Мама

«Боль — иллюзия чувств, отчаяние — иллюзия разума, выше них есть только смерть, ждущая как молчаливый судья» — по такому закону жил мир смерти Барбарус, ставший домом для одного из сыновей Императора. Мортарион вырос на кошмарной планете, полной тёмных тайн и загробного ужаса, где на людей охотились, словно на зверей, а главной забавой была война. Воспитанный ужасным чудовищем, великаном из касты Хозяев, которые своей безжалостной тиранией убивали планету, мальчик быстро обучился боевым искусствам, тактике и стратегии. Затем, когда у Некара не осталось знаний, которыми он мог бы поделиться, примарх задал самый главный вопрос — почему Хозяева так жестоки? Зачем они охотятся на людей в долинах, убивают их и поднимают мертвецов, пополняя из свои чудовищные армии? Некар не мог ответить на эти вопросы, потому что жестокость и тьма жили в крови Хозяев тысячи лет и другой формы существования они не знали. Наконец вырвавшись из собственной темницы, примарх спустился в долины и был поражён тем, что обычные люди — не тупые выродки, которых ему описывал приёмный отец. Именно внизу он наконец услышал искренний смех, увидел семьи и людей, чьи глаза лучились счастьем, несмотря на разлитый в воздухе яд. И тогда он пожелал присоединиться к ним, стать частью стойкого народа, который заслуживал лучшей участи, чем превратиться в отвратительных вопящих созданий, сшитых из ожившей плоти. Но, впервые увидев незнакомца, спустившегося с гор, откуда приходили все беды, люди в ужасе бежали от него. Тогда примарх стал упорно работать в поле вместе с остальными, в надежде обрести настоящую родню, а когда на поселение напал один из Хозяев, то с косой в руках защищал свой дом. В этот день на отравленную землю Барбаруса пролилась кровь одного из Хозяев. Шли месяцы, годы. Деревни на равнинах превратились в крепости, а фермеры научились сражаться как настоящая армия. Но оставалась главная проблема — ядовитый туман, который окутывал горы, где находился оплот зла. Мортарион, не покладая рук трудился над средствами защиты для своих солдат, создавая специальные фильтрующие маски, которые вкупе с выработанным за годы упорных тренировок иммунитетом ко многим ядам, позволяли пройти сквозь токсичное марево и нанести последний удар угнетателям. Одна за другой, разобщённые крепости падали под натиском восставших, и когда осталась последняя, цитадель самого Некара, примарх вернулся в родную деревню, где с удивлением узнал, что с небес спустился незнакомец, обещавший спасение. Являвшийся полной противоположностью худощавому и бледному, будто измождённому Мортариону, который уже разработал стратегию уничтожения крепости и теперь был уверен в своих силах, он предложил сделку — примарх в одиночку поднимется в крепость Некара и если он победит последнего Хозяина, то незнакомец навсегда уйдёт из этого мира. В случае же проигрыша, сын Барбаруса должен будет склониться перед ним и поклясться в верности. *** Сейчас, перед решающей битвой, примарх бродил по убранному полю, пытаясь сосредоточиться. Неожиданно на самой границе с туманом он услышал жуткий свистящий кашель и крики о помощи. Обнажив оружие, Мортарион решительно рванул на звук и увидел незнакомку, закутанную в плащ и опирающуюся на старую проржавевшую косу. — Что с вами? — спросил он, на миг даже позабыв о том, что не всякому на этой планете стоит доверять, особенно тем, кто пришёл со стороны гор. Женщина сбросила капюшон и судорожно закашлялась. По заострившемуся подбородку потекла кровь. Она покачнулась, но с трудом устояла, из последних сил цепляясь за косу. — Вы совсем слабы. Пойдёмте со мной, я отведу вас в безопасное место, где вам помогут, — Мортарион осторожно приобнял женщину, позволяя ей опереться на себя. Неожиданно она с силой стиснула его ладонь, с фанатичной надеждой заглядывая в глаза: — Ты, — с жутким хрипом сорвалось с окровавленных губ. — Ты, освободитель Барбаруса… Тебе предстоит последний бой. Исполни же просьбу несчастной матери, сына которой отнял и изуродовал этот жестокий мир и чудовища, что его населяют. Возьми с собой в битву мою косу и отсеки ею голову Некара, я молю тебя! — лихорадочно шептала она. Слёзы покатились по её лицу, но она с неожиданной силой вложила в ладонь Мортариона потемневшее от времени древко. — Пусть тебя не смущает вид этого оружия, за миг до конца ты увидишь его истинную силу! — странная незнакомка, лишившись опоры, тяжело вздохнула и потеряла сознание. Примарх подхватил её на руки, с сожалением отмечая ядовитый поцелуй Барбаруса на прекрасном лице. Ещё одна жертва беспощадной тирании Хозяев. Он отомстит и за неё тоже и даже возьмёт с собой её неказистое оружие. Оставив бессознательную незнакомку в деревне, Мортарион решительно направился в крепость главного врага — своего приёмного отца, которому собирался в одиночку дать последний бой. Токсины разъедали его броню, оружие и фильтр на лице. Он начал терять сознание и упал на колени, когда к нему вышел Некар. Хозяин хищно улыбнулся, готовый исполнить свою клятву — после побега приёмыша он пообещал, что убьет его, если тот осмелится вернуться. Примарх задыхался от раздирающих внутренности ядовитых паров, концентрация которых была слишком велика даже для его могучего организма, перед глазами вставала пелена, а к горлу подкатывала кровавая рвота, железистый привкус которой прочно обосновался во рту. Конец. Холод расползался по телу, больше не способному бороться со страшным отравлением. «Вставай!» — услышал Мортарион голос в голове. Внезапно вспыхнул ослепительный белый свет. Время растянулось и застыло. Коса, которую дала ему незнакомка, теперь была не старым и проржавевшим сельскохозяйственным инструментом, а грозным оружием, излучающим эманации чистой ледяной ярости. «Кто ты?» — он чуял что-то подобное от некромантов. «Я — древний дух оружия Иал’яла. Не пугайся, ведь моё остриё направлено не на тебя. Я помогу тебе сокрушить твоего врага, прими же наш союз. В тебе скрыта великая сила, с которой ты с лёгкостью сможешь победить». «Нет! Та сила, о которой ты говоришь — зло, извратившее этот мир и сотни других!» — он уже хотел было отбросить драгоценное оружие, которое поддерживало в нём упрямую искру жизни. Слишком много он видел… «Стой! — загудела коса. — «Прежде чем ты совершишь ошибку, которая будет стоит тебе жизни, услышь моё послание. Ты управляешь силой и только тебе решать, во благо она послужит или нет. Дар, доставшийся тебе от могущественных существ, у тебя в крови, иначе ты не смог бы взять меня, так пробуди же его. Не позволяй мерзким фокусам этого прогнившего мира одурманить тебя, ведь есть множество достойных заклинателей, одна из которых доводится тебе матерью». Матерью? «Вспомни!» Он услышал нежную песню: — Пусть в разлуке давно пребываем, Пусть забыли родных имена, К светлой памяти вашей взываю. Возвращайтесь ко мне, сыновья. Тот светлый образ, утешавший его, когда он, полубезумный, метался в ядовитом тумане в надежде выйти к людям. Неужели она такая же как и уродливые некроманты, осквернявшие растерзанные трупы? «Нет, её сила направлена на благо. Она пожелала так сама и может научить тебя», — перед внутренним взором Мортариона пронеслись яркие воспоминания оружия. Летящая сквозь поле битвы серебряная воительница. Все, кто сражался рядом с ней, были укрыты щитами, сотканными из голубоватого сияния. Взмах косой — и от лезвия отделяется сверкающий диск, сметающий всё на своём пути. «Долг сильных — защищать». Защищать. Тех родных людей, что веками загибались под пятой Хозяев, и ещё незнакомых, которые нуждаются в нём. Неужели он и правда может им помочь? «Да! Да!» Мортарион крепче сжал древко косы, а затем одним движением снёс Некару голову, высвобождая накопившийся за долгие годы страданий гнев в очистительном пламени, стремительно пожирающем последнюю цитадель нечестивых чудовищ. Последним, что он увидел, были две фигуры — серебряная и золотая — склонившиеся над ним. — С возвращением, сын, — произнесли хором мужской и женский голоса. Мортарион наконец потерял сознание, так и не выпустив косу из рук. *** Мягкий белый свет окутывал его, исцеляя раны, унимая боль. Неужели он умер? Что ж, достойная смерть, ведь теперь народ Барбаруса свободен, а большего ему и не надо. Чувства медленно возвращались к нему. Сначала слух — странное жужжание и пощёлкивание, его собственное хриплое дыхание и что-то ещё, нежная неуловимая песня, которую он никак не мог разобрать. Потом осязание — вместо каменного крошева и твёрдой земли он ощутил удивительно мягкую ткань. Где же он? Так выглядит его посмертие? Сожжённые рецепторы обоняния не дали много информации. Воздух был чист и свеж с тем самым лёгким ароматом цветов, похороненным глубоко в недрах памяти примарха. Вернулись к жизни голосовые связки, и он наконец задал вопрос: — Я мёртв? — Ещё нет, но ты очень старался, — усмехнулся в ответ рычащий голос. — Фригга, он очнулся. Мортарион распахнул глаза и увидел двух стражей своего покоя: волкоподобный гигант с усмешкой, больше похожей на оскал, и краснокожий циклоп, единственный глаз которого светился тайным знанием природы Вселенной. На зов волка пришла женщина. Та самая, которую он видел на поле, но теперь лучащаяся неземной красотой. — Ты… — прохрипел Мортарион, потянувшись к ней, — Кто ты? Несчастная бродяжка, серебряная воительница, могущественная заклинательница… — Я твоя мать, Мортарион, — улыбнулась она, нежно касаясь губами его лба. — А они — твои братья. Теперь ты среди равных себе, там, где тебе помогут. Иал’яла рассказала мне о твоих сомнениях и о твоей стойкости. Ты понравился ей. Мортарион непонимающе нахмурился. — Духи машин — древние и гордые создания, они редко общаются с кем-то кроме своих партнёров из плоти.Ты — первый, кто слышал её голос. Иал’яла и я прошли множество битв, но теперь она хочет присоединиться к тебе. Оружие стояло здесь же, а, услышав своё имя, самовольно взлетело и опустилось рядом с Мортарионом. Но Жнец только убрал руку, не желая иметь ничего общего с психическим оружием. Коса обиженно загудела. «Я помогла тебе. Мы так хорошо сражались вместе. Ты не выпустил меня из рук даже когда потерял сознание. Почему же отвергаешь теперь?» — Это был вынужденный союз, — прохрипел он. Императрица сокрушённо покачала головой — её сын всё ещё дичился собственной силы, которую считал проклятием. — Я знаю, что ты ненавидишь свой дар, ибо видел, как с помощью него причиняют лишь зло. Но это не единственный путь. Магнус обращает свои силы на поиск знаний, которые использует на благо человечества. — Знания опасны, ведь их можно обратить как на добро, так и на зло. — На то у него есть страж, Леман Русс. Он не позволит ему ступить на гибельный путь так же, как и я. — Что же теперь будет со мной? — Это тебе чуть позже объяснит отец, а пока пойдём со мной. Некоторые из твоих братьев прибыли сюда, чтобы познакомиться с тобой. Мортарион с трудом поднялся и едва не рухнул на пол, но коса влетела к нему в ладонь, принимая на себя роль посоха. «Я всегда добиваюсь победы». Примарх тяжело вздохнул, понимая, что прекрасное, но своенравное оружие он оставит себе. *** В просторном зале уже их ждали: высокий прекрасный воин в пурпурных с золотом доспехах весело беседовал с бронзовокожим титаном и ангелом. Когда двери с шипением разъехались, они синхронно обернулись, с интересом рассматривая вошедшего. Мортариону было неуютно под взглядами небожителей, не затронутых скверной болезней. — Это и есть наш брат? — с ювелирно выверенным оттенком презрения спросил воин в пурпуре и золоте. Мать нахмурилась. — Постыдись, Фулгрим, и вспомни о том, что внутренняя красота не нуждается в привлекательной обёртке, а внешнее совершенство никогда не искупит душевной пустоты. Твой брат прошёл тяжелейшие испытания и выстоял, хотя они и оставили на нём свой след. Расскажи им свою историю, Мортарион. Жнец с Барбаруса предпочитал словам действия, а потому невысоко ценил умение говорить красиво. Его речи впоследствии были чёткими и сжатыми. Но сейчас под внимательными и сочувственными взглядами, слова лились сами. Исполненный боли рассказ перетёк в пламенный призыв о том, что никто не должен подвергаться таким истязаниям. Примархи жадно слушали брата, понимая и разделяя его чувства, ведь они и сами выросли не в лучших условиях: шахты Кемоса, радиоактивная пустыня Ваал Секундус, бандитская Хтония или ледяные торосы Фенриса. Но никто из них не пострадал настолько сильно, как Мортарион. Сейчас он с трудом стоял на ногах, а лицо его наполовину скрывала маска, по которой циркулировал ядовитый воздух Барбаруса. И горделивый Фулгрим первый обнял брата, когда тот окончил своё повествование. *** Примархи не заметили как остались одни, ведь Императрица, почувствовав зов супруга, ушла. — Ты помешала мне, — вместо приветствия бесстрастно произнёс Император. Но эмоции вечного может понять только другой вечный. Она почувствовала его раздражение. — И я нисколько не раскаиваюсь в этом. Это был глупый спор, итогом которого могла стать трагедия. Он искренне хотел спасти Барбарус и безусловно был готов умереть за эту мечту. У Мортариона был продуманный план, а ты намеренно спровоцировал его, чтобы он двинулся на штурм крепости Некара в одиночку! А он повёлся на это. У тебя был выбор — ты мог помочь сыну, а не унижать его перед миром, который считал его героем. А у Мортариона выбора не было — когда ты бросил ему вызов, он не мог отступить. Лев, Русс, Дорн, Хорус — никто из них не отступил бы. И любой из них погиб бы под стенами той крепости. Любой. А ты решил отнять у него эту мечту. Ты убил бы его этим! — Я не собирался унижать его. Он должен был выучить урок о том, что в Галактике есть такие враги, которых не победить в одиночку. — Победа осталась за мной, отец, — сухо проговорил Мортарион, а последнее слово прозвучало с едва заметным оттенком неприязни. — Верно, — Император, не оборачиваясь, кивнул. Через огромные иллюминаторы верхней палубы он смотрел на медленно вращающийся шар Барбаруса, окрашенный в гнилостно-зелёные тона, окутанный болезненно-жёлтыми облаками, испещрённый чёрными и свинцово-серыми пятнами мертвых бесплодных пустошей. — Ты волен вернуться, сын, — продолжил Он. — И тогда останешься единственным правителем безвестного отравленного мира. Скажи мне, даже если ты будешь лучшим из владык, многое ли ты для него сделаешь? Мортарион сделал глубокий вдох, втягивая ядовитые испарения родного мира. Воздух на корабле оказался слишком чист для него. Отец снова предоставлял ему выбор, которого на самом деле не существовало. — Ты мог бы присоединиться к Великому Крестовому Походу и вместе с тем получить технологии, которые очистят твой мир. — Это будет долгий процесс, растянутый на много поколений, — заметил Мортарион. Так же, как и он, люди долин страдали от разлитых в воздухе токсинов, но уже не могли бы существовать в иной атмосфере. Еще один вдох родного воздуха — словно последний шаг вверх к цитадели Некара. Как бы не было горько осознавать это, но решение уже принято, и менять его просто глупо. Осталось произнести лишь несколько слов и заключить еще одну сделку. — Я присоединюсь к походу, если Барбарус получит всю необходимую помощь. И если к тому дню, когда Человечество достигнет края галактики, мой мир будет очищен от яда. — Да будет так, — ответил Император, протягивая ему руку.