Любишь меня — полюби и моего Лань Чжаня!

***

Осада Фуфэна далась тяжело. Вэни сопротивлялись ожесточенно, отчаянно, чувствуя, что их загоняют в угол, и даже армии клана Цзинь, подоспевшие на помощь, не смогли быстро переломить ход тяжелой, выматывающей битвы. Эти несколько бессонных, напряженных суток слились в единое беспросветное пятно с вереницей смертей и разрушений. Потери были больше, чем ожидалось, и, к сожалению, не только в армии мертвых. С гибелью каждого заклинателя в одеждах Юньмэна или Ланьлина лицо Цзян Чэна становилось все мрачнее и ожесточеннее, а сердце самого Вэй Ина рвалось на части от вида тел мирных жителей: женщин, детей, стариков. Да, все они были из клана Вэнь, но не все заслуживали смерти, порой ужасной и мучительной: пожары в городе вспыхнули еще в первый день осады. Лань Чжань говорил, горько вздыхая и отводя глаза, что случайных жертв на войне не избежать, как ни пытайся, но легче от этого не становилось. Наконец, город был взят. Остатки гарнизона Вэней беспорядочно отступили к Безночному Городу, и, пока продолжалась зачистка Фуфэна, Цзян Чэн преследовал отступавших едва ли не до самых стен последнего оплота Вэнь Жоханя. Конечно же, Усянь был рядом с шиди, как и Лань Чжань, и всех троих вели вперед общие ярость и боль. Одержанная победа окрыляла, но попытка атаковать сам Безночный Город была бы чистой воды самоубийством, поэтому в какой-то момент пальцы Ванцзи заиграли успокаивающую разум мелодию, а сам он решительно велел возвращаться, чтобы не угодить в ловушку. И оспорить его доводы было сложно, несмотря на кипевший в крови азарт боя. Пришлось возвращаться. Мертвые заняли вахту вокруг города, на том, что осталось от стен и башен, дав живым возможность отдохнуть. Вэй Ин был уверен, что его лютые мертвецы почуют приближение врага и сам он тут же проснется, но шиди все-таки выставил и дополнительную стражу из числа живых. Может, и не зря: когда они добрались до почти полностью уцелевшего дома, выделенного главе клана Цзян и его супругам в качестве временной резиденции, сил у Усяня осталось ровно на то, чтобы рухнуть на постель и уснуть мертвым сном. Пусть благословят боги клан Лань и их полезные бытовые заклинания! А дальше все снова закрутилось-завертелось… Погребение павших, решение вопросов размещения воинов, снабжения, укрепления позиций, попытки помешать клану Цзинь присвоить себе все заслуги — Цзян Чэн сбивался с ног, пытаясь при этом еще и держать связь с армиями Цинхэ и Гусу, затягивающими кольцо осады вокруг Безночного Города. Лань Чжань был рядом с ним, помогая и поддерживая, а сам Вэй Ин… Ну, он помогал тем, что отсыпался, восстанавливая силы, и не мешался под ногами. Серьезно, это лучшее, что он мог сделать! На Старейшину Илина многие смотрели волком, да и сам шиди от предложений помощи только отмахивался. Вэй Ин бы заревновал, если бы его это не устраивало: все-таки он больше не был одним из «бессмертных заклинателей» и силы после бессонных ночей восстанавливались не так быстро, как раньше. Сколько он так проспал? День? Сутки? Двое? Усянь понятия не имел. Когда он окончательно проснулся и выполз из своего уютного логова из одеял и подушек к очагу, есть хотелось просто зверски. Слуги как раз подавали ужин: это значило, что Цзян Чэн и Лань Чжань вот-вот подойдут, так что Вэй Ин позволил себе наброситься на еду. Кто не успел — тот опоздал! Так он всегда говорил шиди, успевая первым выпросить у шицзе миску супа. Шицзе! Точно! Она должна была скоро приехать в Фуфэн вместе со ставкой Цзинь Гуаншаня. Старый лис держался подальше от линии фронта и несколько дней выжидал, чтобы убедиться, что во взятом городе безопасно. Единственной пользой от этого было то, что и Цзян Яньли все это время находилась под его защитой в тылу армий. Но совсем скоро они с Цзян Чэном увидят сестру! Вэй Ин столько всего должен ей рассказать… — Выспался? — Лань Чжань подошел совершенно бесшумно. Усянь чуть не подпрыгнул от неожиданности, но продолжил жевать, неопределенно пожав плечами. Он бы еще поспал, только вот перекусит немного… — Бесстыдник. Набивает живот, не дождавшись супругов, — А-Чэн язвительно хмыкнул, опустившись за стол напротив и жестом пригласив Лань Чжаня. Они, судя по всему, тоже проголодались, так что вместо разговоров какое-то время все сосредоточенно жевали. Ну, разве что, Вэй Ин еще прихлебывал вино прямо из кувшина, отчего Цзян Чэн страдальчески закатывал глаза, всем своим видом выказывая неодобрение. А может, просто завидуя. Потом Лань Чжань принес чай. Сам разлил по чашкам, но было что-то такое в его движениях, во взгляде… Что-то несвойственное обычно спокойному и степенному Второму Нефриту. Усянь приподнял бровь, внимательно наблюдая, а потом вдруг понял: да это же нетерпение! Лань Чжань торопится! Хочет чего-то, вон как выжидающе смотрит, сидит как на иголках! Тем не менее, чай они допили в той же уютной тишине. А-Чэн, бедняга, слишком устал, чтобы что-то замечать: Вэй Ин подмечал это в опущенных плечах, нервном массировании висков, залегших под глазами тенях. Наверняка шиди не терпелось снять гуань и позволить супругам расчесать свои волосы, а может, даже массаж сделать, если не уснет раньше. Усянь уже представил, как мнет расслабленное тело, скользит ладонями по коже, но… Голос Лань Чжаня вырвал его из фантазий: — Пойдемте со мной, — взгляд янтарных глаз был полон упрямой решимости. Так смотрят те, кто уже принял решение и будет стоять на своем до конца. — Куда это? — Усянь ждал этой или какой-то подобной просьбы. Фантазии его, конечно, несколько отвлекли, но было интересно, что же задумал Лань Чжань. Тот редко изъявлял свои желания: по словам шиди, «Цзи-гэ не привык просить». Вэй Ин подозревал, что им хотят показать какой-то ночной цветок или чудом уцелевшее гнездо птицы с птенцами. Или что-то другое, настолько же красивое и милое. И он бы пошел, правда. Пошел, чтобы сделать приятное Лань Чжаню, чтобы узнать, что того радует, но… Усянь перевел взгляд на пригревшегося у очага шиди: — Нам обязательно идти втроем?.. — Разумеется, — Цзян Чэн отмел любые возражения, решительно отставив чашку в сторону и поднявшись со своего места. — Идем. Пешком они, конечно же, не пошли. Лань Чжань так и не сообщил конечную точку их пути, а просто вынул Бичэнь из ножен, и Цзян Чэн принял это как само собой разумеющееся, тоже встав на Саньду. Нечестно! Когда Вэй Ин вот так без разговоров куда-то вытаскивал шиди, тот на протяжении всего пути нудел: куда они идут и почему по его мнению они туда идти не должны — весь сюрприз портил! Усянь так не делал, хотя ему было, что сказать! Откинувшись спиной на грудь Лань Чжаня, Вэй Ин с ленцой наблюдал за тем, как небо на горизонте медленно меняет свой оттенок с оранжевого на сизый, а потом на темно-кобальтовый, такой, какими бывают водоемы в Пристани Лотоса жаркими летними ночами: глубокие, манящие, бездонные. И только россыпь звезд тонкой сетью божественного плетения сдерживала эту тьму. Красиво. Этот полет того стоил. Усянь слышал стук сердца Лань Чжаня, ощущал его дыхание и чувствовал себя в этот момент единым с ним. Единым с миром. Это было не так, как обычно. Обычно, показывая что-то кому-либо, Вэй Ин стремился считать чувства и ощущения этого человека, но сейчас… Сейчас показывали ему. Безмолвно дарили этот момент, делили его с ним. И с А-Чэном, который хоть и не касался их, но летел рядом. А потом все закончилось. Бичэнь нырнул вниз, и Вэй Ину даже не дали самому соскочить на землю: Лань Чжань аккуратно подхватил его на руки в последний момент. Рядом приземлился Цзян Чэн. Огляделся. Усянь недовольно дернул ногами, намекая Лань Чжаню, что его можно было бы уже опустить, и тот повиновался. От города они отлетели не так далеко: тот все еще был виден на горизонте, а отблески костров создавали ощущение, что Фуфэн до сих про полыхает. Особенно сейчас, когда сумерки уже плотно легли на землю. Ночной ветер ерошил траву, играл с ветками кустов, где-то вдалеке шумел родник — ночь полнилась тихими звуками, столь непривычными после шумной ставки. — Куда дальше? — Цзян Чэн безжалостно сломал этот момент тишины, переведя спокойный взгляд на Лань Чжаня. Второй Нефрит тихо выдохнул и развернулся, направляясь к какой-то скале, оплетенной кустарником. Это была не скала. Стена. Своды небольшого заброшенного храма поглотили беззлобный смех Цзян Чэна: — О боги, Цзи-гэ! Опять? — Мгм, — Лань Чжань решительно шагнул в сгустившийся под сводами мрак. Вспыхнул огненный талисман, осветив внутреннее убранство, весьма пострадавшее от времени. Ветер и вода, свободно проникавшие внутрь сквозь пролом в стене и полуразрушенную крышу, не пощадили даже статую у стены: сейчас трудно было определить, какое божество она изображала. — Меня он тоже потащил обмениваться поклонами в первый попавшийся на дороге храм, — доверительным шепотом сообщил Цзян Чэн, подталкивая Усяня внутрь. Сам держался чуть позади, словно нарочно перекрыв пути к отступлению. Вэй Ин сначала прыснул в кулак, а потом как понял… — Поклонами?! — они что, вот прямо сейчас собираются вступить в настоящий брак?! Пожениться? Вот так сразу? Усянь подавился смешком и нервно заозирался. — Шутишь? Гэгэ, ты чего?.. А как же красные одежды? И подготовка? Пышное торжество? Мы что, даже шицзе не пригласим? — Ты не хочешь стать нашим супругом? — Лань Чжань обернулся к ним с такой растерянностью, недоумением и детской обидой на обычно бесстрастном лице, что его тут же захотелось обнять и погладить по голове, утешить и ободрить. — Ты говорил… Ох. Кажется, Лань Чжань всерьез воспринял те слова… Вэй Ин нервно дернул уголками губ, пытаясь улыбнуться: — Хочу! Конечно же, хочу! Только, знаешь, это все как-то неожиданно, — мог бы и предупредить! Усянь даже постарался бы найти что-то чище и опрятнее одежд, побывавших не в одной битве! Подарки, может, какие-нибудь подготовил… Да хоть выпил бы за свою холостую жизнь! — Все хорошо, — Цзян Чэн потерся носом о его висок, обняв со спины. — Я тоже хочу назвать тебя своим супругом перед небом и землей, богами и людьми. Давай сделаем это. А торжество… Будет позже. Вэй Ин выдохнул, успокаиваясь, и кивнул в знак согласия. Ладно, он просто немного нервничает. Не каждый день женишься! И, словно ему в награду, на губах Второго Нефрита расцвела легкая, неуверенная улыбка, такая трогательная и милая, что паника, всколыхнувшаяся было внутри, окончательно улеглась. Лань Чжань достал из рукава палочки благовоний, воскурил их и все трое опустились на колени перед алтарем. Совершая поклоны, Усянь с трудом верил в реальность происходящего, но чувствовал, как с каждым мгновением его наполняет чистое, незамутненное счастье. И уверенность, что все правильно. Так, как и должно быть. Они дают обет всегда быть рядом друг с другом, что бы ни случилось. Госпожа Юй может быть спокойна: А-Чэн больше никогда не останется один. Знакомое тепло окутало Вэй Ина. Горячее дыхание обожгло губы. Первым его поцеловал шиди, затем — Лань Чжань. Белая шелковая лента с вышитым узором облаков обвила их запястья — и все окончательно встало на свои места. Теперь можно было расслабиться в кольце крепких рук и насладиться моментом. — Клянусь… — голос Цзян Чэна звенел от переполнявших его эмоций. Как будто эта свадьба была для него важнее, чем для Лань Чжаня. Тот, впрочем, смотрел ласково, восторженно, как маленький ребенок на резную игрушку, что ему подарили, и крепче сжимал руки супругов в своих, словно боясь, что они исчезнут. И Вэй Ин ни капли не сомневался, что Лань Чжань согласен с каждым словом А-Чэна: — Когда все это закончится, когда мы вернемся домой — я одену вас в пурпур… Нет, сначала в красное с золотом! Устрою свадьбу, достойную вас… — он говорил и говорил, всякие милые глупости, которых от шиди обычно не дождешься, и Вэй Ин слушал с улыбкой до ушей. Серьезно, у него даже щеки разболелись! Аж неловко стало от такого непривычно эмоционального А-Чэна, так что пришлось аккуратно сменить тему: — Значит, сейчас у нас будет первая брачная ночь? — и почему сразу повисло неловкое молчание? — Может быть, отложим ее на утро? — Цзян Чэн вздохнул с совершенно замученным видом, как будто потратил все оставшиеся силы на клятвы и сейчас из него разом выпустили весь воздух. — А лучше — на пару дней… Ну и как тут было не согласиться? В конце концов, это Усянь бессовестно дрых, пока его супруги решали все насущные проблемы…