..И всходит солнце

- Ну как ты, жив ещё? - раздался громкий голос Вэй Усяня. Вэнь Нин с трудом приподнялся и помахал здоровой рукой. От голосов болела голова, но он не обращал на это внимания. Раньше и в голову не приходило, что он может соскучиться по общению. - К тебе товарищи, - командным тоном объявил Мо Дунцзин, - Покину вас, наверное. Только говорите тихо, ага? Когда он ушёл, Цзян Чэн ехидно усмехнулся: - Ну что, обниматься будем? - У него ребра сломаны, лох, - Вэй Усянь ткнул его в плечо и рассмеялся, - Конечно будем! - А-Нин, как ты себя чувствуешь? - спросил Хуайсан, присаживаясь на корточки у края кровати. - Немного лучше, спл... спасибо. - Хотел тебе колеса принести, но на входе отобрали, - пожаловался Вэй Усянь. Цзян Чэн зашипел: - Тише, дебич. Колеса у него и так есть, - он ткнул на инвалидную коляску в углу комнаты. Вэнь Нин невольно усмехнулся и грудь снова пронзило болью. Это уже стало привычным. - А... Что у вас нового? - поинтересовался Вэнь Нин. Вэй Усянь открыл было рот, как вдруг Не Хуайсан затараторил, будто только этого момента и ждал: - В общем, все сейчас только о тебе и говорят. Я слышал, как кто-то сказал, что тебя машина сбила, а другой ответил, что тебя гопники отмудохали за стрижку. Короче, популярность. Лань Цижень спросил, какую руку ты сломал, собирается тебе домашку давать, говорит, твоя мама попросила. Кстати, у тебя такая красивая мама! Она рассказывала, как ты в детстве зверюшек с улицы приносил, у тебя что, природный дар, что они тебя не боятся? Типа даже сова дикая, а живёт дома. Милашка, такая пушистенькая! Кстати, держи, - он достал из сумки связанную из голубой пряжи игрушечную сову, - Чтобы тебе не скучно было. - Спасибо большое, - Вэнь Нин улыбнулся, усаживая игрушку рядом с подушкой, - Слушайте, можно задать вопрос? Вы не видели Вэнь Чжулю недавно? - Вэнь... Чжулю? - переспросил Цзян Чэн, покусывая губу. Переглянулся с Хуайсаном, прося помощи. Тот спросил: - А он тебе зачем? - Не могу сказать. Пожалуйста, ев... если увидите, попросите зайти ко мне? - Да, обязательно! - Вэй Усянь как ни в чем не бывало улыбнулся, тут же переводя тему. - Слушай, а у твоей сестры парень есть? - Извини, ты ей не понравился, - тихо ответил Вэнь Нин, будто стыдился чего-то. Вэй Усянь ткнул Цзян Чэна в плечо. - Так я для него спрашиваю. А он как, понравился? Вэнь Нин молча покачал головой. Цзян Чэн отвесил Вэй Усяню подзатыльник. - Я сказал "ненавязчиво"! Дебил ты, - прошипел он, закатывая глаза. Хуайсан засмеялся, переводя взгляд на Вэнь Нина. - А-Нин, твоя сестра, кажется, думает, что мы встречаемся? - Не знаю... - А вы не встречаетесь? - удивлённо выкрикнул Вэй Усянь. Хуайсан отмахнулся и драматично произнес: - В моем сердце есть место только для одного мужчины. - Маленькое у тебя сердце. Или мужчина большой? В дверь громко постучали. Вэнь Нин приподнялся. - Войдите, пожалуйста. - Я ненадолго, - раздалось из-за двери. Хуайсан вскинул голову, встречаясь взглядом с гостем. - Дагэ? Ты что здесь делаешь? - По работе. Покиньте палату, нам нужно поговорить наедине. Вэй Усянь с Цзян Чэном переглянулись и встали. Хуайсан поднялся на ноги, но остался на месте, снизу вверх глядя на брата. - Объяснись, пожалуйста? - Потом, - Не Минцзюэ аккуратно взял его за локоть и отодвинул к двери. Хуайсан приоткрыл рот не то от злости, не то от удивления, но все же вышел. Цзян Чэн, повторяя жест Не Минцзюэ, взял Вэй Усяня за локоть и повел за собой. Вэнь Нин проводил друзей долгим взглядом, тяжело сглотнул, встречаясь глазами с Не Минцзюэ и спросил: - В-вы из полиции? - Почти. Не бойся, задам всего пару вопросов. Это касается Вэнь Чжулю. Ты согласен? - Хорошо... - Для начала скажи, как долго ты знаешь его? - Ну... Где-то месяц. - А он тебя знает почти год, - заметил Не Минцзюэ. Вэнь Нин опустил взгляд. - Может, ему про меня рассказывали? - Может и рассказывали. Часто вы проводили время вместе? - Ну, я помогал ему с уроками, и... - Ты же на два года младше. ‐ У них программа основана на нашей, там ничего сложного, я быстро разобрался, - необычно быстро заговорил Вэнь Нин, поднимая глаза на Минцзюэ. Тот скривился и тяжело отвел взгляд, как будто это причиняло физическую боль. - Хорошо, а его в последнее время что-то беспокоило? Может, он тебе говорил? - Извините, а почему вы это спрашиваете? Он... что-то сделал? Минцзюэ снова тяжело вгляделся в глаза Вэнь Нина и холодно произнес: - Его убили на следующий день после твоей госпитализации. Повесили в оранжерее. Вэнь Нин, так же молча, чуть прищурился и склонил голову набок, глядя на Не Минцзюэ.  Наконец, он произнес: - Что? - Убили. - Что? - Убили его, говорю. Вэнь Нин озадаченно уставился на Не Минцзюэ. Казалось, он не понял ничего из того, что только что было сказано. В его глазах читалось что-то вроде : "Что ты несёшь?" Так застыл он на целую минуту. Не Минцзюэ молча ждал. Наконец, Вэнь Нин замычал что-то нечленораздельное и поднял глаза на Не Минцзюэ. Тот нахмурился. - Что ты говоришь? Я не слышу. - Неправда... - Что? - Нет, нет, неправда, - Вэнь Нин замотал головой, сжимая ткань одеяла, - Неправда! Вы все врете! - истерично крикнул он, выбрасывая вперёд руку Подергивающиеся пальцы сжали воротник рубашки Не Минцзюэ. - Успокойся. - Скажите правду! Зачем вы мне врёте? Это что, шутка такая?! - Успокойся, - повторил Не Минцзюэ, сжимая зубы. Вэнь Нин с силой дернулся вперёд и прошипел: - Говори правду. Говори, а то я тебя заставлю говорить! - Не кричи, иначе... - Что происходит? - в палату вломился врач с двумя сестрами, перевел взгляд с Не Минцзюэ на Вэнь Нина. Наконец, он крикнул: - Транквилизатор, быстро! Не Минцзюэ недовольно поморщился, выходя из палаты. Все-таки в словах Линцзяо была доля правды. Маленькая. Транквилизатор, ага? Были готовы. Значит, случай уже не первый... - Давай-ка на пару слов,- раздался недовольный голос. Не Минцзюэ обернулся, сталкиваюсь взглядом с немолодым мужчиной. Он подошёл ближе и спокойно начал: - Ты из "Виктории ", да? Минцзюэ молчал, оглядывая мужчину с ног до головы. Взгляд, выправка, осанка - все выдавало в нем солдата. Но почему он спрашивает? - Из "Виктории", значит, - ответил мужчина сам себе, - Я к тебе никаких личных претензий не имею, но вот тебе совет от старшего коллеги - держись-ка ты подальше от этого места и в особенности от А-Нина. - Он проходит очевидцем по... - Да кем угодно, - снова перебил его мужчина, - Ему такие разговоры не на пользу. Если и собираешься допрашивать, то изволь прислать кого-то более умелого в таких делах. Сказав это, он ушёл. Минцзюэ проводил его пустым взглядом. Кто это? Отчим Вэнь Нина, наверное? Если он знает про "Первую Викторию", может ли ему быть известно..? Нет, не может. Но что если... Минцзюэ, конечно, не помнил их лиц, но тот мужчина явно не тянет на советника. Может, офицер какой-то... Хотя, выглядит немного знакомым... В груди опять что-то сжалось. Казалось, будто сердце сдавливает через ребра гидравлическим прессом. Не Минцзюэ, не выдержав, схватился рукой за грудь, привалившись к стене. Дышать было тяжело, перед глазами потемнело. Даже учитывая гнетущий страх, который охватывал его в больницах, такого с ним ещё не случалось. Того и гляди, грохнется прямо тут, скатится с лестницы, сломает шею... Хуайсан отправится в детдом, а его самого ждёт уютная мерзлая земля на кладбище рядом с родителями... Тьфу, бред! Наконец, начало понемногу отпускать. Оглядевшись, Минцзюэ осторожно ступил на лестницу, держась за перила. Со ступенек он не скатился, но мерзкое ощущение внутри никуда не делось. В голове было пусто - все место заняли эти глаза. Как будто отпечатались на внутренней стенке глазного яблока. Пустые и такие глубокие, не то проклинающие, не то просящие, беззащитные и жестокие одновременно. Минцзюэ слишком хорошо помнил этот взгляд. Вэнь Нин и она будто близнецы. Одинаковые безвольные куклы, дергающие ручками и ножками под чьей-то твёрдой рукой. Даже если они и пойдут против воли того, кто ими управляет, это ничего не изменит. Кукла навсегда останется куклой, как бы сильно не хотела стать человеком. Куклы не готовы к свободе. Они не знают, что теперь делать, куда идти, чем и кем быть, и ищут нового хозяина, только подобрее, чтобы он направлял и указывал, дёргал за те же самые ниточки, а они покорно служили. Заключение в золотом дворце - все ещё заключение, как-никак, и иллюзия свободы - не свобода. Несчастные, бедные куколки. Но всех не спасешь, как бы ни хотелось. А ведь он сразу понял, что что-то не так, но ничего не сделал. А мог ли? Можно ли было вообще хоть что-то изменить? Ведь все было так хорошо... Или так кажется - он уже многое забыл. Прошло всего одинадцать лет, а кажется, будто все пятьдесят. В голове остались только выцветшие тени того, что когда-то было дорого, включая его самого. Иногда Минцзюэ посещали мысли, будто он - совсем не он. Живёт под чужим именем, воспитывает чужого брата... А куда делся тот, чье место он занял? Наверное, умер. Гниет где-то в братской могиле с пулей во лбу, вместе с десятком таких же неопознанных. Покойся с миром, Не Минцзюэ. *** Весна, одинадцать лет назад. - Это что за вкиды, Чингисхан? Будешь так же на соревах бежать, ноги отрублю и собакам скормлю! - выругался тренер, недовольно поглядывая на таймер. Минцзюэ вспылил: - Я же первый пришёл! - Пришёл, а должен был прибежать! Ещё бы дольше с Голубым трепался, ага. - Голубев... Я - Голубев... - простонал Петя, пытаясь отдышаться. Тренер отмахнулся: - Мы в курсе, Голубец. Товарищей не задерживай! - Так точно, - Петя вяло отдал честь, падая на скамейку. Цзунхуэй с ухмылкой подал ему бутылку воды. - Я думал, А-Цзюэ тебя на горбу потащит. Пятерка это слишком, да? - усмехнулся он. Петя толкнул его в бок. - Могу напомнить про твои успехи в плавании. - Еще подеритесь тут, - улыбнулся Минцзюэ. - О, зырьте, девочки бегают, - Цзунхуэй указал вперед, - Та со стрижкой секси. - Мне больше вот та нравится, с хвостиком, - ответил Петя, - А тебе, Минцзюэ? - Да все хорошие, - он пожал плечами. - Чингисхан в замешательстве. Он впервые увидел женщину и очень напуган. Что же это за существа такие? - дикторским тоном произнес Цзунхуэй, держа бутылку как микрофон. Петя подавился водой и закашлялся. Минцзюэ стукнул его по спине и пробурчал: - Меня Минцзюэ зовут, ага? - Но по натуре ты настоящий Чингисхан, - Цзунхуэй расплылся в улыбке, похлопывая Минцзюэ по плечу. - Очень обидно вообще-то, когда в тебе видят только национальность. - Да ты что... Бедненький, - Петя притворно удивился, пряча улыбку. - Радовался бы. За тобой все бегают, а нас знают как "его стремных друзей", - насупился Цзунхуэй, снова заглядываясь на бегающих девушек, - О, зырьте, негр, - он ткнул в толпу. - Это девочка? - переспросил Петя, прищуривая глаза. Минцзюэ пожал плечами. - Да вроде. С девочками же. - Негры, между прочим, лучше всех бегают. Не повезло остальным, - Цзунхуэй покачал головой, отсалютовав девушкам бутылкой. Петя нахмурился. - Не негры, а темнокожие. - Она не очень-то и тёмная. Светлый негр. Появление в академии человека другой расы всегда вызывало фурор, но про темнокожую девочку ни Минцзюэ, ни его одногруппники не слышали. Пару раз видели на тренировках или в коридорах, но популярностью она не пользовалась. Есть и есть, и если не будет - никто и не заметит. Все переменилось после недели ежегодных соревнований, где участвовали кадеты всех корпусов. Щека все ещё саднила от полученного удара, но душа ликовала. Он участвовал в пяти соревнованиях, и на его счету уже четыре золотых медали. Тренер гордо улыбается, с трибуны машет рукой мама... Осталась только последняя категория - снайперская стрельба. Тут Минцзюэ даже не сомневался. - Мэй Тун Лин, шестой корпус! Результат - сто баллов! Шестой? Женский? Сто баллов?! Со стороны раздались радостные крики - девушки обступили свою темнокожую подругу и повели её забрать заслуженную награду. Не Минцзюэ широко раскрытыми глазами смотрел, как на её шею, уже отяжеленную четырьмя золотыми медалями, вешают пятую. Сто баллов. Сто баллов! Такое вообще возможно? Сам Минцзюэ занял второе место. Но думал он только об одном : как можно набрать ровную сотку? Сразу после вручения девочка убежала к своим, но Минцзюэ нагнал её, отдышался и протянул руку: - Ты Мэй Тун Лин, да? Поздравляю с победой! Она молчала с полминуты, лупатыми глазами уставившись на него, пока та девушка со стрижкой, что понравилась Цзунхуэю, не толкнула Минцзюэ со словами: - Ты не видишь, она не разговаривает! Оставь её в покое! - Да я просто поздороваться подошел! - Поздоровался? Свободен! - девушка со стрижкой ткнула его в спину. Недовольно фыркнув, Минцзюэ вернулся обратно, чувствуя на спине липкий, злой взгляд зелёных глаз. *** Сегодня. - Не, ну ты видел? - зашипела Фу Хуа на ухо Мэн Яо, пережевывая бутерброд, - Сегодня опять Вэнь Дэйю пришла. Так разоделась! Фигурка у нее, признаю, что надо. Красавицей могла бы быть. - Вэнь Дэйю? - растерянно переспросил Мэн Яо. - Мамка Вэнь Чжулю. Ну та, с голосом прокуренным. - А! Точно! И как она? - Ходит к Сун Ланю как к себе домой. Влюбилась, небось. - Стоит признать, в него тяжело не влюбиться, особенно такой женщине, как Госпожа Вэнь,  - вздохнул Мэн Яо, поправляя очки. Фу Хуа засмеялась, едва не подавившись. - Ну это да, конечно, но знаешь, если он в сорок три ещё не женат, то вряд ли что-то уже переменится. - Может, ещё не встретил своего человека. - Да ну. За ним так и стелятся, мог уж найти себе по вкусу. Фу Хуа замолчала, отправляя в рот большой кусок мяса. Мэн Яо свой обед отставил в сторону - запах хлора от Фу Хуа сильно перебивал аппетит. - Кстати, вам не нужны уборщики помещений? - спросил Мэн Яо, зачем-то оглядываясь. - "Чистых" или "грязных"? - Любых. - А ты зачем спрашиваешь? - Господин Сун Лань спросил, не нужны ли нам рабочие руки. Наверное, это по просьбе Госпожи Вэнь. Раньше же её сын обеспечивал... - Ну не знаю, надо свериться. Я так то всегда как приду, так уже и стерильно везде, уборщицы у меня вообще невидимые. Надо узнать, не нужна ли им помощь. А вообще, спроси у Минцзюэ, он этим заведует. Фу Хуа откусила ещё кусок от бутерброда. Мэн Яо снова спросил: - А пока ничего нового не слышно ? По расследованию, я имею ввиду. - Ну, Минцзюэ и Мэй на допросах, так что у них не спросишь. Если интересно, что я нашла, то ничего особенного : Су Ше вырезали аппендицит, у него были камни в почках и он много пил. Всё. Честно говоря, я думала, что он какие-то вещества принимал, но ничего не нашла. А у вас? - Поисковая группа с пустыря результатов пока не дала. Места, где Су Ше мог встретиться с убийцей, мы не нашли. Там вообще ничего... - Слушай, а что если... Хотя, вряд ли, - Фу Хуа махнула рукой, закидывая в рот остатки бутерброда. Мэн Яо подался вперед, заглядывая Фу Хуа в глаза. - Нет, вы скажите, пожалуйста. - А если они в машине были? Типа, убийца же на машине Су Ше подъехал, так? Вдруг они в ней и беседовали? - Но как тогда он остался внутри, а Су Ше один на пустыре? Почему сразу его не убил? - Тут и проблема. Это не по моей специализации, так что я с тобой тут думать не буду, - Фу Хуа прикрыла глаза, сползая по спинке стула, - Да и не по твоей тоже. Послушай мой совет : не надо так стремиться наверх, успеешь ещё. Занимайся своим делом и не высовывайся. На лице Мэн Яо блеснуло раздражение. Он протёр очки и спокойно ответил: - Не сочтите за грубость, но и вы могли бы добиться куда большего, если бы постарались. - А я не хочу. Воротит от всех этих увальней у власти. Если станешь одним из них, я тебя с крыши сброшу. Вот так, - Фу Хуа скинула руку Мэн Яо со стола. Тот улыбнулся и встал, поправив пиджак. - Я пойду. Приятного аппетита. - Да ты даже не поел! - Поем у себя, тут слишком шумно. Только Мэн Яо развернулся, как Фу Хуа добавила: - Я была на высокой должности. И я могла купить себе все, что только захочу. Хоть машину, хоть квартиру, хоть целый дом. Но это была просто каторга. Целый день ты смотришь на бумажки, подписываешь бумажки, и так до бесконечности. Никогда не можешь выключить телефон, просто забыть о работе и провести время с родными. Мне названивали даже когда я вот-вот должна была родить. Я ненавижу этих мужланов у власти, но мне все-таки жаль их. Потому что знаешь, куда они все в итоге попадают? Фу Хуа выдержала паузу. Мэн Яо повернулся и спросил: - Куда же? - Ко мне на стол, - ответила Фу Хуа с лёгкой улыбкой, - Приятного аппетита, Яо. *** Не Хуайсан сидел в кресле, расчесывая волосы. Часы тихо отстукивали секунды. Он ждал. В тяжести ожидания внутренности будто слиплись в одну массу, завязывающуюся в узел. Внутри клокотал гнев. Чувствовал ведь, что все закончится чем-то подобным! И чувствовал, что уже давно пора серьёзно поговорить. Да, он знал, что Минцзюэ - человек прямой, как стрела, но раньше его прямолинейность никому не вредила. До сегодняшнего дня. Сегодня, когда Не Хуайсан увидел, как Вэнь Нин трясётся в истерике, ему стало действительно страшно и он не знал, боится он брата или боится за него. Но одно он знал точно - спустить это на тормозах нельзя. Пусть страшно, но сегодня нужно все решить. Это необходимо для их общего блага... Необходимо, да. Эти слова он повторял, как мантру, пока не щелкнула входная дверь. Хуайсан отложил расческу и привстал. В коридоре показался Минцзюэ, устало потирающий глаза. - Привет, - поздоровался Хуайсан. Минцзюэ в ответ кивнул и собирался пройти мимо, как вдруг Хуайсан ухватил его за рукав, - Мне нужно с тобой поговорить. - О чем? - Что это было сегодня? - Что? - В больнице. Что ты сказал А-Нину? - Какая разница? - Минцзюэ устало отмахнулся. - Я имею право знать. Ты его до истерики довел, если не помнишь, - твердо заявил Хуайсан, сильнее сжав ткань рубашки старшего. - Рассказал о смерти Вэнь Чжулю. Все, вопросы кончились? - Не кончились. Это как нужно было сказать, чтобы человек тебя задушить попытался, а? - К чему ты клонишь? - Просто ответь. - Я устал, давай потом поговорим, - Не Минцзюэ грубо выдернул рукав из пальцев Хуайсана и отодвинул его в сторону. - Когда потом? Сколько ещё это будет продолжаться? - он брезгливо поправил футболку, снова преграждая Минцзюэ путь. - Я не обязан перед тобой отчитываться. - Я и не прошу отчитываться. Просто ответь, что с тобой такое? Минцзюэ потер переносицу, тяжело вздохнул, глядя на Хуайсана сверху вниз. - Что со мной? - Не знаю, поэтому и спрашиваю! Почему ты не можешь просто, ну, общаться? Нормально, по-человечески? - Нормально? Я не могу "общаться нормально", Хуайсан, - в голосе Минцзюэ слышалась сталь, - Ты знаешь, почему. - Нет, не знаю! - Я говорил. - Ничего ты не говорил! На самом деле, Хуайсан не был уверен, рассказывал брат об этом или нет. Особенно травмирующие вещи, о которых сам просил рассказывать, он старался забыть. - Повторить? Ну так слушай, - Минцзюэ нервно улыбнулся, приближая свое лицо к лицу брата, и начал зловеще тихо : - Представь, что ты попал в место, где никто ни с кем не разговаривает. Нет демократии, диалогов и компромиссов. Никто не будет у тебя спрашивать о чем-то разрешения или заботиться о твоём комфорте. Там нет имён, есть только позывные и кодовые номера. Многие даже не знают, как зовут их товарищей на самом деле. Это и не важно - тут не надо заводить друзей, иначе потом может стать очень плохо и грустно, если с ними что-то случится. После того, как что-то случится, ты поймёшь, что система, которую тебе вбивали в голову, и есть самая правильная. Один человек управляет другим человеком, один отдаёт приказы, другой выполняет. И это делается без лишних эмоций и без разговоров. Есть только приказы. Приказы надо исполнять, Хуайсан, не задавая вопросов и не задумываясь о том, что правильно, а что нет. Потому что ты не имеешь значения, ты не человек, ты - боевая единица. Потеря одного ничего не значит, а терять вы будете больше, чем одного. И уж поверь, говорить с тобой будет некому, когда все ваши "боевые единицы" себя исчерпают. Не Минцзюэ замолчал и отвернулся, тяжело дыша. Хуайсан выдохнул, прикрыв глаза, и устало спросил: - И что? Минцзюэ повернулся к нему с безумным выражением лица. Его грудь вздымалась, а руки подергивались, будто он из последних сил сдерживает себя. Хуайсан тем не менее продолжал: - Да, это ужасно. Да, ты пережил многое. Но ты всю жизнь это мусолить будешь? Дагэ, ты зациклился на своей злости и ничего другого не видишь! Только ни я, ни кто-то другой не виноваты в том, что с тобой произошло. Ты сам говоришь, что это не должно никого касаться, а что в итоге? - Ты не понимаешь... - Ну так объясни! Я тоже устал от того, что ты как будто считаешь меня виноватым во всем! Я отправил тебя на войну? Я убил маму с папой, да? Я виноват в том, что ты ведёшь себя неадекватно? А ты думаешь, мне очень хотелось скорую вызывать, потому что тебе вздумалось стаканом вскрыться?! Знал бы ты, как сильно твои закидоны меня заебали! - голос Хуайсана подскочил до отвратительного визга. Подавшись вперёд, он со всей силы ударил Минцзюэ в грудь, и с раздажением отметил собственную слабость - брат даже не дрогнул, только растерянно пробормотал: - Я не пытался... - Мне насрать, пытался ты или не пытался! Знаешь, что мне врачи сказали? "Поговори с ним, убеди, он нас не слушает. Ему нужна госпитализация" - Хуайсан насмешливо замахал руками, пародируя тон врача, и по-змеиному прошипел: - Может, правда в больничку ляг, полечись? Я тебя тогда пожалел. Зря, видимо. - Вижу я, как ты меня жалеешь, - Минцзюэ подошел ещё ближе. Правая сторона его лица судорожно подергивалась, но он будто не замечал этого, - Так что ты хочешь мне сказать, а? Не Минцзюэ всхлипнул, запрокинув голову, но слез не было. Хуайсан отступил ещё на шаг и уперся спиной в стену, исподлобья наблюдая за ним. Ярость сменил страх - дагэ оказался слишком близок к опасной черте для них обоих. - Я задал вопрос, значит ты отвечаешь, - Не Минцзюэ чуть пригнулся, заглянул Хуайсану в лицо. Тот отвернулся, выдавив: - Что с тобой? - он резко повернул голову и,  не выдержав, выкрикнул, глядя Минцзюэ в глаза. - Что с тобой?! Посмотри на себя! Не Хуайсан резко замолчал, прикрыв рот рукой, сглотнул и опустил голову, борясь с нестерпимой болью в горле. Не Минцзюэ грубо ухватил его за подбородок, вынуждая смотреть себе в лицо. - Говори прямо! Что ты хочешь сказать?! - Больно, пусти! - вскрикнул Хуайсан, ударив Минцзюэ по руке, на что тот сжал его запястье, поднимая над головой, и прорычал ему в лицо: - Ты меня ненавидишь? Говори! Ненавидишь?! - Отпусти! - Отвечай! - крикнул Минцзюэ, сильнее сжимая руку Хуайсана. - Дагэ, больно! - он всхлипнул, дергаясь, как пойманная рыба. Ощущение в горле стало совсем непереносимым, и от боли и обиды из глаз потекли слезы, прочеривая блестящие дорожки на щеках и скатываясь на запястье Не Минцзюэ. - Ты еще плачешь, дрянь? - прошипел он, встряхнув Хуайсана как куклу, - Ты меня ненавидишь?! Отвечай! Не Хуайсан вдруг замолк. Больше не дергался и не просил отпустить, только смотрел брату в лицо глазами, полными слез и - Не Минцзюэ был готов поклясться - ненависти.Ему даже отвечать не нужно было, но Хуайсан все же прошипел ядовито, с яростью: - Ненавижу! Не Минцзюэ вздрогнул и отступил на шаг. Хуайсан едва не рухнул на пол, но удержался, медленно встал, держась за стену, и поднял заплаканные глаза на Минцзюэ, потирая запястье - на нем остались красные следы от пальцев. - Солнышко... - неловко позвал Не Минцзюэ. Хуайсан утер слезы кулаком и закричал: - Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя! Ты всегда..! Всегда все портишь! Из-за тебя надо мной смеются! Из-за тебя я не могу приводить домой друзей! Из-за тебя все думают, что я тоже больной! Ты, ты, это все ты! Ненавижу!!! Хуайсан вдруг встрепенулся, будто очнулся ото сна, глянул на безэмоциональное, медленно темнеющее лицо брата и понял - надо бежать. Не оборачиваясь, он рванулся к лестнице. - Стой! - крикнул Минцзюэ, бросаясь за ним. Хуайсан вихрем влетел в комнату. Послышался проворот ключа. Минцзюэ ударил кулаком в дверь: - Открой! Из-за двери не донеслось ни звука. Не Минцзюэ повторил громче: - Открывай немедленно! Снова тишина. - Открой, иначе я её выломаю! - Уйди! - надрывно прокричал Не Хуайсан, сжимаясь на кровати. ..А вдруг и правда выломает? Взгляд упал на окно. Оттуда можно вылезти на крышу. Дагэ туда не полезет, черепица его не выдержит...  Но высоко, страшно... Мысли прервал очередной удар и невнятный окрик. Кажется, весь дом ходит ходуном. Он ведь правда может выбить её одним ударом, почему не сделает этого? - Тебе так нравится меня мучить? - прошептал Хуайсан сквозь слезы, закрывая уши руками. Только бы не слышать этого, только бы... Удары становились все тише и тише, пока совсем не стихли. Не Хуайсан отнял руки от ушей и прислушался. Из-за двери донесся надрывный шепот: - Пожалуйста, Хуайсан, солнышко, открой, прошу, я не могу больше, не могу... Послышались всхлипы и тихий скрежет, будто он царапал дверь ногтями. Хуайсан снова закрыл уши, прикусывая губу. Непереносимо. Как он может тут сидеть, дагэ же так плохо сейчас... Нужно открыть! Он было встал, но тут же остановился. "Если откроешь, станет ещё хуже" - заметил внутренний голос. Да, станет, но... Хуайсан в бессилии ткнулся головой в подушку, пытаясь заглушить все звуки, а внутри все звенел и звенел этот скрежет, напоминающий стрекот насекомых летом и тихий плач безумного человека. Его брата. *** Лето. - Дагэ, ты тут? - Да, да, просто мутит от жары, - простонал Минцзюэ, смахивая пот со лба. Хуайсан хмыкнул : - Мы прямо под кондеем сидим. Мне даже холодно становится. - Поэтому ты ешь уже третье, да? - усмехнулся Минцзюэ, ткнув в наполовину пустую вазочку с мороженым. Хуайсан цокнул языком: - Это другое! Ты тоже попробуй, может, охладишься, - хихикнул он, продолжая есть. Не Минцзюэ нахмурился: - Ну что это такое? Ты как хрюшка, - он указал на лицо Хуайсана, - У тебя пятно тут. - Где? - На щеке. - Здесь? - Ох, ладно, - Минцзюэ привстал и пальцем стер остатки мороженого со щеки Хуайсана. Недолго подумав, слизнул лакомство с пальца и улыбнулся: - Вкусное! Не Хуайсан на мнгновение замер, глядя на брата широко раскрытыми глазами. Затем пододвинул вазочку к нему и скомандовал: - Доедай. - А ты больше не будешь? - Да вот что-то аппетит пропал, - Хуайсан достал из сумки влажные салфетки и тщательно вытер руки, а затем и лицо. - Ух ты, какие мы нежные, - хмыкнул Минцзюэ, принимаясь за мороженое. Не Хуайсан внезапно засмеялся, прикрывая рот рукой. - Да ты сам как хрюшка! Измазался сильнее меня! - Да? Где? - Знаешь что? Держи салфетку! Даже выйдя из кафе, Хуайсан продолжал хихикать, не останавливаясь до самой набережной. - Ты так икать скоро будешь, - заметил Минцзюэ. Хуайсан ткнул его локтем. - Смотри! - Ну что? - Тир! В яркой жестяной каморке завлекающе переливались разноцветные фонарики, освещая плотный строй игрушек, вывешенных под потолком. Какой-то парень неумело приложился к ружью, пытаясь целиться. Выстрел ушёл в молоко, громко отскочив от жестяной стены. Стоящая рядом девушка аж подпрыгнула от неожиданности. Хозяин тира с красным носом одним глазом наблюдал за стреляющими, пытаясь не заснуть. - Нужно приклад в плечо упирать, - заметил Минцзюэ, глядя на парня. - Ну так скажи ему. - Он сам должен понять. На минуту повисла тишина, прерываемая только ударами железных пуль по жести.  Минцзюэ предложил: - В отель? - Я хочу игрушку! - твердо сказал Хуайсан. Не Минцзюэ вздохнул, глядя на тир, но все же спросил: - Ты уверен? Завтра А-Лин вернётся, пускай она... - Я хочу, чтобы ты выиграл! Ты же тоже хорошо стреляешь! - Ну ладно, давай попробуем. Иди, лингвист, спрашивай. - Окей. Хуайсан подошел к хозяину тира и что-то защебетал на английском. Минцзюэ молча ждал. Наконец, Хуайсан повернулся к нему и выдал: - Пять выстрелов за десять евро. Сорок-сорок два балла - маленькая игрушка, сорок пять-пятьдесят - большая. Я хочу большую, если что. - Ладно, - Не Минцзюэ вздохнул, протягивая хозяину десятку. Стрелявший парень отодвинулся чуть в сторону, наблюдая за тем, как Минцзюэ взвешивает ружье в руках и прицеливается. - Баланс не очень, - сказал он. Хуайсан ткнул его в спину. - Не выделывайся. После пяти выстрелов хозяин тира снял мишень, указывая, куда было попадание. "Сорок девять" - отметил Минцзюэ с раздражением. Хозяин тира сказал ещё что-то, кивая на игрушки, и Хуайсан с лицом победителя ткнул пальцем во что-то кругло-серое. Этим оказалась большая толстая мышь. - Доволен? - спросил Не Минцзюэ, когда они отошли от тира. Хуайсан вместо ответа крепче прижал игрушку к груди. Минцзюэ снова посмотрел на нее и пробормотал: - Какая-то дурацкая крыса. - Сам ты дурацкий! - Хуайсан ткнул брата в плечо, - Замечательная крыса. А главное, практичная! Её можно как подушку использовать, и ты же сам вечно ноешь, что я тебя ночью обнимаю. Вот, теперь буду её обнимать. - Ты все равно продолжишь на меня ноги закидывать. - Продолжу! А ты продолжишь ныть, что тебе жарко. - Мне жарко, потому что ты сильно ко мне прижимаешься. - Так может попробуй спать без одежды? По крайней мере, не так, как будто на Северный Полюс собрался? - на лице Хуайсана растянулась ехидная ухмылка. В очередной раз указать дагэ на его чувство неполноценности - уже дело чести. Минцзюэ покачал головой и промолчал. Вокруг сгущались сумерки. Море тихо шумело, волнами набегая на берег. Чайки уже давно смолкли. Минцзюэ остановился, глядя на воду. Не Хуайсан встал рядом, пытаясь проследить за взглядом дагэ. Накативший порыв ветра ударил в спину, и Хуайсан закашлялся, выплевывая попавшие в рот волосы. Минцзюэ молча улыбнулся. - Говорят, что вечно можно смотреть на три вещи : огонь, воду, и... И что-то ещё. - Не знаю, на что ещё. Обычно это всегда в мем превращается, - Хуайсан пожал плечами, поправляя волосы. - А для тебя это что? - Наверное, то, как ты делаешь уборку. - Почему? Теперь Хуайсан многозначительно замолчал, повторяя позу и взгляд брата. Минцзюэ снова спросил: - Почему? Хуайсан хитровато улыбнулся и задумчиво ответил: - Да просто интересно, тебе удобно жить с такой огромной жо... - Не продолжай. - Сам виноват, нечего было столько... Ну, я не знаю, что ты делал, но вот этого столько делать, - Хуайсан улыбнулся ещё шире, сдерживая смех. Минцзюэ вздохнул: - Завидуй молча. - Чему завидовать? Тому, что ты не можешь себе штаны по размеру найти? Я как-то не горю желанием закупаться в модном бутике "Три толстушки". - Хватит твоих провокаций. Пошли в отель, малышам пора спать. - Ну так и ложись. Вон какая скамеечка красивая! Минцзюэ взглянул на Хуайсана сверху вниз, осуждающе покачивая головой. - Я тоже тебя люблю, дагэ, - засмеялся Хуайсан, убегая вперёд. *** Сегодня. Слез уже не осталось. Противно и смешно. Он просто скорчился на кровати, всхлипывал и икал, обнимая ту самую толстую серую мышь. Отвратительный. Как можно было сказать такое? Зачем заставил его вспомнить? Так же нельзя, это больно. Дагэ же боится боли. Или раньше боялся. За дверью все уже давно стихло. Хуайсан слышал, как брат уходил. Внезапно его будто током ударило. В голове пронеслись собственные крики, глаза дагэ, кровь и осколки на полу... Нужно срочно вставать! Спуститься, крепко-крепко обнять и извиниться за всё, что наговорил! Дагэ, конечно, сразу же простит. Он не умеет обижаться. Улыбнётся, как может, погладит по голове и предложит приготовить печенья, тортик, или что-то ещё... И все будет как раньше. Хуайсан не сдвинулся с места. То ли воля так угасла, то ли сил от бесконечных рыданий совсем не осталось. Глаза нестерпимо жгло, так и хотелось поскорее их закрыть... Нет, нельзя! Всего лишь спуститься на первый этаж, любыми средствами, любыми силами! Его будто парализовало. Сил не было даже на то, чтобы повернуть голову, поменять положение, поднять руку, которая все ещё болела. Хотя бы открыть дверь, чтобы дагэ смог зайти! Он же обязательно придет, да? Он постоянно приходит пожелать спокойной ночи! - Дагэ, я не ненавижу тебя! Ты мой самый-самый дорогой человек, я так тебя люблю! - сдавленно просипел Хуайсан, глядя на закрытую дверь. Из болезненных глаз снова потекли слезы, и Хуайсан спрятал лицо в игрушку, давя низкие грудные хрипы. Голова закружилась, вокруг все поплыло. Он будто задыхался. Кружась в ледяной воде, погружается на дно. Как тогда, много лет назад, он так же плакал после очередного сна, в котором был счастлив вместе с дагэ, а потом, возвращаясь в реальность, просыпался один в слишком большой для ребёнка постели, окружённый холодом и темнотой. По стенам пляшут зловещие тени, а из углов за ним наблюдает сама тьма. Оттуда на нас смотрят мертвецы. И во тьме загораются холодные карие глаза.