Kidnapped | Похищенное

      Найти адрес, указанный на небольшой вырванной блокнотной странице оказалось гораздо сложнее, чем казалось. Может, дело было в самом Рафе: он с трудом вообще смог разобрать почерк. Знал местность он ещё хуже. Улицы выглядели как одна вываленная куча макарон, хаотично распространяясь и преломляясь под дикими углами, как какой-то сломанный спрут. Улицы Нью-Йорка — чёткие и выверенные; канализационные пути хоть и не столь просты, но в них ориентироваться относительно легко — стоит лишь понять принцип. Но в Скрытом Городе, чем дальше — тем сложнее было: гиганта пугались и стремились унести ноги как можно дальше, как от чумного. Слишком истерично даже, а ведь он всего-навсего хотел спросить направление. Да и не настолько он страшный!       — Что это со всеми? — поинтересовался Майки, лениво следуя рядом, задрав руки за голову.       — Странные они какие-то, — кивнул Лео, щуря голубые глаза — прислушивался. — …Кто такой Дикий Зеленый? — придурковатая хитрохвостая улыбка тут же начала проявляться на его лице. — Ага, наш Раф куда-то вляпался ~       — Разве у Рафа не «Алый король» был? — спросила Эйприл, скептично изогнув бровь.       — Дикий Зелёный не звучит в стиле Рафа, — в кошачьей манере кивнул Майки, повиснув на руке. — Потому что он ~ наш ~ обожаемый алый гигант~       — Да никуда я не ляпался, — пожал плечами каймановый, провожая взглядом очередного бедолагу, ломанувшегося от него, едва Раф попытался подойти и спросить. — Да какого прыгуна? Я даже не успел приблизиться! Кто этот дикарь —       — Спокойнее, спокойнее. Не будем пока делать поспешных выводов, — остановила его Эйприл, коснувшись его руки. — Так мы до завтра возиться будем. Поэтому давайте вы пока постойте здесь, а я в соло.       — Не-не, я с тобой, вдруг тебя кто-нибудь опять утащит, — хмыкнул Лео, скрестив руки на груди.       — И ещё раз: меня никто не утаскивал. Меня просто засосало в воронку. Так, к твоему сведению, — послышалось тихое шипение — красноухий получил пальцем по клюву.       — К моему сведению, я здесь — самый симпатичный, — продолжал юлить этот бестолковый вокруг подруги. — А красота — взламывает все тайники, ключ ко всем тайнам, ко всем сердцам ~       — Ты мне всё испортишь, — подбоченившись, отозвалась девушка без видимого энтузиазма.       — Нет, моя дорогая сестра, я сделаю всё на с т и л е.       Эйприл страдальчески закатила глаза, буркнув что-то вроде «ладно, погнали уже».       — Здесь классно, — прозвучало уже со спины, когда Майки начал карабкаться по карапаксу вверх. Хоп-хоп, легко, даже невесомо, тут же свесив ноги. — Так… красиво. И Лео радуется.       — Да, давно его таким не видел, — пожал плечами Рафаэль, по привычке обхватывая лодыжки брата. — Прям… светится изнутри.       — И мы здесь… будто свои. Никто не удивляется нашему виду, это так… здорово, — мечтательно выдохнул младший. С грустью даже. — Мы будто часть этого мира, как думаешь, папа о нём знает?       — Не знаю, Майкл. Не знаю, — больше на автомате ответил каймановый, не сводя взгляд с двух фигур. Подруга махнула ему издалека.       — Но у него была та штучка в шкафу, в котором нам ничего нельзя трогать. Она же не просто так там лежала?       — Может, прост безделушка какая-нить, антикварная или чёт из этой оперы. Вряд ли Сплинтер сам о ней знает, а от нас — от нас спрятал, да господи, помнишь, как он от нас всякую чепуху в детстве прятал? Крысиные рефлексы, все дела. Может она с тех пор и лежит там. Может, боялся, что мы его компас, или чё это, разобьём. Они с Лео ж как сороки.       — Может быть, — видимо, неубеждённый, согласился Майкл, переключившись на Эйприл и Лео, когда каймановый подошёл ближе. — Ну что там?       — Мы почти пришли, — хмыкнул слайдер. Их дом вон там, — он в ленивой манере кивнул куда-то в конец улицы, опираясь на одачи. — Осталось только заскочить к ним, а потом, Раф, мы идём проходить тот лабиринт и становиться чемпионами, — увлечённо жестикулируя, ответил красноухий. — Этот мир нуждается в изображениях меня на стене чемпионов. Меня! На стене чемпионов! Раф!       Каймановый хмыкнул.       — ТАМ ЕСТЬ СТЕНА ЧЕМПИОНОВ?! — оживился Майки.       — Есть ли она там, ха-ха, есть ли она там! Пиццерия за прохождение ещё и годовой запас пиццы выдаст! Она у нас в кармане —       — Пошли уже, — отвесив лёгкий подзатыльник красноухому, недовольно пробурчал гигант. — Сначала твои глаза, а потом — всё остальное.       Лео тихо передразнил, но всё же послушно последовал, чуть ли не виляя хвостом от предвкушения.       Дом, к которому они должны были прийти, был маленькой, но добротной хижиной.       — Может, я пойду вперёд? Без обид, здоровяк…       — Я тут рядом, если что, — согласился каймановый, пропуская девушку вперёд.       Подруга с лёгкостью открыла калитку. Ничего. Ничего не произошло. Никто не ждал их в оружием наголо, было тихо и спокойно. Пройдя вперёд по тропинке, девушка подала сигнал, чтобы Раф с братьями могли последовать за ней.       Ничто здесь не излучало опасности, осматривался старший. Человеческие растения в клумбах, деревья, ломящиеся от плодов — это был обычный сад. Тяжёлый звук отвлёк гиганта: Эйприл без усилий постучала в дверь увесистой ручкой-кольцом. Рафаэль на всякий случай встал за её плечом — мало ли что.       — Кто вы такие, — спустя время донеслось полубормотание-полушипение по ту сторону двери.       — Добрый день, — поприветствовала Эйприл. — Это дом целителей? Эм… Э-э-э… Волко…эм…дав? Мы пришли от сеньора Хэсо…       — Тогда почему вы пришли с оружием, — всё ещё недоверчиво отозвалось изнутри, глазок натурально покосился на них с осуждением. — Ещё и человека привели, чтобы прикрыться, не стыдно?       — Не-не-не, это недоразумение, — Раф продемонстрировал тонфы, чтобы убрать их с пояса. — Эт для самозащиты. Нам действительно нужна помощь. Человек — наша подруга, она вовсе не заложница!       — Оставьте оружие вон там, в ящике, — всё ещё шипел голос с акцентом. — Сперва входит человек, — потребовали по ту сторону двери. Эйприл решительно кивнула здоровяку, уверяя его, что всё будет в порядке.       Едва она вошла, дверь тут же захлопнулась; каймановый пожалел о том, что не распахнул эту дверь или не пошёл вместе с названной сестрой. Хватило им уже одного странного козла, так потом у Лео с глазами светомузыка какая-то случилась.       Ожидание тянулось вечностью. Раф готов был умереть и не мог сфокусироваться хотя бы на одной мысли. Даже Лео молчал.       — Прохо-дите, — дверь распахнулась, и Эйприл помахала изнутри рукой. Хозяин недоверчиво сощурил глаза, провожая здоровяка и братьев. — Если выкинете что-нибудь, я вас тут же вышвырну! — донеслось кошачье шипение.       Дверь перед ними распахнулась. Рафаэль был готов присесть, чтобы не сбить потолки, но на его удивление его голова даже не задела их.       Внутри домик оказался просторнее, чем выглядел снаружи. Вкусно пахло — ощутимый, но ненавязчивый запах трав и сладкого — ягод — щекотал ноздри. А перед ними стоял… кот. Пепельный, пушистый, ростом с Лео, долговязый, в белой робе.       Здесь была интересная мебель — добротная, прочная, похожая на антикварную. Майки вертел головой, рассматривая новое место; обычно каймановый сделал бы замечание, если бы не делал так же сам.       — Человек, — кот смерил девушку взглядом, разглядывая с неприкрытым интересом. — Учти, если этот черепаший набор что-нибудь выкинет —       — Нет-нет, они вовсе не такие, вовсе нет!       — Где там у вас больной, — протянул пушистик всё ещё недоверчиво.       Его пепельные глаза с рыжими вкраплениями выследили Лео, пронзили Майки. Каймановый напрягся.       — У моего брата изменились глаза ни с того ни с сего, — Раф сжал плечи красноухого прежде, чем тот попытался улизнуть поближе к зеркалу на комоде, придвинув брата к лекарю. — Они раньше были зелёными, ярко-зелёными, а сейчас выглядят… вот так, короче. Вы сможете помочь?       — Ладно, — махнул пушистик лапой после небольшой паузы и изучения лица Леонардо. Каким бы напыщенным хозяин не выглядел, каймановый просто умилялся с его кошачьей мордочки, как и Майки рядом. Кошек они любили, но держать дома их было нельзя — по понятным причинам. — Посмотрим. За мной.       Целитель — или тот, кто по идее им должен был быть — провел их в комнату, напоминающую чем-то приёмную врача. Звонкий шлепок: кот надел перчатки (для котов? выглядело забавно), надвинул на глаза очки, похожие на горнолыжные, а затем усадил Лео на табурет.       Ничего опасного не происходило, но Раф всё равно ждал подвоха. Но не этот полосатый дурачок, что так же был поглощён магией кошачьего шарма. Рука так и чесалась прописать ему хорошенького леща, чтобы не отвлекался.       — Имя.       — Леонардо Сплинтерсон, — без задней мысли отбил красноухий. Раф покосился, мысленно похвалив среднего брата — настоящую фамилию они использовали редко, да и надёжнее так было, по мнению гиганта.       — Возраст, — спрашивал кот, делая пометки в планшетке, что-то подготавливая. — Сколько полных лет?       — Пятнадцать.       — Откуда вы?       — С поверхности, — отозвалась Эйприл.       — Значит, жили в безмагической среде? — как-то с удивлением протянул пушистик. — Контакт с мистическими предметами производился накануне? Употребляли эликсиры, настойки в последнее время?       — Ничего не пил, — предупредив любое начало стенд-апа, отозвался каймановый.       — А мистическое оружие считается? — отозвался Майки. — Мы его на входе оставили…       — Понятно, — отозвался кот бесстрастно. — Жалобы? Слабость? Потливость? Жар? Проблемы со зрением?       — Нет, — хмыкнул слайдер, немного откинувшись назад. — Разве что, зрение будто острее стало немного?       — Цвет глаз изменился после контакта с оружием? — уточнил лекарь, раздвинув желтовато-зелёные веки и внимательно всматриваясь в насыщенно-голубую радужку. Лео угукнул.       — Но мы все контактировали с оружием, — пояснил Рафаэль, мягко ударив себя по пластрону по привычке. — Однако глаза поменялись только у него, и то, далеко не сразу. Ночь прошла.       — Это побочный эффект, полагаю. — Отступив назад, продолжая изучать глазами красноухого, прокомментировал целитель. Кот не торопился: поднял испещренную желтыми полосками руку, внимательно осмотрел, не проронив ни слова — даже в лице не изменился. На попытку снять перчатку слайдер отреагировал слишком резко, буквально вырвав конечность; целитель просто продолжил свое наблюдение, сохраняя молчание — будто ничего не произошло. Но Раф никогда не понимал, почему красноухий так ерепенится со своими перчатками, ровно с того момента, как мастер Сплинтер подарил их.       Лео хранил их как святыню. По первой так и вовсе отказывался их снимать, буквально спал в них, даже мылся! А когда на них появились первые пятна и Рафаэль решил забрать их на стирку, так этот кусок бестолковой селёдки вообще взъелся. Чуть ли не до истерики — каймановый отлично помнил. Слайдер демонстрировал что-то невероятное по отношению к этим перчаткам: стирал их сам, гладил, и вообще относился к ним очень аккуратно — на равне с комиксами Юпитера Джима, — будто это был не средний брат вовсе.       Все знали, насколько Лео ленивый. На тренировки и за шкирку не выгонишь, уборка всегда с боем. Может, в его комнате и был относительный порядок, но зайдя туда можно было подумать, что вместо комнаты красноухого Рафаэль переносился в странный музей; если ЮД-мерч не вызывал никаких вопросов, то некоторый хлам просто не имел смысла. Но Рафаэль старался быть хорошим и понимающим старшим братом, не нарушать границ младшего (насколько это было возможно), потому — не лез. Возможно, зря: хлам был буквально х л а м о м, но по какой-то поистине магической причине — неприкосновенным все эти годы.       Кот не подавал виду, что что-то идёт не так: деликатно обхватив бледно-лаймовую голову, он всматривался в алые полумесяцы.       — Метки не загорались? Боли в области глаз, жжение, слезливость, возможно — боли в грудной клетке?       Лео отрицательно кивнул.       — Ну знаете, я когда свой портал создал… Я почувствовал — м — облегчение. Будто… с меня цепи спали. Всё тело стало таким… лёгким. Будто… молния, что ли.       — Это потому, что ты ткач, — тыкнув красноухого в лоб подушечкой указательного пальца (такое применимо по отношении к кошкам?), отозвался лекарь, сузив глаза. — Я с такими не работаю, — снимая перчатки, пояснил парень. — Я могу выяснить и сузить круг мистических симптомов, но не могу вам ничем помочь. Был бы у вас перелом или что-то физическое, я бы вылечил. Но здесь и лечить-то нечего, судя по всему.       — А что нам тогда делать? — спросил Майки тихо. — Вдруг это что-то опасное?       — Куда нам стоит обратиться? — вклинилась Эйприл, подбоченившись.       — Ничего опасного нет, это штуки ткачей. Мам! — позвал он, встав к косяку. — Моя мать вас посмотрит, чтобы наверняка. Тут ткач, посмотри пожалуйста!       — Кто такие ткачи? — спросила подруга.       — Класс ёкаев — таких, как мы, нелюдей, — пояснил лекарь, закатив глаза, — по способностям. Порталы — это их хлеб, в основном, — кот осмотрел слайдера сверху вниз, — жулики.       — А мне нравится, — протянул Лео, прицениваясь и вращая свои ладони, осматривая. — Звучит, конечно, не очень воодушевляюще, но пойдёт.       — Ткач? — кто-то появился у косяка, принеся за собой запах выпечки и энтузиазма. — Ох ты, какой вы крупный, — улыбнулась очень милая миниатюрная кошка, прищурив глаза, обвивая Рафаэля руками. Каймановый замер в ступоре, не зная, как ему реагировать. — Совсем как мой муж! Правда он был всё же чуть-чуть пониже вас… Вы наверняка добрый малый, — изучая его взглядом, промурлыкала женщина. — Вы их папа или старший брат? Сложно оценить возраст черепах.       — Старший брат, — неловко отозвался Раф, пытаясь не обращать внимания на полные хитрохвостости выражения Майки и Лео. Хвост тяжело опустился о пол, этакое беззвучное шиканье-предостережение: самый младший вечно в такие моменты копировал эту бестолковую селёдку, не разлей вода просто!       — Мам, — позвал кот терпеливо.       — Я надеюсь, Феникс вёл себя не слишком грубо с вами, — улыбнулась кошка. — Простите моего сына, — улыбнувшись, она незаметно отвесила ему подзатыльник. — Он такой мнительный при чужаках.       — Если бы я не был мнительным, мы бы давно ко дну пошли, — прошипел пушистик недовольно, чтобы потом добавить что-то на незнакомом, грубо звучащем языке.       — Так значит, ты у нас ткач, — улыбнулась персиковая кошка. — Ох, меня зовут Катрина — или Кэт — как вам удобно.       — Очень приятно, — улыбнулся Рафаэль, не сводя глаз с её пушистости.       — Лео, — хмыкнул слайдер, уверенно пожимая ей лапу в ответ.       — Она — такая — пуфшистая, — зачарованно проронил шёпотом Майкл. — Такаямилая, я сейчас — просто —       — Держи. Себя. В руках, — шикнул каймановый, поймав Майки и обхватив его поперёк, держа панцирь рукой, как шлем. — Не мешай!       В алых глазах натурально было звёзды.       — Это не бездомная кошка, Майк, — тихо шепнул Раф. — Их трогать нельзя.       Феникс что-то пояснил женщине, та кивнула в ответ.       — Какой чудесный цвет глаз у тебя, — улыбнулась она. Лео давил свою фирменную самодовольную моську. — Но ничего опасного нет. Это то, как его сила себя проявляет. До этого не было никаких проявлений способностей? Резкие перемещения, порталы? Фазирования, возможно?       — Не-а. Нет.       — Не было, — подтвердила Эйприл. — Вчера был первый раз, и то, он открыл портал своим мечом.       — Ага, значит, через проводник, — задумчиво отозвалась женщина. — Просто вы поздновато открыли в себе способности. Я кое-что должна проверить, хорошо? Будет немного неприятно. Ты не против? — спросила ласково Кэт.       Раф напрягся, но красноухий и не думал отказываться. Женщина попросила руку, красноухий немного оттопырил перчатку, несколько подумав; воздух затрещал, как от электричества. Мечник айкнул, а на целительнице шерсть встала дыбом.       — Какой ты резвый, — усмехнулась она, приглаживая свою взъерошенную прическу и шерсть на лице, и взяв его ладонь ещё раз, провела по линиям пальцами. — … аха. Ну, как я и говорила: ничего страшного нет. Это просто задержка в магическом развитии, — пробегаясь подушечками лапок (которые выглядели как ультра-милые фасольки) по линиям на руке Лео, отозвалась женщина-ёкай. — Вы ведь на поверхности жили, неудивительно.       — А цвет — обратно не поменяется? — спросил Леонардо как-то неуверенно. С опаской даже.       — Всё зависит сугубо от тебя самого, — задумчиво протянула кошка. — От твоих эмоций. Если не погрязнешь в самом себе, в том, каким ты себя видишь, то всё будет прекрасно. Твоя судьба постучалась в двери, мальчик, — сказала Кэт, проведя линию по левой ладони. — Прими её и не делай поспешных движений, не просто слушай, но слышь других. Это всё, что я могу сказать на данный момент.       Раф недоуменно переглянулся с младшим братом, а потом с Эйприл. Дамочка говорила загадками, ощущение было такое, что в следующую секунду она вывалит: «Ждёт тебя дорога дальняя, дом казённый. С вас пять тыщ». Стандартные такие наборы от шарлатанов. Но гигант не мог почему-то сказать про эту кошачью леди ничего плохого.       Она была тонкой и хрупкой, её браслеты касались кожи Лео, а глаза мерцали янтарем.       — А контролировать… Это можно как-то контролировать? — спросила Эйприл, скрестив руки на груди.       — Это ведь магия, — усмехнулась кошка. — Чтобы владеть магией, нужно владеть собой. Эмоционально. Физически. Быть в гармонии. Держать свои связи в чистоте и порядке.       — А мне? Можно меня тоже посмотреть? — Майки — зараза! — всё же вырвался из рук и оказался рядом с Катриной.       — Ну разумеется, солнышко, — кошка мягко щёлкнула Микеланджело по клюву, чуть ли не спровоцировав немой черепаший взрыв с тихим «чиррр». — Дай мне свою руку.       Майкл протянул ладонь без перчатки не думая, кошачья лапка тут же заскользила по линиям на трехпалой ладони, будто лодочка — по глади моря. У коробчатого сияли глаза, он мог бы осветить всю комнату, потому Раф даже и не сразу заметил, что Лео как-то неестественно сиротливо жался в сторонке, задумчиво играя кулаком левой руки.       — Всё нормально? — спросил каймановый тихо, наклонившись в брату.       — Порядок, — усмехнулся красноухий, наблюдая за Майклом и тем, с каким трудом он пытается сдерживаться, чтобы не взорваться и не излиться радугой. Навряд ли черепашье тело было на это способно, но речь шла о Микеланджело. — Просто ладонь малость покалывает, будто затекла, вот и разминаю. Расслабься, здоровяк.       Раф недоверчиво перевёл взгляд на младшего. Лео и его затекающая рука. Как же.       — Хм…       — Ну что, что, чточточточточтотам, — тараторил Майки без умолку, едва успевая делать паузы меж словами.       — Какая отличная ладошка, — кошка отбила три, улыбнувшись. — У тебя всё чудесно! Линии говорят, что ты на верном пути. Просто в тяжёлые моменты спрашивай себя: «Зачем я это делаю? Для кого?». Прислушивайся к тому, что говорит тебе твоё сердце. Оно у тебя чувствительное, много знает. Больше, чем глаза. Больше, чем слух. Больше, чем другие.       — Значит… — сияя звёздным взглядом, отозвался коробчатый на полувздохе. Застыв, он видел перед глазами свою мечту, чем вызывал у Рафа снисходительную ухмылку. Эйприл облокотилась на руку Рафаэля, тоже улыбаясь.       — То и значит, всё верно, — целительница улыбнулась коробчатому так, будто делила с ним сокровенный секрет. — Но с огоньком поосторожнее, не играйся сильно, ладно?       Майки вырвался, издавая ультравысокий писк и звуки черепашьего умиления. Каймановый вздрогнул: Лео мягко отстучал по его коже на морзянке — «пора домой».       — Я думаю, пора закругляться, — потерев заднюю стороны шеи, отозвался здоровяк. — Мы вроде как выяснили всё, что нас интересует.       — Разумеется. А теперь — выкатывайтесь, — спокойно отозвался кот.       — Сына, никаких манер, — мягко, но с четкой угрозой улыбнулась его мать. — Феникс, будь добр, — повторила Кэт, улыбаясь. — Прояви радушие и угости наших гостей чашечкой чая. Я как раз заварила.       Каймановый напрягся. Лицо кота буквально треснуло от недоумения, но несколько секунд спустя он кивнул, скупо махнув рукой в жесте следовать за ним. Рафаэль внимательно наблюдал за Лео, взгляд переместился на кота, а потом и на Майки с Эйприл. Стоило каймановому сделать шаг, как небольшие лапки обхватили его руку, останавливая.       — Останься на секунду, — тихо произнесла женщина, а потом деликатно прикрыла дверь. Раф удивлённо моргнул, а затем нахмурился, готовый ко всему. — Я бы хотела кое-что обсудить с тобой… Ох, не нужно делать такого злобного лица. Ты ведь знаешь, что мы не опасны.       Гигант ошарашенно выпрямился. И впрямь, не было какого-то чёткого запаха опасности. Он скорее, среагировал по привычке.       — С Лео всё же что-то не так, — процедил гигант, прокручивая события в своей голове.       — Нет, с твоим братом всё в порядке на данный момент. — Её манера речи изменилась, стала несколько строже и серьёзнее. — Ты, как старший брат, должен знать, что вы из себя представляете. Когда я сказала, что задержка в магическом развитии у вас из-за того, что вы жили на поверхности, я слукавила. Это правда, что среда может подавлять магические способности детей, но не ваши. Такой уровень сдержать просто невозможно просто лишь средой. У девочки это может происходить. Не у вас. И к тому — столько носителей магии в одной семье… Хоть вы и разные виды черепах, в вас есть родство.       — Родство? — удивился Раф. Это ведь и так было очевидно.       — Да, оно глубже, чем кажется. Кровь и узы, что вас связывают между собой, и те, что связывали вас до этого — вот в чём причина.       — Узы. — Рафаэль пытался спросить что-то по-оригинальнее, но в итоге он лишь глухо повторял за кошачьей леди.       — Да. В вас запечатали способности до определенных условий, так скажем. Ваше оружие — ничто иное, как проводник. Оно же спровоцировало снятие печати. Но пока вам без этих костылей никуда.       — Тогда… что мы можем сделать?       — Упражняйтесь с магией. Постарайтесь познать своё оружие. Друг друга. Как и я сказала — ваша связь — ключ к вашей полноценной жизни.       — То есть, это опасно для нас?       — Нет, вовсе нет. Ёкаи сами по себе частично состоят из магии, но далеко не у всех есть способности. Если способностей нет или же они не открылись, это не влечёт за собой никакой потенциальной опасности телу. Скорее, избыток магической энергии опасен, но это не ваш случай.       — Вон оно что, — задумчиво произнес каймановый, не совсем понимая, как ему следует реагировать.       — И ещё… Будьте осторожны. Вы втроём — чистый ян, вы ничем не уравновешены. Я удивлена, что вы вообще пребываете в балансе… Тем более, в таком. Но это равновесие очень хрупко. Вам не хватает инь. Темноты, — пояснила женщина, обхватив ладонь Рафаэля и проведя по ней своей маленькой мягкой лапкой. Линии на его ладони начали светиться белым, будто металл, что накалили не докрасна, а добела. Но боли не было. — У вас троих способности очень сильные, не как у обычных ёкаев, и это не повод для гордости или спокойствия. Это значит, что вы будете привлекать к себе инь. Или же… Кто-то из вас станет негативом. Не в плохом смысле. Вы не сможете долго существовать в таком равновесии, гармонии не будет. Не будет гармонии, не будет всего. Не станет вас.       — Должен быть ещё более фиговый вариант, — предположил парень.       — Вы пожрёте друг друга, — кивнула Кэт. — Ян — это о движении, о чистой силе, о твёрдости. О непоколебимости, невозможности гнуться. Вы просто разорвёте друг друга в худшем случае. Или просто расколетесь. Не допусти этого и будь осторожен, защитник. Твои братья… Им будет трудно принять эту правду. Особенно Лео.       — Понял, — кивнул Раф. — С его-то характером… Спасибо, Кэт. Нам все же стоит вас как-то отблагодарить —       — Не стоит. У нас давно не было гостей, это… Сойдёт за плату.       Он был готов уйти, но кошачьи лапы несильно дёрнули его руку.       — Ты хороший мальчик, я это вижу. Старший брат, что заботится о своей семье… взваливать всё на твои лишь плечи — неправильно. Но правда от чужих может быть неприятной или шокирующей. И да, — её глаза пронзили с остротой лезвия. — Никогда. Никогда, слышишь меня, не связывайся с мафией. Ты похож на этого зелёного дикаря, но ты — не он. Я знаю таких как ты, потому не повторяй ошибок моего мужа. Просто не забывай, что как бы тяжко не было — всегда, всегда есть выход. И твоя семья ждёт тебя домой живым. Мёртвые герои не нужны никому.       — Спасибо, эм… за совет, — неловко подбирая слова, отозвался каймановый. — Но есть какой-то способ овладеть нашими способностями быстрее? Если Лео — ткач, наверняка найдутся другие? Такие как я, как Майки.       — Наверняка есть. Но у всех всё по-разному, каждый живёт со своей силой по-своему. Я не профессиональный учитель, а в нашем районе никто такой не проживает.       — Но вы же ведь как-то видели —       — Я — посредственная ведьма. Я эмпат и целитель, не больше. Поэтому всё это, я боюсь, ложится лишь на ваши плечи. Ой, что-то я тебя заболтала, идём — выпьем чаю, я тебя наверняка смутила, — перед Рафом была энергичная и беззаботная Кэт, которая появилась перед ним меньше двадцати минут назад. Мутант в недоумении моргнул. — Ничего не могу поделать. Ты напоминаешь мне моего мужа.       — С ним что-то случилось, — понял Рафаэль.       — Он погиб. Феникс был котёнком, когда остался без отца. Поэтому всегда сердце болит за таких, как вы.       — Жаль слышать, мне правда —       — Не стоит. Просто живи в свое удовольствие. Надеюсь, вам больше не понадобится наша помощь. Но на всякий случай, знайте: мы будем рады вам помочь, чем сможем. Не смотрите на Феникса свысока — он строгий и закрытый, но дело он свое хорошо знает. Весь в отца.       — Спасибо, миссис… э — Кэт.       И всё ещё это было так странно и непривычно. Будто Раф и братья и впрямь были частью этого мира, это было так… в новинку. Не то чтобы люди устраивали на них охоту, некоторые даже не обращали внимания — влияние Большого Яблока, — но всегда была опасность. Всегда был шанс, что кто-то обратит внимание, начнёт вопить — как тогда, по неосторожности, когда Раф с братьями выбирался на поверхность на первых порах.       Уматывали они всей братией будь здоров — Раф просто сгрёб всех в охапку и исчез в первом переулке, а после — в ближайшем люке.       Но здесь, в Скрытом Городе, как назвала это странное место Эйприл, всё было иным. Кэт замерла вместе с ним у косяка, пока каймановый рассматривал свою семью. Лео болтал без умолку, Майки не терял надежды всё же прикоснуться к коту и получал по руке. Эйприл тоже что-то спрашивала и Феникс отвечал ей гораздо мягче.       На мгновение, как фото — они были такими счастливыми, что от этой радости за них болела грудь.       — Расслабься, здоровяк, — улыбнулась женщина. — Твоя расщелина на лбу должна хоть иногда отдыхать. Семью я твою не собираюсь пускать на черепаший суп. Уж скорее у вас шансов больше пустить нас на шаурму.       Лео хохотнул, будто услышав шутку, а Феникс тут же прописал ему затрещину. Кажется, и без Рафа тут было кому держать этих балбесов в узде.       Раф сделал выдох и расслабил лоб, усмехнувшись над её самоиронией.       — Попробуй, Раф! — едва каймановый успел приземлиться на стул, который не выглядел, на его удивление, как игрушечный, как ему тут же в рот что-то запихнули. Что-то сладкое. — Вкуснятина, скажи! М-м-м, — облизывая пальцы нараспев тянул младший.       — Веди себя прилично, — шикнул каймановый, как замер от волны наслаждения на языке. Придерживая кусок руками, гигант просто размывался в этом мягком и нежном вкусе.       — Могу поделиться рецептом, — улыбнулась женщина, ловко положив пирог и поставив кружку чая.       Раф опять не понимал, как это работает. Не совсем понимал, как его семья аккумулирует такое чистое, дурашливое счастье, делая счастливым и самого Рафа. И на какой-то момент все мысли растворились, остался лишь старый-добрый Раф, пирог и его любимая семья.       Рафаэль усмехнулся, сделав ещё глоток.

***

      Мягкий вкус расплывался на языке чувством удовлетворения; от жажды он становился жадным, не ощущая даже вкуса. Капля пота скатилась под защитными очками вниз по лицу, но едва ли сейчас это имело хоть какое-то значение.       Перерыв был просто необходим.       Метки на коже заметно накаливались.       Паучья броня вытянула из него все силы; конечности-манипуляторы скромно лежали в расслабленном состоянии. Нужно было убрать их — Виего просто отдал команду с технонаруча; послышался металлический, специфический звук складывания «лапок».       Задрав голову, парень подставил лицо навстречу струям летнего ветерка, проникавшего сверху из лишённых стекла рам. Вечерний свет мягко ложился розовато-алыми и тёмно-зелёными тенями, делая развалины чем-то живописным… в какой-то степени. Хотелось сидеть так вечно, игнорируя всё на свете, просто вдыхать свежий закатный воздух, пусть запах гари и выжженной пыльцы не выветрился до конца. Руки немного подрагивали из-за опоры ладоней за спиной, но так было достаточно комфортно, да и позу менять не хотелось. Виего опустил взгляд: небольшие дроны, собранные на скорую руку, разгребали оставшиеся каменные осколки, щепки и засохшие лианы.       Утирая рот, гений блуждал взглядом, на автомате взяв с бетонного парапета свою планшетку и начав помечать себе карандашом — мозг был переполнен и нуждался в делегировании мыслей на бумагу. Классика — простая, как камень, и оттого рабочая: грифель скользил по кремовой белизне, намечал штрихами и рваными линиями.       Ретроспективно: расчистил огромные глыбы, утилизировал голема, большая часть повреждённых растений была выкорчевана. Карандаш чиркал, оставляя за собой насыщенный след. Уставший взгляд поднялся, чтобы удостовериться — рука сама сделала пометку.       Отец вырастит новые, нужно будет лишь подготовить почву. Провести новую вентиляцию, лучше предыдущей. Отстроить заново энергетическое ядро и поставить защиту. И на всякий случай…       Кончик карандаша отбил по планшетке.       Виего нахмурился, изучая набросок. Не то. Недостаточно хорошо. Он мог и лучше; бумага пассивно смялась под пальцами, угодив куда-то назад, трехочковым в лунку, где раньше было нечто, идентифицируемое как клумба для растений под алхимические нужды.       Нужна была защита посерьёзнее. Такую, которую отключить сможет лишь её создатель, а не один очень недовольный алхимик; пока Виего был на миссии, не было никаких уведомлений. Ни единого. Система безопасности просто была отключена, в противном случае всё бы пошло по совершенно иному сценарию.        Если бы да кабы.       Виего закатил глаза, чтобы затем усмехнуться: Драксум будет не в восторге. Почти каждое изменение в теле его любимой лаборатории со стороны черепахи воспринималось порой как вторжение, покушение на нечто сокровенное; для юноши это было сродни защите кандидатской, если не всей докторской.       Парень хмыкнул, покачивая головой в такт песне, что не желала выходить из головы, даже если наушники его молчали.       — Каждый раз я слышал то, — бормотал гений, прикрывая глаза, — где грань… моих действий. Но внутри спал чутким сном, — карандаш вновь оказался сам собой меж пальцами, это успокаивало — вращать его, заставлять перекатываться рёбрами меж костяшек, пока мысли текли в своем неспешном ритме, — монстр, что возможность ждал.       Виего усмехнулся: кем себя ты возомнил? Ты — ничто! Место знай и цену слов —       …свою роль.       Ох, он знал. Но не то, чтобы у отца было много выбора; в данной ситуации алхимик был бессилен. Лаборатория была территорией Виего — тоже; нужно было лишь как следует надавить на эго отца и подмаслить его презентацией. Не абы какой, разумеется, да и у юноши просто не могло выйти плохо, при всём уважении. Если бы Виего не соответствовал требованиям отца, то он бы не работал сейчас в лаборатории.       Всё было просто. Проще, чем дважды два. Если Драксум потерпел неудачу, значит, наступило время Виего выйти в свет и позаботиться обо всём.       Кто-то посмел тронуть их лабораторию. Опираясь на колени, юноша рассматривал руины сквозь наполовину прикрытые веки, продолжая вращать карандаш. Виего радовало, что оранжерею не затронуло, пусть она и была рядом. Для отца… это было бы ударом.       Эти четверо просто ворвались. Вот кто действительно не знал своего места.       Бессмертные, хмыкнул юноша мрачно. Ненадолго, но бессмертные: до них никто даже дыхнуть в этом направлении не смел. Потому что Виего умел объяснять и он был терпелив. Объяснял и жёг глаголом до тех пор, пока ничего не оставалось.       Даже следа.       Технонаруч на руке ожил с уведомлением о напоминании: стройматериалы должны были вот-вот привезти. Парень страдальчески простонал: в его метафорической батарее оставалось процентов десять — м а к с и м у м. В максимально благоприятном случае. Всю ночь в работе, тренировка и затем — рухнуть опять прямо в омут работы. Големов не осталось, а собирать что-то подобное было ни времени, ни сил — отец просто поставил перед фактом, вернее, просто передал свою волю. Как впрочем и всегда; Виего выдохнул, вновь глотнув из термоса свой чай.       Зелёный, с мягким, роскошным приятным послевкусием — самое то, чтобы отдохнуть и немного взбодриться.       Парень прошипел: насладиться до конца ему не дали — виброотклик на технонаруче не давал покоя.       [Обнаружен подозрительный объект]       Вр-р-р.       [Обнаружен -]       Вр-р-р.       [Обнару -]       Вр-р-р.       [Обна -]       Вр-р-р.       Вр-р-р.       Вр-р-р.       [Об -]       — Ну теперь-то успокоились? — в голосе скользил больше скептицизм, нежели раздражение. Виего практически вывел ошибку за пределы технонаруча в режим просмотра, как виброотклик вновь заставил парня цыкнуть.       [Обнаружен подозрительный объект]; [объект был изолирован], отозвалось на экране. Черепаха приподнял надбровную дугу, ожидая, когда последний дрон заглохнет.       Подозрительный объект, х а х.       Разве в коде был прописан алгоритм на поиск в области лаборатории? Гений был уверен, что это просто рабочие дроны для расчистки территории и сбора мусора. Он потратил половину ночи в мастерской на то, чтобы написать код, ещё половину — чтобы собрать непосредственно роботов. Наверное, всё же стоило не переключаться на запись из лаборатории, выдохнул парень, легко выведя отчёт перед глазами. Впрочем, может, это было и к лучшему; стоило только аконитовому взгляду опуститься на голограмму, как послышался шум крыльев.       Мунин.       — Работа тут полным ходом, — осматриваясь, присвистнул горгулья. — Не пойдете ужинать?       — Воздержусь, — приподнимаясь с парапета и отряхивая штаны, отозвался Виего, оттянув немного майку, чтобы воздух проходил. — Передай отцу, что я занят. Хугин с ним?       — Да, как раз ваш любимый лимонад сделал — ну тот, фиолетовый, с имбирём, — юноша хмыкнул, продолжая колебать футболку, создавая приятное ощущение прохлады на коже. — А давайте я потом вам занесу! Он вкусный — о, забыл, вы кого-то ждёте?       — …как вовремя, — парень хмыкнул, открывая вкладку с камерами. У дверей как раз были работники доставки. Виего взял свой плащ и респиратор, что лежали рядом, надевая на ходу. Мунин привычно пристроился к плечу. — Ставка?       — С радостью!       — Хозяе —       За дверью оказался огр, глаз чуть предательски не дернулся — красная метка у глаза. В общем и целом напоминал того красноухого слайдера; Виего раздвинул двери, широко улыбнувшись.       — Простите пожалуйста, не услышал. Ох, прошу прощения — я в маске, — он поклонился в приветствии, расправив полы плаща, — у нас тут пыльно… не обессудьте.       — А, д ничё, бывает. — Шмыгнул огр, проходя внутрь и осматриваясь. — Мы тут эт… Стройматериалы привезли.       — Оставите у двери? Таким силачам… — немного наклонив голову вбок, мягче добавил черепаха. — Явно не составит труда.       — Любой каприз, — хмыкнул парень, на пару лет старше самого Драксума-младшего. — Так… Нехило у вас тут…       — Не представляете, какая это головная боль!.. — Виего демонстративно упёрся пальцами в лоб. — Напасть среди белого дня на моего отца. Мы ведь учёные, кому сдались наши работы? Уму непостижимо…       Огр осматривался, запоминая; Виего не сводил своего взгляда, продолжая улыбаться.       Липкий «Лэнни» Леонард из «Грязных псов». Один из трёх недоумков, мелкая сошка под каблуком Мамочки. И теперь этот олух здесь явно все высматривал, беззвучно усмехнулся гений. Липкий Лэнни не опасен. Он скорее как чурка с глазами — причём, буквально. Грязные псы носили своё имя не просто так — они были лишь шавками на выслуге. Мальчиками на побегушках.       — Капец, ну учёных трогать, эт… э, ну… ваще непрально… — отозвался огр. Лжец, сузил глаза Виего, выдавая за улыбку. — Вам бы защиту…       — Ох, вы просто не представляете, как это порой необходимо…       Плащ немного соскользнул с плеча. Карий взгляд соскользнул по плечу.       Упси.       — Мы с отцом лишь учёные… — продолжил Виего мягко. — Боюсь представить, сколько психопатов готовы вломиться в наш дом и навредить нам…       У Липкого Леонарда было забавное лицо, он отстранился, прочищая горло.       — Долго придётся вам эт всё отстраивать, будь здоров, хах. Вам рабочих над бы побольше…       — Вы так наблюдательны… Обычно мы с отцом выполняли всю мелкую работу по ремонту, но теперь… ума ни приложу, что нужно делать, — Виего прикрыл щёку и вскинул плечи.       Ну же, все любят барышень в беде.       — Хе-хе, вы… как по-важнецки, ну ты даёшь, — черепаха держался, чтобы не издать раздражённый вздох. — Кхм — в смысле — я знаю ребят, которые с радостью взялись бы за дело. Да и по цене не кусаются…       — Это было бы славно! Я не думаю, что мы сможем потянуть подобное, да и к тому, мой отец оказался прикован к постели. Я не могу покидать его надолго, он так сильно нуждается во мне… Благо есть вы, — сокровенный вдох упал с респиратора, когда парень сократил расстояние, сжимая руки — липкие — в своих ладонях. — Я так вам благодарен!       — А, да пустяки, — хмыкнул Лэнни. — У вас… Знакомое лицо. Взгляд.       Только не снова.       — Правда? Я бы запомнил, если бы мы с вами… пересекались ранее, — скромнее добавил черепаха, сокращая расстояние ещё больше.       — О, вспомнил! — щёлкнул пальцами курьер, отстраняясь, будто пытаясь вспомнить. — Весной! На этом — как его… эт самое! Дебюте! Вы тоже были в маске…       — Я немного стесняюсь своего лица, — скромнее девы Марии отозвался гений. Леонард был как на ладони. -… надо же, я не думал, что кто-то вроде вас меня запомнит.       Ещё как гений помнил, как этот олух неотёсанный на весенней церемонии совершеннолетия, явно не в трезвом виде пытался подбить клинья. Виего держался, чтобы не придушить пьянчугу на месте — ему нужно было получить свои права и лицензию ведьм, стать преемником титула и удалиться. С достоинством, как и полагалось наследнику.       — Хе… Ну, память у меня хорошая, — огр обернулся, чтобы проверить, всё ли выгрузили, а затем забрал и передал Виего планшетку. Улыбочка скользнула на губы Леонарда. — Ваш автограф, пожалуйста.       — Благодарю, — поставив роспись, улыбнулся гений. — Очень рад нашей встрече.              — Меня Лэнни зовут, если что, — он царапал что-то на небольшом остатке бумаги под накладной. — А это ребята — ну, про которых я говорил.       — Доброго вам вечера, — забрав лист, кивнул Виего, помахав на прощание.       — О, и тебе — вам. Если вам что-то нужно —       — Обязательно обращусь. Всего доброго~       Виего, улыбаясь, махал вслед, пока автоматическая дверь не закрылась. Черепаха опустил руку, улыбка тут же исчезла; он стоял молча, отсчитывая про себя и вслушиваясь. Лист бумаги смялся, опадая вниз; юноша снял респиратор и плащ, вдохнув так отчаянно, будто из воды вынырнул.       — У людей есть награда, которую они дают актёрам, — хмыкнуло с плеча завороженное. — Как имя… как же оно там было… Освальд?.. Осман?.. Оскар, точно! Я бы вам десять таких дал, вы так хорошо справляетесь! А ещё с каждым разом всё интереснее и интереснее! Говорил я Хугину, что вы будете самым классным! А он мне — лежанка, лежанка… Я такое за версту чую ~       Огры отвратительно пахли, их запах пропитывал тело практически насквозь. Столь прилипчивый, да и ладони — м е р з о с т ь, даже сквозь перчатки ощущалась эта отвратительная, влажная липкость. Виего брезгливо начал снимать всё, что хоть сколько-нибудь соприкасалось с телом Леонарда.       — Уж лучше я зажарюсь заживо от жары, — пробормотал черепаха, убирая их в карман штанин, — чем терпеть этот шум.       — Может, вам сделать ту штуку? Я видел спрей, который охлаждает кожу.       — А это — отличная идея, — отозвался гений, вяло улыбнувшись. — Но боюсь, ты мне задолжал.       Где горгульи держат свои золотые, до сих пор оставалось загадкой. Это всегда происходило так быстро, Виего не успевал замечать: Мунин уже нырнул под своё крыло, а вынырнул уже с монетой.       — Это кто-то — ваш знакомый? Обычно вы никого не подпускаете —       — Прихвостень Мамочки, — хмыкнул Виего, забирая монетку, переключаясь на поиск ошибки в журнале команд на технонаруче. — Не думал, что она заинтересуется, — гений вскинул голову, слыша звук приближения дрона — плоского, чем-то похожего на черепаху. Единственный, кого юноша успел покрасить, что делало дрона «предводителем». Металлическое нутро раскрылось, на подставке являя прилично потрёпанные и обугленные… журналы? Похоже на то. — Его присутствие весьма показательно; он уже выполняет полезное дело, но, тем не менее, это не имеет какого-либо весомого значения. Мы продолжаем работу.       — Что это? — поинтересовался фамильяр, переместившись по плечу так, чтобы видеть лучше.       — …не знаю. Вероятно, документация… Не буду удивлён, если мне буквально придётся продублировать и синхронизировать каждую пылинку. Почему бы и нет — резервная копия для резервной копии. Говорил же ведь! Это не сложно, ну просто брось в резерв!       Виего устало прорычал, отправляя часть техники на подзарядку, а другой половине выдав обновленный алгоритм действий. Привычная рутина: закрыть двери, активировать кристалл силового поля, забросить бляшки привычным движением и исчезнуть в портале. Дрон послушно проследовал за ним.       — Звёзды, как же чудесно, — оказавшись в приятном холодке своей мастерской, улыбнулся Виего. — Мунин, расположи журналы на моём столе и подготовь их. Я ознакомлюсь с ними позже, — махнул юноша, деактивировав броню.       Броня с затёкших плеч — нега в чистом виде, сразу в мозг. Его малышка, его паучья броня, сияя глянцевостью глубоких пурпурных переливов, обворожительно блистала в холодной подсветке мастерской. Пальцы завороженно скользили по её изгибам, изучая каждый миллиметр изящной кривой.       Его маленькая кровопийца, его маленькая спиногрызка и гордость — она вытянула из него всё — и физически, и ментально. Гений отключил передатчик, снимая его с задней стороны шеи; всегда неприятно, пусть гортань была гораздо чувствительнее в этом плане. Виего разминал плечи, ощущая покалывания на поверхности панциря — наверняка остались пятнышки от их симбиоза. Должны были остаться.       Голова пошла кругом — разум вновь привыкал к своему стандартному набору конечностей. Дезориентация и лёгкий шум в голове были привычным делом — эта броня была особенной во всех смыслах. Идеальная синхронизация с тремя дополнительными конечностями осуществлялась через нервную систему и пару цыганских фокусов — сквозь майку было видно, как свечение потухает — горящие метки начали успокаиваться.       И теперь его малышке нужно было отправиться на своё место, на отдых и покой.       Черепаха хмыкнул — диалог с Леонардом прокручивался в голове: им с Драксумом нужна п о м о щ ь. Как же, вновь саркастическая усмешка: хочешь сделать хорошо? Сделай сам.       Дело было не в финансовой стороне вопроса, далеко нет; деньги были пылью. Что было важнее — время. Время было важнейшим из ресурсов, потому что разрушенная лаборатория лишь замедлила их с отцом.       Ииии, разумеется, разумеется, Виего просто не мог оставить сие кощунство в столь безобразном виде. К чёрту сон, к чёрту его всего — его единственная, трепетная любовь не заслуживала пребывать в руинах, изувеченной и надруганной.       Мозг как-то странно реагировал на сенсорный шум: выдавал песни. Мягкие гитарные рифы с басовым, внеземным звучанием проникали в черепную коробку, слова вплетались в уставший мозг и уносили его будто течением.       Звёзды, он бы отдал полжизни лишь бы просто побыть в воде.       Фигура юноши плавно перемещалась в отражениях зеркал прямо к душевой.       Похвала горгульи невовремя всплыла в голове, заставив хмуриться: весь спектакль ломался под своим весом, благо огр не был семи пядей во лбу, чтобы понять, что Виего облажался. Как бы не обидно и прискорбно не было бы, всё будет двигаться ровно так, как гений хотел. Но внутри свербело недовольство. Видимо, усталость брала своё, отметил парень, заходя в свою водную обитель.       Одежда, пропитанная пылью, потом и чужим запахом, что может быть лучше, усмехнулся черепаха, избавляясь от всего, что хоть сколько-нибудь контактировало с телом. В спешке майка задела карапакс, по коже пробежала волна мурашек, заставив опереться на кафель и вдохнуть, преодолевая усталость и остатки статики. В зеркале отражались шрамы — опять задел, — отчего они начали зудеть.       Аккуратно провести пальцами, чтобы унять зуд на коже карапакса, осторожно почесывая. Блаженство, выдохнул Виего, сверяясь с отражением и пробегаясь пальцами по рваному контуру. Зеркало над раковиной сподручно отражало темно-оливковую кожу со рваными всполохами белёсого практически по всей кожистой поверхности, перемежающуюся пятнами тёмного — пигментные пятна и небольшие окружности, налитые темнотой — поцелуй его брони, пропёкшиеся на коже даже сквозь одежду. Метки потемнели, будто налились венозной кровью, но не светились — свидетельство утомления.       Вслепую избавившись от остатков одежды и сбросив обувь, черепаха подставил голову под тёплые струи, пробираясь внутрь.       Блаженство, перекрывающее усталость и запахи на коже.       Когда тёплые струи воды стекали по голове, а затем по плечам — рукам — пластрону — можно было расслабиться и выдохнуть. Почувствовать себя ненамного живым. Вода забирала усталость из забитых мышц после насыщенных дней и ночей работы, Виего зажмурился от удовольствия, подставляя лицо под комфортной температуры напор струек, смешивающихся с голосом вокалиста в голове.       У исполнителя в планах было разрезать на части, а потом собрать, чтобы получить на выходе совершенство. Юноша усмехнулся, дрейфуя в тёплой воде и собственной усталости, но не то, чтобы он не понимал принципа. Лаборатория была прекрасна — её разворотили на куски, и теперь Виего должен был колдовать над ней с метафорическими нитками.       Это было даже удобно, выдавив из дозатора гель без запаха, парень распределял его по коже. Без черепах у гения не было бы такой сладкой возможности бросить себе вызов столетия: улучшить то, что и так было прекрасно.       Так что и впрямь: «Но ты просила: если любишь — отпускай».       Эх, всё же было бы неплохо переслушать альбом. Навевало ностальгию, и в тоже время, по привычке настраивало на рабочий лад. Трудно было удержаться, когда ладное, техничное электронное звучание миксовались, обогащаясь, другими стилями; синтезированные клавишные, такие логичные и научно-фантастические, смешивались с обычными, классическими инструментами.       В голове от такого просто возникал научно-фантастические боевик, с эпосом, на гранях космоса, меж звёзд, звучало очень здорово.       Идеальнее сопровождения для его лаборатории было трудно — невозможно — придумать, улыбнулся гений мыслям, пробегаясь по влажной коже пальцами. Ещё одна доза геля — Виего не желал пахнуть. Блокиратор запаха — лучшее, до чего он додумался: лишние запахи были просто ни к чему.       Шум и дезориентация ему ни к чему.       А ещё он хотел остаться подольше. Но был высокий шанс просто рухнуть, а засыпать в местах, мало напоминающих кровать, гений знал из личного опыта — дерьмовая идея.       Нужно было возвращаться домой — лишь мысль о предстоящем пути, заставила юношу страдальчески простонать и вывалиться из душа. Вновь рутина, доведённая до автоматизма: наспех вытереться, надеть сменную футболку, огромную и мягкую, почти не ощущаемую на панцире. Чистка зубов, обработка меток, смена линз, приведение всего в порядок, и уже лишь затем — выйти.       Его дрон парил над столом, Мунин что-то пытался ему объяснить, в итоге просто сгрёб журнал и махнув маленьким хвостом, демонстративно насупился. Дрон издал чиркающий звук, вызывая у Виего улыбку.       — Ну и чего вы не поделили? — хмыкнул он, подходя на нетвёрдых ногах. Усталость брала своё. Тело отключало сенсорные системы, и в этом крылся свой маленький шершавый рай. Может, всё дело было в размытом до ужаса зрении.       — Мне дали журналы подготавливать! Не ему! А он лезет и пытается запихнуть их в себя!       Ладонь Виего легла на корпус дрона, юноша уткнулся в металл лбом, когда его творение тихо начало секретничать с творцом о том, что он хотел лишь восстановить утерянные записи.       Этот дрон начал приобретать сознание, фиксация факта. Опять. И всё же, интересно — Виего не планировал подобного исхода. У дрона не было имени, был простенький ИИ, собранный буквально на коленке, в перерыве на кофе, и всё же — он был в какой-то степени жив.       — Восстанавливай, — кивнул парень, мысленно обещая вернуться к вопросу осознанности техники позже. — Мунин, отдай мне дневник.       Горгулья, с демонстративно надутыми щеками приземлился на плечо. Ну, по крайней мере, он должен был выглядеть оным образом.       — Этот самый целый. Он даже не опалён, я с него только пыль счистил.       — Молодец, — на автомате поощрил гений, поглаживая по голове. — Шелли, — позвал черепаха, зевнув и взяв со стола бляшки. — Активировать ночной режим на сутки. Предупреждать лишь о из ряда вон вещах.       [Инициирован «ночной режим». Режим будет автоматически продлен в ваше отсутствие, мастер Виего], донеслось роботическим голосом. Гений хмыкнул и прошёл сквозь портал, оказавшись в своей собственной спальне. Мунин вспорхнул с плеча, подавая очки.       Гений хмыкнул: фамильяры их семьи слишком хорошо его знали, слишком хорошо знали его повадки.       — Доброй ночи, мастер, — в голосе слышалась забота.       — Покойной, — отозвался черепаха, погружённый всем своим существом в одну точку пространства. Всё его внимание, всё его сознание сошлось клином на мягкой кожаной обложке журнала его отца. Будто что-то запретное и трепетное; интерес разгорался в глубине живота, интерес подстёгивал. Эти маленькие скребущиеся коготочки в глубине его нутра номинально возвращали Виего назад во времени на лет эдак шесть, судя по реакции и воскресшим эмоциям, что юноша и подумать не мог испытать вновь.       Любопытно.       Ему вновь было любопытно, не формально, а по-настоящему.       Чтение на ночь должно было отвлечь от мыслей, которые не дадут ему уснуть, даже если его тело было практически мертво от усталости. Самое безопасное снотворное, действовало безупречно бóльшую часть времени.       Парень был рад встретиться со своей кроватью. Гладкие чёрные простыни ласкали голени мягчайшим прикосновением, парень даже зажмурился от удовольствия, натягивая на себя тяжёлое одеяло. Устраиваясь поудобнее в своём комфортном гнёздышке, трионикс раскрыл уцелевший дневник, сшитый, очевидно, из пары-тройки толстых тетрадей, которые просто рыдали и умоляли юношу защитить их в цифровом пространстве, перенести с бумаги в место понадёжнее.       Но нутро отчего-то бесновалось и сходило с ума.       Это были записи отца. Об экспериментах, о его работе. Гений подозревал, что они хранятся в кабинете Драксума, так что найти что-то подобное в лаборатории было действительно… неожиданностью.       Да и к тому, Виего не был фанатом изучать личные принадлежности кого-то бы ни было. То, что трионикс был хорош в выведывании секретов и изучении чужих документов и корреспонденции относилось к его работе, а не личным предпочтениям.       Но у юноши всё ещё было много вопросов, бутылировавшихся столько лет. Столько лет игнорирования собственного любопытства. Из соображений безопасности это было целесообразно: не задаваться вопросами. Но теперь… это вновь была длань провидения, что вкладывало в его руки ответы. И этот дневник искушал, нашёптывая, настойчиво и вкрадчиво: «открой. открой меня, Виего».       Настала пора для ответов. Это было так же волнительно, как прыжок в бездну и, пожалуй, так же бесповоротно. Юноша сделал вдох полной грудью, его пальцы напряжённо ёрзали по кожаной обложке, так и елозя по ней, сдерживая намерение распахнуть её и прикоснуться к истине.       Виего нервозно пытался найти комфортную позу. Такое детское ощущение, будто он занимался чем-то то ли тайным, то ли запретным, он мог бы удариться в ностальгию: маджентовая подсветка на глубокой зелени листвы, в которой он мог затеряться с лёгкостью.       Словно он нарушал границу дозволенного.       Драксум не давал ему ответов, значит, нужно было взять их самостоятельно, ведь так?       Знание — сила, не стоит его скрывать, верно, отец?