***
Открыв дверь в нужную комнату с ноги, Итачи застал то, что и ожидал увидеть со слов Шино Абураме. Тёмная комната, освещаемая дневным серым светом из грязного окна, разбросанные шприцы и упаковки от медикаментов. У окна стоял деревянный стол, на котором стояла сумка, стул с висящей короткой курточкой на спинке, принадлежавшей молодой девушке, что лежала полуживая на матрасе в углу комнаты. На ней белая майка и тонкие лосины, а чёрные ботинки раскиданы под столом. Всё так и кричит, что это самая обычная девочка-подросток. Притоном его не испугать, а этот, по его быстрым наблюдениям, даже можно было назвать чистым. -Кто здесь? — еле шевеля губами произнесла девушка, очень медленно поворачиваясь в его сторону. Услышала, но быстро среагировать не смогла. Он видел наркоманов, начинающих, давно торчащих и разумеется опытных, и слёту мог определить их степень прихода по реакции на происходящее. Девочка явно не была конченой наркоманкой, но будь она шиноби, должна была среагировать гораздо быстрее. Итачи прямо спросил про брата девочки, знает ли она его? -Кто? Он переспросил, наблюдая за каждым движением девушки, что тяжело дышала, и пыталась приподняться с матраса. -Это, у которого сестра мелкая? -Да. -Умер. Скажи, что мне жаль. Денег он так и не заработал. — девушка упала обратно на матрас, видимо решив, что разговор окончен. Словила ли она приход, или уже отходила от него для Итачи было неважно, поэтому, не обращая внимания на её тяжелое состояние, продолжил допрос, поставив в стул в центр комнаты нарочито громко стуча его ножками о пол. -Что мне ей сказать? — Итачи сел, как дрянной ученик академии, закинув руки на спинку стула. Его спина совершенно открыта, и если кто-то хочет на него напасть из общего коридора, то его спина такая же откровенная ловушка, как и две девочки, что завлекли их в совершенно пустой небоскрёб. -Мне похер. Свали. -Она переживает. -Да кто ты вообще такой? — она с трудом села на матрасе, одной рукой держась за голову, что совсем не придавало ей угрожающий вид. Её качает из стороны в сторону, так что она не смогла поднять на него и взгляда. Итачи смог получше рассмотреть свою собеседницу: слишком молодая девушка, на вид ей не было и шестнадцати, тощие руки, совсем без жировой прослойки, но со слабыми мышцами, в некоторых местах кожа была покрыта тёмными пятнами. Лица он так и не увидел, их скрывали сальные редкие тёмные пряди, что не доходили ей до угловатых плеч. Таких шиноби не бывает. Нукенинов тоже. Желая ускорить процесс, Итачи не скрывается и не увиливает от ответа. -Я капитан «Анбу» из деревни Скрытого Листа ищу некого «Хару», подозреваемого в убийстве Хиаши Хьюга. Знаешь его? -Ха. — громко выдохнула девчонка, удивлённо подняв на него карие глаза с поистине весёлым взглядом, прежде чем издевательски рассмеяться во весь голос, сильнее нужного. Он спокойно ждёт, когда девочка успокоится, не удивлённый её реакцией. На самом деле, Итачи она уже наскучила, и капитан готовился к «неожиданной» атаке, которую ждал каждой клеточкой своего тела. Тело жаждало сражения, битвы, справедливости, в конце концов. -Так ты знаешь его? — повторил Итачи исключительно ради ускорения процесса. Сейчас она будет пудрить ему мозги, он потеряет бдительность, и, на него нападут. Таков план? Что ж, он подыграет, ведь играть второстепенные роли в паршивых планах у него явно талант. Да это его амплуа. -Это я. — девчонка, хихикая, упала на матрас, видимо, думая, что это вынудит его подойти. -Да, конечно. Ты знаешь что-нибудь о Хару? Советую не тратить моё время. — абсолютно спокойным голосом проговорил Итачи, заскучавши. Серьёзно, его врагам уже пора выйти на сцену. Он один на этаже, все его люди на улице, дальше тянуть нет смысла. -Это я! Это я забрала бьякуган Хиаши Хьюга. -И как же ты это сделала? — Итачи наклонил голову с ироничной ухмылкой, намекая на её состояние. -Собрала команду из девяти человек, таких как брат той соплячки и отправилась к нужному месту. Мне не нужен был он сам. Я хотела забрать бьякуган его наследной дочки, и, если бы эти идиоты были хоть каплю способнее, всё бы прошло по плану! — девчонка била кулаком по импровизированной кровати от злости. Угол стола загораживал ему её лицо, но по яду, сочившемуся из её голоса, капитану легко было представить такую же ярость на лице. -Зачем тебе бьякуган Ханаби? — уже гораздо серьёзнее спросил Итачи. «Собрала команду» — значит, до этого она была одна, а так как все эти девять человек умерли вместе с Хиаши, значит здесь, кроме них, никого быть не может. -Ради денег, ты что тупой?! Думаешь, я от зависти решила, дай, думаю, заберу себе чужие глаза и стану мутационным уродом, как ты? — «Хару» приподнялась на локтях и плюнула в его сторону. После чего упала обратно, задыхаясь. Выглядело больше жалко, чем круто. Да и харчки в свою сторону Итачи Учиха видел не впервые, неудивительно, для его то работы. И все же он встал на ноги, медленно идя в сторону матраса. Итачи остановился в шаге от него, из-за вони, что шла от ведра с помоями, стоявшего у изголовья. Его взгляд зацепился за шприцы и ампулы, окружившие его. -Ну что? Убьёшь меня на месте? Или что ты там делаешь своими кровавыми глазами, цвета… смерти? — Хару смотрит ему глаза в глаза снизу-вверх грозно и с отвращением одновременно, а у него в голове совсем другой образ. Хината любовно смотрит на него в пересвете свечей, ласково говоря, что его шаринган цвета спелой вишни и граната… По телу прошёл озноб от воспоминания. Если он будет вспоминать об этом на каждой миссии, то ему лучше сразу прекратить карьеру шиноби. Он взял себя в руки под взгляд карих, больных глаз, полных омерзения. -Доставлю тебя в Коноху, где будет проведено расследование, и, если установят, что это действительно ты убила Хьюга, тебя посадят в Кровавую тюрьму. Хару лежала под его взглядом совершенно уязвлённая, смеялась, тощим телом сотрясаясь то и дело хватаясь за голову. -Я скорее сдохну, чем это произойдёт. Давай, убей меня тут, не трать время ни своё, ни моё. Уверена, тебе за это ничего не будет. -Меня посадят. Давай обойдёмся без манипуляций. Лучше расскажи, как ты убила Хиаши. Мотив я уже понял. -Немного ли требований? А что взамен? — Девочка начала метаться по матрасу, скорее всего наркотик перестал действовать. Она вмиг стала тише, её гипертрофированные эмоции исчезли, и глаза словно помутнели за считанные секунды. Итачи ей не верил. Она, тощая, больная и необученная, убила Хиаши, здорового мужика, главу клана? Ага, а он тогда звезда уличного театра. Да что за больное помешательство на театре? И всё же интуиция подсказывала ему, что девочка не врёт, может она была на том поле битвы, но однозначно не главным бойцом. -Ты не в том положении, чтобы торговаться. Она промолчала, на удивление Итачи, отвернувшись. Хару не боялась, было видно, что терять её нечего, но отсутствие хоть какого-то сопротивления было странным. Итачи это не нравилось. Ему не нравилось, как начинает разворачиваться дело. Это полный абсурд. Как и любое дело, связанное с Хьюга. Они молчали довольно долго, и не видя опасности, Итачи сел на край матраса, неудобно устроившись в коротких ногах девушки. Коленки высоко торчали, отчего сидеть было некомфортно. -Расскажи, как всё было. -Да ни хера я тебе не обязана! — Хару довольно быстро поднялась в сидячее положение и занесла над его головой руку, сжимающую шприц, иглой, направленной к его глазам. -Смело. — Итачи искренне хвалит её за глупость, без труда поймав её за руку, и выворачивая её до истошного возгласа. Хару, крича от боли, лупит его второй рукой по плечам, но ему не причиняет это боли. Шприц падает на пол, и только после этого он отпускает руку. Девочка падает на тонкий матрас, вся сжимаясь от боли. Но хватает её не больше, чем на полминуты. Она подрывается с места, и Итачи уже готов отражать её смехотворные атаки, но Хару тянется к ведру, выворачиваясь в него. Её тошнит. Она убила Хиаши Хьюга. А он, капитан «Анбу» понятия не имеет, как так вышло. Она легла обратно, закинув покрасневшую руку ко лбу, судорожно дыша. Итачи по-человечески стало её жаль. Ей лет пятнадцать, её, скорее всего, подставили, возможно, настоящий Хару и подсадил её на наркотики, используя в своих целях. -Что с тобой? — Его в очередной раз привлекла её головная боль. Она постоянно тянулась ко лбу, массируя точки, и это раздражало. Слишком много внимания. -Долбанная сука… Из-за неё у меня сотряс. Ненавижу её. — прерывисто объяснила девчонка, и Итачи уже другими глазами взглянул на неё. Тошнота и рвота, нечеткое зрение, слабость и нарушение координации, вкупе с головной болью, да, это действительно симптомы сотрясения мозга. -Расскажи всё с самого начала. — Итачи устало растёр лицо. Он здесь не больше получаса, но морально вымотался гораздо сильнее, чем в многочасовом бою. Он не любил «работать» с детьми и подростками — нукенинами. В душе он почти всегда сочувствовал им, и каждый раз ему приходилось переламывать себя ради миссий. Радовало одно — он с детства привык забывать о миссии, сразу после её завершения, и не тащил груз содеянного домой. -Да было бы что рассказывать. — Она долго молчала, тихонько всхлипывая от обиды, Хару успокоилась, когда поняла, что он так просто не уйдёт, и Итачи заметил вздох облегчения, принятия, что ей есть кому рассказать свою историю, что хотя бы сейчас она не одинока. -Я заболела, и мне понадобились деньги. Много денег. Столько, сколько не своруешь у местных. Ты не подумай, дело не в деньгах. Местные врачи не знали, что со мной, а хорошие врачи мало того, что дорого стоят, так ещё и отказываются работать с таким сбродом, как я. Для вас, деревенских, если человек из Преступного города, значит, что он отброс. А я не была отбросом. Да, воровала по мелочи, но кто из нас не грешил? Ты? Не смеши. -Продолжай. — Итачи пропустил колкость в свою сторону. Его совершенно не задело. -Скажем так, я нашла нужную сумму, чтобы меня принял один хороший врач. Я сидела в коридоре, с анализами в руках, ждала своей очереди, когда услышала разговор двух мужчин. Один с больными ногами, жирдяй, каких поискать, хвастался, что скоро к нему прибудет Хьюга со своей дочерью, хвастался, что видел его бьякуган, и вообще его друг такой богатый, что ему больничные счета оплатить, как булку хлеба купить. А я-то знаю сколько эти счета стоят… -Стой. — Итачи перебил, прикрыв глаза и анализируя услышанное. Хиаши Хьюга возвращался в тот злополучный вечер от своего друга, владельца гостиницы, где позже Итачи сам был с Хинатой. Хозяин был явно с лишним весом, и Итачи уже тогда думал, что вес является главной проблемой его больных ног. Всё же его догадка, что Хиаши предал кто-то из его друзей, наполовину подтвердилась. Даже если его друг просто кичился своей дружбой с Хиаши, это стоило Хьюга жизни. Учиха было горестно это слышать, он быстро скрыл все эмоции с лица и кивнул, чтобы девчонка продолжала. -Моя болезнь быстро прогрессировала. Ну вот я и подумала, что украсть бьякуган его дочери будет хорошей идеей. Я всё узнала. Мне повезло, моя встреча с Хьюга должна была пройти как раз в день зимнего солнцестояния. Я хотела взять его дочь в заложники, и потребовать с него выкуп там же, на месте. Но девчонку мы упустили, он остался один, и мне пришлось забрать его бьякуган. И я забрала. Потом начался настоящий геморрой с ярмаркой, который я не планировала. Я хотела получить деньги прямо там, а вместо этого пришлось ждать ночи ярмарки. А потом эта долбанная сука, его вторая дочь, похитила бьякуган, и когда я хотела помешать выбраться ей из города, она ударила меня по голове, и я отлетела, потеряв сознание. Это всё. Ну что, доволен? — Хару, тяжело дышала, отвернувшись к стене, и теперь Итачи понимал, что это симптомы её болезни, от которой она надеялась избавиться. Девочка часто злилась, и её ярость потоками захлёстывала сознание, которую ей не всегда удавалось подавлять. -У меня много вопросов. Мыслей было много, много несостыковок, но минимум половина его мозга была занята тем, что рисовала картинку, как Хината нокаутировала Хару одной рукой, второй держа бьякуган отца. Если бы она в тот момент знала, кто был против неё. Картинка была яркой, с яркими, яростными эмоциями обоих девушек, что обе в тот момент отчаянно сражались за глаза Хиаши, которые были билетом в жизнь для каждой. Картинка приносила ему сладкое наслаждение и чувство справедливости, а ещё чувство гордости за Хинату. Он с ней не сражался, но, кажется, у неё сильный удар. -Тебя зовут Хару и ты упомянула зимнее солнцестояние, это связано? — две самые непонятные детали, удачно сложились в один механизм. Это не может быть просто совпадением. Довольная вопросом, Хару усмехнулась, слабо улыбнувшись. Не кривляясь, как ранее, а искренне. -Конечно, связано! Моя способность управлять солнечной энергией передалась мне от отца. Он был жителем Солнца. Я никогда его не видела, но мама часто говорила о нём, говорила, что он вернётся к нам. — она горящими глазами обернулась на него, но быстро отвернулась, увидя его унылое, лишенное эмоций, лицо, выводя пальцами на стене невидимый узор. — Мама умерла, и я стала тренироваться, чтобы при встрече доказать, что я его дочь. Его бы я точно узнала. Он же с самого Солнца! -Кем была твоя мама? — успел вставить Итачи, не веря в этот бред. -Обычной женщиной. Держала булочную в Преступном городе до моего рождения. -Понятно. — Итачи, кажется, стал догадываться в чём дело, но решил промолчать, что скорее всего мать нагуляла её, он решил оставить девочке её утопию об отце-солнечном человеке. — А в день зимнего солнцестояния твоя сила увеличивается, да? -Я становлюсь непобедимой. — Она гордо усмехнулась. — Даже ты бы меня не победил. Лишь два дня в году я обладаю невероятной силой, и то, что Хьюга именно в тот день были не в Конохе, стало для меня знаком, благословением небес. Наебаловом. -Не выражайся. — Итачи поморщился. -А то что? Посадишь меня в тюрьму? — Она кинула колкость, после чего застонала, скрючилась от нового приступа боли. И в этот раз ей понадобилось гораздо больше времени, чтобы прийти в себя. -Покажи свою технику. -Ты реально тупой. Ты видишь солнце? Как я тебе вытяну солнечную энергию в такой ливень? Итачи ухватился за соломинку, сам ещё не понимая своё везение. -Почему ты оказалась здесь? Ты ведь знала, что в стране Дождя солнца практически не бывает. Хару вновь была горда собой, но выражала это уже не так ярко, видимо боль сжирала её изнутри всё сильнее. -Дай мне шприц. — попросила она вместо ответа. -Что внутри? — Итачи поднял шприц с пола, и только сейчас заметил, что он был полон жидкости. -Морфин. Обдумав, что недостаточно ей доверяет, Учиха сам ввел дозу обезболивающего ей в вену. Им пришлось долго сидеть, чтобы тот начал действовать, и девочка перестала тихо скулить. -Я не доеду до Конохи. Итачи промолчал. Ему это тоже было очевидно. -Я боялась, что меня станут искать, и найдут по следам солнечной энергии. Я слышала, что опытные шиноби могут видеть следы чакры, боялась, что и энергию можно выследить. Никто бы не стал меня искать там, где нет солнца. -Но здесь ты осталась беззащитной. Она лишь передернула плечами. Это, если верить её логике, было мелочью. Главное, избежать преследования, а где умирать уже неважно. -Смотри. Хару упёрлась локтем в матрас, держа кисть на уровне его лица. Капитану пришлось сильно напрячь зрение, чтобы в сером и тусклом помещении, не в притоне, а в последнем пристанище, рассмотреть тонкие световые лучи, исходящие от её указательного и среднего пальцев. Девчонка направила кисть в сторону стола, и тонкие белые ниточки своим светом прожгли ножку насквозь. Стол накренился на одну сторону, и Хару быстро убрала руку, восстанавливая силы. Итачи видел, как она была напряжена, и как тяжело ей дался такой маленький фокус. -Это моя любимая техника, но у меня есть и другие. Именно ей я выжгла глаза Хьюга. Он кричал, я уверена, он никогда не испытывал такой боли. -Он умер. Девочка, уже полностью подавленная морфином, абсолютно равнодушно пожала плечами, силясь открыть глаза. -Мне не нужна была его жизнь. Всего лишь бьякуган. -Ты нанесла ему смертельную рану. — Итачи продолжал настаивать на своём, не до конца понимая, какого эффекта он хочет добиться: хочет взывать к её совести? Услышать признание? Нет, точно не это. — Не думаешь, что это лицемерно? Ты убила человека, чтобы обеспечить себе жизнь. Да и те девять человек тоже умерли. Она помолчала какое-то время. -Ты всё-таки тупой. Я же сказала — я выжгла ему глаза, прижгла ему … что там сразу за глазами находится? В общем, у него даже крови немного было, как он мог умереть? Они долго молчали. Итачи ломал голову, как тот мог умереть. -Я его атаковала, может задела внутренние органы, а он и умер. Я не хотела. Учиха окинул девочку взглядом, видя в ней сомнения и тоску по утраченной жизни. Конечно, она не признается в этом, но глаза не соврут. -Ты не смогла сражаться с Хинатой в Преступном городе потому что была ночь? Не было солнца? -Ага. У него сложилась картинка происходящего. Дело раскрыто. Хару — не сильный и крепкий убийца, жаждущий больших денег, а хрупкая больная девочка, которая не планировала убийство. -Мне придётся доставить тебя в Коноху. -Ты же понимаешь, что я не доеду, тупица? -Убивать я тебя не стану, а оставить тут не могу. -Дай хоть умереть спокойно. Итачи поднялся на ноги, невероятно измотанный разговором. -Не обещаю, но, если переживешь дорогу, Пятая Хокаге возможно сможет тебе помочь. -Зачем? Чтобы гнить в тюрьме оставшуюся жизнь? — Хару так и не открыла глаза, глубоко дыша под действием обезболивающего. Её сонный голос без единой эмоции говорил о тюрьме, о заключении, и о спасении, всё это было для неё одинаково неважно. Итачи мог списать это на действие морфина, но его жизненный опыт подсказывал, что Хару себя уже похоронила. Неудачный план, сотрясение мозга, прогрессия заболевания, обида и злость на Хинату, что разрушила её мечту излечиться. Смысла жизни у неё не было. -Это лучше смерти.***
Дождь за эти дни надоел до ужаса, но сейчас он казался спасением. Мощные капли били по голове и плечам, стекая с его тощего лица вниз, омывая его. Жаль, что ни одному дождю в мире не смыть его несправедливость и порочность. Его порок в том, что он не смог проявить милосердие там, где оно уместно. Он государственная машина, исправно выполняющая свои обязанности, и Итачи всё ещё верит, что это работает. Хару выносят на носилках, прикрыв сверху полиэтилетом, как мёртвое тело. Она жива, но всем очевидно, что это временно. Дорогу она не переживёт. Милосердно было бы лишить её страданий. Чёрт возьми, да ему бы даже выговора за её убийство не сделали бы, скажи он, что девчонка сопротивлялась. Но был устав, по которому шиноби обязан привести подозреваемого в Коноху, и Итачи Учиха ему повинуется, зная, что это принесёт адские мучение пятнадцатилетней девочке. Его порок, что он не может отступиться от правил и устоев. Раздался детский плач, и, он обернулся. Киба Инудзука приобнимал ребёнка за плечи, утешая. Он не слышал, но было видно, что парень очень старался. Это не его дело, и Итачи отвернулся, поворачивая голову к бледному солнцу, к звезде с температурой, немыслимой для человека. Нет там никакой жизни. Как и на луне. Есть лишь мир, в котором ты говоришь ложь человеку, потому что так надо. Потому что не можешь переступить себя и сказать горькую правду. И ради этого мира Итачи Учиха подвергнет виновных страданиям.