Зажги меня

      В доме главы клана Учиха воздух стал настолько разреженным, как никогда раньше. Особняк, как проклятый корабль в бесконечном океане, заполнился тишиной, пронизывающей до костей. Итачи не сомневался, что за этим зловещим переворотом к леденящей атмосфере стал его последний разговор с отцом о свадьбе. Реакция Фугаку была точь-в-точь как он и предвидел. Однако, несмотря на предсказуемость, это не облегчило бремя.       Когда все члены семьи собрались за массивным столовым столом, его блестящая поверхность казалась чуть ли не единственным источником света в этой мрачной комнате. Блюда, дымящиеся и ароматные, были готовы удовлетворить гастрономические прихоти даже самого искушенного гурмана, однако не смогли привлечь внимание ни одного из присутствующих. Вместо этого Итачи представлял себя в небольшом кафе на тенистых улочках Конохи, где смех и жизнь казались такими реальными. Он представил, как он готовит что-то вкусное вместе с Сакурой, у которой, к его удивлению, иногда проявлялись кулинарные таланты, хоть и редко. Но реальность была другой — он сидел здесь, окруженный молчанием.       Из каждого угла, каждой картины и статуэтки, словно излучалась тонкая нить напряжения. Однако, как долгожданный луч света в темной комнате, дверь открылась, и в помещение вошла Микото. Её грациозные движения и теплый, успокаивающий взгляд на мгновение разогнали мрак, который окутывал семью. Она расставила на столе последние приборы и села рядом с мужем.       Наступило время начать трапезу, но никто не спешил. Саске казался замкнутым и дистанцированным, как будто бы погружен в свои мысли. Микото пыталась поддержать разговор, задавая безобидные вопросы о самочувствии и новостях из деревни. Однако её попытки оставались без ответа. Глаза Фугаку, главы семьи, горели холодным огнем.       — Итачи, я так рада, что ты наконец нашёл время, чтобы побыть с семьёй, — начала Микото, пронзительный взгляд направленный на старшего сына, где любовь матери смешивалась с обеспокоенностью. — Ты так много времени проводишь на миссиях.       — Это моя обязанность, — спокойно ответил он. — Более того, политическая обстановка становится все более напряжённой.       — Но это не оправдание для того, чтобы пропускать собрания клана, — заметил Фугаку, голос его звучал как гром, который разрывал спокойствие воздуха. Микото, заметив это, лишь сжала губы в стремлении сдержать свою тревогу, умоляющим взглядом наблюдая за своим мужем.       Именно в этот момент, Итачи почувствовал, как температура воздуха кажется снизилась, холод, проникающий в каждый уголок их обеденной комнаты. Он посмотрел на Микото, чья улыбка казалась замерзшей на её красивом лице. Она озабоченно смотрела на Фугаку, её взгляд словно пытался усмирить громовую бурю в его сердце.       — Мне кажется, что моё присутствие на этих собраниях больше не имеет смысла, — заявил Итачи, в углу своего взгляда улавливая встревоженность своего младшего брата. Казалось, все они ощущали то угрюмое напряжение, что подобно мрачной туче нависло над семейным столом.       — Ты – наследник нашего клана. Тебе не дано право отказываться, — Фугаку с натиском выдавил из себя слова, покачивая в руках столовые приборы, прежде чем уронить их на стол со звоном. — Помни, что несмотря на твоё звание капитана АНБУ, ты прежде всего – Учиха. Не позволяй себе забывать об этом!       Ответным было лишь горькая ухмылка на губах Итачи. Как бы он ни старался, забыть о своём статусе наследника клана ему не удавалось. Ни отец, ни его соклановцы не упускали случая напомнить ему о его обязанностях перед ними. Как именно он помнил своё первое внутриклановое собрание, окружённое покровом секретности - ему было лишь семь. Хотя обычно участие в таких собраниях требовалось с двенадцати лет, Фугаку сделал исключение, понимая, что его старший сын уже мог посоревноваться с многими генинами своего возраста.       Разговоры о проблемах клана, казалось, были сухим, но необходимым обрядом. Он сидел в тени длинного, древесного стола, слушая старейшин, обсуждающих важные вопросы, в то время как его молодые глаза пытались уловить истинные намерения в мягких тонах и обтекаемых фразах.       Но теперь он четко понимал, что его место не здесь. Напряжение в воздухе, как статический заряд перед грозой, было почти осязаемым, а внутри его кипело недовольство, готовое прорваться наружу.       — Я никогда не забывал об этом, отец, — острым, как бритва, голосом парировал Итачи, пронизывая взглядом Фугаку. — Но то, что я являюсь наследником, не значит, что я обязан участвовать в заговорах и переворотах.       Саске, замерев, держал занесённые палочки с кусочком угря у своего рта, но медленно опустил его обратно в тарелку, ощущая внезапную тяжесть воздуха. Его взгляд скользнул к матери, которая бледнела на глазах, и в сердце его зародилось желание вмешаться в разговор. Однако Саске выбрал молчание, опасаясь разгневать отца ещё больше. В нём, словно горячий ветер, вздулась зависть к старшему брату, дерзающему возражать отцу, не беспокоясь о последствиях.       — Что ты сказал? — угрожающе произнёс глава клана, в глазах его тлели искры негодования.       — Ты всё слышал, отец, — внешне Итачи выглядел спокойным, но резкость его слов резала воздух.       — Сначала ты отказываешься выполнять свои обязанности наследника, разрываешь договоренность между мной и Якуми-саном, а потом смеешь говорить, что наш клан готовит переворот, — рука Фугаку замерла на столе, а его голос становился всё холоднее.       — Я не буду вступать в брак по твоему указанию, — сказал Итачи с твердостью, которая заставила Саске задержать дыхание.       — Итачи... — до последнего молчаливая Микото наконец произнесла. Она смотрела на старшего сына со смесью удивления, горечи и сожаления. — Как же так...       Фугаку нахмурился, и в его глазах мелькнуло что-то опасное — огонь, который мог сжечь все вокруг. Глубокие морщины на лбу, словно трещины, раскрывались всё шире от неподдельного гнева.       — И что же ты собираешься делать? Найдёшь безклановую посредственность и опозоришь имя Учиха?       Эти слова раздались как удар. Все будто замерли, ведь слова Фугаку были явной аллюзией на отношения Саске с Сакурой. Взгляд младшего брата был вопросительным, он насторожился, заметив необычную реакцию Итачи.       — Или ты уже нашёл? — гневно добавил Фугаку.       — Нашёл. И далеко не посредственность. Моё решение не изменить, отец. Я не женюсь на Изуми, я не стану плясать под дудку клана.       — Надо же, — горько усмехнулся Фугаку. — Не думал я, что получу нож в спину от собственного сына.       Микото, заметно напрягшись, взглянула на Итачи, в её глазах отчётливо мелькнуло беспокойство. Сердце матери, как струна, взволновано дрожало, ведь это была её семья — семья, которая на грани разрыва. Фугаку молча взглянул на своего старшего сына, в его глазах промелькнуло что-то неуловимое — неизвестно, было ли это недоверие или разочарование. Он наклонил голову, словно пытаясь понять, что заставило его сына поднять бунт против своего родного клана. Итачи, тем временем, сидел неподвижно, его лицо было как маска, без страха и сожаления. Его черные глаза, спокойные и непроницаемые, устремлены были на отца, словно он взывал к нему понять, увидеть то, что заставило его изменить свою судьбу.       — Это не нож в спину, а мое осознанное решение, — уверенно сказал Итачи. — Я в праве распоряжаться своей жизнью.       — Твоя жизнь — это жизнь клана, — отрезал Фугаку, слова его были жёсткими и неумолимыми. — К сожалению, сегодня ты продемонстрировал свое пренебрежение как к самому клану Учиха, так и к своему отцу, матери и брату.       — Я знал, что мы не сойдемся во мнениях, — выдохнул Итачи и встал из-за стола. — Прошу меня извинить за всё. Я пойду.       — Итачи, нет! — воскликнула Микото, но рука Фугаку остановила её. Она осталась сидеть, в глазах её плескались слезы.       — Пусть уходит, — произнёс Фугаку, его голос был так же холоден как лед.       Итачи невыносимо было смотреть на то, как глаза матери наполняются слезами. Он обошел стол, представ перед Микото. Присев, он взял ее руки в свои и взглянул в ее печальные глаза.       — Все будет хорошо, мама, — успокаивающе произнес Итачи. — Я люблю тебя.       Произнеся эти слова, он еще несколько секунд бережно сжимал руки матери, ощущая ее тепло, а затем решительно поднялся на ноги и удалился.       Итачи пребывал в своей комнате, стоя у окна и погружённый в мысли, взгляд его терялся в голубизне утреннего неба. Мир вокруг на мгновение исчез, оставив его один на один со своими мыслями и чувствами. Его душа наполнилась неопределённостью и тревогой. Вопросы метались в голове, словно листья в ветре: что ждёт его впереди? Как он может изменить мир вокруг, оставаясь при этом верным своим принципам?       Он оглядел свою комнату — место, где провёл столько лет, где стал тем, кем являлся сейчас. Здесь не было ничего особенного, лишь обыденные вещи, остававшиеся немыми свидетелями его жизни. Всё это теперь казалось чужим и ненужным. Он был готов покинуть это место без оглядки.       Дверь в комнату тихо отворилась, и в неё вошёл Саске — , его взгляд был такой же пронзительный и решительный, как и у Итачи.       — Ты действительно уходишь? — спросил он, взгляд его, наполненный беспокойством и любопытством, проникал в душу брата.       — Да, — коротко ответил Итачи, не отрывая взгляда от окна.       — Ты ведь понимаешь, что последует после этого? — продолжил Саске, слова его звучали как предостережение.       — Я как никто другой знаю, что это повлечёт за собой, Саске, — медленно проговорил Итачи, обращаясь к брату своими спокойными и непроницаемыми глазами. — Теперь отец сделает наследником тебя. Разве это не то, чего тебе так хотелось?       Саске сжал кулаки, не торопясь отвечать на вопрос. Его взгляд потемнел. С самого детства слово «наследник» вызывало у него гнев. Ведь именно потому, что Итачи был наследником клана, отец выделял его.       — Ты упомянул в разговоре с отцом девушку — кто она? — вдруг спросил он, словно хотел отвлечься от неприятных мыслей.       — Ты удивишься, когда узнаешь, маленький глупый брат, — улыбнулся Итачи, в его глазах мелькнуло что-то загадочное.       Он подошёл к Саске, остановился, взглянул ему прямо в глаза, словно хотел что-то передать этим взглядом, и молча вышел из комнаты. Саске остался стоять, словно окаменев, пытаясь понять, что произошло.       В коридоре Итачи на мгновение остановился, его одолевал поток мыслей. Покидая родной дом, он не оглянулся назад. Его путь лежал впереди, в неизвестность, полную опасностей, в служении на благо Конохи, но он был готов. Ведь он знал, что это правильно.

~•••~

      Небо над Конохой было абсолютно безоблачным, но уже с первых лучей солнца воздух стал наполняться весенней теплотой, хотя на календаре всё ещё был февраль. Этот день был полностью посвящён тренировкам отряда, и спустя три интенсивных спарринга Сакура и Иори сидели в тени могучего дерева, восстанавливая силы. Шиджеру исчез полчаса назад, сославшись на важные дела, хотя его товарищи прекрасно понимали, что Нара просто решил отдохнуть, пока отсутствует капитан.       Сакура, однако, чувствовала небольшую тревогу из-за отсутствия Итачи. Он был пунктуальным и ответственным, никогда не опаздывал и не пропускал встречи и тренировки без веской причины. С мыслями о том, что после спарринга ей непременно следует разузнать причину его отсутствия, куноичи отпила воды из бутылки.       — Ну что, Харуно, так и будешь сидеть? — язвительно спросил Иори. Сакура закатила глаза от его надменности. — Если будешь и дальше так тренироваться, то в АНБУ тебе делать нечего.       Злобная насмешка в его голосе заставила ее брови сомкнуться. Бутылка с водой была грубо отшвырнута в сторону. Сакура рывком поднялась на ноги и с фокусированным взглядом посмотрела на товарища по отряду. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, бросая яркие блики на их черные униформы АНБУ, отблески от металлических жилетов почти ослепляли. В воздухе витал аромат свежести после недавнего дождя, и свежий воздух Конохи наполнял их легкие, в то время как Сакура внимательно оценивала Иори, ощущая тонкую нотку напряжения.       Сначала спарринг начался медленно и предсказуемо. Они двигались вокруг друг друга, выполняя простые комбо атак, удары и уклонения, которые были для них так знакомы. Они практиковались вместе достаточно долго, чтобы предугадывать движения друг друга, и этот бой выглядел скорее как хореография, нежели как серьезное противостояние.       Внезапно, без предупреждения, атмосфера изменилась. Иори увеличил интенсивность и начал атаковать с новой энергией, полностью мобилизуя свою силу. Его удары стали быстрее и сильнее, и Сакура заметила это изменение. Она была вынуждена переключиться на оборону, отбиваясь от его атак.       Он нанес ей удар, который она не сумела отразить, и Сакура была буквально отброшена на несколько метров. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоить свое биение сердца и восстановить дыхание.       — Как я и думал, — произнёс Иори с тоном превосходства. — Ты не справляешься.       Сакура растянула губы в тонкую линию, зубы стиснулись от гнева. Она бросилась в атаку, с полной силой и энергией, и их бой продолжился с новой степенью жестокости. Они двигались быстро и беспощадно, смешиваясь в бурлящем вихре движений, каждый удар был точен и смертельно опасен. Всё вокруг их стало размытым, фокус сосредоточился исключительно на движениях друг друга.       «Ты хотел боя, Иори?» — подумала Сакура, ее глаза сверкали определенностью. — «Тогда получишь его».       С этой мыслью Сакура снова бросилась в атаку. Воздух вокруг неё замерцал от быстрого движения, когда она использовала свою чакру, чтобы ускориться. Она двигалась быстро, как ветер, и её атаки были такими же неумолимыми. Иори начал отступать, теперь уже он был вынужден переключиться на оборону, но она не давала ему передышки. Харуно прорывалась сквозь его защиту, нанося удары, которые он с трудом отбивал.       Их дыхание учащалось, и капли пота смешивались с пылью на их лицах. Боль, усталость и изнурение кидали вызов их выносливости, но они продолжали бой. Их устойчивость и упорство были непоколебимы, никто не хотел уступить противнику.       Вдруг Сакура сделала резкий выпад в сторону, создавая иллюзию своего нападения. Иори, ведомый инстинктом, отреагировал на её движение и отбросил руку, чтобы защититься. Однако, это было именно то, что она и хотела. Воспользовавшись его мгновенной невнимательностью, она выкатилась в сторону и направила свою атаку на его незащищенную сторону.       Удар был быстрым и неожиданным. Иори упал на землю, не успев даже отразить её атаку. Сакура стояла над ним, дыша тяжело, но с удовлетворением. Её глаза были полны решительности и твердости.       — Ты был прав, Иори, — произнесла она, кивая в сторону своего оппонента. — Мне действительно нечего делать в АНБУ… если я не смогу справиться с тобой.       Тень мрачного недовольства сложилась на лице Сакуры, когда она почувствовала неожиданное касание руки Иори на своём бедре. Уголок его губ слегка изогнулся в лукавой, презрительной улыбке, а глаза с веселым блеском следили за постепенно поднимающимися бровями куноичи. Такого нахальства Харуно не ожидала от своего сокомандника. Несмотря на прежнюю доброжелательность, в голове уже начали возникать образы того, как она наносит ему удар в челюсть.       Но истинный ответ на его непристойность пришел не от куноичи.       Сдавленный вопль Иори разрезал воздух, выражение его лица мгновенно изменилось с презрительного на измученное болью. Сакура вскочила на ноги, и её удивленный взгляд упал на причину его страдания: сюрикен, торчащий из кисти его руки, ранее настолько нагло покоящейся на её бедре. Харуно насторожилась, но чувство опасности угасло, когда она уловила знакомую чакру.       — Тренировка на сегодня окончена, — прозвучало сзади, где-то в затененных пространствах деревьев. Это был строгий, не терпящий возражений голос Итачи. Когда Сакура обернулась, она увидела его стоящим, прислонившись спиной к дереву, сложив руки на груди, его лицо было как маска, не отражающая эмоций.       С силой Иори вытащил сюрикен из руки, метнул его в сторону. Рана была глубокой, боль отдавала далеко за пределы руки, захватывая все предплечье. Голубые глаза Иори под его хмурыми бровями смотрели прямо на Итачи, но больше он ничего не мог себе позволить. Сакура была сбита с толку. Все произошло слишком быстро: странное поведение Иори, его неуместная фамильярность, а затем молниеносное появление Итачи.       — Это было необходимо? — выкрикнул Иори, его голос звучал взволнованно.       — Считай это уроком, — спокойно произнёс Итачи, в его глазах сквозила холодная решимость. — В следующий раз ты будешь внимательнее.       Медицинские инстинкты Сакуры пробудились, и она опустилась на колени, осторожно оценивая повреждение. Куноичи чувствовала взгляд сокомандника на себе, но кажется, что Итачи также не сводил глаз с нее.       Иори с гримасой недовольства на лице поднялся и направился в сторону штаба, мгновенно скрывшись из виду. Сверкание его голубых глаз походило на искорки злорадства, обращенные в их сторону, что говорило о том, что впечатление от этого происшествия будут преследовать его долго.       Сакура, оставшись один на один с Итачи, встала и осторожно подошла к нему, держа расстояние. Ее сердце стучало громко от волнения и неуверенности в его реакции.       — И что это было? — под влиянием напряжения в ее голосе закрадывалась растерянность, а в ее зеленых глазах — вопросительные искры.       Лицо Итачи, словно высеченное из неподатливого гранита, ничего не выдавало, на его гладких чертах играли лишь тени молчания. Невидимый ледяной барьер между ними ощущался ею слишком остро.       — Если он в следующий раз позволит себе прикоснуться к тебе, — его голос звучал жестко и неумолимо, словно звонкий звук стали, отшлифованной до совершенства, — то рискнет потерять свою руку.       — Твое отношение к ситуации могло бы спровоцировать слухи, — начала она, но Итачи перебил ее.       — Слухи — это меньшее из моих забот сейчас, Сакура.       — Что произошло? — она спросила, и в ее голосе прозвучало еле уловимое беспокойство.       — Это не место для обсуждения подобных вопросов, — сказал Итачи, отталкиваясь от дерева и вставая перед ней. — Я хочу показать тебе одно место. Думаю, тебе понравится.       Он протянул ей руку, и Сакура, не задумываясь, схватила ее. Он притянул её к себе, прислонив к своей груди. Она закрыла глаза, чувствуя как ее сердце учащенно бьется от радости, и понимала, что скучала по нему: его аромату, твердым, уверенным прикосновениям, глубокому, утешающему голосу. Прошло всего две недели с их последней встречи, но это время было испытанием. Теперь, находясь в крепких объятиях Итачи, все проблемы отходили на второй план.       Перемещение, как обычно, вызывало у нее легкое головокружение, но руки Итачи держали ее крепко и нежно, исключая любую возможность падения. Ее сердце пульсировало от ощущения его теплоты сквозь ткань одежды, и ее дыхание замедлилось, когда она вдохнула его аромат: мягкую ноту кедра, смешанную с едва уловимым пряным запахом, который вызывал у нее приятное чувство волнения.       Они оказались на вершине небольшого холма, откуда открывался величественный вид на зеленое ущелье, ведущее к горячим источникам. Здесь казалось, будто вся природа соединила свои силы, чтобы создать этот райский уголок. Горные вершины были усыпаны яркими цветами, словно художник, увлеченный своим вдохновением, раскидал свои краски по скалам, доверив закончить картину самой природе.       Внизу, в ущелье, был виден маленький пруд, куда с горных склонов струился серебристый поток горячих источников. Вода, бесшумно стекающая в пруд, рисовала сложные узоры на его поверхности, а вокруг него цвели разноцветные цветы, создавая яркую радугу.       Сакура смотрела на это, и её сердце наполнялось восхищением. Это было одно из самых красивых мест, которые она видела. Воздух был пропитан ароматами горных трав, и сквозь него слышался шепот воды, стекающей с горы.       Тишина покрывала окружающее пространство таким деликатным, невидимым покрывалом, что даже падение одного лишь листа обрушивало на неё тихую волну звуков. Сакура прониклась сущностью этого места, впитывая в себя его спокойствие и гармонию. Её взгляд устремился на Итачи, чьи глаза отражали бездонное спокойствие, казалось, они сами были источником тишины вокруг.       — Это место... — начала она, но оборвала свою мысль, осознав, что слова невозможно подобрать так, чтобы передать всю полноту её чувств. — Здесь так спокойно.       — Да, — ответил Итачи, в его голосе звучала глубокая умиротворенность. — Я всегда прихожу сюда, когда мне нужно уединиться и подумать.       У мироздания не было равных художников, они вдыхали воздух, напоенный запахом свежести, проникающий до самых глубин души. Небо постепенно насыщалось синевой, а золотистые и красные нити заката все еще путались среди облаков, создавая бесподобную картину. Деревья наклоняли свои ветви, как бы в знак приветствия, а ветер нежно шептал свои тайны в ухо природы.       — Знаешь, Итачи, — начала Сакура, прерывая умиротворяющую тишину, ее голос проник воздух, как нежное ветреное шепотание, — этот мир кажется таким огромным и необъятным, но рядом с тобой я чувствую себя частью него. Я начинаю его понимать...       Взгляд Итачи перехватил ее слова, метясь в их направлении, и на его лице появилась улыбка. Она была едва заметной, но вместе с тем проникающей, словно таинственный свет маяка в темной ночи.       — Я случайно обнаружил это место в одной из своих миссий, — поделился он, слова его легкие, как воздушные пряди тумана, — с тех пор, это стало моим убежищем… Местом, где я могу быть самим собой, без масок и лишнего притворства.       Последние слова Итачи оставили в душе Сакуры глубокий отпечаток. Она почувствовала, как внезапная волна эмоций начинает подниматься внутри, словно огромный, медленно вздымающийся прилив. Он действительно привел ее сюда, в свое личное пространство, предоставил ей возможность взглянуть на мир его глазами.       — Итачи, — начала она, её голос дрожал от неуверенности. — Это место для тебя особенное, и я благодарна, что ты поделился им со мной.       — Ты права, Сакура, — ответил он, улыбаясь. — Но теперь стало ещё более особенным, когда я привёл сюда тебя.       Их руки нашли друг друга, пальцы естественно сплетались в теплом, уютном объятии, словно их жизни были предназначены быть сплетенными вместе. Это был их мир — тихий, спокойный, в этот миг — абсолютно их.       Сакура осторожно повернулась к Итачи, и его профиль, высеченный на фоне живописного пейзажа, предстал перед ней во всей своей меланхолической красоте. Он стоял в уединении, вглядываясь в дальний горизонт, где небо и земля сливались в единое целое. Вся его поза излучала спокойствие, но в глазах затаилась тень недосказанности.       — Расскажешь, что произошло?       Итачи, взглянув на нее, нахмурился. Его взгляд был тяжелым и мрачным.       — Небольшие трудности во взаимопонимании с отцом, — устало отозвался он. — Ничего нового.       Сакура пожала плечами, немного замешкавшись. Она ценила его откровенность, но одновременно чувствовала тревогу, ведь Итачи редко делился своими переживаниями. Тем более, когда речь шла о его отношениях с родителями.       — Это из-за свадьбы? — задумчиво произнесла она.       — Это одна из причин. Но я остаюсь непоколебимым в своем решении, — Итачи подтвердил ее предположение, его взгляд был устремлен вдаль       — Уверена, твой отец в ярости сейчас, — пробормотала она, в ее словах слышалась нотка иронии и беспокойства.       — Да, но это мой выбор, Сакура, — ответил Итачи, его глаза отражали глубину решимости. — Он должен принять это.       Вспоминая недавний разговор с Фугаку, детали которого еще сияли новизной в ее памяти, Сакура ощущала лишь пронизывающую неприязнь. Она не могла не сравнить главу клана Учиха со своим отцом — оба мужчины представляли собой противоположности, однако странное сходство между ними пробуждало в ней чувство глубокого беспокойства. Оба внушали в ней острую неохоту к любому общению, метающуюся, как острый нож, в глубинах ее сердца. Если в отношении отца это чувство могло бы быть осуществимо, то с Фугаку, она была уверена, они еще будут встречаться. И каждая встреча, она не сомневалась, будет сопровождаться очередной порцией обвинений и скрытых угроз. Эта неизбежность слишком ярко ощущалась в Сакуре. Мысли об этом вызывали в ней горькую злость, заставляли сердце сжиматься в беспокойном ожидании.       — Мои родители поженились, когда им было всего по двадцать один год. Это не был брак по любви, — вдруг начал Итачи. — Они просто выполнили свой долг. Но со временем моя мать научилась любить отца... вопреки всему. Я рос, наблюдая за их взаимоотношениями, и мне казалось, что так и должно быть, пока я не встретил Шисуи.       При упоминании имени Шисуи, лицо Итачи осветилось отдельным, мягким сиянием. Он на минуту ушел в прошлое, будто на встречу с давно забытыми воспоминаниями. Горизонт, что до этого был лишь непроницаемой дымкой, словно оживился в его взгляде, заполнившись теплыми красками детства.       — Познакомившись с его семьей, я увидел истинную любовь и взаимопонимание. Его родители поженились по любви, хоть им и повезло оказаться членами одного клана, — медленно начал он, словно с трудом выпуская из глубины души надолго скрытую боль. Его голос звучал устало, и вздох развеялся на ветру, унесши с собой все его слова. — И тогда я решил, что не желаю следовать наставлениям отца, связывать свою жизнь с женщиной, которую не люблю, растить детей в оковах обязанностей. Как можешь представить, этот выбор никак не смягчает гнев моего отца. Поэтому с сегодняшнего дня я больше не живу в поместье Учиха.       Словно камень, брошенный в зеркальную гладь пруда, его признание нарушило спокойствие Сакуры. Ее пытливый взгляд пронзал Итачи, пытаясь увидеть за его спокойными глазами шутку или иронию. Но в отражении этих ониксовых глаз она увидела только искренность.       — Что? — вырвалось у нее, словно шепот осени, сотрясающий тишину. Глаза ее расширились, подобно заинтересованной птице, уловившей в звуках ветра что-то необычное. Но Итачи упорно смотрел вдаль, и в его взгляде не было намека на шутку.       — Меня окружали ожидания, которые я не желаю оправдывать. Уход из дома, вероятно, не изменит ситуацию, но хотя бы избавит от постоянных пренебрежительных взглядов со стороны соклановцев.       — Знаешь, ты оставляешь впечатление человека, которого не особо волнует чье-то мнение, — мягко произнесла Сакура, изучая его лицо.       Нежность в улыбке Итачи была более заметной, чем обычно. В его взгляде была спокойная уверенность.       — Ты права, меня не волнует, если они будут скалить зубы на меня. Но ты – совсем другое дело, — сказал он, каждое слово взвешено и четко.       — Я? — переспросила Сакура, её глаза сияли недоумением.       — Знаешь, я ведь не собирался влюбляться в тебя, — произнёс Итачи. Эти слова были словно ледяным душем для Сакуры, но Итачи продолжил: — Признаюсь, мне было любопытно узнать, что ты из себя представляешь, так как я знал, что ты сокомандница Саске и вас связывало нечто большее. Когда ты попала ко мне в отряд, я подумал, что ты довольно способная куноичи с большим грузом на сердце. Мне даже не нужно было лезть в твое личное дело, чтобы убедиться в этом.       Упоминание о прошлом как будто перенесло Сакуру в другое пространство и время. Она вспомнила их первую встречу: свистящий полет куная, устремленного прямо в её сторону, холодное безразличие в глазах капитана, ироничная ухмылка Иори, скучающий, но заинтересованный взгляд Шиджеру. Прошло почти полгода, и столько всего изменилось.       — Со временем ты начала проявлять свой стержень, свой характер. Я вырос в атмосфере строгости и серьезности. Сверстники меня избегали, многие даже боялись. Даже собственный брат. И тут появилась ты, отвечавшая мне так, словно...       — Но я не дерзила, — возразила Сакура. Ее голос был твердым, но в нем слышалось отрицание. — По крайней мере, я не нарочно...       — Постепенно я начал замечать, как сам непроизвольно обращаю внимание на тебя, — сказал Итачи, его глаза глубоко впились в лицо Сакуры. — Всё было бы проще, если бы моя заинтересованность была односторонней, но я видел, что вызываю в тебе ровно те же эмоции.       Волна тепла разлилась по лицу Сакуры, как алая роса по лепесткам цветка в зените дня. Ее глаза сверкнули от внезапной вспышки эмоций, но когда она попыталась заговорить, слова вдруг исчезли. Губы ее слегка приоткрылись, но из них не вырвалось ни звука. Вместо этого она просто кивнула, признавая, как глубоки были его слова, и что они впитались в ее сердце, как дождь в пыльную землю.       — Возможно, я мог бы сопротивляться, подавить эти чувства, — продолжал он, голос его звучал спокойно, но уверенно. — Но я понял, что не хочу этого. И ты, Сакура, стала катализатором этого осознания. Ты помогла мне окончательно принять, что моя жизнь — только моя, и мне совсем не хочется жить по уже придуманному сценарию.       — Итачи, — пробормотала она, голос её дрожал. — Я ведь... Это же просто я, не знаю, что ты нашёл...       Понимая, что слова сейчас бессильны, Итачи снова применил язык действий. Он нежно обхватил Сакуру за талию и приблизился, словно магнит, притягиваемый невидимыми силами полярности. Его губы были так близко, что он мог почувствовать ее дыхание, уловить ее знакомый аромат, который всегда заставлял его сердце забиться быстрее. Он прошептал:       — Я открыл тебе свою душу, Сакура. Я не требую от тебя немедленного ответа. Просто знай, что теперь ты уже не сможешь убежать от меня.       — А если я попробую? — спросила Сакура, и на ее лице появилась игривая улыбка.       — Ты просто не понимаешь, — проговорил он с хитрым озорством в глазах. — Я не только ревнивый, Сакура, я еще и собственник. Но я уверен, что ты не боишься этого.       Сакура засмеялась. Ее смех был теплым и искренним, словно лучик солнца, проникающий сквозь тучи. Итачи смотрел на нее, утопая в ее изумрудных глазах, и с каждой секундой он все больше понимал, что Сакура стала неотъемлемой частью его мира.       — Знаешь, Итачи, — начала она, и в ее глазах засиял теплый свет любви и понимания. — Я не против.       Под воздействием этих слов Итачи почувствовал, как переполняется теплом его тело, а сердце неудержимо ускорило свой ритм.       — Считаю несправедливым не воспользоваться привилегией, которую дарует нам этот горячий источник, — изрекла Сакура, взгляд её игриво заблестел, когда она выскальзывала из объятий Итачи. — Согласен со мной?       Тихими движениями Сакура сняла перчатки, освободила руки от стягивающих металлических пластин. Знак протектора, символизирующий её родную деревню, вместе с остатками униформы скомканно упал у её ног. Бесснежная, мягкая зима казалась позади, уступая место воображаемому лету, появившемуся под воздействием горячего источника. Или тепло рождалось не от воды, а от пронзительного взгляда черных глаз, которые будто бы обследовали каждый сантиметр её обнаженной кожи? Сакура склонялась к последнему, но не позволяла смущению охватить её. «Чего он ещё не видел?» – подумала она. Воспоминания о недавних ночах вместе становились ощутимо ярче, что подталкивало Сакуру не медлить, и всего за пару шагов она оказалась в воде, не оборачиваясь на Итачи.       Поплыв к середине источника, Сакура ушла под воду, а затем всплыла, откинув назад свою мокрую челку. Тяжесть тренировки отступила, сменившись на радостное расслабление. Она набрала полную ладонь тёплой воды и облила свое лицо. Чувствуя движение рядом, Сакура обернулась, чтобы увидеть перед собой Итачи.       — А я то думала, ты будешь ждать меня на берегу, — улыбнулась она, подняв на Итачи свои изумрудные глаза.       — Слишком велик соблазн, — проговорил он, голос его был глубоким, как самое дно моря. Его тёмные глаза вспыхнули огнём, словно звёзды в ночи, под его взглядом.       Расстояние между ними укоротилось, они стали как два атома, притягиваемые невидимой силой. Кожа Сакуры покрылась мурашками от его прикосновения. Руки Итачи коснулись её талии, словно желая защитить от мира.       — Итачи... — прошептала она, прижимаясь лицом к его груди.       Он откликнулся на её смущение, наклонившись к ней и легко коснувшись виска. Нежное прикосновение его губ вызвало у Сакуры волну дрожи, и она не смогла сдержать слабого вздоха. Они смотрели друг на друга, и в их глазах прочитать столько страсти и влечения, что слова казались лишними.       — Ты прекрасна, Сакура, — прошептал он, глаза его ласкали каждый сантиметр её лица.       Она вздохнула задумчиво, наслаждаясь тем запахом, который был ей так хорошо знаком. Это была уникальная смесь пряности и неуловимого тепла, индивидуальный аромат Итачи, остававшийся с ней в душе долго после его ухода. Она согласно кивнула, словно утратив способность говорить, а в ответ он лишь улыбнулся, нежно протянул руку и погладил её по щеке. Его прикосновения были такими нежными и осторожными, словно он боялся сломать её хрупкость. В каждом его движении чувствовалась уверенность и ласка.       Он провёл пальцем по её губам, словно читая незримые строки, заставляя её сердце биться ещё быстрее. Словно поняв её мысли, он улыбнулся, и в его глазах заиграла искорка задора.       — Знаешь, Сакура, твои глаза рассказывают больше, чем ты можешь представить, — прошептал он, и его глаза глубоко проникли в её душу. Он наклонился к ней, и она почувствовала, как её сердце внезапно останавливается в ожидании. Их губы встретились, и этот поцелуй стал маленькой искрой, разжигающей в них бурю чувств.       Они оказались у самого края горячего источника, окружённого вековыми камнями и украшенного зелёными ветвями, что склонялись над водой. Сакура в ответ обвила его шею руками, и его тёплые руки скользнули по её талии, останавливаясь на привлекательной округлости её бёдер. Его пьянящие поцелуи обращались к каждой клеточке её тела, её смелые ответы и волнующие изгибы тела усиливали страсть.       Ночь глубоко вздохнула вокруг них, и звезды на небе мерцали как бесчисленные глаза, наблюдая за этой игрой чувств. Мир вокруг них замер, как будто сдерживая дыхание в ожидании. Было тихо, только звуки их дыхания, всплески воды и шелест листьев на ветру нарушали эту тишину.       — Итачи, — прошептала Сакура. Он встретил её взгляд, его глаза были полны любопытства и интереса.       — Что, Сакура? — отозвался он, улыбка слегка проскользнула по его лицу.       Ощущение его твердого возбуждения так сильно заводило ее, что Сакура нетерпеливо ёрзала. Итачи шумно выдохнул, откинув голову назад.       — Итачи... Пожалуйста... — выдохнула Сакура, вопреки своей просьбе стараясь звучать менее умоляюще.       — Раз уж ты просишь, — снисходительно ответил Учиха.       В следующее мгновение они оказались на берегу, и Сакура даже не поняла, как это произошло. Все ее мысли были заняты непреодолимым желанием почувствовать Итачи. Харуно вскрикнула, тяжесть его тела была как никогда приятна. Опытные пальцы проследовали вниз, туда, где, казалось, сосредоточилось все напряжение. Мягкая трава щекотала кожу, а уверенные движения Учихи то и дело срывали с ее губ сладостные стоны. Итачи словно играл с ней, доводя до исступления. Низ живота ныл, а тело неторопливо извивалось, предвкушая долгожданную разрядку.       Терпение Сакуры начало иссякать, и она быстро взяла инициативу в свои руки - куноичи подалась вперед и толкнула Итачи в грудь. Учиха откинулся назад, и Сакура уселась на него сверху.       — У меня дежавю, — произнёс Итачи, крепко обхватив руками талию девушки.       Сакура облизнула пересохшие губы и медленно потерлась о его возбужденный член. Итачи издал низкий стон. Ощущение горячей головки, упирающейся во влажную промежность, заставило девушку сильнее захотеть почувствовать его внутри. Не выдержав, Харуно приподнялась и в следующую секунду с тихим стоном удовольствия опустилась на возбужденный орган. А дальше... Дальше все было как в тумане. Резкие и ритмичные движения вверх-вниз, подпрыгивающие полушария ее грудей, которые Итачи сжимал в экстазе. Сладостное трение между ними было до невозможности приятным, изгибы тела Сакуры казались Учихе самыми совершенными в мире.       Итачи видел, что Сакура уже на грани - ее движения стали более резкими, она обхватила ладонями свои груди, полностью отдаваясь процессу. Его палец быстро нашел налитый кровью бугорок и начал массировать его, сначала медленно, затем все быстрее. С каждым движением тело куноичи вздрагивало, как натянутая струна, и дрожь становилась все сильнее и сильнее. Итачи не мог оторвать глаз от девушки, ловя каждый взмах ресниц, каждый вздох, каждую капельку с мокрых волос, прочертивших дорожку от линии плеч до низа живота. Харуно зажмурилась, извиваясь, и стенки ее влагалища сжались вокруг его члена так, что Итачи едва ли не кончил сам. Он отнял руку от ее клитора и положил ее на бедра девушки, ожидая, пока она немного придет в себя.       Спустя мгновение Итачи изменил их позицию, оказавшись сверху. Харуно выгнула спину еще сильнее, когда Учиха вошел в нее до упора. Куноичи приподнялась на локте, отголоски оргазма и резкие движения Итачи вызывали невообразимые ощущения. Ее тело бросало из жара в холод, руки хаотично блуждали по торсу Итачи, пока не зарылись в его волосы. Как раз в тот момент, когда Сакура думала, что вот-вот потеряет сознание от умопомрачительных впечатлений, Учиха сделал несколько резких толчков и издал протяжный стон.       Сакура блаженно вздохнула, откинувшись на мягкую траву и раскинув руки в стороны, вдыхая свежесть ночного воздуха. Итачи отдыхал рядом, убирая влажные пряди со своего лица. Его грудь поднималась и опускалась в унисон с его замедленными дыханиями, на лице мужчины играла довольная улыбка.       Дорога домой была наполнена уютной тишиной. Отказавшись от техники перемещения, Сакура и Итачи в умеренном темпе мчались обратно в Коноху. Наконец, когда они остановились возле дома Харуно, куноичи заговорила:       — Итачи, если ты не хочешь возвращаться домой и вопрос с новым жильем пока не решён, может, останешься у меня на ночь?       — Я уже начал думать, что ты не предложишь, — усмехнулся Итачи, облокотившись о кирпичную стену у входа. В его глазах светилось озорство и искренняя радость. Сакура отмахнулась от его комментария, но её легкая улыбка выдавала, что она была довольна его ответом.       — Будто тебе нужно отдельное приглашение, — ответила Сакура, её голос был мягким и тёплым. — Ты всё равно приходишь, когда тебе вздумается.       — Не переживай, я не буду мешать тебе долго, завтра у меня миссия, — произнёс Учиха, его голос звучал уверенно, но в то же время заботливо.       Сакура и Итачи вошли в квартиру. Легкий ветерок, прошептавшийся через приоткрытое окно, принёс с собой запахи ночи и свежести. Харуно с озорной улыбкой остановилась у порога комнаты, где только что зажглась мягкая, ламповая подсветка.       — Предупреждаю, у меня есть нечего, — начала она, после чего, словно легкая пушинка, упала на мягкую кровать. Она подперла голову рукой и устроилась поудобнее, вглядываясь в Итачи.       — Кто бы сомневался, — хмыкнул Итачи, но в его взгляде было что-то мягкое и трепетное. Он стал снимать свою одежду, и когда остался лишь в штанах, прилег рядом с Харуно.       Тёплые пальцы Учихи легли на лицо Харуно, исследуя каждый изгиб, каждую линию. Её взгляд потемнел, становясь задумчивым и тревожным.       — В чём дело, Сакура? — тихо спросил он, поглаживая её волосы.       — Не то, чтобы беспокоит, просто скоро все могут узнать о наших отношениях, — прошептала она, глаза её засветились тревогой.       — И пусть, — ровно ответил Учиха, взгляд его был непроницаем, но спокоен.       — Но ведь мы в одном отряде. Сам знаешь, что служебные романы не приветствуются, — нахмурилась Сакура.       — Не приветствуются, но и не запрещаются. Раз уж ты заговорила об этом, тогда подумаю над тем, чтобы перевести тебя в отряд к Морино, — улыбнулся он лукаво.       — Ну уж нет, — Сакура легонько шлепнула его по плечу, а затем принялась рисовать указательным пальцем невидимые узоры на его коже. — Мне хватило одной совместной миссии с его отрядом. Меня вполне устраивает мой капитан. Хоть он иногда и бывает высокомерным, заносчивым и...       Не давая ей возможности договорить, Итачи накрыл ее губы своими. Сакура засмеялась сквозь поцелуй, обхватив Учиху за шею. Ее ответ был очень пылким и горячим. И когда им обоим едва ли хватало воздуха, она разорвала поцелуй со словами:       — Но это не помешало мне полностью потерять от него голову.

~•••~

      Время незаметно катилось по календарю, и воспоминания о последней неделе для Сакуры Харуно становились лишь белыми пятнами в голове. До того как девушка успела осознать свою усталость, наступил момент, когда она должна была представить отчет о проделанной работе в госпитале. Это занятие было так невыносимо, как никогда ранее. Белоснежные стены больницы были зеркалом, в котором отражались горькие воспоминания: именно здесь Сакура пыталась привести в чувство уже остывающее тело Ино. Отсюда Сакура бежала без оглядки, преследуемая ужасающей реальностью.       Тем не менее, девушка не могла позволить себе уклоняться от обязанностей. Концентрация раненых в госпитале стала расти пропорционально усложняющейся ситуации в мире шиноби. И к тому же, Шизуне, находящаяся на пятом месяце беременности, испытывала тяготы своего положения. Сакура была рада за неё, зная, как долго Шизуне мечтала стать матерью. Сакура не была близко знакома с её женихом, но она видела в нем отзывчивого и доброго человека.       Постаравшись не тревожить Шизуне в период борьбы с токсикозом, Сакура взяла на себя дополнительные обязанности. Она осмотрела пациентов, провела две операции, проверила нужду больницы в медикаментах. Через несколько часов отчет был готов, и, оставив его на столе Хокаге, Сакура поспешила уйти, так как Пятая направлялась на встречу со старейшинами деревни и обещала посмотреть его позже.       Выйдя из Башни Хокаге, Сакура медленно спустилась по каменным ступеням, на каждой из которых отражались солнечные лучи, дарующие Конохе тепло и свет. Руки, спрятанные в карманы ее куртки, неспешно ощупывали мягкую подкладку. Под ногами скрипел гравий, где-то далеко пели птицы, и весь мир, казалось, затаил дыхание перед наступлением чего-то судьбоносного и мрачного. Однако Харуно сейчас думала вовсе не об этом. Все ее мысли вращались вокруг одного — Итачи Учиха. Она крепко прикусила губу, укоряя себя за свое сердце, которое казалось настроено играть вопреки ее собственному здравому смыслу. Она была влюблена, хотя весь мир шиноби, казалось, замер в предчувствии тени надвигающейся войны.       Сакура пыталась успокоиться. Может быть, в любви нет ничего плохого даже во время бурной политической нестабильности. Это было своего рода отвлечением от растущих тревог, что, как она считала, не было вовсе так плохо. Она была настолько погружена в свои размышления, что сначала не узнала знакомый голос, который буквально ворвался в ее голову. Вздрогнув, Сакура обернулась и увидела блондина, стоящего на тротуаре в нескольких метрах от нее.       — Сакура-чан!       В нескольких метрах от нее стоял сам Наруто Узумаки. Пряди светлых волос обрамляли его загорелое лицо.       — Наруто... — прошептала она, и ее руки обвили его в теплом, дружественном объятии.       — Сакура-чан, — Узумаки обвил руки вокруг её талии и приподнял, покружился вокруг своей оси. Наконец, опустив куноичи на твёрдую поверхность, он отступил назад, чтобы внимательно посмотреть в её лицо. — Ты не представляешь как я рад тебя видеть!       На загорелом лице Наруто сияла лучезарная улыбка, которой Сакуре не хватало всё это время. Год, они не виделись целый год. Столько всего произошло в течение этих двенадцати месяцев, о стольком Узумаки предстояло узнать, однако сейчас Харуно была абсолютно счастлива видеть его в родной деревне.       — Я тоже рада тебя видеть, — отозвалась куноичи, улыбаясь. — Когда ты вернулся?       — Примерно пятнадцать минут назад, — почесал затылок Узумаки. — Мы как раз направлялись к бабуле Цунаде вместе с Извращенным отшельником, чтобы сообщить об этом.       Сакура закатила глаза, с губ сорвался тихий смешок. Только Наруто мог называть Пятую Хокаге и Легендарного Саннина такими прозвищами абсолютно безнаказанно.       — О, как же я ждал встречи с каждым из вас! — прорвалось из груди Наруто, глаза его обдавали восторгом мирную панораму родного селения. — Как дела у Какаши-сенсея и Саске?       Наруто непрерывно смотрел на Сакуру своими большими голубыми глазами, которые буквально сияли. И в голове пронеслась мысль, что это путешествие, пожалуй, действительно пошло ему на пользу.       — Они в порядке, — лаконично и сухо ответила Харуно, — продолжают выполнять миссии, все как обычно.       — Какая-то ты немногословная, — слегка насупился Узумаки. — Что ж, сегодня вечером я выясню всё сам! Я приглашаю тебя, Саске и Какаши-сенсея в Ичираку. Знала бы ты какой соблазн у меня был отведать рамена сразу по прибытию, но я твердо решил разделить этот момент с вами!       — Наруто, я не думаю, что это хорошая идея, — уклончиво проговорила куноичи, уже представляя себе эту встречу.       — Да ладно, Сакура-чан! — Наруто подмигнул ей, — Ведь мы команда семь. Мы — одна семья!       Наблюдая за решительно настроенным другом, у Сакуры внутри заболело где-то в области сердца. Наруто всегда был тем, кто удерживал команду семь своим несломимым духом, позитивом и искренностью. И когда отношения между ними начали трещать по швам, именно Узумаки до последнего отказывался признавать это. Прошёл год с того момента, как они собирались вчетвером. И за это время произошло столько всего, что теперь с уверенностью можно было сказать – как раньше уже не будет никогда. Харуно искренне хотела поддержать друга, но очередная встреча когда-то близких друг другу людей требовала у неё немалых моральных усилий. Особенно вызывала нервозность встреча с Саске. С момента их разговора они больше не пересекались.       — Хорошо, Наруто, — вздохнула Сакура, сдаваясь под его настойчивым взглядом, — я обязательно приду. Не знаю, что на это скажут Саске и Какаши-сенсей...       — Я уверен, они не откажутся, — прошептал Наруто, — я найду способ уговорить их.       — В тебе я не сомневаюсь, — улыбнулась Сакура, и тихо прошептала: — Я ужасно хочу услышать о всех ваших приключениях с Джирайей-сенсеем.       Улыбка Наруто была бесценна. Его глаза засветились при виде этой мечты, и Сакура поняла, что встреча эта, возможно, окажется не такой уж и плохой. Пусть даже ей предстояло пережить встречу с Саске, которого она так долго избегала. Пусть даже старые раны вновь заныли. Она была готова пройти через это ради команды, ради Наруто.

~•••~

      Когда золотистые лучи уходящего солнца окутывали улочки Конохи, воздух наполнялся мягким оранжевым свечением. Эта чарующая игра света и тени делала город необычайно уютным. Именно в такие моменты небольшой ресторан Ичираку становился не просто заведением, но символом домашнего тепла и гостеприимства.       Прислонившись к столбу неподалеку, Наруто на мгновение потерялся в своих мыслях. Его оранжевая куртка словно загоралась от последних лучей солнца, а глубокие голубые глаза размышляли о далеких горизонтах, ища ответы на неясные вопросы.       Внутри Ичираку жизнь кипела. Тейучи, владелец заведения, с душой и мастерством готовил свою знаменитую лапшу, превращая обычный процесс в настоящее искусство. А его дочь, Аюми, была душой заведения. Она ловко перемещалась между столами, несомненно угождая каждому гостю. После теплой встречи от хозяина заведения Наруто уселся за четырёхместный столик. Когда к нему подошла Сакура, она заметила, что его лицо, привычно засиявшее улыбкой при виде её, выглядело как-то сосредоточенно, и он был заглубок в мыслях.       — Наруто, — начала она, вызывая его из рассеянного состояния. — Ты уже долго здесь?       — О, Сакура-чан, — улыбка мгновенно расцветила на его лице. — Я только что пришел. Как дела?       Сакура, одетая в черные штаны и красный верх с меховым капюшоном, кивнула, и её усталая улыбка смягчила строгость взгляда. Она села на стул напротив Наруто и сняла куртку, затем повесила её на спинку своего стула.       — Нормально, — отозвалась куноичи. — Саске и Какаши придут?       — Теме предупредил, что немного задержится, — с легкой усмешкой пояснил Узумаки. — Ну, а Какаши-сенсей как всегда — обещал быть, да вот гадай теперь, когда он заявится.       — Ничего не меняется, — улыбнувшись, произнесла она. — Как и твоя любовь к этому месту. Я удивлена, что перед тобой всё ещё нет самой большой порции рамена.       — Рамен... Подождет, — ответил Наруто, и в его голосе прозвучала необычная серьезность, которая заставила Сакуру почувствовать волнение. — На самом деле, я рад, что мы сейчас вдвоём. Я хочу поговорить с тобой.       Слова его были просты, но взгляд — настойчив и серьезен. Наруто смотрел ей в глаза, и Сакура поняла, что это важный момент.       — Я вся во внимании, — ответила она, разместив подбородок на сцепленных в замок руках, пытаясь скрыть свою обеспокоенность.       — Прости меня, Сакура-чан, — начал он, утратив свою обычную живость, голос звучал необычайно серьезно.       — За что? — перебила его Харуно, озабоченно вглядываясь в его лицо. — Наруто, мы не виделись несколько часов, а ты уже нашёл причину для извинений.       — За то, что ушёл, оставил тебя, — ответил Наруто, вздохнув. Он остановился, словно подбирая слова, глаза его казались задумчивыми и немного тоскливыми.       В это время в зале таверны зажигались первые вечерние лампы, и их мягкий свет ложился на лица обоих друзей, высвечивая их нюансы настроения и эмоций.       — Я так хотел вернуть Саске обратно в деревню. Мы этого хотели. И мы смогли. Но вернуть наше беззаботное прошлое мы не смогли, — сказал Наруто, глаза его на мгновение потускнели, а улыбка, которая пыталась скрыть боль, выглядела кривой и непривычной. — Я пытался не обращать внимание, но когда я видел, как ты смотришь на него, что-то внутри буквально пожирало меня, потому что я знал – ты никогда не посмотришь на меня так. Не подумай, что я виню тебя, Сакура-чан, вовсе нет... Сердцу ведь не прикажешь, да?       — Да, — негромко ответила куноичи, прекрасно осознавая всю правдивость этих слов.       — В какой-то момент я осознал, что нам с ним слишком тесно в рамках одной команды, — продолжил Наруто, взгляд его становился все более решительным. — Поэтому, когда Извращенный Отшельник предложил мне отправиться в путешествие с ним, я сразу же согласился. Я надеялся, что там смогу утихомирить свое сердце, освободиться от своей детской влюбленности и стать сильнее.       — И ты стал, ты действительно стал сильнее, — отозвалась Сакура, улыбнувшись ему с пониманием и гордостью. — И этот разговор — тому доказательство.       — Но я осознал ещё кое-что, — Наруто вдруг взглянул ей прямо в глаза, и его слова обрели новую силу. — Насколько эгоистичным было моё решение. Сетовал на Саске за его решение уйти, а сам поступил также.       — Нет, — Сакура отрицательно покачала головой. — Не точно также. Саске покинул деревню, как беглый ниндзя, обратился к Орочимару, который всё ещё является членом Акацуки... Твоё путешествие не имеет с этим ничего общего.       Пауза, напряженная и немая, окутала их, как плотный кокон. Вокруг весело бурлила жизнь Ичираку, продолжая свое непрерывное течение, но их мир на мгновение уменьшился до размеров уютного столика в углу..       — Может и так, но я не должен был оставлять тебя, — промолвил Наруто, с тяжелым вздохом. — Я обещал быть рядом, когда это будет нужно, и не сдержал обещание...       — Наруто, всё в порядке, — ответила Сакура, слова её были нежны, почти шепотом, как будто она боялась разбудить заснувшие страхи. — Мы друзья, но ты не обязан был меня опекать. — Её уста слегка искривились в едва заметной улыбке. — Тебе нужно было найти себя, а мне — примириться с тем, что произошло. Многое изменилось за время твоего отсутствия... — голос её становился тише с каждым словом.       — Сакура, — сказал Наруто, тянучим, утешающим голосом, как вода, мягко обливавшая её раны. — Я говорил с Шикамару сегодня, он рассказал мне про Ино. Мне действительно очень жаль, я знаю, что для тебя она очень много значила       Сакура слабо кивнула, избегая его взгляда, позволяя волосам упасть на лицо, словно штора, скрывающая её эмоции.       — Ты не виновата, Сакура, — Узумаки потянулся и сжал ладонь Сакуры в знак поддержки. — Ино погибла во время выполнения миссии класса S, которая дала нам значительное тактическое преимущество. Мы все гордимся и благодарны ей.       — Иногда я думаю, стоила ли её смерть этого, — глухо произнесла она, её потухшие глаза будто смотрели сквозь Наруто, сквозь стены, в глубь глубокого вечера. — Мы всё равно находимся на грани войны...       — Каждый шиноби, — начал Наруто, — приступает к выполнению миссии, готовый отдать свою жизнь за деревню. Я без тени сомнения уверен, что Ино пошла бы на жертву, чтобы обеспечить успешное выполнение задания. Ты лучше всех знаешь, насколько она была предана Листу.       — Я должна была спасти её...       В глазах Наруто светилось сочувствие, словно он пытался теплотой своего взгляда разморозить замерзшие в сердце Сакуры чувства.       — Никто не обвиняет тебя, Сакура-чан, поверь, — сказал он, и в его глазах была глубокая искренность.       — Но я обвиняю себя, — пробормотала Сакура. Её руки, сжавшиеся на ее груди, словно искали утешения. — Я была своим собственным палачом, обвиняла себя в каждом проколе. — Голос ее звучал устало, словно он был в перманентной борьбе с глубоко укоренившимися страхами. — Я отчаянно ненавидела себя за то, какой я была. Беззащитная, слабая и несущественная. Я ненавидела себя за то, что не смогла спасти Ино. Я проклинала себя за то, что привязалась к Саске, настолько, что разбила твое сердце. И я надеюсь, ты простишь меня за это.       — Сакура-чан, я никогда не сердился на тебя. Правда, — заверил ее Наруто, глаза его искренне сверкали подтверждением.       — Я не знаю, что я сделала, чтобы заслужить такого друга, как ты, — с грустью промолвила Сакура, улыбка на ее лице была столь щемящей, что она могла разорвать сердце на части.       — Друг, который оставил тебя наедине со своими проблемами, — горько произнёс Узумаки.       — Ты не мог знать, что всё обернется именно так. Когда ты ушёл в путешествие, всё было относительно нормально, пока не случилась та миссия.       — Ты теперь в АНБУ? — неожиданно спросил Узумаки, и в его голосе прозвучало нотка тревоги.       — Да, — без замедления ответила Харуно       — И ты действительно думаешь, что там тебе станет легче? — Узумаки нахмурился, словно облака сгущающегося грозового неба. — Сакура-чан, это ведь слишком опасно.       — Уже стало, — резко ответила Сакура. Несмотря на её спокойный внешний вид, в её глазах блестело непокорное возмущение, вызванное его вопросом. — Сейчас везде опасно, Наруто. Госпиталь переполнен ранеными, даже миссии ранга В стали намного опаснее, чем раньше.       — Как Саске отреагировал на твоё вступление в ряды АНБУ? — Наруто переключил тему, словно подавая ей знак, что он понял и принял её решение.       — А сам как думаешь? — выдохнула Харуно, вспоминая тот самый вечер, когда Учиха узнал эту новость. Её лицо застыло, как будто она наблюдала за сценой той вечерней драмы в театре своего воображения. — Конечно, ему не понравилось это. Стал говорить, что мне там не место.       — Ты же знаешь, что из-за Итачи Саске недолюбливает АНБУ. Да, это глупо, но это так.       — Саске пора взрослеть и не винить Итачи во всех грехах. Ему уже девятнадцать, а ведёт себя так, словно ему пять. Пора бы уже признать то, что его какая-то обида и злость скрывает за собой обыкновенную зависть.       — Немного странно это слышать от тебя, Сакура-чан, — произнёс Наруто, его глаза расширились от удивления. — Раньше ты была на стороне Саске.       — Конечно, — горько усмехнулась Харуно, её глаза потускнели. — Я всегда была на его стороне, что бы он не делал. Даже когда я понимала, что он неправ, я всё равно хотела его оправдать. Но теперь всё иначе.       Узумаки, услышанные слова удивили. Это можно было заметить по его глазам, которые расширились, и слегка вскинутым бровям, обрамляющим его задумчивый взгляд. Он немного подумал, прежде чем спросить:       — Сакура-чан... Что-то произошло между вами с Саске?       Сакура вздохнула, взгляд её был устремлён вниз, как будто она боялась встретиться глазами с Наруто. Она молчала несколько долгих мгновений, затем медленно подняла голову и посмотрела на него, глаза её были полны сложных эмоций.       — Да, — произнесла она наконец, слова её звучали тяжело, как камни, падающие в бездонное озеро. — Многое изменилось, Наруто...       Разговор был довольно личным, и Сакура быстро посмотрела по сторонам, убедившись, что рядом никого нет. Отсутствие Саске и Какаши создало уютную атмосферу и позволило поговорить откровенно. Она чувствовала себя не в силах скрывать от Наруто свои нынешние отношения с Саске.       — Столько всего произошло,Наруто... — куноичи мотнула головой, глаза её наполнились тревожным светом, — Жаль, что я слишком поздно поняла, что все это изначально было обречено на провал. Детская влюбленность, которая переросла в нечто нездоровое. Осенью, как раз перед тем, как я вступила в АНБУ, я решила закончить этот фарс. Мы поругались. Он ушёл на миссию, а я приступила к службе. Было... Сложно. Даже не так, — Сакура на мгновение запнулась, вспомнив свое отборочное испытание и то леденящее чувство омерзения к себе, что последовало после. — Сначала было невыносимо. Но потом мне стало намного легче.       — И что, с того момента вы не говорили больше?       — Говорили, довольно давно, если честно, — Харуно невесело улыбнулась, её улыбка казалась осколком зеркала, отражающим тень прошлого. — Разговор был не из лёгких. Не поверишь, но он предложил начать всё сначала.       Сакура говорила, не пытаясь что-то скрыть от Наруто. Она почувствовала неимоверную легкость, открывая ему свою душу. Она знала, что Узумаки ни за что не выдаст её секретов, он выслушает каждое слово.       — И что ты ответила? — спросил Наруто, внимательно наблюдая за реакцией на девичьем лице перед собой.       — Что всё в прошлом. И ему это не понравилось, после этого мы больше не говорили, — словно по щелчку Сакура вспомнила его холодные пальцы, сжимающие её подбородок, однако об этом она решила умолчать. Заметив неопределенность на лице Наруто, она резко продолжила: — Ну, говори. Я же вижу, что ты о чём-то думаешь.       — Я просто... Сакура-чан, это ваше дело, ваша жизнь, и я не вправе что-либо диктовать. Я просто хочу, чтобы вы оба были счастливы, вот и всё, — промолвил Наруто, взгляд его стал тяжёлым и задумчивым.       — Мы с Саске не чужие люди, и я тоже не хочу, чтобы всё осталось вот так, но есть ещё кое-что, чего Саске не знает, — Харуно тяжело выдохнула. — И когда он узнает, он возненавидит меня.       — Что? — Узумаки встрепенулся, слова Сакуры его взволновали. Кажется, надежда на воссоединение команды рушилась ещё в зародыше. — О чем ты, Сакура-чан? Что должен узнать Саске?       Словно по велению судьбы, дверь в Ичираку открылась, и вошёл Саске. Вопрос Наруто остался без ответа висеть в воздухе. Учиха был одет в черную форму полиции Конохи, и его появление тут же привлекло внимание случайных посетителей, чьи глаза мгновенно уставились на него со смесью любопытства и неодобрения. Однако, заметив, что Саске здесь не в служебных целях, они быстро утратили интерес и вернулись к своим собеседникам.       — Саске! — воскликнул Наруто, размахивая рукой, пытаясь привлечь внимание друга. Лицо Учихи на мгновение исказилось недоумением и раздражением. — Мы здесь!       — Я не слепой, теме, — фыркнул Саске, присаживаясь на стул рядом с Узумаки.       Сакура облегчённо вздохнула, когда Учиха, не обращая на неё внимания, предпочёл занять место возле Наруто. Он кивнул ей в приветствии, и его взгляд тут же скользнул мимо, как будто в ней не было ничего интересного. Харуно едва слышно пробормотала что-то вроде приветствия. Атмосфера старого дружественного общения, которую так легко установила Сакура с Наруто, мгновенно потяжелела, словно облака надвигающейся грозы. Наруто перевёл взгляд с одного лица на другое, вдруг почувствовав острое огорчение. Ему так хотелось вернуть прежнюю атмосферу их общения.       — Эх, давно же мы не сидели вот так, вместе! — начал он, пытаясь скрыть свою тревогу за яркой улыбкой. — Совсем как раньше! А теперь давайте есть, иначе я просто умру с голоду.       Когда животы были набиты, у Наруто в голове вспыхнула идея, и Сакура с восторгом поддержала её: почему бы им не выпить саке за встречу старых друзей? По тихим улочкам они перебрались в бар за углом, где подавали качественный алкоголь. Сакура с легкой улыбкой вспомнила многочисленные посещения этого заведения с Цунаде и Шизуне, с Ино, и каждый воспоминания несли свою историю.       В баре было уютно и людно, однако свободный столик у окна отыскать удалось. Тусклый свет лампы, плавно падающий на старые деревянные столы, придавал месту неповторимый колорит. Поздоровавшись со всеми знакомыми лицами, команда семь заказала две бутылки саке.       — Я смотрю, ты решил сегодня оторваться по полной, — сказала Сакура, глядя на поднос с алкоголем, который официантка только что поставила перед ними.       — Повод ведь есть, — ответил Наруто, немного смущенно улыбаясь, и разливая саке в рюмки, сначала своим друзьям, а потом себе. — За наше воссоединение. Кампай!       — Кампай, — в унисон ответили Саске и Сакура, и легкий удар рюмок спровоцировал то, что немного саке вылилось через край.       — Вы помните, сколько раз мы приглашали Какаши-сенсея поесть с нами рамена или выпить, лишь бы увидеть его лицо! — засмеялся Наруто, глаза его загорелись веселым огоньком.       — И сколько раз он обводил нас вокруг пальца, — усмехнулась Сакура, припоминая все те разы, когда они смешно терпели неудачу. Вспоминать старые времена вызывало у нее странные чувства, где смех смешивался с ностальгической грустью.       Саске держал свою рюмку саке, и замер, вспоминая о прошлом. Его глаза казались поглощенными воспоминаниями, и он откинулся на спинку стула, вдруг почувствовав себя утомленным.       — Помню, когда дело доходило до оплаты, ты всегда пытался убежать, — с легкой насмешкой заметил он, глядя на Наруто.       — Я думал, что это будет смешно, — оправдывался Наруто, давясь от смеха. — Мне всегда нравилось бесить тебя, теме! Видел бы ты свое лицо в эти моменты – красное, как помидор!       — Да, старые добрые времена, — с ноткой меланхолии произнес Саске, глаза его на мгновение затуманились.       Наруто вдруг серьезно взглянул на своих друзей, словно понимая, что этот вечер что-то больше, чем просто встреча. Он почувствовал, что они все изменились, но сердце требовало вернуть былую теплоту и близость.       — Пойдемте на днях вместе на тренировочную площадку, как раньше, — сказал он вдруг, и его глаза смотрели прямо, искренне. — Давайте вернем старую дружбу, и забудем все обиды.       Саске и Сакура на мгновение замерли, потом обменялись взглядами. Харуно первая прервала зрительный контакт, однако Саске не спешил отводить взор, и от этого куноичи почувствовала себя неуютно.       — Думаю, не плохая идея, — медленно произнес Саске. Наруто чуть ли не просиял, а Сакура лишь слабо улыбнулась, потянувшись за новой порцией алкоголя, взгляд её был задумчивым и далеким.       Наруто поднял рюмку саке, как бы предлагая тост, и улыбнулся, позволяя воспоминаниям затмить настоящее. Его голубые глаза сияли от искренней радости, и он произнёс:       — За те времена, когда мы были молодыми и безрассудными!       — Ты все еще безрассудный, — вставила Сакура, с легким хохотом, подмигнув Наруто. Он встретил её усмешку собственной, гордо подняв подбородок.       — Это, что делает меня Наруто Узумаки, — воспротивился он, что вызвало еще один взрыв смеха у Сакуры. Саске не смеялся, но уголки его губ слегка поднялись в наполовину скрытой улыбке.       — Это точно, — согласилась она, увлажняя губы очередным глотком алкоголя.       Они продолжали беседовать, уже более свободно и непосредственно, опустошая бутылку саке. Атмосфера в комнате наполнилась дружелюбием и ностальгией, окутывая каждого из них как теплое одеяло. Сакура и Наруто постоянно болтали, их языки заплетались с каждым глотком. Саске отмалчивался, лишь улыбаясь уголками губ, порой принимая участие в разговоре, вспоминая определенный момент из их общего прошлого.       Всё пространство бара было заполнено мягким светом ламп, а вокруг столиков царила оживлённая атмосфера. Наконец, рядом с их столиком появился Какаши. Его маска, как и всегда, скрывала лицо, но каждый член команды семь знал, что их сенсей улыбается.       — Какаши-сенсей, мы думали вы уже не придёте, — сказал Наруто с удивленной улыбкой. — Как вы нас нашли?       — Это было нетрудно, — произнёс Какаши, голос его звучал так же беззаботно, как всегда. — Простите за опоздание, но у меня возникли некоторые препятствия на моем пути, так что...       — Как всегда, Какаши-сенсей, — засмеялся Наруто, указывая на пустой стул рядом с Сакурой. Сенсей уселся на него, и его глаз заблестел знакомым озорным светом.       Свет от ламп отражался в их глазах, создавая таинственную игру теней и света, а звуки за пределами бара добавляли живости атмосфере. Сакура налила саке уже в четыре рюмки, и каждый взял свою.       — Кто бы мог подумать, что мы снова соберемся вместе, — сказал Какаши, поднимая свою чашку саке. — За старые времена и новые начала.       — Кампай! — воскликнули они вместе.       По мере того, как часы беспощадно продвигались к глубокой ночи, общая атмосфера встречи начала угасать, сдаваясь под тяжестью усталости. Какаши-сенсей ушёл первым, и троица усмехнулась тому, что учитель не изменяет своим традициям: появляется позже всех и уходит раньше всех.       — Я провожу тебя, Сакура-чан, — предложил Наруто, поднимаясь со своего стула. Его глаза светились решимостью, и он был готов проводить Сакуру домой. Это было для него почти делом чести, несмотря на то, что девушка была сильной куноичи. Но прежде, чем Узумаки успел сделать следующий шаг, резкий голос Саске остановил его.       — Не стоит. Я сам, — сказал он, и его слова звучали неожиданно. Сакура встрепенулась, глаза её расширились от удивления.       — Я дойду сама, спасибо, — ответила она как можно более сдержанно, взгляд её скользил в сторону, пытаясь избежать встречи с глазами Саске. Ей эта идея не нравилась, и она просто хотела оказаться дома как можно скорее и без провожатых.       — Сакура-чан, девушке не следует поздно ходить одной, — возразил Наруто с легким недовольством в голосе. — Вдруг какой-нибудь негодяй пристанет.       — Тогда он пожалеет, — уверенно ответила Сакура.       — Я провожу, — отрезал Саске, голос его звучал твердо и непреклонно. Он метнул взгляд на Сакуру и добавил: — Нам нужно поговорить. Пожалуйста.       После неожиданного решения Саске проводить Сакуру, наступило мгновение неловкого молчания. Наруто, ощутив напряжение в воздухе, понял, что ему следует отступить. Его взгляд был задумчивым, но в уголках глаз мелькала заинтересованность – а вдруг этим двоим удастся поговорить и помириться?       — Ладно, — наконец произнесла Сакура, понимая, что отказаться ей не удастся.       Они вышли на ночную улицу, окутанную тишиной. Серебристый свет луны освещал их путь, а тень от деревьев создавала зигзагообразные узоры на земле. Улицы были тихи и пусты, лишь редкие фонари освещали их путь. Улицы были тихи и пусты, а шаги их звучали приглушенно на пустынном тротуаре.       — Ну, увидимся завтра, — сказал Наруто, улыбнувшись Саске и Сакуре. — А вам действительно нужно поговорить.       Они кивнули в ответ, и Наруто пошёл к своему дому, взгляд его ещё на мгновение задержался на друзьях, прежде чем он исчез в ночи.       Сакура подняла на Саске мутные глаза, мельком ощутив влияние выпитого алкоголя. Она не стала ждать его и направилась к своему дому, однако неровная походка выдала её неустойчивость. Она чуть было не подвернула ногу, но почувствовала, как крепкая рука ухватила её за предплечье, удерживая от падения. Ощущение было странным, словно он спас её не от упадка, а от чего-то глубже, неосознанного.       — Спасибо, — глухо пробормотала Сакура, поправила рукав и продолжила идти, но уже осторожнее.       Так, они шли в тягостном молчании, ощущая на себе вес невысказанных слов. Сакура не возражала, и всё же чувство его пронзительного взгляда на своей спине неприятно щекотало её нервы. Спустя пять минут, которые казались Сакуре вечностью, они оказались у порога её квартиры. Она внезапно обернулась, и её глаза, горящие от смешанных чувств, встретились с глазами Саске.       — Ты хотел поговорить, отчего молчал всю дорогу? — её голос звучал резко.       Саске сморщил нос, почувствовав в ее голосе нотки пренебрежения. Сакура с Наруто выпили гораздо больше, чем он, и Саске чувствовал себя почти трезвым, чего нельзя было сказать о Харуно.       — Не думаю, что говорить на улице будет уместно, — наконец произнёс он, приковав взгляд к её лицу.       Сакура колебалась, ощущая смешение чувств в своем сердце. Ей хотелось отказаться от разговора, но желание выяснить все недопонимания с Саске было сильнее. Она кивнула и открыла дверь своего дома. Тяжелые шаги прозвучали на полу, когда Саске последовал за ней. Она включила свет, быстро сняла обувь и куртку.       Саске внимательно исследовал пространство комнаты, замершее в памяти со времён его последнего визита. Однако, сегодня всё казалось иным. Кровать, которая раньше утопала в горах ненужных вещей, теперь была аккуратно застелена, и те самые вещи куда-то исчезли. Даже диван переехал в дальний угол комнаты, и в этом была некая метафора изменений.       Сакура заметила проницательный взгляд Саске, пробегающий по комнате, и на мгновение сердце её замерло в беспокойстве. А вдруг Итачи оставил здесь что-то свое, и Саске это заметит? Тревога быстро проникла в каждый уголок её сознания, но осмотр комнаты успокоил её – ничего компрометирующего не обнаружилось.       — Ну, — начала Сакура, её голос стал твёрже обычного. — Так и будешь молчать? Саске, я устала от этого.       — Прости, — внезапно произнёс Учиха. — Все слова просто куда-то исчезли... Но я знал, что нужно хотя бы попытаться... Я хочу извиниться за то, как я вёл себя в прошлый раз. Я понимаю...       Слова Саске оборвались, глаза его замерли, устремленные к изголовью кровати. Там, в тени, что сливалась с тёмной древесиной, висел кулон. Этот маленький аксессуар, как ниточка, ведущая в прошлое, увлек его воспоминания к детству, к брату, к чему-то невосполнимо утраченному. Он был уверен, что это кулон Итачи. Злость вдруг ударила ему в виски, огонь гнева зажегся в глазах. Он резко подошел к Сакуре, заставив её отшатнуться в удивлении. Его взгляд был жёстким, и Харуно могла только вопросительно посмотреть на него, не понимая происходящего.       — Откуда он здесь? — выкрикнул он, указывая на кулон.       Взгляд Сакуры, невольно прикованный к той мелочи, стал уклончивым и растерянным, прежде чем вновь встретиться с огненными глазами Саске. В комнате повисла тяжелая, мертвая тишина, и сердце Харуно стучало в груди, как пленённый зверь в клетке.       — Саске... — начала она, но слова увязли в горле.       Мир вокруг вдруг заколебался и исказился, образ Саске размылся, а в ушах зазвучал оглушительный резонанс. В голове Сакуры вдруг вспыхнуло нечто чуждое, насильственное, как будто кто-то начал рыться в её воспоминаниях. Словно иголки, оно пронзило её сознание, заставляя зубы стиснуться до скрипа.       Словно опустившись на дно океана, она ощутила давящую боль и давление на всё тело. Это было чуждо и страшно.       — Что происходит? — выдохнула она, теряя контроль над своим телом.       Вдруг, всё стихло, словно шторм сменился тишиной. Вторжение, оставившее горькое послевкусие беспокойства и усталости, исчезло. Сакура отшатнулась, ошеломленная, и привычными жестами потерла переносицу, стараясь унять подступающий головокружительный хаос. Наконец, собравшись с мыслями, она открыла глаза, и ее взгляд встретился с недоумевающим взглядом Саске. Его лицо было запутанной маской недоумения, как будто в то время, пока Сакура боролась со своим внутренним смятением, он обнаружил что-то неожиданное и зловещее.       Однако, эта эмоция быстро исчезла, с каждой секундой замещаясь чем-то, что Сакуре было неприятно знакомо — яростью. Гнев Саске, почти осязаемый в воздухе, наполнил пространство между ними, словно громовой облако, готовый в любой момент взорваться.       — Вот оно что, — начал Учиха, произнес он. Слова пробивались сквозь стиснутые зубы.       Харуно почувствовала, как напрягается каждая клетка в ее теле. Неприятные ощущения уступали место, однако предчувствие бури, готовой обрушиться на нее, наполнило ее с новой силой.       — С чистого листа, да, Сакура?       — О чём ты? — глухо спросила она, массируя виски и осматривая комнату, в которой они находились. Конечно, в ней не было ничего необычного, но в этот момент всё вокруг казалось чуждым и даже враждебным. — Что это было?       Саске отступил назад, его рука нервно взъерошила и без того торчащие волосы, а в его глазах мелькнул тень внутреннего диалога. Сакура, в свою очередь, собрала себя в руки, игнорируя отголоски беспокойства. Она взглянула на Учиху, который отвернулся от неё спиной и сейчас казался таким напряженным, словно медленно скручиваемая пружина. Он посмотрел на неё через плечо, и Харуно отшатнулась, увидев угрожающий малиновый взгляд его глаз.       — Ты использовал шаринган, чтобы проникнуть в мою голову, — произнесла Сакура, слова звучали так, будто она сама не верила им. Её руки самопроизвольно сомкнулись на плечах, пытаясь защитить себя от внешнего мира.       — Да, использовал, — ответил он так равнодушно, что у неё просто перехватило дыхание.       — Какое ты имел на это право? — воскликнула Сакура, её гнев начинал набирать обороты. — Так просто нельзя...       — А спать с моим братом можно? — сквозь зубы прошипел Саске, резко оборвав Сакуру. Он сделал несколько беспокойных шагов вперед-назад, в то время как обескураженная Харуно продолжала с непониманием наблюдать за ним. — Это что, способ отомстить мне? Если так, то ты...       — Что это... за бред? — воскликнула Сакура, головой её прокатились волны недоумения. — О какой мести речь?       — Так расскажи мне, — голос Саске стал ледяным, упорно забиваясь в ее сознание, — ты нашла утешение в объятиях моего брата до моего отбытия на миссию или после?       Они звучали как проклятье — эти слова, затерянные в тишине комнаты, пронизывали её насквозь. Все то время, пока Сакура не теряла надежды восстановить их отношения с Саске, она не замечала других мужчин. Были комплименты, попытки ухаживания от некоторых бывших пациентов и просто знакомых, но она не придавала им значения. Мысль о том, что Саске мог полагать, что она могла сблизиться Итачи, в то время как была с ним, вызывала у неё вялую боль, словно коготь, впивающийся в её темечко.       — Что за вопросы ты задаёшь, Саске? — гнев вырвался из Сакуры, отражая её растущее волнение, подогреваемое Саске и собственными мыслями.       — Мне просто интересно, — бесцеремонно нарушив дистанцию, Саске практически приблизился к ней, её кожа словно воспламенялась под его горячим, тяжёлым дыханием, — до моего отбытия или после?       — После, — уверенно парировала Сакура, отважно встретив его взгляд.       Тяжелая тишина осела между ними, будто воплощаясь в материальную форму, придавая каждому несказанному слову, каждому тихому вдоху особую мощь. Глаза Саске на мгновение потемнели, его взгляд уклонился в сторону.       — И что скажешь, он лучше меня? — нарушил молчание Саске, голос его звучал насмешливо и резко, его губы изогнулись в ухмылку, полную яда. — Отвечай же, Сакура, он трахает тебя лучше меня?       — Хватит, Саске! — воскликнула Сакура, руки её дрогнули, словно она пыталась отгородиться от его жестоких слов. — Прекрати! Я не хочу больше слышать это!       — Ты действительно думаешь, что ты для него особенная? — Саске не унимался. — Он равнодушен ко всем. Ты ошибаешься, если думаешь иначе.       — Ты не знаешь его, Саске, — отвечала Харуно, в голосе её звучала горечь. — Ты ненавидел его всю свою жизнь, но не понимал его. Не смей так о нем говорить!       — Если ты думаешь, что за несколько месяцев ты узнала его лучше, чем я за всю жизнь, то ты ошибаешься, — сказал Саске, и его глаза заблестели опасно. — Как только подумаешь, что знаешь его, он всегда демонстрирует обратное.       — Послушай, Саске, — вздохнула Сакура, чувствуя, как от этого разговора её обхватывает усталость. — Извини, что не сказала тебе сразу. Это было бы честнее. Но теперь ты знаешь всё. И что происходит между мной и Итачи – это не твоё дело.       Словно эти слова ударили Саске, он усмехнулся, но в его усмешке не было искринки веселья, только горечь.       — Он просто играет с тобой, Сакура, — жестко заявил он. — Ты действительно думаешь, что он заинтересован в тебе? Он просто хочет ещё раз показать своё превосходство надо мной. И ты – лишь пешка в его игре.       — Мир не вращается вокруг тебя! — взорвалась Сакура, её сердце колотилось бешено в груди от накатившей волны гнева. — На этом лучше закончить этот разговор. Мы оба видим, что он никуда не приводит.       Сквозь волнение, Сакура сделала глубокий вздох, её плечи опустились, словно с неё спала тяжёлая ноша. Она направилась на кухню, надеясь отделаться от этой обстановки и найти хоть какое-то утешение в одиночестве. Однако резкое движение Саске, когда он ухватил её за руку и притянул к себе, заставило её вздрогнуть.       С его губ слетел вопрос, мрачно прозвучавший в тишине помещения:       — Сакура, ты еще любишь меня, ведь так?       Время казалось остановилось, эти слова прозвучали гораздо громче любого крика.       — Нет, я не люблю тебя, — она сделала акцент на последнем слове, произнеся их твёрдо и решительно. — Я люблю...его.       — С этого момента, ты мертва для меня, — сказал он убийственно холодным тоном. Он продолжал удерживать её стальной хваткой ещё несколько секунд, будто этим он хотел причинить боль, а затем резко расслабил пальцы, развернулся и покинул квартиру, хлопнув дверью.       Слабость охватила Харуно, и она рухнула на пол, стараясь собраться с мыслями. Всё вокруг становилось бесформенным и неясным, словно тень чужих мыслей вторглась в её разум. Слёзы не приходили, но в груди росла горячая боль. Сакура с трудом взяла себя в руки и, достав из кармана пачку сигарет, позволила взгляду устремиться к окну, где неподвижные деревья символизировали вечную неизменность. Огонёк спички танцевал, отражая её внутренний бурелом. Глубокий вдох наполнил её лёгкие дымом, и, выпустив его, Сакура представила, как вместе с ним улетучивается и её горечь.       Усталость стала непереносимой, и девушка, не задумываясь, скинула одежду и укрылась мягким одеялом. Её взгляд устало задержался на кулоне, который сверкал на изголовье. И вскоре, уносимая волнами сна, Сакура забыла обо всем.

~•••~

      Время неуклонно шагало в ночную бездну, и лишь одно окно первого этажа бросало теплое свечение, словно факел в тишине полуночных часов. Сакура с недовольством поморщилась, вспомнив о двух чашках кофе, которые она выпила, вернувшись домой после исчерпывающего дня на границе. Все её попытки занять себя уборкой квартиры и боевым снаряжением лишь привели к бессоннице и ужину по рецепту Итачи, недостойному сравнения с кулинарным искусством самого Учихи.       Не только кофе мучило Сакуру. Вчерашний разговор с Саске зарывался в её душе, создавая мутное чувство тревоги и недосказанности. Ей хотелось верить в лучшее и надеяться, что гнев Саске утихнет, открыв возможность спокойному диалогу.       Внезапный стук в дверь прозвучал так неожиданно и настойчиво, словно грозовой удар. С долей осторожности Сакура открыла дверь. Перед ней стояла Изуми, и её глаза, опухшие от слёз, говорили больше, чем слова.       — Изуми? — прошептала Сакура, — Заходи.       Не произнеся ни слова, Изуми вошла, её походка была тяжелой, словно её душу натягивали тысячи невидимых нитей. Она уселась на диван, опустившись, словно опадающий лист осенью. Взгляд её печальных глаз был обращен к Сакуре.       — Свадьбы не будет. Итачи наотрез отказался, даже вопреки слову Фугаку-самы. А я ведь надеялась, что он...       Слова застряли в её горле, и Сакура, сжимая руки от боли, понимания и собственных воспоминаний, присела рядом, протянув руку к подруге. Изуми продолжала, взгляд её стал задумчивым, словно она заглянула в глубины своего прошлого:       — Знаешь, мы ведь с ним знакомы с детства... — она улыбнулась, но улыбка была той, что скрывает в себе боль. — И я влюбилась в него с самого первого взгляда. Я ведь то еще плакса была, не могла дать отпор мальчишкам-задирам. Это увидели Итачи и Шисуи, Итачи помог мне... И с того момента я не видела никого, кроме него.       — Изуми, — прошептала Сакура, голос её звучал так, словно трещала на морозе тонкая льдина.       — Сегодня днём я вернулась с миссии и первым делом я направилась к нему домой. Да, это было безрассудно и унизительно, но я ничего не смогла с собой поделать. Как оказалось, Итачи теперь не живёт там, Фугаку-сама не стал говорить подробности, лишь сказал, что свадьбы не будет, — Изуми шмыгнула носом. — И когда я уже уходила, то встретила Саске. И от него я услышала странную вещь.       Сакура замерла. Воздух в комнате стал напряжённым, словно перед грозой. Она почувствовала, как её ладони становятся влажными.       — Что именно он тебе сказал? — тихо спросила она, избегая взгляда подруги.       — Я спросила у него, не знает ли он, где Итачи, и почему он больше не живёт в поместье, но он сказал, что ты как никто другой знаешь ответ на этот вопрос, — устало произнесла Изуми, взгляд её обращен был к Сакуре, в нём читалось непонимание и боль. Тишина вновь опустилась на комнату, словно в воздухе завис вопрос, ожидая ответа. Сакура, чувствуя, что пора сказать правду, встала, прошла к окну и остановилась, глядя в мокрые тёмные улицы.       — Изуми, — её голос был едва слышен, и в нём звучала определённая решимость, — я думаю, что пришло время мне рассказать тебе всю правду. Итачи... — она сделала глубокий вдох, готовясь к тому, чтобы высказать слова, которые могут изменить всё.       — Сакура, ты заставляешь меня нервничать, — мягко заметила Изуми, следя за движениями подруги, почувствовав, что что-то не так.       Сакура стояла, погруженная в мрак безмолвной ночи. Лунный свет, сквозь тонкий слой облаков, бродил по комнате, освещая её лицо, отражающее глубокое беспокойство. В её душе зрели тревога и чувство предательства, пульсируя в тандеме с чувством долга рассказать всю правду прямо сейчас.       — Сакура?.. — услышала она тихий зов Изуми, и её сердце вздрогнуло. Она повернулась к подруге, чувствуя, что каждое следующее слово будет как удар молота по хрустальному стеклу.       — Итачи и я... Мы... вместе, — слова Сакуры зазвучали настолько нежданно, что мгновенно затронули все уголки комнаты, превращая атмосферу в нечто плотное и тягостное. Изуми мгновенно побледнела.       — Прости, что ты сейчас сказала? Если это шутка, то это совсем не смешно, — пробормотала Учиха, взгляд её все еще был ошарашенным.       — Нет, это не шутка, — медленно произнесла Сакура, и лицо Изуми стало бледным, как мрамор. — Я должна была сказать раньше.       — Раньше?! — воскликнула Учиха, словно ей дали пощечину. Её глаза были полны недоумения и обиды. — Что ты такое говоришь, Сакура? Хватит!       — Я говорю правду, — ответила Сакура. — Наконец-то я говорю тебе правду. Я столько раз хотела это сделать...       — Я не верю, — Изуми мотнула головой. — Не. Верю. Пожалуйста, скажи, что шутишь.       Но ответа не было. Изуми нервно рассмеялась сквозь слезы, однако с каждым мгновения смех перерастал в плач.       — И давно у вас... всё началось?       — Осенью, — едва слышно проговорила Сакура.       — И ты молчала? Ты слушала, как я говорила о своих чувствах к нему, и тем временем...       Слова застряли у Изуми в горле. Она смотрела на Сакуру, её лицо выражало такую боль и разочарование, что Сакуре хотелось убежать от этого взгляда, прятаться где-то, где её никто не найдет.       — Изуми, всё не так... — начала Харуно, но слова её звучали бессильно. — Я не хотела делать тебе больно.       — Но ты сделала, — голос Изуми дрогнул от слез.       — Сделала, — подтвердила Сакура, чувствуя, как внутри всё разрывается на части. Она ощущала жгучую боль в глазах и казалось, что весь мир вокруг неё распадается.       Они смотрели друг на друга, и в воздухе висела тяжёлая тишина, наполненная разбитыми надеждами. Слова умерли на губах, и лишь глаза говорили о том, что они чувствовали.       — Хоть я знаю, что это невозможно, но я прошу у тебя прощение, — прошептала Сакура, но Изуми не отвечала. Она смотрела в окно, где тусклое освещение уличного фонаря казалось таким же холодным и безжизненным, как и её душа в этот момент.       — Ты...Я верила тебе, считала тебя близкой подругой, но ты... — Изуми запнулась.       С отчаянным взглядом в глазах, Изуми внезапно встала, прорывая пустую тишину комнаты своими решительными шагами. Пронзительный звук петель двери посылал Изуми в мир, где её сердце ещё не было омрачено болью, оставляя Сакуру в одиночестве с разбитыми иллюзиями. Сакура даже не сделала попытки удержать её; внутри она понимала, что пытаться успокоить взбухшее от боли сердце Изуми было бы напрасно. Её слова, какими бы искренними они ни были, сгорали на фоне причиненного ущерба, как бумажные кораблики на ветру.       Дождь за окном настойчиво стучал в стекло, мерно и ритмично, подобно биению её замирающего сердца. Она следила за каплями, они катились по стеклу, встречались, сливались и расходились, создавая причудливые узоры — так же беспорядочно и хаотично, как её мысли и чувства.       «Я верила тебе, считала тебя близкой подругой, но ты... » — эти слова, словно металлические колокола, звенели в её голове. Они были столь же реальными, как и в тот момент, когда они улетучились с губ Изуми.       Комната казалась ей теперь чужой и холодной, мебель в ней была расставлена слишком аккуратно, картинки на стенах слишком яркими. Она подошла к зеркалу и увидела в нём девушку с печальными глазами и бледным лицом.       «Если бы я могла все исправить...» — её мысли оборвались, и в зеркале отразилась лишь пустота.

~•••~

      Сакура, чувствуя, как вечернее дуновение ветра ласкает ее щеки, неистово пробегала по крышам Конохи. Беспрерывное ритмическое биение ее сердца отражало ритмичные прыжки с крыши на крышу, словно мощная симфония в ней самой. Важное сообщение от личной охраны Цунаде о требовании немедленного присутствия у Хокаге зародило в ее душе тучу туманных предчувствий, окутывающих ее ум облаком тревоги.       День, который она провела в покое и безмятежности, казался ей сейчас каким-то далеким, отрезанным от настоящей жизни куском времени. Возможная новая миссия маячила на горизонте, и Сакура заполняла свою аптечку необходимыми медикаментами. Посланец от Цунаде застал Харуно за изготовлением солдатских пилюль и передал просьбу наставницы.       Наконец, Сакура достигла Башни Хокаге, и уже через полминуты ее руки коснулись массивной темной двери. Войдя внутрь, она тут же увидела свою наставницу. Лицо Цунаде было наполнено калейдоскопом эмоций, начиная от гнева и заканчивая оттенком растерянности. Рядом у окна стояла высокая фигура Джирайи. Он внимательно смотрел в окно, словно пытаясь разгадать будущее, устремленное в горизонт. Но когда услышал, что в кабинет вошли, он повернулся и сосредоточенно кивнул.       — Цунаде-сама, — встретившись с взглядами Легендарных Саннинов, Сакура Харуно предложила им приветственный поклон головы, с мягкой, но не лишённой уважения интонацией. — Джирайя-сама. Вы хотели меня видеть?       — Да, — ответила Цунаде, и слово прозвучало непреложно, как гром среди безмолвия, усиливая ощущение серьезности момента.       — Что-то серьёзное? — серьёзным голосом предположила Сакура, исходя из внутренней интуиции и настроения в помещении.       Оказавшись за столом, перед ней находился свиток с печатью из Кумо, который, казалось, словно источал таинственную и тревожную ауру.       — Райкаге прислал этот свиток, — Цунаде нежно подвинула пергамент вперёд, приглашая свою ученицу прочесть, и на ее лице на мгновение отразилась тень беспокойства.       Взяв послание, Сакура начала проникаться каждым словом. В каждой букве пробуждалось всё больше недоумения, набирая моментум, как снежный ком на склоне горы. Она прочла написанное три раза, как бы пытаясь усвоить и разобрать каждую частицу информации, прежде чем отложить свиток обратно на стол.       — Ничего не понимаю, — Сакура пыталась упорядочить мысли, но сенсация от ошеломляющей новости была слишком сильной. — Кто эти шиноби?       Цунаде молча подняла глаза на Сакуру. В её глубоких медовых глазах играл отблеск усталости, но также и железной решимости.       — Имена, естественно, не указаны. Лишь то, что они носили протекторы Конохи, — произнесла она.       — Но... Но я не понимаю, как наши шиноби могли напасть на шиноби Скрытого Облака? — Сакура вскинула руки, переводя взгляд с Цунаде на Джирайю. — Если это вообще наши шиноби.       — Попрошу заметить, в свитке указан не только факт нападения, но и попытка завладения секретными документами из кабинета Райкаге, — Джирайя добавил, подняв на неё критический взгляд.       — И теперь союз Листа и Облака под угрозой, — с обреченностью прошептала Сакура, непроизвольно вздохнув и опустив взгляд на стол.       Цунаде подтянула губы в тонкую улыбку, полную иронии и горечи.       — Пока рано делать конкретные выводы, однако связь с группой наших шиноби, которые пребывали в Скрытом Облаке, утеряна ещё несколько дней назад, — Цунаде откинулась на спинку кресла, и её глаза, усталые от долгих часов без сна, скрылись за тяжёлыми веками. — Я дала распоряжение связаться с руководством Кумо для получения информации о наших людях, а в ответ получила то, что они скрылись в неизвестном направлении.       Сакура вздохнула. Она тщетно пыталась собрать разорванные куски информации в уме и построить из них логичную картину, но все было словно куски пазла, которые никак не хотели складываться.       — Я могу отправиться туда, — без колебаний заявила Сакура. — Во время своей последней миссии я хорошо себя зарекомендовала как в глазах Райкаге, так и Старейшинах Кумо.       Цунаде кивнула, улыбнувшись при виде решимости в глазах своей ученицы.       — Ты права, ты действительно проявила себя прекрасно, но Какаши и с командой уже направились туда, — Цунаде взглянула на Джирайю. — Райкаге сейчас зол. Зная его темперамент, он полагает, что наше предложение о сотрудничестве было отвлекающим маневром и наша основная цель заключается в завладении секретной информацией. Необходимо разобраться во всем как можно скорее, терять союзников сейчас совсем не время.       Сакура вздохнула глубоко, но её глаза еще более загорелись решимостью.       — Джирайя-сама, а что вы думаете по этому поводу?       Тяжелое молчание нависло в воздухе помещения. Ответственность момента тяготела на каждом из присутствующих. Джирайя, устремив свой взгляд в окно, затенённое темнотой наружного мира, отвечал, словно издалека:       — Я думаю, что кто-то намеренно хочет разорвать союз Конохи и Кумо.       Цунаде, протяжно вздохнув, добавила, словно находясь под грузом усталости и беспокойства:       — Вот только главный вопрос — кому это нужно — так и остаётся без ответа, ведь вариантов предостаточно. Камень, Туман, Звук – эти деревни лишь одни из длинного списка, не говоря уже об Акацуки. Она хлопнула по столу. — Чёрт, как же всё это не вовремя!       — Старейшины в гневе? — пробормотала Сакура, голос ее звучал глухо, словно облокачивался на тяжелую весомость предполагаемого ответа.       — Их терпение держится на волоске, — признала Цунаде.       — Могу поспорить, Данзо приложил все усилия для того, чтобы усугубить ситуацию, — нахмурилась Сакура, в её голосе звучала уверенность и горечь от такого предположения.       — Он пытается заручиться поддержкой, чтобы сместить меня с должности, но этого недостаточно.       Нежданный визит АНБУ, служившего в личной охране Пятой Хокаге, прервал Хокаге. Мужчина в темной маске и плаще, лишь глаза которого были видны, почтительно опустился на одно колено, прикрыв собой свет, проникающий сквозь открытое окно. Его голос звучал твердо, несмотря на срочность известий, которые он должен был передать.       — Хокаге-сама, у нас происшествие, — прозвучало тихо, словно в попытке смягчить тяжесть его слов. — Кто-то пытался похитить засекреченные свитки из штаба. Трое охранников убиты, еще четверо серьёзно ранены.       Воздух в комнате загустел. Цунаде опустила взгляд на свои переплетенные руки, её лицо отражало глубокое беспокойство, но не удивление. Сакура же с тревогой оглянула помещение, пытаясь оценить весь масштаб угрозы.       — Преступники расправились с охраной и воспользовались засекреченными проходами, чтобы добраться до свитков, однако что странно – они оставили свитки и скрылись.       На последние слова АНБУ Цунаде лишь кивнула, разрешая ему уйти. Как только он исчез в белой дымке, в кабинете осталось лишь молчание, нарушаемое лишь редким шепотом ветра, замешательство смешивалось с тревогой.       — Почему в последний момент они отступили? — вопрос вырвался у Сакуры, когда она уже не могла больше терпеть тишину.       Цунаде подняла взгляд на свою ученицу, его глубины скрывали невиданные тайны.       — Потому что свитки, хранящиеся в штабе – подделка, — пояснила она, её голос звучал устало, но решительно. — И они поняли это.       Сакура нахмурилась, постепенно осознавая весь масштаб произошедшего.       — Кем были эти люди? Как они смогли проникнуть в Коноху?       — Никто извне не мог знать о том, как добраться до свитков в штабе, — ответил Джирайя. Его слова были бескомпромиссными.       — Кто-то очень хочет ослабить Коноху и подставить меня, — размышляла Цунаде вслух, тяжёлый вздох уходил в тишину кабинета. — Мы не можем позволить им заполучить эти свитки. Нам нужно спрятать их. И мне нужна твоя помощь, Сакура.

~•••~

      В глубоком мраке Леса Смерти слышалось лишь мерное посвистывание ветра. Ночное небо покрывало плотный кроваво-красный туман, и казалось, что деревья нашептывают тайные заклинания. Между темными стволами двигалась фигура: Сакура Харуно, облаченная в свою форму АНБУ. Её сердце звучало как барабан, предвещая приближающуюся бурю. Вспоминая слова Цунаде, Сакура крепче сжимала рюкзак, внутри которого лежали свитки, от которых могла зависеть судьба всей деревни.       Наконец, дойдя до указанного места, Сакура замерла, внимательно оглядывая окружающую тьму. Медленно, с полной концентрацией, она сложила руками печати: Кабан, собака, птица, обезьяна, баран. Чуть дрожащим пальцем она прикусила свой указательный палец и яркая капля крови брызнула на землю.       — Техника Призыва! — произнесла она.       Появление слизня, известного как Кацую, сопровождалось облаком густого тумана. Его белое тело с голубыми прожилками виляло, а два маленьких глаза радостно уставились на Сакуру.       — Сакура-чан! Как давно я тебя не видела, ты так выросла... — радостно пропел слизень.       — Я тоже очень рада тебя видеть, Кацую, — ответила Харуно теплым голосом, не скрывая облегчения. Она знала, что дело не терпит отлагательств, и быстро перешла к делу. — У меня к тебе просьба от Цунаде-самы.       Услышав эти слова, Сакура почувствовала, как её душу охватывает ледяной холод страха. Страха за деревню, за Цунаде, за своих друзей и за себя. Страха перед неведомой угрозой, которая висела над Конохой, как темная туча.       — Необходимо спрятать эти свитки в безопасное место. Они стали объектом охоты, и если они попадут в чужие руки, то Коноха окажется в серьезной опасности, — пояснила она, доставая свитки из рюкзака. — Пожалуйста, спрячь их в Лесу Шиккоцу. Как только время придет, я призову тебя, чтобы вернуть их обратно.       — Я... Я понимаю, Сакура-чан, — произнесла Кацую. В ее голосе чувствовалась нежная тревога. От ее тела отделились два меньших слизни, которые нежно обхватили свитки и, мягко сверкая, вобрали их в себя. Затем они возвратились к основному телу и слились с ним. — Передай Цунаде-саме, что я обязательно сохраню их в безопасности.       — Большое тебе спасибо, — с облегчением проговорила Сакура, прикоснувшись к своим губам. — Прости меня, но я должна идти.       — Я понимаю, Сакура-чан. Береги себя! — проговорила Кацую, и ее фигура исчезла, оставив за собой лишь густую дымку, похожую на разлетающийся пух.       Ощущая облегчение, Сакура глубоко вздохнула, позволяя лёгким наполниться прохладным воздухом. Важная часть миссии выполнена – свитки теперь находились в безопасности. Оставалось лишь вернуться в кабинет Хокаге и получить следующие инструкции. Но внезапно все мысли развеялись, как туман под утренним солнцем, когда она почувствовала непривычное присутствие.       Сердце Сакуры пропустило удар. Она остановилась, как вкопанная, и оглянулась, внимательно прислушиваясь к тревожной тишине леса. Ночь казалась бесконечной, а темнота вокруг — всеобъемлющей, но ее острое ниндзя-чутье не обманывало. Она не была одна.       С минуту Харуно стояла, напряженно вслушиваясь в мрак, но когда она наконец услышала легкий шорох ветвей, ее тело автоматически подготовилось к схватке. Ее мышцы натянулись, как струны, готовые к действию в любую секунду.       В темноте что-то шевельнулось, и ее тело невольно напряглось, когда она почувствовала, как ее взгляд встретился с чьими-то зловеще светящимися глазами. Затем раздался голос, который заставил ее сердце замереть.       — Сакура Харуно, — произнес незнакомец.       — Кто ты? — спросила Сакура, стараясь удержать в своем голосе уверенность, несмотря на то, что сердце колотилось в груди как безумное.       — Это не важно, — произнёс мужчина и ринулся в атаку.       Первый удар, направленный против неё, Сакура отбила с искусной легкостью. Она заметила, что противник двигался быстро, но это далеко не могло сравниться со скоростью Итачи. Сакура чувствовала, как её сердце бешено колотилось в груди, при каждом вдохе она ощущала острый аромат леса, смешанный с запахом металла и пота. Лезвие врага мелькало перед её глазами быстрее молнии. Каждый удар был точен, но Харуно удавалось уклониться. Сконцентрировав свою энергию, она выстрелила прямо в живот врага, выбивая его из равновесия и отправляя в воздушный полёт, который закончился столкновением с кроной дерева. Однако, праздновать победу было еще рано – вслед за первым противником на сцену битвы вышло еще по меньшей мере шесть.       Внезапно, при её следующем отражающем движении, она не успела увернуться и почувствовала, как холодное острое лезвие скользнуло по её предплечью, что вызвало острую боль. Тёплая влага тут же начала проникать через ткань её формы. Но её волновало не столько ранение, сколько жгучее тепло, разливающееся от места пореза, что указывало на наличие яда на лезвии.       Лесная тень, пронизанная лунными лучами, превратила вокруг все в зрелище серебристого театра. Чередующиеся зоны света и тени делали нападавших почти призрачными. Их глаза сверкали, словно звезды в ночи, жаждущие продолжения битвы. Лицо Сакуры, освещенное пронзительным светом луны, было напряжено. Она осознавала, что с каждой секундой яд расползается по её телу. И хотя она, как ниндзя-медик, была знакома с множеством из них, нынешний яд был нечто новым для нее.       — Кто вы такие? — хриплым голосом, но с непоколебимой решимостью произнесла Сакура.       Тишина. Только легкий шорох листвы и её собственное учащенное дыхание разрывали ночную безмолвие.       Невидимые глазу порывы ветра пронзили лес, и она почувствовала, как аромат мокрой земли и древесной смолы наполнил воздух. В плотной мгле она разглядела фигуры нападавших, которые казались более определенными. Однако ощущение яда, отравляющего её кровь, делало её медленнее, и теперь каждое движение требовало удвоенных усилий.       С каждым мгновением, Харуно Сакура ощущала, как её силы уходят. В её душе было ясное осознание, что бороться с врагами на протяжении долгого времени она не сможет. Сквозь западни деревьев, она заметила направление, где, по её расчетам, должны были дежурить отряды АНБУ. Туда и нужно было двигаться, чтобы найти помощь.       Сакура металась среди стволов деревьев, уходя от пылающих огненных шаров и резких лезвий, посланных ей вдогонку. Луна освещала её путь, когда она, обогнав очередной шар, взмыла на ветку древнего дерева. Отчаянно оглядываясь назад, Харуно бросила дымовые бомбы, создав завесу между собой и преследователями. Но не только физическое истощение преследовало девушку; яд в крови делал каждый шаг всё тяжелее.       Когда погоня немного отстала, она, вздохнув с облегчением, углубилась в лес, искав зону, где должны были находиться отряд АНБУ. И вот, при свете усталой луны, перед Харуно раскрылось страшное зрелище: тела членов АНБУ, усеянные ранами лежали в неестественых позах. Она бросилась к ближайшему, надеясь на чудо, но пульс отсутствовал, а лицо было безжизненным и обагрено кровью. С тяжёлым сердцем Харуно проверила остальных, столкнувшись с одинаково ужасной картиной.       Тихий стон, который почти тонул в звуках лесной ночи, дошел до ушей Сакуры. Быстро направившись к его источнику, она обнаружила среди затененных кустов лежащего мужчину, чье дыхание казалось слабым и неуверенным. Когда Сакура опустилась к нему на колени и сняла маску, бледное, измученное лицо Шиджеру выглянуло ей в глаза.       — Шиджеру! — вскрикнула Сакура, дрожащими руками прикасаясь к его щеке. — Это я, Сакура. Ты меня узнаешь?       Шиджеру медленно открыл глаза, призрачный свет луны подчеркивал глубокие тени на его лице. — Сакура... Уходи... Иори...Он...       — Что с Иори? Он жив? Чёртов яд! — в голосе девушки чувствовалось отчаяние. — Я знаю, что тебе больно, но нам нужно быстрее уходить, слышишь?       Шиджеру не отвечал. В лунных лучах его лицо казалось неестественно бледным, порез на щеке и болезненно изогнутое плечо мгновенно выдали серьезность его состояния. Ко всему прочему, Сакура предполагала, что в его крови также есть яд. Отравление начало действовать, приводя его в полусознательное состояние, глаза тускло блуждали, словно уже не принадлежали его воле. Сакура обдумывала варианты того, как побыстрее помочь свою товарищу. В таком состоянии сделать это будет крайне сложно, а погоня и вовсе исключала возможность вылечить Шиджеру.       Тихо, едва слышно зазвучало движение сбоку. Харуно сразу ощутила готовность к атаке, но тут же успокоилась, чакра казалась знакомой. Из темноты вышел Иори, и Сакура почувствовала облегчение, но что-то в его взгляде было странно, словно он посмотрел на Шиджеру, как на чужака.       — Иори, что произошло? Я... я ранена и не могу сейчас вылечить Шиджеру. Ему нужна помощь, — её голос слегка дрожал, и не только от холода ночи.       — Помощь? — отчужденно переспросил Иори, и его глаза казались равнодушными.       Харуно замерла, что-то внутри нее насторожилось от этих странных слов. Словно Шиджеру не был другом Иори и ему было просто наплевать на то, что Нара сейчас находится в довольно опасном положении. И вдруг она почувствовала, что к ним приближаются несколько шиноби, и не было сомнений, что это именно те нападающие. Рука подхватила сюрикены, а тело автоматически приняло оборонительную стойку, слегка подавшись вперед, как бы прикрывая своих товарищей.       Острое жгучее покалывание пронзило шею Сакуры, заставив девушку потерять равновесие и замереть на мгновение. Её мир словно закрутился в вихре, и ощущение страха затмило все остальные чувства. Попытки собраться с духом и сосредоточить чакру обернулись тщетными, когда её тело начало сотрясать неистовая боль. Вид перед глазами медленно стал размытым, но Сакура едва различила Иори, держащего шприц.       Не успела она прийти в себя, как за её спиной материализовались двое шиноби, моментально схватившие её. Сердце Харуно забилось в тревожном ритме, удары которого глушили весь окружающий мир. При всей её подготовке и тренировке она поняла: сейчас ей некуда бежать.       — Ты, кажется, говорила о помощи? — ухмыльнулся Иори. — Ну, давай помогу.       С этими словами, Иори выхватил кунай и всадил его прямиком в горло Шиджеру. Тот издал звук, похожий на хриперие, который сменился на тошнотворное гортанное бульканье. Из уголков его рта проступила кровавая пена, а затем уже и темная струйка крови тоненькой ниточкой проскользила к шее, растекаясь на черную землю. Его стеклянные глаза застали навсегда. И смотрели они прямиком на Сакуру.