Орех и Перламутр: в объятьях сказки.

Изабелл Эскофье была очень… эмоциональной особой. В каких-то аспектах она очень сильно напоминала ребенка, который радуется даже тому, что ему позволили не доедать суп, в котором много «этих противных овощей» и нет ни одной конфетки. Она искренне любила людей. Более того, она верила, что в каждом человеке есть нечто хорошее. Для Изабелл не было плохих людей. Даже отвратительное или жестокое проявление со стороны какого-либо человека она предпочитала объяснять защитным слоем от еще более ужасной изнанки этого мира. Именно поэтому она часто и пылко влюблялась. Если Изабелл спросить, по какому признаку она полюбила ту или иную свою пассию, ответы поразят любого своим разнообразием и… некой незначительностью, если можно так сказать. Красивая улыбка, приятный голос, акцент, чувство юмора или обширная коллекция классической литературы, перечислять можно до бесконечности, но факт остается фактом. Изабелл не была ветрена, как бы окрестило ее высшее общество. Она была простодушна и восторженна самим смыслом жизни, самой ее сутью. А сама суть жизни для девушки заключалась в том, что жизнь не бесконечна. Изабелл жила простым правилом: «Хочешь любить – люби, хочешь петь – пой, хочешь летать – летай, и ни в чем себе не отказывай». Как ни странно, кроме частой влюбленности, бед это правило еще не приносило. Мадемуазель Эскофье в свои неполные двадцать пять лет была весьма преуспевающим и известным художником. Те картины, которые она отдавала на торги, расходились по бешеным ценам, а выручка шла на обустройство и обеспечение детских домов. Двери галерей ломились под натиском желающих, стоило только организаторам вывесить афиши с рекламой картин девушки. Творчество молодой художницы ценилось не только в маленькой Франции, но и в соединенных штатах и даже в необъятной России, что можно было считать феноменальным успехом. Само собой, денег у девушки было более чем предостаточно, и она могла позволить себе роскошную жизнь, где-нибудь в пентхаусе башни Монпарнас. Однако Изабелл весьма удивила всех своих знакомых, приобретя небольшой коттедж на левом берегу Сены, недалеко от парка Монсури и Университетского городка. Коттедж был исполнен в стиле раннего эллинизма и неплохо вписывался в окружающую атмосферу некой старины и традиционных устоев. Именно в нем сейчас на втором этаже, в своей закрытой и полной солнечного света мастерской Изабелл задумчиво стояла перед кристально чистым холстом и пыталась перенести на него образ, которой преследовал ее уже несколько дней. Губы девушки шевелились, и в тишине можно было отчетливо разобрать: - Карие… нет… Орех… неспелый… с еле видной зеленью… Кожа … На ощупь словно бархат и отливающая неким светом в бликах дневного солнца… Волосы медные… Рыжевато-медные… Черт! Не получается! – Изабелл с раздражением откинула карандаш и хмуро уставилась на холст, как будто он был виноват во всех смертных грехах. Девушка непонимающе провела рукой по волосам, озадаченная тем, что не может написать какой-то портрет. Обычно для Изабелл это не составляло труда, но сейчас девушка билась уже пятый час и никак не могла воссоздать именно тот образ, который она запомнила. Не было тепла в глазах, в улыбке не отражалось снисходительное лукавство, да и вообще женщина, которую писала Изабелл, не оживала на бумаге. Просто оставалась качественной, красивой, но картинкой. А это совсем не устраивало мадемуазель Эскофье. Все картины, что выходили из-под кисти Изабелл были наполнены самой настоящей жизнью. Смеющиеся дети, наполненные непосредственной энергией и словно готовые прямо сейчас сорваться с картины и побежать по залу. Седовласый старец, внимательно смотрящий на зрителя своим мудрым взглядом, и слегка добродушно улыбающийся. Большая семья за столом: все улыбаются, кто-то смеется, кто-то подкармливает собаку и создается ощущение такого тепла и уюта, что почти до зуда хочется хотя бы на несколько секунд оказаться героем картины. Но портрет единожды виденной девушки никак не хотел оживать. Будто самой Изабелл чего-то не хватало. Не в плане мастерства, а в плане знакомства. Девушка неожиданно поняла, что хочет вновь встретить эту женщину и узнать о ней как можно больше. Понять, что за грусть плескалась на самом дне этих прекрасных глаз цвета неспелого ореха. Изабелл вздохнула и направилась к выходу из мастерской, намереваясь прогуляться по парку и хоть чуть-чуть развеяться, а так же привести в порядок свои мысли. *** Сара как раз выходила с работы, когда увидела Айзека, стоящего прямо рядом с ее машиной. Сара в который раз удивилась, как сильно изменился ее университетский друг со времен учебы. Сейчас на нее насмешливо смотрел высокий, статный мужчина в костюме с иголочки. Черные кудрявые волосы были уложены в модельную прическу. Большие очки не портили лица и были сделаны по заказу известного производителя. Да и весь облик мужчины источал силу, если не смотреть в лукавые глаза и на хитрую улыбку, присущую каждому еврею с самого рождения. Женщина улыбнулась и подошла к другу, крепко обняв его за шею. Откинув назад голову, она с улыбкой посмотрела на Айзека. - Изя, а чего это ты млеешь? - Почему как шо, так сразу евреи виноваты? – мгновенно залился соловьем Изя-солнышко. – Между прочим, не одна ты по девушкам! Тем более по таким аппетитным, как свиной рулет тети Розы! И почему я должен не млеть, когда ты меня обнимаешь всего прямо руками? Сара на мгновение растерялась, не зная, обижаться на сравнение со свиным рулетом тети Розы, или посчитать это за самый изысканный комплимент. Решив, не брать в голову новый заскок друга, она разжала руки и отступила, насмешливо спросив: - Ну и что ты тут делаешь? - Как шо? Я таки не могу заскучать по подруге? - Нет. - Почему? – почти искренне удивился Изя. - Потому что ты еврей, – Сара пожала плечами. - И шо за сим? Сарачка, рыба моя, ты вся-таки думаешь, как Гитлер, а это меня пугает! Женщина покачала головой и убийственно посмотрела на Айзека. Тот замахал руками и сдался: - Ой, не надо расстреливать меня из своих автоматов Калашникова, я таки уже понял, шо ты меня не любишь! Как говорил мой дядя Ёся: «Не верь женщине, Изя, она влюбит тебя, а потом таки заберет твой кошелек, пока ты спишь!» - Печальный опыт? - Он был безумно влюблен один день в танцовщицу кабаре. Как ты поняла, она разбила ему сердце, – Изя залихватски подмигнул женщине и перешел к делу. – Так какой я цорес приехал иметь непосредственно с тобой! Планы немного изменились и я не в силах повернуть их вспять, проще говоря, встреча переносится на завтра! - Ты не мог сказать это по телефону? – приподняла бровь Сара. - Мог, но я приехал лично забрать твое тело бренное и отвезти в магазин, чтобы прикупить туалет (хо-хо, как звучит) на завтра! Женщина даже приоткрыла рот от удивления: - Изя, нет! - Таки да! - Нет! - Да, да! - Изя! - Сарачка! Ну и как вы думаете, кто в итоге победил в этой перепалке?