4 октября 2020 года
Мадрид, Испания
– Ну как ты там, Але? – Отвратительно! Йон, он просто омерзительный тупой индюк! Первое, что сделала Алехандра, вернувшись домой и отоспавшись – позвонила по фейстайму своему старому другу Йону Кортахарене, потому что её так и подмывало хоть с кем-то перемыть кости Себастиану. С подругами она сделать это не могла: для них она была «счастливой девушкой известного голливудского актёра», подружки должны были ей завидовать, а не злорадствовать, а злорадствовать они, если узнают всю правду, уж точно будут. С матерью Але не была настолько близка, чтобы говорить о таком. Точнее, близость у них была, но своеобразная: донья Каролина была уверена, что все вопросы решаются деньгами. И недостаток внимания дочке она, по примеру родителей главного героя фильма «Игрушка» легко компенсировала щедрыми подарками, например, пиар-романом с голливудской звездой. Завидный подарок портила одна-единственная, но очень досадная мелочь: видимость романа можно было купить, но сам Себастиан Стэн, как назло, не продавался. Так что для откровенных разговоров у Алехандры оставался только Кортахарена. Во-первых, он был в теме всех подробностей, в том числе знал главное: «роман» со Стэном – фикция. Во-вторых, Йон был старый друг и даже больше, чем просто друг – с ним можно было отвести душу, не скрывая ничего и не стесняясь в выражениях. – Он бесит меня, Йонсито! Мне хочется выцарапать его рыбьи глаза!!! – Ты влюбилась что ли? – заржал Кортахарена. – Нет! – моментально отрезала Але, невольно вздрогнув: конечно, ни о какой, даже малейшей, симпатии к упрямому Стэну и речи не было. Но девушку действительно откровенно бесило то, что Себ никак на неё не реагировал. На самом деле, ещё когда Даниэль Хартман выбирал «партнёра» для Але, выбор пал именно на Себастиана не только потому, что его недавно подписало САА, и актёр не стал бы сопротивляться и ставить условия. Решающим аргументом для Хартмана была репутация Стэна: в Голливуде все знали, что он бесконечно уважительно ведёт себя с партнёршами по съемкам – следовательно, можно быть уверенным, что никаких попыток «поразвлечься» с Ониэвой, пока у них контракт, он предпринимать не будет. Развлекаться в пиар-романах, кстати, действительно не запрещается кроме случаев, когда такой запрет прописан в контракте. Некоторые пары проводят время вместе, сочетая эдакий секс без обязательств с целями самого пиара, поэтому для ревнивого Даниэля было принципиально важно исключить такую возможность. Да, Хартман был ревнив, Але это знала и изменять ему с Себастианом не собиралась. Тем более, что актёр был совершенно не в её вкусе: Ониэва предпочитала латинских мачо. Таких как Йон или Даниэль – со жгучими тёмными глазами, со смуглой кожей, поросшей черной шерстью. Страстных и шумных, способных во время ссоры перебить всю посуду в доме, а потом несколько часов агрессивно, как одуревшее животное, трахаться во всех позах, да так, чтобы синяки и следы укусов по всему телу. Тихий, замкнутый Стэн был противоположностью всему этому: в ответ на её провокации он просто закрывался у себя, чем страшно бесил избалованную девицу. И самое обидное было то, что он никак не реагировал на Але, как на женщину, а она так хотела, чтобы Себ сох по ней, недоступной ему, пожирал глазами, дрочил в душе, засыпал комментарии в её инстаграме сердечками и розами и люто завидовал Хартману. Ну хотя бы как Элой Азорин, которому Алеханра вовсю морочила голову, пока они снимались вместе в «Alta Mar». Элой был любимой ручной собачонкой Ониэвы, над щенячьей верностью которой Але от души смеялась, но при этом без стеснения ею пользовалась. Почему это не прокатывало со Стэном, Але понять не могла. – И что ты теперь будешь делать? В Мадриде пока посидишь? Я приеду через недельку, можем поразвлечься, пока твой бдительный папик работает в Лос-Анджелесе, а унылый «парень» снимается в Праге. – Вот ещё чего! – возмутилась девица. – Конечно, я поеду в Прагу. Сейчас нагружу Лекси купить нам с ней билеты. – Ну ладно, малая, – проворковал Йон, – потусим потом. – Обязательно потусим, балбес, – фыркнула Але, нажимая на кнопку сброса вызова.