Снежинки на зимнем ветру

      Ожидание утомляет. Акане грызет волнение и, чтобы хоть как-то справиться с ним, она расхаживает перед кабинетом.       Баджи же спокойно подпирает стенку и следит за Акане взглядом. Они будто бы поменялись местами: непривычно тихий Баджи и энергичная Акане, которая не могла ни минуты постоять спокойно.       Они занимались пять дней подряд, и каждый раз Баджи проявлял удивительный результат. Он, несомненно, был готов к пересдаче, но Акане все равно переживала, и, несмотря на протесты, сопровождает его в школу в день диктанта и вместе с ним ждет результатов после.       В коридоре они одни: остальные дети разбежались, радуясь перерыву.       — Почему так долго? — бормочет Акане, глядя на дверь в учебный класс.       Устав расхаживать, Акане встает рядом с Баджи и краем глаза рассматривает его.       Маленький Баджи не сильно отличается от более взрослой версии, которую она видела в манге: длина волос, рост и все. У него еще по-детски круглое лицо с темно-серыми глазами, которые казались абсолютно черными, кустистые брови и непозволительно длинные ресницы. Волосы недостаточной длины, чтобы собирать их в хвост, поэтому Баджи носит их распущенными и только убирает надоедливые пряди за уши.       На губах и в уголках насмешливых серых глаз светился отблеск улыбки: Баджи полностью в себе уверен и уже предвкушает высокие баллы.       Перед мысленным взором встает его тело со страниц манги. Акане прикрывает глаза, чтобы отвлечься от ужасного наваждения. Она не может соотнести ребенка, сидящего рядом с ней, с юношей, который отдаст жизнь во время разборок.       — Слушай, Баджи. — Акане откашливается. — У тебя ведь много друзей?       Кейске слегка хмурится: вопрос странный, но, по его мнению, Акане в принципе чудноватая, так что он просто привык отвечать на ее вопросы, не раздумывая над их смыслом.       — Ну да.       — И ты им доверяешь? — Баджи снова кивает. Акане долго молчит, пытается подобрать правильные слова. Все заранее приготовленные фразы теперь кажутся неуместными. — В общем, Баджи, я хочу сказать, что это нормально — обращаться за помощью. То есть ты можешь сомневаться, бояться быть назойливым, но друзья на то и друзья, что всегда помогут.       Акане переводит дыхание. Слова звучат глупо даже для нее. Как же ей донести до Баджи, что помощь друзей, в частности ее — это нормально? Если бы тогда, во время «Кровавого Хэллоуина», Баджи смог довериться Чифую и Такемичи, то Акане уверена: все было бы по-другому.       Но больше будущего Акане волновала его домашняя обстановка. По себе она знала, что тяжело всегда быть одному, не иметь своего места, даже в родном доме.       — Послушай. — Акане разворачивается к мальчику лицом. Баджи выглядит крайне растерянным: речи Акане для него непонятны. — Что бы ни случилось, ты всегда можешь прийти ко мне. С абсолютно любой проблемой, даже если она кажется тебе пустяковой. Либо же просто, без причины. Я всегда буду рада тебе.       Баджи хлопает глазами.       — Хорошо, Акане-сан.       В этот момент дверь в кабинет открывается. Седовласый учитель неторопливо выходит в коридор, оглядывается. В руках он держит стопку проверенных листков. Баджи и Акане одновременно подрываются с места и несутся к нему.       — Баджи Кейске. — Шепелявит учитель и мучительно медленно перебирает работы в руках, в поисках нужной. У Акане начинает дергаться глаз: все же она не слишком терпелива. Наконец учитель находит нужный лист и протягивает Баджи.       — Баджи! — охает Акане.       — Вау, — тихонько выдыхает мальчик. В уголке листа выведено: «100 баллов».       — Я жду от Вас таких же результатов и в новом семестре, — важнически говорит учитель и возвращается в класс.       Баджи так рад, что не может подобрать слов. Он неверующе рассматривает свой лист: результат превзошел все его ожидания.       Он старался не показывать этого Акане, но мальчик сильно сомневался в своих силах, ведь кроме драк у него ничего никогда не получалось. Сотня баллов кажется просто сном, он слегка щиплет себя за руку, чтобы проверить, но это ни наваждение, ни мечта. У него действительно получилось не просто сдать, а заработать наивысший бал!       Акане не сдерживается и крепко стискивает Баджи в объятиях. Она испытывает огромную радость и удовлетворение от его успеха, словно от собственного.       — Давай поедим мороженого! — предлагает Акане. — Я угощаю!       Баджи, разумеется, не отказывается.       — Я думал, что допустил ошибку во второй строке, — делится Баджи по дороге в кафе-мороженое, которое нравилось Кейске больше других. Находилось оно недалеко, поэтому измучиться от жары они не должны были успеть. — Но все верно! Ни одной ошибки!       Его радость так заразительна, что Акане всю дорогу не может стереть с лица улыбку.       — Это же Кадзутора! — вскрикивает Баджи, тыча пальцем в сторону.       Акане приглядывается. И ведь правда, Кадзутора вместе с невысокой женщиной, вероятно, матерью. Мальчик глядит на женщину снизу-вверх и что-то говорит, но замолкает, когда Баджи выкрикивает его имя и машет руками, привлекая внимания.       Женщина оборачивается, и Акане удостоверяется в своих догадках — это мать Кадзуторы.       Они подходят ближе, и Акане представляется:       — Здравствуйте, Ханемия-сан. Я Инуи Акане.       Акане слегка склоняет голову и искоса поглядывает на женщину. Внимание привлекает ее одежда — кофта с длинными рукавами и брюки — которая не вяжется с удушающей летней жарой.       — Приятно познакомиться. — Мама Кадзуторы кивает. Ее сын, цепляющийся за тонкую материнскую руку, очень на нее похож: разрез глаз, черты лица — все это Кадзутора унаследовал от нее. В прошлом мать Кадзуторы, наверняка, была невероятно красива, но сейчас цвет ее кожи напоминал ссохшуюся древесину, а ввалившиеся глаза смотрели устало и отрешенно, избегая встречных взглядов.       — Мы идем есть мороженое. Ханемия-кун, не хочешь с нами? — предлагает Акане.       Кадзутора не отвечает: переводит взгляд на мать, молча ожидая ее решения.       — Я не совсем уверена, — мнется женщина.       — Баджи получил отлично за диктант, поэтому я угощаю. — Акане старается развеять ее сомнения. — Потом я провожу Ханемию до дома.       — Только недолго, Кадзутора, — обращается к сыну женщина. — Отец будет спрашивать.       Кадзутора понятливо кивает.       Осторожность, с которой он раньше смотрел на Акане, быстро сменяется на предвкушающую радость от похода в кафе.       Акане протягивает Кадзуторе руку. Мальчик долго оценивающе смотрит на нее, и Акане может различить, как шестеренки в его мозгу крутятся и вертятся, решая, доверять или нет.       Акане по-доброму улыбается, старается показать: ей можно доверять. Хмурая складка меж бровей становится глубже, но, вздохнув, Кадзутора все же протягивает руку в ответ.       — Вперед! — говорит Акане и хватает Баджи за руку.       — А-ну отпусти! Я не маленький, чтобы за ручку меня водить, — вопит Баджи, а Акане только сильнее стискивает его ручонку и улыбается.       Кадзутора в открытую смеется над другом и перехватывает руку Акане покрепче.       Они долго решают куда идти: Баджи настаивает на кафе-мороженом в центре, там подают вкусное крем-брюле; Кадзуторе хочется шоколадное парфе из ларька в городском парке; Акане охота выпить. Желательно чего покрепче. От жары и долгих препирательств насчет места у нее начинает болеть голова.       Споры заканчиваются тем, что они посещают оба места: сначала кафе, а потом и парк.       Акане иногда ловит себя на мысли о том, что она чересчур волнуется: не быстро ли они едят мороженое; не слишком ли Солнце печет, но, в отличие от Сейшу, который на опеку сестры иногда огрызается и раздражается, мальчики легко сносят ее заботу.       — Я объелся, — тяжело вздыхает Баджи и откидывается назад, на спинку лавочки.        Естественно, они с Кадзуторой съели по четыре креманки мороженого. Акане оставалось только поражаться их аппетиту и бездонным желудкам.       — Все в порядке? — спрашивает Акане у Кадзторы, заметив, как он растерянно водит по пустой миске мороженого и задумчиво хмурит тонкие брови. — Можем купить еще, если хочешь.       Кадзутора мотает головой.       — Я просто, — мальчик вздыхает и договаривает: — Я иногда думаю о том дне. Если бы не вы, Инуи-сан, что было бы дальше?       Акане прикусывает губу. Для Кадзуторы будущее было несладкое: смерть или жизнь полная вины за убийство. Как и для Баджи. Оба мальчика жили бы, коря себя за содеянное, с постоянными оглядками на прошлое, мечтая о возможности все изменить.       — Не думай об этом. — Акане прокашливается, пытаясь протолкнуть застрявший в горле ком. Она была последним человеком, который мог бы раздавать подобные советы. Всю жизнь Акане жила с оглядками на прошлое: на свои ошибки, на невысказанные слова. И все время гадала: а что, если бы было так.       — Трудно, конечно, понимаю. Но ни ты, ни Баджи не совершили ничего серьезного, вам не за что винить себя. — Акане слегка касается плеча Кадзуторы, ждет, что он вздрогнет, отодвинется. Но Кадзутора не пытается отстраниться от нее, и Акане уже более уверенно кладет руку ему на плечо.       — Ханемия-кун. — Акане заглядывает ему в глаза. — Я говорила это Баджи, скажу и тебе: чтобы ни случилось, ты всегда можешь прийти ко мне. С любой проблемой.       Кадзутора кивает. В его взгляде, сквозь отрешенность и мрак, проскальзывает огонек надежды. Доброта, проявленная Акане, затупляет негативные чувства Кадзуторы и скрашивает мрачность его настроения.       — Ты слышал меня, Баджи?       Акане поворачивается в его сторону и, с приятным изумлением, понимает — он заснул. Обильная еда и жаркая погода разморили Баджи и он, запрокинув голову назад, уснул прямо на лавочке.       Кадзутора, заметив спящего друга, расплывается в широкой улыбке. Они с Акане, переглядываются, и слегка хихикают.       Акане аккуратно, чтобы не разбудить Баджи, берет его на руки и тут же чуть не отпускает назад: Кейске невероятно тяжелый, руки сразу же начинают ныть от ноши. Веки у Баджи слегка трепещут, но он не просыпается.       — Пойдем, я провожу тебя, — шепчет Акане. Кадзутора подскакивает с лавочки, и они вместе идут к нему домой. По дороге они молчат: не хотят разбудить Баджи.       — Пока, Ханемия-кун, — тихо прощается Акане около дома Кадзуторы.       Он живет в такой же серой многоэтажке, как Баджи и она сама. Рядом небольшая пустая детская площадка с качелями и песочницей.       — Зовите меня Кадзутора, Инуи-сан!       Кадзутора несколько нерешительно ей улыбается, щеки у него слегка покраснели, а глаза блестят от приятно проведенного дня.       — Хорошо, Кадзутора-кун. И ты тогда обращайся ко мне по имени.       Мальчик кивает ей на прощанье и скрывает в подъезде.       А Акане продолжила свой путь дальше.       Она не чувствует собственных рук, Баджи очень тяжелый, но отпускать его не собирается: пускай поспит, пока она не донесет его до дома. Хотя, Акане сильно сомневается, что сможет сделать еще хоть шаг с такой ношей.       Баджи на ее руках сладко сопит, и Акане предается размышлениям о будущих событиях. Ее вмешательство сильно исказило картину: Кадзутора остался на свободе, Шиничиро жив. Это имело свои последствия: хорошие или плохие, она не знала. Акане не могла даже предположить, как изменилась история: появится будущий Такемичи спустя два года или нет. Если нет, значит в будущем все хорошо?        А если да?       Она пока точно не решила, что же делать дальше. Да и не хотела решать: ее волновало только благосостояние Сейшу. Ей нравились Баджи и Кадзутора, но им может помочь и Такемичи. Он герой этой истории.       Было нечто отвратительное в том, что она просто перекладывала ответственность на чужие плечи, но она получила второй шанс. Шанс на жизнь, на собственное счастье, и не хотела попросту тратить его.       — Куда ты несешь Баджи?       Акане приходится повернуться боком — Баджи закрывает весь обзор — чтобы рассмотреть вставших на дороге мальчишек.       Манджиро Сано с подозрением оглядывает Акане и перекатывает во рту чупа-чупс. За его спиной стоит Дракен.       — О, вы же та тетя! — Мгновенно узнает ее Дракен.       От «тети» Акане слегка морщится: какая она ему тетя? Этому телу пятнадцать, а ее ментальный возраст не должен его касаться.       — Инуи Акане, — цедит девушка сквозь зубы.       — Я Дракен!       Манджиро внимательно следит за их диалогом, слегка хмурится, на лице четко написано полное непонимание ситуации.       — Это имя или фамилия? — с преувеличенным интересом спрашивает Акане.       Застигнутый врасплох Дракен, тушуется. Кончики ушей у него краснеют. Акане злорадно усмехается: вот тебе и тетя.       — Вообще-то это прозвище, — бурчит Дракен. — Мое имя Кен Рюгудзи.       Манджиро, уставший от пустой болтовни, вытаскивает конфету из рта и указывает ею на Акане.       — Что ты делаешь с Баджи? — повторяет мальчик свой вопрос.       — И тебе привет, Манджиро-кун. — Акане не удерживается и закатывает глаза, в который раз поражаясь вежливости этих детей. — Я несу Баджи домой.       — Он заснул что ли? — удивляется Дракен. Он тянет шею, чтобы заглянуть в лицо другу.       Акане кивает.       — Так что будьте тише, — просит Акане и сама понижает голос.       — Баджи даже взрыв не разбудит, — хмыкает Майки, засовывая чупа-чупс обратно в рот.       Акане не спорит, она обходит мальчиков и продолжает свой путь, а Майки и Дракен тянутся за ней следом.       — Мы с тобой, — заявляет Майки. Дракен согласно кивает.       Акане все равно: лишь бы не мешались. Она бы с удовольствием вручила Баджи одному из них, Дракен же носил Майки на спине, смог бы и Баджи понести. Но такое заманчивое предложение посещает только ее мысли, а озвучивать его Акане не хочется: она сильно благодарна Кену за проявленную поддержку и просить мальчика о чем-то у нее язык не поворачивается.       — Как там твой брат, Манджиро-кун? — тихонько спрашивает Акане. Молчание между ними слишком затягивается и становится напряженным.       — Норм. — Манджиро прищуривается. — Втюрилась в него?       — Чего?       От столь неожиданных выводов из обычного вопроса, Акане повышает голос, а щеки заливаются предательским румянцем. Баджи слегка шевелится в руках, но не просыпается.       — Втюрилась, — констатирует Майки.       — Нет!       — Я все расскажу брату, — подначивает ее Майки.       — Нечего рассказывать! Я просто спросила, как у него дела, — тяжело вздыхает Акане.       На смутившуюся Акане лукаво смотрят темно-карие глаза, а миловидное лицо Манджиро украшает хитрая улыбка. Вот негодник.       — Что происходит? — хриплым спросонья голосом спрашивает Баджи. Он шевелится в руках Акане, и она опускает его на землю. Руки у Акане безвольно повисают вдоль тела и болезненно ноют. Баджи, еще не отошедший ото сна, слегка шатается, трет глаза.       — Тебя девчонка на руках тащила, — с ехидством говорит Майки другу.       Баджи быстро приходит в себя: оглядывается вокруг, замечает друзей и Акане, стоящую рядом.       — А что, Манджиро-кун, завидуешь? — Акане слегка наклоняется вперед, чтобы оказаться лицом к лицу с Майки.       Мальчик не смущается, а с нарочитой небрежностью отвечает:       — Еще чего. У меня есть Кенчик. — Майки кивает в сторону Дракена.       Дракен лишь слабо фыркает на это.       — Так, ладно. — Акане трет переносицу, пытаясь собраться с мыслями. Нахальство Майки сильно выбило ее из колеи. — Баджи, пока. Если нужна будет помощь, то обращайся.       Кейске заторможено кивает: он силится вспомнить, как из парка оказался около дома, но не может.       — Приятно было познакомиться, Рюгудзи-кун.       Дракен доброжелательно ей улыбается.       — А ты. — Акане мрачно смотрит на Майки. — Не подавись, Манджиро.       Акане разворачивается и уходит, оставляя мальчишек одних, а вслед ей доносится звонкий крик Манджиро:       — Пока, Акане-чан! Передам брату «привет» от тебя.