Гончий за аномалией

Дороги на заводе извилистые. Кирилл никогда их не любил из-за непредсказуемости, особенно после выбросов. Карта аномалий меняется, привлекая клондайком артефактов сталкеров-новичков. Словно пауки в паутине на сладкий запах манят бабочек и мух. А те глупыми насекомыми слетаются и понимают весь секрет только тогда, когда кишки разлетаются по ближайшим острым веткам давно высохших деревьев. Гречкин это тоже не одобряет, но останавливать не собирается, принимая правила «если не ты, то тебя». Здесь, в Зоне, всё как в животном мире. Позади идущий Стрелок негромко насвистывает мелодию. За ушедшие десять минут она стала ощущаться в голове Богача, как какой-то болезненный импульс древнего, но забытого, воспоминания. Что-то упёрто бьётся в затылок, отчеканивает на стенке изнутри громкий звон и летит прямо в мозг, заставляя воображаемую лампочку над головой ярко загореться. — Ты чё, Кисс решил насвистеть? — остановившись, поворачивается в пол оборота мужчина. Смотрит на Лёшу обвинительно-хмуро, потому что в таких местах шумит только идиот и бессмертный. А тот, видимо, оказался и тем, и тем. — Ты мне это дело тут прекращай, я жить хочу. Шум разрядки очередной электры неподалёку заставляет нервно дёрнуться в ту сторону и, напрягшись всем телом, присесть на корточки. Хрипящий вой звучит со стороны севера, где скрипят от ветра раскрытые металлические ворота со звездой на хитросплетении прутьев. На секунду всё затихает, а после с новым гулом проносится где-то над головами. Кирилл застывает, прислушивается к кричащему подсознанию, смотрит на напрягшегося Макарова и кивает в сторону светлого прохода крупного здания. Тихим шагом они движутся к его стене, огибают через кусты по бетонным плитам и перешагивают на металлические железные пути. Остановившийся давным-давно прицеп поезда в унисон воротам негромко скрипит, раскрывает от ветра на сантиметр грузную дверь и стихает. Гречкину не нравится. Он вообще удовольствия не ощущает от сходящего с ума в груди сердца и пульсирующего в черепной коробке мозга. Что-то не так и оно близко, но пока выбираться не собирается. Макаров шумно выдыхает, приваливается к бетонной стенке длинного забора и вытягивает ногу вперёд, чтобы сделать шаг. Кирилл успевает схватить его за предплечье, потянуть на себя, хватаясь второй за ремни спецовки и застывает в очередной раз. Мимо пробегающий тушканчик сипло пищит им в приветствии и, ступив на металлический крюк, протяжно взвизгивает. На прутике рядышком повисает вывернутая версия крошечного тела крысы. Внутренние органы обвисают в законе гравитации к земле, пачкая бурой кровью пожухлую траву. Гречкин знает об этой аномалии мало и навела на мысль о ней мелькнувшая неестественно погнутая балка у схрона Стрелка. Тогда-то он и понял, что таких здесь много и следует запастись огромной горстью ржавых болтов, чтобы проверять каждый свой шаг. Отчасти он ощущает себя тем самым старцем-буддистом, подметающим для каждого шага перед ногами многовековое мощение. — Это что за херня? — удивлённо сипит сдавленным от натянутой у шеи пластины противогаза голосом Лёша. Кирилл смотрит на него с не менее сильным удивлением и плавно отпускает. — Аномалия такая. Я её выверт называю. После нескольких сильных выбросов появилась. Получается, твоё детище-то. Макаров с неприязнью смотрит на «ребёнка», обходит его за несколько сантиметров и ныряет в дырку забора. Выпрямляется, дожидается Гречкина, что не особо торопится идти дальше. — Ты чё? — Стрелок поправляет на груди оружие и смотрит на Кирилла, приподняв бровь. Тот поджимает губы и тяжело вздыхает. — Не нравится мне тут, — сталкер понимающе кивает и смотрит на длинную дорогу, кое-где покрытую вырвавшимися из разломов асфальта сорняками. — Напряжение не ощущаешь? У меня волосы дыбом. Одиночка осматривает окрестности и облизывает пересохшие губы. Медленно вдыхает пахнущий озоном воздух и плавно выдыхает. Чуйка не отвечает. — Дождь будет, — резюмирует с нервной усмешкой. Кирилл невольно смеётся тоже, позволяя морщинкам собраться в уголках глаз. — А так прорвёмся. Думаю, дальше просто стая собак или типо того будет. Не ссы, Зона только меня ненавидит. Алексей двигается впереди. Кирилл следом, удивлённый тому насколько первый ориентирован в пространстве. Огибает фонящие ржавые машины, металлические балки, нависающий с деревьев ржавый пух, от которого летят споры, желающие до кости ужалить и небольшую стаю собак, раздирающую крепкими челюстями труп сталкера недельной давности. Кирилл нервно глотает вязкую слюну, кинув на них взгляд, после перемахивает через бетонно-металлический заборчик и приминает шагами ботинок торчащую траву. Начинает накрапывать. Сунуться в один из вагонов на железке не решаются, обходят под навесами вторых этажей недостроев, пока не доходят до очередного ряда гаражей. Тогда-то Кирилл понимает что не так. Открытые ворота железного короба, ранее бывшего гаража, с облупившейся от огненно-оранжевой ржавчины тёмно-красной краской. Неподалёку шваркает электра, разносится долгий протяжный вой собаки. Гречкин поворачивает голову и смотрит на стоящую неподалёку неестественно погнутую к земле балку. Между гаражами ведущая к тайнику Сталкера трава притоптана и ещё не успела подняться в меру своей пожухлости. Они гуляют кругами. — Стой, — приказывает негромко Кирилл, смотря на проход хмурым взглядом. Лёша ожидаемо останавливается и непонимающе поворачивается. — Чё? — Макаров хмурит светлые брови и не сразу понимает чужих действий. Только спустя пол секунды он прослеживает взгляд Богача и невесело усмехается. — О, ну, приплыли. — Ага, к берегу прибились, — недовольно бурчит наёмник, поправляя на плече оружие и нервно выдыхая. — Я о таком только слышал и то в байках. Много кто так и не смог выбраться. — Зона что-то показать хочет, — спокойно отвечает Лёша, переводя свой взгляд на Кирилла. Долго рассматривает, бегая ставшими светло-коричневыми глазами по спецовке мужчины. — Ты не беспокойся, сейчас побродим и вылезем. Просто увидеть надо что-то эдакое. Сталкер от речи не успокаивается, да и ответа не даёт, предпочитая взять в руки Чейзер, снять его с предохранителя и отправиться вперёд. Глазами по знакомым картинам уже водит, хмурится порой, стараясь рассмотреть всё в точности до единой маленькой детали. Макаров шагает сзади, смотрит так же сосредоточенно, чуть не попадая под жгучий пух, свисающий с железной балки недостроенного второго этажа. До железной дороги так и не доходят, постоянно отвлекаясь на шум срабатывающей часто электры. Тревога внутри не угасает, только усиливается. Накрапывающий дождь стремительно перерастает в шквал ливня. Мужчины едва успевают запрыгнуть под навес очередного здания. Лёша, привалившись к бетонной стене, закуривает чуть мятую сигарету, смотрит тоскливым взглядом на замызганный чёрной жидкостью пол и негромко шмыгает носом. Кирилл, обведя взглядом улицу, поворачивается в сторону этажа. Тот покрыт непроглядной тьмой, но не издаёт ни единого звука, словно даже едва живое вымерло, а что-то, это сожравшее, собирается нападать. Тревога усиливается. Лёша поднимает подозревающий взгляд вперёд, когда из дальнего угла звучит шаркающий шум и хруст чего-то полого внутри. По спине обоих бежит холодок, зрачки расширяются, стараясь в порыве адреналина быстро привыкнуть к гнетущей темноте. Тело не справляется, предпочитая сделать мышцы дубовыми. Кирилл никогда не признается, что ему страшно от этих мест и ощущений, ведомый словами отца с самого детства. «Мужчина не боится. Мужчина не плачет», — набатом звучит в голове, в лице наёмник совсем не меняется. Из нагрудного кармана Лёша достаёт небольшой, но достаточно мощный фонарик, направляет луч света на повторившийся звук и белеет. Сверкнув налитыми кровью глазами за линзами противогаза, существо нервно дёргается в сторону и издаёт сдавленный рык. Предположительно обглоданная кость с пустым звуком падает на бетон пола и катится ближе к углу. Лёша поднимается на ноги, нервно водит по стене светом, но не находит больше даже намёка на монстра. — Ты его видишь? — нервно шипит Кириллу, который уже успел подобраться к выходу и нервно оглянуться на улицу. Вновь гремит набат сразу нескольких аномалий и из кустов выползает подобное. — Лёш, пизда нам, — резюмирует Гречкин, наводя мушку дробовика на голову снорка. Тот, волоча надломанной в щиколотке ноге, с интересом наклоняет истекающую бордовой кровью голову и из-за противогаза булькает что-то непонятное, словно с усмешкой, в ответ. Стрелок нервно оглядывается и смачно матерится, вновь возвращаясь к лицезрению углов. В ту же секунду с обоих сторон нападают. Макарова валят на пол первым, он орёт, едва успев снять с предохранителя свой автомат, прошибает очередью на целый магазин воняющее гнилью тело мутанта и резво скидывает то, подрываясь на ноги. Поднимает с пола фонарь, светит в ранее незамеченные проходы в подвалы и нервно выдыхает. Из них целой грудой плавной пантерой выползают ещё три снорка, выплёвывающие прочь из пасти куски кожи и останки мяса. Их обед явно был нарушен присутствием сталкеров. По виску Стрелка медленно стекает капля солёного пота. Гречкин тоже долго не церемонится, посылая увесистую дробь в парочку рычащих мутантов, уже было готовившихся к прыжку. Только сейчас, в свете дождливого дня можно заметить на их крепких ногах и торсе ошметки некогда бывшей спецовки. Обычно снорки разгуливают по подвалам и затенённым местам, но сегодня день не путников - они очень голодны. На третьего мужчина реагирует моментально. Уже в воздухе от прыжка простреливает грудную клетку и подталкивает в бедро Лёшу, отстреливающегося от новых партий уродцев из подвала целыми очередями. — Уходим! — орёт почти на ухо, дрожащими от адреналина пальцами проталкивая патроны дроби в открывшуюся ячейку. Макаров кивает, но первым пропускает Богача, считая долгом прикрыть. Тот, было дело поторопившись (что крайне глупо в Зоне, а в такой ситуации и вовсе сродни действию новичка-идиота), влетает от удара ног притаившегося монстра в тёмный угол. Не успев опомниться, ощущает, как влажные от пузырящейся кровавой пены руки, облачённые в изодранные перчатки без пальцев, сжимают его за плечи и шею, утягивая в глубину тьмы. Руки жадно хватают, душат, не позволяя издать даже щенячий писк, а после и вовсе роняют на холодный пол, предпочитая утянуть буквально за отросшие волосы. Гречкин сипло стонет, перебирает ногами, стараясь пальцами найти остатки глаз и продавить их, но натыкается на острые зубы, успевшие внушительным ударом зацепить запястье. Сверху запрыгивает снорк, булькает довольно, рассматривает своими блёклыми глазами Богача вблизи и ладонью накрывает губы, оттягивая нос и попадая в глаз. Голову выворачивают почти до хруста, щекой прижав к полу, а над шеей раскрывается слюнявая шипастая пасть. Кирилл прикрывает глаза, позволяя себе выпустить весь страх через слёзы. Прощается с матерью и отцом, которых никогда не любил, да и те никогда не отвечали ему особыми чувствами. Молится, чтобы все знакомые не узнали о такой позорной смерти, но поймали Стрелка, что явно его кинул, испугавшись заварухи. Гречкин буквально материт его, понимая как сильно оплошал, отказав военному в высокооплачиваемом деле. В сердце болезненно гудит, становится страшно не за судьбу, а за факт того сколько дел ещё натворит этот кажущийся на первый взгляд хрупким сталкер. — Съебался! — над ухом, подкатываясь к голове, свистят использованные гильзы. Грузный ботинок отталкивает мёртвое тело, за ногу грубо тянут, а затем звучит новая, не менее короткая и эффективная очередь. Кирилл открывает глаза, невольно обращает внимание на всё ещё горячие гильзы и нервно глотает: Макаров использовал бронебойные. Потерянный Чейзер наёмник находит быстро, стоит запрыгнуть на свои ноги. Хватается за него привычным жестом, как атлет за перекладину и, провернувшись, раскидывает прочь остатки живности. Хватает двадцати зарядов, чтобы по бетону распласталось шесть безобразных трупов. — И чё она показала нам? — цедит сквозь зубы Богач, чтобы хоть так выбросить из головы поток злости. Смотрит на Макарова устало, дышит часто и разъярённо тормошит наполовину заряженный чейзер. — Да чёрт знает, — без обиды отвечает такой же взбаламученный Лёша, посмеиваясь неожиданно довольно и отчасти безумно. Гречкин на него косится, как на идиота. В голову приходят неприятные мысли, что он ошибся. Что не кидало этот Макаров, не трус. Отбил, защитил, помог. Стоял же до последнего. Стрелок чужого смятения не замечает. С интересом разглядывает трупы, расхаживая между ними, кого-то переворачивает носком ботинка, наклоняется, чтобы увидеть побольше. У одного даже стаскивает противогаз и с отвращением отскакивает, чуть не освободив от завтрака желудок. Гречкин подходит поближе, хмуро рассматривает открывшееся исковерканное мутациями лицо и поджимает губы. Опускается на колени, лезет осторожно под ткань задубевшей от крови футболки и вытаскивает бренчащую серебряную цепь, следом за которой выползает в виде лезвия подвеска. «Immortal», — гласит на ней надпись. Лёша зависает на пару секунд и нервно сглатывает. — Ты чё подвис? — оживает осмотревший окрестности Макаров. — Да так, — увиливает от ответа, дрожащими пальцами стаскивая с шеи трупа украшение. Недолго думает, хмурясь от волнения и страха, тянется к голове рукой, стаскивает окончательно противогаз и оттягивает бледное веко, покрытое синими капиллярами, вверх. В ответ смотрит поблекшая изумрудно-янтарная радужка. Кирилл невольно сипло стонет и резко поднимается с места, спрятав вещицу в тайный карман рюкзака. — Мы тут уже задержались. На шум прийти могут, пошли. Дождь едва утих, тучи так и не ушли. Последующий час они шагают в полной тишине. Кирилл, не останавливаясь, перематывает бинтом прокушенную руку, вкалывает обезболивающее и антибиотик, и постоянно поглядывает по сторонам, изредка вжимая голову в плечи от холодного ветра. Лёша идёт следом, с задумчивым интересом рассматривая крепкие мужские плечи, уверенные движения и непоколебимую волю против ран. Думает о трупе снорка, над которым спутник провёл непозволительно большое время, да ещё и взял что-то, похоже, принадлежащее ему. Интерес зашкаливает и одновременно пугает, но разговор об этом заводить не хочется. После такой битвы в желаниях только дойти до укрытия, немного перекусить и завалиться спать до самого утра, пережидая вместе с тем выброс. Понимает, что они вышли из аномалии Кирилл только тогда, когда делает шаг на раздробленный асфальт главной дороги завода. Шагает теперь спокойно, кивнув Лёше в сторону ангара и его металлической двери с засовом. Они сворачивают и приближаются к тихому месту. Достав болт, Богач стучит кулаком пару раз, после царапает ржавой безделушкой по поверхности и кратко, но лаконично кашляет. Засов моментально раскрывается, отчего Стрелок невольно дёргается, а из него выглядывает пара серьёзных глаз. Разных, светло-карего и голубого, цветов. — Привет, Махно, — с улыбкой приветствует Гречкин. Засов резко захлопывается, скрипят ключи в замках. Дверь открывается внутрь, без слов пропуская путников внутрь. — Привет, Богач, — повторив улыбку, отвечает мужчина. Они пожимают друг другу руку и крепко обнимаются. — Рад, что жив, слышал выстрелы неподалёку отсюда. Не ты набедокурил? — Не спрашивай ничего, — цокает устало наёмник, потирая окровавленный лоб грязными пальцами. — Поспать, пожрать и помыться найдётся для нас? — Конечно да, для постоянных клиентов скидка, — Махно защёлкивает последние ключи на двери и кивает на приоткрытые деревянные ворота. Макаров оборачивается назад и замечает небольшую лестницу на второй этаж, после поднимает голову вверх и через решётчатую металлическую сетку натыкается на подошвы ботинок. Два человека на посту, держа в руках автоматы, со скучающим видом наблюдают в небольшие, едва заметные окна ангара. Тихо переговариваются между собой, раскуривая одну сигарету на двоих. — Отлично, — довольно улыбается Кирилл, кивает знакомому и шагает к проходу, шлёпнув ладонью по плечу задравшего, как ребёнок, голову Лёшу. Тот быстро приходит в себя и без лишних вопросов следует за наёмником. Махно проводит их взглядом, фыркает и тоже поднимает голову наверх, с завистью рассматривая сигаретный дым, витающий между фигурами стрелков. — Разве из безопасности у меня хотя бы имя не должны были спросить? — негромко бурчит Стрелок, поравнявшись с Богачом. Тот, не поворачивая головы, усмехается. Перешагивает длинными шагами пару ступенек деревянной лестницы, насколько позволяет броня, кивает местному бармену и парочке знакомых. — Тут такое правило. Лишних вопросов не задавать. Как на Скадовске, каждому рады. Они покупают свежеприготовленную еду в баре, выпивают несколько кружек горячего чая. После идут к железным путям, где многочисленные стоящие бездвижные вагоны обиты деревянными панелями. Кирилл подходит к стойке, кидает на неё пару купюр бумажных, потому что Макаров заплатил за ужин, и пальцами, без слов, показывает цифру два. Бородатый мужчина в весе рассматривает обоих, сально улыбается, но ключ подаёт. Стрелку хочется ему врезать, но мозг решительно говорит «нет», ссылаясь якобы на усталость в мышцах, а не на холодную рациональность и нежелание привлекать к себе ещё больше внимания, чем есть. Находят свой вагон мужчины быстро. Макаров не сразу замечает на стенке сбоку каждого прибитые металлические панельки с выведенными чёрной краской неаккуратной рукой цифрами. Гречкин открывает замок на выдвижной двери ключом, дёргает её в сторону и заходит первым. Макаров заходит следом, осматривая небольшую комнатку. В качестве освещения на потолке неприкрытая плафоном лампочка. Её теплый рассеянный жёлтого тона свет открывает взору витающие в спокойном воздухе куски пылинок. Прямо перед входом застеклённый шкаф. Там — парочка книг и статуэтка в виде котёнка, подпирающая небольшую плоскую икону, чтобы та не упала. В левой стороне две кровати, стоящие по стенкам порознь. Между ними пошарпанная, но аккуратная тумбочка, на ней — тикающий будильник. Справа же матово-серого цвета длинная шторка и сделанный на скорую руку на лад уличного душ. Стены уютно обработаны деревянными панелями для пола, а на полу же — тёплый, хоть и пыльный, советский ковёр. — Ну, жить можно, — довольно сипит Кир, сбрасывая на постель правей рюкзак, стаскивает прочь спецовку и запихивает ту под кровать. — Ты дверь-то закрой, а то тут щелкунов много, подумают, что мы реально трахаться сюда пришли. Лёша дёргается, проходит глубже внутрь и послушно закрывает грузную дверь, удивляясь, что изнутри у неё тоже есть запирающий мудрёный засов. — А часто ты сюда забредаешь, чтобы потрахаться? — задаёт наглый вопрос, не ощущая за него никакого смущения Лёша. Кирилл поднимает на него удивлённый взгляд, нахмурив густые брови. — А ты часто херню несёшь? — парирует, стягивая с тела футболку и поднимаясь с постели в сторону шкафа. — Только после того, как спасаю людей, — решается уколоть в ответ Макаров, принимаясь тоже раздеваться. Гречкин издаёт смешок, вытаскивает с нижних полок шкафа парочку полотенец, одно кидая собеседнику буквально в лицо. — Странно, а сейчас что тогда за причина? — Лёша тактично не отвечает, пока с довольным лицом победителя наёмник исчезает за шторкой душа, убирает в сторону полотенце и продолжает раздеваться для похода в душ. По комнате разносится сладковатый запах шоколадного геля.