— Адриан! Как ты мог… Как я могла так ошибаться в тебе?!.. Адриан, почему ты… с самого начала… И, выходит, всё это время… настоящий… Боже, Адриан, как я вообще умудрилась… Ты… — шедшую по коридору девушку буквально шатало из стороны в сторону.
— Маринетт! — Кот, выбежавший из комнаты вслед за брюнеткой, пытался как-то привлечь её внимание, но одним голосом сделать это не удавалось — бедолага явно была на грани нервного срыва.
«Да что же с нею случилось-то?!» — Кот отчаянно пытался найти хотя бы одну правдоподобную версию. — «Её так переклинило в тот момент, когда я сказал, что был в костюме банана, когда меня отвела на второй этаж Алья…»
Об Алье думала сейчас и сама Маринетт.
Ну конечно же! Кому, как не неугомонной блогерше было (втайне) раскрыть личность Героя и Защитника Парижа?! О да, этого
можно было ожидать от настойчивой и целеустремлённой Сезер! А вот чего никак
нельзя было ожидать — так это того, сколь беспринципным образом эта самая целеустремлённость проявится!
Затащить парня в постель просто ради того, чтобы иметь в рукаве очередную сенсацию…
Ох, Адриан-
Адриан! Как ты мог не заметить совершенно другой силуэт у «своей Леди»?! Ладно, не увидел в потёмках, но даже наощупь не почувствовал различий?!
«Хотя, конечно, в тот раз, когда мы сражались с Тёмным Голубем Рена и сотворила иллюзию, что после детрансформации у «гражданских» ЛедиБаг и Нуара оказались совсем другие внешности, чем под масками, но…
И тут её словно током ударило.
Н конечно же! Алья! Алья не просто видела — она
создавала эту иллюзию, и потому была
уверена, что подобное объяснение об изменяющейся внешности прокатит! Причём прокатит именно в
нужный момент!
«Алья!
Как я могла так ошибаться в тебе?!»
Хотя, погодите-ка… Кот ведь не видел того сражения, потому что Тёмный Голубь обратил его самого одним из пернатых! И даже если бы Плагг (а кто же ещё?!) рассказал ему о подобной обманке, Адриан всё равно не мог бы быть настолько наивным, и доверчивым, чтобы кинуться в объятья первой встречной-поперечной, назвавшейся Леди «на гражданке»!
«Тогда не понимаю!
Адриан, почему ты повёлся на чужую ложь?! Ты ведь не верил врунье-Лиле, тогда почему ты…»
По сознанию прокатился ещё один разряд молнии.
Потому что это
не было ложью! В том-то вся и беда, что всё это не было
полной ложью! Алья ведь
действительно примеряла на себя Серьги Созидания! Да, была Скарабеллой, а не ЛедиБаг, но подобной полуправды было
достаточно, чтобы цинично и расчётливо затащить в постель
Кота, желающего взаимности от Героиней в Красном! Ведь не уточняется, какой именно
формы должен был быть костюм этой самой…
И тут, под ещё один разряд боли ей пришло полное осознание произошедшего!
Паззл наконец-то сложился!
«Алья
с самого начала знала всё это и готовилась!»
Она не сказала ни слова лжи, сообщив, что ей нужны парные костюмы бананов, чтобы спрятать Адриана! Просто она не уточняла, для кого именно она собиралась его «приберечь»!
«
И, выходит, всё это время я играла по её сценарию?! Была пешкой в её руках?!»
Была наивной дурочкой, собственными руками роющей себе могилу?! Ну, шьющей костюмы для собственной предательницы?!
«Уж не потому ли она так легко испортила у бюстгалтера чашечки-«панцири», что никогда и не собиралась им пользоваться по-настоящему, а нужен он были ей только для отвода глаз, чтобы я не догадалась, что пока дурачок-Нино наряжается в запасной банан,
настоящий уже сервируют по полной программе!»
А когда их с Нино акуманизировало в Забвение — уж не было ли причиной то, что Нино
вопреки её намерениям полез к ней целоваться?!
И, получается, что все подозрения Нино, акуманизировавшегося в Слезострела, были
верны?!
И вновь, как бы Маринетт ни силилась отвернуться от
главной проблемы, та всё равно лезла ей на ум.
Да, масштабы Альиного коварства оказались колоссальными — куда уж там наивной врушке-Лиле?!
Да, боль от предательства рыжеволосой «подруги» была просто нестерпимой, но главной — главной! — причиной вообще всей этой
котовасии, была кромешная, беспросветная
слепота самой Маринетт!
«
Боже, Адриан! Как я вообще умудрилась НЕ замечать, что всё это время под маской был
ТЫ?!»
— …ари… этт! — чужой голос пробивался к ней глухо, словно сквозь подушку, но даже такого звучания хватало, чтобы вносить в сознание девушки ещё бо́льшую сумятицу.
«Как?! КАК?! Ну вот К?! А?! К?! можно было всё это время видеть его и не узнавать?!»
Да она могла бы «раскусить» его на том единственном чёртовом кастинге у Найтингейл, когда они стояли на одной сцене — в героических костюмах! — если бы просто взяла и посмотрела
в сторону, а не тупо пялилась на маску, лежавшую в собственных ладонях!
«
А может, это всё просто бред?!»
Она вдруг ощутила мягкое прикосновение к плечам, отчего машинально остановилась и вскинула голову.
Прямо перед носом оказалось собранное, и вместе с тем чуть растерянное — такое Адриановское! — лицо напарника!
«Может, это правда всё бред?! И если я сейчас обращусь к Коту по его
ненастоящему имени, он меня тут же поправит, и всё сразу встанет на круги своя?!»
— А-гх! -дриан! — в горло словно тугой ком ваты запихнули, а из глаз невольно брызнули слёзы. — Адриан, ты ненавидишь меня?!
***
Пока девушка пьяной походкой шла по коридору прочь от шума толпы и бормотала под нос обрывки каких-то фраз, парень совершенно не понимал, что ему делать.
Да, он пытался её окликнуть, но это никакого эффекта не возымело, и он, растерявшись, сделал то единственное, что ещё пришло ему в голову: незримой тенью заскользил рядом, страхуя от того, чтобы девушка не врезалась во что-нибудь или не запнулась за условную складочку ковра или выбившуюся плашку паркета. (Как будто подобное было в принципе возможно в доме с хозяином Габриэлем, и главной управляющей Натали!)
К чести девушки, несмотря на все шатания из стороны в сторону, в целом она шла довольно прямо, правда, совершенно не обращая внимание на происходящее вокруг — настолько, что всего через несколько шагов должна была упереться лбом в стенку.
Поняв, что бедолага
этого и не заметит рискует расквасить свой аккуратный носик, Кот чуть обогнал девушку, встал перед нею и выставил вперёд руки, приготовившись изобразить из себя импровизированную подушку безопасности.
— А может, это всё просто бред?! — вдруг произнесла она, и парень счёл это добрым знаком.
«Уж если она сама начинает чувствовать ненормальность своего текущего состояния…»
Он шагнул вперёд, и чужие плечи, укрытые клетчатой тканью рубашки, мягко коснулись его ладоней.
Вздрогнув от неожиданности, девушка вскинула голову, и, с явным трудом сфокусировав на нём взгляд, чуть не залилась слезами:
— А-гх! -дриан! — Тяжело сглотнула. — Адриан, ты ненавидишь меня?!
«Я не Адриан!» — Хотел машинально ответить парень, но на чужом лице отражалось столь глубокое несчастье, что он просто не мог соврать ей в лицо.
— О ч-чём ты? — Кое-как выдавил он.
— Всё… — громкий всхлип, — всё это время ты был рядом, а я… Я только… Отшивала тебя, и… — снова всхлипы. — А могла бы любхи-хы-хы-ыть! — Она зашлась горючими слезами и, обессилев от этого, чуть сильнее навалилась ему на руки.
Парень машинально раскрыл объятия, позволяя девушке прижаться к груди, и невольно чувствуя себя жилеткой.
Может, он напрямую — по крайней мере, как Кот — и не был причиной чужих слёз, но всё равно чувствовал себя сейчас крайне некомфортно.
— Ну почему, — донеслось глухо из-под тёмных волос, — п-почему я н-не разглядела тебя сразу, Адриан?! Ещё при нашей первой встрече?!
И для парня вдруг сложился весь паззл!
Ну конечно же! Маринетт ведь
ненавидела (ну ладно, ладно,
недолюбливала) его-Адриана буквально с первого дня их знакомства!
О да, он надолго запомнил ту выходку Хлои с подложенной на чужое место жвачкой! И свою попытку убрать эту пакость (ну, хотя бы предупредить о ней), и гневный взгляд синих глаз «ах, всё с этой золотой молодёжью понятно!», и обиженную позу, в которой замерла брюнетка…
От последнего воспоминания неприятно кольнуло в сердце.
Ну да, он всегда болезненно переносил моменты, когда не оправдывал чужих ожиданий («Хотя какие в тот момент у неё могли быть от меня ожидания?! Мы же только-только увидели друг друга!»), или когда о нём просто думали плохое, но…
«
Не разглядела?!» — мысленно повторил он чужие слова, и тут же спал с лица. — «Но погодите-ка! Это же означает, что она
изменила своё отношение ко мне-Адриану! То есть, теперь она меня разглядела и готова изменить своё мнение обо мне?!»
Но тогда почему она плачет?!
В памяти всплыла вереница всех тех моментов, когда они общались вместе с Маринетт или, тем паче, оставались (почти) наедине. Все эти ужимки, нервозность — девушке явно было неприятно (как минимум — некомфортно) находиться рядом с ним!
В день, когда они впервые столкнулись с Маюрой (ну, или её сентимонстром-бабочкой), а Маринетт устроила пикник на природе, он пришёл к ней с пирогом, и на вопрос, можно ли ему присоединиться, она сперва ответила «нет»! Да, потом пересилила себя и ответила «да» и даже ритуально поцеловала на прощание, чтобы не выглядеть совсем уж негостеприимной (правда, ещё и потоплаталсь на принесённым им пироге, «случайно», как уверял Нино).
А на праздновании её дня рождения? Тогда, после победы над Бефаной, когда родители Маринетт принесли торт на всю честную компанию, а сам он подарил ей фенечку «на удачу», как бы взамен той, которую когда-то она сама дала ему — тогда Маринетт тоже была явно в смятении, и ограничилась вежливым спасибо. («Задним умом понимаю, что поделка у меня вышла так себе. Особенно на фоне её уточнённого чувства стиля. Так что и за «спасибо» — спасибо, могла бы и менее тактично отозваться о моих способностях к рукоделию».)
А уж о походе в музей восковых фигур лучше и вовсе не вспоминать! Понять, что он прикидывается собственной восковой статуей, и жёстко разыграть, демонстративно полезши целоваться, чтобы выбить его из колеи?!
«Может ли быть, что Маринетт теперь ненавидит меня-Адриана
ещё больше?!»
Сердце опять отчего-то неприятно сжалось.
И тут до него дошёл смысл
предыдущей фразы девушки!
«
Я только… Отшивала тебя, и… А могла бы…»
ЛЮБИТЬ?!
«Н-нет, это невозможно!!!» — чуть не взорвался его мозг. — «Маринетт теперь
любит меня-Адриана?!»
Всхлипы с груди продолжились, и парень, совершенно не зная, как поступить лучше, просто приобнял её за плечи и дружески похлопал по спине.
— Ты знаешь, — вдруг услышал он собственный голос. — Мне кажется, у тебя неверное представление об «Адриане», этом мальчике с плакатов.
Она подняла на него заплаканный, ничего не понимающий взгляд.
— Просто… — он сглотнул, говорить при виде чужих слёз, дрожащих в уголках глаз, было неожиданно тяжело. — Просто люди не видят на рекламе и подиумах моделей. Они видят лишь
манекены. Идеально одетые, идеально ухоженные, идеально уложенные, идеально выглядящие и идеально двигающиеся, но именно манекены. Просто яркие «упаковки»!
Она моргнула, одна из слезинок скатилась по щеке, и он, не удержавшись, машинально смахнул её согнутым указательным пальцем.
— Некоторые хотят быть «вместо» моделей, приковывать к себе внимание толпы, или хотя бы рядом с ними, похожими на них, чтобы ловить хотя бы отблески чужой славы. Одни считают моделей чуть ли не венцом творения, и живым идеалом, спустившимся с небес; другие — наоборот, видят в них порождения порока, но почти никто никогда не задумывается, что все эти образы на экранах и растяжках — лишь
маски, под которыми скрываются самые обычные люди со своими людскими чувствами и желаниями…
Парень вдруг поймал себя на том, что… оправдывается?! Словно извиняется перед Маринетт! Причём даже не за то, что не сможет ответить на её чувства, а за то, что боится упасть в её глазах, не оправдать её ожиданий. Опять!
«Да с чего мне
вообще такое в голову полезло?!»
«Закатывай тут сейчас истерику Хлоя, что «любит и хочет Адрикинса» и «ну ма-а-ам, почему он не хочет быть со мно-ой» — да я бы с тихой радостью сообщил ей, что мы не можем быть вместе, и пошёл бы прочь с лёгкостью, словно гора сошла с плеч! Но Маринетт…»
Неужели, всё из-за того, что она относилась к нему предвзято всё это время, и только-только стала менять своё мнение на лучшее?!
И тут его настигло осознание ещё одной части собственных мыслей.
«…
не за то, что не сможет ответить на её чувства…»
Он чуть не потерял равновесие.
Чёрт возьми, он только что осознал, что Маринетт
действительно по-своему дорога ему! И что он действительно
не хочет разбивать ей сердце! (Чего уж там, чтобы просто отблагодарить за полученный от неё браслет на удачу, он даже сам в кои-то веки сделал что-то своими руками! Ещё и в подарок кому-то! Достижение на грани подвига для мальчика, выросшего в доме, полном прислуги и роботов-помощников!)
«Но ведь я
правда не могу ответить на её чувства! Не сейчас! Не после того, как я наконец-то добился успеха с Леди и…»
Чем дальше, тем больше это всё смахивало на жалкие отговорки!
— Просто я понимаю, что ты, как талантливая швея, уже победившая в нескольких конкурсах и то и дело работающая с Агрестами, увлечена «золотым мальчиком». Возможно, даже увлечена больше и глубже, чем чисто профессионально, потому что ты вкладываешь в свои творения душу, и ждёшь подобного же отношения и от других, но… Но, понимаешь, это ведь тоже скорее роль… Ну, или профессия…
От собственных слов и плотно поджатых губок девушки уже буквально тошнило, а он даже не понимал, где искать правильный ответ!
— Уверен, что такая разносторонняя девушка, как ты, обязательно перерастёт этот этап увлечения и найдёт себе кого-то более достойного, и…
Грубо отпихнув его, Маринетт волчком крутанулась на месте и опрометью кинулась обратно по коридору — прямиком к лестнице, ведущей в холл.
— Маринетт, нет! — выкрикнул он, вскинув руку.
«Поздравляю, идиот!» — звучал в голове голос Плагга. — «Попытка свалить с больной головы на здоровую провалена! Нет, это же надо додуматься! На полном серьёзе предлагать девушке
самой решать её сердечные проблемы!»
— Маринетт! — кинулся он за ней следом, но она шла вперёд, не глядя, опустив голову вниз и плотно зажимая уши ладошками.
Да и как, во имя всего святого, ей было поступать иначе?!
Чужие слова эхом отзывались в сознании!
«…видят лишь
манекены… Просто яркие «упаковки»… на экранах и растяжках — лишь
маски… людскими чувствами и желаниями…»
О, Дева Мария! Как я могла быть
настолько эгоисткой?!
Адриан, буквально пинками загоняемый во все мыслимые и не мыслимые рамки и правила, Адриан,
вынужденный общаться во время съёмок с самими разными людьми, хочет он того, или нет, и просто
обязанный выполнять свою
работу — этот самый Адриан всё это время имел одну-единственную отдушину! Один-единственный шанс хоть где-то проявить себя
настоящего!
«А я — мало того, что отвергала его чувства, как Нуара, так ещё и демонстративно удерживала между нами дистанцию! Дура! И если Кот-Адриан без маски — известная на весь Париж молодёжная модель, то
ты без героического костюма — лишь серая мышка в своём классе, на которую даже Нино готов зариться только пока ему не ответит взаимностью Алья, и мечтать о которой может только Натаниэль, и то, пока не встретит более адекватного соавтора и вдохновителя! А Адриан ведь изначально даже не заикался о любви! Просто хотел немного раскрыться перед кем-нибудь, хоть от кого-нибудь получить немного душевного тепла!»
И даже теперь, получив страстные объятия от Альи (вопрос её верности Нино сейчас вообще не играет роли) — даже после этого он
опять берёт всю вину на себя! Оправдывается за то, что хочет быть обычным человеком с правом на обычные чувства!
«За то, что, потратив кучу времени и усилий на неприступную Леди, «осмеливается» переключиться на кого-то другого!»
Какой-то внутренний инстинкт вдруг заставил её посмотреть вперёд — перед глазами тут же мелькнула приближающаяся лестница и обеспокоенное лицо Кота — Нет! Адриана! Наконец-то
без маски, а всего лишь чуть-чуть поменявшее оттенок в районе глаз.
«И ведь он по-прежнему укоряет себя за то, что «бросил» меня! Меня, которая сама отвергала его чуть ли не после каждого патруля!»
— Я правда настолько ужасна?! — вырвался из её груди всхлип, и она зажмурилась, стараясь избавиться от лишней влаги в глазах, а когда вновь открыла их, ноги уже несли её вниз по ступеням, и ни намёка на Кота!
«Так тебе и надо, слепая эгоистичная дура!» — чуть не прокричала она вслух, переходя практически на бег.
***
Сказать по правде, Адриан даже опешил от того уровня самобичевания — практически ненависти к себе — что раскрылся в короткой фразе девушки.
Обычно в подобной ситуации
любой другой девушке он бы ответил простым «нет, ну что ты» и ограничился дружеским подмигиванием и дежурным подбадриванием.
Вот только в том-то и была вся загвоздка, что Маринетт
не была «любой другой»!
Она была особенной! И, чёрт возьми, он только сейчас понял,
насколько особенной!
Уверенной, целеустремлённой, талантливой! Такой, что вызывает у окружающих в первую очередь осознанное уважение, а не слепое обожание или, тем более, не какие-то там низменные чувства и поползновения.
И нет,
таких девушек нельзя было просто взять и окликнуть в духе «эй, подожди меня!» К ним надо обращаться соответствующе, осознанно, основательно, серьёзно.
И потому, оценив, что девушка вот-вот спустится с лестницы, а там и до дверей рукой подать, а значит, прости-прощай, извинения и объяснения, парень решительно кинулся вниз по лестнице.
***
— Маринетт, — вновь услышала она голос
Кота, преградившего ей путь, но так и не осмелилась поднять на него взгляд — лишь шарахнулась в сторону, резко изменив направление движения.
Парень, оценив чужое состояние, тактично пошёл сбоку, на полшага позади, но и ритм шагов, и интонации голоса выдавали произошедшую в его настроении перемену.
— Маринетт, — повторил он всё тем же серьёзным, почти официальным тоном. — Послушай меня, пожалуйста… — он сделал глубокий вдох, и потом решительно произнёс. — Я знаю, что ты необычная девушка.
Время словно остановилось.
***
— Знаю, как ты противостояла дочери мэра, Хлое Буржуа, на выборах президента класса, чтобы спасти всех от её произвола, — первое признание далось ему с трудом, но дальше пошло всё легче и легче. — Знаю, как ты помогала защищать мэрию во время нападения Тёмного Рыцаря. Знаю, сколь решительный отпор дала самозванной звезде-Хлое во время съёмок вашим классом любительского фильма.
Мысли и воспоминания вспыхивали в его сознании, словно фейерверк: зародившись крохотной точкой, они разрастались во все стороны и по всем направлениям, создавая сплошной огненный узор, нестерпимо яркий на фоне чёрного неба, и пока на зрителя накатывал грохот ещё только первого залпа, сверху уже возникали всё новые и новые сполохи.
***
«Знаю, как ты «противостояла» дочери мэра» — ага, просто устроив той чёрный пиар на ровном месте!
Чужие слова били её невидимым хлыстом.
«Знаю, как ты «помогала» защитить мэрию во время нападения Тёмного Рыцаря» — ага, чуть не профукав её вместе со всем Парижем!
Но, что гораздо хуже, с каждым разом лишь усиливали её смутные подозрения…
«Знаю, сколь решительный «отпор» ты дала самозванной звезде-Хлое» — очевидно, возомнив себя главным продюсером картины, и просто втихую теша своё самолюбие…
Что
Адриан («а зачем же ещё выкладывать столько
личных подробностей, известных ему, чтобы не подчеркнуть свою личность?!») называет её «необычной» не просто так!
И девушка всё ускоряла и ускоряла шаг в тщетной попытке
сбежать.
***
Хотя во время нападения стаи «кошечек» на окрестности особняка, большинство гостей и вышло на улицу, чтобы посмотреть на сражение практически с первого ряда или разжиться автографом поддельного Бражника, нашлись и те, что предпочёл остаться внутри и провести время с пользой. Скажем, отведав нового напитка или закуски вместо лицезрения очередного предрешённого финала. (Герои ожидаемо одержат верх, а конкретный способ победы уже и не так важен; ну а вестись на «настоящие автографы Бражника» — слишком наивно, вне зависимости от качества и детальности проработки костюма очередного шарлатана-аниматора.)
Были, впрочем, и те, кто уже успел сделать несколько кадров для участия в фото-конкурсе на ЛедиБлоге или разжиться заветной закорючкой на бумаге, и теперь отмечал столь ценное приобретение чем-нибудь вкусным.
И хотя и тех и других было относительно немного, их было достаточно, чтобы стать свидетелями весьма специфичной сцены.
В конце концов, не каждый день увидишь Героя Парижа, в отчаянии, на последних минутах трансформации (а писк разносился буквально по всему холлу) пытающегося вразумить одну брюнетку касательно её слепого поклонения перед одним блондином.
— А уж сколько всего ты сделала для «наследника империи Агрестов»! (Не удивляйся, знаю пусть и случайно, но практически из первых рук!) — Шёл он за нею следом, предлагая один аргумент за другим. — И книга Габриэля, и голубиная шляпа с перьями, и съёмки рекламы с Бобом Ротом в бассейне…
И хотя, разумеется, для подавляющего большинства невольных зрителей это были лишь ничего не значащие слова, все они понимали: уж если Кот не сможет убедить девушку, что она
и так уже сделала для Адриана столько, что он ей по гроб жизни обязан, а значит, пора отбросить свою робость перед «ангелом во плоти», то это уже никому не будет под силу.
Так что к моменту, когда девушка вдруг начала взбегать по лестнице, ведущей в кабинет Габриэля, народ мысленно выдохнул: Ну, наконец-то! Сейчас либо девушка попросит (и получит) у отца её возлюбленного
целебного пенделя права на совладение брендом руку Адриана, либо Кот начнёт исправление физиологически непроходимых идиотов
своими методами!
***
— И книга Габриэля…
«Которую ты украла, чем едва не заперла — пусть и руками Габриэля! — «дорогого» тебе Адриана в четырёх стенах его комнаты!» — думала Маринетт.
«Которую ты каким-то чудом нашла и вернула отцу, позволив парню избежать домашнего ареста!» — мысленно выдвигал свою версию Кот.
— …и голубиная шляпа с перьями…
«Подсунуть аллергику опасные для него птичьи перья?! Скажи спасибо, что тебя не засудили за попытку непредумышленного убийства!»
«Подсунуть Габриэлю действительно необычную и уникальную работу, чтобы тот даже согласился ради её демонстрации выпустить сына на несколько внеплановых мероприятий? Кажется, простым «спасибо» тут не обойтись!»
— …и съёмки рекламы с Бобом Ротом в бассейне…
«Проникнуть на временно закрытый объект и сорвать дорогущие съёмки?!»
«Дать долгожданную передышку во всей этой рутине под руководством зазнайки-Боба?!»
А чужие аргументы всё добавлялись и добавлялись, сливаясь с писком кольца, и всё увеличивая разрыв в их мироощущениях, словно разность потенциалов меж двух электродов, пока, наконец, не произошёл пробой:
— Хватит! — в сердцах бросила девушка, когда ноги закончили бездумно пересчитывать ступеньки, а впереди показалась площадка достаточно большая, чтобы можно было развернутся и заглянуть в глаза
Коту Адриану. — Прекрати! Я не могу это больше слышать!
«А придётся, деточка! Отольются, ха-ха, букашке кошкины слёзки!» — мысленно горько ухмыльнулась она.
— Но Маринетт… — напарник выглядел как никогда потерянным.
«А как ты иначе хотела-то?! Насолила другим? Изволь и сама отведать!» — так и подмывало брюнетку закончить чужую фразу.
— Ты ведь такая хорошая…
И если законные обвинения она ещё могла стерпеть, то вот столь неприкрытую издёвку — нет.
— Если я такая вся «хорошая», то почему же «Золотой Мальчик» Адриан Агрест воротит от меня нос?! Почему
ты не можешь полюбить меня?! — и, не дожидаясь ответа, крутанулась и кинулась прочь, опять куда-то вверх по ступеням, закрыв руками лицо и не разбирая уже дороги.
— Маринетт! — выкрикнул Кот ей вслед, машинально протягивая руку, словно желая схватить девушку. Хотя впору было уже схватиться за голову.
«Чё-орт! Ну вот и как, простите, мне объяснить, почему именно ни я-Адриан, ни я-Кот не можем ответить на её чувства?!»
— Маринетт! Послушай! — всё же кинулся он за брюнеткой. — Поверь! Сложись всё изначально иначе — да хотя бы сегодня! — и я бы охотно…
Она лишь ускорила бег, а он и сам почувствовал всю фальшь своих слов.
«Ну вот и
как вообще мне теперь может казаться, что я ошибся с выбором, когда согласился на этот чёртов спор с Леди о раскрытии?!»
«Только не говори, что ты изначально хотел проиграть и пощеголять неделю в банановой шкуре ей на потеху!» — раздался в голове саркастический смешок голосом Плагга, но парень словно и не заметил его — потому что у него вдруг созрел план.
«Если весь этот спор стал причиной и катализатором всей этой сумятицы, то не проще ли уже рубануть этот гордиев узел с плеча, чтобы прояснить наконец ситуацию?!»
«Да, я понимаю, что поступаю плохо, предавая обещание Леди хранить в секрете тайну наших личностей, но разве мы
уже не нарушили её друг перед другом?! И разве Алья Сезер, отведшая меня к Леди,
уже не оказалась достаточно проницательной, чтобы заподозрить мою гражданскую личность?! И хоть ни Леди, ни Алю нельзя назвать болтушками, разве это
уже не то самое пресловутое «трое могут хранить секрет только если двое из них уже мертвы»?!»
И если даже столь малое раскрытие поставило всё с ног на голову, то неужели ещё одно небольшое раскрытие не сможет расставить всё по местам для одного конкретного человека?!
«В конце концов, — вдруг подсказала ему память — Маринетт ведь
уже была когда-то удостоена талисмана Мыши, и с тех пор ни словом, ни жестом не выдала свою причастность к тайне Талисманов!»
И он решился!
— Маринетт! — в два коротких прыжка он практически нагнал девушку (едва на пятки не наступал, по правде сказать) и, прижав одну руку к груди в знак своей искренности, а другую — чуть отставив в сторону в знак своей открытости, произнёс:
— Ты для меня всегда была героиней, в маске или бе… вяк! — девушка остановилась столь резко, что никакой кошачьей реакции не хватило ему, чтобы увернуться от столкновения.
«Это её так шокировало, что я намекнул на её краткий героический эпизод?» — успело мелькнуть в его сознании за ту долю секунды, пока он не врезался в… — «Ну, или она просто увидела перед собой стену.»
Он машинально попытался оттолкнуться от поверхности, но, едва коснувшись её раскрытыми ладонями, даже сквозь кожу перчаток почувствовал какое-то несоответствие.
«Или картину.»
Рука машинально метнулась вверх и вбок, словно пытаясь тактильно проверить гипотезу ещё в одном месте.
— Т…к… и… — послышалось от девушки что-то неразборчивое, что парень понял как «так, и».
Взгляд с запозданием перестал фокусироваться крохотным пятнышком на убегавшей Маринетт и соизволил-таки пройтись по ближайшему окружению.
«Ох, бл…» — только и успел подумать парень, когда понял, что его когти упираются в любимый отцом потрет их драгоценной Эмили.
Ладно бы, просто упирались! Аж продавили холст в нескольких места…
— А-а-а-а-агх! — вдруг провалился он куда-то вниз и предательский банан съехал на лицо.
Одновременно с тем, как прощально пискнула центральная подушечка на кольце.
***
— Маринетт! Послушай! Поверь! — каждое слово чужого голоса попадало в неё всё больнее и больнее. — Сложись всё изначально иначе…
«О да, не будь ты такой близорукой недотёпой с первых мгновений нашего знакомства!»
— …да хотя бы сегодня!
«Не облажайся ты хотя бы сейчас, деточка…
— и я бы охотно…
Он оборвал свою речь, очевидно, поняв, что причиняет ей слишком большую боль самим намёком на то, что между ними всё могло бы быть
иначе!
«Если бы только я догадалась хоть чуточку
раньше, чем когда стало слишком поздно!» — она была готова уже просто забиться в ближайший угол и завыть там, запрокинув голову, лишь бы как-то сбросить всю это безумную скорбь по упущенным возможностям и ненависть к себе — «Не вина ведь Альи, что она оказалась прозорливее! Хотя и надо быть редкостной стервой, чтобы
так воспользоваться ситуацией»…
Но не успела она зайти на новый круг самокопаний и осуждений своей «подруги», как вдруг почти физически ощутила смену интонаций в голосе собеседника.
— Ты для меня… — теперь в них не было ни толики извинения, — …всегда была… — наоборот, появился скрытый напор, решимость! — героиней…
«ЧТО??!!?!» — встала она как вкопанная.
— …в маске или бе… вяк!
А вот Кот, очевидно, перешедший от сюсюканий к «взрослому разговору», слишком увлёкся сменой стиля, так что даже налетел на неё, едва не сбив с ног (и, не упрись она плечом в какую-то стену (или куда уж там), она бы, пожалуй, упала.
Но девушка сейчас
совершенно не заметила этого.
Потому что перед нею раскрывала свои горизонты новая бездна предательства и отчаяния.
«Так он
знал?! Причём «всё это время»?! То есть, «всё это время» он просто игрался со мной?!»
Кулак сжался сам собой, хотя какое-то внутреннее чувство противоречия и не давало ей покоя.
«Но если он знал меня уже давно — зачем вообще ёрничал с этим спором?! И, главное, когда и на чём я прокололась?!»
Кот заелозил, чуть отстраняясь от ситуативных «объятий» и чуть поднимая голову, словно осматриваясь, во что же это они так неудачно врезались?!
«Но почему тогда он сказал «сегодня»?!»
Давление со стороны напарника ещё чуть ослабло.
«А что, если
до этого у него были просто подозрения, а именно и конкретно сегодня
Алья, поняв, что романтический флёр спора может добавить мне очков — именно сегодня Аля решила «раскрыть глаза» Адриану, показав, что за серая мышка прячется под яркой обёрткой? И, развеяв все его сомнения (и мои надежды) — предложила «Золотому Мальчику» более ценную — и более
соответствующую — альтернативу?!»
Решимость вспыхнула внутри неё, словно молния.
Если реальность
опять открывает перед тобой зев отчаяния, и ты понимаешь, что терять и так уже нечего — то почему бы не прибегнуть к
проверенному методу и, словно при очередной атаке акумы…
— Тикки… — прошептала она едва слышно, прекрасно понимая, что квами отреагирует на Зов даже если она произнесёт его сейчас одними губами.
… не положиться на верное йо-йо?!
— А-а-а-а-агх! — вдруг запаниковал «напарник», осознав, что божьи коровки могут и укусить.
«Ну так поделом тебе!»
— …пятна! — выдохнула девушка, уже чувствуя, как магия окутывает её тело, меняя гражданскую одежду на героический спандекс… и что зев разверзается не просто в её воображении, а вполне себе в реальности. Прямо под ногами!
***
Когда
выживший пришедший в себя Макс Канте кое-как поднял голову, чужие лёгкие шаги уже во всю молотили по ступеням, ведшим в кабинет.
«В КАБИНЕТ?!»
Осознание того,
где и в
каком он сейчас виде, взбодрило парня не хуже, чем баночка энергетика, введённого внутривенно.
«Мать!» — подскочил он на месте, прямо в прыжке пытаясь найти и сгрести к себе хоть какую-то одежду. — «Если только это бежит Натали…»
И когда в помещение вбежала темноволосая фигура, Канте и впрямь был близок к инфаркту. Однако тот факт, что фигура была явно ниже, да ещё и с распущенными волосами, чуть-чуть привели парня в чувства.
«Маринетт?» — прищурился он, пытаясь хоть так навести резкость на расплывающееся пятно и судорожно шаря по столу в поисках очков.
— Маринетт! Послушай! Поверь! — раздался со стороны лестницы ещё один голос, и в помещении возник новый участник в виде большого чёрного пятна.
«Нуар?!» — подумал Макс, наконец-то нащупав заветную дужку.
— Сложись всё изначально иначе — да хотя бы сегодня! — и я бы охотно…
Макс водрузил очки себе на нос, и герой осёкся, словно почувствовав, что за ним теперь наблюдают, и приняв позу, отдававшую если не утончёнными манерами, то вышколенным артистизмом (одна рука у сердца, другая чуть отставлена) — продолжил другим тоном:
— Ты для меня всегда была героиней, в маске или бе… вяк!
— А не надо переигрывать, — тихонько буркнул себе под нос Макс, когда увлёкшийся своим образом Кот врезался в остановившуюся у картины Маринетт и чуть не сбил девушку с ног.
К чести ребят, они так и не упали, а вот картина…
Кот, попытавшись вернуть себе вертикальное положение, упёрся в — без сомнений бесценное — полотно с такой силой, что его когти продавили в холсте несколько вмятин!
Макс вытаращился, с ужасом представляя все возможные последствия подобного святотатства. (ладно бы, где в другом месте, но в кабинете самого сурового Габриэля Агреста!) (
автор: Ой, ладно! А кто тут такой полуголый занимался всяким чуть ли не на его рабочем столе?! Моралист, думающий о последствиях, понимаешь!»)
Впрочем, как оказалось, иногда высшие силы карают и без особых проволочек.
— А-а-а-а-агх! — вдруг рухнули куда-то вниз ребята, Макс едва не пропустил этот момент, пока моргал, и из стремительно закрывающегося люка донеслись лишь обрывки чужих фраз:
— …ятна! — успела выкрикнуть блюстительница порядка и страж сохранности предметов Маринетт.
— …акие «пятна»?! Чудо, если когтями не распоро… — раздался ответ из недр здания…
И из-под закрывающегося люка полыхнуло двойным, ало-зелёным светом.
И снова тишина.
— Фигасе! — нервно хохотнул Макс, наконец-то вернувший себе способность говорить громко. — Сжигать плазмой просто за пару вмятин на картине…
— Ну вот видишь… — промурлыкали откуда-то сбоку, и Макс на всякий случай шарахнулся подальше от сладко потягивавшейся Аликс. — Так что не такая уж я и жёсткая по сравнению в некоторыми… — и пока парень прикидывал, что бы такое умное (и безопасное для себя) ответить, девушка как раз отыскала где-то свалившуюся фигуру шахматного коня. — Ну что? Никто не хочет реванша? — она выразительно пристукнула фигуркой по краешку шахматной доски и тут же переставила её, словно делая ход. — А то ещё погалопируем…
И парень поспешно ретировался, расталкивая подоспевших ко входу в кабинет зевак.
