***
Это было раннее утро. Уилбур стояла и смотрела в зеркало. Ники торопливо копошилась внизу, поправляя подолы её свадебного платья. В этой белоснежной фате и пышном, расшитом драгоценностями одеянии, Сут была похожа на деву с портретов Эпохи Возрождения. Розоволосая девушка даже ненадолго залюбовалась ею. Вообще, они с Ники были не то, что бы подругами, нет, ведь Уилбур не любила называть всех подряд своими друзьями, так, хорошими приятельницами. Короче, они просто неплохо общались. —Ну и как же ты дальше будешь, Уилл? — спросила Ники, когда уже всё сделала и подняла спину. —О чём ты? — недоумённо спросила Сут. —Ты ведь ненавидишь Шлатта? Разве нет? —Конечно. Как его не ненавидеть? — усмехнулась Уилбур, посчитав вопрос тупым. —Тогда зачем? Зачем, Уилбур? Я понимаю, ты рассказывала мне о том, что у тебя не было иного выбора, и что для тебя это был единственный способ остаться в Л’манбурге. Нет, безусловно я рада, что тебя никуда не изгнали, и что я имею возможность поговорить с тобой сейчас. Но… Ты буквально сломала себе жизнь, выдав себя замуж за твоего злейшего врага. Если бы тебя выслали из страны, я бы по твоему желанию могла бы отправиться с тобой, если бы ты только захотела. —Ники, мне кроме моей страны больше никто не нужен. Да и сейчас теперь уже ничего не сделаешь. Уилбур грустно посмотрела в пол. —Пора. —Удачи, Уилл. —Спасибо. Она мне пригодится. И выйдя из комнаты, Уилбур напоследок попрощалась с семьёй и села в уже заждавшийся её на улице лимузин. Свадьбу они решили отпраздновать в какой-то местной дримославной² церкви, поскольку Шлатт был верующим (хоть и не особо фанатичным) и относился именно к этому религиозному течению. Естественно, что место свадьбы выбирал он. Уилбур же, вообще была атеисткой, несмотря на то, что как и большинство жителей Л’манбурга, она была покрещена в дримославии в детстве, она абсолютно не верила ни в Дрима Икс Ди, ни в какого либо другого Бога. Перестала верить в него ещё в двенадцать лет, потому что: «Где этот Дрим Икс Ди был, когда мне было плохо, когда я умирала от нищеты и когда меня била мать?». Её отец Филза — чистый дримославный дримстианин часто придирался к ней на этой почве. Иронично, что его лучшим другом в итоге стал воинствующий атеист (Техноблейд), с которым он всегда прекрасно общался, несмотря на столь разные взгляды. Но Уилбур конечно же никто не спросил. Вскоре главе Либеральной партии стало холодно. Всё-таки, ехать и идти по улице в одном только свадебном платье, когда на дворе только март — не самая лучшая участь и не самая приятная. Благо, нашёлся добрый человек, сидящий рядом с ней, который снял с себя пиджак и одел его на Сут. Как бы то ни было, не стоит допускать того, чтобы будущая первая леди простыла. Шлатт такого скорее всего точно не простит. Спустя около тридцати пяти минут Уилбур наконец-то приехала к церкви. Когда она вышла на улицу, её каблуки коснулись ледяной земли, а на ноги подул холодный ветер. Уилбур съёжилась и обняла свои плечи ладонями, после чего поднялась по деревянным ступенькам и открыла дверь. Стоило Сут только переступить порог здания, как ей сразу же ударил в нос приятный запах ладана. Это немного подбодрило её и даже настроило на позитивные мысли. Закрыв дверь, глава Либеральной партии смело зашагала к алтарю, где её уже ждал улыбающийся жених. Уилбур немного смутилась и, опустив глаза в пол, встала напротив него. После, к ним подошёл батюшка. Внимательно осмотрев гостей, он начал свою речь: —Дамы и господа, мы собрались здесь, чтобы засвидетельствовать союз двух прекраснейших лиц этой страны: Уилбур Сут и Шлатта Зэ-Рама³. Шлатт скривил лицо, когда священник произнёс его фамилию. Он не любил её, и даже когда участвовал в выборах, то в новостях и не только просил других не называть его фамилию и не обращаться по ней. Он не хотел иметь ничего общего с мерзким, жестоким и прогнившим родом Зэ-Рамов, поэтому ему было неприятно, когда его так именовали. —Шлатт Зэ-Рам, берёшь ли ты Уилбур Сут в свои законные жёны? —Беру, — со спокойным восторгом ответил Шлатт, предвкушая предстоящий поцелуй. —А ты, Уилбур Сут, берёшь ли ты Шлатта Зэ-Рама в свои законные мужья? Уилбур тут же вернулась к реальности, когда батюшка спросил её об этом. —А?.. Что?.. Да, конечно, — немного мямля произнесла она. Священник надел на головы молодожёнов короны и освятил их, а затем сказал: —Обменяйтесь кольцами, пожалуйста. К ним подошёл какой-то карлик с красно-золотой коробочкой в руке, на дне которой были золотые кольца с бриллиантом посередине. Уилбур поразилась такой красоте и дороговизне. Когда она коснулась руки Шлатта, её озарило странное чувство. Ей почему-то было очень приятно его трогать. Его руки были хоть и не нежными, но и далеко не грубыми. От этой мысли Сут покраснела, хорошо, что не сильно, и никто этого не заметил. Шлатту тоже понравилось прикасаться к Уилбур, её руки обладали крайне нежной кожей, на чём баран заострил очень сильное внимание. Так прошла целая минута, во время которой они просто щупали друг друга. Наконец, презедент надел кольцо на палец главы Либеральной партии, после чего она сделала тоже самое по отношению к нему. Они подняли лица и посмотрели друг другу в глаза. —Обьявляю вас мужем и женой. Можете поцеловаться. Шлатт резко, грубо и жадно впился в губы Уилбур, жестоко сжимая своими пальцами её талию. Глава Либеральной партии опешила, настолько, что даже выронила из рук букет красных роз. Однако несмотря на всё она не стала отталкивать его, но и отвечать тоже, просто застыла на месте как статуя. Позже, Сут стало не хватать воздуха и она задёргалась. Наверное должно быть иронично задохнуться поцелуем на собственной свадьбе. Наконец-то Шлатт отодвинулся от неё, после чего они оба тяжело задышали. Их дыхание было сбивчивым и неровным. —Сладкая, — тихо прошептал Шлатт, придерживая свою теперь уже жену за плечо. Вот и её первый поцелуй. Грубый, неприятный, с нелюбимым существом. А ведь у них сегодня впереди ещё и брачная ночь, и Сут даже думать не хотелось о том, что там будет. Через мгновение гости уже начали расходиться. Президент сказал: —Ну, пойдём. —Стой, куда мы? — Уилбур недоумённо посмотрела на него. —Как куда? — Шлатта немного опечалила некомпетентность его жены. Особенно, в сравнении с тем, что раньше она почти всегда желала быть в курсе всего, а сейчас ей как будто было всё равно! — Неужели ты забыла? Сначала в ЗАГС, потом в ресторан, отпраздновать нашу свадьбу как следует. «Твою мать.» — про себя психанула Уилбур и чуть не произнесла это вслух. Супруги вышли из церкви и сели в транспорт. Агент НСБЛ завёл машину. Прежде чем она поехала, Уилбур небрежно швырнула букет в толпу народа. Его поймал какой-то тощий очкарик, наверное ученик старшей школы, колледжа или первых курсов университета. Вся эта ситуация невероятно выводила Сут из себя. Зачем мчаться в ЗАГС, если они уже поженились? Почему нельзя было поставить роспись там, в церкви? И вот ещё они должны тратить своё драгоценное время, чтобы тащиться туда, а потом и в ресторан. Это так бесило. Уилбур тоскливо уткнулась глазами себе в колени, но даже так она продолжала чувствовать на себе мерзкий пожирающий взгляд Шлатта, прямо как во время их предвыборной кампании, прямо как перед революцией и во время неё, прямо как всегда. Главное тут не поднимать глаза и уж тем более не смотреть на него, ведь это, вероятно, только сильнее раззадорит его. «Ну почему ты смотришь на меня? Это противно. Не смотри. Отвернись.» — мысленно умоляла Уилбур. У неё даже возникло чувство, что он сейчас возьмёт её здесь, в машине, а не вечером, как полагалось. Спустя некоторое время они наконец-то приехали к ЗАГСу. Стоило Уилбур приоткрыть дверь, как она сразу же вцепилась глазами в этот прекрасный синий пол, похожий на цвет сапфиров, с белыми узорами на нём. Глава Либеральной партии обомлела от одного его только вида. —Что? Нравится? Это мой дед когда-то построил, — сказал Шлатт после того, как подошёл к Сут и положил свою руку ей на талию, а сам уткнулся лицом в её волосы. Дело в том, что семья Шлатта являлась не только очень богатой, но и очень влиятельной. На протяжении всей истории оттуда выходили великие: учёные, философы, политики, просветители. И дедушка Шлатта по папиной линии, Джонатан Зэ-Рам, был поистине великим человеком. Изначально он отучился в академии на архитектора, получил высшее образование, построил множество зданий (в том числе и это), памятников и садов, а когда ему это надоело, то ушёл в политику и был избран президентом⁴ Л’манбурга. Правда правил он недолго, всего три года, поскольку здоровье подкачало, и он вынужденно ушёл в отставку. Но Шлатт очень гордился своим дедом и даже хотел пойти по его стопам, несмотря на то, что был не согласен с некоторыми его идеями. К тому же, Джонатан был почти единственным человеком в их семействе, который более-менее нормально относился к самому Шлатту, если не считать конечно его старшей сестры. Однако, всё же в большинстве своём, Шлатт относился к своему роду негативно, так как даже не смотря на любовь к некоторым его членам, в глубине души он считал всех представителей своей семьи лицемерными. Всех без исключения. Даже дедушку с сестрой. Ведь даже в них было что-то такое лживое, что-то неубедительное, что-то прогнившее насквозь, что заставило его в итоге возненавидеть собственную фамилию. —Красиво, — восхищённо промямлила Уилбур. —Хах. Они подошли к столу с росписями. Поскольку Шлатт был президентом, его естественно пропустили вперёд, не дожидаясь очереди. —Здравствуйте, мистер президент, — сидящая там полноватая женщина вскочила в испуге, смешанном с удивлением и восторгом. Одета она была почти в то же самое, что и ботаник, который поймал букет с цветами на её свадьбе: такая же чопорная жилетка, очки и деловые чёрные штаны. «Должно быть, его мать, » — подумала Сут. —Нам только подпись поставить, — сухим тоном выпалил президент. —Вы женитесь? Да ещё и на ком! На самой Уилбур Сут! — обомлела она. — А почему ни о чём не рассказали народу? —У меня нет на это сейчас времени и желания. Просто выдайте свидетельство о заключении брака, мы подпишем его и уйдём. —Ладно, ладно. Молчу. Женщина успокоительно махнула руками, после чего порылась немного в столе, достала оттуда бланк и сказала: —Вот, оставьте подпись вот здесь, — она указала пальцем на одну из строчек. Глава Консервативной партии взял синюю ручку. —Ты будешь брать мою фамилию? — покосившись на Уилбур спросил Шлатт. —Но разве это не ты решаешь? — с безразличием произнесла она. —Нет. Решаешь ты. Уилбур была немного польщена тем, что Шлатт вроде как консерватор и неоднократно говорил, что топит за патриархат, но в то же время дал ей выбор. Неужели он действительно собирался прислушаться к её женскому мнению? Иронично, учитывая то, что при его мировоззрении оно вообще не должно существовать. —Ну… Тогда я предпочла бы остаться при своей фамилии. «Прекрасно. Не хотелось бы, чтобы она стала частью этого мерзкого рода.» — обрадовался Шлатт. С одной стороны ему конечно бы всё же хотелось, чтобы Уилбур взяла его фамилию, так как он считал, что мужчина должен быть главным в семье, но в то же время он радовался, что такая прекрасная девушка как Уилбур не станет в полной мере одной из них. Не хотелось, чтобы и она тоже прогнила. Шлатт даже подумывал взять фамилию жены, чтобы наконец-то сменить её, но его убеждения не позволяли ему, да и к тому же, «Шлатт Сут» звучало не очень. Уилбур тоже была немного счастлива, что этот человеко-баран решил не стирать её личность полностью, а позволил ей остаться Сут. Такое маленькое благородство с его стороны, но очень приятное. Ведь в отличии от челоеко-барана, глава Либеральной партии всегда любила свою фамилию, ведь она такая короткая, такая красивая и лаконичная. Не сказать, что Уилбур гордилась своим родом или превозносила его, но становиться Зэ-Рам ей не хотелось. Когда всё было закончено Уилбур и Шлатт ушли из ЗАГСА и опять сели в машину. Сут выдохнула с облегчением от осознания того, что почти всё подкатилось к финалу. Осталось только съездить в ресторан и справить там это событие с гостями, и можно будет поехать домой, ура! Но тут же радость на лице Уилбур исчезла, когда она вспомнила, что теперь будет жить со Шлаттом. Но грустить ей не очень хотелось, так что куда более желанным для неё было сейчас узнать сколько время. Поскольку телефона она с собой не взяла, то не смогла этого проверить. Поэтому Сут решила попросить своего мужа: —Шлатт, — неуверенно обратилась к нему Уилбур. —Да, дорогая? — он ухмыльнулся, когда услышал, что она называет его имя. —Сколько сейчас время? —А, я не знаю. Я не брал с собой телефон и часов у меня нет. Сейчас спрошу у агента. —Эй ты, — он окликнул одного из сидящих спереди. — Ты не знаешь, сколько сейчас время? Дядька в чёрном посмотрел на часы. —Десять ноль семь, мистер президент. —Ага, сейчас передам ей. Глава Консервативной партии вновь повернулся к супруге и посмотрел в её карие глаза. —Десять ноль семь, Уилбур. —Ясно. Прошло всего три часа? Но она думала, что как минимум шесть. Дальше их ждала долгая поездка до ресторана. Во-первых были пробки, а во-вторых они несколько раз налетали на кочки, что просто выводило Шлатта из себя. —Да что вы, водить нормально не умеете?! — кричал он. Но несмотря на все приключения в этой поездке, они всё-таки смогли примчаться к ресторану целыми и невредимыми. Войдя в деревянное здание, супругов уже ждали гости, многие из которых сейчас сидели за большим прямоугольным столом, накрытым белой скатертью. Однако Сут заинтересовали не они: её внимание привлекли картины, висящие на стенах по периметру комнаты. В частности та, что находилась рядом с ней. На полотне была изображена женщина в нежно-розовом платье, скачущая на коне и держащая саблю в руке. Казалось бы, обычная картина восемнадцатого века, написанная художником-романтистом, судя по всему любителем женского доминирования, или как минимум равноправия. Но было в этом изображении что-то такое, что напоминало ей о ней самой. Возможно это сходство внешности девушки с внешностью Уилбур, а возможно что-то более глубокое… Оно навевало на главу Либеральной партии воспоминания о революции. И хотя сама Уилбур довольно редко кидалась в бой, предпочитая в основном отдавать приказы, она всё равно ассоциировала себя с этой героиней на лошади. В какой-то миг у неё пронеслась в голове мысль о том, чтобы взять эту картину себе домой, но она сразу же отбросила её, так как посчитала это полнейшим безумием. Просто так попросить отдать ей предмет украшавший ресторан? Да и вряд-ли Шлатт согласится повесить это у него дома. Тяжело вздохнув, Сут подошла к столу и присела рядом со своим новым мужем. Теперь она всё же решила рассмотреть гостей. Спорные лживые лица, сидевшие в дорогих костюмах и платьях, с кучей бесполезных золотых побрякушек, которые пусть и выглядели красиво, тем не менее не переставали быть бесполезными. Уилбур вовсе не была удивлена, что именно эти личности являлись окружением Шлатта, ведь такие друзья вполне себе подходили ему. Никто из сидящих здесь не был знаком ей, кроме, пожалуй Таббо… Стоп, Таббо? Таббо! Парнишка сидел на противоположной стороне стола и с помощью вилки клевал еду, уткнувшись лицом в тарелку, так что Уилбур не сразу смогла его заметить. —А что здесь делает Таббо? — наклонившись к уху Шлатта спросила Уилбур. —Как что? Это ж мой племянник. От удивления Уилбур чуть не упала в обморок. Таббо племянник Шлатта? Какого?.. Нет, конечно они выглядят похоже, но Таббо — племянник Шлатта? ⁵ —Но… Как? — только и смогла проговорить Сут. —А так. Он является сыном моей старшей сестры Капитанши Паффи⁶. Слышала о такой? —Н-немного. Капитанша Паффи являлась довольно известной личностью, о которой знали очень многие. Изначально она была адмиральшей флота Дрим СМП, и даже несмотря на то, что во время революции и последующей гражданской войны они с братом были на противоположных сторонах, это не мешало им нормально общаться и поддерживать тёплые отношения друг с другом. После окончания Л’манбургской революции она стала телохранительницей нового императора Эрета⁷. В школе женщина училась отлично, особенно хорошо ей давались точные науки (в противовес Уилбур, которой давались гуманитарные и Квакити, которой давались естественные) и физкультура. Закончила школу она с золотой медалью, после чего поступила в военно-морскую академию и вышла оттуда с красным дипломом. Слава о ней и её боевых умениях разошлась по всему земному шару. И очень удивительно как в свои сорок четыре года эта женщина умудрялась сохранять свои физические навыки, ведь она была уже давно не молодая. Однако с другой стороны для Уилбур это было не в новинку, ведь она уже знала Техноблейда, который в свои пятьдесят два, был невероятно сильным и выносливым, что иногда казалось даже, будто он на тридцать лет моложе. У Капитанши Паффи имела сына, но она никогда не показывала его и даже не произонсила его имени публично. Единственное, что знали остальные о её сыне, это то, что он у неё был. Поэтому Уилбур даже и предположить не могла, что им окажется Таббо. С начала революции Таббо стал хорошим другом Сутов, и в частности Томми. Он принёс им в дом игровую приставку, дарил деньги. Но всё же глава Либеральной партии никогда не подозревала в Таббо личность из рода Зэ-Рамов. Она видела в нём просто доброго мальчика из богатой семьи, который любил помогать бедным. Не больше. —Кстати говоря, я сделал Таббо премьер-министром нашей страны, поэтому это было вполне себе очевидно, что он придёт. —Таббо? Премьер-министром? —раскрыла рот Сут. — Но ему же всего восемнадцать. —Какая разница? Он совершеннолетний и вполне себе подходит на эту должность. Да и не ты ли хотела после своего прихода к власти назначить семнадцатилетнего Томми на пост вице-президента? А он, в отличии от Таббо, совершеннолетним не является. Уилбур было нечего ответить, так что она просто промолчала. Спустя некоторое время гости очень сильно развеселились, а в зале заиграла радостная, заводная музыка. Пьяные индивиды повыскакивали со своих стулов и начали танцевать в такт словам песни. —Ты хочешь потанцевать? — спросил Уилбур уже не трезвый Шлатт, немного прикрывая веки на одном своём глазу. —Нет, я лучше здесь посижу, — неуверенно ответила Сут и скрестила руки. —Ну, как знаешь. А я пойду. После этого, Шлатт запрыгнул на стол, тем самым обратив на себя внимание большинства гостей, и начал показывать им свои «выкрутасы», одновременно заливая в себя всё больше и больше алкоголя. Уилбур хотелось провалиться под землю от стыда. Он бухал, как самое настоящее животное (хотя он и есть наполовину животное). Гнусный алкаш. Уилбур в брезгливости отвернулась, и тут взгляд её упал на сидящую через два стула Квакити. Вице-президентша выглядела очень подавленной. Всегда весёлая и игривая латиноамериканка, сейчас сидела абсолютно разбитая как какой-нибудь цветной витраж, и просто безнадёжно тыкала в еду серебряной вилкой с золотой каёмкой, исподлобья смотря на остальных. Похоже день вышел паршивым не только у неё. У Сут даже возникло желание подойти к ней и поинтересоваться, что произошло. Но глава Либеральной партии сначала было одёрнула себя, когда вспомнила, что они, вообще-то, враги и скорее всего Квакити будет не рада диалогу с ней. Однако уже спустя целую минуту направлялась к вице-президентше, чтобы расспросить о её настроении. Уж всяко лучше, чем сидеть и смотреть на этот позор. —Привет, Квакити, — вице-президентша не сразу заметила подошедшую к ней Уилбур и повернулась только тогда, когда та поздоровалась. —Ты что-то сегодня неважно выглядишь. Случилось что-нибудь? —Ты… — Квакити скрипнула зубами, в её чёрных глазах проблеснула ненависть, —…как смеешь… — вице-президентша вздохнула, как будто бы специально приготовилась к чему-то — …говорить со мной после того, что сотворила?! Квакити вцепилась руками в грудь Уилбур, сжимая в своих кулаках ткани её белого платья. Первая леди отшатнулась и вопросительно припоняла бровь. —О чём ты? — поинтересовалась Сут, сдерживая желание вернуться обратно на своё место. Она уже успела пожалеть о том, что решила подойти к ней. Глава Либеральной партии не любила, когда на неё кричали. —Как о чём?! Ты отобрала у меня моего Шлатта и помешала нам быть вместе! Шлюха! От этого слова в её адрес у Уилбур пошли мурашки по коже. Как Квакити её только что назвала? Нет, конечно, Сут подозревала, что Фрайде была женоненавстницей, но… Почему? Она явно не похожа на ту, кто даже при всей своей ненависти начнёт оскорблять девушек, да ещё и таким омерзительным термином. Просто зачем? Сут не хотелось рассказывать вице-президентше о том, что она, вообще-то не любит и никогда не любила её Шлатта, о том, что она не хотела этого брака, и что у неё не было нормального выбора, что в любой другой ситуации она бы даже и не думала «претендовать на сердце» барана. (Если честно, Уилбур вообще никогда не понимала, почему многие девушки готовы начать враждовать друг с другом из-за каких-то там парней. Любовь уходит и приходит, всегда можно найти нового. Но зачем портить отношения с предстваительницами своего пола? Сут всегда казалось обоюдное презрение из-за мужика чем-то унизительным. Нет, безусловно она ненавидела Квакити, но не из-за Шлатта, боже упаси, а из-за других вещей.) Однако она всё же решила попробовать хоть немного вразумить «консерваторшу»: —Я восве не… —Уходи, — буркнула Квакити, разжав кулаки и вновь села на свой стул. Фрайде было очень больно, она задыхалась от собственной злости и обиды. Её сердце сжималось от невыносимых мучений. А тут ещё и Уилбур давит на неё, наверное пришла поиздеваться и удвоить её страдания. По крайней мере так думала вице-президентша. —Послушай, Квакити… — начала Сут, но вице-президентша прервала её. —Пожалуйста, Уилл, — всхлипнула Квакити. — Мне и так тяжело, не делай мне ещё больнее! Оставь меня в покое! Глава Либеральной партии заметила, как на глазах «консерваторшы» возникли маленькие прозрачные слёзы. Всё же Квакити добилась своего. Уилбур отступила. Остаток дня Уилбур провела сидя за столом и размышляя на самые разные темы. Возможно, она опять вспомнинала прошлое, а возможно пыталась предугадать будущее. Кто знает? Пару раз она отлучалась в туалет, и делала там свои естественные дела. Казалось, никто этого даже не заметил. «Хм, а ведь так и сбежать можно…» — проскользнуло в голове у Сут. Но естественно, свой «план» осуществлять она не стала, ведь знала какова цена у этого поступка.***
Приехали супруги домой в восемь вечера. Уилбур была очень рада, ведь у неё уже разболелась голова после этого пира и хотелось просто прилечь и отдохнуть, однако все мечты первой леди на вечер быстро испарились, как только она вспомнила, что для неё со Шлаттом вообще-то сейчас полагалась брачная ночь. От этой мысли Сут поёжилась. Она не горела желанием спать с ним. Но это ещё и не беда. Главная проблема заключалась в другом: Шлатт был чертовски пьян, и Уилбур боялась, что глава Консервативной партии может сделать ей больно во время этого секса. Если она конечно ещё выживет, так как в таком состоянии он был способен на что угодно. Масло в огонь подливало ещё и то, что Уилбур являлась девственницей. Да, в свои двадцать шесть лет у неё ни разу не было не то что секса, да даже обычных отношений с мужчинами на уровне поцелуев. Нет, Уилбур вовсе не была «стрёмной». Напротив, она считалась очень даже красивой девушкой и на протяжении всей жизни ей в любви признавались огромное количество живых существ, однако она всех отвергала, ведь предпочитала отдавать всё своё время учёбе и самообразованию, а позже, когда выросла — карьере. Романтические отношения же для неё мало того, что казались чем-то бесполезным и глупым, так ещё и отбирали, по её мнению, время на познание нового. Порой Уилбур даже ненавидела собственную красоту и мечтала, чтобы она родилась «уродиной» по общественным меркам, так как ей было неприятно чрезмерное внимание со стороны противоположного пола. Точнее, ну как не приятно? Внимание-то ей приятно, но не то, которое получала. Она хотела чтобы мужчины, также как и женщины, любили её как выдающегося политика, талантливую революционерку и сильную лидершу, а не как предмет для сексуальных (реже романтических) фантазий. Да даже тот же император Дрим во время революции опускал в сторону своей противницы пошлые шутки, что было для Сут невероятно мерзким. В школе и университете она так же, как и Паффи, была отличницей и шла на золотую медаль, а позже и на красный диплом. Но в отличии от овцы у неё не получилось достигнуть своих целей, ведь после смерти матери Уилбур была вынуждена ухаживать за старым отцом, а после и за Томми с Фанди. Замуж глава Либеральной партии тем более не хотела, ведь считала брак легальным сексуальным рабством для женщины. Но как вы понимаете, особого выбора у неё не было. Точнее был, но несправедливый. И если трезвого Шлатта Уилбур ещё хоть как-то могла попробовать уговорить быть с ней нежным в постели, то пьяного она точно не сможет. И от этого осознания она очень сильно боялась. Когда Шлатт завёл Уилбур в свой особняк, Сут вновь поразилась от такой роскоши. Это был прекрасный, аристократический интерьер выполненный в стиле классицизма с преобладанием белого цвета, но также там встречался серый. Украшений там находилось немного, но это не отнимало у дома богатства и королевского величия. Стены особняка являлись белыми, а на них — светло серые узоры, привлекшие внимание Уилбур. Белая лестница со светло коричневыми перилами вела на второй этаж. Когда Сут поднялась туда, то мельком увидела гостинную. Там были всё те же светло коричневые узоры на стенах. В середине стояло три светло-серых диванчика, а между ними большой светло-коричневый квадратный стол. Примечательно, что во всём доме (по крайней мере из того, что успела рассмотреть Уилбур) не висело ни одной картины. «Похоже что Шлатт не такой уж и любитель искусства». Муж и жена прошли в спальню. Перед лицом Уилбур предстала мягкая белая кровать, которую, наверное, можно было назвать периной. —Раздевайся, — грубо приказал Шлатт. Такой властный и жестокий тон, только сильнее усилил её страх. Уилбур хотела ослушаться его и отказаться от этой ночи, но испугалась, что может только ухудшить своё положение. Не согласишься на секс — он грубо изнасилует тебя и задушит в конце, согласишься — тоже самое. По крайней мере так считала Сут, смотря сейчас на его состояние, в котором он не мог думать связано и почти не осознавал, что делал. Но всё же Уилбур решилась раздеться, в глубине души надеясь на лучший исход. Возможно, Шлатт всё-таки не до конца отпил свои мозги, и у него всё же получится быть с ней хоть немного по-нежнее. Что там в школе на уроках биологии говорили? Пьяные существа легко становятся агрессивными? Ну тогда не надо его злить. Сут стянула с себя платье. Белые ткани, украшенные жемчугом упали на пол. Туда же полетела и фата с нижним бельём. Глава Либеральной партии легла на простыню и раздвинула перед Шлаттом ноги. Теперь он мог разглядеть её обнажённое тело, и от осознания этого Сут залилась краской. Однако через секунду после этого Уилбур задрожала, а её сердце бешено билось от страха. Она не верила в Дрима Икс Ди, но прямо сейчас решила поверить. Ситуация вынуждала. «Икс Ди, если ты там где-то существуешь… Пожалуйста, спаси меня от этой жуткой ночи.» — про себя помолилась она. Шлатт стоял и покачивался на месте, он еле держался на ногах. Прищуринными глазами он смотрел на Уилбур. Президент подошёл к ней поближе, всё также покачиваясь, после чего упал на неё… И уснул. Глава Либеральной партии вскринула от боли, ведь это не особо приятно, когда на тебя с огромной силой наваливается взрослый мужчина, далеко не лёгкий на вес. Сегодня она смогла избежать плохого исхода, но что будет потом? Что будет с ней завтра? Послезавтра? Ведь жить с алкоголиком это не лучшая судьба. В голове у Сут рисовались самые худшие картины. Уилбур уже представляла, как Шлатт, будучи пьяным, таскает её за волосы, кидает об угол какой-нибудь тумбочки или на кровать, после чего жестоко насилует и избивает до полусмерти. Только сейчас Уилбур поняла, что это скорее всего и был его план, таким образом сломать жизнь своей политической сопернице⁸. Заставить её выйти за тебя, чтобы потом мучить в браке. А она ведь даже чуть ли не начала испытывать к нему симпатию за эти три дня, бесконечно ища в нём плюсы и совсем позабыв о его зависимости от спиртного. Всё же Уилбур не выдержала и разрыдалась. Она не плакала уже около пяти лет, но сейчас уже просто не могла подавлять в себе эти эмоции. Ей просто было очень плохо сейчас. Уилбур не пролила ни слезинки, когда её товарищи погибали на революции, когда она проиграла на выборах и когда она узнала, что выходит за Шлатта. Однако, когда Уилбур осознала, что жизнь с этим алкоголиком — её судьба, и когда она поняла, что дальше её ничего хорошего уже не ждёт, то просто не совладала с собой. Что ей теперь этот Л’манбург, если глава Либеральной партии сама добровольно разрушила себе психику? Сегодня ей просто очень повезло, что он вырубился в нужный момент. Просто повезло… Но уже завтра может не повести. Уилбур зарылась своей рукой в тёмно-русые волосы мужа и задумалась. А может быть всё это лишь сон? Ей бы очень хотелось, чтобы это оказалось сном. Она несколько раз закрыла, а затем открыла глаза в надежде вновь проснуться на своей ободранной постели. Но она не просыпалась…