Я начинал революцию, имея за собой 82 человека. Если бы мне пришлось повторить это, мне бы хватило пятнадцати или даже десяти. Десять человек и абсолютная вера. Неважно, сколько вас. Важно верить и важно иметь четкий план.
Фидель Кастро
Утром того дня, когда из Хогсмида отправится паровоз, вывозя учеников на летние каникулы и развязывая руки Дамблдору, Темный лорд появился ранним утром в Литтл Хенглтоне, чтобы превратить бывшее уютное семейное гнездышко его уважаемых родственников в капкан. За полсотни лет запустения стропила сгнили, крыша обвалилась внутрь, дубовая дверь, которую Морфин художественно оформлял змеями сорвалась с петель и легла в проем, лишь толстая каменная кладка стояла неизменно, а земля все ближе подбиралась к пустым проемам окон. Сигнальные чары с его прошлого визита потревожены не были, значит Дамблдор еще не успел посетить хибару Гонтов. Новое кольцо, специально созданное без применения магии, заняло место в том же нехитром тайнике под прогнившей половицей, на лачуге были обновлены несколько слоев чар: верхние — защиты довольно высокого уровня, но преодолимые для того, кого он ждал, и потом, под слоем маскирующих, те, что не позволят гостю раньше времени покинуть руины радушного дома. На самом же лжеперстне было неотменяемое темнейшее проклятье, поверх которого лежали чары сирены — манящие, искушающие, зовущие прикоснуться к погибели. Гриндевальд открыл ему глаза: дар среднему брату, передаваемый из поколения в поколение в семье Гонтов, после того как в него влилась ветвь Певереллов, дар старшему, кочевавший от одного властолюбца к другому, и оказавшийся в итоге в руках Дамблдора, и дар младшему, путь которого легко вычисляем по фолианту «Природная знать», но этот род предсказуемо бросился в глаза Волдеморту еще в Ахене, когда он искал пересечение с Гриндевальдами. Дар, который не давал могущества, но позволял скрываться, должен был унаследовать Поттер. Должен был, если тот прошел мимо рук Дамблдора, не осел в каких-нибудь недоступных мальчишке сейфах и не был утерян. Но по воспоминаниям выходило, что мантию директор забрал у Джеймса и вернул его сыну. Только вот ту ли мантию? Во всяком случае, при себе у Поттера ее не было, но с большой вероятностью ее принесет Крауч, имеющий доступ к вещам мальчишки, и тогда Волдеморт выяснит с каким артефактом имеет дело. Досадным упущением Темного лорда было то, что сказок магического мира он не знал — попросту вышел из возраста, в котором они были бы интересны к моменту попадания Хогвартс. В приюте он читал все, до чего мог дотянуться, так что с магловскими преданиями он был знаком по попадавшим в руки потрепанным книжицам, и краем — с русскими сказками, которые шут гороховый Антонин цитировал к месту и без, пока сопровождал Темного лорда в его изысканиях по Восточной Европе. Некоторое знание языка он приобрел, когда они обретались в покинутой родине Долохова. Оттого и всплывали в памяти строки без конца и начала. До сего момента он не знал легенды о Дарах смерти, потому и не обратил достаточного внимания на отобранный у Морфина перстень, хотя стоило бы задуматься еще тогда, с чего бы Гриндевальд взял себе знаком герб Певереллов. Адрес Батильды Бэгшот, опознанной в воспоминаниях Гриндевальда благодаря портрету в учебнике по истории магии, не менявшемуся минимум последние полвека, найти не составило труда. Волдеморт, скрытый под дезиллюминационными чарами, кинул усыпляющее заклятье и вошел в дом, пропахший старостью и запустением, и слегка воспарил над полом, не собираясь афишировать свой визит. Дом был беспризорен, как и его древняя хозяйка, неопрятной грудой дремавшая под пледом в кресле-качалке у окна перед протертым, хоть и с разводами, участком стекла, через которое было видно улицу с редкими прохожими и кладбище. Тропинки следов тянулись на полу среди клоков пыли от кресла к лестнице на второй этаж, в запущенную кухню, в гостиную к столу, где выделялось без пыли место, достаточное, чтобы примоститься одному человеку, и обтрепанное сиденье приставленного стула. Сквозь мутные стекла окон приглушенный свет, в котором клубились пылинки, падал на резное деревянное бюро, заставленное сверху заросшими грязью рамками. Взмахом руки Волдеморт заставил изображения очиститься. На одной из колдографий смеялись двое — совсем юный Гриндевальд, и второй, тот, кого он звал Альбусом, и у Темного лорда не было ни малейшего сомнения, что это Дамблдор. Выдвигая один за одним ящички, он перебирал стопки пожелтевших от времени писем, пока не обнаружил нужное. Волдеморт оставил дубликат рамки, вновь присыпал бюро нетронутой пылью, стирая собственное присутствие, и аппарировал из дома с добычей, не потревожив его хозяйку. Позже с общественной совятни улетит птица к остроязыкой, жадной до сенсаций и не стесняющейся в методах репортерше «Пророка». «Хогвартс-экспресс» покинули последние пассажиры, но «Поттера» в этой взбудораженной детской толпе не было, возможно подложное знамя света в этот раз вывезли в убежище другим способом или вовсе оставили в замке. Волдеморт аппарировал с вокзала, нетерпеливо соткал в воздухе миниатюрный образ метки и послал вызов Краучу, но сигнал будто увяз. Вызов Петтигрю просто рассеивался, контакта с мертвым не было, но связь с Барти была чем-то заблокирована. Сегодняшний «Пророк» излучал тишину и благоденствие. Темный Лорд переместился вновь. Жизнь в Хогсмиде текла размеренно, лишенный школяров, сонный городишко был пустынен, лавочники закрывали свои магазины и неспешно отправлялись по домам. Волдеморт уверенно вошел в самое злачное место деревушки — грязный кабак, и прислушался, пытаясь уловить что-либо значимое в беседах. Немногочисленные посетители подозрительного вида занимались своими делами, но тут его внимание привлек довольно громкий всхлип, перемежающийся бормотанием «Гарри, Гарри, как же так…», и затем в темном углу кто-то оглушающе высморкался. История любит повторы, и если на этот раз он был в собственном теле и без драконьего яйца, то полувеликан уже набрался до кондиции. Волдеморт взял у бармена сомнительной чистоты стакан с бутылкой огневиски и подсел за замызганный стол к Хагриду. Плеснул себе на два пальца, от души добавил в опустевший стакан лесника. Тот словно вовсе не замечал его присутствия, уставившись воспаленными глазами перед собой, и, лишь опрокинув очередную порцию пойла в себя, забормотал дальше. Темный лорд незамедлительно подлил еще. «Как же так… не сберегли… я же его вот такусеньким… а никто и не понял… только Блэк и раскусил… что уже и не Гарри вовсе… не сберегли… и где Гарри, спросить то теперь не с кого… дементора сразу… гнилая душа этот Фадж… может он и вовсе заодно». После очередного стакана Хагрид упал грудью на стол, и бормотание превратилось в храп. Волдеморт вышел, оставив на столе нетронутый стакан и пустую бутыль. Значит, Крауча раскрыли, но дело замяли. Успел ли Барти достать диадему, и попала ли она в руки Дамблдора? Но он ведь не чувствовал ничего, похоже, та все же в сохранности. Пока в сохранности. Но «великий светлый» сейчас начнет очень активно искать своего героя и погибели своего врага. Дамблдор просто обязан был сделать ответный ход. А Волдеморту были нужны его люди. Северное море штормило, вздымающиеся волны тянулись к законной добыче, и не могли ухватиться, но стихия бушевала и выше. Ледяной ветер раздирал полы его отяжелевшей от воды мантии, сорвал с него капюшон, но гнев Темного лорда резал смешавшийся с соленой водой воздух, ведя того к цели. Наконец впереди показался темный силуэт Азкабана. Ведомый связью с метками, он подлетел к вершине мрачной башни, где сконцентрировались его люди. Грохот взорванной стены скрылся за шумным буйством природы, опаленные его яростью дементоры расступились и теперь как мрачная свита следовали за ним на отдалении. Волдеморт проник внутрь сквозь отверстие в стене, размером достаточное для летящего дракона. Ветер ворвался внутрь башни, изгоняя застоявшийся смрадный воздух. — Кощеюшка, батюшка, отпусти меня к молочным рекам, кисельным берегам… — раздалось где-то слева. Голос он бы и не узнал — шелестящий, бесцветный, но это был Долохов. За массивными решетками появилось какое-то движение. Они неуверенно выползали вперед — в оборванных лохмотьях, не ведавшие мытья, истощенные… — Я, лорд Волдеморт, пришел за своими верными людьми. — Верные есть, живых здесь нет, — прокашлял из другой камеры … Руквуд? — Мой Лорд, — на сей раз женским голосом, и он шагнул в сторону ведьмы, чьи неукротимые кудри теперь представляли сплошной неприглядный колтун, та подняла лицо, и растрескавшиеся губы с усилием сложились в улыбку, обнажая почерневшие изъеденные зубы, — я так счастлива, что вы живы, мой Лорд, это лучшая весть перед смертью. — Вы отказываетесь служить мне?! — голос Волдеморта повысился на октаву. — Я не могу подвести вас, мой Лорд, — она отлепила одну руку от решетки, заметно пошатнувшись, но выправилась, судорожно вцепившись в металлически прут решетки второй, — но я не в силах стоять или удержать палочку. Я — обуза. Темный Лорд смотрел на протянутую руку, мертвенно серую, лишенную мышц и ходящую ходуном. — Августус, сколько времени вам потребуется, чтобы встать в строй? Бывший невыразимец вдруг согнулся пополам и с хрипами выкашлял мутный сгусток, исчерченный алыми прожилками. — Полгода, мой Лорд, — он говорил отрывисто, с явным трудом со свистом вбирая воздух, чтобы выдавить еще пару слов, периодически вновь заходясь в кашле, — Если в клинике, с хорошими целителями, мозгоправами, галлонами зелий, приличной едой… Но я бы предпочел молить вас об избавлении, милосердной смерти. Азкабан высасывает само желание жить. — Милости… — зашуршало разными голосами со всех сторон. — Мои самые верные спутники просят … о смерти?! — он оглянулся вокруг, они все подобрались уже к решеткам, в горле Темного Лорда застрял ком. — Когда мы трое умрем, сейфы рода Лестрейндж откроются для вас, мой Лорд, — изможденная женщина сползла вниз, не в силах больше стоять. Он подошел и опустился напротив нее на пол, положил свою руку поверх ее сжатой. — У тебя есть наследник, Белла? Она мотнула головой, и по его руке побежала обжигающая капля. — Вы наш наследник, мой Лорд, гоблины знают, там вы найдете… там… все, что нужно. — Белла, ты хочешь умереть? Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом, омывая его болью, безысходностью и проблеском счастливой надежды. Разве может быть смерть желанной? — Это будет честью для меня. — Прощай, Белла, — он сжал ее слабеющий кулак. Зеленый луч впитался в грудь ведьмы, и она осела, бережно укладываемая протянутыми через решетку бледными тонкими руками. Одинокая фигура стояла на крыше самой неприступной тюрьмы. Темный Лорд хоронил тех, кто слишком долго ждал его возвращения, тех, кто не смог прийти к нему, и к кому он не смог прийти вовремя. Тех, кого назвал сегодня поименно в последний раз. Адское пламя пожирало верхний этаж Азкабана, ставший общей гробницей его десяти верных, но слабых и смертных людей. Не было сказано церемониальных слов, не было близких с покрасневшими глазами, не будет надгробий с именами, датами и увядшими приторно сладкими траурными цветами. Будет вечное неспокойное море и вынужденная скорбь живых. Неутихающий шторм пытался скинуть его с высоты, но лишь стекал горькими брызгами по его лицу. Наконец жар стал нестерпимым, Волдеморт взлетел с крыши, огонь обрушил перекрытия и, повинуясь чужой воле, погас.