Kidnapped | Похищенное

      Поверить в то, что человек может испускать свет было легко — так ощущалось внутри. Да, конечно, тьму в буквальном смысле такой свет не рассеивал, скорее в метафорическом смысле. Но по ощущениям её распирало сияние Солнца — не меньше; было даже странно, что ей приходится использовать фонарик, чтобы не потеряться в темноте. Но если бы кто-то узнал, каких усилий воли Эйприл стоило отсидеть все уроки, чтобы на всех парах примчаться сюда!              Девочка нетерпеливо перекатывалась с пятки на носок своих ботинок, ожидая, пока по тоннелям разнесётся ходьба черепашьих ног. Она озиралась по сторонам, то и дело вздрагивая, чтобы потом неловко усмехнуться: где-то звонко разорвалась капля о бетон, вот о бортик что-то легонько стукнулось — и всё это другом не являлось.              Порой вести себя так же, как и всегда, было невозможно; ровно как и молчать. Благо, Эйприл подготовилась на подобный случай: у неё уже была состряпана (не без помощи Донателло, разумеется) довольно-таки убедительная история про мальчика Отелло, что перевёлся недавно в другую параллель. К счастью, родители проверять не стали, просто поверив на слово — потому девочка могла не опасаться, что родные могут что-то узнать. Скорее, наоборот, Эйприл чуть ли сама не поверила в вымышленную легенду, пока мама не предложила пригласить Отелло на чай.              Пришлось выкручиваться.              Потому требовалось максимально солидное и максимально не вызывающее подозрений оправдание. Пришлось соображать — и быстро; так и родилась байка про строгих родителей Отелло. Эйприл посетовала для приличия, что это нечестно и жалко, что они сына своего даже к подруге и даже на чай не отпускают. Получалось убедительно: разговор плавно перешёл на щедрое снабжение домочадцев подробностями о том, насколько новоприобретенный друг талантлив. Судя по улыбкам и перебрасываниям взглядов, поверить ей поверили. В любом случае, неудобных вопросов не задавали, а если и задавали — капитан Кисмо умело соскальзывала с темы; никто бы ничего не заподозрил. Она ведь пообещала Донни, что о его сущности никто не узнает, ровно как и о его семье.              С последним было проще, банально потому, что девочка и сама знала о семье мягкотелого… не так много, если посудить. Вернее, не так: знать-то она знала. Дамбу под именем Донателло просто прорвало, и он начал заваливать её историями о том, какими были его братья, что из себя представляют. Но по всей видимости, встречаться с ними было ещё пока рано.              И причина этому была весьма значимая: три главных правила. Дон нарушил все три — в одиночку, и потому ему требовалось время, чтобы «подготовить почву». Эйприл не торопила, даже если было до безумия интересно, как выглядят его братья. Да, мягкотелый о них рассказывал, но ведь увидеть вживую один раз гораздо лучше, чем сто раз услышать!              Тем не менее, девочка терпеливо ожидала друга на месте встречи. Если Донателло нельзя было подниматься на поверхность, то она очень даже могла спуститься вниз, главное было просто не говорить родителям. Чести ради, Донни первоначально тоже был против. Но О’Нил была не из брезгливого теста слеплена: грязь её не пугала, как и темнота; да и потом, она же не просто ради веселья спускалась. В смысле, да, ради веселья, но ради конкретного мальчика! Который и был главным поставщиком этого самого веселья.              Да и канализация была далеко не таким страшным местом, каким его малевали, на самом деле. Ну да, были здесь крысы, пахло стоячей водой, и? От Бронкса осенью практически не отличить, от болячек разного рода О’Нил была привита, так что надолго мягкотелого не хватило. Спустя не один день уговоров, под конец осени (скрепя сердце) Эйприл всё же позволили спуститься.              Разумеется, под личным наблюдением друга.              Зная его занудность категоричность в некоторых вопросах, девочка не рисковала (этот сюрприз бы наверняка окончился сердечным ударом черепахи, а друзей у капитана Кисмо (помимо семьи) и так можно было посчитать на одном пальце). Ситуация тупиковая, казалось бы; но кто сказал, что Эйприл совсем уж была бессильна?              На её стороне была настойчивость и поступательность. Чаты и звонки — это, конечно, здорово и мило, но О’Нил требовалось что-то более… солидное. Да и потом, Дон и сам говорил, что так даже лучше, когда вживую, но он опасался трёх правил. Трёх великих правил, что довлели над мягкотелым как легендарный дамоклов меч.              И эти правила были той ещё занозой в заднице.              Пытаться их обойти было табу, и серьёзным; тем не менее, Дон уже выбрался единожды на поверхность. Девочка понимала смысл установленных Сплинтером правил, как и то, почему нарушать их было нельзя, но, с другой стороны — друг их всё равно ведь нарушил!              Чего толку было разводить из этого проблему?              Но речь ведь шла о Донни. И его австралийском, не иначе, мышлении.              Будь мягкотелый обычным мальчишкой, для него это не было бы проблемой. Ровно как и правил, но Донателло был явно иного разлива, и он о ч е н ь переживал. О’Нил выслушала всё от и до, и рассудила так: раз правила были нарушены, пути назад уже нет. Сделанного не воротишь, сказала она тогда другу, а потому — надо просто отпустить ситуацию. Да и выбор был, целых два варианта: либо вернуться к правилам (их дружба должна была развалиться), либо дружбу нужно выстраивать внутри этих правил. Да, контакт с человеком уже произведён; но теперь он уже не являлся просто «интернет-знакомством», да и, технически говоря, на поверхность Донателло не поднимался. Горе́ запрещено идти к Магомеду — но Магомед был свободен от строгих правил, верно?              Возможно, тогда Эйприл слишком резко поставила вопрос ребром. По факту, там был выбор из разряда «Правила или наша дружба». Но О’Нил дала выбор и дала время.              Да, к Донни она привязалась, и достаточно сильно. Но пока ещё было возможно вернуться назад без значимых потерь. Можно было остановиться и не прирастать слишком сильно, хотя — кого девочка смешила, она уже привязалась к новому другу настолько, что даже если он сказал сейчас: «Прости, Эйприл, но правила важнее», она бы поняла. Но ей было бы чертовски и чертовски больно.              Она слишком привязывалась, а потом ей было больно.              Но Донни всё же выбрал их дружбу, наверное, это что-то да значило, так?              …если честно, этот факт делал Эйприл очень и очень счастливой.              Что-то простое и незатейливое, как лучший друг, личный гид по всему подземелью Нью-Йорка — что могло быть лучше? Куча странных, но интересных мест, где девочка ощущала себя первопроходцем, каким-то легендарным персонажем…              Своей.       …такого в школе не получить. В школе были лишь «взрослые» разговоры о том, чьи родители сколько получают; мальчишки обсуждали девчонок, девчонки — косметику и причёски, кто с кем гуляет, у кого шмотки круче.              Эйприл искренне не понимала, в чём соль. Банально — какая разница? Разве главное — не то, что с человеком комфортно и приятно общаться? А ещё была эта противная Кендра с розовыми волосами! Одна из немногих девочек в классе с о к р а ш и в а н и е м. Не просто подкрашенными прядками — а полностью!              Да, может розовая голова — это капец как круто. Но все будто были солидарны с тем, что противный характер Кендры — норма. Само собой разумеющееся. Она творила, что хотела и оставалась безнаказанной, родители потакали её капризам, и в целом — Кендра Сонг никогда не слышала слово «нет». А если и слышала, то меняла ситуацию в свою пользу.              Кендра была похожа на пастуха, что ведёт за собой стадо. При всём уважении, на это самое стадо ей было плевать; если она что-то делала, или с кем-то дружила, то ради выгоды.              Эйприл так не умела.              Наверное, потому и была странной и совсем без друзей.              Может, это прозвучало бы глупо, но… по этой причине ей здесь и нравилось. В канализации — самом непримечательном месте на земле, самом противном, что только могло прийти на ум, было лучше, чем там, наверху.              Да, специфический запах стоячей и цветущей, мутной воды, местами липкие стены — картинка прямо-таки не походила на парк аттракционов, даже отдаленно. Но суть была не в месте, а в том, кто был с ней рядом, кому Эйприл могла рассказать о дне в школе без какой-либо утайки, как на духу.              Да, тут было влажно, зябко, солнечного света здесь не было, но от этого всё, что казалось таким привычным, становились ещё красивее и ценнее. Но главной причиной, что заставила девочку пересмотреть своё отношение к миру, в котором она жила — был Дон. После Хэллоуина жизнь прямо-таки разделилась на «до» и «после»; мягкотелый и вовсе не замолкал ни на секунду, осыпая Эйприл гигатоннами милейших вопросов:              «А луна и правда такая большая, как в выпуске ЮД-13.04?»              «В смысле, я знаю, как она выглядит. Научные репортажи достаточно достоверные. Я же не ребёнок какой-нибудь чтобы радоваться такой чепухе?»              «ТЫ МОЖЕШЬ ПРЯМО ЗАЙТИ И КУПИТЬ ИБУПРОФЕН И БИНТЫ В АПТЕКЕ? И УКОЛ ПРЯМО ТАМ СДЕЛАТЬ? ВАКЦИНУ ОТ ГРИППА И ЧЕГО УГОДНО? В смысле — пф, конечно можешь», он театрально закатывал глаза, Эйприл была уверена. «Что тут такого?»              «А ты покупаешь кассеты? А диски? То есть — это ж, очевидно, хлам и старье… да?»              Эйприл не могла не умиляться на то, как из черепашонка просачивалась эта детская, незамутненная радость и восторг от самого обычного и обыкновенного. Будто маленькая русалочка, дорвавшаяся до человеческих вещей, он мог рассказывать о них часами, смешивая одновременно и бурлящий энтузиазм, и какую-то научную взвешенность. Весь его вид, интонация, поведение — всё кричало о противоречии: мягкотелый так рьяно хотел казаться незаинтересованным, видимо — таким образом старался создать образ взрослее и серьёзнее, чем он есть. Он размышлял о вещах так, будто бы они были знакомы и понятны ему, и ничем удивительным они не были.              Черепаха по-настоящему разрывался — между тем, чтобы вести себя как ребёнок и между тем, чтобы с серьёзностью и упёртостью взрослого работать над чем-то, чем его огромный мозг был занят. Донателло искал детали и рассказывал об их устройстве; с горящими глазами на девочку выливалась просто гигатонны информации о куске, казалось бы, бесполезной железки.              Дон видел в этом всём сокровища. Сокровища, которым он мог дать вторую жизнь, натурально сотворить чудо — Эйприл могла лишь наблюдать. Пытаться вникнуть — но, увы, не более. Друг предавался мечтам о поверхности, но стоило О’Нил упомянуть о теме — черепаха тут же скрывалась в своём панцире.              Но куча вопросов, мимика и жесты — всё это выказывало его истинные намерения. И этот контраст умилял девочку до глубины души. А если сравнивать со школьной жизнью, новоприобретённая дружба с необычным по всем параметрам мальчиком завоёвывала всё больше и больше места в сердечке Эйприл. Она смотрела на друга и удивлялась, как кто-то, подобный Донателло, мог вообще оказаться и задержаться на её орбите. А потом она вспоминала о сверстниках и спокойно выдыхала, благодаря вселенную за такой щедрый подарок.              Потому что мягкотелый был таким искренним и увлечённым, когда поправлял себя — в этом было что-то очаровательное даже — и не выглядело так нелепо и стрёмно, как с подачи одноклассников. Для сравнения: мальчишки со школы тоже пытались выдать себя за более взрослых, но… Их ужимки вызывали лишь удушливый приступ испанского стыда и желание отделаться от них как можно скорее. Дон же был явно иным случаем.              И потом, какой одноклассник позвал бы её сплавляться по бурным стокам нечистот в откуда-то раздобытом, нелепо-огромном костюме химзащиты и собранном лично Доном каноэ? Да, потерпевшем крушение, и что с того? Или, может быть, кто-то из ровесников расспрашивал бы её про звёзды, чтобы потом начать рассказывать о том, как это всё устроено? Да, может быть местами перемудрёно, но… с искренним, заразительным интересом?              Или, может быть, просто сидел и не отлипал от её GearBoy'a, то увлеченно клацая, то почти прижимаясь к ней, подсказывая интересные штуки и способы прохождения? Да, выходить на поверхность было нельзя, так что Эйприл приходилось порой приносить игры и книжки сюда, чтобы разделить их с Донни.              Видеть его взбудораженные всплески руками и мерцающие глаза — разве не солидная причина спускаться сюда при удобной возможности?              Правда, приходилось быть осторожной. В люки порой так просто не попасть: приходилось идти в обходную. Да и попадаться на глаза тоже было нельзя: странно это, когда школьница среднего звена лезет в канализационный люк посреди белого дня. Ладно, если просто наругают, но ведь могли и родителям сказать — тогда всё пропало. Но Дон и здесь подстраховывал, тут же направляя её в этом лабиринте.              Вот если бы он вышел на поверхность…              Нет, нельзя! Дону ведь было н е л ь з я. Его папа запрещал, напомнила себе девочка. Это было бы эгоистично, просить Донни подняться.              Но…              Нет: идея была сырой, как недоваренный пельмень. Да, Донни стопудово с радости уписается, если туда попадёт, но зная его категоричность, надеяться не стоило.              Эта милая и робкая, на первый взгляд, черепаха обладала просто стальным характером и занудством уровня «Бог», когда дело касалось правил. По всей видимости, мягкотелый пытался таким образом умалить вину за Хэллоуин, может просто пытался договориться с совестью таким образом. Он продолжал попытки усидеть на двух стульях: быть сыном, что не нарушал правила, и другом, что правило всё же нарушил; но он был Донателло.              Где-то Эйприл слышала о том, что строгие правила — это основа, которая держит общество. Тем не менее, правила являлись ограничением. Почему-то в последнее время эта мысль прочно сидела в голове: разве Донни… не было тесно здесь? Да, он не был ограничен в прямом понимании слова: у маленького гения был доступ к самому богатому источнику информации, известному человечеству. У него была семья — его ж не держали взаперти!.. И Мастер Сплинтер, судя по рассказам, был очень даже здоровским отцом.              Но девочка не могла стряхнуть с себя ощущение, что Донателло чем-то напоминал рака-отшельника, который уже перерос свой дом. Ему словно было тесно здесь, и —              Показалось пятно света — в груди тут же зажёгся ответный, приветственный огонёк, казалось, все мышцы были наполнены до безумия горячим и лёгким, что теплота эта начала стучать: подошвами по влажноватому бетону, чтобы потом — Эйприл сгребла друга в крепкие объятья, подняв его над землёй.              Даже если она была спокойной секунду назад, в ней просыпалось что-то неуёмное, когда она видела Дона вновь. Тем более что видеться в жизни удавалось не так часто, и… ей ведь было можно так себя вести, правда?              — Ди! — хихикнула она возле его уха, сжимая крепче, чтобы аккуратно его опустить.              — Я… тоже рад тебя видеть, — немного заторможенно и скромно отозвался мальчик, поправляя очки, очутившись на твёрдой земле. — …но я говорил про… запах — он ведь остаётся… — неловко продолжил мягкотелый, смущённо теребя пальцы о ручку немного видоизменённой керосинки, которую Дон сам собрал из подручных материалов.              — Точно, прости-и-и, — улыбнулась девочка, смотря на то, как мягкотелый забавно завис, пытаясь отдышаться.              Ой, да не так сильно она его и сжала, зануда!              Неловкие фиалковые глаза поднялись на неё.              — …ты в юбке? — заметил он, как отвис. — Чего это?              Ой, и правда.              …наверное, по-хорошему, хотя бы в физкультурную форму стоило переодеться, но…              Ай, да пофигу. В юбке тоже нормально, плюс, под ней шорты, всё классно, вы восхитительны.              — Ну потому, что я ученица средней школы? Девочки у нас должны юбки школьные носить, — пожала плечами Эйприл, опуская манжеты рукавов по самые пальцы — стало немного зябко. — Это вот в старшей школе лафа, ходи в чём хочешь…              — …так ты девочка? — недоуменно спросил Дон. — Я общаюсь с девочкой?              — Ха-ха, очень смешно, — отозвалась О’Нил, сузив глаза. — Иные остроумные комментарии касательно моего девчачьего внешнего вида?              — …тебе просто идёт, я не — я не хотел оскорбить или что-то такое — правда — просто по голосу — не всегда понятно, что я — эм…              — А.              Эйприл замерла, переваривая сказанное. Глупо хлопая ресницами, она смотрела на друга, в попытке прочесть его лицо на предмет отсутствия насмешки. Но мягкопанцирный стоял, опустив глаза в пол, нервно покусывал губы, несколько перекатываясь с внешней на внутреннюю часть стопы.              — Спасибо, получается?              — Кх-хм, — кивнул он, смущённый до невозможности. — Ты просто в юбках почти не появляешься, вот и…              — Да в них просто не очень удобно — особенно когда ветер. А тут я так обрадовалась, что ты позвал гулять, что пулей со школы выбежала, — хихикнула девочка, невзначай погладив себя по задней стороне шеи. — Так и чем сегодня займёмся? Куда пойдём?              — Тем же, чем и всегда, — пожал плечами мальчик, как на его лицо скользнула коварная гримаса, тени устрашающе легли, делая Доновы черты острее. — Захватим мир!              — Ну или просто пошвыряемся по тоннелям, — пожала плечами Эйприл. — Тоже неплохо. Так что — веди, штурман.              — Так точно, капитан! — улыбнулся Дон в ответ. — Только сначала надо поднять сахар. Я с утра на ногах.              — Чем маялся?              — Да ничем особым. Искал материалы…              — Ничего не нашёл?              — М-м-м, — пожал плечами мальчик, указывая на болтающуюся у его бока полупустую спортивную сумку. Чёрная, с фиолетовыми заплатами — она так или иначе сопровождала Донателло. Она и рюкзак, очки и наколенники — неотъемлемая часть образа мягкотелого наравне с мешковатой толстовкой.              Девочка неловко улыбнулась.              Но…              Она лишь задумчиво поджала губы, украдкой посмотрев на друга.              Не попробуешь — не узнаешь, так ей говорили. Но отчего-то было немного боязно затрагивать эту тему снова после стольких отказов.              — Как дела в обители знаний и пубертата? — заинтересованная интонация проникла в разум, отчего роившиеся, как мушки возле фонарика, мысли опали, возвращая в момент.              Эйприл не смогла не хихикнуть украдкой. То, что Донателло испытывал интерес к этой теме, было очевидно: даже если интонацией он старался не выдать трепет и волнение, было легко ориентироваться в языке его тела и более поэтичной манере речи.              — Да… ну норм, — пожала плечами девочка, припоминая день в школе.              К сожалению, энтузиазма друга она разделить не могла. Школа была и оставалась местом принуждения и одиночества. Пусть травли в открытую не было, но в воздухе ощущалось некое… определённое отторжение. Настолько плотное, что можно было даже ощутить кожей, кончиками пальцев: будто стена между ней и другими. Но дети по ту сторону этой великой китайской стены не так уж и сильно отличались от Эйприл; инопланетянкой она точно не была. Может, этот условный Рубикон существовал, потому что у неё не было друга в школе — ну, помимо миссис Рейнард — так бы жизнь точно заиграла бы другими красками.              …вот бы Дон был там, с ней, как бы сильно всё изменилось! Он мог бы принять участие в научных выставках и придумать что-то оригинальнее избитого содового вулкана. Может, получился бы хаос, но было бы определенно весело! О’Нил даже улыбнулась мысли: было бы забавно, как бы он прокрадывался к ней. Стопудово бы прокрадывался — появляться мальчику-мутанту в школе средь бела дня точно было бы нельзя. Наверное, Донателло бы придумал что-нибудь крайне изобретательное, но будто бы глупое. Почему-то Эйприл могла поклясться, что могла видеть, как Дон мог рухнуть откуда-нибудь с потолка, чтобы не привлекать чужое внимание.              Но, с другой стороны, она могла поделиться с ним своим пресным школьным днём, потому что этой очаровательной черепашке было интересно об этом слушать. Удивительное дело, но эта мысль была чем-то вроде якоря. Странный спрос рождал странное предложение: О‘Нил хотелось рассказать Донни побольше, чтобы продлить это тёплое и комфортное ощущение в грудной клетке. Она старалась принимать участие в мероприятиях и записываться в клубы. Старалась учиться лучше, чтобы без каких-либо проблем можно было ускользнуть к мягкотелому, не важно, виртуально или в реальности.              …и благодаря Донни она больше не плакала в туалетной кабинке, потому что могла ему написать — пусть украдкой, когда всё было плохо.              Он всегда поддерживал и выслушивал её. И теперь, он ждал своей порции информации о её дне. Так что пожимать плечами и делать вид, что язык отсох — было явно провальной идеей.              — Была скучная биология, литературы опять нет… Слышала, скоро у нас будет новенький учитель! У него даже имя забавное, — хихикнула Эйприл. — Мистер Райт.              — Весьма красноречивое, на мой взгляд, — улыбнулся друг. — Но если это ещё не точно, то откуда ты узнала?              — Это инсайдерская информация, — поправив очки, улыбнулась школьница хитро. — Надеюсь, он не будет таким нудным… Хотя… вряд ли что может переплюнуть мисс Сандерс, которая обмывает всем учителям в школе кости… бр.              — …а что с информатикой?..              — ТОЧНО, СПАСИБЕНСКИ ОГРОМЕДНЕЙШИЙ! ТЫ ПРОСТО ГЕНИЙ!              Донателло вскинул голову, задрав клюв так, словно так он мог получить больше похвалы. Было забавно наблюдать за тем, как он улыбался в ложной скромности, наслаждаясь лучами своей славы.              — Твои поправки очень помогли! Да и потом, после того инцидента… — Эйприл неловко потёрла шею, — я всё ещё под наблюдением… вроде как.              — Но тот трюк с зацикливанием — очень подлая вещь. Её случайно не сделаешь, — заметил Донателло спокойно.              — Да я уже поняла, что это не от большой любви… Но… ничего не поделаешь.              — …а разве нельзя с учителем связаться? Он ведь должен помочь —              — В идеальном мире — конеш. Фигня вопрос, — пожала плечами девочка. — Но мы говорим о школе Гарри Трамуна, так что… в любом случае, спасибо тебе огромное. Не знаю, что я бы делала без тебя.              Донни лишь улыбнулся.              — Я уверен, что виновник найдётся! Я тебя знаю, ты до всего докопаешься, что подозрительно лежит.              Эйприл невесело улыбнулась на неловкую попытку Дона поддержать. Были подозрения, кто мог её подставить, но учитель и слушать не стал, что его любимица Кендра могла быть в чём-то замешана.              — О, кстати! — всплеснув руками, вспомнила девочка, тут же воспользовавшись моментом, чтобы перевести разговор в удобное русло. Тема, что интересовала её уже не одну неделю. Она с кропотливостью шпиона собирала информацию, но нужно было прощупать почву конкретнее, чтобы иметь более точное представление. — Мне вот всегда было интересно: у тебя в профиле ведь стоял др. Это просто рандомное число какое-то?..              — Не питаю приязни к хаотичным датам. Это и есть мой день рождения, — скептично вскинув брови, пояснил мальчик, указав взять курс на левую часть развилки. — А почему спрашиваешь вдруг так внезапно?              Ой!              Как ниндзя, крадёмся как ниндзя!              — Но ваш папа… крыса? Не, не пойми меня неправильно —              — Ноль процентов осуждения, сто процентов понимания, — опустив глаза, хмыкнул он. — Но я не знаю. И это меня чертовски бесит! — недовольно клацнув зубами, прошипел мягкотелый. — И самое нелепое? Он даже толком не может объяснить мне, что мы такое!              — Оу.              — Вселенная, что, схлопнется в континууме, если дать нам знать, почему мы такие? Почему мы все разные? Я крайне негодую этим детским присказкам!              — Из разряда?.. — подняв бровь, уточнила девочка, перешагивая с одного бетонного выступа на другой. Донателло подал ей руку, чтобы помочь перебраться, вырвав ладонь при первой же возможности.              — В детстве он нам рассказывал, что нас сквозняком надуло. Угу. В канализации.              Эйприл сдерживалась, чтобы не прыснуть в голос со смеха. Ибо Донателло звучал так серьёзно — особенно со всей этой акустикой канализации — ядерные атомы, он же не воспринял эти россказни всерьёз? Хотя, Сплинтеру стоило отдать должное: в её случае папа положил маме в живот семечко, которое затем…              …стало настоящим бедламом.               Но — хэй. В этом объяснении хотя бы была доля истины!              — Он что, анатомию не знает? Какой сквозняк? У него даже генного материала нет! И потом, живые существа размножаются либо делением, либо почкованием, либо половым путём! — отстукивая по внутренней стороне ладони ребром другой, негодующе продолжил трионикс. — Даже у крыс —              — Воу-воу. Палехчи, палехчи, — хохотнула девочка. — Ты серьёзно?              — А что не так?              Он был слишком невинен для этого мира.              — Ну, взрослые ведь всегда придумывают объяснения на этот счёт. Типа, детская психика — создание очень ранимое и нежное… Если честно, я даже скучаю по временам, когда я не знала… о всей этой ситуации, — неловко пожала плечами школьница, следуя за черепахой. Их тени забавно сливались во что-то хаотичное из-за движения пятна света. Дон в своём капюшоне напоминал очень странного Харона. — Так что… он, как минимум, хотел сберечь хотя бы психику Майки?              — …интернет всё ещё существует, — невесело возразил Донателло. — И я видел в е щ и, — несколько травмировано продолжил он. — Так что —              — Стоп, а как же родительский контроль?              — Я и есть родительский контроль, Эйприл, — голосок трионикса звучал отчасти глухо и пусто, будто Дон переживал не самый лучший флешбэк в своей жизни. — Я не хочу, чтобы Анжело видел эту гадость. И с Лео тоже надо быть начеку: он подсматривал! — всплеснув руками, негодующе вскрикнул мальчик, заставив пятно света дрожать. — Папа запрещает нам смотреть, когда в кино, ну…              — Взрослые сцены?              — М-м-м… да, — смущённо подтвердил мягкопанцирный, засунув руку в корпус самодельного фонаря, чтобы подкрутить яркость светодиодов, по всей видимости. — Papà пояснил, что это пока не для наших глаз, но Нардо — он всё равно подсмотрел! Он видел, как — ну… целуются.              — То есть ты… не видел ни разу?              — Я не хочу об этом говорить!              — Ладно, ладно, — понимающе усмехнулась девочка.              — Но знаешь… возвращаясь к теме с днями рождения… Папа всегда ведёт себя странно, — Эйприл лишь изумлённо подняла бровь, задавая немой вопрос. — Моим братьям комфортно с тем объяснением, что дал papà. Им будто и неинтересно вовсе! Их всё устраивает, что мы разных видов, так же не может быть, если мы по-настоящему братья!              — Может, у вас разные отцы или мамы? Внешне-то вы схожи, вроде как.              Категоричный взгляд Дона был пронзителен.              — Если только чертами, — продолжил он. — Но в остальном мы очень разные, начиная от характера и до внешности.              — Не могу сказать наверняка в данной ситуации. Я не видела твоих братьев вживую.              — …верно, объективно судить здесь нельзя, но… — девочка не успела и слова вставить, как Донателло огорошил её быстрее. — Я считаю, что моя настойчивость в данном вопросе совершенно оправдана, и не является чем-то раздражающим или приносящим дискомфорт. Тем не менее, папа ругается, когда я начинаю задавать «много» вопросов по теме. Но тогда… он сказал, что нашёл нас в мусорном баке.              Эйприл ахнула, прижав ладонь к губам. Признаться честно, это всегда вызывало какое-то детское нетерпение, когда трионикс начинал касаться темы своей семьи. Но по какой-то странной причине О'Нил одновременно было и тревожно, и волнительно узнавать больше. На правах будущего журналиста она желала узнать как можно больше подробностей; но последняя фраза буквально заставила застыть в тревоге.              — Получается, мы даже родителям своим не нужны были? — пробормотал Дон.              По голосу точно нельзя было сказать однозначно, задевало ли его такое предположение или вызывало отстранённый интерес. Но девочка была уверена, где-то внутри знала, что эта тема мягкотелого всё же тревожит. Может, не совсем в привычном смысле; обычные слова тут явно были бессильны. Но Донни, пусть и казался спокойным и отрешённым, почему-то создавал впечатление чего-то явно… тревожного.              — Хм… А если, — тут же взяла себя в руки О‘Нил, — вас подбросили специально? Ну, помнишь, как с Индиго было? Может и ты с братьями инопланетяне! Или продукт экспериментов! Или…              — Но мы ведь разного возраста… Что он нас, с запиской нашёл? Или через каждые полгода именно ему попадались дети-черепахи? Злобно смеюсь на математическом. И — опять, этому нет каких-то точных подтверждений. Откуда-то же папа знает наши дни… создания? Чего бы то ни было. Может, он вообще их придумал! Но опять, какой смысл…?              — Может, он и не знает, что было на самом деле, Ди. Или, может, он вас просто нашёл в тот день. И, чтобы закрепить памятность события… он решил отмечать его каждый год, вместе с вами! По-моему, это очень мило с его стороны. Это как знаешь, знаешь, у мексиканцев! Пока о человеке помнят, он жив в загробном мире. И здесь что-то похожее! Так ваш папа показывает, насколько сильно вас любит, даже если вы ему не родные… в привычном понимании.              — …я об этом… признаться… не думал.              Неловкая пауза была густой, как безвкусный шоколадный пудинг в школьной столовой. И от сравнения стало ещё противнее.              — Так и… вы же отмечаете, да? — замахав руками в извиняющемся жесте, спросила девочка. — Просто ты не сильно вдавался в детали —              — Ой. А и правда. Э. Не говорил, — нахмурившись, признался Дон. — Очень непохоже на меня…              — Так и что вы делаете?              — Ну… папа обязательно готовит подарок, да и братья тоже… Мне очень нравится, когда папа устраивает вечеринку-сюрприз! С конфетти! И шарами! Но… получается не так много шаров. И конфетти мы делаем накануне, втайне от именинника. Нарезаем блестящую бумагу на шредере… Мне нравится, как она блестит и переливается…              — Ого, почти что как люди! — Дон с гордостью кивнул, — а что с подарками? Какие тебе нравятся?              — У меня есть целый список!              Эйприл оживилась, коварно предвосхищая, приготовившись слушать и запоминать. Почти через месяц у друга был день рождения — нет, у неё, конечно, имелись некоторые идеи, но она точно хотела убедиться, что подарок действительно понравится Донни. Это ведь было не абы кому, а лучшему другу, да и ещё какому! Девочке искренне хотелось его порадовать и испытать его эмоции, так что она, подобно коту в засаде, тщательно конспектировала всё, что связано с темой, в свой ментальный блокнот.              — …но раздобыть это всё невероятно трудно; в отличие от людей, мы не можем выбрать подарок в магазине, — Эйприл хотелось даже треснуть Донателло за такой облом. Но надежда всё ещё теплилась в ней: Дон обожал болтать о себе, так что вывести его на чистую воду труда не составит. По идее. — Только у папы есть такая привилегия, пусть он и об этом не обмолвится, — трионикс осмотрелся по сторонам. — Он не сильно это разглашает.              — Но ты знаешь, — хмыкнула Эйприл.              Донателло кивнул: немного боязливо, осмотрелся по сторонам, будто братья могли быть где-то поблизости, и подошёл немного ближе.              — Можно я расскажу один секрет?              — Я — могила, — кивнула Эйприл, приблизившись к лицу мягкотелого ещё ближе и подставив ухо.              — Папа отлучается на поверхность за теми же продуктами, но как правило утром. О том, что он поднимается на поверхность ночью, он умалчивает. Но я видел, как он возвращался. У меня плохо с засыпанием, поэтому я не иду спать сразу: по обыкновению, Нардо отваливается быстрее. А я читаю в папином кресле — там пахнет — ээм, мне так уютнее, — Эйприл не могла не умиляться, когда друг говорил о своём отце, и то, как друг вот таким вот образом, неявно, так по-Донателловски, демонстрировал что-то, что на человеческом можно было трактовать как «привязанность» и «любовь». — Но однажды он прокрался домой, и… на лапе были анатомические нарушения… разной степени тяжести.              — О боже, — ахнула девочка. Дон кивнул, — это…?              — Я ему помогаю лечить раны. Он ходит на подпольные бои, — признался мягкотелый. — Но он неплохой! Он хороший, ясно?              — Он зарабатывает на подпольных боях?              — М-м-м. Только никому, хорошо? У него нет возможности работать на обычной работе. И он сильно рискует, когда выбирается.              — Оу… — с умилением протянула Эйприл. — Это так… блин, у вас очень классный папка, Ди! Он же для вас это делает! — черепаха кивнул. — Да и потом, отцы-одиночки, которые заботятся о детях, тем более, приёмных, тем более сразу квартетом… Отец-герой получается!              Донателло явно был горд за отца не меньше.              — Вероятно, он рассказал мне, потому что я не боюсь крови и разбираюсь в медицине явно лучше него. Да и в общем, я отличный медик, это бесспорно, — не без гордости добавил мальчик. — Но я за него… переживаю. Немного. Я не могу понять нашего папу. Это меня сбивает.              — Иногда понимать и не нужно, — хохотнула девочка, толкнув друга в плечо. — Надо просто чувствовать.              — М-м-м, знаешь же, что у меня с этим туго, — нехотя признался трионикс. — Ещё и папа со своими дурацкими уроками!              Ого. Сегодня был день открытий: Эйприл не без удовольствия подметила, насколько Донателло много рассказывал о семье. Иногда казалось, что он будто избегал темы нарочно — порой складывалось ощущение, что Донателло не планирует знакомить её с братьями. Не то, чтобы О’Нил настаивала — но ей определённо было интересно встретиться с Рафом, Лео и Майки вживую. Насколько сильно они отличались от Дона? Хотя, вполне могло статься, что они бы не стали друзьями — вполне, но девочке было по-человечески любопытно.              — Подожди, перебью: мне бы переодеться, раз мы будем с тобой искать штуки. Школьную форму марать как-то не хочется — меня мама вздёрнет, будь здоров…              Дон замер, как тут же издал высокочастотный писк:              — З-ЗДЕСЬ?              — Ну, да? Чего такого? Просто подожди меня тут, пока я переодеваюсь.              — Э-э-э-а…. — протянул он сбивчиво и, поставив фонарь на бетонную дорожку, отвернулся так яростно, что капюшон слетел.              …он был таким милым, хмыкнула Эйприл, вытаскивая форму из переноски.              — …уроками?.. — напомнила девочка, быстро натягивая штаны под юбку.              — А! Д-да, уроками, — Донни явно нервничал, покачиваясь туда-сюда на носках и теребя руки.              Да ладно, что такого? Она же снимала перед ним одежду, хотя — мальчишкам же обычно только дай попялиться — было стрёмно, когда выяснилось, что какой-то чудак спецом прятался в шкафчике в женской раздевалке. Пусть это не было в классе Эйприл, но от собственных одноклассников мужского пола порой глаза закатывались сами собой. Что им, мёдом намазано? Что такого особенного происходит в раздевалке, когда девочки переодеваются?               — …не припомню, чтобы ты об этом рассказывал, — Эйприл расстегнула рубашку, оставаясь в спортивном топике.              — А, да ну так, мелочи… Дурацко-дурацкие уроки, посвященные «чувствам», — с некоторой раздраженностью вздохнул трионикс, всплеснув руками. — Так утомительно! Фиоретовый то, фиоретовый сё! Он будто даже имени моего не знает!               — …тогда откуда ты его знаешь? — хитро усмехнулась девочка, натягивая толстовку поверх.              Донни развернулся, на носках, вновь так же яростно, чтобы пронзить взглядом и затем —              — Ой! — он тут же отвернулся и прикрыл лицо. Джимы Юпитерские, какая же очаровательная черепашья мимоза в оттенках фиолетового, однако, ей досталась. — Я не хотел — ты — тебе стоит говорить, когда ты уже закончишь переодеваться наконец! — в высоком, неустойчивом голоске примешивались смущение и какая-то милая обида.              — Да мне только юбку снять, ты чего, — хохотнула Эйприл, тут же снимая причину всех её неудобств. — Хотово!              — …точно?              — Точно. Благодарю, что постояли на страже, о галантный рыцарь, — хихикнула Эйприл, вызывая недовольный взгляд из-под толстых очков. Донателло украдкой показал язык и скрестил руки на груди.              — Разумеется, не стоит благодарности, — он закатил глаза, чтобы схватить вещи на сменку.              — Эй, ну не обижайся! Ну правда! Верни —              Мягкотелый ловко подтянулся на трубе и закинул вещи куда-то наверх, на выступ.              — Потом заберём отсюда. Чтобы не таскаться с ними туда-сюда, — пояснил он спокойно.              — Ох, точно. Спасибо? — улыбнулась О‘Нил неловко.              — Угу, — отозвался черепах. — Надо ещё что-нибудь оставить? — девочка отрицательно кивнула, трионикс пожал плечами. — На чём мы остановились? Ах да, дурацкие уроки! Это какая-то форма издевательства над моим рассудком! Почему у других такого нет? Мне и так отлично!              — Потому что ты слишком умный, — щёлкнув друга по клюву, улыбнулась девочка шире. — Ты же любишь с папой время проводить. А это, считай, халява!              — …глупости, — буркнул Дон с некой тенью смущённости, подхватив фонарь и быстро зашагав. — Я просто — не люблю нарушать правила! Только и всего!              Как же, как же, товарищ Сплинтерсон.              — И вот ещё, в копилку: порой он такой…! Сентиментальный?!. — в ход вновь шли разговоры руками. Донателло искренне пытался облачить мысль в слова, подобрать нужные, но видимо, не мог найти ни одного. — Странный! Я понимаю, что кризис среднего возраста как правило, внезапен, но видимо, именно так он себя и проявляет!       — М-м-м, поподробнее?              По всей видимости, теме о подарках придётся потерпеть до лучших времён. Но Эйприл вовсе не была против: Дон п о в т о р я л с я. А раз повторялся, то его эта тема действительно т р е в о ж и т. И кем Эйприл О’Нил была, чтобы прерывать друга?              — Как я уже говорил, мастер Сплинтер насаждает мне всю эту белибердистику с чувствами, но порой — в очень странной манере. Раз в год у него есть день, его можно легко заметить — если быть внимательным, как я, например, — когда у папы особенно выражена хандра. Он меланхоличен, не смотрит телевизор —              — Ого! Я думала он фанат всяких мыльных опер?              — Так оно и есть, но здесь же явно что-то не так! Мы не смогли выяснить, что это за день, да и свободы у нас в этот день больше.              — И вы нагло пользуетесь, — поддразнила Эйприл.       — …ну-у-у да. Ну в смысле, трудно не воспользоваться таким шансом! Это ведь даже разумно, — пожал плечами черепаха. — Мастер Сплинтер и так много нам чего запрещает! А тут — кхм, — деликатно прочистив горло, продолжил мальчик, вспомнив, что была и более трепещущая для него тема. — Но пару раз он приглашал меня к себе.              — Ооо?              — Мне кажется, это какой-то очередной папин секрет. Причем странный, — такое частое употребление слова не на шутку настораживало, как и то, куда Донателло вёл. — Я переживал, всё ли у него хорошо, потому что он практически не выходил из комнаты весь вечер, но когда я подошёл, я раздумывал — с точки зрения стратегии, разумеется, не пойми превратно, — как поступить, — девочка ухмыльнулась. В переводе с Донова языка, он просто не мог зайти, потому что ему не хватило на то смелости. Да и зная стеснительную натуру друга… О’Нил лишь подбадривающе улыбнулась. — Но он видимо понял, что я там стою, и пригласил меня внутрь. У него было п р и б р а н о, и в углу комнаты был какой-то… алтарь?              — …алтарь?              — Ну да, такой столик небольшой, там он обычно жжёт ладан.              — А-а-а-а-а, такой алтарь.              — Угу; он заваривает какой-то терпкий чай, от него даже голова немного кружится. И папа любит разговаривать со мной такими вечерами. Странно, почему он не делает так с другими.              — Ты в этом уверен?              — Сначала не был. Я думал, что это уроки, как и обычно, он мне на них тоже часто наливает похожий чай? Мы рассматриваем картинки, папа рассказывает гипотетические истории из своей дурацкой книжки… — на губах друга появилась улыбка. Мягкая, нежная, едва уловимая, как только что распустившиеся цветы. — И для протокола: эти уроки мне не нравятся! — тут же дополнил Дон с кислой миной. — Абсолютно!              — Но ты готов терпеть эти поистине н е ч е л о в е ч е с к и е мучения, — не удержалась капитан Кисмо.       — Ты совершенно права! Не могу поверить, что меня наконец поняли, — хихикнул он с довольством на лице. — Тем не менее. Я полагал, что Раф в курсе — он же старший, — но он не был. Обсудить, впрочем, данную тему в полной мере нам не удалось: Нардо с Майки опять бесились, пришлось их разнимать, — закатил глаза Дон. — Да и пораскинув мозгами, я пришёл к выводу, что это, вероятно, потому что я более сосредоточен, нежели другие представители моей семьи. Они не способны в полной мере… освоить различные сложные концепты в силу возраста.              Эйприл просто умилялась, потому что это ей об этом говорил девятилетка. Девочка тихо прыснула от смеха.              — …думал я, — продолжил Донателло экспрессивно, из-за чего фонарь качался сильнее. — Но ведь папа ведёт себя только ещё более нелогично! — Эйприл приподняла бровь, требуя разъяснений. — Ну к примеру, — заметив её жест, начал объяснять трионикс, — он заявил мне, что я не должен быть как он. Che? Сhe cosa? Да я уже не как он, мы даже генетически не связаны! Он крыса, я черепаха, где тут похожесть! Хорош хихикать, я серьёзно!              — Ну так он проявляет свою любовь к тебе, нет?              — А ещё что-то про «родственные души», — в верхней мере скепсиса протянул мальчик, всё ещё «недоумённо» маша руками, — про теорию эволюции он явно не слышал. А если бы это Нардо услышал, он бы умер от испанского стыда!              — Ну-у-у, не вижу ничего нелогичного, — пожала плечами девочка. Дон прищурил глаза, но позволил ей объясниться. — Из того, что я знаю о твоём папе, я могу сказать, что мастер Сплинтер такими… м-м-м, слово, слово… — О’Нил щёлкала пальцами, пытаясь поймать ускользающее слово, — неловкими! Точно, неловкими попытками пытается тебе объяснить вещи, в которых, как ему кажется, у тебя пробел.              — Это невозможно —              — Ты эрудирован, я не спорю. Ты больше на «Википедию» порой смахиваешь, чем на реального мальчика — без обид, — пояснила школьница. — Но некоторые штуки лежат как бы в другой плоскости? Возможно, Сплинтер переживает, что если ты не поймешь какие-то определённые вещи, то, возможно, тебе будет сложно? Что он тебе сказал про родственные души?              — …что они связаны судьбой, — Донателло скривился, — и эта связь может длиться… практически всю жизнь? Для уточнения: если это кто-то из моих братьев, я сойду с ума. Спасибо, мне уже хватает их родственных туш.              Эйприл не смогла сдержаться, заслужив тычок в бок от Донни.              — Не смешно!              — Ладно, ладно. Но вообще, это особая связь, насколько я знаю. Я думаю, мои папа с мамой являются родственными душами, но это не обязательно люди в браке?.. Этих людей будто тянет друг к другу, кажется, что вы знаете друг друга уже давно! Вы легко понимаете друг друга. Как у нас с тобой! Нас легко можно назвать родственными душами. Да, думаю можно. На Хэллоуин нам же выпали те ленты! Я считаю это за неопровержимое доказательство, ты меня не переспоришь! — девочка подняла указательный палец, предупреждая любой аргумент «против» со стороны одного зануды.              Но этот самый зануда и не подумал спорить. Он задумчиво теребил хвосты банданы, будто причёсывая их, как если бы у него были длинные волосы.              — …ты так думаешь? — обычный тон Донателло сменился на задумчивый. В его голосе уже не было этой самоуверенной заносчивости, как когда он говорил о бесполезности чувств. Эх, чудо черепашье, вроде такой умный, но временами… элементарные вещи на пальцах разъяснять надо. — …правда? — с какой-то застенчивой надеждой уточнил он.              — Ну сам посуди.              — В смысле, р а з у м е е т с я. Наша коммуникация за пределами обычного понимания. Ровно как и синхронизация друг с другом.              — Хм, — следуя за Доном по помосту, громче произнесла О’Нил: шум воды становился громче. — Может, твой папа чувствует, что у тебя есть друг, и пытается намекнуть, что всё в порядке?              — Мы говорим о мастере Сплинтере, — скептично протянул Дон. — Он на прошлой неделе назвал меня «Красным». И это при том, что его зрение не в полной мере крысиное.              — …это как?              — У крыс, а) слабое зрение; б) они видят всё в серых тонах и улавливают только зелёно-синий спектр световых волн. Иными словами, папа не мог бы видеть красный и другие цвета, будь у него зрение как у крысы. Он хорошо видит в темноте, но цветное зрение у него на месте — иначе мы бы тоже страдали от выученной цветовой слепоты. И, самое элементарное: он называет нас по цветам. Сильно для крысы, не смыслящей ничего в цветах, не находишь?              — …логично.              — Так что маловероятно. Порой мне кажется, что папе вообще всё равно на то, что я делаю, — Дон забрался на металлический помост.              — Тогда почему не скажешь о том, что дружишь со мной? Раз ему всё равно.              — …пришли! Тут я обычно сижу, когда от братьев хочу спрятаться, — пожал плечами Дон, присаживаясь. Под их ногами разверзалась огромная воронка, можно даже было услышать шум и всклоченную до состояния пены темную воду с такой высоты. — Это… успокаивает, своего рода.              …уклоняется от темы.              Ладно, напоминание себе: вернуться потом к этой теме. Не забыть!              — А это не опасно? — скептично изогнув бровь, отозвалась Эйприл, когда под ступнями заскрипел металлический лист, служащий помостом. — Выглядит прост максимально ненадёжно. При всём почтении.              Высоты она не боялась, но клокочущая внизу вода настроения явно не задавала. Дон вообще был спокоен, как удав, невероятно уверенный в своих и её силах.              Не ну, чисто гипотетически: а если бы у неё был страх высоты?              Смешно, но всё же, она замерла бы на месте намертво, отказалась бы идти, или наоборот, запаниковав, вцепилась бы в Дона и не отпускала, истошно крича. К счастью, озираясь по сторонам и краем глаза присматривая за черепахой, отметила девочка, подобное было ей чуждо. Однако присаживаться она всё же не рискнула, пока не убедится наверняка.              — Ну если не сигать туда, то всё тип-топ, — Дон пожал плечами, дрыгая худыми ногами. — Что до навеса, он надёжен, не переживай. Я его сам укреплял в начале весны.              …спокойнее не стало, вот правда.              Окей, ладно, чуточку всё же стало. И интересно. Любопытно до чёртиков.              — Свалиться отсюда… — Эйприл с небольшой боязнью всё же приземлилась на навес, рядом с Донни, насильно отводя глаза от созерцания водных потоков.              — Само падение, возможно, и не будет летальным, — заметил он флегматично, несколько отстранённо сняв рюкзак и что-то ища в его недрах. — Хотя, высота тут порядочная; летальной будет сама воронка. Скорость течения здесь, по сравнению с другими ветками, выше, а из-за обильного слива воды создаётся завихрение, — ровно пожал плечами мягкотелый, достав упаковку из фольги. — Если кости в труху не сотрёт тут же, то утянет на дно, и выплыть ты не смо —              — И ты тут обедаешь?              Девочка подавила в себе желание тут же схватить этого чрезмерно спокойного мягкотелого засранца и отвести куда подальше. Но Дон был спокоен, разворачивал свой обед с лицом, будто происходило что-то как само собой разумеющееся. Если уж мальчик рядом не воспринимал как проблему, стоило ли Эйприл так паниковать?              — А что такого? — искренне удивился мягкотелый, впившись в освобожденный из-под фольги сандвич.              — …ну как тебе сказать?.. Немного… попахивает суицидальными наклонностями?.. я не знаю? Чисто к слову, — отозвалась Эйприл, внимательно наблюдая за реакцией друга.              В последнее время, Дон и в переписке был немного… странным. Много отмалчивался, мог даже на пару дней пропасть (благо, старался предупреждать, вдруг чего), да и вёл себя тише. Могло ли быть такое, что он уже потерял интерес? Нет, наверное — проблемы дома, иначе Дон бы начал избегать или игнорировать, верно?              — Суицид? — Дон хмыкнул, пережёвывая листья салата, чтобы важно продолжить. — Х а, насмешливое, х а. Это для тех, кому заняться нечем. А у меня ещё дверь недоделанная.              — …дверь?              — Точно, я же не говорил! — мальчик тут же оживился. — Я долго вынашивал эту идею: я долго думал, как её построить так, чтобы и деталей хватило, и функционал был, и… — он прочистил горло, толком прожевав, — в общем, я хочу, чтобы у нас в логове была дверь.              Эйприл лишь непонимающе моргнула.              — Работники канализации уже достаточно близко подбирались к нашему дому. Я не знаю, что их отваживает каждый раз, но в везение я не верю.              — Но если посреди канализации появится дверь… разве это не привлечет больше внимания?              — Это если дверь обычная, — хмыкнул мальчик, вновь становясь маленькой угрозой обществу. — А если с маскировкой? Всё просто будут думать, что тут тупик. Хотя я проверял, наш кусок как-то мутно указан на картах. Так что так даже проще. Тупик и тупик, соваться никто не будет. Вот только… материалов не хватает, — удручённо добавил Донателло. — То, что приносит сюда водой, часто требует много усилий на переработку. Если живое — то я выиграл в лотерею случайностей, считай. Но теория вероятности против меня, так что приходится в стоге сена иглу искать.              — Оу, — сочувствующе протянула Эйприл, доставая свой обед. — Действительно… грустно. Может, я могу всё же тебе чем-нибудь помочь?              — Детали нужны большие, а инструментов у меня толком нету, — выдохнул друг, вильнув короткими хвостиками банданы. — И то, за те шикарные отвертки — спасибо! Но мне требуется что-то посолиднее, электроды для сварки, например… много всего. Но спасибо за предложение.              — Хм…              Она уже думала об этом. Дон расстраивался и сразу переводил тему. Все доводы тут же отбивались его поистине бараньей упёртостью — ему требовались тяжёлые запчасти или фрагменты техники, из разряда компрессора или барабана для стиральной машинки — «ты же ведь девочка». Споры не помогли, оба были слишком упёртые; так что кэп просто отступила — на время, для перегруппировки. Но Дон тоже был хорош: выйти самому — табу отца. Баста.              Эйприл выворачивалась как могла, к счастью, она состояла в эковолонтёрах, так что удавалось принести Донателло что-то не столь габаритное, но плюс-минус рабочее. Весь рейд по кварталу был личной маленькой гордостью: её инициативу легко подхватили, да и учитывая, что она была на правах фандрайзинга, всё складывалось как нельзя лучше. Все довольны: Донам отвёртки, волонтёрам — хорошие дела, Эйприлам — статьи в копилку достижений.              Была лишь проблема: большая часть ненужной техники была тяжёлой, даже на велике не перевезти. Иными словами, задумка с тем, чтобы найти Донателло материалы была хороша, если речь шла, например, о какой-нибудь хлипкой мультиварке, но лопалась, как мыльный пузырь, если речь уже шла о микроволновках и барабанах. Надо было хорошенько пораскинуть мозгами, чтобы состряпать хороший план, но пока у девочки было примерно ноль идей, как убить двух зайцев одним ударом.              Требовалось, чтобы Донателло поднялся на поверхность. Это бы облегчило жизнь и ему, и Эйприл: он бы точно смог сделать какую-нибудь штуку для транспортировки! Но его пугливость перед правилами была непреодолимым препятствием. Потому девочка, недолго думая, подала заявку на обучение в центр сопровождения.              Миссис Рейнард была только рада, а О’Нил могла узнать больше о нетипичных детях. Донни явно был кем-то из них, потому, чтобы убедить его, требовалось знать «условия воздействия», как говорила мама, когда они семьёй играли в «Подземелья и драконы».              — Это… арахисовая паста? — мысли тут же упали, как кучка теннисных мячиков — Дон приблизил её руку к себе, изучая и внюхиваясь.              — Ага. С черничным джемом. Будешь?              — …мне можно попробовать?              — Конечно! — улыбнулась девочка, доставая из контейнера второй бутерброд.              — У Рафа аллергия на арахис, так что… мы не часто её едим. Майки её обожает, — хихикнул Дон мыслям. — Он её руками ест, весь стол и стулья потом липкие… Собственно, причина, почему мы так нечасто её едим.              Эйприл не могла не умилиться, представив эту картинку в своей голове.              — Кстати… а как ты празднуешь день рождения? — смотря далеко вперёд, отозвался Донателло спустя паузу, оказавшись поглощенным магией фиолетового джема и пастой.              О.              Так-так-так, не спугнуть! Просто ловко вырулить эту тему, не облажаться –       — …да ничего необычного —              — …сказал человек —              Эйприл беззвучно хмыкнула под озорной взгляд Донателло. Порой девочка не имела совершенно никакого понятия, как в этой милой черепахе уживался такой противный говнюк.              — Родители стараются брать выходной, и мы проводим время с семьей… Но каждый раз что-то идёт не так. Клянусь, мой др проклят!              Донателло тихо прошипел и демонстративно прочистил ладонями место, где должны быть, в человеческом понимании, уши.              — Ах, тебе повезло, что я достаточно лоялен к твоему нонсенсу, — пояснил он. — Проклятье, серьёзно? Лишь потому, что число тринадцать? Как мелочно и наивно с твоей стороны, — ещё раз укусив бутерброд с джемом, скептично протянул друг, тут же закатив глаза от удовольствия.              — Загибай пальцы: ливень, из-за которого мы сидели всем районом без света; какого-то пацана стошнило на меня, когда мы были в кино, а ещё он растоптал мой попкорн; аттракцион, на котором я хотела покататься, именно в тот день закрыли на техосмотр. Мне… продолжать?              — …оу.              — М-м. Ну в целом, есть свои плюсы, конеш, — болтая ногами, заключила Эйприл. — Но я не жду многого от этого дня, в любом случае. Если бы, знаешь, ещё была бы пятница, я б вообще не удивилась. Но за подарки приятно в любом случае.              — Хм…              — О, кстати, что там с тем атласом ночного неба? — перевела девочка тему.              У журналиста всё ещё была важная миссия, если что. Так что юный стоунхэд решила аккуратно прощупать почву.              — Я не успел заказать, — грустно добавил Дон. — А так хотелось поизучать ночное небо… Но в любом случае, мне надо будет прятать, чтобы Лео не разнюхал. Не хочу лишних вопросов о том, откуда у меня вещи с поверхности.              Йесссс!              В смысле — кхм.              — Было бы круто, если бы у тебя была своя комната, как у Майки или Рафа… Мог бы хранить свои трофеи там.              — С одной стороны — да, но я уже привык жить с Нардо. Он помогает, когда всё громкое и острое, — пожал плечами мальчик. — Плюс, он может иногда доставать штуки для меня, если ему нужно поиграть или что-то сделать. Сотрудничать с ним крайне удобно. Но иногда с ним невозможно.              — Круто всё же, что у тебя есть братья. Я… даже завидую, — призналась Эйприл с лёгким сердцем.              — Было бы чему, — отмахнулся Донателло в своей бесстрастной манере. Девочка, опираясь на колени, хмыкнула. Дон вскочил, сложив руки на груди. — Что? Я абсолютно искренен!              — Как скажешь, мистер-отсутствие-чувств, — пальцами изобразив кавычки, хмыкнула О’Нил. — Так и… у нас в планах какие-то конкретные места, или…?              — Не то чтобы. Сам корпус я ещё могу собрать из мусора, возможно, хоть и придётся повозиться. Но вот доводчики, рычажный механизм… Это надо откуда-то брать. Да и мои запасы истощаются, — со вселенской грустью выдохнул мальчик, пока девочка убрала всё обратно в рюкзак. — Если ещё и стиралка накроется, это будет натуральное фиаско. А она накроется. Стопудово накроется.              …может, стоило попробовать?              — Кстати! — неловко начала Эйприл. Была не была, сейчас или никогда! — Хотела тебе рассказать! — Донни кивнул, показав, что слушает. — Помнишь, я тебе рассказывала про тот экопроект, который я предложила?              — …тот, где нужно утилизировать ненужную технику? — с некой досадой в голосе уточнил мальчик.              — Угу. Сегодня должны привезти последнюю партию пожертвований. А через несколько дней всё увезут в утиль, — внимательно наблюдая за черепашьим лицом, осторожно, но уверенно добавила девочка. — Сегодня, кажется, день крупной бытовой техники. Мы просто в шоке были с того, сколько всего люди отдают!              Донателло замер, но лишь поджал губы.              — …и что делают с такой техникой? — его голос звучал слишком уж вежливо. «Маскируется».              — …полагаю, как-то перерабатывают и переплавляют, может быть? Просто бывает такое, что технику кидают в переулках, возле мусорных баков. А здесь мы всё собираем, что не нужно, и пытаемся принести природе пользу… или что-то типа того. Всё собранное привозят на свалку для сортировки. Она не так далеко отсюда, кстати, и —              Мягкотелый насупился и засунул руки в манжеты рукавов, явно о чём-то думая.              — …жаль, что тебе нельзя, — Эйприл отвела взгляд. Ей даже стало немного стыдно: у Дона было такое расстроенное лицо.              Зря она, наверное, вообще это затеяла —              Дон промычал, немного отвернувшись.              — Прости, я не — я не хотела. Просто хотелось поделиться. Я постараюсь принести что-нибудь полезное в другой раз, если не увезут…              — М-м, — ещё более раздосадовано протянул мальчик.              — …Ди? — Эйприл аккуратно тронула друга за плечо, требуя реакцию словами, а не так, словно он обижен на всё мироздание за одно лишь существование. — Слова. Помнишь?              Демонстративное рычание на девочку не действовало, ровно как надутые щёки. Как и гневное всплёскивание руками и движение пальцами.       — Я просто… иногда это очень сильно бы упростило задачу, если бы папа позволял мне идти на поверхность с ним. Но в итоге, я просто застрял здесь, без возможности что-либо сделать!              — …а если ты поднимешься со мной? — боязливо спросила Эйприл.              — Мне нельзя. Точка.              — Я — знаю, Донни. Но ведь ты так будешь миллиард лет сидеть и делать эту дверь! Ты каждый раз так стараешься, столько времени и сил тратишь на то, чтобы найти что-то стоящее! А так ты бы мог быстро найти то, что тебе необходимо!              В этот раз Донателло не выглядел так, словно был категорически против. Может, Эйприл показалось, но что-то в лице друга подсказывало: ей стоило попытаться ещё. Подобрать правильные слова, и всё получится!              — …разве тебе самому не тесно? Разве ты не хочешь выйти наружу?              Дон был готов возражать, и агрессивно: брови сдвинуты. Губы поджаты, но слов не вырывалось.              — …разве я не права? — Эйприл обвела рукой коридоры. — Глупо отрицать, что ты вышел на поверхность, Ди. Ты уже это сделал, и всё, что тебя отделяет от того, что тебе нужно — лишь в твоей голове. Ты будто удобно оправдываешься, что у тебя ничего не получается —              — Не правда! Я не могу —              — Твои ноги в полном порядке. Твои руки в полном порядке.              …зря. Она зря это сказала — они уже начали ругаться. И это то, чего Эйприл опасалась больше всего. Дон был островком спокойствия для неё, тем, с кем было легко и понятно. Но его лицо было перекошено, глаза злобно мерцали в темноте, но девочка не сдвинулась. Пусть говорит, как есть, пусть они поругаются — но ведь О’Нил была права, а эта тема зрела. Мучительно зрела несколько месяцев.              — Тогда, на Хэллоуин, ты не побоялся и вышел. А это было опасно, но разве тебя это остановило? Но, впрочем, что я знаю, — пожала плечами девочка спокойно, насколько могла. — Я всего лишь девчонка, которая залезает в канализацию лишь для того, чтобы пообщаться с другом.              — Разговор окончен, — мрачно скрестив руки на груди, сказал Донни.              — Нет, мы не закончили, — возразила школьница. — Ты опять это делаешь! Как только тебе становится н е у д о б н о, ты уползаешь в панцирь и ничего не объясняешь! Что такого в том, чтобы делать то, что тебе нравится, да ещё и не рискуя?!              — Тебе это кажется простым и лёгким! — черепаха всплеснул руками, и Эйприл замерла, дыхание схоронилось: глаза Донни подозрительно засверкали и приобрели стеклянный блеск. — Ты можешь пойти, куда угодно! Ты не сидишь в проклятых стенах, — всё его тело передавало лишь одно чувство, каждый жест: обиду на несправедливость. — Ты не сидишь, боясь выйти наружу, что тебя поймают или ранят!              Эйприл неловко прикусила губу.              — Легко тебе говорить, когда всё, что ты хочешь — перед тобой, тебе даже стараться не надо, чтобы что-то купить или достать! Ты вообще в курсе, как много мне приходится выворачиваться, чтобы мои счета не арестовали за подозрительную активн —              Она коснулась тыла трехпалой ладони и, ненавязчиво обхватив руками, виновато улыбнулась. Дон застыл посреди предложения в ответ на прикосновение, а потом и вовсе оказался прижат к ней. Эйприл не знала, как выразить ту горечь и вину, что накатила на неё.              — …я не хотела, прости.              Дон не шевелился, не сопротивлялся — просто стоял, пока девочка боялась смотреть ему в глаза.              — Я не хотела переходить черту, Донни. Прости, пожалуйста. Просто… мне неприятно и больно видеть, как ты мучаешься, и то, как мало я могу сделать… меня ранит, — поджав губы, продолжила школьница. — Я не знала, что ты чувствуешь по этому поводу. Ты рассказываешь мне не так много… обо всей этой ситуации. Я просто хотела помочь. Я не хочу быть лишь наблюдателем, — горечь копилась внутри, оседая чем-то тяжёлым. — Просто поговори со мной, ладно?              Дон не отстранялся.              — …я првдхчутд, — Эйприл даже не сразу поняла, что пробубнили в её рёбра. Донни был ниже неё, но сейчас он будто казался ещё меньше, зарывшись в её зелёную толстовку. — Ты не представляешь, к а к.              …он… плачет?              Осознание пробила чем-то ещё более холодным и тяжёлым, будто якорь, упавший на дно её желудка.              — Я не хотел рассказывать, я просто — я просто — но мне н е л ь з я, — мальчишеский голос упал до уровня трясущегося шёпота, когда противный, холодный от горечи узел сжимался в животе всё туже, «мастер Сплинтер во мне разочаруется. Он точно разочаруется во мне», — слова едва были узнаваемы в тихом, судорожно дрожащем шёпоте.              — Я уверена, что нет. Он ведь твой папа, а не тиран, Ди. Если ты ему всё объяснишь, как есть, я уверена, он поможет тебе.              — Я хочу быть там с тобой, — будто удар прямо в солнышко. Руки Донни всё ещё сжимали спину, и Эйприл удивлялась, насколько сильными могут быть его объятья. — С тобой мне… спокойно. Я не буду вести себя странно, а если и буду, то ты меня поймёшь.              — Тебе надо было просто сказать, Ди, — улыбнулась Эйприл, когда мальчик всё же отстранился. — Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной, если тебя что-то беспокоит. Это ведь не в одну сторону работает.              — Но я всё равно не могу туда пойти, даже с тобой.              — А что если… мы тихонько? Просто такого шанса, как сейчас, может не подвернуться. Ты столько потеряешь, Ди.              — Я…              — Я знаю, что тебе неуютно. Но я знаю, что ты не остановишься, пока не выполнишь задачу, которую поставил. Просто я за тебя тоже переживаю — мало ли что с вами тут может случиться. А так, вы и вправду… будете защищены, — девочка улыбнулась настолько обнадеживающе и подбадривающе, насколько могла, аккуратно погладив друга по голове.              Он поджал губы, сомневаясь — всё ещё. Дон будто сопротивлялся по инерции, старой привычке. Но в фиалковых глазах было видно, насколько он хотел бы пойти.              — Может, ты пойдёшь и попросишься у Сплинтера? Вдруг он разрешит, — предложила Эйприл мягко.              — …сейчас лучше его не беспокоить, — отозвался Дон, быстро отерев щёки. — У него снова т-тяжелый период, и… я не хочу, чтобы он с-сердился на меня. Хотя… может быть… сейчас…              — Да…?              — Я не знаю, Эйприл. Сейчас папа может даже и не заметит, что я не дома. Может… стоит попробовать? А потом я ему всё расскажу. Правда.              — …лучше расскажи сейчас, — изучая лицо друга взглядом, посоветовала девочка. — Меньше будешь переживать.              — Сейчас не надо. Просто поверь мне, — он мотнул головой. Фиалковый взгляд был пронзительным. Эйприл медленно кивнула.              Но горькое и колкое чувство никуда не делось. Фиолетовый взгляд был пропитан чем-то таким, что было трудно выразить словами, но что было понятно. Какое-то полынное… сожаление?              Тем не менее, по всей видимости, это была точка, на которой их беседа начала бы вновь впадать в бесконечный цикл, как та программа на уроке информатики. Однако, упёртый вол был сдвинут с места — это ли не победа?              — Тогда бежим, — схватив друга за руку, заговорчески улыбнулась капитан, прежде чем стартануть с места прежде, чем мягкотелый смог бы опомниться.              Брать его врасплох — единственное решение в данной ситуации.              — Подожди! — наконец придя в себя, по всей видимости, воскликнул Дон. — Ты бежишь не туда!              …чёртова канализация, всё на одно лицо!              — Ладно, штурман, веди.              Дон угукнул, показав направление; фонарь шатался в трёхпалых руках, пока они бежали навстречу к ближайшему выходу.              Офигеть! Получилось!              Может, Эйприл поступила не очень хорошо — но она обещала себе подумать об этом позже. Обязательно, она подумает над своим ужасным поведением — её бы точно в угол поставили за такое. Но соревнуясь с Доном наперегонки, девочка была свободна и чиста от укусов совести.              Лёгкие горели, ноги приятно наливались горячей кровью, пока Дон не отставал. Вдали уже маячила точка назначения: уже было рукой подать до сверкнувших в темноте тёмных металлических скоб, выполнявших роль лестницы.              Будто спринтер, О’Нил наслаждалась своим первым местом. Холодный металл прутьев лестницы почти не ощущался — руки буквально пульсировали теплом от бега, дыхание приятно стягивало грудную клетку, даруя странное и лёгкое ощущение радости в мышцах. По ощущениям, тело было таким лёгким и подвижным, как тетива: Эйприл будто перепорхнула через всю лестницу, тут же уперевшись в люк. Опереться и давить плечом — тяжёлое железо поддалось, позволяя девочке вырваться на поверхность, как что-то заставило её замереть.              Звуков…              …не было.              Больше не было.              Донни сиротливо виднелся на дне колодца, будто хотел в любой момент бежать. Но он вроде полз за ней, значит… передумал?              — Дон?              — Ай-кха! — мальчик-черепаха вздрогнул от неожиданности, тут же засуетившись.              — Ты чего там застрял?              — Я…              Эйприл вздохнула и просунула голову обратно в люк, чтобы затем свеситься.              — Передумал идти? — спросила она, привычно перецепляясь.              Поначалу было страшновато так делать — всё же падение с такой высоты на бетон ничем хорошим бы не окончилось. Но принципиально турники с «пауками» и лесенками ничем не отличались от спуска в канализацию. За последнее время, что девочка гуляла тут с Донни, неловкость со входами испарилась, словно её и не было.              Донни молчал и теребил низ толстовки.              — Испугался? — спросила Эйприл, перемахнув через несколько ступеней, а затем спрыгнув. — Скажи честно. Не надо соглашаться лишь потому, что я тебя зову.              — Ну…              — Дон, правда: не обязательно идти, если ты не хочешь, — развела руки в сторону девочка, пожав плечами. — Не сегодня — так не сегодня. Просто будет печально, если ты не найдешь нужных инструментов и материалов, как хотел. Я, конечно, постараюсь сделать всё возможное, но — сам понимаешь. Я смыслю практически ни черта в этих железках. Правда, только скажи, и я закрою эту тему здесь и сейчас.              Донателло явно терзался муками разума. Эйприл же развернулась и пошла вновь к лестнице, и стоило ей положить ладонь на ступеньку и поднять корпус незначительным усилием —              — С-стой! Я… М…мм… Я… — Дон замер, испытывая явные затруднения с выражением своих мыслей.              — Да, Донни? Что ты хочешь спросить?              — …я просто —              — Это не займёт много времени. Я буду с тобой и в обиду не дам. Я ручаюсь за тебя, но только если ты согласен, Ди. Без тебя мне там делать нечего, — сбив чёлку с глаз отозвалась девочка, на всякий случай выдав целую очередь аргументов.              …да, определённо она не убеждала его жёсткими способами.              Пусть это было немного нечестно. Но разве Дон сам не хотел пойти с ней? Его только и стоило что подтолкнуть — он сам на поверхность уже выбирался! После такого уже поздно было делать вид, что ничего не было.              — Но ведь… это же плохо, и…              — Дон, — Эйприл развернулась, чтобы положить руку на его плечо. — Ты же сказал, что хочешь. Ты уверен? — фиолетовые глаза через толстое стекло смотрели на неё со странной надеждой. Эйприл тяжко выдохнула. — …я не спрашиваю, плохо это или хорошо. Я спрашиваю, чего хочешь ты.              — …но это опасно… — он неловко заёрзал, глаза мелко бегали туда-сюда. Словно черепашонок разрывался между вариантами.              — Суть вопроса, Донни. Ответь мне на вопрос. Только честно!              — …немного… — нехотя, но искренне признался трионикс. — Но я знаю, что это неправильно. Я знаю…              Ой, да ладно!              Было немного поздновато перед ней оправдываться.              — Ты мне доверяешь?              — Ну д-да, я —              — Тогда идём, — хохотнула девочка, притянув его к себе. — Мы только попробуем, ничего плохого не случится, — взгляд Донателло был слишком полон этих болезненных сомнений, что у Эйприл самой живот сводило. — Если тебе не понравится, мы тут же возвращаемся, идёт? Только скажи, и мы вернёмся.              — Но только сразу же!              — Конечно! — О’Нил протянула другу ладонь. — Идём?              — И недолго! И если что — виновата будешь ты!              — Без проблем, — подмигнув другу, школьница убрала из его рук фонарь и залезла на первую ступень.              Дон кивнул, тут же резво начав подниматься по лестнице вслед за ней. Девочка остановилась, прежде чем вылезти, аккуратно присмотрелась всё ли чисто, чтобы затем высунуть голову и быстро подтянуться. Ещё раз оглянуться по сторонам на всякий случай, чтобы потом помочь Донателло вылезти.              — Ну как, живой? — хмыкнула О’Нил, смотря за тем, как мягкотелый зачарованно замер, спрятавшись за ней. — Нормально себя чувствуешь?              — Да, — выдохнул он, постепенно ослабевая хватку.              — Прежде чем пойдем, нужно кое-что сделать, — Дон многозначительно посмотрел на неё. — Сейчас — не Хэллоуин, выдать вот всю эту… ситуацию, так назовём, за костюм — не получится, — Эйприл тут же нахлобучила на его лоб капюшон, пока она искала место, где оставила своего двухколёсного коня.              В который раз Кисмо поражалась тому, насколько легко друг ориентировался во всех этих лабиринтах подземной части города. Донни привёл её ровно туда, откуда она пришла: её велосипед гордо стоял, прикованный к стоянке возле круглосуточного магазина.              — Постой здесь, ладно? — нащупав ключ в рюкзаке, девочка тут же подкинула его другу. — Я быстро.              Быстро шмыгнув в магазин, она направилась в секцию с аптечными товарами. Удобно, когда все отделы свалены в одном зале, но Эйприл просто нужно было купить пару масок, чтобы прикрыть один милый черепаший клюв. Как ни крути, а его лицо всё же выделялось, а проблем точно не хотелось.              В периферию бросилось что-то баснословно фиолетовое. Девочка чуть не споткнулась на бегу: в пересечении хозяйственного и аптечных отделов был набор масок и фиолетовых тапок.               Это точно был знак свыше.              

***

             Путь до свалки занял больше времени, чем девочка планировала: позади неё, обвив её живот, ехала одна черепашья масса, которая снижала её скорость. Эйприл же бодро толкала педали вперед, благодаря небеса за то, что не так давно бросила атлетику, иначе бы её ноги уже давно бы покинули сей бренный мир.              Донни, впрочем, на багажнике сиделось очень даже комфортно. Он держал её вещи и свою спортивную сумку — на этой ноте О’Нил уже жалела, что у неё не было дополнительной корзинки спереди или хотя бы скоростных рычажков. Обычный велосипед, на котором она ездила в школу, явно не предназначался для таких поездок.              — Ух… приехали, — остановившись, выдохнула девочка. Ноги гудели от напряжения.              Дон, к большому удивлению, подал руку.              — Что? Ты же сейчас шлёпнешься от перенапряжения. Говорил же, сделай перерыв!              Эйприл отмахнулась, мысленно передразнив друга.              — Жалко, ты не умеешь кататься на велике…              — Увы, нам негде щеголять такими умениями, — пожал плечами Донателло. Один жест, и он помог припрятать велосипед. — …напомни, какой у нас план действий?               — …зайти внутрь, взять всё, что тебе надо, и адьос, — выдохнув, капитан уверенно постучала по карманам в поисках пропуска. — …В смысле: залезть, взять, что надо, и адьос, — поправила себя девочка, припоминая, как заветный пропуск остался на столе в комнате.              Не сильно растерявшись, она, махнув другу рукой, шмыгнула к сетке, ограждающей свалку от городской черты.              …вот оно.              Нужное место: в сетке была малозаметная прореха. Её было бы трудно найти, если не знать о ней первоначально. И Эйприл, будто лисица, знающая, в какой норе спрятались самые жирные кролики, подкрадывалась к нужному месту, чтобы замереть от негромкого оклика:              — Это… неправильно, — будто на всякий случай сказал Дон, застыв перед сеткой-рабицей.              — Очень, — улыбнулась девочка, обернувшись, чтобы упереться в фиолетовую бандану лбом и улыбнуться. — Ещё не подумал отступить? Ещё можно вернуться обратно.              Дон нахмурился, чтобы затем резко выпрямиться, посмотреть в глаза так решительно, что кэп даже оторопела на секунду. Она подняла руки вверх в сдающемся жесте примирения.              — Быть или не быть, вот в чём вопрос, — прикрыв один глаз, продолжила она. Черепаха насупился еще больше, подойдя вплотную, несильно хлопнул её по руке, чтобы сжать запястье, и —              …повести её вперед.              Что ж, весьма красноречиво.              — Я просто предупреждал тебя. Кто, если не я? Я, конечно, на правах голоса совести, сопровожу тебя. Но с тем, что ты залезла на частную территорию, сама будешь выпутываться.              — Я так и подумала, — угукнула О’Нил, внутренне радуясь маленькой победе. Маленький шаг для Эйприл, огромный — для всего Доннивечества!.. — Да и потом, — улыбаясь лисицей всё шире, девочка жестом попросила Донателло остановиться. — Если ты уверен, то и я считаю, что всё будет офигенно!              Донни кивнул и позволил О’Нил вести.              Знаючи, легко проникнуть куда угодно.              Она обнаружила эту дыру случайно. Может, собака какая прокусила, но этой прорези было достаточно для того, чтобы подросток не слишком большой комплекции смог протиснуться.              Эйприл рассказала дяде о находке относительно недавно, наверное, поэтому дыру ещё не починили, поскольку пространство за ней было и без того плотно завалено. Но со скуки девочка излазила здесь всё вдоль и поперёк, так что теперь — она кивнула себе, отодвинув стоящую пустую бочку, демонстрируя проход, — время пришло.              — Тут надо осторожно, сетка острая. А потом идет тупик, я тебя подстрахую, — Донателло кивнул. — Придержишь вход, ладно?              Осторожно просочившись, Эйприл с лёгкостью и мастерством ниндзя замерла прямо перед широким металлическим шкафом. Рядом что-то пыльно плюхнулось: через дыру вывалилась сумка Донателло, а затем и он сам начал продвигаться на четвереньках. Схватив друга за руки, школьница осторожностью подтянула мягкотелого, чтобы тот не напоролся на сетку или в шкаф. Получилось даже слишком хорошо: вместо шкафа Донателло влетел прямо в её рёбра. Девочка тихо зашипела: не сильно больно, но груди было неприятно, тем не менее.              — Ну как? Живой? — улыбнулась О’Нил, рассматривая вжавшегося в неё Донни.              — Д — Да! — он тут же отпрянул, торопливо опустившись за сумкой, усердно начав поправлять её на плечах. — Глупые вопросы спрашиваешь, — протянул он с напускной обидой.              — Я о тебе беспокоюсь, ващет, балдень ты дубовая, — постучав для наглядности о его лоб, хмыкнула Эйприл. — Сейчас надо будет немного постелсить. Но я не думаю, что для ниндзя это проблема.              — Разумеется.              — А теперь осторожно, — взяв друга за руку, предупредила Эйприл. — Не отставай, в этом лабиринте легко потеряться. И не пыхти, тебе придётся меня немного потерпеть. Но тебе понравится, обещаю, — подмигнув, О‘Нил начала выбираться.              Они слишком долго до сюда добирались, и потому солнце уже садилось. Март, в конце концов, закат собирался расплываться по небу ало-розоватыми чернилами. Надо было успеть управиться допоздна, иначе Эйприл опять влетит, да и Дону, наверняка, тоже.              Мягкотелый бесшумно следовал за ней в милых фиолетовых тапках и приспущенной маске, но нахлобученном капюшоне. Украдкой глянув на часы, Эйприл сверилась со временем. Сейчас у охранников должен был быть ужин; так что навряд ли бы кто-то им помешал.              — …а ты всегда без спросу вламываешься на частную территорию? — тихо спросил Донателло.              — Нет, только ради тебя. Не благодар… — пожала плечами девочка, как замерла, услышав крик вдали.              Не успел Донни ничего сказать, как О’Нил заткнула его рот рукой, осторожно выглянув из-за груды мусора. Эту манеру говорить она бы узнала где угодно. Низкая, небрежная, сразу врезавшаяся в память девочки стойким ощущением дискомфорта. Как и дурацкая укладка откуда-то из восьмидесятых и кошка на плече мужчины — и вот что ему тут надо было?              Эйприл зашипела, надеясь, что этот прибитый кошатник вместе со своей миссис Наббинс (единственное положительное во всём его образе, если так посудить), уйдут восвояси. Но нет — он направлялся прямо —              Девочка реагировала на автомате: сгрести самое важное и нырнуть, чтобы её не увидели. Донни ойкнул, смуглая ладонь впечаталась в тёплый клюв, чтобы мальчик не издавал ни звука. Вслушиваясь, бравый капитан считала шаги, пока владелец не направится восвояси. Мужчина, впрочем, не сильно торопился, остановился почти рядом, заставляя сердце О’Нил выпрыгивать из груди. Его кошка мяукнула.              Сердце тарабанило столь оглушительно, что девочке казалось, что сейчас этот бой услышат; но владелец что-то крикнул и, развернувшись на пятках, пошёл на выход.       — Уф, — выдохнула Эйприл, расслабившись немного, — это было… близко, — когда её взгляд опустился вниз, она тут же отстранилась: она умудрилась опрокинуть Донателло, почти залезть на него, зажимая его рот и ладонь.              Пальцы Дона сжались, видимо напоминая о том, что она позволила себе слишком много: их руки практически переплелись. Взгляд у него тоже был какой-то отстранённый, далёкий, как он резко вдохнул — с каким-то странным призвуком в гортани.       Неудавшийся рык, первая мысль — девочка отшатнулась, разрывая контакт. Не очень-то и вышло, правда: одну её руку оставили зажатой в цепкой трёхпалой хватке. Да и в целом — ничего не произошло; Дон оставался на пыльной земле, даже не пытаясь отстраниться, как он делал обычно.              — Донни?.. — тихо прошептала О’Нил. Он выдохнул — будто как-то зачарованно, что ли. Эйприл недоумённо моргнула, приподнимая бровь.       …похоже, она ударила Дона. И сильно. Однажды она точно приучит себя к тому, что мягкотелый не зря её предупреждал о прикосновениях — он же буквально ломался чуть ли не через раз! Тяжко вздохнув, капитан Кисмо осторожно тыкнула Донни в плечо, проверяя на всякий случай, через толстовку.              Неужели она опять перегрузила? Была слишком настойчивой в переговорах? Возможно, да — Эйприл жестковато подтолкнула друга к нужной точке. Но ведь ничего такого она не сказала, кажется — ай. Она ведь спровоцировала эмоциональный всплеск, а там и рукой подать, что-нибудь, да произойдёт. Может, поездка на нём тоже сказалась? Для того, чтобы держаться самому и вещам, Донателло пришлось ехать чуть ли не в обнимку с ней. И теперь, по всей видимости, она его уронила и/или ударила, и теперь…              Девочка почти захныкала от удручённости; потому что иначе Эйприл не понимала, почему Дон так завис. Хотя, возможно, он просто испугался, и оттого — замер, нет, буквально вмёрз в землю. Как тогда, на Хэллоуине.              Он смотрел на неё, не сводя взгляда, почти не моргая и не дыша.              — …Ди? — тихо позвала девочка ещё раз.              Ноль реакции.              Смуглая ладонь медленно проплыла перед клювом мягкотелого — вновь отсутствие отклика. Хотя —              Эйприл просто распахнула глаза от недоумения и шока — её ладонь, пойманную Доном, вдруг стиснули, пальцы переплелись гораздо теснее, а вторая рука Донателло без всякого зазрения со стороны хозяина двинулась к волосам.              Эээ…?              — Дон?              Он дёрнулся, будто проснулся, моргнув с выражением непонимания.              — …а?              — Ты в порядке? Сильно ударился?              — Но я не… — он завис, когда, по всей видимости, осознал, куда его рука направлялась. — То есть…              Эйприл лишь хмыкнула и подала ему руку, помогая встать.              — Голова не кружится? Как ты себя ощущаешь?       — …нормально, — произнес мягкотелый тихо, пряча глаза.              Вроде симптомов перегруза не наблюдалось: Донателло осел, потирая голову, его привычных стимов не было, значит, всё было восхитительно.              Фух, ложная тревога.              — Готов продолжать?              Он кивнул, привставая и сбивая с себя пыль. Эйприл кивнула в ответ, чтобы потом пройти немного и, предвкушая реакцию, развела руки в стороны.       — Итак, о великий и ужасный Отелло вон Рейн… — торжественно начала девочка, жестом окидывая всё, что оказалось поблизости. — Ваш персональный рай, Донателло Сплинтерсон, ваш рай, — гордо подбоченившись, улыбнулась Эйприл. — Узри же: величие свалки вторичной переработки, вотчины умирающей техники, эдемских садов для жаждущих техногиков —       Тихое и протяжное «вау» неосторожно сорвалось с губ Донателло практически мурлыканьем. Он и без того осматривался по сторонам с явным интересом, но сейчас у него даже зрачки расширились, пока он стоял, буквально впитывая глазами всё, что мог окинуть взгляд.              Горы и груды металла, кузова и запчасти от машин, старая техника и крупный бытовой мусор. Эйприл хмыкнула с чувством выполненного долга: она привела техногика в землю обетованную. Как шелуха, весь незаинтересованный, пресный вид слетел, ибо — боже, его г л а з а: в них буквально плескались гиперактивные звёзды, целые созвездия и чёрные дыры, что пожирали всё, что видели, чтобы запомнить картинку навсегда. Девочка могла поклясться, что его взгляд будто немного искрился, сиял изнутри.              — Ну же, наслаждайся, — подтолкнула Эйприл, улыбаясь.              Дон, ожив, закачался из стороны в сторону, начав взмахивать руками. Да, определённо: именно этого она ждала всё это время. Видеть, как мягкотелый не способен контролировать себя от такой большой радости, что аж трясся и практически издавал вибрацию всем телом. Впрочем, такой ступор длился недолго: секунду спустя уже можно было наблюдать вращающуюся во все стороны голову мягкотелого, да юркие фиолетовые короткие хвостики, снующие и появляющиеся практически везде, слышать тихий писк и что-то явно на восторженном.              Словно Скрудж МакДак, Донателло чуть не ли не нырял в море металла и пластика, явно не зная, на чём зафиксировать внимание, с чего начать перво-наперво.              — Счастлив и доволен?              — МммМ! — донеслось приглушенное, простое, но эмоциональное.              Дон тут же начал шмыгать то тут, то там, появляясь с нечеловеческой скоростью в разных сторонах. Едва девочка моргнула, он уже оказался под капотом какой-то машины, с маниакальным стремлением дорваться до её внутренностей.              — Вижу, что даже чересчур, — хмыкнула капитан Кисмо.              — Эйприл! — не оборачиваясь, воскликнул Донателло. — Свалка — это же золотые шахты! — уже начав копаться внутри, одержимо продолжил он, вытащив наружу…              …вонючку для машины в виде ананаса?              — М-м-м-мннн, — по всей видимости, такое огромное количество эйфории на одно черепашье тело было слишком; он внюхивался в вонючку с лицом блаженного, потерянного в мечтах, — …кому нужны настоящие ананасы, когда есть вот эти крошки?              Глаза Донни мерцали, горели огнём — это определённо была достойная компенсация за бесконечные сваливания на О’Нил тонн концентрированной вокруг одной темы информации. Хотя, где-то внутри, было расплывчатое понимание, что она спровоцировала цунами, не иначе: этому эпизоду точно будет посвящён далеко не один длиннопост; но это будет потом. Потом; а пока — она могла наблюдать, как гений самозабвенно бегал туда-сюда, размахивая руками, изучая и даже принюхиваясь к грудам никому не нужного хлама, которые имели для него ценность. Простой мусор мог бы стать чем-то невероятным под очумелыми и жаждущими руками Донни.              Видеть его счастливым, беззаботным — вот что откликалось внутри теплотой. Да ещё и с такой эмоциональностью, просто умилительно!              — Тебе помочь с поиском? — хмыкнула Эйприл, наблюдая за тем, как Донателло практически обнимался с горкой всего того, что он успел набрать в руки — чуть ли не с него размером, отчего мальчика было не видать.              В ответ последовало что-то нечленораздельное, но безумно счастливое. Эйприл могла поклясться, что её только что убили: ей так мило и обворожительно улыбнулись, что не радоваться в ответ было невозможно.              Видел бог, она совершенно не разбиралась в этих железках. Но Дон оказался тут же рядом с ней, опустил свои сокровища, обнял (!!!), и тут же шустро потянул её куда-то, начав тараторить так быстро и эмоционально, что проглатывал слова. Названия фирм и моделей, функции и то, что он мог сделать из этих деталей. Девочка лишь добродушно прыснула: бедолагу будто и правда забыли в магазине игрушек или Диснейленде, он верещал от радости почти так же сильно, как от Атомной детки.              Земля обетованная, не иначе.       — Спокойнее, Донни, — улыбнулась девочка. — Дыши там, что ли.              — Но вон там! И там! Там-там, Эйприл! — он буквально подпрыгивал, пружиня на каждом шагу, как кошка — на носочках, держа её руку и постоянно похлопывая по предплечью, тем самым выражая свой неуёмный энтузиазм. — Эйприл! Эйприл! — он захлёбывался, а его глаза разбегались.              Ну разве он не шшшладкая черепашшшка?              Аж затискать его хотелось в ответ!       Девочка стоически держала себя в руках, наблюдая за одной сорокой-трясогузкой по имени Донателло, что уже пировала над внутренностями другой кучи металлических монстров. И как бы радостно ей ни было за друга, его нужно было немного вернуть на землю.              — Донни, — предупреждающе позвала она, тут же двинувшись к мягкотелому. — Ди.              Разумеется, это не сработало: друг уже был поглощён своим персональным раем, с металлическими горами и тропами, мерцающими космической пылью под ногами. Эйприл могла понять: столько всего, чего он никогда не видел в своей жизни, столько места для изучения и открытий. Потерянный рай для одного потерянного гениального ребенка. Но она коснулась его локтя, притягивая его к себе.       — Дон.              — …а? — он замер с каким-то одновременно раздосадованным и отрешённым выражением лица. — Что?              — Мы тут по делу, помнишь?              — Угу! — он закивал головой, как вдруг резко пришел в себя, пусть и притопывал в такт чему-то. — Точно-точно, мы тут ненадолго!              По его лицу вот вообще не похоже.              — Донни, — строже произнесла О’Нил, отчего Донателло застыл.              — …ой — м, верно. Я немного увлёкся. Кхм-м-м-ньех.              — Что конкретно нам нужно? — уточнила девочка, присаживаясь на ближайший капот.              — Секунду, — он уселся прямо на землю, разложив рядом свои трофеи, чтобы потом выудить откуда-то из карманов маленький, с мизинец, фонарик. — Я возьму?..              …сказал он, беспардонно уткнувшись в её рюкзак. Он появился с ручкой и черновиком — Эйприл даже не успела возразить, как мягкотелый начал что-то одержимо рисовать, увлечённо зажав фонарик в зубах.              — Я не жнал, жто мы окажемжся ждежь, секунду, — Эйприл присела рядом, наблюдая за тем, как из разрозненных, но точных штриховых линий появлялся… чертёж. Полноценный чертёж. — У меня есть вот это, это и это, — он указал на рисунок. — Сейчас я собрал вот эти детали, — девочка даже была благодарна за то, что мягкотелый не углублялся в названия. Она бы при всём уважении не запомнила бы. — Вот бы ещё —              — …сразу, пока не отплыли от берега, — предупредила девочка. — Разделяться не будем, иначе я тебя потеряю. Твой папа мне голову оторвёт. А потом, я предлагаю осмотреть вон ту кучу, видишь там брезент? С разных сторон подойдём. Это как раз та ненужная техника. Если тебе нужна электроника — самое то.              — Подожди, я нарисую тебе детали, которые мне нужны. Так ты точно их найдёшь и без моей помощи, — корпя над черновиком, бросил Дон, высунув язык от предвкушения. Он что-то быстро чертил, делал пометки, — м-м-м…механизм доводчиков… да, вот так нормально будет, ехехехех… вот тут немного под-кор-рек-ти-ру-ем… — мальчик задрал голову, о чем-то думая, уткнувшись взглядом куда-то в чёлку Эйприл. — Как думаешь, Рафи согласится за пару каток Майнкрафта помочь мне с тяжестями?              — …ты эксплуатируешь своего старшего брата?              — Выгодно перенаправляю все имеющиеся у меня ресурсы, — невозмутимо поправил Дон. — И это не считается за эксплуатацию, он мне должен за «Землю до начала времён» и акулий мод. Я считаю, я весьма щедр.              — Папкин эксплуататор. Я тебя сдам властям, — хихикнула девочка. — Если будешь себя плохо вести.              — Ле вздох, Эйприл! — театрально распахнув глаза, возразил Дон, переведя свой фонарик в режим указки. Красный лазер остановился где-то на шее, по всей видимости. Девочка лишь закатила глаза на попытки друга угрожать ей лазерными клинками. — Вот твоя истинная натура и явила свою сущность! Зато как лила мне соблазнительные речи… Так подло и коварно использовать меня!              — О, ну да-а-а-а, уж куда мне до тебя.              — Я думал!.. Ах, милая Эйприл, я думал, мы друзья! Что нас объединяют силы Ньютона!              — Нас объединяют силы похлеще Ньютоновских, — ответила Эйприл, нахлобучив капюшон на хитрые глаза. Эта вредная фиалка театрально простонала. — Как тебе такое, Сплинтерсон: между нами космос, предсказание, набор отвёрток и детали для твоей маскировки. Ну что, достаточно весомо?              Дон застыл, и тут же опустил глаза, что-то пробормотав.              Молчание подозрительно затягивалось.              — …Ди?              — …если ты хотела это услышать, то я благодарен. Но откуда ты его достала? И ровно то, что я хотел…              — У меня есть связи, — Эйприл улыбнулась, продолжая наблюдать за тем, как Дон что-то рисует, беззвучно двигая губами. — И не только молекулярные. А вообще, отсюда. Я просто попросила дядю пройтись по твоему списку. Сказала, что мой лучший друг участвует в научной выставке. Так что тебе определенно стоит меня бояться.              — Вот ещё, — наконец ей вручили тетрадь обратно. — Не переживай: я всё расписал настолько подробно, что —              Эйприл смирила его взглядом. Он что, принимал её за тупицу?              — Хе-хе? — неловко произнёс Донателло.              — Я уш-ла, — выхватив тетрадь, буркнула Эйприл. — Если что — на связи.              Не серьёзно, конечно. Но иногда Донателло так и хотелось дать подзатыльник-другой. Ну вот как можно было быть одновременно такой милой черепахой и таким невыносимым засранцем?              Но ради этого засранца она тусила на свалке вечером. Звучало как солидная причина.       

***

      Поиски явно были делом не лёгким. Да и время поджимало, мягко говоря, но даже так девочка была довольна награбленным добычей: пусть не всё, но часть списка Донателло была собрана и засунута в пустой отдел рюкзака, который прилично так потяжелел.              Хотелось, конечно, найти хотя бы половину, но…              Эйприл выдохнула, успокаивая себя: они и так какой прогресс сделали! А что до шестерней… Ну, не судьба, по всей видимости —              Девочка практически выругалась: прямо перед ней, будто издеваясь, висело плечо доводчика.              Нашла.              Нашла!       Выдохнув, девочка опустила рюкзак — спина уже начала уставать, и как только Дон ходит с этими железками часами?              Забраться было не трудно: под ботинками немного поскрипывало, но в целом, всё казалось солидным. Никаких прокручивающихся деталей, никаких труб, ничего такого. Эйприл даже была рада тому, что весит немного — она легко оказалась на нужной высоте. Деталь прочно застряла, надо было потянуть сильнее — девочка надеялась, что вся та конструкция, на которой она стояла, не рухнет, если она вытащит часть механизма.               Осторожно шевеля туда-сюда, О’Нил пыталась вытянуть плечо настолько аккуратно, насколько вообще было в её силах.              Вот та-а-а-ак, остроро-о-о-ожно, не трясись -              Что-то зловеще хрустнуло, заскрежетало, рефлекторный шаг назад был ошибкой. Конструкция практически сложилась, осыпаясь — Эйприл кубарем покатилась вниз. Бумп-бумп-бух — девочка лежала на земле, распахнув глаза — всё кружилось, но в руке всё же было зажато плечо.              Побед!..              Попытавшись приподняться на локтях, девочка замерла — всё мягко закружилось. Будто сквозь вату: пульс где-то в горле, туповатые пятна где-то в мышцах; шипение само сорвалось с губ по мере того, как чувствительность начала оживать после падения. Холодное ощущение пронзило желудок: что-то нестерпимо горячее начало расплываться в области колена.              Дерьм... мнх...о.              Осев, пошатываясь, Эйприл согнула коленку: штанина была разодрана, и уже густо окрасилась почти чёрным. И тут же, мгновенно, защипало и заболело, как нарочно, стоило только увидеть.              К счастью, свалка — место не тихое, иначе бы ей точно бы наступил капут. И Донни за компанию, скорее всего.              Кожа неприятно натягивалась при движении: ободранная, вся в грязи и крови, было даже интересно, хлынет ли фонтан? Нормально она её ободрала, будь здоров….       — Эйприл! — голосок тут же привёл её в чувство от ощущения ваты в голове. Когда Дон оказался рядом девочка не уловила, но в следующее мгновение она слышала, как на землю приземлилась увесистая сумка, и в ней начали активно копаться. — Не вставай, сиди, — буркнули ей сердито.       …он просто вытащил какой-то контейнер, запахло чем-то спиртовым — санитайзер?              — …голова кружится?              — …немного.              Донателло лишь недовольно, по-кошачьи фыркнул, начав прощупывать ногу и спрашивать, больно ли ей. Было, конечно, она упала с кучи мусора! Но в целом, от шкалы от одного до десяти (предложенной Доном), было очень даже терпимо: ушиб, скорее всего, не больше.              — …не тошнит? — озадаченно спросил мальчик, ощупывая её голову. Ну просто верх сосредоточенности! — Ты меня хорошо слышишь, без шума? Ничего не двоится?              — А ты с собой медстанцию всегда носишь, или потому что я бедовая? — улыбнулась Эйприл.              Донателло шутку не оценил: фиалковые глаза пронзили её осуждением, нарисованные брови хмуро сошлись на переносице. Но вместо ожидаемого колкого комментария, послышался резкий «ррвак», располовинивший штанину на две части. Погодите, он что — разорвал штанину практически зубами? Девочка хотела было пошутить, но хмурый трионикс напротив как-то поубавил пыл. Оставалось лишь наблюдать, а потом — мокро, шипуче, немного жглось: на колене была отвязная пенная вечеринка. О’Нил прикусила губу, друг, всё ещё нахмурившись, обрабатывал её коленку спиртовыми салфетками.              — …ты злишься?       — Шутить хуже Нардо ты точно неспособна. Да и потом, злятся лишь те, кто попал в неожиданную ситуацию. Я же готов ко всем исходам, — буркнул он спустя паузу. Когда неприятное пощипывание и покалывание прошло, Эйприл даже удивилась, насколько аккуратен был Дон. Его прикосновение почти не ощущалось на коже. — Трудно быть не, я имею в виду, — бесстрастно продолжил мальчик. Но на лице всё же читалось какое-то напряжение. — Канализация — место, где до санитарии далеко, — пояснил он. Донни старался вытереть кровь, заставив Эйприл сжать губы сильнее от неприятного ощущения. — Так что лучше быть готовым, чем нет. Плюс, Майки научил меня тому, что лучше уж носиться с аптечкой везде, — он усмехнулся, сменяя салфетку и повторяя манипуляции в точности, захватывая в этот раз больше её оголённой кожи. — Ты бы знала, сколько раз мне приходилось оказывать ему первую медицинскую вдали от логова, и не счесть, сколько я заботился о его порезах, ушибах; даже перелом был.              — Нет, я, конечно, знала, — улыбнулась Эйприл, поднимая взгляд с его рук на фиалковые глаза. — Жалко мы раньше не были знакомы. Столько больниц можно было бы избежать…              — Если потребуется, я и брюшной тиф вылечить смогу, — усмехнулся мальчик, достав бутылочку с синеватой жидкостью.              — Так это же устаревшая штука, никто ею не болеет — а. Ну да. Вакцинация, мутация и канализация вещи немного не совместимые. Да. Точно.              — Да, у нас нет такой роскоши, как квалифицированная медицинская помощь по требованию, — мягко, но с грустью отозвался мягкотелый, капнув на разрезанную салфетку и прижав к ране. Немного жгло, но в целом — недолго. Но кровь перестала идти, когда Дон убрал окровавленный квадрат. — Но я обладаю достаточными теоретическими знаниями и практическими навыками. Вот если бы ты попала Нардо… — мальчик усмехнулся. — Я бы не удивился, если бы он тебе рану кремом для рук помазал бы. Или ещё какую глупость бы учудил.              — Да ну не может быть всё настолько плохо.              — …ладно, холод он додумается приложить, я думаю, это уже успех. Он порой очень даже полезен, чтобы забалтывать, например. Ну и поручения он хорошо выполняет, куда там.              Эйприл не могла не умиляться, глядя на то, с какой теплотой Дон всегда рассказывал о братьях. Может, его голос или мимика не кричали об этом, но было стойкое ощущение, что Донателло искренне и нежно обожает каждого из своих братьев, даже если не стремится это показать.              — Было бы классно с ними увидеться. Как думаешь, мы бы подружились?              Донателло напрягся.              — …не знаю. Но было бы… здорово, — тихо ответил он, не поднимая глаз. Он разорвал какой-то пакет, достал упаковку с очень пахучей мазью. — Я просто… м…              — Волнуешься? — подсказала Эйприл.              — Что? Пф, нет, конечно! — в ход пошла напускная бравада, отчего О’Нил скептично поджала губы. — …просто есть шанс, чисто теоретически… что ты им не понравишься. С Анжело всё просто: он у нас золотистый ретривер на базе коробчатой черепахи, он всем рад. Перманентно. Пока теоретически ты являешься другом, ты — друг. Но вот Нардо и Рафи… Особенно Нардо. Мне кажется, он недолюбливает людей. А если и тебя он?..              — Ну так и, эм… что такого?.. Я не обязана всем нравиться, — пожала плечами девочка. — Но ведь они — твоя семья, было бы честно, если бы они знали, что у тебя есть друг. Да и потом, мне достаточно того, что я нравлюсь тебе.              — …ну да… — практически неслышно пробубнил мягкотелый. — Эйпр… — Дон замер, прокашлялся. — …рил, где… — он прочистил горло ещё раз, — ещё болит?              — Да не особо болит, ушиблась прост. Так навернуться-то. Ладно хоть рюкзак сняла, иначе было бы месиво. Тоталити-фаталити.              Его взгляд. Встревоженный, лучащийся переживанием и заботой. Такой, словно она могла умереть или ещё чего похуже.              — Та не па-а-а-а-а-арься, номана всё будет. Как на собаке заживёт, ну. Нет, конечно, не так круто, как на тебе, но…              Донателло наложил кусочек бинта с пахучей мазью, заставив Эйприл снова зашипеть.              — Как странно…              — М? — девочка вздрогнула, перестав гипнотизировать окровавленную коленку.              — …ты ведь девочка, но ты не плачешь.              Школьница замерла, практически подавившись воздухом. Привычная реакция на фразу вдруг как-то схлопнулась: в том, как Донни говорил «ты девочка», на удивление не было ничего… оскорбительного. Скорее, в его словах и голосе была неподдельный, наивный и скромный интерес, пока трёхпалая зелёная ладонь расправляла квадратик, пропитанный мазью.              Тц!              Скривившись немного от неприятного чувства, девочка пожала плечами.              — Бывало и больнее. Это всего лишь стёртая коленка, чего плакать? Ты в курсе вообще, сколько раз я набивала синяки, ушибы и обдирала кожу? Закачаешься.              Её недовольно шлёпнули по ладони.              — Ну что?              — Ничего, — насупившись, произнёс друг. — Ты странная. Официально.              Эйприл невесело улыбнулась, отводя взгляд в сторону и откидываясь назад, перенося вес на руки за спиной. Что ж, рано или поздно, так и должно было произойти, разве нет?              — Никто не заставляет тебя продолжать, — равнодушно пожала плечами девочка, попытавшись встать, но ей не дали, и прямо-таки насильно усадили.              — Да что за напасть с тобой такая! — старомодно чертыхнувшись, продолжил Донателло, угрожающе достав из сумки бинты. — Дай мне сказать!              — Я слушаю.              — Ты просто… ну… — разорвав какую-то другую упаковку, протянул мягкотелый нетвёрдо. — Я ведь не имел знакомства с кем-то, помимо тебя. Мне не с кем сравнивать, кроме как с тем, что показывают по телевизору. И ты не похожа на девочек оттуда.              — Ну так я же не в телевизоре, — отчего-то глупо улыбнулась Эйприл. — Я просто часть массы. Не биомассы пока ещё… к счастью.              — Ты похожа на Атомик, — как-то тихо и торопливо произнёс Дон. Будто вспомнил, что не хотел, чтобы эти слова вырывались с его губ, будто черепаха вовсе не хотел, чтобы она услышала.              — Мне до неё как до луны, — хмыкнула О‘Нил, утирая нос. Становилось прохладно, а без движения начинали зябнуть плечи.              Атомик.              Эйприл внутренне рассмеялась. Это же ведь буквально была женщина мечты Донателло. Настолько, что он даже дал ей уменьшительно-ласкательное прозвище: «Атомик». О’Нил и близко не стояла с этой таинственной иноземкой с планеты Лорн-IX.              Было очевидно, что Донателло боготворил её. Но ведь капитан Кисмо была просто обычной… но странной.              — Она ведь тоже не плакала.              — Ну… Нет ничего такого в том, чтобы плакать или нет. Эт ж не определяет человека по полу или как личность. Плакать могут и мальчики, тоже.              — Ну да, Майки до сих пор ревёт, будь здоров… — хохотнул Дон вполголоса. Девочка предпочла не напоминать. — Но ведь тебе должно быть больно?              — Ну да, больно. И что теперь? — хохотнула Эйприл. — Я часто падала в детстве, так что всё норм.              — Я заметил, — хмыкнул мальчик бесстрастно, чтобы затем беспардонно изменить положение колена, тем самым натянув кожу.              — Ах ты мелк — тцццсссс, — прошипела девочка.              — А вот нечего дёргаться.              Эйприл улыбнулась. На Донни было невозможно злиться, даже если он её подкалывал. Нет, можно было, но ненадолго и не всерьёз. Да и как злиться на него: сидит чуть ли не на коленях, бережно промакивает рану, едва ощутимо соприкасаясь с кожей.              Было поистине увлекательно смотреть, как трёхпалые руки ловко справляются, насколько деликатно они перемещались. Завораживающе. Всё равно интересно наблюдать, как что-то одновременно похожее и непохожее на человеческие руки — цветом, текстурой, строением, касаются и тут же отстраняются. Насколько у Дона сосредоточено лицо, даже глаза, казалось, немного подсвечивались.              — …А это что? — смотря на какой-то странный кусок дырявого носка, поинтересовалась капитан Кисмо.              — Трубчатый бинт, для фиксации на подвижной коленной чашечке. Будь рана на голени, я бы обошёлся обычным бинтом: очень важно не передавить сосуды, потому что иначе рана не будет заживать как следует. Тромбоциты не будут иметь доступа к ране, чтобы начать выстраивать защитную оболочку…              Напомните, зачем она всё ещё ходила в школу?              — Знаешь, я часто рассказываю Майки факты, чтобы отвлечь его. Он боится крови, так что болтология очень помогает, — Дон хихикнул. — А потом он принёс мне рисунки! — мягкотелый тут же полез за телефоном, упорно прижимая кнопки, чтобы затем показать девочке фотографии.              Это были дети в строительных касках, вооружённые конусами и уморительными, огромными рюкзаками с них самих размером: «Травмбоцыты». Дон смахнул изображение.              — А это он рисовал лейкоциты… — не без гордости добавил мальчик. На экране виднелись красные человечки в форме курьера, с коробкой в руках: «Ликайцыт». — А это нейтрофилы! — белые человечки в военной форме выглядели одновременно мило и комично. — Майки любит рисовать то, о чём я ему рассказываю. В какой-то степени он единственный, кто правда меня слушает, — Донателло улыбнулся, его руки теребили края манжеты. Эйприл отдала телефон, пропищав от умиления.              — Блин, вот круто же: ты столько знаешь о медицинских штуках!.. Мы такое на биологии и близко не проходим, — удрученно сдула чёлку девочка. — У нас каждый год вместо биологии что-то странное. То месяц чёрной истории, и вместо растений мы пишем доклады про политиков, то учительница заболеет, и на смене кто-то из вида амёб, а с тобой это всё кажется таким простым. И увлекательным.              — Ты только скажи! Хочешь, я объясню тебе любую тему, что угодно! Фотосинтез? Клетки крови? Образование костей? Это легко, ведь —              — Тш-ш-тш-ш, Ди. Полегче, паровоз.              — Ой. О — м — да, ты права. Не место.              — Спасибо, что не сердишься.              — Но можно я потом тебе пришлю статью? Она очень интересная!              — Конечно присылай, в чём проблема. А, и… — Эйприл протянула забытый доводчик, что был зажат в левой ладони. — Это вроде как твоё.              — Ле вздох!              Девочка замерла: её шею обхватили две худые черепашьи руки в мешковатых рукавах, а к ней прижались так шустро, что у Эйприл даже не было времени отреагировать как полагается. Она вновь услышала звук — сначала тихий, едва различимый от её собственного сердцебиения где-то в шее. Кажется, она уже слышала подобный?..              — Спасибо-спасибо! — сжав её шею сильнее, пропищал Дон счастливо. — За всё! А ещё, вот тебе эндорфино-окситоциновая подпитка, чтобы болело меньше. Учёными доказано, что гормоны группы счастья в значительной степени урезают дискомфорт и болезненные ощущения.              …вау, погодите… четвёртый раз з а д е н ь? Да завтра всемирный потоп настанет, не меньше.              — Ох, вот это щедрость, — хмыкнула Эйприл. — Всего-навсего надо о б н я т ь с я, кто знал.              — Это биометрическое объятье, так что не заблуждайся, — сказал Дон, хлопающие звуки усиливались. — Я знаю, что делаю.              …это его пульс? Если подумать, у Донни ведь панцирь, наверное, так слышно его сердце? Или…              Нет, охранника не было.              Может, птица какая?              — Ну да-а-а, — улыбнулась девочка криво, скептично подняв брови на оправдание друга.              Что, земля разверзнется, если он просто скажет, что захотел её обнять? Она ж не кусалась, в конце-то концов. Да и не страшная вроде, как ядерная война…              — На Майки работает безукоризненно, — приосанившись, ответил Дон без всякой скромности, приобнявшись с плечом доводчика. Эйприл тем временем попыталась встать — колено продолжало саднить, но ступить она всё же смогла. — Наверное… на сегодня всё? А то ты опять травмируешься, — скрестив руки, предупреждающе начал мальчик. — Учти, у меня не бесконечный запас бинтов, как и капрамина.              — Ой, ну опять ты начинаешь, — закатила глаза Эйприл. — …бален.              — М?              — …я не смогу поехать, — она указала на коленку. — А ты не умеешь… И чево, блин, делать. Ща, погоди, придумаем что-нибудь —              — …не надо думать, — хмыкнул Донателло. — Ты забыла, с кем имеешь дело?              Эйприл лишь недоумённо подняла бровь, но её просто-напросто проигнорировали: Дон вдруг испарился, появился с чем-то в обнимку с таким лицом, что девочка решила не уточнять, что же такого он надыбал. Не менее быстро, как он испарился, он упаковал вещи в спортивную сумку, вручил Эйприл рюкзак и повёл её обратно, к сетке.              …на удивление даже правильно…? Наверняка опять какая-нибудь черепашья приблуда, удивляться уже не хватало ни сил, ни времени. Правда, вели её слишком уж торопливо и нетерпеливо, и её нога не поспевала из-за боли, приходилось осаждать одного нетерпеливого гения. Не успела они даже толком протиснуться через сетку, как мягкотелый тут же рванул к её велику, оставив…              Ну да, разбираться её с проходом самостоятельно. С больным-то коленом.              Балдёж.              Впрочем, Дон и эмпатия — вещи не сильно пересекающиеся, как было уже выяснено, так что простительно отчасти, в нелепой позе протискиваясь сквозь дыру, подумалось Эйприл с некоторым раздражением.              Порой девочка проклинала своё чрезмерное понимание всех и вся.              Когда она смогла приковылять, её чудесный, великолепный велосипед, который сделал... ничего плохого в этой жизни, уже облюбовал один конкретный черепаший маньяк. Он что-то приделывал с улыбкой угрозы для общества, Эйприл надеялась на то, что её велосипед это переживёт и не взорвётся.              Не поймите неправильно: долг хорошего капитана — уважать свою команду, так и Кисмо уважала талант своего друга. Он был гением, не иначе, но за те несколько месяцев, что девочка общалась с Донателло вживую, были весомым таким подтверждением его поистине нечеловеческих способностей. Было только одно «но».              Не всегда то, что делал Дон было… безопасно. Если не для окружающих, так для него самого. Ошибки порой случались, что-то выходило из строя, а то и вовсе мягкотелый травмировался в процессе.              Конечно, её часы на воздух не взлетели, но сейчас на её велосипеде словно появились новые органы; девочка могла лишь моргать и отдалённо понимать их функции.              — …и это?..              — Стабилизатор и переключатель скоростей! — Донателло самодовольно улыбнулся. Ей-богу, кошак, стащивший банку сметаны.              — Я надеюсь, оно не взорвётся, — в скептичной манере махнув рукой, прокомментировала О’Нил, — как твой прототип умной рисоварки.              — Это было всего раз! И потом, надо немного протестировать…              Эйприл молчаливо уселась на багажник, демонстративно похлопав по нему рукой.               — Давай пошустрее, у нас нет времени на то, чтобы долго тянуть резину. Сделал — значит должно работать.       Боже, Донателло Сплинтерсон, н е л ь з я! Нельзя так очаровательно смотреть, даже если тебе приятно, что тебе не задают лишних вопросов!              — Слушай, одну коленку я уже убила. Вторую можно для коллекции. Как там… симметрия — основа красоты? Ну вот.              — КАК ЖЕ Я ТЕБЯ ОБОЖАЮ, — восторженно воскликнул он, уткнувшись в неё клювом, чтобы тут же с ликованием усесться на сиденье.              Ожидаемо, для такого коротышки оно было высоковато, Эйприл просто похихикала внутри в себя, но опустила его так, чтобы Дону было удобно. Хотя, с его бесконечными ногами, было ощущение, он бы дотянулся хоть до самого Юпитера.              — Просто не заваливай корпус, вот так, — девочка не была уверена, что ей можно касаться друга, но было забавно наблюдать за его потугами приловчиться на первоначальном этапе. Аккуратно сместив его за талию, О’Нил усмехнулась. — Просто нужно поймать баланс, а у тебя с этим проблем нет. Так что… Впрочем, чего я тебя учу, ты сам всё прекрасно знаешь.              — …может, я попробую сам?.. Вдруг упаду.              — Нормально всё будет. Я подстрахую.              Дон выдохнул и кивнул сам себе, щёлкнул какую-то кнопку на руле и попробовал крутить педали.              Немного куце, почти упали, но мальчик начал вникать, потихоньку наращивая скорость.              — Ну вот видишь, для ниндзя это не проблема, — хихикнула девочка, придерживая сумки.              Дон молча закрутил педали быстрее, переключил скорость, и они покатились — буквально, чуть ли не со скоростью ветра. От неожиданности девочка вцепилась в первое, до чего дотянулась — в сидящего спереди.              — У тебя не получится меня так легко скинуть, — хохотнула Эйприл, прижавшись немного ближе. — Пятёрка за попытку, — хохотнула она сильнее, опуская руки на багажник. — Но не выйдет —              Друг хохотнул.              — Смотрю, тебе достаточно комфортно, — угрожающе протянул мягкотелый, чтобы ещё раз переключить скорость, прямо с горки.              — ДО-О-О-О-О-О-ОННИ!       Надо будет серьёзно задуматься о том, чтобы купить один дополнительный шлем и установить корзину, чтобы держать там наколенники.              Но пока — вжавшись в друга, чтобы её руки не оторвались вместе с багажником, Эйприл мчала на всех парах домой. Она, конечно, прибьёт его, но чуть попозже — вечер был слишком уж хорошим, даже несмотря на разбитую коленку.