Первая леди Л'манбурга

      Уилбур проснулась ближе к пол восьмого утра. Спалось ей не очень хорошо, так как почти всю ночь она видела кошмары с участием себя и своего мужа. Порой там также мелькали: Дрим Воз-Тэйкен, Эрет Кинг, Квакити и Техноблейд. И все они жестоко истязали Сут. Они избивали её, насиловали, морили голодом, изощрённо пытали и убивали, после чего постоянно возвращали к жизни, чтобы повторить с ней подобное снова и снова. И с каждым новым возрождением у Уилбур в волосах появлялась одна седая прядь, что в итоге, к концу кошмара она уже вся окончательно поседела. Естественно, что во главе всего этого ужаса стоял именно Шлатт. Кто же ещё, как не он? Ну, разве что Дрим, Эрет и Квакити они пожалуй ещё смогли бы проделать с ней это в реальной жизни и, как следствие, тоже могли когда-нибудь стать главными злодеями её дурных снов. Но вот Техноблейд был не способен на такое. Он хоть и являлся жестокой личностью, но всё же не был лишён моральных принципов. К тому же он дружил с её отцом Филзой, так что вряд ли когда-то решил бы навредить ей.       Уилбур оглянулась. В комнате стояла гробовая, давившая на неё тишина, а Шлатт уже куда-то ушёл, поскольку его здесь не было. Сут взглянула на себя. Икс Ди, она спала голой! Надо срочно что-нибудь надеть на себя. Но только сейчас глава Либеральной партии поняла, что не взяла ничего с собой из дома, в том числе и одежду. Не то, чтобы у неё там было много нарядов, но ходить по дому в свадебном платье она точно не собиралась.       Встав с постели, Уилбур решила попробовать поискать, что-нибудь в большом белом шкафу, с золотыми концами, который находился в её (или их?) новой комнате. Ведь если Шлатт купил ей свадебное платье, то наверное он должен был приобрести для неё и другую одежду, ведь он прекрасно знал, что Уилбур являлась выходцем из бедной семьи и не могла себе позволить слишком много. Поэтому Сут подошла к шкафу и открыла его. И она не ошиблась: внутри её действительно ждало огромное количество красивых и дорогих платьев, а также парочка брючных костюмов. Какой приятный сюрприз.       Уилбур начала осматривать самые разные наряды, почти все они очень сильно понравились ей, но больше всего запало в душу одно блистательное красное платье средней длины и без рукавов. Уилбур понравилось оно тем, что было похоже на платье той женщины с картины, что висела в ресторане и поэтому она решила надеть его. Сут весело покрутилась у зеркала, нежно улыбаясь и тихо смеясь. Раньше у неё не было возможности наряжаться в красивые платья и юбки, костюмы и пальто, футболки и свитера, но теперь она появилась. Это даже немного отвлекло главу Либеральной партии от мысли о Шлатте, но ровно до тех пор, пока она не поняла, что ей нужна обувь. Не найдя ничего в самом шкафу, Уилбур присела на колени и стала рыться под ним. На её лице появилась азартная улыбка, когда её рука нащупала какую-то коробку, которая, судя по всему, не была пустой. Кое-как вытащив её, глава Либеральной партии сняла крышку и вновь угадала: в коробке действительно лежала обувь. Вот только какая обувь… Там были одни лишь сплошные каблуки! Не то, чтобы Уилбур имела что-то против каблуков, она и сама могла надеть их на какой-нибудь праздник, но надевать их в обычный день, особенно учитывая то, что Сут и без того сама по себе высокого роста? Что за глупость. Нет, носить их в повседневное время и портить себе ноги она не собиралась, поэтому просто встала и начала размышлять, где бы найти что-нибудь другое. Неожиданно, за спиной послышался голос Шлатта:       —Ну, что-то это ты как-то развратно сейчас оделась, — президент стоял в дверях и, улыбаясь, смотрел на Сут сзади.       —Шлатт? — первая леди с каким-то необоснованным страхом повернулась к нему. — Ты уже проснулся? — ляпнула она первое, что пришло ей в голову, хотя и абсолютно знала ответ на этот глупый вопрос.       —Как видишь, да. Причём давно уже, — Шлатт взмахнул ушами и подошёл к жене поближе. —Ты кстати почему сегодня голая спала? — спросил он.       —Ну так ты сам вчера сказал мне раздеться, — на лице Уилбур показалось недоумение. Она искренне не понимала, почему он спрашивал её об этом.       —Прости, забыл. Просто с этим алкоголем все мозги уже пропил, — он виновато почесал себя за головой.       —Оно и видно.       —Что ты сказала? — гаденьким тоном поинтересовался Шлатт.       —Ничего, — ответила Уилбур.       —Ничего? Ну ладно.       Шлатт вновь прошёлся взглядом по Уилбур, после чего сказал:       —Может лучше всё-таки снимешь это платье? — глава Консервативной партии решил вернуться к старой теме разговора.       —С чего это вдруг я должна снимать его? — возмутилась Сут, но её голос был на удивление спокойным.       —Оно выглядит развратным.       Уилбур очень сильно поразилась словам Шлатта. Какой разврат? Тут буквально нет ничего пошлого. Тут нет глубокого декольте, да и само платье не короткое. Что творится в его голове?       —Какой ещё разврат? Тут нет ничего такого, что другие могли бы посчитать вызывающим. Оно разве короткое? Да и где тут глубокое декольте, открывающее вид на мою грудь?       —Оно красное, — пояснил президент. — А красный — цвет разврата.       Уилбур подумала, что её муж шутил, но уловив его серьёзный взгляд, поняла, что это была не шутка. Она еле смогла подавить рвущийся наружу смешок.       —Нет, ну если тебя соблазняет цвет платья… — Сут всё же не выдержала и слегка хихикнула. —То может быть проблема не в платье, а в тебе?       —Э!       Шлатт резко вздрогнул и стиснул зубы. Он никак не ожидал подобной дерзости от жены. Это очень сильно задело его самолюбие.       —Т-ты… Ты…       —Я? — начала поддразнивать его Сут.       —Как ты посмела перечить мне?! — повысил свой голос Шлатт. Он был очень сильно возмущён произошедшим.       —Ну а что? Я разве не права? Да и зачем ты купил мне его, если не хочешь, чтобы я это носила? — Уилбур помирала от тупости мужа.       —Я ХОЧУ чтобы ты носила его, но только дома! Или максимум на какой-нибудь праздник! Но не в обычный же день! — продолжал раздражаться он.       —Ну так я же и надела его сейчас как раз для дома! — впервые в жизни Уилбур повысила на Шлатта голос.       —Какого дома? — президент, кажется, не заметил этого и лишь вопросительно поднял бровь.       —Ну как? Сегодня я же дома остаюсь, разве нет?       —Ммммм… Нет? Почему ты так решила?       —Потому что сейчас, по идее, должен был быть выходной. Вроде бы…       —Ну вообще-то нет, — Шлатт посмотрел на календарь. — Сейчас понедельник.       —Твою мать… — сквозь зубы процедила Сут.       Глава Либеральной партии совсем не ожидала, что её сегодня будет ждать очередной рабочий день, и она не хотела вновь ехать на заседание собственной партии. Уилбур думала, что после свадьбы она сможет отдохнуть хотя бы пару дней, привыкнуть к своему новому мужу и только потом выйти на работу. Но как оказалось, и тут её ждало разочарование.       —А как же медовый месяц? — удивлённо спросила Уилбур, когда вспомнила, что обычно делают муж и жена после свадьбы.       —Милая, какой медовый месяц? Я президент вообще-то. У меня нет времени на подобные глупости, — усмехнулся Шлатт.       Сут стыдливо опустила голову, признав своё «поражение».       —Хорошо, что мне тогда надеть сегодня на съезд партии? — вздохнула она.       —А вон там в шкафу есть подходящий костюм, — Шлатт показал пальцем на тот же самый белый шкаф.       Уилбур закатила глаза и вновь начала рыться в той же самой одежде. Спустя некоторое время она вытащила оттуда тёмно-серый пиджак с брюками и оранжевым галстуком, который выглядел точь в точь как её прошлый костюм. Сут немного показалось милым то, как её муж приобрёл ей именно тот самый костюм, в котором она всегда ходила раньше, но она не стала особо на этом зацикливаться.       —Можешь отвернуться, пожалуйста? Я переоденусь.       —Зачем? — заигрывая спросил Шлатт. — Думаешь я тебя голой не видел? Да и мы в конце-концов не чужие люди, а муж с женой.       —Я тебя умоляю, Шлатт.       Президента передёрнуло. Он очень изумился, когда услышал со стороны Уилбур слово «умоляю». Это было настолько неожиданно, что он даже согласился.       —Ну… хорошо…       Он уткнулся лицом в сторону двери, а сам едва сдерживал себя, чтобы ненароком не подглядеть за обнажённой Сут.       Когда Уилбур закончила, она окликнула Шлатта:       —Можешь уже повернуться.       Глава Консервативной партии вновь оборотился и посмотрел на Уилбур. Та стояла уже одетая в свой костюм. На лице Сут появилась какая-то странная уверенность. Шлатт также разделял необоснованную радость жены, он был рад видеть Уилбур в повседневном брючном костюме, в котором та всегда осуществляла свою политическую деятельность.       —Ты даже не поблагодарила меня за то, что я купил тебе твой любимый костюм, — заметил Шлатт.       —А разве должна была? Я вроде бы не просила этот подарок. Уйми самолюбие, дорогой, — съязвила в ответ Сут.       Шлатт решил промолчать, несмотря на то, что ему было очень больно и обидно от слов Уилбур. Будет лучше не поддаваться на её провокации.       —Кстати, — ни с того ни с сего начала глава Либеральной партии. —… а у нас есть обувь?       —Да, вон в той коробке под шкафом.       —Я проверяла, там только каблуки.       —Ну и чем тебе они не нравятся?       —Действительно, — Уилбур не понимала, как муж мог не знать такие очевидные вещи. — Ну может быть потому, что от них болят ноги? Это уже не говоря о том, что я и без того высокая.       —Ну на праздники же ты их надевала.       —Это праздники. А в обычные дни я их носить не собираюсь. Так что, пожалуйста, принеси мне НОРМАЛЬНУЮ обувь.       —Ладно, сейчас принесу тебе обычные ботинки.       Шлатт покинул комнату Уилбур и пошёл по выложенному серой плиткой коридору, после чего он зашёл уже в свою комнату и, нагнувшись, достал из-под кровати одну пару недавно купленных ботинок. Он догадывался, что Уилбур не захотела бы надевать каблуки даже несмотря на то, что в особые дни ей приходилось это делать, так что заранее приготовил ей запасную обувь. В какой-то момент Шлатт даже пожалел о том, что положил их именно на пол, а не спрятал в какой-нибудь комод, ведь он явно не желал гнуться и вставать коленями на жёсткий паркет. Но ничего уже нельзя сделать. Раньше надо было думать. Через минуту президент слегка прихрамывая вновь вернулся к жене с двумя прекрасными коричневыми ботинками в руках.       —Ну наконец-то! Нельзя было с самого начала их принести?       —Можно было, конечно. Но я бы предпочёл, чтобы ты носила каблуки.       —И для чего же?       —Как для чего? Просто мне кажется, что женщины на каблуках очень красивые. К тому же их носят большинство женщин-политиков.       —Конечно, ведь большинство из них низкого или среднего роста. А я высокая!       —Ну и что?       —А ничего. Высокой девушке в обычный день ни с того ни с сего носить каблуки. Ну подумай, пожалуйста хоть немного.       —Агх… Ладно.       Шлатт решил больше не спорить с Уилбур. Как минимум потому, что не хотел опоздать на работу. Он тихонько вздохнул, после чего спросил жену:       —Ну, в общем, ты поедешь со мной сегодня на съезд твоей партии?       —Что ты там будешь делать? — слегка волнительно спросила Сут.       —Я? Ничего. Я поеду в Белый дом, а ты будешь проводить время с членами своей партии. Не знаю, о чём вы будете там болтать, но меня это даже и не особо волнует. Если захочешь, в конце рабочего дня можешь заехать ко мне.       —А, тогда хорошо. Не очень конечно хотелось бы сегодня куда-нибудь ехать, но выбора у меня всё равно нет…       —Тогда собирайся, — резко пробубнил баран.       Уилбур особо нечего было брать с собой, поэтому она просто вышла во двор. Там её встретили куча прелестных подснежников, цветущих около особняка. Сут наклонилась и сорвала один — уж очень он был красив. После этого она подошла к чёрному лимузину, где ей открыл дверь дворецкий и усадил её внутрь. Первая леди обрадовалась, когда её попа коснулась мягкого сидения и вновь позволила себе расслабиться. Шлатт вскоре тоже подошёл, открыл дверь и приблизился к ней.       На этот раз, во время поездки именно Уилбур сверлила Шлатта взглядом, а не он её. Баран же сидел на заднем сидении, устремив глаза вперёд, и, как будто бы, даже не замечал жену. Её внимание, как ни странно, привлекли уши мужа. Нет, серьёзно, его бараньи локаторы так хорошо сочитались с его человеческим лицом, завитыми рогами и кроваво-красными глазами. А ведь Сут всегда считала Шлатта очень красивым, но боялась этого признавать. Иногда, когда он взмахивал своими ушами, это вызывало у Уилбур умиление, а иногда даже и другие приятные чувства внизу живота…       Внезапно у главы Либеральной партии появилось желание потрогать его уши, и почему-то она была не в силах его перебороть. Потянувшись к локаторам, Уилбур на свой страх и риск всё же прикаснулась к ним. Она нежно щупала их, аккуратно водя указательными пальцами по внутренней стороне. В процессе этого Сут также возбуждалась. Позже, её остановил оклик Шлатта:       —Уилл, ты что делаешь? — Человеко-баран гадко ухмыльнулся.       —Ничего! Я не это имела в виду! — с ужасом воскликнула Уилбур.       —А ты извращенка… — сказал президент, окинув жену похотливым взглядом и облизнулся.       —Нет! Как ты смеешь?! Ты не то подумал! Ни в коем случае! Я не извращенка!       Её щёки окрасились в цвет малины. Ещё Уилбур очень взбесило то, каким тоном Шлатт произнёс слово «извращенка».       —У меня, кстати, хвост ещё есть. Если захочешь, могу потом и его дать потрогать.       —Н-нет, спасибо!       —Как знаешь.       От стыда Сут отвернулась к окну, но на протяжении всей дороги она не переставала чувствовать на себе прожигающий взгляд своего мужа, тот самый, что она испытывала вчера.       Вскоре они доехали до штаб-квартиры ПОГ2020, после чего Уилбур вышла из машины, а Шлатт поехал дальше, в Белый дом. Едва Сут сделала шаг как её окликнула приятельница, помахавшая рукой:       —Доброе утро, Уилбур!       —Доброе, Алисса¹.       Светловолосая голубоглазая девушка подбежала к первой леди и обняла её. Сут долго не знала что делать и как реагировать, поэтому её руки просто болтались на ветру, пока она всё же не нашла в себе силы, чтобы обнять члена партии. Она не понимала, почему та не была озлоблена на неё, ведь Уилбур вышла замуж за Шлатта. Неужели ей всё равно и она готова продолжать служить ей даже после такого «предательства»?       —Как у тебя дела?       —Просто прекрасно, — соврала Сут.       —Идём со мной, тебя уже заждались партийцы.       —Пошли.       Алисса взяла Уилбур под руку и повела её в кабинет, где шло собрание партии. Они быстро прошли почти по всем этажам, чтобы добраться до заветной двери, где их уже ждали члены Либеральной партии.       —Доброе утро, миссис Сут, — смуглый мужчина слегка раздражительно поприветствовал Уилбур. — Мы вас тааак ждали…— наигранным тоном продолжил он.       —Я тоже по вам очень скучала, — быстро и грубо произнесла Уилбур, после чего села на свой стул, находящийся в начале большого деревянного стола.       Окинув взглядом всех партийцев, Сут поняла, что чего-то здесь не хватало, а если быть точнее то кого-то. И она кажется знала, кого. Томми куда-то пропал, хотя он всегда приходил на все собрания, пусть даже если и позволял себе иногда опаздывать. Однако сейчас это уже нельзя назвать опозданием, ведь с момента начала съезда прошло слиииишком много времени.       Зажав пальцами переносицу Уилбур спросила:       —А где Томмиинит? Он сегодня вообще придёт?       Партийцы вопросительно посмотрели на первую леди.       «Как будто бы мы знаем.» — одновременно пронеслось у них у всех в голове.       Все молчали, пока голос не решила подать низкая черноволосая женщина:       —Должно быть, не придёт. Но откуда нам это может быть известно, если мы с ним практически не знакомы? Это же ваш сводный брат, а не наш.       Сут вздохнула, после чего взяла телефон и набрала номер Томми. В трубке послышались гудки. Прошло около трёх минут, но никто ей так и не ответил, было только сказано: «Абонент не отвечает или временно не доступен». Уилбур разозлилась. Безусловно она понимала, как было больно её сводному брату в последнее время, но разве это давало ему право игнорировать её звонки, как и пропускать посещение съездов партии? А дальше что? Он перестанет платить членские взносы? (Хотя он и так это не часто делал, и первая леди прекрасно знала почему). Чёрт, этот парнишка вообще знал, что отнимал у неё драгоценное время?! Тяжело вздохнув, она позвонила ему ещё раз. И он опять ей не ответил! Что за недоумок! Глава Либеральной партии была уверенна: в следующий раз, когда она вновь вернётся в свой родной дом — она его задушит. Без вариантов. С долей надежды, Сут решила позвонить третий, последний раз, но даже тогда он не поднял трубку. Ну, всё, теперь точно задушит.       От злости Уилбур захотелось швырнуть телефон в стену, но она вовремя остановила себя, ведь нужно держать лицо перед партией. К тому же ей пришла в голову мысль о том, что может быть с Томми что-то случилось, которая возникла из-за дурного предчувствия чего-то явно нехорошего. Сут хотела было ещё позвонить отцу, сыну и возможно даже лучшему другу Томми Таббо, чтобы расспросить их о состоянии сводного брата, но она не хотела отнимать время у партии, ведь и так потратила уже слишком много.       —Ну так… О чём мы сегодня будем говорить? — спросил тот самый смуглый мужчина, который самым первым поприветствовал главу Либеральной партии.       —Всмысле? Я думала, вы уже догадались…       Уилбур нервно потрепала рукав пиджака после чего продолжила:       —Как вы знаете, недавно Шлатт победил на выборах.       —Ну да. И что? — грубо перебила первую леди сидящая рядом с ней слегка полноватая зеленоглазая шатенка с веснушками на лице и цветами, вплетёнными в каштановые волнистые волосы².       Сут слегка взбесило то, что её перебили, но она, как обычно, не стала ничего показывать.       —А то, что мне страшно, что теперь, когда президентом является он, с моей страной и партией может случится что угодно.       —Настолько страшно, что ты сразу же после выборов выскочила за него замуж? — явно не скрывая своего раздражения и неприязни к новой первой леди упрекнул её тощий высокий мужчина европеоидной внешности.       —Да вы… — Сут сглотнула. — Не знаете всей ситуации — так молчите!       Не выдержав, она всё же повысила голос, и вся её маска безэмоциональной девы, которую Уилбур долго и кропотливо создавала годами, как будто бы в один момент слетела с неё, оставив за собой лишь самовлюблённую истеричку, до боли одержимую властью и богатством.       —А что тут знать-то? Разве это не очевидно, что тебе просто очень захотелось прыгнуть в койку к своему политическому сопернику? А стать женой его решила потому, что раз у тебя не получилось стать президентом, быть может, первой леди побудешь.       Уилбур покраснела от злости и стыда. Мало того, что этот человек обращался к ней, вышестоящей, первой леди и лидерше партии на «ты», так ещё и унизил её. И судя по взглядам партийцев, те абсолютно поддерживали его высказывание в адрес Сут. Нет, конечно Уилбур догадывалась, о том, что если она согласиться стать женой Шлатта, от неё отвернуться все близкие ей люди, но она не знала, что они так жестоко с ней поступят, и что это будет настолько больно.       —Да я!.. Между прочим, Шлатт меня шантажировал изгнанием из Л’манбурга! — с ненавистью в голосе выкрикнула она.       Главу Либеральной партии гложила обида от осознания, что после заключения брака с президентом её никто не поддержал. Ни семья, ни «друзья», ни партия. Разве что Фанди с Ники и Алиссой более-менее адекватно себя повели, поскольку не стали открыто выражать своё презрение к ней после её не особо приятного поступка. Да, Уилбур была уверена в том, что даже вечно милые с ней Ники и Алисса тоже возненавидели её после заключения брака со Шлаттом, просто не хотели говорить ей об этом.       Уилбур ненавидела это лицемерное Л’манбурговское общество. Общество людей, которые сначала кидались тебе в ноги, признавались тебе в любви до гроба, фанатели и возносили до небес, но стоило только где-то оступиться, принять неверное решение, так вся их гниль мгновенно вывалилась наружу, и все те, кто раньше обожали тебя прямо сейчас называли тебя шлюхой. Чаще всего за спиной, но были случаи когда и прямо в лицо. И самое печальное, что это общество ещё не скоро изменится, ведь отпечаток, оставленный империей Дрим СМП (где общество точно такое же), ещё не скоро сойдёт с менталитета этой страны.       Партийцы лишь удивлённо смотрели на первую леди, но никто из них так и не решился ничего сказать ей.       Не дожидаясь ни от кого ответа, Уилбур стала собирать документы к себе в сумку.       —А куда вы пошли? — спросил всё тот же смуглый мужчина.       —Домой. Мне стало плохо, так что посидите и поговорите о чем-нибудь сами. Ну, или если хотите, можете сами отправиться домой.       —Но вы же только недавно приехали…— заметил мужчина.       —И что? Я же сказала, мне плохо! Мне сейчас явно не до вас, — уже спокойнее сказала Сут.       Уставившись в пол Уилбур вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. После этого она упала на колени и прикрыла лицо руками.       «Как же больно, чёрт возьми…»       Уилбур вновь была морально разбита и боль снова разрывала её изнутри. Просидев так у двери на полу и глядя в потолок около десяти минут, Сут всё же смогла найти в себе силы, чтобы позвонить одному из работников Шлатта, у которого она успела сегодня взять номер, перед тем, как отправиться в свою штаб-квартиру.       —Алло? Здравствуйте, Альберт.       —Здравствуйте, миссис Сут, — взяв в руки трубку ответил мужчина.       —Можете пожалуйста приехать в мою штаб-квартиру и забрать меня?       —А что так рано? — удивился слуга.       —У меня очень сильные разногласия с моей партией, да и делать мне сейчас тут нечего.       —Хорошо. Сейчас приеду за вами. Ждите.       Мужчина выключил трубку. Уилбур тяжко вздохнула: ей всё же пришлось встать с пола и пойти дальше.       Еле перебирая ногами она спускалась по лестнице, игнорируя дикую боль в коленях.       Через пару минут Уилбур вышла на улицу. Она не помнила сколько стояла там, но вот прямо сейчас к ней подъехал лимузин президента. На ватных ногах Сут шагнула внутрь и рухнула на мягкое сидение.       —Вам домой или поедете к мужу?       —Поеду к мужу.       —Хорошо.       Водитель жалобно посмотрел на неё.       —Может быть всё-таки расскажете мне, что случилось? А я чем смогу тем и помогу.       —Я же уже сказала: разногласия с партией.       —Да, но мне бы хотелось узнать, что именно произошло. Если вы, конечно, не против обсудить это со мной.       Сут меланхолично вздохнула. Всё-таки ей хотелось выговориться кому-то, даже если он её и не поддержит.       —Моя партия не принимает меня. После того, как я вышла замуж за Шлатта, от меня отвернулись все, кто только можно, все друзья, в том числе и они, — с горечью промолвила Сут.       —Оу, мне очень жаль вас. Но стоит помнить, что дружба в большинстве своём не бывает вечной. Старые друзья ушли, это нормально, совсем скоро вы сможете найти новых. Ведь теперь, когда вы замужем за самим президентом, вам открыт доступ к высшему свету, и думаю, вы вполне себе сможете найти общий язык и, может даже, подружиться с кем-то из его общества, — предложил шофёр.       —Если бы я дружила с кем-то из его окружения, то бы уже давно деградировала, — возразила глава Либеральной партии, покачав головой.       —И почему вы так думаете?       —Потому что смотря на всех этих лицемерных подхалимов, с их кучей бессмысленных дорогих украшений и костюмов, толстыми животами и полнейшим отсутствием мозгов, вывод может быть только такой.       —Подождите…       Мужчина очень поразился сказанному Сут. Она всегда нормально высказывалась про богатых, а сейчас осуждала их. Неужели она переобулась на ходу?       —Но разве вы не были теми, кто всегда высказывался в поддержку свободного рынка? Не вы ли всё это время хотели разбогатеть и поддерживали частных предпринимателей? Не ваша ли партия называется либеральной? А то вы говорите сейчас будто какая-то та коммунистка.       —Да, я действительно хотела получить много денег. Но ведь быть богатой не равно быть тупой обжорой и лежебокой, которая только и знает, как обвешиваться золотом и драгоценными камнями, а также подлизываться к более влиятельным людям, в надежде, что они увеличат твой и без того не маленький доход. Если огромный кошелёк — это единственное, чем ты можешь похвастаться, а в голове у тебя пусто, и больше ничего ценного кроме этого у тебя нет, то вполне себе логично, что никакой хорошей компании от такого существа ждать не стоит. Да, я хотела стать богатой, но я бы не хотела становиться тупоголовой подлизой без собственного мнения, или ещё хуже: приложением к мужу. Так что это абсолютно нормально, что я не хочу общаться с такими, как они.       —Ну… У каждого свои способы и методы достижения целей. Меня вот например тут слишком вкусно кормят, чтобы я мог высказывать что-то против нашего президента.       —А вы когда-нибудь думали о том, чтобы вытащить свой язык из его жопы и начать мыслить самостоятельно? — язвительно и грубо ответила Сут. — Много денег — это конечно хорошо, но надо оставаться личностью, а не тупоголовым существом без права на собственное мнение.       Альберт ахнул от услышенного. Какая невоспитанная девушка! Как президент вообще согласился взять в жёны такую хамку?       —Сказала та, которая хотела, чтобы партия разделяла её мнение во всём, и чтобы все существа подчинялись ей, — раздражённо буркнул водитель.       —Что вы имеете в виду? — Уилбур подняла на мужчину вопросительный и даже заинтересованный взгляд.       —Вы же ведь изначально не хотели проводить выборы, а решились на это только потому, что хотели узаконить свою власть.       —Что? — Сут не поняла, как он узнал об этом. —С-с чего вы взяли?!       —Шлатт сказал, —пожав одним плечом весело произнёс водитель и ухмыльнулся.       —Хах, сейчас бы верить этому барану!       —Ну, уж лучше ему, чем вам.       Уилбур хотела было огрызнуться, но не нашла подходящих слов, да и, если честно, не видела смысла продолжать диалог.       Она опустила голову на сидение и попыталась вздремнуть, но не успела, поскольку уже через пять минут машина подъехала к Белому Дому.       —Мы приехали, — произнёс мужчина, когда лимузин поравнялся со зданием.       Медленно поднявшись на ноги и слегка пошатываясь, Уилбур переступила порог двери.       —А где «спасибо»? — также, как и Шлатт, заметил это Альберт.       —Обойдёшься, — презрительно фыркнула Сут и пошла себе дальше.       Учитывая то, что сегодня у неё был тяжёлый день, и все потрясения, которые она пережила в последнюю неделю, первая леди не считала себя обязанной благодарить этого человека. Да и к тому же, он являлся шавкой Шлатта, а к ним Уилбур всегда относилась как к мусору, хотя раньше и скрывала это при общении с ними. Но сейчас ей уже просто надоело. Слишком долго она притворялась вежливой. Почти со всеми и всегда. Аж противно Сут стало от самой себя! Иногда ей хотелось выразить свои настоящие чувства.       Сут стала подниматься по ступенькам, крепко держась за перила, в надежде не упасть. К её удивлению, она всё же смогла самостоятельно добраться до кабинета президента и не свалиться по дороге. Сут неуверенно постучалась в дверь.       —Войдите, — слегка удивлённым тоном произнёс Шлатт.       "И кто только мог прийти ко мне в такой час?"       Глава Либеральной партии открыла дверь, но так и не решилась войти, продолжая стоять у входа. Президент сидел за столом и перебирал бумаги. Так прошло около минуты, прежде, чем Шлатт решил поднять взгляд на Уилбур. Уж кого он там точно не ожидал увидеть, так это свою жену. Уилбур находилась в дверях, дрожа на своих ногах и сжимая в руках любимую шапку. Она совсем не плакала, но по её лицу было видно, что она очень разбита, что казалось, она вот-вот готова разрыдаться.       —Уилбур? Что ты здесь делаешь в столь ранний час? Прошло ведь всего тридцать минут, — подобно Альберту задал идентичный вопрос Шлатт.       —П-пожалуйста… Впусти… — дрожащим голосом сказала она, проигнорировав вопрос мужа.       —Оу, ну конечно, заходи. Я вроде бы и не запрещал.       Уилбур сделала несколько шагов, и чуть не упав, облокотилась на стул, после чего села на него. Левой рукой она подперла лоб и издала вздох, очень похожий на всхлип.       —Ну, давай, выкладывай, что произошло, — слегка надменным тоном сказал глава Консервативной партии. —Не нужно от меня ничего скрывать, ведь я твой муж и всё равно обо всём узнаю.       Сут молчала. Она была не в силах ему ответить. Она предполагала, что скорее всего Шлатт посмеётся над ней и её страданиями, ведь для него, как для её политического соперника, разногласия в её партии могут сыграть ему лишь на руку, а потому не хотела посвящать его в их личные дела.       Президент ещё раз прошёлся взглядом по первой леди, и выражение его лица сменилось на грустное. Он почувствовал жалость по отношению к жене, хотя и не часто испытывал подобное, ведь ему ещё с детства говорили, что жалость — плохое чувство. Особенно в политике. А маленький Шлатт, как губка, всё это в себя впитывал, чтобы вырасти в дальнейшем жестоким существом. И что ж, у него это почти получилось!       Но видя свою жену такой разбитой, такой слабой, беззащитной и беспомощной, лишённой какой-либо поддержки и любви, внутри у него всё болело, а сердце обливалось кровью. Ему было невыносимо тяжело, и возникало желание только крепко обнять её и просидеть так с ней вечность, уберечь её тем самым от жестокого внешнего мира.       —Ну ладно, давай я тебе сначала сделаю чай, а потом ты мне всё расскажешь.       Шлатт нагнулся и открыл нижнюю дверцу шкафа, что стоял в углу кабинета. Оттуда он вытащил железный чайник и одну серебряную кружку, а также пакет с заварками самых различных вкусов.       —М-мне только холодный чай нравится… — возразила Уилбур.       —Холодный? Хорошо.       Глава Консервативной партии положил чайник назад, после чего достал графин и налил в кружку воды.       —Какой будешь? — спросил он, кивнув головой в сторону заварки.       В бумажной коробочке лежали чаи с самыми разными добавками: зелёные, лимонные, шоколадные, апельсиновые и малиновые.       —П-пожалуй… — она ненадолго задумалась. — …малиновый.       Уилбур всё ещё не могла унять какое-то странное чувство неловкости перед мужем, а потому заикалась.       —Малиновый, так малиновый.       Шлатт положил заварку в воду и слегка подёргал её, через пару мгновений чай был готов.       —Держи, дорогая.       Он протянул ей кружку с напитком, и Уилбур взяла её, после чего сделала пару неуверенных глотков, как будто бы стеснялась чего-то.       Шлатт невзначай заметил, как величественно пила Сут, и улыбнулся. Он не знал, что глава Либеральной партии умела делать красиво даже глотки.       Опустошив пол кружки, Уилбур вдруг вспомнила: она сегодня даже не поела. Совсем всё вылетело из головы с этой женитьбой.       —Я ведь сегодня не позавтракала, — сказала она.       —Я, кстати, тоже. Хотя мне кажется, что после вчерашнего пира в меня больше ничего не влезет.       Допив всё до конца, Уилбур поставила пустую кружку на стол. Шлатт сел на другой стул, который был напротив Уилбур, после посмотрел ей в глаза.       —Что ж, теперь говори, что случилось.       Сут лишь отвела глаза в пол, вновь пытаясь скрыться от пытливого взгляда президента и продолжала молчать.       —Или мне спросить об этом членов твоей партии?       От этих слов мужа Сут сразу же подпрыгнула на стуле, а её выражение лица сменилось от тоскливого на волнительное. Только этого ей ещё не хватало! Уилбур знала, что партийцы, скорее всего из ненависти специально оклеветают её, ну или как минимум нечаянно додумают что-нибудь за неё и ещё сильнее опозорят её в глазах президента. А такого ей точно не надо. Уж пусть лучше она во всём признается ему сама.       —Не надо! — выкрикнула Сут. —Я сама скажу…       —Ну, давай. Я слушаю.       —Эм…       Уилбур испуганно осеклась, она не знала, как начать свой рассказ. Мысли путались, и у неё почти не получалось выстроить их в логическую цепочку.       Тут Уилбур почувствовала руку Шлатта у себя на плече. Тот улыбаясь, нежно поглаживал её, после чего начал приговаривать:       —Не бойся говорить мне правду. Я не сделаю тебе больно, если узнаю, что ты в чём-то провинилась, — Шлатт смягчил голос.       Уилбур посмотрела на лицо главы Консервативной партии. Тот как будто бы говорил совершенно искренне, и глаза с улыбкой — всё у него было добрым, по-настоящему добрым, а не притворным. И тогда она всё же решила довериться ему, надеясь, что тот всё же не станет издеваться над ней. Быть может, в нём есть хотя бы капля человечности.       —Ну… просто… моя партия… она… — Сут болезненно вздохнула. — …предала меня… Они были моими друзьями, точнее приятелями, но сейчас… они не хотят меня видеть… После моего брака с тобой они думают… они думают, что я шлюха… Из-за тебя…— лепетала Уилбур, делая небольшие паузы.       Глава Либеральной партии вновь остановилась не зная, что ещё сказать.       —Воу, воу, ну ты чего? Сейчас бы переживать из-за такого пустяка! В самом-то деле! Все твои приятели… С самого начала смущали меня. Как и твоя семья. Как и всё твоё общество. Они никогда не были похожи на тех, кто по-настоящему любил тебя.       —Хах, как-будто бы твоё окружение не такое же! — раздражительно ответила Сут, скрестив руки и положив ногу на ногу.       —Может быть да, а может быть и нет. Мне, впрочем, всё равно, как на самом деле ко мне относятся мои существа. Главное, что они слушаются меня, а остальное уже не так важно.       —И ты совсем не хочешь, чтобы народ тебя любил?       —Хочу, но куда больше я хочу, чтобы мне подчинялись.       —Но моя партия, как и семья, я думаю они на самом деле не такие плохие, и не тупые подлизы. Просто их всех ошеломил тот факт, что главная оппозиционная деятельница страны вышла замуж за того, кому она противостоит на политической арене. Естественно большинство граждан посчитало меня предательницей, ведь буквально три дня назад мы были врагами и выступали против друг друга на выборах, а сейчас вот взяли и поженились. Естественно, будь бы я на их месте, то бы тоже обиделась и подумала точно также, — Уилбур сама не понимала, зачем она сейчас начала защищать их, учитывая, что они даже не спросили, при каких обстоятельствах она стала его женой. — Фактически, во всём здесь виноват лишь только ты. Никто не просил тебя уговаривать меня выйти за тебя замуж, ты мог бы дать мне другое условие. Но нет, ты решил потакать своим больным фантазиям обо мне, и тем самым нарушить моё положение в обществе. Ты… Ты сломал мне жизнь.       —Ну что значит сразу «сломал»? Ты живёшь в особняке, у тебя много дорогих нарядов и украшений, у тебя есть личные слуги и с тобой обращаются как с королевой. Разве это ужасно? А приятелей ты всегда сможешь поменять. Я могу познакомить тебя с очень интересными и влиятельным существами. Хотя с другой стороны, зачем тебе приятели, когда у тебя теперь есть я, твой муж? Такой привлекательный и харизматичный.       Уилбур как-то странно посмотрела на него. Сейчас Шлатт вызывал у неё какие-то неоднозначные чувства. С одной стороны она была очень сильно зла на него за всё, что он с ней сделал, с другой стороны, ей почему-то очень нравилось с ним беседовать. Разговор с ним был своего рода терапией для главы Либеральной партии, даже если она была несогласна с тем, что он говорил. Ей даже как-то стало легче, хотя тоска не полностью спала с её души. Сут не стала рассказывать Шлатту о том, что партийцы даже не спросили её о мотивах её свадьбы с президентом, так как просто не видела в этом смысла. Да и не всё ли равно теперь уже?       Посидев так ещё пару минут, Уилбур вдруг решила спросить Шлатта о том, зачем она, собственно, сюда и приехала:       —Что ты собираешься делать с моей страной?! — едва ли не прокричала Сут.       Выражение лица Шлатта сменилось с расслабленного на удивлённое, и даже слегка напуганное. Очень странно, что Уилбур хотела знать об этом именно сейчас, хотя её можно понять.       — Ну, хех, — президент вновь зловеще улыбнулся, — у меня есть много планов на неё…       Он встал со стула, после чего подошёл ко окну и отодвинул жалюзи. Теперь он мог лицезреть вид снаружи. На улице было тихо, лишь изредка проезжали какие-то машины, создавая небольшой шум.       —Какие ещё планы?! — Уилбур тоже вскочила с места.       —Самые разные, моя дорогая.       —Выкладывай немедленно! — топнула ногой первая леди.       —Эй, не разговаривай со мной таким тоном! Хотя ладно… Сейчас расскажу.       Шлатт вздохнул и окинул взглядом улицу из окна, после чего ровным голосом начал:       —Ну, для начала, как на счёт того, чтобы сменить название этой великой страны?       От возмущения Уилбур чуть не закатила истерику. Какое он вообще имел право на это?! И главное — зачем?! Какой смысл?! У этой страны было такое красивое и замечательное название «Л’манбург». Зачем его менять?       —Что?! Для чего?! И на какое?! — её агрессии не виднелось придела. Обычно спокойной Сут хотелось сейчас всё крушить на своём пути.       —Как ты знаешь, я консерватор, — Шлатт сложил руки у себя за спиной, — а это значит, что я выступаю за сохранение традиций…       —Хорошие такие традиции менять название страны! — перебила его жена.       —Дорогая моя, не мешай мне говорить пожалуйста, — закатил глаза он. —Если ты изучала её историю, то наверное должна знать, что это место не всегда так называлось.       — Ну… — Уилбур начала вспоминать все те моменты, когда она изучала историю Л’манбурга, начиная от школьных времён и заканчивая университетскими годами, а также самообразованием. Ей вдруг пришло в голову что да, изначально, когда Л’манбург только образовался как территория (но не как независимое государство) он назывался по-другому. Не Л’манбургом, а Манбургом, так как это название подчёркивало важность мужского населения, однако после прихода Джонатана Зэ-Рама, то есть деда Шлатта, к власти, он решил приставить букву «Л» к названию республики (От «леди») чтобы сравнять мужчин и женщин, которые тут жили, —…да?       —Отлично. Тогда ты должна помнить, что когда-то это государство было не Л’манбургом, а Манбургом. Однако во время правления моего деда, Джонатана Зэ-Рама (Царствие ему небесное) всё изменилось. Поскольку тот, будучи тем ещё феминистом, захотел отметить важность женщин в этой стране, то он решил переназвать Манбург в Л’манбург, тем самым пойдя против наших традиций. Он верил в то, что мужчины и женщины равны! Представляешь, какой идиот?       —Подожди… Но разве ты сам не говорил, что гордишься своим дедушкой и хочешь пойти по его стопам? А сейчас вот — оскорбляешь его.       —Просто потому что я любил своего деда и считал его выдающимся политиком не значит, что я автоматически должен быть согласен со всеми его идеями.       На лице Сут выползла улыбка, которую она не смогла убрать.       —А жаль, ведь твой дедушка был и правда очень умным человеком. Он был феминистом, дружил с секс- и нац-меньшинствами, и поддерживал равенство всех людей перед законом. Вот бы и тебе бы быть таким же, — последнюю фразу она произнесла как-то мечтательно, закусив нижнюю губу и отвела взгляд в сторону зажав одной рукой другую.       —Ты его лично знала? — поинтересовался Шлатт, через плечо глянув на жену.       —Что ты? Конечно же нет! — Уилбур не имела и малейшего понятия, о том, что этот баран имел в виду.       —Тогда нечего его восхвалять!       —Но ты ведь тоже иногда восхвалял…       —Мне можно — я его внук.       —Я тебя не понимаю, то ты почитаешь его, то поливаешь грязью. Вот сейчас, допустим, ты зачем его идиотом назвал?       —За его политические взгляды, конечно же. За что ещё? Он в остальном прекрасен. Прямо как и ты, Уилл.       Глава Либеральной партии проигнорировала нежелательный комплимент и лишь спросила:       —И что теперь ты будешь делать? Вернёшь стране старое название?       —Именно. Эта страна была построена на костях мужчин, стараниями мужчин, и воевали за неё тоже мужчины. Понимаешь, о чём я?       —О том, что ты сексист? — предположила Сут.       —Женщины за всё время своего существования практически ничего не сделали для нашей цивилизации. Да, они родили и воспитали нас, но больше они ничем не занимались.       —Я буквально провернула революцию, — сказала Уилбур. — И ты говоришь, что женщины ничего не сделали для страны?       —Ну я бы не сказал, что ты прямо-таки провернула революцию, скорее так, вдохновила юношей на подвиги. Всё же, ты практически не воевала сама. Как и большинство женщин в этой стране. Да, безусловно у нас было пару воительниц слабого пола, куда же без них, но их было настолько мало, что их можно даже и не считать. Мизерное количество.       —И поэтому ты решил, что будет лучше если ты уберёшь букву «Л» из названия нашего государства?       —Не только поэтому. Женщин в принципе очень мало в этом месте. У нашей нации всегда были проблемы с их количеством. На всех мужчин, живущих тут, их просто не хватает. И это если ещё не учитывать всяких лесбух и прочую подобную мерзость.       —Почему мерзость? — решила спросить Сут.       —Потому что это грех и содомия, — пренебрежительно ответил Шлатт.       —Но ведь не все люди верят в Икс Ди. Я вот например, атеистка. Но даже если предположить, что он действительно существует, разве он стал бы ненавидеть свои же собственные создания? Да, в Священном писании сказано, что мужчина не должен ложиться с другим мужчиной, а женщина с другой женщиной, но во-первых: это был Ветхий завет, а не Новый, а во вторых: согласно некоторым источникам, изначально там речь шла не про гомосексуальность как таковую, а про гомосексуальную педофилию, которая была довольно сильно распространена в древних государствах.       —Зачем ты мне это говоришь? — глава Консервативной партии в шоке выпучил глаза. Вот это у неё познания конечно.       —Я довольно начитанный человек, а потому делюсь своими знаниями. Разве это плохо?       —Нет, конечно. Просто тема какая-то… постыдная… Да и мало ли, что ты там читала, скорее всего это лишь очередная ересь, придуманная раскольниками и сектантами, чтобы уничтожить наши традиционные ценности.       —Как знаешь, — устало буркнула Уилбур. В любое другое время она бы поспорила с ним на эту тему, но сейчас для неё куда важнее было узнать о планах Шлатта на Л’манбург, и, по возможности — помешать ему осуществить их.       —Ну и в-третьих: как я уже и говорил раньше, мой дед пошёл против наших традиций, когда решил переименовать Манбург в Л’манбург, ведь наша страна носила такое название более четыреста лет с момента своего основания.       —А сейчас наша страна носит название «Л’манбург» уже более семидесяти лет, так что, получается оно тоже уже успело стать нашей своеобразной традицией, как наши флаг и гимн.       —Да, но всё же… Изначально это место называлось Манбургом, и флаг с гимном были другие. Именно поэтому я собираюсь вернуть всё обратно.       —Ну уж нет! Я, вообще-то, гражданка Л’манбурга, а не Манбурга! — возразила Уилбур.       —Ну, теперь будешь гражданкой Манбурга. Ничего страшного.       —Я не позволю тебе это сделать! — выкрикнула она.       Сут была в бешенстве, которое смешалось со страхом и вновь нарастающей душевной болью. Она выросла в стране под названием «Л’манбург», с нынешним же флагом и гимном и настолько сильно привыкла ко всему этому, что не хотела нечего менять и относилась к подобным высказываниям крайне негативно.       —Да? И как же ты меня остановишь? Это я ведь теперь президент.       Уилбур вновь забилась в панике. Ей хотелось разбить себе голову об стену, превратить её в кровавое месиво, чтобы никогда больше не видеть и не слышать это существо (если его вообще можно так назвать). Тем, не менее, ей нужно было что-то делать, она не могла просто сидеть, сложа руки. Первой леди ничего больше не пришло в голову, кроме как подойти к нему поближе и начать умолять его. И причём сделать она это решила весьма необычным способом.       Она начала поглаживать его по руке, после чего посмотрела ему в глаза и стала упрашивать его:       —Шлатт… Пожалуйста… Не надо…       Глава Либеральной партии решила последовать давнему совету своего отца о том, что мужчину нужно брать женской нежностью и мудростью. И хотя Сут даже не понимала, что это значило, ведь считала, что у этих качеств не было пола, она всё же решила попробовать растопить его сердце.       Она переместила руку на плечо и начала гладить уже его.       —Дорогой, я не могу поверить, что такой красивый мужчина как ты, готов будет сотворить со своей страной такую ужасную вещь, как возвращение всего назад, что ты будешь готов предать честь собственного дедушки… Ты ведь и в правду очень красивый мужчина.       После этого она запустила ладонь уже ему в волосы.       —У тебя… прекрасные уши… И рога… И усы… Я вижу ты очень хорошо следишь за ними. А ещё у тебя хороший вкус в одежде. Правда хороший. И голос у тебя тоже очаровательный, хотя он иногда и похож на блеяние, но думаю это нормально и даже немного забавно, ведь ты — наполовину баран.       Уилбур просто начала осыпать его самыми различными комплиментами, какие только ей приходили в голову. Первой леди давалось это с трудом, ведь она никогда не делала этого раньше. Сут понимала, что сейчас, наверное, выглядела крайне нелепо в его глазах, но никак не могла исправить своего положения. Она ненавидела унижаться перед ним, но иного выбора у неё не было. Наверное, она бы упала на колени перед ним если потребовалось бы.       —Почему для тебя это так важно? — наконец заговорил Шлатт.       —Потому что я выросла в Л’манбурге при нашем флаге и гимне и искренне полюбила, так скажем его оболочку, что мне будет очень тяжело пережить любую реформу связанную с ней.       —Оу, тогда я могу понять твои переживания. Ну хорошо, я ещё подумаю.       —Пожалуйста, Шлатт… Если в тебе есть хоть что-то человечное…       Президент посмотрел на жалостливые глаза Сут и, кажется, действительно слегка расстаял.       —Ну хорошо, так уж и быть, я не буду ничего менять.       —Спасибо большое! — она нежно обняла его, утыкаясь носом в мягкие волосы своего мужа и вдыхая их сладкий аромат.       —Ну, ну, ну, — произнёс президент, легонько похлопав жену по спине. — Я очень рад, что ты рада.       Шлатт не мог поверить, что он отказался от своей идеи ради женщины, а Уилбур в свою очередь не могла поверить, что обнимает своего фактически врага. Но, может быть, сегодня у них будет горячая брачная ночь? Как награда для президента. Зэ-Рам очень сильно надеялся на это.       Вскоре они отошли друг от друга, и как раз в это время к ним постучались.       —Войдите! — испуганно крикнул Шлатт.       В комнату вошёл Таббо после чего неуверенно, как обычно заикаясь произнёс³:       —М-мистер п-приз-зедент, в-вам тут бум-маги надо р-разобрать.       Шлатт устало вздохнул.       —Положи их на стол.       —Угу.       Таббо кивнул и аккуратно положил документы, а сам быстро удалился из кабинета.       —Придётся теперь заняться своими президентскими делами. Не хочешь помочь мне? Возможно, так мы закончим быстрее.       —Ну, давай. Делать всё равно нечего.

***

      Весь день они только и занимались тем, что перебирали бумаги, которых с каждым разом становилось всё больше, когда их подносили самые разные существа. Уилбур была разочарована: это явно не то, как она представляла себе президентскую жизнь. То есть нет, она, конечно, понимала, что ей придётся сидеть в этом душном кабинете и рыться в документах, но она не думала, что это может являться настолько скучным, и что других дел у главы государства практически не бывает.       К концу рабочего дня в кабинет опять вошёл Таббо, который позвал Шлатта за собой, после чего они вышли за дверь и начали о чём-то друг с другом разговаривать, но уже через пару минут президент вернулся обратно к Уилбур.       —Пойдём домой?       Сут подняла тоскливый взгляд на мужа.       —Пойдём.       Она грустно встала и, понурив голову, зашагала за ним. В очередной раз сев в лимузин, глава Либеральной партии постаралась сесть как можно поудобнее, после чего к ней подсел её муж.       —Ну как, тяжёлый сегодня был день?       —Немного.       —Зато с сегодняшнего дня ты уже предстала перед миром как первая леди, а не обычный депутат и лидер какой-то там партии.       Всю дорогу Уилбур провела в мечтаниях о своей дальнейшей жизни. Будет ли всё таким же как раньше? Простит ли её партия и народ? Они ведь видели в ней воплощение протеста и оппозиции, а теперь, когда она жена Шлатта, все думали, что она теперь подчинилась ему. Но она ведь не подчинилась! Как жаль, что они не знают всей правды об их свадьбе. И никому ничего не докажешь ведь. Совсем ничего. Сначала Уилбур думала рассказать обо всём в её будущем интервью, но вспомнила, что телевидение, газеты, и все СМИ жёстко цензурятся и контролируются жителями Л’манбурга, а потому её слова просто вырежут. Шлатт точно не допустит того, чтобы народ всё узнал, поэтому Сут отбросила эту идею как несбыточное желание. Ладно, пусть она завтра подумает о том, как ей можно донести истину до существ, а то сейчас она очень устала.       Приехали домой они чуть пораньше, чем вчера, но всё равно слегка поздновато. Уставшая Уилбур села на диванчик в прихожей. Шлатт, вместо того, чтобы пойти в свою комнату, сел рядом с ней.       Сут взяла одну из книг, лежащую на столе рядом и судорожно начала читать для того, чтобы скрыться от взгляда главы Консервативной партии. Так прошло где-то пару минут. Но тут Шлатт прервал её.       —Что читаешь?       Первая леди слегка вздрогнула. Она посмотрела на обложку книги и по одному лишь названию, даже не читая аннотации, смогла определить жанр произведения.       —Л-любовный р-роман…       Голос главы Либеральной партии дрожал, поскольку ей было очень страшно. Уилбур всегда испытывала перед Шлаттом необоснованную трусость. Хотя почему необоснованную? Теперь, когда Уилбур находилась в его власти он мог сделать с ней всё, что пожелает, и вряд ли кто-либо заступится за неё, ведь кому захочется перечить президенту?       —Мммм как интересно. А мне почитаешь? — он ухмыльнулся.       —Ну л-ладно…       Уилбур паниковала, ей было очень сложно сосредоточиться на тексте книги, но тем не менее она всё же смогла побороть себя и начать читать.       «Жила была девушка, которая была прекрасна как рассвет и скромна как закат. Её родители были очень бедными, а потому однажды решили выдать свою дочь замуж за очень богатого и влиятельного человека.»       «И это литература?» — с чувством досады Сут скривила грустное выражение лица. — «Какие ненормальные родители будут продавать свою дочь незнакомому мужчине из-за недостатка денег?»       «Девушка не хотела выходить замуж, потому что мечтала построить карьеру и очень хотела быть сильной и независимой.»       «Как же это знакомо.» — подумала Уилбур.       «Но отец не разделял её взгляды на жизнь и не поддерживал её выбор, а потому запирал её в своей комнате и очень сильно избивал.»       «Вот же мразь.» — глава Либеральной партии сразу же прониклась ненавистью к этому персонажу.       «Сегодня должен быть день свадьбы и девушка всю ночь прорыдала в своей комнате.»       Уилбур перестала читать, когда почувствовала горячее дыхание Шлатта около своего уха, а также его прикосновение к её плечу.       —Ш-шлатт? — глаза главы Либеральной партии расширились от предчувствия какого-то странного ужаса.       —Ты мне сегодня столько комплиментов наговорила, — сказал президент водя своим лицом по её щеке.       Уилбур чувствовала, как его усы щекочут её кожу. Она покраснела, а её дыхание стало тяжёлым.       —Я, конечно, не знаю, была ли ты искренней со мной, или это была просто твоя лесть, чтобы отговорить меня от переименования страны, но должен признать, ты меня очень впечатлила, — продолжил он.       Его руки переместились к ней на колени. Он начал поглаживать их, после чего другой рукой полез под пиджак жены.       —Шлатт! Что ты делаешь?!       —Хех, ну как что? Беру свою собственную жену.       Уилбур вновь почувствовала, как ей становится плохо, к горлу поступил ком, а сама она еле смогла сдержать свою истерику. Она боялась секса с ним. Вдруг он сделает ей больно? (вероятно даже намеренно). А ещё ей было немного мерзко представлять себя участвующей в половом акте.       —Ш-шлатт…       —Что, милая?       —П-пожалуйста, мне некомфортно…       Шлатт со злостью резко убрал руку, и стиснул зубы, после чего буркнул:       —Ой, да пошла ты, недотрога убогая!       Шлатт достал из-под стола бутылку виски и ушёл в свою комнату. Уилбур же, была ему благодарна.