Мама

Планеты и целые системы сменяли друг друга. Сейчас это была Олимпия — конгломерат городов-государств, возглавляемых монархами Тиранами и постоянно враждующих друг с другом за сферы влияния и ресурсы. *** Даммекос, тиран Лохоса, называл примарха приемным сыном, но в действительности просто использовал его гений для достижения личных целей. Сын все понимал, и это взрастило в нем беспринципную проницательность, недоверие к окружающим, холодную рассудительность. Погрязший в политических интригах двор Тирана дал мальчику даже больше, чем, вероятно, хотел дать Даммекос. В день совершеннолетия небесное дитя выбрало себе имя Пертурабо, за свои подвиги получившее прозвище «Молот Олимпии». И вот он стоял перед Императором на вершине горы. Видел ли он в своем настоящем отце второго Даммекоса или надеялся на настоящие родственные чувства? Если Пертурабо и любил отца, это скрывалось за непроницаемым цепким взглядом холодных голубых глаз и скупыми разговорами о деле. Многим он казался беспощадной машиной войны, лишенной всякой жалости и сострадания. Он рассуждал о сражениях своего мира как о математических уравнениях, его жестокость порождалась беспристрастностью и хладнокровием. Пертурабо шел к цели, лишь это он делал с увлечением и страстью, но не делал различия между ресурсами и средствами — будь то орудия, крепостные стены или живые люди. Если бы Императрица не видела этого ребенка, растущего в капсуле, если бы не знала, что генокод Императора переплетается в нем с её собственным, она, возможно, не стала бы искать остатки человечности в этом угрюмом гиганте. Она без труда отыскала сына. Тот уже успел обустроить себе мастерскую, но пока не взял в руки инструментов. Сидел неподвижно, словно гранитное изваяние, и изучал чертежи бронетехники. Лишь изредка руки его приходили в движение — чтобы отложить один лист и взять следующий. — Я занят, — не оборачиваясь проговорил олимпиец. — Размышляю. Он ждал, что посетительница не станет мешать и уйдёт. Мать не командует Великим Крестовым походом, в общении с ней нет никакого смысла. Впрочем, была и иная причина: Пертурабо не знал, о чем с ней говорить и как себя повести. — Должно быть, это невесёлые мысли, — заметила Императрица, по-своему истолковав его тон. — Иногда найти решение становится проще, если поделиться с кем-то, кто готов слушать. Пертурабо отложил пожелтевший лист бумаги. — Я слышал, слава моего Легиона угасла. Отец недоволен, и я тоже. — Робаут уже упоминал об этом. Твои Железные Воины провели множество совместных кампаний с Ультрамаринами и Либераторус, и твой брат, также как и я, впечатлены их силой, мужеством и несгибаемостью. За что же ты хочешь их наказать? Раздался сухой хруст — карандаш в руках Пертурабо раскрошился в щепки. — Они виновны не потому, что проигрывали некоторые сражения, это не важно — те сражения в тех обстоятельствах невозможно было выиграть. Их вина в том, что они не реализовали свой потенциал полностью, не сделали для победы всё. Императрица покачала головой: — Пертурабо, пожалуйста. Я знаю, что для тебя цель всегда оправдывает средства, но порой нужно остановиться. Превозмогание — это не победа, ведь ты ею не наслаждаешься. Я знаю, что ты рос в мире, где доверие было мифом, где люди улыбались в лицо друг другу, а в следующую секунду подсыпали яд в бокалы союзникам, которым клялись в верности. Ты не умеешь доверять ни своему легиону, ни братьям, ни даже мне, потому что не знаешь как это делать. Я хочу помочь тебе. — Мне не нужна твоя помощь, — холодно отчеканил Пертурабо. — Зачем ты пришла? — В последней битве мои доспехи сильно пострадали. Ты не мог бы взглянуть? Только сейчас он наконец заметил, что поножи искорёжены, наплечники ощерились острыми гранями рваного металла, нагрудник весь в ожогах и вмятинах. — Почему ты не показала это Феррусу или Вулкану, да хоть Фулгриму? — спросил он, присматриваясь ближе к повреждениям. — Не захотела. Мне нужен был именно ты, — просто улыбнулась Императрица. Пертурабо нахмурился, а затем решительно встал и взялся за один из покорёженных наплечников. Смещённые крепления с трудом поддались его манипуляциям, во время которых он даже не замечал изменившееся от печали с толикой боли выражение лица матери. Содрав деталь доспеха, Пертурабо придирчиво осмотрел её: — Доспех проще отправить на переплавку, — мрачно заключил он. — Я могу выковать для тебя новый, много лучше прежнего. Затем, помолчав немного, он добавил, продолжая собственные мысли: — Так же я поступлю и с Легионом. Он должен полностью измениться, и лишь тогда станет безупречным оружием. Так поступают с военной машиной. Устаревшие детали должно выбросить, оставив лишь то, что имеет смысл перековывать. Императрица догадывалась, к чему он клонит. Она уже успела изучить олимпийскую манеру использования простых метафор для объяснения сложных предметов. И теперь предположение оставляло гложущее, зябкое ощущение неправильности. На миг Ей даже захотелось отвернуться и уйти, но она яростно растоптала эту мысль, продиктованную слабостью. Её сын — воин и творец, он личность, он куда больше, чем безжалостная машина. И задача матери — доказать это. Его собственным языком. — Чтобы перековать мой доспех, тебе потребуется весь металл, — она заставила себя улыбнуться. — Ты не можешь создать новый, оставив лишь часть материала. И подобно старому доспеху, тебе нужен весь Легион. Не отбрасывай то, что ещё послужит тебе, Пертурабо. Прошлое моей брони хранит множество славных битв, и сейчас я вернулась из ещё одной, что послужит мне уроком, шагом к совершенству, о котором так хорошо может рассказать тебе твой брат Фулгрим. Ты не можешь просто отринуть его, также как и Железных Воинов, которые закоснели в старых догматах и проверенных стратегиях. И… — Достаточно, — грубо прервал её Пертурабо. — Мне нужно сосредоточиться. Лёгкая улыбка тронула губы женщины: её слова всё же задели Пертурабо и теперь конфликтовали с его собственными мыслями. — У меня есть для тебя еще одно предложение, — Императрица теперь предпочла говорить прямо, абстракции и аналогии себя исчерпали. — Я опробую в следующем бою свой доспех, а ты — свой Легион. Дай им ещё один шанс. Куда разумнее понять все самому, нежели изучать отчеты. Избавители и Четвёртый будут сражаться вместе в следующей кампании, и так мы оба увидим, кто был прав. Пертурабо снова нахмурился и несколько мгновений пристально смотрел на мать, словно сомневаясь, стоит ли ей довериться. Стоит ли ей позволить повлиять на его решение, и не будет ли это слабостью. Но рассуждения Императрицы звучали здраво, слишком здраво, чтобы проявлять бессмысленное упрямство. Именно за такое упрямство и неспособность менять образ действий он сам же и хотел покарать свой легион. — Пусть будет так, — сухо бросил он. Ещё одна пауза, слишком долгая, какую обычно заполняют ничего не значащими разговорами, но Пертурабо не видел смысла в пустой болтовне. — Чёрные Судьи. Веками они терроризировали планеты скопления, в том числе Олимпию. Мы уничтожим их вместе. *** Железные Воины и Избавители высадились на безжизненной Луне Правосудия после затяжного космического сражения. Титанические корабельные орудия уже изуродовали поверхность планетоида, но не причинили вреда укрытой щитами главной цитадели. Сражение против Чёрных Судей, первое в кампании по приведению к Согласию Мератарского кластера, вступило в свою завершающую стадию. Эта битва решала не только исход всей войны, но и судьбу Четвертого Легиона. Для терранцев Мератарский сектор стал возможностью оправдать себя в глазах примарха, но олимпийцы ничем не запятнали себя перед Пертурабо. Однако их мотивы были столь же важными и личными. Для них Чёрные Судьи не были совершенно незнакомым, абстрактным врагом, как для выходцев с Тронного Мира. Неуязвимые для оружия олимпийцев, беспощадные и одержимые своими безумными понятиями о правосудии и справедливости, Чёрные Судьи не раз устраивали чудовищную бойню. Бурные горные реки и серые скалы становились красны от крови, а падальщики потом издыхали от обжорства. Предания многое преувеличивали, но всё же ненависть к этим созданиям зрела и укреплялась веками, пока Чёрные Судьи просто приходили и брали своё, лишь насмехаясь над упорным, но совершенно бессмысленным сопротивлением олимпийцев. И вот наконец настал час расплаты. Графитово-серая испещрённая кратерами поверхность луны выбросила облака мелкой пыли, когда на неё с грохотом обрушились «Грозовые птицы», шаттлы и дропподы Железных Воинов. Гусеницы танков и самоходных орудий и бессчётные керамитовые ботинки оставляли пыльные следы на осыпающемся грунте. Легион продвигался вперёд, обрушивая на цитадель врага огненный шквал. Они не жалели боеприпасов, прорываясь сквозь ответный лазерный огонь и непрекращающуюся канонаду. Некоторое время щиты бастионов Чёрных Судей мерцали холодным, голубовато-белым светом, отражая артиллерийский обстрел, но под напором орудий Четвёртого слабели и гасли один за другим. Однако это было только началом. Даже сейчас, когда под прикрытием массированного обстрела к ним ползли колонны техники, враги считали, что их крепости не могут пасть. Когда рукотворные монстры из стали и адамантия подошли к их стенам, они были самонадеянны. Тысячелетиями они властвовали над соседними системами, и теперь не верили, что существует сила, способная одержать над ними верх. Гранд-роты Железных Воинов продвигались вперёд, неумолимо, словно гигантский железный таран, проламывая оборону противника. Обстрел Дворца Правосудия продолжался, в стенах уже зияли выбоины и воронки, но стены эти всё ещё были устрашающе крепки. И всё ближе и ближе становилась их чёрная громада. За тысячи лет, обладая более совершенными, чем у Империума, технологиями и развивая их, Чёрные Судьи создали настоящее чудо. Зловещее и по-своему красивое, такое, что любой мастер фортификации многое отдал бы за возможность к нему прикоснуться. Расположение бастионов и орудий на них, система контрфорсов, усиливающих стены, линии укреплений перед воротами и сама система ворот — всё это было благословенной пищей для пытливого ума и таило в себе множество ценных уроков и изящных решений. Пертурабо, неотрывно следивший за ходом наступления, запоминал каждую деталь. Вот, наконец, «Носороги» под прикрытием непрекращающегося обстрела приблизились к пролому в стене, наглядно демонстрирующему, что и камень оплота Чёрных Судей подвержен разрушению. Прежде чем высадить десант, который терпеливо дожидался своего часа, военные машины дали залп, обрушив ещё небольшой кусок стены и внутренние стены по другую сторону пролома. Теперь враг был вынужден отступить в укрытия, и это обеспечивало пехоте лучшие условия для начала атаки. Выставив перед собой тяжёлые штурмовые щиты, воины стали карабкаться на груды битого камня и искорёженных металлических конструкций. Их ждали. Противник закрепился по другую сторону стены, уже опомнился после обстрела и отвечал лазерным огнём небывалой для ручного оружия мощности. Попадание из такого прошивало и щит, и бойца в силовом доспехе. Раз не приходилось рассчитывать на прочную броню, Астартес выбрали другую тактику: найти укрытия у входа и проникать в здание, совершая стремительные атаки под прикрытием своих же товарищей. К счастью, болтеры и цепные мечи тоже легко пробивали доспехи Обвинителей — армии оголтелых безумцев на службе Чёрных Судей. *** — Три, — прозвучал механический голос сервитора. — Два. — Один. Глубокий вдох перед тем, как пол уйдёт из-под ног. Боевые стимуляторы превращают кровь в кипяток. Сейчас! — Пуск! Где-то внизу бушует канонада орудий противника, через которую они должны прорваться. Ангелы избавления спустятся с небес, чтобы прийти на помощь своим братьям по оружию. — Контакт через семь секунд, — проскрипел механический голос, исходящий из ниоткуда и отовсюду одновременно. Семь секунд, которые для некоторых станут последними. Семь вечностей падения. Каждый Избавитель вёл отсчёт про себя. Выполнять всё чётко, последовательно и максимально быстро. Резкий удар — капсула приземлилась на крышу дворца, с сокрушительной силой прогрызаясь сквозь перекрытия. Грохот столкновения отозвался внутри громовым рёвом. На дисплее сетчатки вспыхнула угловатая руна высокого готика — стандартный интерфейс. Синхронно ударить по кнопке разблокировки ремней безопасности. Ограничители разомкнулись. Избавители без колебаний покинули кресла, сжимая оружие в латных перчатках. Люк капсулы откинулся под визг истерзанного металла и шипение декомпрессирующегося воздуха. Глядя в глубь длинного арочного коридора — первое, что увидел Арториас во дворце — он включил вокс и отрапортовал спокойно, слегка хриплым голосом: — «Стрела Артемиды», это Первое крыло Мы внутри. Каждый боец Обвинителей был вооружен мощным дробовиком, наносящим максимальный ущерб при стрельбе на близкой дистанции, не повреждая при этом стен. Корлеону Морою не требовалось смотреть на своих людей, чтобы знать — они готовы к бою. Они родились для боя, и каждый день тренировок увеличивал их готовность. Ничто не способно сломить их. Вера Мороя оставалась нерушимой до тех пор, пока по воксу не поступили первые отчёты. — …болтеры! — прокричал чей-то искаженный помехами голос. Незнакомое слово заставило фанатика нервно сглотнуть. Болтеры. Это не предвещало ничего хорошего. Его разум на мгновения прояснился. В наушниках трещали другие голоса — рапорты хлынули от всех рассеянных по дворцу отрядов. Передача то и дело прерывалась помехами, её искажали звуки кипящего на этажах боя и сражения снаружи. Но до Мороя доносилось всё больше не нравившихся ему слов, слов, которых он предпочел бы не слышать. — …нужны тяжелые орудия для… — …отступаем… — …Чёрные судьи! Мы… Стоя посреди низкого сводчатого помещения, Морой постучал пальцем по бусинке вокса в ухе и придвинул к губам иглу микрофона. — Говорит Морой. Команды орудий? — Так точно, — протрещал в наушнике ответ от подразделений, охранявших чудовищные машины, извергавшие пламя гнева и смерти на тех, кто осмелился посягнуть на могущество Судей. Корлеон понятия не имел, кто из офицеров вышел с ним на связь, — вокс-передача не отличалась чёткостью, — однако все они были опытными и надежными бойцами. Конечно, не по стандартам Обвинителей, но все же лучшие среди худших. Морой напрягал слух, силясь разобрать обрывающиеся фразы, и от этого пронзительный визг помех вонзался в гудящую от похмелья голову, словно ржавые гвозди. Он чудом связался с командным центром, последние подступы к которому и охраняли Обвинители. Именно отсюда отходили автоматические команды орудиям на крепостной стене. — Я тут слышу всякую чушь насчёт каких-то болтеров и ангелов смерти, спустившихся с небес. — Так точно, — повторил голос. — В здание ворвались… — связь вновь затрещала. — Кто? Кто, демоны вас побери, к нам ворвался?! — надрывался Морой. — Они… ели… — Кто-кто? — Изб… а…ли… — дальше шло шипение, а затем вокс разразился страшным плачущим воплем, разрывающим барабанные перепонки. У некоторых хлынула кровь из ушей и носа, кто-то упал замертво. Корлеон бросил бусину на пол, раздавив её каблуком, словно ядовитое насекомое. Но оставшиеся в живых услышали другой звук — тяжёлые чёткие шаги, словно там-там первобытной жестокости, предвещали не битву — резню. Большинство обезумевших фанатиков бросались навстречу смерти, принявшей облик величественных серебряных титанов с косами, однако были и те, кто сопротивлялся до последнего. Почти прямой коридор — рай для стрелков, которые палили во всё, что двигалось. Арториас нахмурился: их стремительная диверсия висела на волоске. Дробовики местных Обвинителей обрушили на них залп, вынудив распластаться по стенам. Посыпались уведомления о мелких повреждениях, но Арториас сердито мотнул головой — ему порядком надоели эти задержки на возню с людьми, пережившими психическую атаку Госпожи. Косы Избавителей протяжно загудели, окутанные силовым полем, и серебряные рыцари бросились в атаку. Защитники падали под чудовищными взмахами словно спелые колосья. Оставляя за собой длинные хвосты крови, Избавители прорвались к двери. — С косами долго провозимся. Слишком толстые, — мрачно резюмировал Энгин, внимательно простукивая створки. Леонхард оттолкнул его в сторону, пропахав по металлу глубокую борозду, а затем подбросил на ладони гранату. Арториас усмехнулся — его бойцы всегда понимали друг друга с полуслова. Обвинители заняли позиции согласно приказам, а точнее хриплым нецензурным воплям Мороя. Сердце Цитадели, хранящееся в непроницаемом бронированном корпусе, теперь стало для них ловушкой. Бойцы то и дело нервно подергивались от звуков боя за стенами. Никто не ожидал, что двери падут так быстро. Более метра толщиной, откованные из многослойного металла, они незыблемо простояли много веков. Услышав взрыв, Корлеон смачно выругался, проклиная Избавителей, которые проделали в двери отверстие, достаточно глубокое, чтобы заложить взрывчатку и разнести бронированные створки. — Обвинители! Мы выносим им смертный приговор! — рявкнул Морой, вскидывая оружие. Взрыв и последовавшая за ним связка ослепляющих гранат стали поворотным событием, которое способствовало стремительному захвату цитадели. Уничтожение командного центра стало роковым ударом для крепости, защитники которой теперь были отрезаны друг от друга. Ослепляющие гранаты со стуком прокатились по полу и сдетонировали с интервалом в полсекунды, затапливая помещения ярким светом. Люди подорвались со своих кресел, в панике раздирая слезящиеся глаза, а прикованные к консолям сервиторы остались на местах, монотонно сигнализируя о неполадках. В эту же секунду орудия смолкли. Императрица мягко улыбнулась Пертурабо, наблюдавшему за разворачивающимися событиями. Бойцы Обвинителей, собрав остатки воли, засели за угловатыми консолями и приборными панелями и навели оружие на дымящуюся дверь. Из проёма выдвинулись фигуры, слишком высокие и массивные для людей, но вместе с тем слишком стремительные и гибкие для машин. За какой-то миг слезящиеся глаза Корлеона отметили мельчайшие детали: багровое от крови лезвие косы, наличник шлема в виде древней маски, обмотанный вокруг левого наплечника древний, потрёпанный свиток, с чёрными отметинами от пулевых попаданий на кремовой поверхности. Он не предполагал, что видит перед собой капитана Избавителей в блеске праведного гнева, и понятия не имел о содержании клятв, которые тот приносил Империуму и Госпоже лично. Но что Морой знал наверняка, так это то, что перед ним — враг, проникший в самое сердце цитадели. Морою можно было многое поставить в упрёк: возможно, посредственный офицер, вне всяких сомнений, слишком налегал на выпивку. Но он не был трусом, а потому собирался умереть в бою. — Обвинители, без пощады! Но каким бы, возможно, благородным не был этот призыв, он утонул в зловещем свисте силовых кос, завертевшихся с чудовищной скоростью, на которой они превратились в настоящие щиты. Это было последнее, что услышали защитники командного зала. Разгромив орудийные консоли, Арториас связался с другими крыльями и наконец улыбнулся: основная и резервная системы управления были уничтожены и теперь можно было не опасаться всей чудовищной мощи цитадели Чёрных судей, одним быстрым и смертоносным ударом превращённой в ничто. Щёлкнув по воксу, Фернви вышел на связь со «Стрелой Артемиды». — «Стрела Артемиды», это Первое крыло. Боевая задача выполнена. — Принято, Первое крыло. Железные воины скоро прибудут на соединение. *** Орудия Дворца Правосудия замолчали, действия войск противника потеряли слаженность. Пертурабо отметил это, сверился с планом сражения, рассчитанным с точностью до десятков минут. Избавители опоздали ровно на пять минут — допустимая погрешность. Должно быть, Императрица не сочтёт подобное упущением и вовсе не заметит. Однако примарха куда больше волновали действия его собственного Легиона. На эту проверку он согласился неохотно, больше потому, что чистка представлялась слишком расточительной. Железные Воины сделали ровно то, что от них требовалось. Связали врага боем, отвлекли на себя весь огонь и все внимание, чтобы Избавители могли десантироваться и открыть проход для основных сил. Первая волна штурма являлась по сути масштабным отвлекающим манёвром, но Пертурабо мог себе позволить такие потери в личном составе и технике. А между тем, потери удивили. На семнадцать процентов меньше расчетных. Впрочем, расход боеприпасов превысил расчетный почти вполовину, но пополнить запас снарядов много проще, чем численность Легиона. Приемлемо. — Начать вторую фазу штурма, — и без того холодный голос Пертурабо, искажённый помехами вокса, казался механическим. Воинам, штурмовавшим проломы в стенах, осталось продержаться совсем немного. Свежие силы, пехота и дредноуты, выдвинулись по перепаханной снарядами поверхности луны, чтобы стать ударным кулаком для следующей атаки. Задачей потрёпанных, измотанных напряжённым боем остатков первой волны наступления стало связать Обвинителей огнём и не дать восстановить утраченную коммуникацию между отрядами. Избавители знали свое дело, но сведения о Дворце Правосудия основывались только на показаниях сенсоров с орбиты, а также на аналитических выкладках. Следовательно, нельзя быть уверенным, что у Чёрных Судей нет резервного командного центра. Последние минуты перед отступлением в тыл стали для Железных Воинов тяжёлым испытанием. Сколь ни были фанатичны и самонадеянны Обвинители, они понимали, что неизбежно уступят стены, и намеревались продать свои жизни подороже. Многие из них бросались вперед со связками мельта-зарядов, чтобы раскалённая плазма обратила в ничто и их, и космодесантников. Другие обрушали и без того пострадавшие укрепления, сбрасывая на наступающих многотонные глыбы камня. Со стороны могло показаться, что в образовавшемся облаке обсидианово-чёрной каменной крошки, расцвеченной вспышками взрывов и стробоскопическим мерцанием выстрелов, не могло остаться никого живого. Но это было не так. *** — Подкрепления прибыли, — заговорил вокс в шлеме Пертурабо. — Отступаем на заготовленные позиции. Потери — две трети личного состава. — Приемлемо, — заключил примарх, на этот раз вслух. Свежие силы Железных Воинов прошли через многочисленные залы Дворца Правосудия подобно адамантиевому тарану, сминающему примитивную сталь. Ни техническое превосходство, ни отвага врагов уже не имели значения. Орудия молчали, и нечего оказалось противопоставить холодной ярости Железных Воинов. Сломив сопротивление Обвинителей, легионеры неумолимо продвигались к самому сердцу цитадели Черных Судей. Целью второй фазы являлась атака на главную ценность этих отвратительных созданий, отринувших и исказивших саму человеческую природу. Пертурабо намеревался лишить их возможности поддерживать своё противоестественное существование. До самого конца, пока имперские силы не ворвались в это царство человеческих страданий, в залах Судов Ночи не прекращалась работа. Бессчётное количество людей с соседних миров медленно погибало во время процедуры экстрактации, и этот процесс, поддерживающий жизнь Чёрных Судей, не мог быть прерван. Стоны и приглушённые крики слышались отовсюду. Длинные ряды операционных столов тянулись вдаль, и распростёртые на них искалеченные люди вопили от боли и страха, молили о пощаде или звали на помощь. Бой завязался прямо здесь, а пленники, подключённые к неизвестной имперцам аппаратуре, медленно выпивавшей из них жизнь, привязанные к столам или вовсе вскрытые заживо, не могли спастись. Выстрелы болтеров разрывали их тела на части, превращали в ошмётки плоти и костей; столы опрокидывались, и Астартес шли прямо по этим несчастным, круша керамитовыми ботинками кости и раздавливая мягкие ткани. Очень скоро весь пол был залит кровью и покрыт погибшими и ещё живыми, корчащимися в агонии людьми. Обвинители и хирурги тоже не берегли своих прежних жертв. Теперь они не могли извлечь из них генетический материал, а значит, судьба этих несчастных больше не имела для них значения. Какофония звуков, многократно отражённая от гулких сводов стала ужасающей, истошные крики сливались с рёвом оружия, создавая невообразимый гул. А Железные Воины продвигались вперёд. Медленно, размеренно, словно единый механизм, перемалывали врагов, и час победы был близок. Но вдруг расклад сил переменился кардинально. В разгар боя явились настоящие хозяева этого места. Они поняли неизбежность сражения и вышли, чтобы отбросить имперцев от святая святых своих владений. Заключённые в экзоскелеты высотой в два роста Астартес, Чёрные Судьи оказались почти неуязвимы для оружия легионеров. Лишь мельты и плазменное оружие могло причинить им вред, и только в случае очень удачного попадания. Эти угольно-чёрные механические чудовища с зеркальными визорами шлемов действительно могли бы для какого-нибудь дикого народа сойти за воплощение слепого и беспощадного правосудия. Или за вестников рока, перед которыми человек бессилен. Правда, сейчас это было не так. Разумеется, Железные Воины не верили в неуязвимость своих врагов, как не верили в несокрушимость их крепости. Экзоскелеты были громадными, могучими машинами войны. Неизвестный материал, чёрный и тускло поблёскивающий в свете редких уцелевших ламп зала Судов Ночи, покрывал их целиком. Сегменты брони идеально подходили друг к другу, почти не оставляя уязвимых мест. Руки-манипуляторы ощетилинись тяжёлыми лазерными орудиями, на плечах крепились установки небольших плазменных ракет, а для ближнего боя предназначались те же цепные молоты, что у Обвинителей, только намного больше. И всё же Черные Судьи оставались существами из плоти и крови, прячущимися внутри машин. То и другое можно уничтожить. Впрочем, пока что легионеры оказались прижаты к ненадёжным укрытиям, какие можно было найти в зале, а Чёрные Судьи перехватили инициативу и собирались додавить Железных Воинов огнём. Нельзя было позволить врагу вновь завладеть залом — иначе подкрепления, следующие за второй волной, понесут ещё большие потери. Свежие отряды уже приходили им на помощь, но, несмотря на весь боевой пыл и упорство, первая атака захлебнулась, Железные Воины откатились, оставив за собой тела в прожжённых керамитовых доспехах. Не давая им передышки, Чёрные Судьи снова попытались выбить врагов из зала, однако это оказалось уже не так просто. Едва успев перевести дух и перезарядить оружие, Железные Воины ринулись в контратаку, и теперь их поддерживали новые силы. *** Пертурабо снова сверился с планом. В залах Судов Ночи разверзся настоящий ад, но для полководца всё шло хорошо. Даже слишком хорошо. Ударные отряды Железных Воинов пробились внутрь Дворца Правосудия и завязали бой, который им не требовалось выиграть. — Семь минут до начала третьей фазы, — сообщил он Императрице. Он не стал делиться с ней своими мыслями, но ситуация вызывала сомнения и опасения. Чёрные Судьи искушены в военной науке, этого не отнять. Можно презирать их и ненавидеть, но нельзя недооценивать. И если кажется, что никакого подвоха нет, значит, военачальнику не хватает проницательности, чтобы разгадать его. В этих раздумьях прошли необычайно долгие две минуты. А затем пришла разгадка — но слишком поздно, когда противник уже сделал свой ход. — Докладывает капитан Форрикс, — затрещал вокс. — Обнаружены силы противника в восточном зале. Крупное соединение Чёрных Судей и Обвинителей. Они отрезают нас от основных сил в зале Судов Ночи. Противник активировал орудия в восточном коридоре. Предположительно, работают в автоматическом режиме, центрального управления нет. Ловушка захлопывалась. — Удерживайте восточный коридор, — приказал Пертурабо. — Не позвольте противнику окружить вас. Впрочем, спустя несколько мгновений пришли и хорошие вести. — Докладывает капитан Торамино. Захвачены орудия западного крыла. Технодесантники осуществляют перенастройку. Расчётное время — семь минут. Слишком долго. В изменившихся обстоятельствах подобное промедление совершенно недопустимо. — Уложитесь в три с половиной минуты. О выполнении доложить. *** — Орудия работают автоматически, — рассуждал лейтенант 14 гранд-роты Барабас Дантиох. — Следовательно, они откроют огонь по любым целям в восточном коридоре. Плазменный заряд стесал левый край штурмового щита, заставив космодесантника сосредоточиться. Впрочем, необходимые выводы уже сделаны. Обсуждать новый план не было времени, оставалось только осуществить его самовольно. Дантиох решился на грубое нарушение дисциплины, хотя и не знал, как отнесется к его действиям Железный Владыка, неотрывно следивший за каждым шагом легионеров. Победителей не судят — так считают и на Олимпии, и на Терре, однако мысли примарха оставались загадкой для его генетических сыновей. Неподалеку от восточного коридора располагались «резервуары» — огромные помещения, заполненные похищенными с разных миров людьми. Несчастные ожидали мучительной смерти во время процедуры экстрактации — извращённое подобие продовольственных складов для хозяев этого проклятого места. Люди были обречены. Железные Воины явились на Луну Правосудия не как спасители, они стали карающей дланью, беспощадными мстителями. Они отнимали жизни, а не защищали их. И сейчас Дантиох, нарушив общее построение, повел свое отделение к резервуару. Массивные композитные двери никто не охранял, и Астартес без проблем взорвали их мельта-зарядами. Перед отчаявшимися полубезумными людьми предстали гиганты в силовой броне, покрытой тёмной смесью крови и вездесущей каменной пыли. Огромное помещение с голыми стенами, похожее на ангар, огласили в равной мере вопли ужаса и дикого восторга. Но Дантиох не давал пленникам времени и возможности осознать происходящее. Он и его воины просто гнали людей из резервуара в восточный коридор, как казалось многим, навстречу спасению. Впрочем, быстрая смерть от орудийного огня, что была им уготована, определенно милосерднее, чем страдания на разделочных столах Судов Ночи. И всё же глядя на этих людей, Дантиох ощутил укол жалости. Измождённые, напуганные до полусмерти, годами запертые в каменном мешке, они, возможно, заслуживали лучшего. Это мимолётное ощущение овладело им лишь на миг, а затем он переключился на выполнение боевой задачи. Эмоции не имели ни малейшего значения, пока враг не уничтожен. Волна человеческих тел хлынула в коридор, и орудия активировались. Каждый залп разрывал людей на части, особенно удачные попадания оставляли разлетающееся месиво, кровавый туман с мелкими ошметками внутренностей и осколками костей. Толпа отпрянула, первые ряды уцелевших в панике бросились назад, порождая чудовищную давку, но Железные Воины выставили щиты, не пропуская людей назад, и гнали в коридор, навстречу неминуемой гибели. За выигранное таким образом время они уничтожили вражеские турели, а наступающие Черные Судьи замедлили свое продвижение через заваленный телами коридор. — Капитан Фернви, вызывает капитан Игнисс, Четырнадцатая гранд-рота. Нам требуется поддержка в восточном коридоре. Противник связан боем… Вокс предательски зашипел, сигнал терялся. Игнисс со злостью постучал по помятому шлему. — Если вы поблизости, самое время скосить здесь парочку сорняков, мать вашу! — выругался он. На беду именно в этот момент вокс заработал. — Я сделаю вид, что этого не слышал, но в следующий раз вы заплатите кровью за оскорбление моей Госпожи, — грозно отчеканил Арториас, но всё испортил гулкий хохот на заднем плане. Низкий угрожающий вой боевых кос прозвучал как музыка для ушей Железных воинов. Появившиеся в другом конце коридора, Избавители врубились в ряды противника, действительно скашивая солдат. Дантиох с толикой любопытства смотрел, как сражаются гвардейцы Императрицы: остриё ударного клина — тяжёлые терминаторы с непрерывно вращающимися косами, приближение к которым означало немедленное превращение в кровавую кашу — разделилось надвое, выпуская стремительное сердце. Один из серебряных рыцарей подбросил противника и в воздухе перерубил его пополам, а затем мгновенно закрутил своё оружие, прикрывая брата, расправившегося с тяжеловооружённым стрелком. Другой широким взмахом нанизал уже мёртвое тело на лезвие и бросил в группу солдат, которых тут же рассёк сражавшийся неподалёку его товарищ. Третий, сделав какой-то предупреждающий жест, швырнул оружие через коридор, разрубив надвое Обвинителя в массивном доспехе. Двое других Избавителей тут же оказались возле брата, прикрывая его. Они действовали удивительно слаженно, но абсолютно незапланированно, будто перехватывая мысли друг друга в последнюю секунду. Это удивляло Дантиоха. Ошеломив противника своим появлением, Либераторус переломили ход боя, раздробив Обвинителей на отдельные группы, с которыми справились болтеры Железных воинов. Отсалютовав братьям по оружию, Арториас отдал привычную команду: — Обеспечить безопасность выживших гражданских. Сразу пятеро Избавителей отделились от Крыла и, быстро организовав перепуганных людей, использовав немного дара своей Госпожи, вывели людей из зоны наиболее активных боевых действий. *** — «Стрела Артемиды», запрос на эвакуацию группы гражданских, — отрапортовал Леонхардт, напряжённо озираясь по сторонам. Несчастные бывшие заключённые в страхе жались друг к другу, и дышать не смея в присутствии серебряных титанов. — Эвакуация группы гражданских? — мрачно переспросил Пертурабо, презрительно покосившись на мать. — Запрос подтвержден, — скомандовала она, не обращая внимание на недовольство сына. — Ваш транспорт уже в пути. По её слову «Грозовая птица» сорвалась к поверхности луны. — Это нерациональное использование авиации и солдат. — Это гуманность, которой не хватает тебе, — в тон ему отозвалась Императрица. — Если хочешь блеска побед, сделай так, чтобы о них было кому рассказать. Не чопорным фантазёрам летописцам, а смертным, видевшим воочию ужасы войны, которым ты подарил жизнь. Пертурабо промолчал и опустил глаза на планшет. Торамино справился с задачей за отведенные ему три минуты и сейчас передавал подробные характеристики орудий. Чёрные Судьи должны исчезнуть с лица Галактики — но не их технические достижения. Это волновало примарха Железных Воинов куда больше, чем жизни нескольких сотен чудом уцелевших людей. Но его вновь отвлёк вокс-сигнал. — «Стрела Артемиды», это Первое крыло. Мы в залах Суда ночи. Вам стоит взглянуть на это лично, — даже сквозь помехи Императрица почувствовала смятение своего капитана. Дух доспехов воспрял в предвкушении сражения с достойным противником. Броня, перекованная Пертурабо, вспыхнула. — А вот и шанс испытать мои доспехи. Я спущусь на поверхность. Присоединишься? Она жаждала битвы, ведь никто не смеет творить столь чудовищные зверства. Чёрные судьи умоются собственной кровью. Пламя, вспыхнувшее в её глазах, отразилось в зрачках Пертурабо. Он ощущал объявший её гнев как свой собственный. В какой-то момент Железный Владыка услышал мысли своей божественной матери. Вся та боль, которую она ощущала, когда видела как Чума, Война, Порок и Хитрость собирают свою кровавую дань, когда люди бросались друг на друга словно дикие звери, когда обращались в прах прекрасные цивилизации, а их знания утрачивались, хлынула сквозь него. Пертурабо отнюдь не был так спокоен, как хотел казаться. Сейчас его воины уничтожали ужас, преследовавший олимпийцев и отраженный в самых страшных легендах и преданиях. И теперь, получая сводки данных, он испытывал всепоглощающую ненависть. Ярость, ослепительную, но холодную и не туманящую разум. Но боль… страдания людей, ставших жертвами изуверских экспериментов, разрушенные жизни и сломанные судьбы — всё это он не желал принимать и ощущать. Должно быть, не просто так избранных воинов Императрицы назвали Избавителями. Теми, кто приходит, чтобы освободить и избавить от страданий. Подобные мысли определенно неуместны перед началом боя, они мешают рациональному расчету, нарушают математическую точность планов, не позволяют сосредоточиться. Но к собственному удивлению, Пертурабо они казались правильными. Словно нечто давно забытое пробуждалось в нем. Еще в юности отринутая слабость, в которой его мать нашла великую силу. Императрица протянула ему руку: — В бой! Впервые за много лет Пертурабо улыбался, ощущая бушующий адреналин в крови. Он действительно мог наслаждаться своими победами. Вспышка телепортации перенесла их прямиком в залы Судов Ночи, где всё ещё кипела битва: ожесточённое сопротивление Железных воинов, которых поддержали прибывшие Избавители оказалось не так просто сломить. Воодушевлённые появлением своего примарха Астартес удвоили натиск. Пертурабо наконец понял, почему доспехи его матери были так недолговечны. Ещё не успело погаснуть сияние телепорта, а она уже рванулась вперёд, заслоняя собой павшего Железного воина, над которым воздел свой чудовищный молот один из Судей. Заскрежетала сталь — хрупкая воительница схватила набалдашник и дёрнула в сторону. Экзоскелет грохнулся на пол, а она протянула руку ошарашенному легионеру. — Возвращайся в бой, — улыбнулась Императрица, а затем вновь сорвалась с места, спеша воссоединиться со своими Избавителями. Коса Иал’яла пела свою погребальную песню, окрашиваясь кровью врагов. Не отставал от неё и молот Пертурабо. В отличие от Императрицы, Железный Владыка никого не спасал. Он ворвался в зал, словно вихрь, круша все на своем пути. Быстрый как молния, он носился по залу, разрывая противников выстрелами в упор, разламывая экзоскелеты, словно механические игрушки и бросая на окровавленный пол остатки механизмов и уродливые, сморщенные тела Черных Судей, скрывавшиеся за технологичной броней. Противники, ошеломлённые появлением двух созданий, более походящих на воплощенных богов войны, чем на смертных, не могли оказать должного сопротивления. В несколько минут они оказались разрознены и разбиты на группы, которые уже не в силах были соединиться друг с другом и скоординировать действия. Последовавший за этим залп тяжелых болтеров и плазменных орудий — в бой вступили ожидавшие в резерве «Разорители» — стал финальным аккордом в этой филигранно рассчитанной и гармоничной симфонии уничтожения. Вскоре в зале, как и во всем Дворце Правосудия, не осталось никого живого, кроме астартес, их предводителей и немногих освобождённых пленников, которым невероятно повезло выжить в этой бойне. Императрица слегка сощурилась и качнула головой в сторону группы людей. — Успокой их, скажи, что всё кончилось. Они ждут этого. Ещё не до конца утративший боевой запал Пертурабо решительно шагнул к вздрогнувшим при виде забрызганного чужой кровью титана войны. — Люди Мератарского сектора, довольно вы страдали под гнётом Чёрных судей, веками терроризировавшими ваши планеты. Сегодня я принёс вам мир! Луна Правосудия войдёт в состав Империума человечества, где каждый сможет выбрать то будущее, которое построит себе сам. Вы больше не будете бессловесным скотом, в котором ценно лишь мясо. Вы вернётесь на свои миры, чтобы строить новую жизнь для себя и своих собратьев. Он говорил в абсолютной, оглушительной после грохота боя, тишине. Люди столпились в плотную массу, взирая на примарха с надеждой и ужасом. Некоторые из них помнили, как гиганты в чёрно-жёлтой броне гнали их на убой. А теперь их предводитель обещал спасение и лучшую жизнь. — Вы получите всё необходимое, — продолжил Пертурабо. — И будете возвращены в родные миры в ближайшее время. Чего никогда не требовал от него Даммекос — это читать вдохновляющие речи перед скоплением простого народа. Подобрать нужные слова оказалось вовсе не трудно — Пертурабо всего лишь скомпилировал слышанные им монологи многих ораторов — но все они казались совершенно бессмысленными. — Погрузочный шаттл ждёт в ангаре восточного крыла, — добавил он. — У вас два часа на эвакуацию. *** — Ты была права, — задумчиво проговорил Железный Владыка, когда толпа людей ринулась навстречу спасению из этого проклятого места. — Четвёртый показал себя наилучшим образом, — он окинул мать цепким, оценивающим взглядом и скупо улыбнулся. — Как и твои новые доспехи.