бегать, некогда скучать даже, — вместе они начали подниматься по лестнице. Саша продолжила: — А ты где пропадала? Вообще тебя сегодня не видела.
— Мы с капитаном работали всю ночь, поэтому он отправил меня спать. Я из-за этого завтрак пропустила и на обед опоздала, — Мэй усмехнулась.
— Ах вот оно что. Конни сказал, что эти документы свалились на вас так внезапно, — Саша фыркнула.
— Он уже вернулся?
— Да. Думал, его загрызли бы в штабе Гарнизона, если бы он опоздал.
— И не говори, — Мэй покачала головой. — Дурдом какой-то с этими документами.
Они поднялись на третий этаж и остановились, пристально посмотрев друг на друга — им явно нужно было идти в разные стороны.
— Ладно, я к себе в комнату иду, потом надо проследить за рядовыми на конюшне, — Саша махнула рукой на прощание. — Увидимся?
— Да, за ужином уж точно, — Мэй кивнула. — Принесу твою книгу.
— Ты уже дочитала? — Саша удивлённо вскинула брови.
— Да. Она же короткая…
— Плохо. Очень плохо. Я твою ещё даже не начинала!
— Отдашь, когда время будет.
— Как ты это делаешь… — Саша покачала головой. — А тебе новую какую-нибудь надо?
Мэй не стала уточнять, что читает во время бессонницы, и ответила:
— Нет, я с Армином договорилась.
— Ладно… — Саша потёрла шею. — Всё, увидимся вечером! Бежать надо…
Мэй махнула рукой на прощание и пошла дальше по коридору, а Саша начала подниматься на этаж выше, перепрыгивая через ступени. Странный день — всё шло не по плану, но у Мэй не было чувства раздражения, которое обычно настигало её в таких ситуациях. Настроение у неё наоборот было чересчур хорошее — видимо, во всём виновата ночь в архиве…
Дверь в кабинет оказалась незапертой, поэтому Мэй со спокойной душой вошла, не постучавшись, и застала там интересную картину: Леви сидел на диване и пил чай, в то время как на столике перед ним не было никаких бумаг. Вывод напрашивался один — он отдыхал. Редчайшее зрелище.
— Ого, я вовремя, — усмехнулась Мэй, закрывая за собой дверь.
— Будешь? — тут же спросил Леви.
— Нет, я только с обеда, — она остановилась напротив него, прижав к себе письма. — А ты чего не закрылся? Вдруг тебя увидит кто?
— Без стука сюда только ты заходишь, а я вроде ничем таким не занимаюсь, — он нахмурился.
— Как это ничем? Капитан Леви отдыхает — шок! Рядовые и офицеры с ума же сойдут, если увидят!
— Зараза, — Леви фыркнул и закатил глаза. — Сразу видно — выспалась.
— Сразу видно — не скучал по мне, — Мэй ухмыльнулась.
— Иди письма сортируй, дай в тишине чай допить, — он кивком указал на свой стол.
Можно было сказать, что она перегнула палку, но нет — Леви сказал это беззлобно и с еле сдерживаемой усмешкой. Кажется, ему самому нравились эти словесные дуэли. В любом случае, Мэй сразу перестала бы, если бы увидела, что его это раздражает — она хотела подразнить его, но никак не вывести из себя.
Сделав грустное лицо, Мэй подошла к столу Леви и начала сортировать конверты — с каждой неделей писем, адресованных “офицеру Мэй Рид”, становилось всё больше. Не получив желаемого или просто ответа от капитана, люди писали его адъютанту — кому-то она помогала, если была такая возможность, а кого-то игнорировала. В этом плане в особенности доставалось лейтенанту Адлеру из Гарнизона, который из раза в раз писал “офицеру Мэй Радд”, из-за чего совершенно случайно его письма попадали в стопку с наименее важными делами. Увы, лейтенант был очень настойчивым…
— Тебя Йенс искал, — послышался голос Леви.
— Да, знаю.
— И зачем?
— Что-то насчёт дежурств, но он без меня со всем разобрался.
Мэй не соврала, но и не сказала всю правду — в последнее время к этому приёму приходилось прибегать всё чаще. Вместо ответа послышался скрип дивана, а затем шаги. Мэй подумала, что Леви допил чай и собирался выйти, чтобы помыть чашку, но он подошёл к ней со спины и, приобняв её за талию, поцеловал в щёку — от неожиданности она шумно выдохнула.
— Напугал, — с усмешкой пробормотала она.
— А ты не пугайся.
Мэй улыбнулась и проследила за Леви, пока он выходил из кабинета. Быстро закончив с почтой, она села за свой стол. День — вернее, его середина — начинался хорошо, оставалось надеяться, что письмо от Манфреда не испортит Мэй настроение. Вскоре Леви вернулся с вымытой чашкой, после чего поставил её в шкаф к чайнику и, взяв какие-то папки, вернулся за стол, чтобы приступить к работе. Выглядел он не таким убитым, как прошлым днём, но всё равно было заметно, что он практически не спал. Мэй не знала, чем помочь ему, поэтому решила просто не мешать и делать своё дело.
Она разобрала небольшой бардак на столе, просмотрела письма офицеров Гарнизона и ответы на свои запросы. Наконец на столе ничего не осталось, и Мэй замерла, глядя на письмо кузена — откладывать его чтение было уже некуда, к тому же ей было интересно, что написал Манфред.
Интересно и страшно.
— И долго ты будешь гипнотизировать этот конверт? — послышался голос Леви.
Мэй вздохнула и поджала губы — сил отвечать на это не было.
— Опять от тётки? — продолжил он.
— Почти, — всё-таки заговорила она. — От кузена.
Краем глаза она увидела, что Леви покачал головой и вернулся к чтению документа. Мэй продолжала сверлить взглядом конверт, пока наконец-то не почувствовала в себе уверенность и не решилась открыть его. Она сразу же узнала корявый, но такой знакомый почерк Манфреда и невольно улыбнулась.
Моя дорогая Мэй,
Я недавно с удивлением узнал, что ты была в Каранесе и заходила к нам домой, но не заглянула ко мне в кузницу. Как так? Мы же так давно не виделись, я успел соскучиться по тебе, кузина.
Но я догадываюсь, в чём дело. Лия рассказала мне, что сделала мама…
Мэй поморщилась, вспоминая, как тётка плеснула чай ей в лицо, и продолжила читать.
…Я всегда говорил, что она чересчур опекает близнецов, порой переходит все границы и не понимает этого. А эта тема со службой в армии порядком вымотала ей все нервы. Ты бы знала, сколько они спорили. Я даже дополнительные смены на работе начал брать, лишь бы не слышать их. Это было невыносимо.
Однако её поведению с тобой и её словам нет и не может быть оправданий. Я прошу у тебя прощения за это…
Усмехнувшись, Мэй покачала головой. Манфред не был виноват в поведении тётки, его даже не было дома во время той ссоры, но он всё равно извинился — вот за это она и любила кузена. Надо было всё-таки заглянуть к нему хотя бы на пять минут, но в тот день Мэй вообще не горела желанием с кем-либо разговаривать.
Краем глаза она увидела, что Леви постоянно бросает на неё внимательные взгляды, поэтому обернулась к нему и продолжила читать уже вслух:
— “...Но я пишу тебе не для того, чтобы напомнить о ссоре с моей матерью. Эрик и Лия ушли в кадетский корпус. Точнее, они оставили записку и не вернулись домой после того, как мама отправила их на рынок…” — Мэй громко усмехнулась и, потерев переносицу, посмотрела на Леви: — Мы с Леоном тоже целый план продумали. Решили уходить налегке, хотя у нас своего толком ничего не было, оставили записку и убежали рано утром, пока все спали. Мне пришлось через окно вылезать, потому что дверь в комнату ужасно скрипела и точно разбудила бы тётку.
— Так вы сбежали в прямом смысле этого слова.
— Да.
— Что было в записке? — Леви подпёр голову рукой.
— Что-то вроде “Мы ушли в кадетский корпус, прощайте, больше не будем нахлебниками”. Леон очень хотел нарисовать там что-нибудь неприличное, но я отговорила, — Мэй вздохнула и продолжила читать: — “Мама в ярости, проклинает вас с Леоном, поэтому очень прошу, в ближайшие месяцы не приезжайте сюда и не пишите. Вы не виноваты, но мама уверена в обратном, а я пишу тебе об этом ради вашего и нашего блага…”
— Бред полнейший, — перебил её Леви и склонился над бумагами. — У твоей тёти явно проблемы с логикой.
Она кивнула и быстро прочитала остаток письма про себя.
…Мэй, прошу от себя лично. Если есть возможность, узнай, как дела у Эрика и Лии. Не прошу тебя присматривать за ними, просто мы даже не знаем, куда их отправили. Я не знаю. А сами они не напишут. Я беспокоюсь за этих оболтусов и за маму. Ей из-за всего этого нездоровится. Можешь не сообщать, где они, мне просто будет спокойнее, что хотя бы ты будешь в курсе.
Если захочешь ответить или написать мне, как твои дела в Разведкорпусе, я оставлю адрес своего друга Роберта, он всё мне передаст. Роб надёжный человек, я доверяю ему, как самому себе.
Береги себя.
Твой кузен Манфред
Ниже он в самом деле оставил адрес своего друга, которого Мэй знала — довелось познакомиться, пока они с Леоном жили в Каранесе. Она выдохнула и сказала, складывая письмо обратно в конверт:
— Если со мной что-то случится в ближайшее время, знай, что это тётка навела на меня порчу.
— Веришь в это, что ли? — спросил Леви, не поднимая головы.
— Нет, но мало ли. Не семья у меня, а какой-то цирк…
Отмахнувшись от лишних мыслей, Мэй достала из ящика чистый лист бумаги и начала обдумывать текст запроса информации о кузене и кузине.
— Что будешь делать? — послышался голос Леви.
— Манфред попросил узнать, куда их отправили, — Мэй взяла перо. — Надеюсь, не в южное подразделение, иначе Шадис от них мокрого места не оставит.
— Может, из-за него они домой вернутся, — он пожал плечами.
— Тогда мокрого места от них не оставит уже тётка. За побег, — Мэй фыркнула и, окунув перо в чернила, начала писать запрос. — Знаешь, наверное, я отчасти виновата в том, что они ушли в кадетский корпус. Я в сердцах после ссоры сказала им бежать туда со всех ног.
— Твоей тёте есть чем гордиться — благодаря ей одной ряды армии пополнили аж четыре человека.
— Если ты ей так скажешь, она тебя с потрохами сожрёт.
— Пусть попробует. Боюсь, это будет её последний ужин.
Мэй тихо посмеялась — ей пришлось перестать писать, иначе она рисковала допустить ошибку в фамилии секретаря.
— Спасибо, — пробормотала она.
Леви в ответ кивнул и добавил:
— Могу представить, насколько плохо должно быть дома, чтобы сбежать оттуда навстречу титанам.
— Мне везде плохо было, но у тётки хуже, — Мэй пожала плечами, продолжив писать. — Она часто била ни за что и могла взорваться на ровном месте, а в кадетском корпусе ты хотя бы знаешь, за что тебе может прилететь. Но… — она выдохнула. — Там ты можешь сдохнуть, не дожив до конца обучения. Мне на одной из тренировок обрубили страховку, чтобы проверить реакцию.
Краем глаза она увидела, что Леви бросил на неё хмурый взгляд.
— Как видишь, с реакцией у меня всё нормально, — быстро добавила она.
— Я заметил.
— Зато сейчас неплохо. Так что я ни о чём не жалею.
— Рад это слышать.
Мэй усмехнулась и продолжила писать запрос, а Леви погрузился в чтение документа. Повисла тишина, ознаменовавшая начало очередного рабочего дня.
Ещё бы он не был рад…
* * *
Маркус, Ивонн и Йенс постарались на славу и успели навести в архиве практически идеальный порядок. Пришедший вечером с проверкой Леви ткнул пальцем буквально в пару мест, но разрешил заняться этим с утра — ночь троица провела в казармах. Мэй была довольна подчинёнными и никак не могла перестать улыбаться, пока Леви пересказывал ей этот разговор во время вечернего чаепития. Эти часы наедине, во время которых они могли делать что угодно, уже стали для них чем-то привычным, но это нисколько не надоедало. День казался Мэй неполноценным, если после работы они с Леви не оставались в кабинете наедине, без утомляющей работы и страха, что кто-то ворвётся с какой-то ерундой — шансы такого развития событий были крайне малы поздно вечером, когда практически все в штабе спали. И когда они запирали дверь на ключ…
Если с утра не шёл дождь, продолжались тренировки с Леви: от теории они перешли к практике, и теперь Мэй отрабатывала новую технику боя на манекенах. Несколько подушек, имитирующих заднюю сторону шеи титанов, были порезаны в хлам, пара тренировочных клинков из более дешёвой стали тоже пришли в негодность — Мэй и Леви экономили как могли и сами обслуживали манекены, хотя обычно этим занималось больше человек, поэтому процесс обучения шёл медленно.
Мэй постоянно злилась на себя, что у неё ничего не получается или получается плохо, а вдобавок ко всему в глубине души поселился страх, что она не оправдает ожидания Леви. Пожалуй, именно это больше всего мешало ей во время тренировок, из-за чего никак не получалось правильно ударить по загривку с разворота — чтобы привыкнуть, Мэй нужно было время, которого оставалось всё меньше и меньше. К счастью, Леви не злился и не торопил её, раз за разом разбирал её ошибки и говорил, как нужно действовать правильно — она внимательно слушала и старалась применять на практике всё, что он говорит, но мешали годами вдолбленные в голову тренировки в кадетском корпусе.
Пока она пыталась перебороть себя и научиться сражаться по-новому, подготовка к экспедиции шла полным ходом — Мэй чувствовала, как с каждым днём на неё наваливается всё больше работы, но молча терпела и делала всё, что было в её силах. Дел у всех было невпроворот, поэтому грех жаловаться…
Очередной напряжённый день подходил к концу. Темнеть за окном начинало всё раньше, свечи и фонари приходилось использовать всё больше. С самого утра Мэй читала и писала отчёты, поэтому чем ближе был ужин, тем меньше информации укладывалось в голове. Впрочем, когда у неё дошли руки до вычитки чернового варианта плана экспедиции, написанного Ханджи, она постаралась сосредоточиться, чтобы вникнуть в написанное.
И споткнулась на первом же абзаце.
“Зачистка юго-западного сектора стены Мария от сил противника. Выезд из штаба в 8:00, прибытие в Хлорбу в 17:00…”
Внутри всё похолодело и задрожало.
Прибытие в Хлорбу. Разведкорпус отправится в экспедицию не из Каранеса, как обычно, а из Хлорбы. Мэй придётся вернуться туда, и у неё нет выбора, потому что она не может поставить свои прихоти выше долга разведчика.
Мэй попыталась справиться с внезапно накатившей паникой так, чтобы Леви ничего не понял — к счастью, он был слишком занят своими документами и не обращал на неё никакого внимания. Сжав край черновика, она несколько раз глубоко вдохнула, а затем продолжила чтение, но буквы больше не желали складываться в слова и нести хоть какой-то смысл — попытавшись ещё пару раз, Мэй наплевала на всё и вышла из кабинета, соврав, что идёт в уборную.
В коридоре было намного прохладнее, но воздуха всё равно не хватало. Мысли метались в голове, пальцы предательски дрожали. Не желая уходить слишком далеко, потому что у неё в запасе было не так много времени, Мэй прошлась в сторону лестницы и, открыв одно из окон, высунулась на улицу. В лицо ударил запах мокрой листвы и вечерняя прохлада. Дышать стало немного легче, но тихая паника никуда не делась.
Наблюдая за пустым внутренним двором штаба, она стояла у открытого окна минуту, две, три, четыре, пять… Внутри всё по-прежнему дрожало от одной мысли, что придётся возвращаться в Хлорбу. Когда люди говорили об этом городе, Мэй первым делом вспоминала не весёлый праздник урожая, не яркую главную площадь, не родительский дом, не любимую лавку торговца сладостями — она вспоминала грязь, вонь и тела умерших во время эпидемии. Ко всем счастливым воспоминаниям о детстве приходилось пробираться через стену боли, но ярче всего в её мыслях возникал другой образ.
Кладбище. Стела с именами погибших во время эпидемии. Имена родителей, высеченные на холодном камне.
С тех пор, как тела родителей сожгли, Мэй ни разу их не навещала — у неё просто не было возможности и моральных сил на это важное дело, которое висело на ней все эти пять лет. Если она вернётся в Хлорбу, ей придётся пойти на кладбище, потому что иначе нельзя… А сможет ли она после этого спокойно отправиться в экспедицию, отвлечься от навязчивых мыслей и болезненных образов прошлого, отбросить никогда не исчезающее чувство вины и сожаления, сосредоточиться на деле, выполнить свой долг? Мэй не была в этом уверена, и это пугало больше всего — она не хотела в очередной раз возвращаться к старой привычке.
Совсем близко послышались шаги, кто-то приближался. Уже догадываясь, кто это, Мэй обернулась и убедилась в своей правоте — к ней медленно шёл Леви, засунув руки в карманы кителя. Кажется, она задержалась.
— В уборную, значит? — хмуро спросил он, остановившись рядом с ней.
— Извини… те, — вздохнула Мэй, закрывая окно.
Вряд ли в коридоре был кто-то, кроме них, но она решила не рисковать и разговаривать с Леви как с капитаном. Он продолжил:
— Что случилось?
— Ничего. Голова разболелась.
В ответ на это Леви недовольно нахмурился — конечно же он не поверил ей. Видимо, зря Мэй решила, что он не обращал на неё внимание, пока читал документы. Неужели она настолько плохо скрывала свои эмоции?..
— Спрошу ещё раз. Что случилось?
Он явно не был настроен на игры, поэтому, вздохнув, Мэй укусила себя за внутреннюю сторону щеки, чтобы окончательно вернуться в реальность, а затем тихо заговорила:
— Выезжаем из Хлорбы?
Леви кивнул, внимательно наблюдая за ней. Она продолжила:
— Я не была там пять лет и очень не хочу возвращаться туда. Но… вернусь. Мне просто нужно время, чтобы смириться с этим, — Мэй постаралась придать своему голосу твёрдости и, выпрямившись, добавила: — Моё отношение к Хлорбе не помешает мне выполнить свой долг.
— Почему не хочешь?
— Я люблю Трост. С тоской вспоминаю Шиганшину. Терплю Каранес. Смутно помню остальные города. Но Хлорба… мне тяжело думать и говорить о ней, а возвращаться туда… — она замялась и замолчала, поэтому Леви со вздохом сказал:
— Я понял.
Мэй коротко кивнула, благодаря его за то, что ей не пришлось заканчивать предложение. Леви продолжил:
— Ничего не могу с этим сделать. Будем зачищать сектор от Хлорбы до Троста. Так что придётся…
— Я знаю, капитан, — перебила его Мэй. — Ничего и не нужно делать. Ко дню экспедиции я буду готова. Просто на это понадобится время.
Леви склонил голову набок — в свете горящего в коридоре фонаря она заметила в его взгляде что-то похожее на сочувствие. Или ей показалось, и Мэй видела то, чего на самом деле не было?..
— Идём. Работа ждёт.
Не говоря больше ни слова, Леви пошёл обратно в кабинет. Мэй последовала за ним, понимая, что если бы он мог, то помог бы ей, но это была не та ситуация.
Ей придётся смириться с возвращением в Хлорбу…
* * *
После того, как план экспедиции был утверждён, Жан, Микаса, Эрен и их подчинённые отправились разведывать местность, прокладывать маршрут и готовить припасы в стратегически важных точках. Мэй никак не могла избавиться от мысли, что Жан и Эрен поубивают друг друга по дороге из-за какой-нибудь ерунды — оставалось рассчитывать лишь на благоразумие Микасы. Зачем вообще командир Ханджи отправила на это задание именно этих троих?.. Ответа на этот вопрос не было.
У остальных забот тоже хватало, все были чем-то заняты. Мэй давно не занималась инвентаризацией из-за тренировок, обязанностей адъютанта и бумажной работы, но, как говорится, раз в год и палка стреляет, поэтому в один пасмурный день пришла и её очередь контролировать работу рядовых. Компанию в этом нелёгком деле ей составил Конни, с которым они уже очень давно не оставались наедине, без Жана и Саши.
Погода выдалась скверной — осень полноценно вступила в свои права и щедро награждала людей дождями и промозглым ветром. На складе, где проводилась инвентаризация, было холодно, но работа уже подходила к концу. Рядовые таскали тяжёлые коробки, считали и записывали их содержимое, сравнивали с показателями с прошлой инвентаризации — самое скучное занятие.
Время тянулось бесконечно медленно. Замёрзшая Мэй сидела на ящиках, скрестив руки на груди — в глубине души она надеялась, что это поможет ей согреться. Неподалёку Конни ворчал на своих подчинённых, уронивших коробку с сухпайком, но делал он это без особого энтузиазма, просто потому что надо. Краем глаза Мэй видела, как в другом углу Йенс и Маркус перебирают новые плащи Разведкорпуса, тихо о чём-то переговариваясь — никаких проблем у них, кажется, не возникло.
За прошедшие дни мысли о возвращении в Хлорбу не вызывали такую панику, как в первый день, но удовольствия в этом по-прежнему было мало. По крайней мере, теперь Мэй была уверена, что не сойдёт с ума, едва проехав городские ворота… а дальше будь что будет.
— Знаешь, я давно спросить хотел, — заговорил вернувшийся Конни.
— О чём?
— Тебя же капитан Леви лично тренирует.
— Ну да.
— Мне интересно, почему?
Мэй недовольно посмотрела на севшего рядом Конни и поджала губы — начало разговора ей уже не понравилось. Конечно, это был лишь вопрос времени, когда кто-нибудь заинтересуется этой темой, но ей хотелось бы, чтобы и дальше не нужно было отвечать на этот вопрос. Вздохнув, Мэй выдала заранее заготовленный ответ:
— Потому что я его адъютант. Ему просто невыгодно обучать нового после того, сколько он со мной возился.
— И… тебя это устраивает?
— А что ты бы сделал, если бы капитан решил тебе личные тренировки устроить? Он просто поставил меня перед фактом. Никакого выбора мне не давал.
В этом Мэй не соврала — Леви действительно не спрашивал её, хочет она тренироваться или нет. Впрочем, она была совершенно не против, но в разговоре с Конни она решила умолчать об этом.
— Ну да, ты права, отказываться было глупо, — он покачал головой. — Но странно это всё равно.
— Почему?
Конни оглянулся на неё и потерев шею, сказал:
— Ты же знаешь, какие слухи про вас ходят?
Моментально забыв о холоде, Мэй закатила глаза — в ту секунду ей до жути захотелось как можно скорее уйти с этого дурацкого склада. Конни, сделав вид, что не заметил её недовольство, продолжил:
— Что вы не просто…
— Было бы здорово, если бы мой друг не поддерживал эти слухи, — перебила его Мэй, не желая слушать о том, что рядовые говорили про неё и Леви.
— Я и не поддерживаю!
— Так зачем ты мне их пересказывать собрался? — внутри у Мэй всё начинало закипать, поэтому она понизила голос, чтобы успокоиться. — Будто я не знаю, что у меня за спиной говорят.
— Про всех слухи есть, — Конни подвинулся к ней ближе и тоже заговорил тише. — Тем более про капитана Леви, он же чуть ли не самый известный разведчик. Всем же интересно, что у него появилась помощница, которой он вдруг начал уделять время и внимание…
— Ты небось эти слухи и пустил, — Мэй ухмыльнулась, решив испробовать другую тактику — нападение.
— Нет, — он мотнул головой. — Сама посуди, я же наоборот решил у тебя прямо спросить.
— Хорошо, я скажу тебе один раз. И больше мы к этой теме возвращаться не будем, — она потёрла переносицу. — Хорошо?
— Скажешь что?
Мэй вздохнула и, прикинув в голове череду событий, заговорила:
— Всё началось после коронации Хистории, когда капитан попросил меня помочь с бумагами. Я тогда просто под руку подвернулась. Помогла ему немного, потому что работы у него выше крыши — он её практически за всех делает.
— Как так получилось? — Конни нахмурился.
— Я не знаю. Потом он предложил помогать на постоянной основе и за деньги, потому что его устроило, как я работаю, — она потёрла шею. — Ну а после того, как я чуть не померла практически на каждой из наших последних экспедиций, он сказал, что будет тренировать меня. Вот и всё. Нет и не было никакого подтекста.
— Ладно, я понял, — Конни кивнул. — Прости, зря я вообще об этом спросил.
Немного помолчав, Мэй всё же сказала:
— Нет, не зря. Пожалуй, ты прав, лучше так, чем слухи разносить.
Конни кивнул и больше ничего не сказал — главное, что он получил ответ на свой вопрос. Мэй вздохнула и, переборов внезапное стеснение, добавила:
— Я очень уважаю капитана и бесконечно благодарна ему за то, что он делает для меня. Для всех нас, вообще-то. А ещё я чувствую, что он возлагает на меня надежды, и боюсь не оправдать их.
Завуалированно, но Мэй говорила о том, что чувствовала по отношению к Леви последние несколько дней — на секунду стало легче, будто ослабли путы, которыми она сама себя связала, и этого хватило, чтобы высвободиться и вдохнуть глубже обычного.
— Почему? — Конни ткнул её локтем в бок. — Уверен, ты отлично делаешь свою работу.
— Я стараюсь, — Мэй натянуто улыбнулась. — Но иногда кажется, что этого недостаточно.
— Думаю, если бы ты делала недостаточно, он бы давно тебя выгнал. Вспомни, как он нас за уборку разносил, пока мы не научились убираться нормально.
— Тоже себе так говорю, — она поднялась со скамьи и потянулась. — Я замёрзла, пойду разомнусь и проверю, как дела у Маркуса и Йенса.
Конни кивнул. Улыбнувшись ему, Мэй побрела на другой конец склада — в голове вертелось слишком много мыслей, чтобы с ними разбираться.
* * *
Тренировки, бумажная работа и подготовка к экспедиции продолжались, из-за чего Мэй вертелась как проклятая, пытаясь справиться со всем, что на неё навалилось. У всего этого был один плюс — к ночи она так уставала, что засыпала сразу, как только голова касалась подушки, и спала без сновидений до самого утреннего удара в колокол. Мэй почти всегда просыпалась разбитой, но, с трудом приведя себя в порядок, она всё равно бросалась в водоворот дел.
Очередной день прошёл странно. Весь вечер у Мэй болела голова, силы и концентрация покидали её быстрее обычного, но она списывала это на свои переживания из-за предстоящей поездки в Хлорбу и обилие бумажной работы, свалившейся на них с Леви перед грядущей экспедицией. Стойко выдержав положенное для работы время, Мэй отправилась сначала на ужин, а затем к себе, потому что ни на что другое сил не осталось, даже на вечерний чай с Леви. Он, конечно же, отнёсся к этому с пониманием.
Как и в предыдущие дни, она снова заснула, едва устроившись под одеялом, и провалилась в желанную тьму, которая на этот раз не принесла ей никакого облегчения. Мысли яростно метались в голове, воспоминания о последних месяцах проносились перед глазами яркими вспышками, заставляющими Мэй вздрагивать. Дёрнувшись в очередной раз, она выпала обратно в реальность и почувствовала, будто не принадлежит этому миру.
Что-то не так.
В комнате было холодно, у Мэй никак не получалось согреться, дико хотелось пить. Тело не слушалось, его била мелкая дрожь, но она всё же заставила себя медленно сесть и почувствовала, как раскалывается голова — настолько сильно, что захотелось разрыдаться. Мэй могла бы остаться в кровати и лежать до тех пор, пока не станет лучше, но даже так она прекрасно понимала, что лучше добраться до лазарета — ей нужна помощь, потому что с такой ужасной головной болью она точно не уснёт и не сможет работать днём. Мэй откинула одеяло в сторону и медленно поднялась — по телу прошла волна жуткой слабости, но она проигнорировала её и, с трудом одевшись, на негнущихся ногах отправилась в лазарет.
В комнате было ужасно жарко, в коридорах — ужасно холодно. Перед глазами всё плыло, даже дышалось тяжелее. Хватаясь за стены и за перила, она практически доползла до лазарета, где её встретила сонная Анья — медсестра, работающая в паре с Беатрис. Короткий разговор, во время которого Мэй пожаловалась на головную боль и слабость, и сам осмотр в памяти не задержались, потому что мир вокруг будто заволокло плотной дымкой.
Хотелось спать, но не получалось уснуть. Хотелось забыться, но мешали навязчивые воспоминания. Хотелось отдохнуть, но боль сводила с ума. Мэй устала и мечтала лишь об одном — о покое…
Будто из ниоткуда ей на лоб легла прохладная ладонь медсестры — на секунду это подарило долгожданное облегчение.
— У вас жар, — голос Аньи прозвучал откуда-то издалека.
— Что? — прохрипела Мэй, на секунду вернувшись в реальность.
— Вы не чувствуете? — медсестра вопросительно выгнула бровь и что-то записала на листе бумаги.
У Мэй задрожали колени — в ту секунду у неё в голове сложилась картинка. И как она раньше не поняла, что заболела? Причём прямо накануне экспедиции, в которой она играла не последнюю роль. Мэй охватил ужас, потому что на ослабленный болью разум тут же накинулись мысли о том, с кем она разговаривала за последние дни и кого могла заразить. К начавшему болеть горлу подступил ком, внутри всё заметалось от накатившей паники, а у Мэй не было совершенно никаких сил, чтобы ей сопротивляться, поэтому она молча уронила голову на руки и прикрыла глаза.
— Сейчас дам вам лекарство, останетесь тут, пока вам не станет лучше, — Анья поднялась со стула и куда-то ушла.
Мэй ничего не ответила и так и не открыла глаза. Она слышала, как скрипнула дверца шкафа, в котором хранились лекарства. Ударились друг о друга две стеклянные бутылки, пока Анья пыталась достать нужную. Снова шаги и шорох одежды — медсестра вернулась и поставила склянку на стол.
— Выпейте, — сказала она и зевнула.
Мэй заставила себя поднять тяжёлую голову и сделала, как сказано. Лекарство оказалось горьким, но она даже не скривилась — настолько погано стало на душе при мысли о том, что её худший кошмар может снова повториться.
— Проходите сюда, — Анья пошла вглубь лазарета.
Поднявшись со стула, Мэй последовала за ней — голова всё ещё кружилась, но, к счастью, далеко идти не пришлось.
— Отдыхайте, — медсестра указала на койку. — Если что, зовите, я там буду.
— Спасибо, — выдавила из себя Мэй, даже не попытавшись улыбнуться.
Анья пошла обратно к себе за стол. Мэй с трудом стащила с себя толстовку и ботинки и забралась под одеяло. Прохлада постельного белья казалась неприятной, поэтому Мэй обняла себя, надеясь согреться, и прикрыла глаза — рано или поздно лекарство должно подействовать.
Когда и от кого она успела заразиться? С больными она не контактировала, за здоровьем следила. Почему она заболела? Что пошло не так?.. Но куда больше её волновал другой вопрос — успела ли она кого-нибудь заразить? Тревожные мысли метались в голове, вынуждая Мэй снова и снова вспоминать лица всех, с кем она общалась в последние дни — друзья, подчинённые, Ханджи, Леви… да почти весь Разведкорпус.
Благодаря лекарству вскоре мысли замедлились и затихли. Мир вокруг погрузился в тишину и темноту, и в этой тьме чересчур громко раздался кашель мужчины, обеспокоенные голоса родителей, полный страданий надрывный плач и треск погребальных костров.
“Я пришлю кого-нибудь забрать тела”.
