***
Рука в раковине запахла сладким мясом, огонь высоко дрожал в отражении зеркала. Тедди не стала здесь ничего трогать и, покосившись на отрубленную часть тела с грязными ногтями, под которыми забилась засохшая кровь, вышла из туалета и двинулась дальше по коридору. Он то погружался во мрак, то беззащитно выступал на свету. В этом крыле попадалось больше трупов сотрудников. Тедди уже наткнулась на двух охранников в фуражках и голубых рубашках. Преодолев брезгливость, она присела на корточки и обыскала их на предмет оружия, но ни у кого его не оказалось — ни дубинки, ни шокера, ничего. Конечно, всё забрали психи, которые с ними покончили. В плане агрессии, они были далеко не дураки и понимали, что им нужно вооружиться. Цокнув языком, Тедди отвернулась от трупа худощавого охранника и на груди второго, мускулистого, заметила ламинированную карточку пропуска на прищепке. Неплохо! Она прикарманила себе находку и не тратя времени пошла дальше. По счастью, тошнотворные видения из двигателя больше не посещали её, хотя по периферии зрения Тедди видела порой странные радужные блики, точно солнце призматически расщеплялось на множество спектров. — Что за хрень, — пробормотала она и озадаченно моргнула. Нет, это не дефект зрения и не блик от потолочной лампы. Тогда двигатель как-то повлиял на её сознание? Но думать об этом стало некогда: впереди она увидела холл с лифтом и обрадовалась. Вот и всё! За сеткой, огораживающей его от больничного блока, свобода, по крайней мере — она уберётся прочь с этого этажа. Она вышла из-за высокого шкафа, поваленного через весь проход, и перепрыгнула перевёрнутую койку, не отрывая глаз от манящей сетки… и никак не ожидала, что её кто-то схватит за ногу. На лодыжке сомкнулась чужая рука, яростный, полный боли, мучительный рык пациента, прикованного цепью к кровати и придавленного ею же, тут же огласил коридор: — Трагер-сукин-сын! Выпусти меня! Выпусти! — Ч-чёрт тебя дери, урод! — выругалась Тедди, подскочив на месте. — Чтоб ты… В ушах зашумело. На этот крик точно прибежит этот грёбаный хирург! Пациент держал её за лодыжку неожиданно цепко, но Тедди не стала с ним церемониться. — Отпусти… меня!!! — процедила она и со всех сил ударила несколько раз подошвой его по лицу, метясь в искалеченный, срезанный почти до кости нос. Взвыв от боли, мужчина разжал пальцы, дрожа и плача. А когда плач его перешёл в заливистый хохот, в конце коридора показался уже знакомый силуэт. — О нет, — громко простонала Тедди, пятясь. — О да! — на лице Трагера блеснула улыбка, и он стремительно пошёл на девушку. — Кто это у нас, маленькая беглянка? Ты хорошо припряталась, мест здесь хватает. Признаю, с тобой здорово сыграть в прятки! Но мне это порядком надоело. Он ловко перескочил через сваленный на пол шкаф и пнул тяжеленный ящик со своей дороги. Тедди вздрогнула, ошарашено глядя на него. С такой-то силой он переломает её голыми руками, а ведь по доктору не скажешь, что он на это способен. Она бросилась бежать, налетела грудью на сетку и упёрлась руками в преграждающий путь ящик, подпиравший дверь. Давай, сдвигайся, сраная бандура! Трагер уже перепрыгнул через койку и ускорил широкий шаг. Лицо его обрело яростное выражение, скривилось. Тедди буксовала на месте, не в состоянии хоть на сантиметр сдвинуть ящик, и заплакала от отчаяния и бессилия. А затем безумец нагнал её и резко ухватил за холку, подняв на месте на вытянутой руке, как котёнка. Он ударил девушку затылком о сетку, отчего голова вспыхнула острой болью. Псих под койкой бесновался и то ли плакал, то ли смеялся — но это было всё там, далеко. А Трагер уже навалился на Теодору сверху всей своей немалой массой, и каким бы он ни казался худощавым на фоне других, вырваться из железной хватки было невозможно. — Мы же ещё не провели плановый осмотр, у нас же была мини-операция, девочка, куда ты сбежала? — глумясь, усмехнулся он ей затхлым дыханием прямо в лицо. И вглядываясь в него, Тедди поняла, что он совсем не так стар, как могло бы показаться на первый взгляд. Просто он изуродован до такой степени, что опознать его прежнюю внешность и возраст очень трудно… почти невозможно. Но всё же, если всмотреться в черты… Вытянутое, длинное лицо, изувеченное шрамами. Если убрать со лба рубец, пересекающий весь череп… если представить, что нет больше изъевшего часть верхней и нижней губы увечья… Если всмотреться в очень живые и поразительно умные, пусть и жестокие, тёмные глаза… — Прошу, — заныла Тедди, умоляюще упираясь в плечо и грудь своего преследователя руками. — Умоляю. Отпустите меня. Я ведь вижу, вы… тоже когда-то… были… — Был?! — рыкнул Трагер и тряхнул её, перехватив за горло паучье-длинными, сильными пальцами. — Был. Он низко рассмеялся, покачав головой, и лицо-череп оскалилось в горькой улыбке. Он замер, крепко удерживая Теодору рукой, и покачал головой, сипло усмехнувшись. — Был когда-то. Да. — Он поднял лицо и горделиво воздел подбородок. — Один из ведущих специалистов по своему направлению. Вивисекционист. Мои работы показывали в Мэттлоке, Ньюпорте, Тотстэме. Во всех знаменитых клиниках я был приглашённым доктором, и поверь, куколка, я проводил такие сложные операции, что у меня времени посрать не было — столько я работал. Да. Был. Она затаила дыхание, слыша лишь железистую кровь и кислый запах ран, оставленных на теле этого человека. Под ребром его разливалась болезненная гематома, и Тедди задумалась вдруг, с каким противником он столкнулся. Неужто то чёрное облако задержало его, помогло ей сбежать? Но почему тогда не уничтожило?.. — Я неплохо поработал тогда, с малышом Билли, — глухо сказал он и кивнул. — Но всё равно они оказались мной дико недовольны. Мы только теряли деньги на проекте, и знаешь что, куколка, они заявили мне, когда я сократил их издержки на восемьдесят сотрудников? «Он убил восемьдесят человек» — с трепетом подумала Тедди, цепенея от холода и замирая под Трагером. Тот пожал плечами. — Рик, сказали они мне год назад. «Год назад! Так ты здесь только год!» — расширила глаза Теодора. — Ты хороший доктор, Рик, — будничным тоном продолжал Трагер, словно цитировал своё начальство. Оставшуюся половинку губы изогнула горькая усмешка. — Но только ты… понимаешь ли, дружок… стал нам неприятен. Неугоден. И не нужен. Интересно, почему? — он посмеялся и вдруг зарычал, тряхнув Тедди так, что она сдавленно пискнула, царапая его плечи и силясь освободиться. — Потому что меня подставили. Подставили, дьявол их всех!.. Я не трогал ту бабу, Марийон, или как там её. Хотя, хорошо, ладно, трогал, выебал, как последнюю шлюху, потому что она и была последней шлюхой, которая ложится под доктора — ты же не такая, куколка? М?! Никогда не спала с мужиком, чтобы тебе дали местечко полакомее, перевели на зарплату повыше?! Она меня подставила, мерзкая сука. Он сухо засмеялся и закатил глаза. В мягком обаянии и добродушной мимике ему было не отказать. — Чокнулась раньше моего, потому что этот хитровыебанный Вальридер, детка, он как-то влияет на сознание. Заставил её подумать, что она беременна. Психосоматическое зачатие… — Трагер грустно улыбнулся. — И клевета на доктора Рика Трагера об изнасиловании. От меня быстро отвернулись, прислали в дом двух ищеек. Ноздри его затрепетали от ярости, и он вдруг сглотнул и смолк, точно выключенное радио. Посмотрел поверх плеча Тедди. — Ты же не станешь отрицать, — вдруг сказал он, щурясь, — что я нормальный?.. Она не сказала до тех пор ни слова. В голове было столько мыслей, что она бы и не смогла… Вот и сейчас медленно, но абсолютно честно покачала головой, не отрываясь взглядом от изувеченного лица. Она не сомневалась, что перед ней стоял зверь в человеческом облике, и то — почти утраченном. Но не сомневалась также, что «Меркоф» просто сожрали и переварили Трагера, как поступают так со всеми, взять хотя бы того же охранника. Или Билли Хоупа. Или любого другого пациента. Теперь уже Тедди сомневалась, что здесь лежали сплошь душевнобольные. Трагер крепче стиснул руку на горле, бедром упираясь в живот девушки и фиксируя её. Секатор он так и держал во второй руке. Холодная сталь прислонилась к плечу Теодоры, пугая своим близким присутствием. В любой момент поехавший крышей, но всё ещё сохранивший острый, живой ум Трагер может сделать всё, что угодно. — Рик, — вдруг сипнула Теодора, гулко сглотнув. Её шея дрогнула под его ладонью, и он чуть склонил набок голову, изучая лицо своей жертвы. — Вы же не… — она прикрыла глаза на мгновение, собираясь с духом. — Вам здесь не место, я это знаю. Я не могу представить, что с вами делали всё это время. — Уничтожали мою жизнь. — Сухо ответил он, но улыбка так и витала на губах. — Да. — Она устало моргнула, соглашаясь с ним. — Я в вашей власти сейчас. Вы это… знаете. Я не буду умолять отпустить меня. — Вот как? — удивился Трагер и хмыкнул. — С чего бы это, куколка? Это что-то новенькое. За все годы своей практики я много чего насмотрелся, гуманизмом никогда не страдая, но здесь, право слово, прямо растерялся! — Потому что умоляют только безумцев, — честно созналась Тедди, не сводя глаз с лица хирурга. — Вы бесчеловечны. Но точно не безумны. И я не стану этого делать. Сколько здесь ещё таких, как он? За все свои зверства он обязан был ответить, но не так. Упечённый в психушку, потерявший всё, но сохранивший ту тонкую грань, когда человек теряет ещё и свою личность. Трагер сумел избежать этого. Он остался собой, и Тедди вдруг остро поняла его. Куда ей ещё было деваться? Она не в силах сбежать и бороться, а значит, у неё есть лишь выбор. Смириться. Или унижаться. Второе она точно делать не станет, если исход предопределён, а она знает, что это так, лучше умереть хотя бы не упав в собственных глазах. — Хочешь сказать, — приподнял он брови и вдруг умильно закончил, — я тебе нравлюсь, что ли? Стиснув зубы, Тедди отвернулась, когда он рассмеялся ей в лицо, заливисто, весело и удивительно искренно. Окровавленный фартук заскорузлой тряпкой вжался в неё. Под ним чувствовалось, что безумец так ли он безумен, или это уже отчаянная горечь человека, решившего мстить и уничтожать, чтобы каждый под руками горел непереносимой болью, раз у него отняли всё? возбуждён. — Несмотря на то, что вы меня изрядно достали, гоняя по всему этажу, — вымученно процедила она, глядя ему в плечо, — и что вы оттяпали мне палец, чёрт бы вас побрал, Рик… да. Я так думаю, что варить вас в этом котле было бесчеловечно. И вы не более сумасшедший, чем вся верхушка этой дьявольской компании… — Чтоб ей провалиться, — улыбнулся вдруг Трагер, перебив Тедди. — Аминь. Он коротко прильнул к её шее, впиваясь зубами. Язык плотно вжался влажной полосой, челюсти сомкнулись, оставляя на коже багровый след укуса. Противоестественно, но вместе с гадливостью и ужасом, понимая, что этот человек всё же ненормален, Теодора ощутила странную дрожь по позвонкам, и рука непроизвольно обхватила узловатую шею, а вторая соскочила по его предплечью, наталкиваясь пальцами на тонкую трубку капельницы. — Отпустите меня, — прошелестела она. Ужас сковал тело. Прислонённые к её плечу чудовищные ножницы могли в любой момент ранить её. Она не была уверена, что способна выхватить их из сильной хватки Трагера. Вместо ответа он лишь крепче вжал в себя беглянку, и кончик языка задрожал от ключиц и ниже. Ножницы, забитые в железных порах лязгнувших лезвий кровью, прислонились к горловине футболки. Дыхание сдавило, словно на горло Теодоре наступили ботинком: она тихо сглотнула, вжимаясь лопатками в сетку, когда под острым секатором треснула ткань футболки, расходясь на две половины. — А я смотрю, ты больше не такая заносчивая, м? — поднял вдруг глаза на неё Трагер, жутко усмехнувшись. — Хочешь этого со мной? — Нет. Бесполезно сопротивляться и драться. Конечно, можно глупо погибнуть, отбиваясь от этого урода: ему не составит труда распороть ей живот или пронзить грудь, надругаться он может и над мёртвым телом. Но можно терпеливо выждать удобный момент, и уже тогда попробовать выхватить у него оружие или оттолкнуть его. Однако отвечать Тедди решила честно. Это не повлияет на поступки Трагера. Она это знала отчего-то так хорошо, словно психопат был ей знаком. — Тогда почему затихла? — жёсткая усмешка облекла сухие, уродливые губы. — Дожидаешься, когда я расслаблюсь и буду неосторожен? Хм-м, ты умная девочка. Умная по всем параметрам. И думающая. Он отнял руку от неё и с усмешкой постучал себя по виску, а затем оперся ладонью выше головы Тедди о сетку, нависая над ней и глядя сверху вниз. Он плавно провёл кончиками пальцев другой руки в образовавшийся рваный вырез на её груди — неожиданно бегло, жестом пианиста, прошедшегося по клавишам инструмента. В тёмных глазах что-то заворочалось… и Трагер выпрямился и отодвинулся. Тедди не понимала, в чём дело. Она с недоумением смотрела на то, как бывший пациент Маунт-Мэссив налегает грудью на тяжёлый ящик. На руках под изуродованной кожей напряглись скрученные в узел мышцы. Он скрипнул зубами, отодвинув в сторону ящик, который мешал проходу и не давал Тедди открыть дверь в холл, туда, где её ждал лифт. Мрачно взглянув на девушку, Трагер пожал плечами. — И всего-то нужно было попросить, — только и проронил он, поворачиваясь спиной. Теодора не понимала. Это он так шутит? Когда она откроет сетчатую дверь и подумает, что он пощадил её, Трагер погонится следом? Неподалёку испуганно притих больной, прикованный к койке. Он наблюдал за ипостасью дьявола, удаляющегося прочь от сжавшейся у двери девчонки. Он отпускал её. И если она будет так умна, как он думает о ней… она уйдёт, и быстро, пока он не передумал. Если же нет… оружие всегда при нём. Внезапно тихий голос окликнул его, и Трагер, обернувшись, застыл. Лишь монокль блестел в его глазу. — Рик. Спасибо. Его действительно уже тысячу лет так никто не называл. Это осталось в той, прошлой жизни, когда он был здесь совсем другого сорта человеком. Он ходил в белом халате, теперь — в окровавленном фартуке. Он резал людей скальпелем, теперь — огромным садовым секатором. В сущности, чем работа хирурга отличается от профессии садовника?.. Иссекать сорняки, насаждать розы. Равнодушно отвернувшись, Ричард Трагер мягкой, пружинящей походкой удалился в тень. На глазах у Тедди молниеносно сверкнуло лезвие в его руке, и за секунду оно вонзилось в грудь того несчастного, что пытался хоть как-то сжаться и спрятаться от доктора. Тедди обернулась лишь раз. Рик терзал его так увлечённо, как сокол терзает пичугу, попавшую в когти. Он кромсал наживую ещё не убитую жертву, слушая, как пациент Маунт-Мэссив издаёт последние предсмертные хрипы и стоны. И Теодора, поспешно отвернувшись, прикрыла за собой дверь и скорее нажала на кнопку вызова лифта, не решаясь идти поперёк смерти, если та дала ей право на свободу.***
Дождь прекратился, и сильный туман опустился на внутренний двор и окутал постройки и складские помещения. Из этого яруса можно было спуститься, спрыгнув на примятую траву со второго этажа. И глядя вниз с террасного окна, огороженного только слабой, тонкой кованой оградой, Тедди сомневалась и кусала губы. Всё же никогда прежде ей этого не доводилось делать, не разобьётся ли?! «Так и будешь здесь торчать взаперти с другими убийцами и психопатами» — мрачно подумала она и осторожно перебросила ноги через подоконник, вставая на каменный выступ. Она крепко взялась за старую оконную деревянную раму, едва не занозив пальцы. — Хорошо, — успокаивающе пробормотала она себе под нос. — Что у нас здесь. Метра два, полтора? Выше? Ерунда какая, я даже не ушибусь. Но руку отпускать всё равно страшно! Помявшись, Тедди глубоко вдохнула и выдохнула, прикрыв на секунду глаза… пока не услышала шаги по коридору. Кого ещё принесла нелёгкая? — Разделим её? — тихо спросил вдруг голос так близко за спиной, что девушка оцепенела от страха. Второй, точно такой же, почти шепнул: — Мне почки. — А мне печень. Подходи тише. Думаешь, отец Мартин это одобрит? — Мы же не охотимся за его праведником. Мы охотимся за нечестивой. У Тедди на загривке встали дыбом волосы, когда она услышала жуткий ответ: — Верно. Она боялась смотреть за спину, потому что уже догадывалась, кто это может быть: чудовищные близнецы, те самые, из которых она видела только одного — и тот произвёл на неё глубокое и неприятное впечатление затаившегося под водой аллигатора. Нет, чем попасть в руки этим каннибалам, она лучше спрыгнет! Пульс участился. Тедди слабо посмотрела назад… и точно. Из темноты коридора на неё смотрели две пары глаз, внимательных, по-змеиному мудрых, поразительно равнодушных. Единственное, чего хотели эти чудовищные люди — схватить её и разделать, чтобы затем съесть. Неужели человеческое мясо для них — такое лакомство? «Если они здесь, — в панике подумала Тедди, — значит, здесь же неподалёку тюремный ярус, откуда сбежали самые опасные заключённые…». Они приближались, двигаясь удивительно бесшумно и неторопливо. Тедди оставалось лишь одно: жди пока схватят, или отпусти руку… В слабом ночном свете выступили две колоссальные мужские фигуры, изуродованные язвенными образованиями. И прежде, чем один из них схватил её за предплечье, змеёй метнувшись вперёд, она сделала свой выбор. Она упала на траву боком, ударившись так, что на несколько секунд в голове тонко зазвенело. Мотнув ею, Тедди попыталась сесть, но удалось ей это не сразу: рука, на которую она рухнула, оказалась подвывихнута. Запястье болезненно заломило, когда она захотела опереться на него, так что пришлось лишь поджать руку и порадоваться, что сломала она себе не шею. Посмотрев на окно, в котором точно жуткие призраки застыли близнецы, девушка негодующе выругалась и в густом тумане поползла прочь от административного здания. Теперь бы знать, как выбраться отсюда! Обратно в тюремный блок она не хотела: неизвестно, сколько психопатов ещё бродят там невредимыми. То, что Трагер чудом решил её отпустить, было настолько невероятным, что ещё раз испытывать судьбу Тедди бы не стала. Она осмотрелась. Сквозь туман проступали скамьи по обе стороны дорожки, расширявшейся и уходящей вбок вдоль стены Маун-Мэссив. Дорожка огибала больницу, уводя к высокому сетчатому забору. «Похоже, — мрачно подумала Тедди, придерживаясь за раненую и вывихнутую руку, — мне туда и нужно. Вот только, судя по работающим на щитке лампочкам, он под напряжением». Что делать? Теодора устало потёрла лоб и осмотрелась. Если есть щиток, значит, должен быть и рычаг, который отключит питание от забора. Его явно не разместят на открытом воздухе и непогоде. А значит, он припрятан внутри здания, знать бы только где! Она включила фонарик и осветила им часть двора. Путь вёл к забетонированной площадке, примыкавшей к удивительно огромной площадке для сушки, крытому деревянному сооружению. Дверь в небольшом рабочем здании вела в подвал, и девушка покачала головой. Она толкнула дверь и приоткрыла её, осветив лестницу фонарём. Золотистый луч пронзил темноту, в нём заплясала пыль, витавшая в воздухе. А до ушей Тедди донеслись возбуждённые, громкие стоны и неистовые хлопки плоти о плоть. Сжав челюсти, она боком начала спускаться по лестнице. Напряжение с забора нужно снять, иначе ей не пробраться дальше, и она застрянет здесь надолго — в этой части корпуса. Но стоило Теодоре спуститься в подвал и найти глазами обшарпанную панель управления со ржавым рычагом, как за сетчатой дверью она увидела источник шума: полуобнажённого, мускулистого пациента. Затхлый воздух ударил в ноздри вместе с непереносимой трупной вонью, и Тедди задохнулась, метнувшись к рычагу. Она посмотрела на мужчину, не понимая, как он даже при всём своём безумии выдерживает пытку этим удушающим запахом, и вытянулась лицом. Он стоял навытяжку перед целой горой сваленных друг на друга трупов и неистово дрочил на них, дрожащей рукой разгоняя кровь по вставшему колом, бледному члену и выстанывая что-то нечленораздельное. — Господи, — одними губами прошептала Тедди, ошарашено глядя на сведённые бока психопата и его тугой, дрожащий живот. Он был готов вот-вот кончить. Пока он этого не сделал и не отвлёкся от своего интереснейшего занятия, нужно действовать быстро! Девушка рванула рычаг и метнулась наверх, быстро поднимаясь по ступенькам. Вылетев наружу и откашлявшись от трупной вони, она взглянула на погасшие прожекторы, подсвечивавшие забор, и неработающий щиток. И пробираясь через него, Тедди надеялась на одно: выбраться из Маунт-Мэссив. Поскорее.***
Перед ней возвышался корпус профессионального блока, который служил также, судя по всему, складом. — Ладно, — протянула Тедди, прижимая руку к груди. Луч фонарика заметался по высокому зданию. — Куда же теперь идти?.. Здесь тупик, профессиональный блок примыкает вплотную к больнице, так, что тут мышь не проскочит между зазором двух стен. Тюремный блок и вышка напротив него возвышались над головой беглянки двумя мрачными башнями. Тедди сглотнула, думая, как быть, и внезапно услышала во дворе движение и шаги. — Только ты не бойся, — говорил грубый голос. — Если есть крепкая вера, можно приставить чужой язык на место своего — и он прирастёт. Надо только найти кого-то другого. — Кого-то третьего, — возбуждённо подхватил ещё голос. Теодора бесшумно промчалась вдоль стены к ящикам и палеттам, сваленным в кучу. Она надеялась укрыться между них, потому что ей совсем не улыбалось стать этим абсурдным донором для какого-то психопата — но когда она пригляделась получше к деревянной конструкции, обнаружила, что есть между досок щель в тёмном углу, куда она вполне могла бы втиснуться. Глубоко вздохнув, Тедди оглянулась. Голоса приближались, и выхода у неё не было. Она выключила фонарик, крепко сжала его в руке на случай, если придётся им кого-нибудь ударить. Втянув плоский живот, она нырнула в густой мрак помещения и стиснула зубы, когда доски, ощерившиеся шляпками ржавых гвоздей, тут же с треском порвали ей футболку на спине и царапнули лопатку и ребро. Лишь бы только не застрять! По счастью, ей удалось проскользнуть, и, осторожно ступая по бетонному полу, Тедди не решалась сперва включить фонарик. Свет может выдать её местоположение, тем более, вдали, за поворотом, она видела рассеянные лучи тусклой верхней лампы, которые проникали между деревянных решётчатых перегородок и пытались пробиться сквозь высоченные стеллажи и ящики, наставленные друг на друга. Тедди примкнула на миг к бреши в стене и всмотрелась: через несколько секунд трое психопатов вальяжно вывернули из-за угла во дворе, в руке у одного был красный пожарный топор. Тедди прижала ладонь ко рту, стараясь ни звука не издать. Она попятилась, наткнулась пальцами на перегородку и, ухватившись, пошла прямо по ней. Эхом по блоку также раздавались чужие голоса. Они доносились откуда-то сверху, высоко над головой. На нижних ярусах ей было нечего делать: бетонные сваи вели в тупик, сколько бы Тедди не лазила между них, и наконец, она решительно ухватилась за поручни приставной лестницы и медленно, осторожно начала карабкаться наверх. Дыхание замирало, когда она смотрела вниз: если упасть с такой высоты, точно не выживешь. — Говоришь, у него нет повода? — Повод всегда найдётся, был бы человек. — Но нам не это нужно, братья. Нам нужен козёл. «Это что-то новенькое» — вдруг с усмешкой подумала Тедди и закатила глаза. Эти психи. С ними недолго и самой свихнуться. Крадучись, она пошла между узких, заваленных проходов, слабо освещённых с другой стороны деревянного застенка. По факту, ей приходилось на ощупь пробираться между них, вслушиваясь в тревожные мужские голоса: — Вообще ничего плохого. Только ты и я, и этот маленький кусочек плоти между нами и столом. — Тогда нам точно нужен свой козёл. — Найдём и напитаем его? — Козлы пьют молоко? Тедди поперхнулась. «Явно не то молоко, о котором сперва подумал бы каждый нормальный человек» — мрачно решила она и, пригнувшись, осторожно выглянула из-за угла. Она находилась между огромных цистерн, стоящих на не менее гигантских треногах. Здесь были полупрозрачные сетчатые лестницы, установленные ярусами на сваях. Под ними-то Тедди и двигалась, глядя то по сторонам, то наверх. Свет стал ярче, фонарь был пока что не нужен. — Найдём козла, а другого отправим к Глускину. «О Боже» — стрелой пролетело в голове у девушки, и она буквально оцепенела на миг. Так Эдвард тоже на свободе! Какой кошмар. Знать бы ещё, где он бродит, и она будет обходить это место десятой стороной! — Если мы отдадим ему кого-то, он не тронет нас. Я не хочу, чтобы он сделал нам больно. — Он сделает больно тебе, потому что ты знаешь его методы. Подвинься… Шныряя между свай, Теодора двигалась очень осторожно. Свет перемежался с тьмой, и она всё же решила, наткнувшись на пару пластиковых бочек и контейнеров, включить свой фонарь… как вдруг споткнулась обо что-то и посмотрела вниз, хрупнув землёй с подошв своих туфель по бетону. Это что-то крошечное, чёрное. Она нагнулась и повертела предмет в пальцах. Гладкий корпус, прямоугольный, а это что? И тут только она поняла, что это камера. Кнопка попалась под палец, Тедди включила камеру, и та заработала. На крошечном экране, стоило тот приблизить к глазу, было прекрасно видно в зеленом спектре помещение. У Тедди ёкнуло сердце. Кто мог оставить её здесь? Она, волнуясь, осмотрелась с помощью режима ночного видения — и не зря: под ногами обнаружила две батарейки, явно выпавшие из чьего-то кармана. Тедди подняла их и припрятала в задний карман джинсов, а фонарик заткнула за пояс. Уже более решительно она последовала вперёд, перепрыгивая через сваю и подныривая под приставленную к цистерне лестницу. Огромные стеллажи, поставленные на сваи, служили здесь местом для хранения множества объектов корпорации «Меркоф». Кругом стояли ящики с её клеймом. Всё имело вид достаточно заброшенный, тем не менее, — и только между широких рядов над головой царил порядок. Она услышала срывающийся шёпот и громкое, учащённое дыхание вместе со странными хлопками. — Подарочек жениху? — простонал кто-то. Тедди прижалась плечом к свае и поднырнула под неё, прячась. Она, согнувшись, прошла под ней и очутилась в помещении с полками и шкафами. Проход между ними петлял, и Тедди двинулась вперёд, когда кто-то буквально в нескольких шагах от неё подорвался и побежал прочь. «Никаких женихов! — стиснув зубы, подумала она гневно. — Выйти замуж, мать вашу, я ещё не готова, долбаные психи!». Тусклый лунный свет падал в грязное окошко. Тедди прошла по центру комнаты, напряжённо озираясь, а когда вывернула в коридор, едва не закричала от неожиданности. В темноте белела мужская рубашка. Затем взгляд различил и брюки, и ботинки, и руки, и голову, но вот только… Вот только крепко, спортивно сложённый мужчина, показавшийся Тедди сперва замершим в самом центре склада, вовсе не на полу стоял. Он завис над ним в петле, и когда девушка навела камеру, всё стало ясно. Висельник. Он покончил с собой, бедолага, не в силах справиться со всеми ужасами этого места. Оно подчиняет себе и в нём вязнешь, как в болоте, хотя кажется, что наоборот хочешь вырваться и сбежать. Не его ли это камера? С сочувствием взглянув на мужчину, который обрёл вечный покой, но остался здесь немым призраком ужасов Маунт-Мэссив, она осторожно прошла мимо него, стараясь не касаться и не тревожить. Она взглянула в его лицо. Поразительно умиротворённое, пусть и залитое кровью — когда-то он был очень красив, и явно работал здесь, а не находился в качестве пациента. Сердце у Тедди защемило, когда она посмотрела через камеру в эти покойные черты и серебрящиеся в спектре камеры глаза. Она двинулась между узкого ряда шкафов и ящиков, идя боком — иначе было никак, и вдруг едва не закричала, когда кто-то с другой стороны полки сшибся грудью со стеллажом. Тедди остолбенела, дрожа, когда перед ней появился пациент с изуродованным лицом, в фиксирующем воротнике, с изъязвлённым телом. Запинаясь, он прорычал: — Если они… если они поймают нас… они отдадут нас ему… человеку внизу… Его губы растянул оскал, и он погрозил Тедди пальцем: — Это плохо, очень, очень плохо. О Боже. О Боже… Тедди со страхом двинулась дальше и увидела лаз, ведущий в другое помещение. Поскорее убраться отсюда, подальше от психопата — вот чего она хотела, и спокойной зашла за деревянный застенок… Как здесь узко и высоко. Она со страхом шла, цепляясь за балки и деревянные полупрозрачные ограждения из досок рукой. Основной её тревогой был Эд Глускин: она испытывала весьма объяснимый страх к насильнику и убийце-психопату, который уже бросался на неё, даже будучи за обшитой железом дверью. Его ничто не пугало взаперти — на воле тем более. А что если… БАМ! За спиной рухнула палетта, ящики полетели на пол с оглушительным грохотом. Тедди подскочила на месте и ринулась вперёд под стук крови в венах. В глазах у неё был ужас, когда она услышала громкий хриплый крик: — Ловите! Не дайте уйти! Крыса между стен! Она бежала взаправду между них, минуя одно помещение за другим, и не останавливалась, перепрыгивая через балки, доски, ящики и мусор. Скользнув в комнаты, служившие скромными спальнями, она миновала их и промчалась дальше, вновь попав в узкие проходы между стен. Угнетённое страхом дыхание вновь возвращалось в норму. Тедди увидела впереди дверь с сетчатой решёткой на ней и подёргала ручку: заперто! Она ругнулась, беспокойно посмотрела себе за плечо. Ей предстояло вернуться вновь в застенок и пройти навстречу грубым мужским голосам. Там явно не ждало ничего хорошего, но пути назад не было: в этом лабиринте она бы просто не нашла выход назад! Обломки деревяшек, доски и коробки, стальные трубы, арматура, сваленная на полу… как здесь пыльно и затхло. Кажется, что это место уже давно никто не приводил в порядок, а теперь будет и некому. Часть застенка была залита кровью, и Тедди посторонилась этого места, стихнув. — Вода и время… вода и время… — безумец на повышенных тонах беседовал с другим психом. — Могут проделать дыру в чём угодно. Девушка остановилась у большого ящика, по которому можно было забраться наверх и выше ярусом. Подтянувшись на руках, она закинула колено на ящик и достаточно легко вскарабкалась на него, а затем ухватилась выше — за стальной поручень. Она оказалась под потолком, у покачивающихся ламп без плафонов, и поняла вдруг, что вот-вот упадёт с узкой балки под ногами. — Проклятье! — шикнула Тедди и ловко спрыгнула на ящик внизу, пружиня. А затем обомлела. — Вот она! — Наша добыча! — О-о-о… она подойдёт… — Женщина?! Несколько мужчин заметили её и тут же бросились в погоню. Тедди — от них. Слетела птицей с ящика и побежала между стен, ругаясь сквозь зубы сукины дети, понастроили ёбаный лабиринт Минотавра, чтоб вам всю жизнь это аукалось и замечая блеск топора в руке у одного из психов. — Ч-чёрт, а ты опасен! — вслух воскликнула она. Она металась между проходами, слыша за спиной топот ног, и наконец нашла ещё один подъём: запрыгнула на ящик животом и вцепилась в него руками, подтягиваясь и оставляя в пальцах занозы. В груди дрожало, горло перехватило спазмом от ужаса. Тедди включила на бегу камеру, чтобы ни во что не врезаться и не упасть. — Он сбежал, она сбежала! Он, она… — Это плохо! Жених теперь возьмёт нас… «Хер с вашим женихом, устраивайте себе большую греческую свадьбу, психи» — со злостью подумала Тедди, перепрыгивая через поваленную коробку и проскальзывая под нависшей балкой. Приходилось выбирать слишком быстро, куда бежать. Вправо, влево, влево, снова вправо, прямо! Они не отставали и гнали её как волки оленя. — Заткнись! — грубо оборвал один безумец другого. — Мы обойдём. Мы знаем это место и не прочь поохотиться. — В жопу себе поохоться, мудак! — звонко крикнула за спину Тедди и нервно рассмеялась. Она уже видела впереди себя приставную лестницу и с разбегу ловко ухватилась за поручни: хорошо, что у неё в привычках было заниматься физической активностью регулярно! А тётушка говорила, что хрень всё это и надо мужа себе искать… помог бы ей этот муж сейчас. Быстро поднявшись под откос крыши и глядя сверху вниз на слабо освещённое помещение, Тедди отвернулась, едва заметила приближающиеся тени, и заметила, что теперь может спрыгнуть за стену в другой коридор. Так она и поступила. Приземлившись на носочки и не удержавшись, она упала всё же на ладони, оставляя ссадины, и выдохнула. Теперь, кажется, других страхов у неё не осталось. Даже высота её так не пугала, как раньше. Тедди заметила, что мужчины перестали её преследовать. Она двинулась по узенькому помещению с лестницей, ведущей куда-то вниз, и выдохнула, успокаиваясь. Здесь было достаточно светло, так что она не стала включать камеру, желая поберечь батарейки, и двинулась к белой деревянной двери, затянутой сеткой под стеклом. Как вдруг из-за простенка послышался мерзкий смешок, и затем хриплый голос угодливо проговорил, отчего спину Тедди прошибло потом: — Вот ваша невеста, мистер Глускин. О Боже. Теодора отшатнулась от двери, не взявшись за ручку, и метнулась назад, устремляясь в полумрак подвала. Что-то говорило ей, что за той дверью был тот самый ужасный Эдди, которого она боялась как дьявола. Едва сбежала от Криса, затем улепетнула от Трагера, а теперь что?! Поджимая губы и отказываясь верить, что ей придётся столкнуться ещё и с безумцем Глускиным, Тедди включила камеру и увидела странное большое помещение, где стояли многочисленные столы и… она сглотнула. А, швейный цех. На каждом столе была швейная машинка и набор принадлежностей. По углам застыли безобразные, жуткие манекены. — Тупая идиотка, — раздалось тихо-тихо, словно голоса удалялись, — сама залезла в адскую берлогу Глускина. «Или нет» — подумала Тедди, сомневаясь, что выбрала верный путь. Она шла по помещению с низкими потолками и большими окнами, зарешёченными толстыми стальными трубками. Камера скользила по обшарпанным стенам, давно не знавшим ремонта, и наткнулась на проход. Тедди ускорила шаг и тут же отшатнулась назад… — О Господи, о Боже! — простонала она и прижала ладонь ко рту, чтобы заглушить свой голос. Окружённый полотнами ткани, на окровавленном столе враскоряку лежал мужчина, из живота которого а точнее, промежности, прорубленной в его теле топором — вот он, вонзён в половицы прямо тут на пол и по простыне натекла целая лужа крови. Запах стоял омерзительный. Луч прожектора, направленный на «родовую палату», импровизированную уродом Глускиным — больше было некому — освещал в подробностях все детали жестокого убийства и придавал в то же время некоей постановочности, театральности. Тедди захотела пойти назад, но вздрогнула и передумала, когда за спиной её заиграла по радио старомодная песенка I Want a Girl. Чудесно! Дрожа, девушка всмотрелась в убитого и содрогнулась. В промежность вонзили здоровую деревяшку, которая, наверное, имитировала выходящего ребёнка. Манекен, одетый в костюм врача, изображал участие и застыл нелепой куклой над жутким трупом. Крови было так много, словно человека просто разорвало изнутри, а затем он брызнул целым багровым фонтаном. Обнажённая грудь, очень достоверная на вид, но явно грубо пришитая, застыла в каплях крови. Всё было имитировано так искусно, что Тедди бы сразу даже не сказала, мужчина или женщина перед ней лежит, если бы не оторванные гениталии — член и мошонка, лежавшие прямо под столом. — Ве-ли-ко-леп-но, — пробормотала девушка по слогам и пошла вперёд, сомневаясь, что возвращаться безопасно. Ведь кто-то же включил у неё за спиной радио? — Не хотела бы я рожать в таких условиях. Она торопливо шла всё дальше и дальше, двигаясь между бесконечного ряда столов и швейных машинок. Наконец, она увидела большие двойные двери швейного цеха и обрадовано метнулась к ним, взявшись за ручки и подёргав за них… … и застыв, когда в узкую щель стекла на неё взглянуло изуродованное лицо Эдварда Глускина, безумного Жениха больницы Маунт-Мэссив. Закричав, Тедди отскочила назад, словно руку обожгла, только прикоснувшись к двери, и камера в её пальцах задрожала. — Дорогая. Низкий, бархатный, участливый тембр. Бесконечное волнение, трогательный трепет в голосе. У Тедди по спине побежали мурашки, но она подошла чуть ближе и направила камеру на лицо. Глаза Эдди горели безумным светом. На нём уже не было больничной пижамы, какой-то штопаный костюм из жилетки и рубашки с бабочкой обтягивал мощную фигуру. Он скалил зубы в улыбке, удивительно белые и крепкие, и прижал ладонь к стеклу, выдыхая пар на него. А затем развернулся и ушёл в темноту. Тедди отпрянула и быстро осмотрелась, понимая, что придётся убегать, и быстро. Ведь к ней пришёл смертельно опасный Жених.