***
Проснулась от острой головной боли. Что-то не так. Я испугалась, что возможно, Эдди был прав и у меня действительно сотрясение. На часах 6:30 АМ, отец уже встал, так что я могу поговорить с ним. Спустилась вниз. На кухне Джон готовил тосты, насвистывая в такт какой-то старой песне, а Элиза сидела за столом, читая газету и постоянно комментируя каждое слово. — Кому, блять, какое дело, что в младшей школе прошло какое-то дерьмовое мероприятие? Написали бы что-нибудь нормальное. Например, насколько подорожал героин… — Что-то ты рано встала, — не поворачиваясь ко мне, улыбнулся отец. — Доброе у… — оборвался на полуслове, когда посмотрел на меня. — Боже, что с тобой случилось? — подлетел, осматривая голову. Из-за резкого изменения положения головы, когда он повернул её к свету, снова выступила кровь. — Голова болит? Тошнота есть? — Сильно болит. — Одевайся, ты едешь со мной в больницу. — Тостер оповестил о готовности хлеба, но остался проигнорированным. — Эй! — развела Элиза руками, отбросив свою газету. — Я вообще-то жду свой тост! — Но и она осталась без внимания. Отец помог мне подняться в комнату, дождался пока я соберусь, и мы под руку дошли до машины. — Я всего лишь попросила тосты, а ты даже этого сделать не смог. Какая от тебя вообще польза? — Джон и глазом не повёл в сторону жены, а я, будь в более нормальном состоянии, ответила бы что-нибудь грубое, но просто нет на это сил. Усадил меня в машину и быстро её обошёл, садясь за руль. — Ты должна была сказать мне ещё вечером! За ночь всё могло ухудшиться, Алекс, господи! — Он видел, что мне плохо, поэтому перестал предъявлять претензии, и всю дорогу мы ехали молча. В больнице Джон провёл кучу осмотров головы, но итог был один: сотрясение, как и сказал Эдди. Всё время, что папа суетился надо мной, из кабинета не выходила Роза, помогая и поддерживая. Хорошая она всё-таки женщина. Когда она вышла, чтобы проверить записи пациентов, я повернулась к отцу и серьёзно так сказала: — Тебе стоило бы присмотреться к ней. — Я женат. — Поиграл пальцами правой руки, где на безымянном было кольцо. — Ой, да никто тебя не станет упрекать в этом. Я-то уж точно. У тебя нет жены, только оболочка, что действует на нервы. А Роза мне нравится. Милая и добрая. — Поговорим об этом позже, хорошо? Сейчас я хочу знать, откуда у тебя эта рана, — указал на мою перебинтованную голову. — Упала, — пожала плечами. — Алекс, я, может, и старый, но не тупой. — Ты не старый, — возмутилась. — И тебе ещё не поздно завести девушку. — Давай быть друг с другом откровенными? — присел передо мной на корточки. — Мне нравится Роза. Но я не могу уйти от Элизы. Да, ты считаешь меня дураком, что держится за прошлое и всё надеется, что прежняя она вернётся, но я просто не могу переубедить себя. Не могу. Теперь ты. Откуда у тебя рана? Мне стыдно врать отцу, но я не могу сказать правду. Врала я ему очень редко, только в крайних случаях, а это он и есть. — Я упала, пап. Споткнулась и упала на камень. — Тогда откуда у тебя царапины на руках? Упала на камень в кустах? — иронично выгнул бровь. — Ты следил за мной? — Я врач, но в первую очередь — твой отец, так что вижу, когда ты врёшь. У тебя проблемы с одноклассниками? — Нет, пап. С одноклассниками у меня всё хорошо, правда. И я не вру тебе. Царапины из-за того, что мы пошли на Пустошь не через самый лёгкий путь. — Покачал головой, поднимаясь на ноги. Он не верит мне, но хотя бы пока что не будет допрашивать. — Тебе нужно лечь в больницу… — Нет! Не хочу я здесь торчать! — Я не договорил. Но я смогу следить за тобой и дома. — Нажал на рабочий телефон, связываясь с постом медсестры, — Роза, скажи всем, что я ушёл в отпуск за свой счёт. — Хорошо, мистер Хирш, только у вас послезавтра запись на Соню Каспбрэк, — неловко добавила она. Да, с этой женщиной шутки плохи… — Приведёт Эдуардо? — Алекс, сколько я тебе говорил не коверкать имена? — строго произнёс Джон. — Её я приму, а до следующей недели отменяй все записи. Внутри разлилась радость. Целая неделя с отцом. Пусть у меня болит всё тело, пусть я чувствую себя, будто прошла через мясорубку, но зато я проведу с папой целую неделю! Прекрасную неделю! С утра до ночи.***
На пятый день я чувствовала себя более-менее хорошо и смогла подняться с постели, выходя к отцу, что готовил обед на кухне. Мою голову уже не уродовали бинты, под которыми лоб постоянно чесался, вместо их рану аккуратно закрывали пластыри. — Скоро Хэллоуин, — прошла вглубь комнаты и села за стол. — Я помню. — Нужно украсить дом, а у нас нет тыкв. — Активность сейчас не пойдёт тебе на пользу. — Но свежий воздух пойдёт. Я уже устала постоянно лежать, мне надо развеяться. — Хорошо, сегодня я съезжу к Хэнлонам и куплю тыквы. — Я поеду с тобой. — Алекс, это не самая… — Не дала закончить его строгую речь. — Ну, пап! Я же буду с тобой. И я свихнусь, если ещё пару дней не пообщаюсь с кем-нибудь, а там Майк. Я же не отпрашиваюсь у тебя прогуляться до Беверли. — Ладно… — выдохнул он. — Как прошла встреча с миссис Кей? Эддичка-медвежонок хорошо себя чувствует? — Алекс, не коверкай имена. — Да что? Парню семнадцать лет, а она при друзьях называет его Эддичкой-медвежонком и заставляет на прощание целовать её в щеку. — Она его мать. Конечно, гиперопекающая мать… Но всё же мать. Если не успокоишься, то я начну называть тебя рыбкой, как в детстве. — Ладно-ладно, молчу… Когда поедем? — Сначала я осмотрю тебя и удостоверюсь, что поездка не сделает хуже. Спустя пару часов, мы уже подъезжали к ферме Хэнлонов, которая встретила нас красивым видом пожелтевших деревьев и убранных полей, где, на некоторых, всё ещё лежали тыквы для продажи. Они пестрели оранжевыми пятнами на фоне коричневой земли, что не могло не привлечь внимания. Мы вылезли из машины и к нам тут же подошёл Уилл Хэнлон, отец Майка, пожимая руку Джону. — Привет, Алекс. Как ты? Майкл рассказал нам о случившемся. — Лучше, спасибо, — улыбнулась. — А где сам Майк? — Он в гараже. Можешь сходить к нему, — кивнула, направляясь к другу. Ферма Хэнлонов граничила с фермой Бауэрсов. Буч Бауэрс никогда не отличался адекватностью. Он портил урожай Уилла Хэнлона, всячески гнобил и оскорблял его семью из-за расы. Но ещё огромную роль сыграло процветание фермы Уилла. Все адекватные люди города закупаются у него, а к Бучу приезжают только такие же, как он: гомофобы, расисты и преступники. По всему городу его называют полоумный Буч и, уверена, его единственный сын пошёл именно в него. Проходя мимо забора из рабицы, невольно посмотрела на владения Бауэрсов. Да, чистотой и ухоженностью их двор не отличался, но поля были без единого сорняка. Все знают, что Буч заставляет сына ишачить день и ночь и бьёт его, как собаку за упущенную травинку в огороде. Бесшумно вошла в гараж, заставая Майка за починкой своего старого велика. — Привет, — улыбнулась и, получив удивлённый взгляд друга, оказалась в его объятиях. — Как себя чувствуешь? — Лучше. Мы приехали за тыквами. Что у вас нового? — Села на стоящий рядом с парнем стул, наблюдая за его работой. — Мы хотели на выходных сходить к тебе, проведать. Прости, что всю неделю не появлялись — домашкой завалили. Мы вообще не гуляли все эти дни. — Да ничего. Я всё равно была не в самом лучшем состоянии, чтобы общаться. А что там… в школе? — Ты хотела спросить что там с Ричи? — ухмыльнулся, хитро поглядывая на меня. — Вот ещё. Мне не… Ладно, что там с ним? — сдалась, признавая, что уже давно хотела узнать о нём. — Всё по-старому. Ходит со своими дружками и Стефани. Только вот… — Что? — не выдержала молчания. — Они с Эдди сдружились. Увидев нашего ингалятора, ты его не узнаешь. — Что с ним? — Поменял стиль… Причёску… — Он ушёл из клуба? — охнула. — Нет-нет, просто изменился. Вырос из своих коротких шортиков. — Ого… Интересно… — Теперь я горю желанием увидеть друга, хочется посмотреть во что превратил его Ричард. Тозиер умеет оказывать только тлетворное влияние, но его стилю и вкусу можно позавидовать. Думаю, если Эдди продолжит с ним тесное общение, то в скором времени он не просто поменяет гардероб, но и окружение, а также обзаведётся вредными привычками. Я вижу в этом общении выгоду для Эдди, но не вижу её для Ричи… Для чего он взял под крыло астматика? Каспбрэк не может дать ему ничего взамен, а зная Ричи, альтруизм — не его лучшая сторона. — Ты так и не рассказала мистеру Хиршу о том, что случилось на самом деле? — Майк вырвал меня из размышлений. Минута обработки информации, после чего мотаю в ответ головой. — Вся школа знает твою историю с камнем и никто не верит. Готовься к тому, что когда вернёшься, у тебя окажется много «переживающих» друзей. — Да плевать, — отмахнулась. — Всё же это плохо, что ты не обратилась в полицию. Генри ходит по школе, как король, считая, что ему теперь всё можно, и что всё сойдёт ему с рук. — Я надеюсь, вы никому не рассказали, что это он сделал? — указала на свой лоб. — Ну… — Что «ну», Майки? — Бев рассказала Ричи, — виновато произнёс парень. Вины Майка тут нет — за это будет получать Марш, когда я наконец-то увижу её, а не только услышу по телефону. — Ну зачем?! Ё-моё, я же просила… И что он сказал? — Ничего. Но мне кажется, завтра что-то будет, потому что вчера, после того, как Рич узнал, он искал Генри по всей школе. Тому конкретно повезло, что его вчера не было. — Можешь передать ему от меня, чтобы он не лез не в своё дело? — Я передам, но… вряд ли это его остановит. — Майкл, поможешь загрузить тыквы в машину мистера Хирша? — послышался голос Уилла с улицы. — Да, конечно. Мы вместе вышли из гаража, и Майк принялся помогать мужчинам перетаскивать тыквы, а я стояла, облокотившись на капот машины, и смотрела на осеннюю природу. Но переведя взгляд влево, в сторону участка Бауэрсов, столкнулась с глазами. Это глаза теперь заставляют меня не только ежиться, но порождают страх и желание бежать. Бежать как можно дальше от этих холодных зелёных глаз. Меня передёрнуло, и я быстро отвернулась от Генри, что стоял на крыльце своего дома и сверлил меня взглядом. В этом взгляде безошибочно читалась лютая ненависть. — Вот и всё, — мистер Хэнлон отряхнул руки друг о друга, улыбнулся. — Спасибо, Уилл. Хорошие у тебя тыквы уродились в этом году. — Да, потому что Буч не лез к ним, что странно. Джон отдал деньги и пожал руку фермеру, а я же обняла Майка, попросив не забыть о моей просьбе.