Гончий за аномалией

Путь до перевала занимает у Богача буквально пол дня. Ночевать он остаётся в небольшом лагере к востоку от ворот к Бару, где давным-давно обосновались долговцы. Наёмника всегда забавляла эта дурацкая делёжка территорий на «моё, не моё, но хочу, чтобы было моё», потому что на самой локации Бара эти две вечно враждующие группировки занимают честное одинаковое место. Кирилл эту жадность мог понять раньше, но не сейчас, когда буквально нутром ощущаешь движение Зоны и то, что она может задумать против тебя. Мысли невольно возвращаются к парнишке из свободы, что сейчас на НИИ Агропром прячется по кустам и материт Гречкина так, что любая мать взяла бы в руки мыло. В рот тем временем отправляется кусок тушёнки из свинины. Мужчина хмурится от горьковатого вкуса и переката жира на языке, но голод даёт своё. В кармане весело пиликает КПК, осведомляя о пришедшем сообщении в общий чат. Кирилл невольно, скорее по странной привычке, закатывает глаза и отставляет на бетонную плиту металлическую баночку консервы. Под звуки гитарных рифов у горящего костра раскрывает потёртый коричневый чехол и снимает блокировку. Сахаров, 19:37 Господа Сталкеры! Данные моих приборов показывают, что выброс состоится примерно через 15 часов, отчитывая от нынешнего времени. Будьте осторожны и берегите себя! …"и своих близких», — дошучивает Кирилл дурацкую шутку давней программы и роется в планшетке, выискивая новости. Новый писк раздаётся вновь по всем КПК у одиночек в кармане, как и у наёмника. Селецкий, 19:40 Мёртв. Причина смерти: стая собак. Кто-то у костра присвистывает. Едва знакомый одиночка со странным именем Амир испускает сальную шутку про «опять двадцать пять и удачу местной живой байки», но вскоре эта тема становится максимально скучной. Ребята возвращаются к разговорам на тему Выжигателя мозгов и Исполнителя желаний, пока Кирилл раскладывает спальник прямо на бетонном полу. Уверенный «вжик» замка заглушает негромкий хмык сидящего на старом матраце одиночку. Он уже почти клюёт носом в холодный крепкий пол, как Гречкин успевает подхватить его. — Эй, мужик, ты так нос себе сломаешь, ложись нормально, — как заботливая мать бурчит наставления и, убедившись, что тот в адекватном состоянии, возвращается на нагретое место. Рюкзак прячет в ноги спальника, под импровизированную подушку из куртки кладёт свой пистолет и застёгивается до самого носа, прикрывая глаза. Благодарный сталкер, чуть пробудившийся от дремоты, запоздало кивает уже засыпающему наёмнику и шепчет негромкое «спасибо». Утро начинается в шесть. На порыве адреналина Гречкин выскакивает из своего спальника, чтобы пустить пулю в надвигающуюся псевдоплоть. Ногой отбивает грузную смердящую тушу с орущего пацана, пристреливает ровно в глаз, отчего некогда бывшая свинья заполошно визжит. Приходится потянуться за ножом, чтобы добить её и поздно осознать, что о холодном оружии до Бара можно забыть. — Сука! — бесится мужчина и удивлённо скулит, когда разъярённая псевдоплоть опрокидывает его на спину и смачно щёлкает острыми клыками прямо перед носом, прижимая тяжёлым телом к бетонному полу. Кирилл пытается оттолкнуть её под звук шквала выстрелов, но по итогу не осиливает поднять и пистолета. Руку, перегнув в неестественном изгибе, в месте середины ладони протыкает острая лапа монстра. — Блять! Гречкин орёт заливисто, раскрывая глаза сильней, чтобы не отключиться от боли. По соседству лежащий парень притих, мужчина только сейчас понял, что ему прогрызли глотку и жить оставалось буквально с минуту. Над головой звучит грохот дроби. Маленькие шарообразные пули, разрываясь в полёте, вгрызаются в крепкие мышцы мутанта до самой глубины. Из дыр сочится зловонная кровь и Кирилл едва успевает скинуть вбок тушу, руку отрывая от грязной цепкой шипастой лапы. Он поворачивает голову на вчерашнего сталкера, что почти умудрился поцеловать лбом бетонный пол, а тот, держа в руках дорогостоящий дробовик, прошибает очередное тело предпоследней псевдоплоти плотной дробью. Последняя обнаруживается внизу. Доедающая лицо сталкера, она довольно взвизгивает и заливисто кричит после от шквала из нескольких оружий сразу. — Блять, — повторяется в матах наёмник, прислоняясь к стене и, часто дыша, пережимает руку чуть выше локтя. — Давай-ка обработаем, — торопит его «сонный» сталкер, хватая за плечо и усаживая на тот самый всё ещё тёплый матрас. Кирилл стонет, наблюдая, как по-отцовски заботливо мужчина средних лет обрабатывает открытую рану, а после плотно заматывает бинтом. — Ты всяко в Бар шёл, там к лекарю придёшь, он перебинтует и гниль сожжёт чем-нибудь действенным. Кирилл усиленно слушает, понимая, что пора бы уже чрезмерно заботливого мужика оттолкнуть от себя, да только замыкает что-то в голове. Он молча кивает, держит глаза открытыми, чтобы не отрубиться от шока, недосыпа и потери крови. — А ты кто такой? — неожиданно даже для себя подаёт голос, когда одиночка уже усаживается рядом и закуривает сигарету. Протягивает одну, подкуренную, и Гречкин с особенной благодарностью принимает её из мозолистых пальцев. — Гром я, — лаконично, кратко. Они с нечитаемой эмоцией смотрят, как измотанные утром сталкеры утаскивают прочь растерзанное тело Амира. Так вот кто так истошно орал. — Гром, потому что шумный? — предполагает наёмник, затягиваясь сигаретным дымом глубоко, с истинным наслаждением. — Гром, потому что фамилия такая, — с усмешкой отвечает одиночка, стряхивая пепел на бетонный пол. — Игорь Гром я. — А, — тихо тянет мужчина. Плавно выдыхает сизый дым Кирилл и плавно поднимается с насиженного места. — Спасибо, Игорь Гром. Гром как-то неловко дёргает рукой, криво усмехается и тушит сигарету, начиная собираться. Богач ещё недолго сидит, рассматривая полоску крови и алеющий закат. После шарится в рюкзаке, удостоверяется, что кейс никуда не пропал и ждёт встречи со своим хозяином, достаёт комплект аптечки и парочку нужных для выживания вещиц. «Расщедрился я что-то», — тянет в своей голове, скручивая спальник и закрепляя его специальными пластинами. Поднимается с колен, натягивает на грудь экипировку, на плечи — рюкзак, в шлейку — пистолет и чейзер на предохранитель. — Эй, Гром, — подзывает уже было намеревавшегося уходить сталкера, подходит на пару шагов поближе и плавно протягивает связку спальника, аптечки, палку колбасы и пол батона, антирадин и консерву. — Ты мне жизнь спас, а вещи нужные. Я правда в Бар иду, там закуплю, если посчитаю необходимым, а ты больше на замызганных матрацах не спи. Игорь как-то задумчиво принимает дары и медленно кивает. Кирилл поджимает губы, кивает с натянутым подобием улыбки и спешит ретироваться прочь, первым шагая вниз по бетонным ступеням. — Малой, а тебя звать-то как? — опомнившись, орёт Игорь. Наёмник даже весело смеётся, несмотря на постные лица потерявших друга одиночек. — Богач я, — отзывается, развернувшись к собеседнику торсом полностью. — Кирилл Гречкин. — Ну удачи, Кирилл, пусть Зона тебя бережёт! Бар СтоРентген каждый день притягивает к себе новых посетителей. Разношёрстная компания из разных рангов и направлений. Воюющие за пределами территории, но мирно выпивающие стаканы за стаканами алкоголя друг с другом, они напоминают Кириллу позорных лицедеев, отвратительно играющих свою роль. И вроде бы сам Гречкин не святой и не намерен им становиться, приди желающий с увесистым кейсом кругленькой суммы и документами за что убить хочет, получит незамедлительное согласие. Потому-то друзей у него немного, да и те каждый день попадают в передряги сплетения дорог, которые зона так обожает путать. Но и роль свою он играет отменно, не изменяя личным моральным устоям. Хочешь убить — есть за что. Но если я не приму твою обиду, то марай свои руки сам. Кирилл вообще человек принципиальный, отчасти наглый, но честный и даже добрый. Особенно с местными наёмниками, которые не прочь за денежку провести в самую клоаку Дьявола и оттуда живым вернуть. Про немногочисленных сталкеров, когда либо помогавших в патовой ситуации, вообще умолчать стоит. Пример на поверхности: Гром сегодняшний, что пристрелил саму смерть с косой и принял за это заслуженные щедрые дары. Но Кириллу некогда размышлять об истине и воспитании. Его грузный ботинок ступает на деревянный пол Бара, скрипят негромко половицы от его веса, но звук теряется в музыке из местного проигрывателя. Парочка бандитов поднимают голову, хмуро смотрят на пришедшего посетителя и, наклонившись друг к другу, перешёптываются. Следом за ними внимание обращают долговцы за столиком рядом, смолкают галдящие одиночки, застывая с таким взглядом, словно увидели трупа и только затем, ощутив себя крайне неловко в тишине, на Кирилла поворачиваются три пары глаз. Свобода. Сталкер уверенно смотрит в ответ, вышагивая статно и грациозно. Садится на барный стул в полной тишине и впихивает в руки улыбающегося бармена небольшой кейс. — Водки бы, — хрипло просит, выставляя на барную стойку вытянутый металлический кейс с артефактами. Бармен понимает его с полуслова. — И пожрать что-то горяченькое. Мужчина преклонного возраста за стойкой плавно кивает, передаёт молодому помощнику оба кейса и даёт распоряжение принести деньги из сейфа. Кирилл в это время трёт красные глаза и смыкает зубы от резкой боли в руке. — Чё, все уже знают, да? — в тишину спрашивает у собеседника, ухмыляясь наглым котом. — Птенчик ваш добрался? Гречкин плавно наклоняется назад, смотрит на молчащих свободовцев и улыбаться прекращает. Читает в них всю ненависть, злость, желание мести и даже детскую обиду. — Да выжил он, — не сдержавшись, хрипит, наконец, бармен. Богач резко поворачивает на него голову и нервно выдыхает, спешно возвращаясь в прежнее положение. — Они за кейс обиделись. Информация там правда важная, всем лишь бы спиздить её. Парнишка, смазливый и хрупкий, притаскивает к Бармену пакетик с деньгами и всовывает его в мозолистые руки мужчины, стреляя взглядом в уставшие глаза наёмника. Последний ухмыляется, подмигивает и с упоением наблюдает, как становятся пунцовыми нежные щёки. Тем временем перед руками ставится тарелка с горячей отварной картошкой, сочным куском жареного со специями куриного филе и нарезкой свежих овощей. Рядышком оказывается вилка и заполненная почти до края водкой рюмка. — За оперативность и гуманность в выполнении задания, — поясняет Бармен. — За счёт заведения. Кирилл благодарно смотрит, кивает, сдерживает улыбку. Наблюдающие мирно гудят, устав прожигать взглядом крепкую статную спину. — Тебя мужик искал военный, — буднично бубнит Бармен, упираясь плечом в крепкую колонну, чешет свой заросший бородой подбородок и лениво считает немалую сумму за чужие труды. — Просил передать, чтобы ты в десять утра завтра сюда пришёл. Дело для тебя какое-то особенное. Кирилл едва не давится, недовольно зыркнув в сторону смеющихся глаз. Фыркает, выпивает залпом водку и жмурится, дёргаясь от отвращения. Никогда её не любил, но пьёт чисто из медицинских убеждений: радиацию она убивает на раз. — На кой наёмник вояке сдался? — хрипло бурчит, отправляя в рот круглишок огурца. Всем известно, что лучше застрелиться, но с военными дел не водить, хотя порой были и успешные операции в дуэте с личностями военных баз. Но эта редкость стала некоторого рода байкой из уст сталкеров за горящим костром. — А чёрт его знает, — махнув рукой с пачкой купюр, отвечает Бармен. Добавляет пару тысяч, пережимает деньги растянутой донельзя канцелярской резинкой и протягивает в руки Кирилла. Тот забирает их максимально быстро, пряча в внутренний кармашек куртки. — Тут побольше, чем договаривались. Ты выверт притащил, а мне на него с утра заказ поступил. Мальчишка, стоящий по правую руку от Бармена, невольно облизывает пухловатые губки, берётся за полотенце и плавным движением протирает гранёный стакан. Смотрит исподлобья тёмными глазками, а у Гречкина внутри всё сжимается. Узел внизу живота затягивается крепко, дыхание становится частым. Приходится закинуть ногу на ногу и заставлять себя не помнить все порноролики, которые он смотрел по молодости. Парнишка какой месяц подряд его старается соблазнить, заманивая расстёгнутыми рубашками и нарочно закусанной нижней губой. Но Кирилл-то знает насколько грязная эта блядь мужского пола, поэтому и в его «услугах» отказывается. — Что на территории нового? — отведя взгляд, интересуется осипшим голосом сталкер. — Ну, слушай! — подрывается довольным возгласом бармен, бросая все дела, которыми намеревался заняться. Словно ждал именно этого вопроса, буквально мечтая, как две девочки, пообсуждать последние события в округе и всей зоне. Кирилл слушает все новости, смеётся и грустно поджимает губы, подкалывает, шутит и понимающе кивает, а когда Бармен заканчивает гудеть, с лёгкостью доедает ужин и сползает с барного стула. Взгляд цепляется за одинокого сталкера. Тот стоит в самом тёмном углу, за нелюбимым столиком каждого посетителя Бара, потому что еду туда вечно забывают принести и смотрит на Кирилла в ответ с молчаливой тайной. Топорщащиеся из-под просторного капюшона каштановые волосы лезут ему в глаза, но он совсем не моргает. Рука уверенно перебирает монетку (Кирилл предполагает, что пять рублей, исходя из её размера) перекатом с пальца на палец, словно в них есть какой-то особенный магнит, меняющий свой полюс и не позволяющий железке упасть на поверхность стола. Одежда самая простая, только ботинки крайне дорогостоящие, явно куплены не у Сидоровича в Лагере Новичков. Сталкер не выдерживает и кивает на него, указывая Бармену. — А это что за парнишка? — Бармен косо смотрит на отвернувшегося теперь сталкера и поджимает губы. — А чёрт его знает кто это. Новичок какой-то небось. Хочется цокнуть от глупости предположения, но Гречкин успешно сдерживается, заставляя себя не обижать хозяина чудесного заведения, дающего ему еду, алкоголь и возможность немало заработать. — Ну ладно, — тянет Богач, хватая со стойки пустой контейнер, кивает в дополнительной благодарности Бармену, желает доброй ночи и ретируется прочь из помещения. И плевать, что сейчас едва вечереет; Гречкин намерен добраться до своей комнатки в центре базы и успешно завалиться спать под звук начинающегося выброса. Пиликает КПК, когда он заворачивает за угол небольшого переулка, медленно спускается по лестнице и, оглянувшись, плечом толкает дверь в здание убежища. Щёлкает замком, устало фыркает, шагая к одинокой кровати и покосившейся тумбочке рядом с ней. Вешает рюкзак на крючок, рог которого чуть надломлен, раскрывает небольшой сейф под кроватью и помещает туда скрепленные в одну пачку купюры. И только закрывает дверцу, проворачивая циферблат кода, как сзади создаётся скрип половиц. В принципе, комнатка у Кирилла уютная. Досталась она задаром, просто потому что «стоит ненужная и никто о ней не знает», а для сталкера своя личная безопасная территория в Зоне, как глоток воздуха для астматика. Жизненно необходима. Приклеенные намертво советские обои в цветочек, линолеум в ромбик, деревянная мебель и даже потускневшие зелёные шторки на окошке. Туалет с работающей ванной, парочка ценных шампуней и любимый шоколадный гель. Бритва, полотенца, зубная паста, запасная чистая щётка. В другой, очень маленькой узкой, напоминающей коридор, комнате у стены — старое фортепиано, на стене — гитара, которая чёрт знает когда в последний раз была настроена. Кирилл не играет, но школу музыкальную успешно в детстве закончил по двум классам: фортепиано и балалайка. И спустя годы страданий, возгласов преподавателя «Ручка мячик держит, пальчики, как окошечки в домике открываются!» так и не осознал зачем ему понадобилось в жизни умение сыграть Лунную Сонату на наполовину расстроенном инструменте. Но даже в этом всегда ощущался некий шарм и спокойствие будничности, размеренности и свободы. Только сейчас островком безопасности не веет, ибо позади (Кирилл это загривком чует) стоит кто-то и пристально смотрит, не предпринимая действий. Мужчина плавно поднимается с колен, тянется за пистолетом к рюкзаку и вовремя слышит щелчок собственного дробовика прямо у лопаток. В них же второй раз за сутки упирается холодное дуло. Только это оружие точно снято с предохранителя и готово к использованию. «Какой же я идиот, решивший по привычке оставить его в углу у двери», — думает про себя наёмник, делая судорожный вдох. Он устало прикрывает глаза, поднимая руки в примирительном жесте. Выстрел.