***
Человек это был или нет? Тедди уже ничему после увиденного в тайной лаборатории не удивлялась. Она невольно попятилась, зайдя в лифт глубже, и задрожала от страха, когда сверху над ней навис огромных размеров мужчина, обнажённый до пояса. Мускулистое тело одряблело жиром на животе и боках, свисающих с пояса брюк. А лицо… лицо она не забудет никогда, взглянув лишь раз: глаза, затянутые бельмом, и изуродованные черты, точно изрезанные в приступах самобичевания. Дьявольская улыбка оскалом застыла на губах, скрепённых в углах металлическими скобами. Лысый и покрытый струпьями и язвами, а ещё — кровью и чем-то не менее мерзким вроде желчи, он протянул лапищу к Тедди и пророкотал. Голос звучал, как рык пса, упавшего в колодец: — Поросёночек! Он ухватил девушку за куртку, ступив в лифт одной ногой, но Тедди среагировала быстрее телом, чем сумела сообразить, что делать. Выскользнув из рукавов, она проскочила в узкую щель между бедром буйного пациента и створой лифта. Пока он разворачивался, страх погнал её по коридору всё дальше. Она не следила за дорогой и мчалась, не глядя под ноги, боясь, что её обязательно вывернет наизнанку. Оторванные руки и ноги валялись у перил потерянными деталями для манекена, вот только из плоти и крови. Кто-то из докторов, покрытый с ног до головы собственной и чужой кровью, волочился по полу, а когда Тедди перепрыгнула через него, успел с отчаянием умирающего ухватиться за её брючину. — Пожалуйста, не бросайте меня здесь! Прошу, не броса… Объяснять не было времени, извиняться — тоже. Она слышала тяжёлое дыхание колосса, от его широких шагов дрожали половицы. Настенные стеклянные бра зазвенели, когда по коридору прокатился рёв чудовища, потерявшего свою игрушку: — ПОРОСЁНОЧЕК!!! — Отпустите меня, отпустите! — зачастила Тедди, но глаза у мужчины были слишком безумны, он истекал кровью из разорванного живота, и тогда девушка, обозлившись на всё кругом и на себя тоже, что есть сил пнула его носком белой теннисной туфли прямо в челюсть. И проорала яростно, как могла. — Отцепись от меня!!! От неожиданно мощного пинка мужчина захлебнулся кровью и откинул голову назад, а Тедди дала дёру дальше по коридору и вылетела на лестничную площадку, бегом поднимаясь на второй этаж. Перескакивая через две ступеньки с колотящимся сердцем, она поднялась наверх и тут же захлопнула рот ладонью, стиснув зубы и стараясь дышать вполовину тише. Тедди притаилась за углом и услышала чей-то зловещий гогот: — Вы теперь за всё ответите, твари. Теперь пришло моё время. Отдай халат. В нём заключено истинное величие. Смотрите, братья! Следом раздался оглушительный вопль, точно кричащего резали на куски. По стенам заплясали тени, кто-то с кем-то явно боролся, и человек было несколько. Пройти мимо них невозможно, подняться наверх рискованно — могут заметить. Что тогда? Спуститься вниз? К этому уроду? Яркое осознание вспыхнуло в мозгу, и она шустро сняла с себя белый приметный халат и, скомкав, откинула в угол, оставшись в одной лишь тёмно-серой тонкой футболке с длинным рукавом да чёрных простых брюках. Волосы налипли на шею от пота. Сердце колотилось как бешеное. Она облизнула пересохшие губы и в панике слушала всё новые жуткие подробности: гортанные крики, звуки глухих ударов, а затем — оглушительный визг циркулярной пилы. Господи, её-то откуда взяли?! Послышался вопль — и всё стихло. А несколько безумных голосов продолжили свой диалог: — Ешь плоть, хорошо её приправив. Пусть кости горят. — Нам надо сжечь халат, в нём всё зло. — Слышишь дыхание? Прислушайся. Наступила звенящая тишина. — Это они. Пора уходить, если ты мне брат. Передёрнувшись от ужаса, Тедди вжалась спиной и плечами в стену, прячась за углом, и проводила взглядом двух сумасшедших, быстро поднявшихся вверх по лестнице на третий этаж. О ком это они говорили? Гадать было некогда, и девушка, закусив губу, выглянула из-за угла и тут же спряталась обратно, согнувшись пополам в беззвучной рвоте. Слава Богу, сблевать пришлось не на собственные туфли. Всё, что осталось от незнакомого доктора — неопознанная туша, окровавленный бульон из кишок, размазанных по полу и стенам внутренних органов, и несколько шматов мяса. Орудие убийства пациенты, невесть как сбежавшие из палат, прихватили с собой. Деваться было некуда. Утерев рот и проглотив дерущую горло желчь, Тедди с омерзением вышла на площадку и перешагнула через кровавое месиво. Желудок судорожно сжимался, плывущее сознание умоляло не смотреть под ноги. Проскочив над убитым, девушка вышла в коридор и осмотрелась. Пока что здесь было тихо… Кажется — тихо. Это мужское отделение, и здесь нужно оставаться начеку. Осторожно озираясь, она прокралась вперёд, глядя с подозрением на приоткрытые двери в палаты. В некоторых ещё находились пациенты. Кто-то из них, лежачий, совсем не реагировал на происходящее. Другие покинули свои помещения и теперь буйствовали на территории Маунт-Мэссив, вырвавшись на свободу. «Если двигаться так медленно, можно попасть в переделку», — подумала Теодора. Она постаралась ускорить шаг и в то же время не шуметь. Но пройдя быстро мимо одной из палат, она заметила внутри совершенно обнажённого пациента, расхаживающего взад-вперёд, от стены до стены. В руке он держал ножницы и с одинаковой периодичностью в пару секунд наносил себе увечья, пронзая ими то руку, то плечо, то живот. Безумие. Где же охрана «Меркофф»? Где остальные сотрудники? Неужели всех убили, или кого-то успели вывести за пределы клиники? Тедди обернулась и с сомнением подумала, что зря она поднимается всё выше, когда нужно наоборот двигаться к выходу. Быть может, там уже отвоевали безопасный коридор для докторов и санитаров, ведь она своими глазами видела, что охрана здесь вооружена очень серьёзно! А ещё видела местную военизированную группу в форме, крайне напоминавшей спецназ. Вот только их за минуту разорвало на части то таинственное чёрное облако в подземной лаборатории. Содрогнувшись, Тедди всё же решила обойти коридор с безопасной, как она думала, стороны, ведь пока её здесь никто не поджидал. Однако стоило так подумать, как из-за угла показался по пояс голый пациент. Завидев Тедди, он глухо заорал и побежал на девушку, сжимая мускулистые руки в кулаки. Она в панике метнулась назад: дёрнула одну дверь, оказавшуюся запертой, и влетела в палату, где в коляске сидел один из лечащихся (в том, что в Маунт-Мэссив лечили, она уже сильно сомневалась). Сжав в ладони член, он быстро дрочил, глядя на стену и приговаривая: — И он придёт, совсем как пастор говорил… нужно только окропить… он придёт и принесёт успокоение! Надо восславить, иначе чуда не случится… Захлопнув дверь и закрыв её на щеколду, Тедди успела скрыться от буйного пациента за долю секунды. Дверью она угодила ему по руке, прижав пальцы, которые он сунул за ней в попытке поймать, но мужчина не оставил надежды ворваться в палату. Бам, бам, бам! Его тело билось о дверь, та дрожала и, кажется, готова была вот-вот сорваться с петель. В панике, Тедди заметалась по палате в поисках выхода или любого предмета для самообороны. Рык усилился, дверь уже едва держалась. Неужели это конец?! Девушка заломила руки и мельком взглянула на колясочника. Он продолжал себя удовлетворять, не прекращая и не обращая внимания на все эти жуткие удары. И вдруг над его постелью Тедди рассмотрела плоскую квадратную решётку в стене. Вентиляция! Слава Богу, здесь невысокие потолки! Она заскочила на кровать и уцепилась пальцами за прутья решётки. Тедди рванула её раз… другой… Проклятье! Решётка не открывалась так просто. Тогда девушка отчаянно повисла на ней, раскачиваясь всем телом и упираясь ногами в стену напротив. Напрягая мускулы, она издала вопль, полный бессильной злобы на всё, что с ней происходит, в том числе и на собственную глупость и алчность, из-за которых она здесь и оказалась. Тогда Тедди почувствовала, как решётка отстегнулась от одного болта, а затем резьба сорвалась и со второго, повиснув вдоль стены. Цепляясь кое-как за стальные прутья, девушка вползла в вентиляцию, барахтаясь и брыкая ногами воздух. Сердце стучало уже в горле, руки дрожали. Она исчезла в сырой мгле за пару секунд до того, как буйный вынес дверь и в ярости напал на колясочника, обрушив на него свой гнев и кулаки. Двумя ударами он проломил онанисту череп, но на этом не остановился. Он словно забыл, что гнался за девушкой, и теперь вымещал всю свою злобу на таком же пациенте, добивая его и опрокидывая коляску. Тедди содрогнулась и, стараясь не шуметь, на локтях и коленях поползла по шахте вентиляции. Её обступила темнота, рассеивавшаяся лишь от пяти таких же решёток, выходящих каждая в отдельную палату. Тедди надеялась, что дальше нет тупика — иначе ей придётся выпрыгнуть в одной из этих палат, чего она бы очень не хотела… Проползая мимо первой, она посмотрела вниз и скривилась: точно в подражание доктору, псих оделся в белый халат, а самого сотрудника, судя по порванной форменной одежде, он привязал кожаными ремнями к своей койке и навис над ним со скальпелем в руке. — Не беспокойтесь, — явно подражая «профессиональному» врачебному тону, сказал безумец, — я точно знаю, что делаю. Вы не больны: у вас в животе червь, и его нужно оттуда извлечь… Доктор стонал и мычал. Рот ему также перетянули кожаным ремнём, но в глазах проскочил ужас, когда пациент занёс в руке скальпель и вонзил его под рёбра. Тедди быстро прошмыгнула над решёткой, не желая видеть и слышать этот ужас и зная, что не способна чем-либо помочь бедняге. Или не хочет? Считает ли она этого доктора за потерпевшего, или он, участвуя в этих зверствах, заслужил такое наказание? Ну так она тоже часть системы, ничем не лучше каждого из сотрудников «Меркоф». Нужно было писать в полицию, пытаться предупредить местные власти… В конце концов, уехать отсюда любой ценой! Но нет, она купилась на всё это… Рекомендации, в жопу их… Деньги… что ж они сейчас ей не помогают… Льготы… — …плохая идея, — услышала она хрипящий шёпот. — Мы выберемся через ресепшн и скажем Марку Тактикалу зачистить это место. — Это если они доберутся сюда вовремя. Нам нужна помощь прямо сейчас. Если мы сможем связаться с ними по радио, Национальная Гвардия была бы здесь около… — Мы даже не знаем, работает ли здесь радио! — яростно вспыхнул первый мужчина, и через решётку Тедди увидела, что он отчаянно махнул рукой. — Это коротковолновая связь! Если в тюрьме есть электричество, значит, у них есть сигнал. И если свет горит… в «Меркоф» всё под контролем. Она не знала, чего испугалась больше: этого заявления или понимания, что они здесь брошены и вся охрана, вероятно, убита. Первой мыслью было — спуститься к сотрудникам и продолжить путь к выходу вместе с ними. Но едва занеся руку, чтобы постучать по прутьям, Теодора задумалась, стоит ли. Может ли она доверять этим людям? Вряд ли. Она не знает, что у них на уме. Их, судя по голосам, три или четыре человека. И никто не предугадает, как они поступят с ней, запертые в палате… «Нет уж, лучше незаметно прошмыгнуть до запасного выхода самой» — содрогнулась девушка. Она скользнула за поворот, прошла ещё пару палат и увидела, что люк широко распахнут и ведёт вниз, в одну из охранных дежурок. Неплохо! Тедди приободрилась и потихоньку сползла, крепко цепляясь за металл. Ловкая, как кошка, она почти бесшумно спрыгнула вниз, хотя высота была метра полтора, не меньше. — Итак, — тихо шепнула Тедди себе под нос и заправила волнистые тёмные волосы за уши. — Посмотрим, есть ли здесь что-нибудь полезное. В клинике стало заметно холоднее: скорее всего, отключились электрические генераторы, которые и питали теплом всё это огромное сооружение. Тедди достала из узкого шкафа тужурку охранника на вешалке, но затем, подумав, сообразила, что больные нападают на всех сотрудников. Как бы из её идеи согреться чего не вышло. Сунув руку в карман, девушка скучающе сжала ткань напоследок — и вдруг обнаружила в правом что-то прохладное. Вынув ладонь, взглянула на свою находку: ключи! Сперва Тедди хотела оставить их в куртке, но подумав, всё же решила прихватить с собой… мало ли, какой случай ей представится. Ключи даже можно просто зажать в пальцах и ударить ими по глазам: оружие не хуже шпильки или заточки. Убрав тужурку обратно, а ключи — в карман брюк, она прошлась по кабинету и бегло попыталась всё осмотреть, наткнувшись глазами на пухлую папку — личное дело одного из пациентов. Открыв её, девушка вздрогнула, потому что с первой страницы на неё внимательно смотрел своими безумными белёсыми глазами тот страшный исполин, который пытался схватить её в лифте. — Крис Уокер, — прочла она себе под нос, — дата рождения: 1982 год. Возраст: 32 года. Национальность: американец. Пол мужской… так… был участником боевых действий в Афганистане… после демобилизации поступил на лечение в психдиспансер вместе с другими ветеранами войн в клинику Спиндлтоп, Техас… Она оторвалась на минуту и задумалась. У «Меркоф» есть ещё одна клиника? И там творятся такие же зверства? Что же изучают эти изверги, для чего они открыли столько рабочих действующих филиалов и калечат в них людей? — Лечащий врач: доктор Клеймер… использовал мифологическую терапию, которая заканчивается успешно… хм… Она пролистала несколько страниц, где неподробно описывались те методы, которые применяли на здоровяке Крисе. Вот его фото из армии. Когда-то он был молодым, привлекательным и вполне здоровым мужчиной… далеко не такой огромной ужасной тушей, как сейчас. Кротко улыбающийся парень со светлым армейским ёжиком смотрел с личной фотографии. Он был одет в форму военной полиции. Крепко сбитый, хорошо развитый, с открытым и умным, пусть и усталым, лицом — он был запечатлён раздетым до нижнего белья в разных ракурсах на ряде фотографий, судя по всему, сделанных для экспериментальной достоверности методом сравнения. Тедди было больно смотреть на эти снимки, потому что она знала, во что превратился когда-то славный парень Крис Уокер. Перелистнув ещё страницу, она углубилась в чтение и побледнела: — Кристофер Эден Уокер поступил на службу охранником в клинику Спиндлтоп в 2003 году. Спустя три года случается инцидент «Морозильная камера»… сотрудник убил трёх пациентов и после расправы оторванные головы поместил в морозильные контейнеры… внешняя стабильность… добродушный характер… Боже… Захлопнув папку, Теодора с омерзением вытерла ладони о свою футболку. Единственное, что ещё есть в этом кабинете — рабочий стол. Она осторожно выдвинула верхний шкафчик. Ничего, только кипы бумаг и документов. Во втором шкафчике она отыскала шоколадный батончик и фонарик: уже неплохо! Правда, без батареек он не работал. Пошарив ещё немного, Тедди отыскала и их, вставила в фонарь и, спрятавшись под стол, включила его, ликуя. Свет зажёгся крошечным, слабым пятном между колен. — Есть! — торжествующе улыбнулась девушка. Внезапно дверь глухо ударилась о стену, и кто-то ввалился в дежурку — явно больше двух человек. Пугливо сжавшись под столом и поспешно выключив фонарь, Тедди услышала полный боли крик — а затем кто-то с размаху опустил тяжёлое тело на столешницу, так, что деревянные ножки едва не подкосились. Тедди очень тихо пискнула от ужаса, но могла бы поклясться, что её никто не услышал. Трое психов приволокли в кабинет санитара, судя по его лепетаниям в духе «отпустите меня, я всего лишь приносил вам таблетки, это доктора виноваты, это всё они!». Тедди зажала рот руками и крепко зажмурилась, когда его крик закончился хриплым рёвом: в санитара вонзали ножи, заставляя его заходиться исступлённым, булькающим кашлем. Кровь капала на пол, со стола свисала его рука с отгрызенным пальцем. Больные буйствовали и бесновались, превращая тело мужчины в живую мишень. Он либо умирал, либо уже был мёртв, пока галдящие психи развлекались, раз за разом пронзая его ножами. Вдруг один из них пнул стол так, что едва не перевернул его… тогда Теодора и взвизгнула куда громче, чем хотела бы. Сжав губы, она поняла, что уже поздно сдерживаться: грязная, покрытая язвами рука сунулась под стол и вытащила её, схватив за волосы, завязанные в хвост. Заорав от боли и страха и исступлённо заколотив ногами, она отчаянно пыталась вырваться, дралась и кусалась — но с трёмя ей было не совладать. Все как на подбор — высокие, неожиданно мускулистые, но изуродованные язвами, струпьями и следами шрамов. Они покрывали кожу у одного из них, кажется, самого главного так плотно, что не было видно ни кусочка здорового тела. Оскалившись, именно он сжал на шее Тедди руку, мощно тряхнул её. Натужно кашлянув, она только и могла что ухватиться за его запястье и молиться… И кажется, мольбы её были услышаны. — Сестра! — глухо проворчал он и вдруг отпустил её. Тедди упала на колени, задыхаясь от кашля в полупридушенном горле и отползая подальше от ног психа… чтобы увидеть перед собой ноги ещё одного. Вздрогнув, она подняла голову и столкнулась глазами с его полубезумной улыбкой на окровавленном, изъеденном рытвинами и почти чёрном от язв лице. — Видим, тебе пришлось несладко. Ну-ка, держи нож. Самый главный псих повертел им в руке. Тот, что с чёрным лицом, подхватил Тедди за плечи и поставил на ноги, тут же отпуская… Девушка, сглотнув, посмотрела на жуткую картину: перед ней на столе распластался убитый санитар, в котором она узнала знакомого сотрудника. Сглотнув, припомнила этого парня, отчего ей стало ещё страшнее. А затем перевела глаза на пляшущий в пальцах душевнобольного мясницкий нож. — Ну держи, сестра! Нож-то, вот он! Покрась ручки красным, всегда нужно выражать свою личность. Если держать что-нибудь в себе слишком долго, потом можешь сотворить то, о чём пожалеешь. Она не решалась протянуть руку и взять нож. Что от неё хотят? Ответ пришёл незамедлительно, когда один из психов резко вонзил в живот санитара лезвие и поворочал им, брызнув в сторону кровью. С губ его сорвался тихий, злорадный смешок. Тедди поджала губы. Нет. Она не станет этого делать, не станет ни за что. Попятившись, спиной она наткнулась на мускулистую грудь одного из сбежавших больных и вздрогнула, когда он поднял руку и пропустил сквозь пальцы её тёмные волосы. — Нет? — озлобленно рыкнул главный. — Ты одна из них? Слишком хороша для таких, как мы? Думаешь, ты другая? Нож вновь с влажным звуком вонзился в сырую плоть. — Какая-то особенная? Здесь нет наблюдателей. Либо ты берёшь один конец ножа, либо другой. Холодея, она ждала, когда ей под лопатку тоже вонзится холодное лезвие. Или когда её схватят и уложат рядом с санитаром, в его кровавые объятия. Но главный угрюмо ухмыльнулся и рявкнул: — Иди гуляй. Тедди вздрогнула, непонимающе отступила в сторону. Она понимала, что их мышление невозможно объяснить логикой. Сосредоточенно отступая и пятясь к двери, она стиснула в руке фонарь, который до того заткнула за пояс брюк сзади, и, сжав челюсти, нащупала ручку. Все три психа неотрывно следили за ней, словно ожидали, когда она выйдет… Тедди выскользнула за дверь, затаив дыхание, и вдруг всполошилась, отскочив. Они ждали, чтобы погнаться следом!***
Он плыл сквозь стены, вслушиваясь в шёпот, отскакивавший от камня, от пола, от досок и брёвен, из которых было сложено это жуткое здание, ставшее его узилищем. Маунт-Мэссив. Чёрное тело, образованное из миллионов — если не миллиардов — разумных наночастиц, объединённых общим сознанием, скользило в малейшие щели в стенах, просачиваясь сквозь них. Он искал тех, кому ещё мог отомстить, и тех, кто мог быть ему полезен. Но кругом были лишь неразумные… эти полуживые недосущества, которые ему не помощники. Они слишком безумны, и всё, чем заняты сейчас — насилием и террором. Они упиваются этим, уничтожая друг друга и сотрудников «Меркоф». Да и дьявол с ними. Не этого ли он хотел — чтобы здесь всё рухнуло и в мучениях погибло, в таких же мучениях, в каких сейчас находится он сам в своей стеклянной гробнице?! Внезапно его обострённого слуха коснулся женский крик, и Вальридер немедленно воспарил к потолку, цепляясь за стены пальцами, завершающимися острыми когтями. Для других он, сейчас немного ослабленный бойней в подземной лаборатории, выглядел расконцентрированным, хаотичным чёрным облаком. Он пролетел сквозь пол и оказался в одном из смежных коридоров заброшенного женского отделения, совсем близко вновь услышав отчаянный женский крик. Та женщина. Вальридер… или Билли? — вспомнил мельком увиденное имя на бейджике. Буквы пляшущими силуэтами всплыли из полумрака бездны, в которую превратилось его истерзанное сознание. Зрачки сузились в две точки, по обелисковому краю непрглядной черноты прошли две осознанные вспышки. И он вцепился в это имя, как в сакральное знание, потому что он забывал уже своё имя, и имя своей матери, и названия, и числа, сопровождающие его по жизни.Теодора.
В каком году он родился? Сколько ему лет? Пять? Сорок? Восемнадцать? Он не помнит, он ничего не помнит! Но Вальридер шепчет, что ему и не нужно помнить. Зачем, если он — это Вальридер? Зачем такому, как Идущий Сквозь Стены, возраст?Теодора.
Она — одна из этих… из этих уродов, что трудятся на «Меркоф». Разве она не заслуживает смерти, м, Билли? Он чуть сузил голубые глаза. Моргнул так быстро, что это было почти незаметно. Ну же, Билл. Ты этого тоже хочешь. Разорви их всех, сделай с ней то, что мы хотим. Ты же послушный парень? Густые, вязкие капли расплёскивались черепами. Падали пышными цветами, растворялись многоокими силуэтами. Успокаивали Билли, убирали из висков острые шпильки, которые тревожили и дразнили мозг. Чем дольше он смотрел, тем быстрее падал в бездну. Вниз… Вниз… Вниз… Её ладонь коснулась холодного стекла. Рука маленькая и светлая, совсем не такая, какая у него. Не такая, какие он видел здесь пять чёртовых лет ада. И Билли показалось, что не стекла она коснулась, а его лица. Во взрезанной груди появилось что-то кроме острой боли в груди от тех игл, что пронзали сокращающиеся мышцы.Теодора. Красивое имя.
Вальридер прошёл сквозь микроскопические щели между досок и камня, просочился и организовал себя тёмным клубком. Он видел — Билли видел — что она бежит по коридору что есть сил, но ноги ей подсекают, и девушка падает, сдирая локти и колени. От трёх вариантов ей не спастись. И Вальридер… Билли… не думает, что делать. Он действует. За два коротких мгновения он преодолевает коридор, и тот, кто подвернулся ему первым — здоровый псих с перекошенным лицом, покрытым чёрными язвами — вмиг был разорван этим разъярённым роем. Кровь и шматы мяса по стенам, и человек вмиг похож на раскуроченную тушу. Второй, обнажённый, такой же крепкий урод, отлетел к стене с такой силой, словно его прихлопнул ладонью великан. Череп раскололся, плеснул мозгами на ободранную штукатурку. Отлично. Секунда… другая… третий безумец даже глазом не моргнул, что двоих его приспешников уничтожило не поддающееся осознанию нечто. Он схватил за тёмный хвост девушку, рванул её за волосы на себя и замахнулся ножом. Но клинок вспороть ей грудь не успел. Чёрный кулак порвал ткани, превратил грудные мышцы, связки и мускулы в лохмотья, а сердце сжал, испепеляя в труху. Теодора отползает на локтях, изумлённо глядя снизу вверх на разумный, послушный рой, кружащий в воздухе — пока Вальридер умывается кровью, напитываясь плазмой — а затем на не держащих ногах поднимается и бежит прочь, исчезая за углом коридора…***
— Что это было? Что это было?! О Господи, о Боже… Она сшиблась грудью с железной решёткой, разграничивающей площадку между женским и мужским отделениями, и в панике тряхнула прутья руками. Всё тело от падения болело, брюки на коленях пропитались кровью. Она вслушалась в тишину у себя за спиной, но по-прежнему не было ни звука… Дрожа, Теодора потихоньку подкралась к углу и осторожно выглянула: никого. Только растерзанные, переломанные тела валяются по полу, да на стене — кровавое пятно, оставшееся от головы того психа, чью голову это облако, это существо просто в кашу размазало. Блевать уже нечем, по счастью. Тедди вымученно облизнула губы и взглянула на своих мучителей в последний раз. — Ладно, — успокаивающе шепнула она и провела ладонью по лбу, выдохнув. — Давай подведём черту. Ты жива. Та призрачная ёбань тебя не убила. Пока в коридоре тихо, да и свет есть… И как назло, лампочки сверху и в настенных бра моргнули, а потом и вовсе погасли, погружая Маунт-Мэссив в ночную тьму. Хотелось вызвериться на чём-нибудь, срочно! Сжав зубы, Тедди подлетела к стене, яростно пнула её несколько раз, сжимая руки в кулаки. Что! За! Трижды! Нахуй!!! Она прикусила язык, лишь бы не заорать, потому что такой змеиный клубок из гнева и страха поднялся из груди, что хотелось рвать и метать не хуже тех душевнобольных пациентов, которых чёртова «Меркоф» содержала здесь для опытов. Дура! Полная идиотка! Тедди никак не могла простить себе, что попала в эту передрягу, и лишь когда больно ушибла пальцы на ногах, поджав их и заойкав — только тогда отступила и позволила себе выдохнуть. Медленно утерев испарину, она процедила: — Ну ладно. Хотя бы фонарик у меня есть. Легонько прихрамывая, она снова подошла к воротам и вдруг вспомнила, что, кажется, сотню лет назад в дежурке, которая превратилась в место кровавой бойни, нашла ключи. Она потянула за металлическое кольцо и с сомнением приладила их к скважине… С секунду показалось, что затея неудачная, но потом ключи легко вошли в паз, и дверца с противным скрипом проржавленного железа отворилась. Ура, ей хоть где-то повезло! Просияв, Тедди решила на всякий случай вынуть ключи и не запирать дверь: на самом деле, вопрос, оставлять ли её открытой, требовал серьёзных раздумий. Но здесь так и так существовала тварь, которая умеет витать в воздухе и проходить, судя по всему, сквозь стены. Так что, раз это чудовище наличие двери не остановит, а Тедди только притормозит, она решила оставить проход свободным в случае бегства. В темноте белела плитка, разбитая в виде шахматной доски. Луч фонаря выхватывал отдельные фрагменты холла и коридора, заворачивающего петлёй за следующий дальний угол. Часть его была завалена досками и старой мебелью, заброшенное женское отделение таковым было не только на словах, и Тедди поразилась контрасту между жутко неухоженными отдельными частями Маунт-Мэссив и поразительно новой, прямо футуристично оборудованной лабораторией. Ей нужно покинуть это место, покинуть его как можно скорее! Она толкнула незапертую стальную дверь в женское отделение и проскользнула в приоткрывшуюся щель. Дыхание, пока ещё лёгкое, она старалась приглушить, как и шаги. Сердце робко замирало от испуга при малейшем скрипе половицы. Особенно жутко ей было, когда она, обходя несколько приставленных к стене досок, случайно задела их и обрушила. Замерев как статуя посреди коридора, Тедди, выкатив глаза, бегала лучом фонарика по стенам, в панике ожидая, когда покажутся жуткие рожи пациентов. К счастью, на этот грохот никто не сбежался. Она дошла до лестничного поворота и сглотнула, когда, спускаясь вниз, обогнула раскинувшихся по ступенькам двух охранников. Они были сплошь исколоты ножами, у одного откусили нос… Отвернувшись, девушка шла всё ниже и ниже, минуя один поворот за другим, и наконец оказалась на нулевом этаже — в холле, с надеждой приотворив дверь… И тут же застыв. От испуга она едва не выпустила дверь, прищемив ею пальцы. Чудом не заметив её и не услышав, мимо прошёл один из сумасшедших, одетый в окровавленный фартук. С безумной улыбкой он расхаживал по коридору, тихонько переговариваясь сам с собой — то ласково, то яростно. Бах! Стукнул кулаком по стене и пошёл дальше. — Господи… — одними губами прошептала Тедди, не представляя, что было бы, вылети она по инерции в дверь. Дождавшись, когда пациент прошёл мимо и удалился на достаточное расстояние, чтобы её не услышать, девушка согнула спину, выключила фонарь и потихоньку, стараясь не мелькать на фоне заметной белой стены, а идти там, где темнеют деревянные панели высотой по пояс, покралась в противоположную сторону. Сердце колотилось маленькой пташкой, залетевшей в форточку. Ну же, ещё шажок — и она на свободе. Возликовав, Тедди подбодрила сама себя улыбкой. Ей нужно отсюда выбраться, во что бы то ни стало! Здесь она не умрёт! Свернув за угол, в общий холл, она наткнулась взглядом на рецепцию за стеклянным окошком, забрызганным кровью. Сбивчиво дыша, проскочила мимо металлодетекторов, случайно громко шаркнув подошвой по плитке, но в ней уже слишком сильно жила надежда на побег. Тедди выпрямилась. Ей было уже плевать, увидят её или нет. Глупо забыв о безопасности, она подлетела к дверям и задёргала ручки, но с каждым толчком улыбка гасла всё быстрее, а рот кривился в измученной гримасе. Нет, нет! Не может этого быть! Неужели их здесь заперли?! Внутри всё оборвалось, когда за спиной она услышала шаги. Взметнув растрёпанными волосами, Тэдди сбивчиво выдохнула, прижавшись лопатками к двери, и посмотрела на психа с ножом, вывернувшего из-за угла, как лань на охотника. — Не смей подходить, — зачастила она, глядя на оскалившегося, изуродованного морфогенетическими экспериментами мужчину. — Отстань от меня! Вскрикнув, она едва увернулась, когда он налетел с большим кухонным ножом — судя по крови на лезвии и даже рукояти, клинок не раз побывал в чьей-то плоти. Тедди бросилась бежать, а псих — за ней. Чёрт подери, почему они такие быстрые?! Девушка стрелой помчалась по коридору, влетела в коридор мужского отделения. Здесь творилась настоящая анархия: всё заставлено, пробраться так просто мимо вышвырнутых из палат, расшибленных в щепы и доски коек почти невозможно… из кабинетов выкинута мебель. В темноте так просто перепрыгнуть через неё сложно, но Тедди справлялась… справлялась до тех пор, пока из других дверей не вывернули ещё два психа, погнавшись за ней. «Трижды дура! Что тебе не сиделось в палате с теми выжившими из «Меркоф»? Психов не испугалась, а их побоялась?» — пульсировало в голове. Они были куда крепче и сильнее, бежали быстро, как адские гончие — злые, чертовски злые псы. Внушительная мускулатура не оставляла надежд: они её голыми руками разорвут на части. Тедди перескочила через перевёрнутую табуретку и оттолкнула в сторону каталку для буйных пациентов, надеясь перегородить дорогу преследователям. Благодаря этой заминке она оторвалась на несколько шагов вперёд и вылетела в холл, однако снова перед ней встала эта чёртова железная решётка! Проклятье! Взвыв, Тедди метнулась к столу контролёра, но над ним не было вентялиции, а под ним прятаться бессмысленно, её точно найдут. И вдруг из ниоткуда, уже уверовав, что проще смириться с собственной смертью, Теодора услышала низкий тихий шёпот: — Кто это у нас?! Ты ведь не один из них?! Сюда! Эй, сюда, скорее! Если хочешь жить, поторопись, залезай в подъёмник! Она вздрогнула и осмотрелась. Откуда этот голос?! Подъёмник?! А бег и рычание, срывавшееся с губ психов, всё ближе! — Где вы?! Дрожащая рука сжала фонарик, она быстро осветила им стены и пол и неожиданно наткнулась взглядом на шахту крошечного кухонного лифта. И точно! Голос исходил оттуда! — Быстро, запрыгивай в шахту, я тебя подниму! Другого выхода оттуда нет! Ей некуда было деться. Довериться незнакомцу или быть разорванной на куски вырвавшимися уродами — как сказал бы один из её, по иронии, любимых киноперсонажей, выбор за тобой! И Тедди побежала. Небольшая и юркая, она запрыгнула в лифтовую шахту без проблем, но даже будучи очень компактной, кое-как втиснулась туда, сжав плечи и дёрнув за дверцу. — Куда, куда?! — Нельзя её упустить! Я недостаточно натренировал руку! — Каждому брату нужно убить хотя бы один раз! Зарычав не хуже психов от ярости на заевшую деревяшку, девушка рванула её раз и другой… — Поднимай! — заорала она, задыхаясь от страха, и в этот момент, когда один из мужчин с ножом уже бросился к ней, кто-то с силой потянул за скрипнувшую над головой верёвку. Бледные руки сунулись следом, но Тедди со злобой придавила их со всей дури ногой и наступила, пока не услышала вопль, а затем пальцы хрустнули, подломленные поднимавшейся кабинкой кухонного лифта. Чувствуя себя вполне за беготню по отделению отмщённой, она выдохнула с облегчением. Наконец-то, помощь! Она больше не будет одна. Кто из выживших её спас? Вдруг там, наверху, целый отряд вооружённых людей и они смогут уже вместе прорваться к выходу? Верёвка скрипела так пугающе! Единственное, чего девушка опасалась — что она оборвётся. Ей не терпелось увидеть своего спасителя. В темноте она включила фонарь и с надеждой всмотрелась в узкую полоску между стеной и дверью… кажется, это столовая… — Нет, — потрясёно замотала она головой, вжавшись спиной в угол, — нет-нет-нет! Нет! Умоляю! Самое жуткое существо, встреченное здесь, в Маунт-Мэссив, предстало перед ней. Страшнее чёрного облака, разрывающего людей на куски… страшнее Криса Уокера… страшнее всех психов, что встретились ей по дороге на свободу… Этот некогда был человеком, но, судя по безумной улыбке и блеску в одном глазу — второй был прикрыт механизированным моноклем, странно утопленным прямо в изуродованный, покрытый рубцами и шрамами лысый череп, на затылке сохранивший остатки длинных седых волос — он весь состоял из узловатых мышц. Тощий, с выпирающими рёбрами, он тем не менее с такой силой схватил девушку за лодыжку, что она упала на лопатки и проволоклась по тесной кабинке. Часть лица у мужчины была прикрыта истлевшей, рваной медицинской маской. Обнажённый торс был стянут множеством зарубцованных ран… таких, словно его плоть кроили и сшивали не раз. Поверх напряжённых мышц проступили сухожилия, вены и крепкие суставы. — Добро пожаловать, Тедди, куколка, — расцвёл он в улыбке, — прямо в мою операционную! Я рад, что ты зашла ко мне. Нет, правда, там, внизу, среди этих несчастных, больных душой людей тебе делать нечего. Я это точно знаю. Она ударилась головой об угол кабинки лифта при падении, и затылок до сих пор болел. Мужчина пережал ей лодыжку до стреляющей по голень боли. Она запаниковала… но было уже поздно рваться. Мужчина перехватил её под рёбра, стискивая в удивительно крепких руках, и врезал кулаком в висок — так, что девушка хрипнула и обмякла у него на плече. Руки её повисли плетьми за спиной безумного хирурга. Посмеиваясь, он покачал головой и резко дёрнул плечом, отчего сотрудница Маунт-Мэссив невольно откинула назад голову. Придержав её за талию почти любовно, психопат деликатно отвёл сбитыми, изрезанными, исколотыми пальцами — некогда тонкими и длинными, но до сих пор сохранившими удивительную чувствительность — прядь волос с её лба. — Замечательно, — сказал он довольно. — Пойдём-ка со мной, дружок. Составишь компанию моему Майли. Он подхватил её на руки, крепко сжал вторую руку под коленями. Идя по столовой к своему закутку, где он устроил отличное место для проведения операций, безумец приговаривал: — Тяжёлая… но всё же далеко не такая, как эти все. Тедди, малышка, а какая же ты неплохая девчонка! Я видел тебя в деле, хм-хм, из тебя можно было бы слепить какой-то толк… но увы… лепить и ваять, высекать буду вот прямо сейчас уже другим образом…***
Теодора очнулась, чувствуя слабый привкус рвоты на языке. В дальнем углу коридора горит тусклая жёлтая лампочка. Откуда?.. Устало моргнув, девушка вновь уронила голову на грудь. Опустив взгляд на собственные колени, поняла, что ноги ей перевязали ремнём… перед глазами всё плыло. Или это она плыла по коридору? Она сообразила: её привязали к инвалидной коляске. Точно! Устало моргнув, она на миг провалилась в беспамятство. За спиной услышала сухой смешок, от него и очнулась: — Ты уже в порядке, куколка? М? Пришла в себя? Голос был неожиданно молодой и бодрый, вполне нормальный, сухой, деловой и энергичный. От него пробрало в дрожь… а ещё от прикосновения длинных пальцев к загривку. — Тихонько, куколка, не бойся, только проверяю, в порядке ли ты. Чувствуешь, давлю на позвонок? Не молчи, иначе я попытаюсь разговорить тебя другим способом, ха-х. Не намереваясь бесить мужчину, Тедди слабо выдавила: — Да. — Отлично! Отлично. А теперь сюда надавлю… чувствуешь, пальцы на левой руке закололо? Она насторожилась. Он и впрямь надавил на нужную точку, и теперь Теодора ощутила лёгкое покалывание в подушечках пальцев. Девушка кивнула, и тогда широкая, неожиданно тёплая ладонь опустилась ей на макушку и ласково потрепала: — Ну что за умница, ай да папина радость, м-да. Тебе сколько лет, малышка? Она осмотрелась, не поворачивая головы. Тёмные, обшарпанные, ободранные стены. Коридор где проваливается во тьму, а где видится на свету. Коляску катят мерно. Не дождавшись ответа, вырвавшийся на свободу псих — сомнений нет, что это он — тихонько замурлыкал себе под нос лёгкий мотив. Они проехали мимо заколоченной двери, за которой стыло смотрела непроглядная мгла. И вот коляска вдруг остановилась, а обе руки легли Тедди на плечи, ласково массируя онемевшее тело: — Обожаю горный воздух по ночам. Здесь дышится так легко… м-да… не хочешь ли прогуляться? Выбраться наружу? И тут она увидела, о чём говорил этот ублюдок. Это же выход. Выход из лечебницы. Лифт с открытыми железными ставнями приглашающе смотрит на Тедди, а Тедди смотрит на него с таким вожделением, что ещё немного — и она сама свихнётся. Снаружи льёт дождь, хлещут молнии. С каким счастьем она бы ощутила его ледяные струи! Тедди рванулась из ремней, тяжело скрипнув ими. Вымученно прогнувшись, ощутила, как его жесткие руки соскальзывают с плеч. Псих заглянул ей прямо в лицо. Он нагло ухмыльнулся, надменно изогнул уголок губы: — Вперёд, я подожду. Издевается… — Нет? — он не собирается её отвязывать. Лишь присел на корточки перед пленницей, прихватил правой рукой, покрытой рваной чёрной перчаткой, её за подбородок, и повёл вдоль нижней губы большим пальцем. Один целый глаз горит таким тёмным пламенем, что цвета его не разобрать. — Ну ладно. А ты жёсткая девчонка. Стальная. Мне это нравится, вы все как на подбор! Вот сюда. Он издал короткий смешок и закатил Тедди в лифт, пятясь. Защёлкнул стальную дверь. Она в отчаянии смотрела на выход с первого этажа, а зубы отщёлкивали дробный стук. Вспышка молнии… и вот лифт поехал вверх. Этажи ползли недолго, сменяя друг друга. Остановившись на втором, она вновь проехала вперёд, с ужасом глядя на шахматную плитку, исполосованную бороздами багровой крови. Безумец не останавливался, но и шага не ускорял, сворачивая вбок, под тусклый луч потолочной лампы, и Тедди вжалась в спинку кресла, как в паровозике в комнате ужасов. Стены здесь забрызганы кровью, кровь вообще всюду — и на выкаченной в коридор койке тоже. По рукам и ногам к ней пристёгнут мужчина. Он бился в отчаянных попытках освободиться, мычал и скрёб ногтями матрас, весь мокрый от крови. — Тс-с-с, — усмехнулся безумный доктор и весело добавил, — тебе этот язык всё равно ни к чему был. Они свернули в новое ответвление коридоров Маунт-Мэссив, кажущихся бесконечной ловушкой. А затем нырнули в густую мглу. — Вот мы и пришли… как славно, что ты ко мне заглянула, куколка. Сейчас мы с тобою приступим к консультации, но врачебный протокол нужно соблюдать. Сперва помою руки… «Да он издевается?!» — ошарашенно подумала она. — А пока чутка поговорим. Откуда в этой груди такой бархатный, удивительно располагающий голос?! Тедди не могла сказать. Она задыхалась от страха. Пытаясь сбежать от просто психов, она попала в лапы к психу особенному, судя по тому, как он себя вёл. И если развивать мысль, скорее всего, он либо воображал себя доктором… …либо некогда был им. Он развернул её лицом к огромной двойной медицинской раковине, окроплённой кровью, и повернулся спиной. Девушка оцепенела, видя, что от пояса, где у него был нацеплён мясницкий фартук, «доктор» абсолютно обнажён. Ноги, бёдра, ягодицы — всё тоже покрыто заскорузлой кровавой коркой. Первая ли она у него пациентка? Тедди посмотрела по сторонам. Отколотая от стен белая плитка «кабанчиком», высокие потолки, стальная каталка… и подставка под хирургические инструменты. Боже. Боже, нет. Только не это! Рванувшись из своих пут, Тедди застонала, чувствуя, как жёсткий ремень больно саднит кожу. Но вот к ней шагнул этот псих… и девушка вынужденно подняла голову. Он усмехнулся ей в лицо, тихонько погладив тыльной стороной ладони по щеке. С добродушным прищуром сказал: — Тебе тут будет много кто говорить про чертовщину в стенах этой старой доброй клиники, но куколка, ты, главное, не слушай. У меня есть один славный парень, который долго якшался с отцом Мартином… Он покачал головой и посмеялся. — Такой шарлатан, прямо как любой церковник, в кого пальцем ни ткни. Религиозный баклан. И что? Я говорил моему Майли: меня беспокоит, что ты с ним водишься, малыш. Не надо тереться с этим дурнем. Однажды он из себя сделает живой факел и пробежит по коридору, понимаешь? Он меня не слушал, и что? Прихватив за щёки неожиданно твёрдой рукой, он резко повернул голову Тедди вбок. Она увидела ещё одну каталку, и горло стало сухим, как наждак. — Гляди на моего красавца. Ну был же неплохой парень, увлекающийся, снимал домашнее видео… ха-х, я был бы не против пары роликов с тобой, куколка. В определённых… обстоятельствах. Он медленно шагнул ближе, встав так близко к лицу Тедди бёдрами, что она ощутила пахнувший запах немытого тела. Чужого, густого, мужского пота. Крови и желчи. Подавив волну страха, тошноты и отчаяния, она смотрела, не отрываясь, на черноволосого обнажённого мужчину, прикованного к каталке. Ноги ему обрубили по колени, но неаккуратно: кости торчали осколками наружу, кожа лохмотьями лежала на стальном хирургическом столе… Руки были целы, но не пальцы. Пальцы ему срезали, и тут безумный доктор сработал чисто. Губы у Тедди задрожали, и её тремор хирург ощутил рукой. Отпустил лицо, глухо вздохнул. Пригладил щёку, которую только что сжимал, как в тисках. — Ш-ш-ш, куколка, ну ты чего? — удивился он, мягко повёл бёдрами, прокатываясь по затылку. Руки у неё задрожали, тело мгновенно стало ледяным. — Ты же медик. Ты должна спокойно относиться к таким вещам. Ха-х, ты что думала, я не знаю? Веди себя хорошо, куколка. Нам с тобой ещё придётся хорошенько поработать вместе. Он отошёл от неё с такой же лёгкостью, с какой подскочил, и направился к своему хирургическому столу, на котором были разложены даже не инструменты: орудия пытки, никак не меньше. — Вся эта ерунда, которую остальные называют религией… Религия, куколка — яд для слепых, запомни это навсегда. Религия — общечеловеческий навязчивый невроз. Кто так говорил? М? Он ласково остановился в выборе, сжал в пальцах рукоять огромной пилы. И когда лезвие ткнуло Тедди в плечо, а безумец замолк, девушка выдавила: — Фрейд… — Ты же моя умница! — весело улыбнулся он и рассмеялся, отведя пилу в сторону. Его ладонь ласково потрепала ей лоб. — Так вот… вся эта тяга к религии абсолютно нормальна. Люди тянутся к Богу, напуганы. Они бы так же тянулись к другим путям спасения, но знаешь что? Кажется, Бог окончательно умер с установлением золотого стандарта, ха-х… Я всегда говорю, куколка. Хочешь заплатить Питеру — ограбь Поля, м? Ты не согласна? Иначе никак. Убийство — самое простое решение… С тошнотворной нежностью он откинул её волосы за спину. Длинные пальцы знающе ощупали грудину. Трагер надавил на рёбра, мягко сжал правую грудь. Неторопливо переместил руку на левую и взвесил её в ладони. — Хотелось бы мне верить в куда более светлый мир, куколка. Но я прагматик. Человек Запада. Ричард Трагер никогда не был идиотом, быть может, психом — да, но не идиотом. Да, я знаю, тебе это чуждо. Ты молода, и даже слишком, но поживи с моё — прекрасно поймёшь, о чём я! Нам дурят головы, и далеко не все могут отказаться от этой сладкой пилюли. Так же жить спокойнее. Подцепив край порваной футболки, он аккуратно поднял её до ключиц и бодро вопросил: — Так, что у нас здесь? Я думаю, у тебя есть принципиально свой взгляд на религию. Но все местные олухи полагали, что ищут призрака, ха-х! А нашли оружие. Он ковырнул вставший от холода и страха тёмный сосок указательным пальцем, зажал затем им и средним. По веснушчатой коже скользнули окровавленные пальцы. Погладили по рёбрам. Живот тут же скрутило. — Чёрное облако, идущее сквозь стены… древняя легенда о духе, обитающем в шахтах, в недрах этой горы. Нацисты звали его «призраком». Меня это забавляет и коробит! В нашу эпоху победы разума над невежеством! Местные ещё зовут его Маром или Альпом… Второй рукой он легонько тронул её подбородок, приподнимая, чтобы Теодора смотрела в это жуткое, изрезанное и покрытое ранами лицо. В мёртвый окуляр, холодно блестевший в глазнице. В пряди седых волос, налипших с затылка на шею. — У тебя чудесные глаза, — с улыбкой сказал он. — Такие ясные, куколка. Но больше всего я питаю слабость к рукам… Большая широкая ладонь коснулась её пальцев и расправила Тедди руку. Он словно любуясь придержал их, как бриллиант на бархатной подушечке, и чмокнул губами: — Ну до чего хороша. Он быстро отошёл к столу. Под кожаным фартуком угадывалось заметное возбуждение. Голос становился всё более спокойным, и Трагер знающим жестом взял в руку огромные ножницы. — Нет, — пикнула Тедди, но он лишь посмеялся. — Ну как же, куколка. Я тебя сюда привёл для чего? — он сделал паузу. — То, что все считают мифом, во что верят… я хочу, чтобы ты поверила тоже. Мышцы на руке вздулись, он резко ухватил её за запястье. Тедди вскрикнула, дёрнулась, но было слишком поздно. Оглушительная боль смела её с лица Земли, заставила изогнуться и закричать… Он выделил рукой её мизинец, отогнув его в сторону, и лезвие ножниц сомкнулось на кости, выламывая. А затем мизинец отрезали. Тедди закричала, и крик её был животным, высоким, полным ужаса и боли… — Ты же внимательно следишь за моей мыслью, куколка? — короткий, но мощный удар по лицу заставил её уронить голову себе на плечо. Рука пульсировала до локтя от боли, казалась вздувшейся и горячей. Трагер ухватил девушку за волосы, отогнул в сторону свой кожаный фартук. — Не отвлекайся. Когда губ коснулась плотная, узловатая головка, Тедди едва не вырвало. Извитый толстой веной и сосудами, точно червями, засевшими под кожей, изогнутый крепкий член рывком проник ей в рот, и она задохнулась, едва не сблевав… но тут же сглотнула свой позыв, понимая уголком сознания, что в таком случае ей и рвоту придётся слизывать. Нет. Это было выше её сил. — Вот, — довольно посмеивался он, удерживая её безымянный палец и поглаживая. Сердце замерло. Неужели он отрежет и его?! — Вот чего мы добились. Ты же поняла, куколка? Мы превратили даже самого заядлого прагматика в истово верующего. Как… Ещё рывок, такой, что член стукнулся о горло, и Теодора едва подавила второй приступ тошноты. — ...неожиданно! Кровь лилась из раны, уже обагрила руку. Тедди совсем её не чувствовала теперь. Внезапно, и Трагер отстранился, хлопнув её по щеке и запахнувшись своим фартуком. Как ни в чём не бывало, отошёл к хирургическому столику и повёз прочь. — Расслабься пока. Я скоро вернусь. Она не собиралась расслабляться. Собрав в рот слюну, горько плюнула в сторону мерзкий кислый привкус отвратной чужой плоти. А затем, напрягая плечи и предплечья, напрягая всё тело и глухо рыча, она начала рваться из своих ремней, чувствуя в себе неожиданные силы. Рывок — бесполезно! Ещё один! Она не собиралась останавливаться, остервенело дёргаясь в чёртовой коляске. Ей здесь не место. Это больница для грёбаных психов, таких, как Ричард Трагер — чудовища с обаятельным, весёлым голосом! И когда один из ремней вдруг соскочил со слабого, разболтанного временем и сильными руками бешеных пациентов Маунт-Мэссив, Тедди возликовала. Теперь она почти свободна. Скользкой от крови рукой — по иронии той, на которой теперь недоставало пальца — она расстегнула второй ремень. Завозилась с теми, что стягивали ей лодыжки… Ещё несколько секунд! Всё. Сползая с коляски, Тедди сплюнула ещё раз на пол и вскочила на ноги. Ей пора отсюда уходить… Короткий, хриплый, немой вопль того черноволосого парня, которого Трагер ласково звал Майли, огласил кабинет садиста, и Тедди вскинула голову на него. Теперь он был так же безумен, как все здесь, бедняга… и предупреждал как сирена жуткого хирурга, что новая жертва ускользает. — Куколка, неужели ты себя плохо ведёшь? — укоризненно вздохнул вдали голос. — Ну так и быть, я уже иду! Не уходи никуда.