Диагноз - Блэк

Первая мысль — помыться и побриться. Переодеться. Ещё мелькали желания найти в этом гадюшнике волшебные палочки. Связаться с Люпином и Дамблдором, поговорить с Молли Уизли, догнать и уничтожить Петтигрю, сходить в Гринготтс, купить новую мантию и обновить гардероб. Заавадить Волдеморта и Беллу. Пообедать. Выпить. Я со стоном опустился на пол. Множество мыслей истощили нервную систему. Меня разрывало на части, и отчаяние вкупе с беспомощностью были не одними чувствами, от которых меня трясло и лихорадило. Внезапное избавление от кошмаров тюремной жизни грозило мне стрессом не меньшим. Обычная жизнь казалась роскошью, и теперь я оказался насильственно счастливым. Парадокс, конечно. Наибольший страх остался со мной. Дементоры никуда не делись, они всегда со мной. В ловушке ума. Я оказался неготовым жить по-блэковски. Роскошь меня пугала, обязательства перед родом не исчезли, зато возникла жужжащая мысль жениться и продолжить род Блэков. Чушь какая! Я только здесь появился. Зачем на меня вешать собак недорезаных? С трудом добрался до третьего этажа, где рухнул на кровать ближайшей спальни. Я ещё смог разглядеть постеры с обнаженными девушками и мотоциклами. Это была спальня Сириуса. Я забылся тяжёлым беспробудным сном. С трудом очнулся на закате. Наощупь нашёл ванную и смыл тяжесть с глаз. Какое-то время я наслаждался прохладной водичкой, но внезапно посетило единственное очевидное желание — помыться в горячем душе. Вода, к счастью, была доступна всегда. Прошло много времени, пока я распарился и отмылся. Я менял воду три раза, пока кожа не стала скрипеть и краснеть от жара. Холод долго меня преследовал в снах, но уже в первый день я покончил с ним, зажигая огонь в камине. Мозг отчитался, что нет дымолетного порошка, и занес это в мысленный дневник. Мантия нашлась в шкафу. Это была единственная моя вещь в доме, так как была школьной и с эмблемой Гриффиндора. Она достигала колен, но колдовать было нечем, чтобы её удлинить, и я пока ходил так. Я был готов уснуть снова, но желудок издал жалобную трель. Я спустился на кухню, чтоб приготовить что-нибудь сьедобное. Каша подошла бы идеально. Каша на молоке и с клубникой. Рот наполнился слюной, и я зашатался от сильнейшего приступа голода. Я мог купить еду и есть сколько угодно и что угодно. Перспективы ошеломляли. Порыскав по кухне, нашёл неиссякаемые запасы различных круп, чая и сахара. Молока не было, да и откуда ему взяться? — Кричер! — позвал я. Домовик не отозвался. Видимо, сидел в своей конуре и тер медальон Слизерина чистой тряпочкой. Я ожидаемо разозлился и крикнул ещё громче: — Кричер! — Да, неугодный наследник Блэк… — проворчал Кричер. — Что угодно мерзкому… — Кричер, перестань меня обзывать и наговаривать, — миролюбиво проговорил я, хоть внутри полыхал от злости. Кричер булькнул и заткнулся. — Слушаю. Кричер вел себя, как принц на приёме. Невольно вспомнил Снейпа и чуть снова не разозлился. Надо завязывать буйный темперамент Блэков. Успокоительного зелья заказать, что ли? — Слушай меня внимательно. Для начал возобнови договор с продавцами из продуктовой лавки. Купи молоко, хлеб и кофе. Также мне понадобится зелье Сна-без-сновидений и успокоительное. Если не справишься, я возьму твои обязательства на себя. Ты, наверное, устал и очень расстроен. Мне очень жаль. Кричер ошалело глянул на меня. — Вам жаль, господин? — неуверенно спросил он. — Мне очень жаль, что Регулус погиб в озере с инфериями. Поверь мне — мы отомстим Волдеморту вместе. Я виноват в гибели брата. Ты просто не смог ему помочь. Отдай мне медальон. Я знаю, как его уничтожить, и позволю тебе разрушить темное колдовство. Именно ты выполнишь месть, а я тебе помогу. Я наблюдал, как Кричер застыл, как статуя, и по его лицу текли слёзы. Нет, не отчаяния, а облегчения. Наконец открылся тот ящичек, где прятались эмоции старого домовика. Правильная фраза, сказанная вовремя, прорвала плотину недоверия и злости между Сириусом Блэком и его домовиком. — Хорошо! — отрывисто произнёс Кричер. — Вы позволите мне потом сохранить этот медальон? — Лучше, — грустно ответил я. — Я верну тебе настоящий медальон Рега. Ты согласен помочь мне в домохозяйстве и поисках крестражей? — Неугодный наследник Блэк изменился, — вдруг проворчал домовик, но как-то по доброму. — Я не знаю как и почему, но это… — Хорошо? — закончил я вместо него. — Поверь мне, Азкабан ломает и не таких сильных, как Блэки. — Сириус Блэк — сильный! — вдруг возразил Кричер и добавил: — Просто очень глупый… — Глупый, факт. Так поможешь мне? — Здесь я домовик, а вы — хозяин. — Тогда — тем более! — усмехнулся я, а Кричер понял, что его провели как глупого малыша. Он скорчил недовольную рожицу, но явно ощущал себя лучше. Больше не такой злобный и недовольный, но по-прежнему ворчливый и шкодливый, Кричер отправился по делам. Я же вручную принялся отмывать свою комнату. Нашёл в шкафу чистые простыни, взбил подушки, протёр тряпкой пыль и собрал мусор с пола. Мыл пол уже на последнем издыхании, но результат радовал. Теперь можно было спокойно жить, а не чихать и кашлять от дерьма докси. Мгновение рассматривал постеры и вскочил, чтобы их сорвать. Годы бунтарства минули — настала пора помириться с родственниками. Хоть и мертвыми. Портрет матери висел в холле первого этажа и занимал всю доступную поверхность стены. Он был выполнен во весь рост. Почему Вальбурга не кричала о грязнокровках? Ах да, я же её сынок. С мыслью не сорваться, я сдёрнул покрывало. Вальбурга с трудом разлепила веки. — Привет, мать, — грубовато поздоровался. Без ругательств и мата, в тоне лёгкое уважение и чуточку гриффиндорского бахвальства. — Это я. — Кто здесь? — сонно спросила она. Внезапно мать узнала меня. Ругательства так и были написаны на лице, но ей хватило ума не ссориться, а узнать, как дела у семейства Блэков. — Что ты помнишь, мать? — Свою собственную смерть, Сириус, — надменно ответила Вальбурга Блэк. — Я свободен и надеюсь навсегда. Я собираюсь прославить род славной охотой и местью. Ты со мной, матушка? — Кого будем убивать? — оживилась Вальбурга. — Волдеморта и Дамблдора, — просто ответил я. — И чем тебе не угодил старый маразматик? — поморщилась мать. — Тем, что промывает мозги, — кисло ответил я, — и за идеей всеобщего блага для всех скрывает желание всеобщего контроля и диктатуры. Но вообще я зол за то, что он без суда посадил в Азкабан, лишил крестника сытого детства и вооружил меня мозгами флобберчервя. Итак, матушка, вопрос: как мне восстановить доброе имя? Мозг и вправду замылен. Я нес чепуху, но глаза матушки стали как блюдца. Я всегда перед матерью робел и за бахвальством и бесстрашием скрывал робость и страх. Робость перед женщиной, собственной матерью проистекала из того, что она видела меня насквозь, страх — она видела и предвидела все последствия моих поступков. Как всегда, мысли путались, и я не мог отделить собственные мысли и мысли Сириуса. Но стоит ли держать всё под контролем? Может, позволить жизни течь собственным путём? Я же явно не Блэк, однако горю желанием всё исправить. Мог бы прокутить наследство где-нибудь в Аргентине и не думать о проблемах Магической Британии. Однако честь и благородство были не пустым звуком для Сириуса Блэка. Они были странными, как для тёмной семьи, но тем не менее прекрасно вписывались в систему ценностей самого Сириуса. — Итак, что мы имеем, — толкал речь перед Вальбургой. — Деньги есть. Есть? — Да. — Возможности? Ограничены. Друзья? — я засомневался в Люпине. — Отсутствуют. Враги — в количестве трёх штук. Задача — убить двоих из них. Третьего — вызвать на поединок и покончить с враждой. Забрать крестника и обеспечить нормальную жизнь. Ещё я бы хотел написать книг по боевым заклинаниям и стать профессором ЗоТИ. Но это уже просто мечты. — Сириус, остановись, ты меня пугаешь, — произнесла мать и достала откуда-то веер. — Здесь жарко, и ты сам скоро задымишься. Помедленнее. — А я никак не могу согреться. Мать, ты меня не проклинаешь, я тебя не обозвал. Мы помирились? — Я подумаю, — всё так же надменно отозвалась Вальбурга. — Язва. — Хам. — Блэк. — Сам такой. — Угу. Победа за матерью, но я совсем не сердился. Наконец прибыл Кричер со связками колбас, окорока и огромного пакета. Если учесть эльфийскую магию, склонную к уменьшению продуктов, чем их больше, то список купленного ошеломлял. — Кричер, ты молодец, но погоди с изысками, — остановил я его. — ты же помнишь, что я из Азкабана явился? Кричер печально опустил уши. Он так хотел угодить с обедом, что упустил самое главное. — Свари куриный бульон и добавь самые простые сухарики из ржаного хлеба. Прямо сейчас возьми простую кипяченую воду и добавь столько же молока. Большего мне пока не надо. — Слушаюсь, хозяин, — буркнул Кричер. Однако Кричер не послушался и сделал мне классический чай с молоком. Этот чай был просто волшебным и восхитительно вкусным. Я так боялся желудочных спазмов, что с трудом усидел на месте, ожидая ухудшения самочувствия. Чай однако наоборот поднял меня на ноги, и несмотря на ночь, я занялся уборкой. Руки так и чесались выгрести всю грязь и волшебных тварей, что я не выдержал и решил пройтись по дому с пустым мешком, собирая мусор. Однако странно. Мне всё больше казалось, что здесь побывала банда воров и бандитов. Ящики были выдвинуты, некоторые портреты валялись изорванными на полу. Зеркала разбиты, вещи выпотрошены из шкафов. Повсюду валялись книги и альбомы. Что здесь искали? Нечто определённое? Деньги, ценности или крестражи — было неизвестно. Блэки многим перешли дорогу, но не всегда они грабили и убивали. Если позволял случай, они хитрили и лгали. Они были прирождёнными окклюментами, и их никто не мог уличить во лжи. Только на Сириусе природа дала сбой, облекши змею львиной храбростью и безрассудством. И тем не менее, змея была с короной. Сириус легко читал людей, видел их подлую и грязную душу и действовал согласно этим знаниям. Это было нечестно, но эффективно. Блэк легко заводил друзей и легко расставался с привязанностями. Он зубоскалил и обаял. Он ранил сердца девушек и дружил с лучшим парнем в Хогвартсе. Сириус Блэк был практически идеален. Лишь в одном человеке он ошибся, считая своим другом. И теперь он расплатился собственной свободой. Но всё же он сломался. Азкабан взял его силу и молодость, перемолол сквозь отчаяние и жажду мести и убийства и на выходе получил невротика с комплексом болезней и скрытых фобий. Я не представлял глубину его личной бездны и просто ухнул туда вниз с головой. Вокруг меня болтались обрывки мыслей, надежд и желаний, которые были частью детства Сириуса Блэка. Ворох позабытого детства заслонил будущее и грозился поглотить настоящее. — Я не позволю тебе сломить меня. Ты не посмеешь! — крикнул я, вглядываясь в безумное зеркальное отражение. — Просто побрейся, — посоветовало зеркало. И то верно. Нашел безопасную бритву и сбросил десяток лет почти что мгновенно. Худоба — дело Азкабана, и стабильная сытая жизнь исправит этот недостаток. Теперь можно было забиться в нору и отсыпаться на чистых простынях, есть и пить в свое удовольствие. Сон не шёл, и я не знал, что мне делать. Не в ближайшем будущем, а именно сейчас. Мне нужно было поговорить, а собутыльника и собеседника рядом не было. Я испугался своих желаний. Пить сейчас было не выходом. Хуже, пьянство могло стать моим постоянным спутником. Альтернативой пьянству было только заключение в одиночной камере. У меня затряслись руки, в горле застряли рыдания, а в глазах потемнело. Меня свалил нервный припадок. Именно тогда, когда я был на пути к борьбе с великанами. Я забыл, кто я такой и зачем я здесь. И моё будущее внезапно стало таким далеким и безнадёжно мертвым, что я был готов влезть в петлю. Лишь мысль, одна мысль спасла меня от смерти. Гарри, что будет с тобой, если я умру? Смерть — это вход сюда, какой же выход в этой двери? Чем платить? Я видел, но не замечал выхода. Изредка наблюдал прохожих маглов через окно, беседовал с портретами и ругался. Мать молчала, высматривая признаки блэковского безумия, и тяжело вздыхала. Что меня радовало, так это еда. Понемногу, постепенно увеличивал количество и качество пищи. Ссорился с Кричером. Пытался готовить сам. Единственное, что я себе не позволял, так это пить. Измененное состояние, в котором я пребывал, соединяло магию, сердце и разум, лечило душу и возрождало к жизни. Я когда-то читал о нём и знал, что никогда не стану прежним. Я буду кем-то новым. Алкоголь бы не позволил бы исцелить израненное сердце, а я бы так и остался посредственным магом со средними способностями. Родовая магия наполняла, изменяла и лечила. Как умела и могла. Я даже не прикасался к найденным палочкам отца и матери и всё же чувствовал себя сильнее с каждым прибывающим днем. И спустя неделю я очнулся. Шоковое состояние прошло, сменившись тихой грустью. Легкие пушистые тучи разогнал теплый ласковый ветер. — Лето, — вдруг сказал я невпопад. Странная и внезапная блэковская болезнь иссушила всю боль и горечь от потери друзей и волшебного прошлого, смазало воспоминание от Азкабана и немного определило будущее. Я больше не был пришельцем из другого мира. Этот мир стал моим родным. Я наконец-то повзрослел. Я больше не притворялся Сириусом Блэком. Я им стал целиком и полностью. Осталась практически маленькая мелочь. Чтобы колдовать на уровне Дамблдора или Волдеморта, мне нужны все доступные знания. Активные и постоянно действующие. За Азкабаном пролетело двенадцать лет жизни. Многое забылось за эти годы, многое я не знал и отбросил за ненадобностью. Теперь был готов наверстать упущенное. Казалось, что опоздал на тридцать лет. Я помнил, что отвергал знания предков, но сейчас разглядывал хранилище с восторгом и с предвкушением настоящего охотника за драгоценностями. Библиотека всех поколений Блэк — это ли не сокровище?