Мама

Нострамо был старым миром, вращающимся вокруг умирающей звезды, которая едва одаривала планету теплом и почти не источала света, доживая свои последние миллионы лет. В непроглядной темноте хранились богатства, обнажавшие гнилое людское нутро. В блеске добываемого адамантия чудилась кровь бессчётного числа нищих, которые влачили жалкое существование, непрерывно работая на рудниках и заживо разлагаясь на благо элиты — нескольких мафиозных кланов, испокон веков управлявших этим миром, в равной степени погрязшим во тьме и беззаконии. Уродливые подобия людей грызли друг другу глотки, чтобы сдохнуть на час позже. На Нострамо не было полиции, а правящей верхушке было плевать на «простых смертных». Впрочем, истинными повелителями мира тьмы были Страх и Ненависть. На Нострамо все ненавидели друг друга, эта эмоция — Ненависть — была едва ли не единственной отдушиной в жизни людей, которые никогда не видели вокруг ничего, кроме мрака, смерти, крови и нечистот. На таких мирах вырастают не боги, но чудовища. *** И однажды они выбираются на поверхность со дна, где в фосфоресцирующей тьме видели лишь разлагающиеся трупы, горы мусора и ядовитые болота радиоактивных отходов. Он засыпал под крики жертв, истязаемых в тёмных подворотнях, и открывал глаза под хохот опьяненных наркотиками убийц и садистов. Он бродил по мрачным улицам, где его каждый день пытались убить. И он вынужден был убивать в ответ. Его разум терзали бесконечные видения далёких кровопролитных сражений и непонимание собственной природы. Но однажды он прозрел свой путь, ощутил его в своей крови. Его долг — нести в мир высшее из возможных благ — справедливость. За осознанием пришли и действия: с нижних уровней Нострамо Квинтус стали исчезать маньяки и насильники, затем — целые банды, которых находили под эстакадами и на стенах покосившихся шпилей высоток распятыми, изувеченными, порой даже вывернутыми наизнанку. Его стали звать духом мщения, и среди людей для незримого убийцы убийц родилось новое имя — Ночной Призрак. Но в нём не было ненависти к людям, равно как и любви. Он лишь посвятил человечеству свою жизнь, не боясь увязнуть по локоть в крови, лишь бы люди перестали убивать друг друга. Тьма Нострамо преподала ему урок: человек греховен априори, и, едва ты позволяешь себе ослабить оковы страха на его шее, он тут же начинает лгать, убивать, посягать на чужую свободу и даже на собственную жизнь. Ночной Призрак никогда не ценил чужие жизни, лишь порядок, а смерть его нарушала. Каралось даже намерение, ведь оно — уже преступление, и за него был лишь один приговор, в сравнении с которым пуля в сердце — милость бога, которого не существует. *** Несмотря на все старания, Она всё равно была слишком светлой для этого мира. Императрица в сопровождении тактической группы «Титан» тайно покинула Ксан, оставив чёткие инструкции Арториасу и Кире, и направилась к Нострамо. «Освободи меня. Я нужна не здесь», — не раз просила она, общаясь с Супругом. «Ты не изменишь того, что суждено». «Он не заслужил этого. Пусть хотя бы его смерть будет подвигом, а не жалким оправданием». «Это не изменит моего решения». Тьма планеты равнодушно проглотила и её, позволив скрыться в своих тенях, шепчущих о деяниях Ночного Призрака, установившего тотальный диктат закона, где для нарушителя смертоносными считались слова «Я иду за тобой». Он всегда выходил на охоту лично. Сегодня это были верхние уровни. Впрочем, люди везде одинаковые: алчные, гнусные, порочные скоты. И всех их ждало только одно наказание. Небо здесь было абсолютно чёрным, а значит за облаками царила такая же непроглядная мгла, что и внизу. Серебряные глаза за короткое время привыкли различать широкую гамму чёрного и серого и верно подсказывали хозяйке, когда наступает настоящее утро за пределами отравленной атмосферы. Пора. *** Императрица незримая блуждала по утробе города. Она и так уже опаздывала. Свернув в зловонный зев очередного переулка, женщина насторожилась: омерзительные гирлянды внутренностей, свисавшие расписанных кровью стен притиснувшихся вплотную домов, и головы, насаженные на пики, бесцельно пялящиеся в пустоту, казались предупреждением в логове чудовища. Оставалось найти хозяина. Внезапно раздался жуткий вопль. Она ускорила шаг и вышла на открытый всем ветрам пустырь, посреди которого возвышалось странное сооружение: сочащаяся кровью уродливая статуя, сшитая из ещё живых тел, насаженных на стальные пруты, поддерживающие форму. Над монументом реял флаг из содранной кожи. «Я иду за вами» — было вырезано на стяге. Рядом стоял тот, кого Императрица так долго искала, и заканчивал свой труд. — Ты зря пришла сюда, — не отвлекаясь, прорычал он. — Не в твоей власти изменить будущее. — Я пришла к своему сыну, чтобы забрать его отсюда. Но прежде, чем мы уйдём, скажи мне, Ночной Призрак, зачем ты это делаешь? — спокойно спросила она, будто не замечая вопящей композиции. — Делаю что? Убиваю? Запугиваю? Лью кровь? — свет, исходящий от неё, пусть и приглушённый, причинял боль сыну Нострамо. — Ведёшь эту войну. — Война… — он хрипло рассмеялся. По острому подбородку полилась кровь. — Хорошее слово. За ней идёт мир. Я убивал, мучил и пытал. Всё так. Но жертв всегда было ровно столько, чтобы тупое стадо остановилось, подумало и спрятало оружие. Я говорил им — удержите свою руку и я удержу свою. Это мой долг: нести им правосудие. Они слишком… неразумны. Они — стадо, я — пастух. Она подошла совсем близко, заглянув сыну в лицо. Бледный, словно мертвец, скрывающий лицо за спутанной гривой волос, из-под которых как угли сверкали непроницаемо-чёрные глаза. — Убийство всегда остаётся убийством, даже совершённое на благо всего человечества. С каждым кровавым шагом по этому пути, ты теряешь частицы своей человечности и однажды станешь тем чудовищем, с которыми должен был сражаться. — Кто-то должен. Взять на себя грехи других. Не бывает правосудия без страха. А страха — без страданий. Я — вестник лучшего будущего, но они видят во мне лишь демона, крадущегося по их жалкие души. Они сами создали меня… Ночной Призрак. Бремя греха… не убоюсь… искупления… смерти. Бесчисленное множество вероятностей рождаются и умирают каждую секунду. Даже взмах крыла бабочки способен решить судьбу целого мира. Правосудие должно быть слепым. Справедливость не полагается на вероятности, лишь на силу страха перед неизбежным наказанием. А тот, кто выносит приговор, должен быть готов исполнить его. Но он мог заглядывать в людские души, в их будущее, но видел там лишь тьму… — Поэтому я здесь, — мать будто услышала мысли сына. — Больше не будет кошмаров. На твои плечи легло страшное бремя, но в моих силах сделать так, чтобы оно не причиняло тебе боли. Его глаза испытующе впились в лицо женщины, выискивая хотя бы малейший намёк на ложь. И не нашли его. *** После триумфального завершения Осады Ксана ситуация на фронте стабилизировалась. Оставленный ею план сработал, благодаря чему была освобождена одна из систем, захваченных рангданцами. Второй легион лишь изредка объявлялся на полях сражений, и среди них с каждой битвой становилось всё меньше парий. Пятый легион, который отныне назывался Белыми Шрамами, воссоединился со своим примархом, Джагатай Ханом. Это и многое другое, Императрица узнала, связываясь с Арториасом, порой предлагая и Ночному Призраку принять участие в планировании следующей операции для Избавителей. — Тебя не должно здесь быть, — хрипло бросил Конрад Кёрз, как его ещё называли. Она позволила себе остаться на Нострамо и обучать его усмирять собственное проклятие. Но, сама того не замечая, она приучала Ночного Призрака к свету. Словно одинокий луч, пробившийся сквозь вечную ночь, она принесла с собой частицу иного мира, куда вскоре заберут и его. Пришествие Отца и братьев, о которых она столько рассказывала, должно было стать началом конца. *** Высадившись на Нострамо Квинтус, Император со своей делегацией прошёл к центральному шпилю, и это шествие позже назовут Шествием Света, ибо люди, привыкшие жить в почти полной темноте, едва могли смотреть на существо, лучащееся подобно тысяче солнц. Смертные, рискнувшие взглянуть на Него, тут же ослепли и остаток жизни провели, ничего не видя, но и ни о чем не жалея, ибо они узрели истинного бога в сопровождении четырёх сыновей. Рогал Дорн, Лоргар Аврелиан, Феррус Манус и Фулгрим Фениксиец — никому из них Ночной призрак не ответил на приветствие, прозревая их будущее, в котором никому не осталось ничего, кроме крови. Когда Император вышел к Кёрзу и развёл руки в стороны, разум Конрада охватило болью невероятного видения, из-за которого он упал на колени и попытался вырвать себе глаза. Лишь прикосновение матери помогло ему прийти в себя и взглянуть на бога, принявшего облик смертного. От взора Ночного Призрака не укрылся Его затаённый гнев, обращённый на мать. Небожители ничего не сказали друг другу. Конрад Кёрз подчинился воле Отца и возглавил VIII легион, который называли Повелителями Ночи. Примарху теперь предстояло постигать галактику под покровительством матери и братьев. Его флот скоро должен был отправиться на соединение с Кровавыми Ангелами, а до тех пор Ночной Призрак изучал свою новую семью. Императрица знала, что расплата за своеволие неизбежна, а потому сама явилась к Супругу. — Ты покинула вверенный тебе участок фронта, несмотря на мой запрет, — глухо произнёс Он вместо приветствия. — Если бы ты действительно хотел меня удержать, то сейчас я была бы не здесь, а на Терре в кандалах и под охраной Кустодес. — Мне казалось, ты достаточно разумна, чтобы не требовалось применять к тебе подобные меры. — Я достаточно разумна, чтобы видеть, как наших детей уродуют родные миры. Всё то, что ты закладывал в них, искажается. Я лишь пытаюсь исправить последствия. — Так же, как и со Вторым? Она отшатнулась, словно от удара. — Его я упустила, — тяжело проговорила женщина. — Но взгляни на Пертурабо, Мортариона, Кёрза. Им нужна помощь, моя помощь. Император нахмурился. — Приближая к себе одних, ты неизбежно отдаляешься от других. Думаешь, что участие в рангданской кампании было наказанием? Предательство Второго — лишь предвестник грядущих событий, а рангданцы — не самый опасный враг. — Четвёрка? Им не вырваться из варпа. — Это правда. Но я говорю не о них. Несколько секунд она осознавала сказанное. — Ещё одна встреча, и я вернусь к Серебряному флоту, даю слово, — в её глазах на мгновение промелькнул страх.  — Только одна, — Император медленно кивнул. Он смотрел Ей в глаза, и Она ощущала Его невероятную мощь, но в психической ауре сейчас не было привычного тепла. Она давила, так, что хотелось поскорее прекратить разговор и убраться подальше. — И горе тебе, если ты и на этот раз ослушаешься. Фулгрим в нетерпении мерял комнату шагами в противовес спокойному Феррусу, который перебирал какой-то механизм. Он сейчас походил на демонические машины ксеносов, от влияния которых Железные руки чудом были спасены, но Феникс всё ещё тревожился. Слишком легко… Лёгкие шаги матери заставили его остановиться и взглянуть на неё. Она была подавлена, но чтобы не тревожить сыновей, спряталась за привычную тёплую улыбку. Обняв обоих, она подробно расспросила их о том, что же произошло на Арцеус Прайм. — Легион Железных рук подвергся нападению сил варпа. Эпистолярий Аллант и его библиарии погибли в сражении за наши души, — скупо доложил Феррус. — Все до одного? — переспросила Императрица. Она сама обучала своих библиариев и очень хорошо знала способности каждого. Аллант не знал себе равных в стойкости разума. Теперь он пал. — Их тела были уничтожены, а души осквернены, но память о них будет жить в легионе. — Как и среди Избавителей. Фулгрим переглянулся с матерью. Его тоже терзали сомнения, которым было еще далеко до настоящих подозрений, но и отрешиться от них не получалось. Он всё ещё хотел верить своему брату, однако интуиция предупреждала об обратном.  — Я не видел полного отчёта об этом сражении, — тихо сказал он матери, когда они остались наедине. — Возможно, Феррус просто занят, да он и не обязан мне докладывать. Возможно, битва была слишком тяжелой, и он не хочет вспоминать. Императрица снова улыбнулась.  — Я буду надеяться на лучшее. Как и ты.