Любишь меня — полюби и моего Лань Чжаня!

***

Лань Чжань даже в лице не изменился, лишь глаза будто бы потемнели, но Усянь не был уверен, что ему это не показалось. Он жадно всматривался в лицо Второго Нефрита, словно высеченное из камня, пытаясь уловить хоть тень эмоций, понять, правильно ли все делает, а потом осознание словно молнией ударило: Ванцзи ведь наверняка делал что-то подобное с шиди, и не один раз. Может, для него это ничего не значит? Вспыхнув, Вэй Ин погладил еще раз, настойчивее, затем чуть сжал пальцы, обстоятельно ощупав содержимое штанов Лань Чжаня. Горячее, твердое и большое. Твердеющее и, кхм, растущее прямо под пальцами. О, боги… Усянь шумно сглотнул, все еще не отводя взгляда от лица Ванцзи и отчаянно краснея. Ничего удивительного, в общем-то — сколько раз свой в руках держал и ощущал то же самое, но чужой-то трогал впервые! — Его лицо ничего тебе не скажет. Слушай сердце. Вэй Ин чуть не подскочил от неожиданности. В какой момент А-Чэн оказался у кровати? Он ведь буквально только что так занят был своими бумагами, что и глаз не поднимал! — Вот так, — постель слегка примялась под весом шиди, а сам он пустил в ход свои руки. Ничего такого, но Вэй Ин невольно вспомнил, как дядя Цзян в детстве по первости правил его стойку с мечом: мягко, но непреклонно заставляя принимать нужную позу. Сейчас было так же. Цзян Чэн вынудил Усяня сесть на колени. Тонкое одеяло соскользнуло на край постели, невольно открывая взору все то, что стыдливо прикрывало, делая происходящее более реальным. Настоящим. Одна рука Вэй Ина все так же накрывала пах Лань Чжаня, другая легла на его грудь. И это выглядело так странно… Лань Чжань все еще оставался поразительно спокойным, разве что плотно сжатые до этого губы чуть приоткрылись. Если бы Вэй Ин не всматривался в его лицо, то и не заметил бы перемен. Лань Чжань против? Хочет его прогнать? Или хочет сказать шиди, чтоб не мешал? Почему действия А-Чэна заставили его выдать хоть какую-то реакцию, а действия Вэй Ина — нет? Вэй Ин раздраженно выдохнул, но сказать что-либо не успел. Рука шиди накрыла его собственную ладонь, надавила так, что Усянь почувствовал холодный обод Цзыдяня, и… О, боги! Возможно, у Лань Чжаня было непоколебимое равнодушное лицо нефритовой статуи, но его сердце таковым не было. Вэй Ин не так часто ощущал подобное: обычно лишь на охоте, когда вытаскивал из силков живого фазана. Вот тогда, обхватывая птицу сзади, прижимая ее к своей груди, он чувствовал, как под нежными тонкими перьями судорожно вздымалась горячая грудь, а сердце билось в ладонь в бешеном ритме. Но то пойманная птица на пороге смерти, а это благородный Второй Нефрит на брачном ложе! Можно же их ложе считать брачным? Сегодня же их — его, Вэй Ина, — первая брачная ночь? Ну, если все пойдет по плану. Усянь пошевелил рукой, сильнее сжимая член своего мужа. Вот так. А-Чэн говорит слушать сердце? Вэй Ин будет. Он облизнул губы и поднял взгляд, чтобы смотреть в лицо Лань Чжаню. Неужели чувства Ванцзи никак не отразятся на его лице? Даже если приласкать еще сильнее, еще откровеннее, еще настойчивее? Даже если его сердце будет биться еще чаще? Вэй Ин огладил ствол, едва коснулся пальцами в месте, где свет уже должна была увидеть головка, провел с нажимом, прикидывая, что ткань нижних одеяний вполне нежна и не должна доставлять дискомфорта. Неужели с приоткрытых губ Лань Чжаня не сорвется ни стона? Неужели в его глазах не поселится блеск, а румянец не окрасит щеки и шею? Это не честно! Вэй Ин же чувствует, каким рваным стало сердцебиение! Просто надо приложить еще чуть-чуть усилий, возможно, двигать рукой быстрее… Как Лань Чжаню больше нравится? — Не торопись, — горячее дыхание опалило шею Усяня, а укор в голосе шиди плетью ударил по его интересу. — Ты забываешь главное. Рука А-Чэна вновь накрыла ладонь Вэй Ина, но теперь уже другую, заставив остановиться. — Это не твои эксперименты, Вэй Ин, и не состязание. В занятии любовью важно обоюдное удовольствие, — и в этот момент Усянь вздрогнул, потому как губы А-Чэна коснулись его шеи, оставляя на ней почти невинный поцелуй, который почему-то немедленно отозвался ниже пояса. И нет, Вэй Ин не всхлипнул. Совершенно точно не всхлипнул. Просто с шумом втянул в себя воздух. — Твои действия должны находить отклик в твоем сердце и в сердце Лань Чжаня, а не только в твоей голове и его теле. А-Чэн говорил что-то определенно слишком занудное. И Вэй Ину оставалось только гадать, как и когда шиди дошел до такого. Что этот Второй Нефрит с ним делал, если А-Чэн говорит о чувствах, а не о внешних проявлениях и правильности?! И когда тот научился правильно ласкать Лань Чжаня? А шиди научился, и сейчас показывал, как надо, шептал на ухо: — Закрой глаза, сосредоточься на ощущениях. Чувствуешь, как тебе в ладонь отдаются удары его сердца? А рельеф его члена под твоими пальцами? Только представь, как он выглядит: большой, ровный, красивый. Чувствуешь, какой он горячий? А представь, что будет дальше, когда кожа натянется, обнажая крупную гладкую головку, как проступят на поверхности вены, как он едва изогнется… Вэй Ин представлял, чувствовал и ловил себя на том, что сам сорвано дышит и мелко дрожит, вторя биению сердца Лань Чжаня. Губы горели, а некое оцепенение, в которое вогнал его голос А-Чэна, заставляло сердце рваться из груди. Требовалось что-то сделать. Немедленно. Срочно. И Вэй Ин сделал. Склонившись, он агрессивно, жарко поцеловал Лань Чжаня, захватил в плен его губы, посасывая, прикусывая и получая не менее жаркий ответ. Ладонь Лань Чжаня легла ему на затылок, притягивая, удерживая, не позволяя отстраниться. Впрочем, Усянь и не пытался, жадно впитывая поцелуй, принимая все, что ему давали. И желая того, о чем так горячо шептал А-Чэн. Долой штаны! Вэй Ин должен это видеть, чувствовать нежную кожу и жесткие волосы под своей рукой. И Лань Чжань тоже должен почувствовать ласку пальцев без холодного обода кольца. Интересно, а каково это, когда тебе дрочат рукой с Цзыдянем?.. Но сейчас не стоило задумываться об этом. Все будет, но позже, а пока Вэй Ин приспустил тонкие нижние штаны Второго Нефрита и сдавленно охнул, увидев все то, о чем говорил А-Чэн. Ощутив горячую нежную кожу, наощупь куда более приятную, чем ткань. Ответом ему был такой же сдавленный, едва слышный стон — не послышалось ведь? Правда-правда? Усянь заглянул в глаза цвета расплавленного золота и с нескрываемым удовольствием отметил их «пьяный» блеск: так смотрят не обремененные моралью девицы после нескольких чашек вина, когда уже готовы на все, а не воспитанники Облачных Глубин. Лань Чжаня проняло! Вэй Ин задвигал рукой так, как привык ласкать себя: жадно, нетерпеливо, почти яростно. К гуям неторопливое изучение друг друга, когда Лань Чжань тихо стонет и целует в ответ с той же страстью, в которой сгорает сам Усянь! Пришлось практически оседлать Второго Нефрита, чтобы было удобнее, и тот оценил смену позы: дернул пояс, распуская, и скользнул ладонями под одежды, сжал задницу… Вэй Ина словно молнией прошибло, он то ли застонал, то ли зарычал в губы Ванцзи — отчаянно, просяще, вдруг ощутив, насколько сам возбужден. И так же внезапно осознал, что тепло тела А-Чэна больше не окутывает его, что дыхание больше не опаляет шею, а руки, невербально подсказывающие и направляющие, давно исчезли. Запаниковав, Усянь дернулся, заозирался, и Лань Чжань тут же его отпустил, не став удерживать. Благо шиди обнаружился тут же: чинно сидел себе на краю постели и наблюдал за разворачивающимся действом, словно в театр пришел! Вэй Ин прожег его возмущенным взглядом: — Тебе что, особое приглашение нужно?! — Лань Чжань, между прочим, его супруг! Нельзя же вот так… — Не хочу вас отвлекать, — Цзян Чэн насмешливо фыркнул, но Усянь понял: правду говорит, действительно не хотел мешать, отвлекать. При всей своей напускной грубости и ворчливости шиди был тем, кто готов уступить: отдать любимую игрушку, сладость… Супруга? Эй! Вэй Ин ведь не собирается безраздельно забирать себе Второго Нефрита! И ему все еще нужна моральная поддержка! — Ты не отвлекаешь. Иди сюда, — мягко позвал Лань Чжань раньше, чем Усянь успел разразиться возмущенной тирадой. И таким… Многообещающим, что ли, тоном, что аж в жар бросило. И где это, скажите на милость, любимчик Лань-лаоши научился так горячо и соблазнительно звучать?! Даже голос изменился, став более низким, бархатистым, обволакивающим… Рыкнув, Вэй Ин вновь набросился на губы Ванцзи, поцелуи он уже распробовал в полной мере, и вернулся к ласкам. Разумеется, со своим дражайшим супругом шиди спорить не стал: придвинулся, дразняще погладил по бедру, поцеловал в плечо, потянув с плеч ханьфу… Вэй Ин на этот раз не закрывал глаза, смотрел внимательно, почти ревниво. Ему хотелось знать, что дальше. Что А-Чэн будет делать? Ничего. Как оказалось, ничего. Шиди не спешил вмешиваться, перетягивать внимание на себя — только целовал и поглаживал, деликатно, ненавязчиво, и смотрел. Ждал. Поймав взгляд А-Чэна, Усянь фыркнул. Ну и ладно. Он не собирается принуждать, заставлять, и сам со всем справится. Или не совсем сам. Придерживая его за поясницу, Лань Чжань поднялся, сел, помогая А-Чэну стащить одеяния со своих плеч, двигаясь в унисон с его руками, откликаясь на каждое действие, словно мысли читая. Усянь в очередной раз ощутил укол недовольства: это они с шиди раньше двигались как одно целое, предугадывая движения друг друга. С каких пор у Лань Чжаня с А-Чэном такая синергия?! Впрочем, вопрос был неразумен и глуп. Несущественен. Гораздо важнее было то, что теперь Усянь мог огладить ладонью грудные мышцы Второго Нефрита, ощутить влажную горячую кожу, мощь чужого тела. Вэй Ин был в восторге и чувствовал, как мешаются собственные штаны. Он жаждал большего. Его тело жаждало большего. Но оторваться от супруга, прекратить его трогать, ласкать, было выше сил Усяня. Почему одежда, будто во сне, не могла исчезнуть по мановению его руки?.. — У Ванцзи очень чувствительные уши, — дыхание шиди опалило ухо, зубы легонько прихватили мочку. Это такая подсказка, да? А-Чэн, словно прочитав мысли, тихо фыркнул и снова переключился на шею и плечи, целуя почти невесомо, собирая губами капельки пота. Гуй его разбери, было ли это руководством к действию, но Вэй Ин обратил внимание на то, что на коже Лань Чжаня тоже выступила испарина, и наклонился к ямке между ключиц, слизнул скопившуюся там крупную каплю. На удивление, это оказалось не так уж мерзко, хотя раньше Усянь и представить себе не мог, что когда-нибудь будет слизывать чей-то пот и считать это чем-то нормальным. О, боги… Выбросив из головы мысли о всякой ерунде, Вэй Ин проследил губами пульсирующую венку на шее Лань Чжаня, дурея от ощущения бьющегося прямо в губы заполошного пульса. Легонько прикусил нежную кожу у края челюсти, а затем все-таки подобрался к уху. Неприлично красному уху. Разве это не запрещено правилами Гусу? Усянь мысленно расхохотался: он находил безумно милым тот факт, что Лань Чжань все еще способен смущаться и краснеть. Разве они с шиди не предавались всяким непотребствам на супружеском ложе в течение последних трех месяцев? — Лань Чжань… Ох, Лань Чжань… Гэгэ, ты такой… — Вэй Ин почти промурлыкал это перед тем, как приласкать губами трогательно красное ухо, пройтись от вершины раковины вниз, к мочке, одновременно ускоряя движения руки, сжимая пальцы сильнее. Наградой ему послужил низкий, грудной стон, вырвавшийся из горла Второго Нефрита, а когда зубы несильно, но чувствительно сжали мочку, Лань Чжань вздрогнул всем телом — и по пальцам потекло горячее. Лань Чжань кончил! Усянь аж заурчал, крайне довольный собой. Потерся пахом о бедро своего теперь уже точно супруга и отстранился, с нескрываемой гордостью разглядывая испачканную руку: — Вижу, тебе понравилось, гэгэ! Ванцзи, словно это не его уши были цвета мака, с церемонным спокойствием и достоинством склонил голову: — Мгм. Извинения приняты. За спиной в голос расхохотался Цзян Чэн. Усянь недоуменно свел брови, а потом как понял! Это что, получается… Эти двое самым наглым образом развели его на секс?! — Да вы!.. — возмутиться Вэй Ин не успел, как и подняться, оттолкнуть, оскорбленно уйти. Одним неуловимым движением Лань Чжань опрокинул его на постель, смял губы поцелуем, а шиди прижался с другого бока, прильнул всем телом. Две пары рук, нетерпеливых и жадных, торопливо стянули одежду, словно не их хозяева только что демонстрировали чудеса выдержки. Две ладони обхватили член — и, как оказалось, впечатывающийся в нежную, чувствительную кожу Цзыдянь только добавляет остроты ощущениям. Хотя, казалось бы, куда острее, когда тебя ласкают в две руки?.. — Давай, — Лань Чжань вдруг отстранился, лег на бок рядом, глядя на А-Чэна, и, поймав его взгляд, едва заметно кивнул. Что это еще за обмен мыслями, а?! Но шиди тут же навис над Вэй Ином, поцеловал, отвлекая от ревнивых мыслей, а затем прижался бедрами к бедрам, пахом к паху, и ладонь Второго Нефрита обхватила сразу два члена… В голове Усяня больше не осталось никаких мыслей. Гуй раздери, этот треклятый Лань Чжань действительно знал, что и как делать! Сжимал, двигал рукой так хорошо, так правильно, что Вэй Ин превратился в одну большую лужицу удовольствия. Растекся по постели, в состоянии только сладко постанывать в губы шиди да пытаться толкнуться бедрами в ласкающую ладонь в стремлении получить еще больше. А затем его швырнуло за грань, заставив выгнуться с громким криком и рухнуть на постель, тяжело дыша. Шиди, застонавший в унисон, упал сверху, вдавив в кровать своим весом, но пару мгновений спустя скатился в сторону и привалился к боку, обнимая, устраивая ладонь поверх свежего шрама над дяньтянем. Зарылся носом в волосы над ухом, а Лань Чжань шепнул что-то — и по телу прошелся холодок, смывая все лишнее, оставляя на коже лишь ощущение скрипящей чистоты. Затем взмахнул рукой, гася все свечи и талисманы, и шатер погрузился во мрак: — Спать. Завтра будет тяжелый день. Усянь даже спорить не стал. Его обнимали с двух сторон, окутывая теплом, а непривычно мощная разрядка словно выпила остатки сил. Он непременно добьется от супругов близости, ну, такой, по-настоящему, как у этих двоих. Но как-нибудь потом…