Мама

Это видение пришло среди ночи. Яркое, словно второй Астрономикон, ужасающее своей яростью и болью. Корабли словно гончие, взявшие след, стремительно направились к источнику, который находился на Нуцерии. Это была технологически развитая планета в Сегментуме Ультима. Она сохранила многие блага и технологии, созданные ещё до Эпохи Раздора, но принадлежали они лишь относительно небольшой группе населения, известной как Высокие Всадники. Эти люди погрязли в гедонизме и разврате, имея всё и даже больше, они придумали идеально простое решение, чтобы отвлечь нищие массы от реальных проблем. Всадники стали устраивать гладиаторские бои между обычными людьми, генетически модифицированными воинами и ксеносами. Изучая архивные данные во время перелёта, Императрица закипала от гнева. Её душа не принимала угнетения одних людей другими безо всяких причин или ради развлечения. Корабли вышли на орбиту этого ужасного мира, когда внизу полыхало восстание рабов-гладиаторов, которых вёл один из примархов. Правители планеты посылали войска, чтобы уничтожить его, но все они были разбиты. Тем не менее, у восставших оставались проблемы: их сил было слишком мало, чтобы выжить в северных горах и одновременно воевать с армиями господ. В последней битве гладиаторов зажали на безжизненном плато. Их судьба была предрешена. Тогда и вмешался Император, телепортировавшийся вместе с отрядом кустодиев на планету. Супруга сопровождала Его, взяв с собой тактическую группу «Титан». Повелитель Человечества пообещал Ангрону легион, сделанный по его подобию, бессмертие и возможность вечно совершенствовать военное искусство. Но тот выбрал смерть среди других гладиаторов, которые боролись с угнетателями. Пока Отец и сын спорили, мать смотрела на этих людей, рядом с которыми вырос её сын. Рабы-гладиаторы с арен, жившие как грязь, которые заставили своих хозяев сполна заплатить за годы угнетения. В них было больше благородства чем во всей гнилой аристократии этого мира. Они сражались за свободу, свою и других. И она могла им помочь. «Нет. Нам нужен только Ангрон», — раздался голос Императора в её голове. «Почему? Эти люди заслуживают лучшей жизни». «Подумай о последствиях. Они не стоят знаний и ресурсов, которые может предоставить эта планета на благо всего человечества». Императрица с трудом подавила волну гнева и возмущения прежде, чем ответить. Ее супруг руководствуется холодным расчетом, а не эмоциями, и ответ, продиктованный чувствами, по определению сочтёт неразумным. «Эти люди… многое сохранили в Эпоху Раздора, а некоторые знания приумножили — в том нет сомнений. Но их культура отвратительна и, словно яд, отравит другие миры. Разве мы потерпим такое?» «Уничтожать их сейчас — нерационально, — отрезал Император. — Мы можем получить ресурсы и технологии без потерь». Она могла бы припомнить Ему многое. Могла бы указать, что другие сыновья получали помощь в своих начинаниях. Что к другим Он не был столь жесток. Даже история Мортариона, отношение к которому Она считала ужасно несправедливым, меркла в сравнении с судьбой Ангрона. Но Император не желал слушать, поскольку уже принял решение, и Она знала это. И всё же оставался шанс изменить хоть малость. «Тогда заберём соратников Ангрона, — предложила Она. — Он сохранит своих верных друзей, а Ты получишь преданного сына». «Ни капли крови», — предупредил Он и исчез вместе с Ангроном и кустодиями. *** Когда Императрица сошла с небес, бывшие рабы приняли её за воплощенную богиню, что приняла их сторону. Отчаявшиеся люди, не желавшие ничего, кроме как подороже продать свои жизни и умереть в бою, а не на арене под хохот толпы, воспряли духом. Снова зазвучали боевые кличи Пожирателей Городов, ярость с новой силой разгорелась в их сердцах. Но богиня не сказала им не слова. Напротив, она вышла из их сомкнутого строя и, воздев руки, обратилась к хозяевам, готовившимся к последней атаке. — Люди, именующие себя Высокими Всадниками! Взгляните же в лицо тем демонам, которых создали! Взгляните и ужаснитесь своим деяниям! В следующее мгновение волна психической энергии накрыла каждого из нападавших. Люди закрывали лица руками и падали на землю, корчились в тщетных попытках защититься от несуществующего врага. Некоторые, напротив, застыли на месте, широко распахнутыми глазами взирая на пугающие картины и не в силах пошевелиться от шока. …Их были тысячи и тысячи. Бессчётное множество давно мёртвых воинов в доспехах гладиаторов, вооруженных короткими мечами, трезубцами, сетями или огромными секирами. Ритуальные шрамы — белые и чёрные нити «верёвки» — покрывали их бледные тела, Гвозди Мясника отстукивали бешеный ритм в их черепах, а безжизненные глаза горели нечеловеческой злобой и жаждой крови. Из развёрстых пастей ран, обнажавших отполированные красными песками кости, капал зловонный гной. Каждый, кто погиб на кровавых аренах Нуцерии, каждый кто мечтал когда-нибудь вырваться из цепей поработителей, но так и остался для Высоких Всадников игрушкой и был выброшен, словно кусок мяса. Все они теперь собрались, чтобы убивать, терзать, разрывать на части, выплескивая вековую ненависть. От мертвецов не найти спасения. Мертвецы не чувствуют боли, их не ранит оружие смертных, им неведомы страх и усталость. Они захлестнули Высоких Всадников, словно волна, не позволяя уйти никому. В действительности это было лишь видением, но внутри него боль и ужас ощущались как настоящие, и каждый из хозяев пережил свою смерть — жестокую, кровавую и мучительную. Мертвые гладиаторы дробили их кости и черепа, отрубали конечности, вырывали хребты из еще живых тел. Вскрывали ребра, вытаскивая наружу легкие, потрошили Высоких Всадников и душили их собственными внутренностями, либо просто превращали тела в кровавое месиво… Когда видение оборвалось, никто в самом деле не погиб, но абсолютно каждый поседел, словно глубокий старик. Взгляд каждого из них был направлен внутрь себя, они абсолютно не обратили внимания на раздавшийся приказ: — Группа «Титан», заняться эвакуацией. Мультизадачное подразделение, состоявшее из безликих воинов в терминаторских доспехах, оперативно организовало устойчивый мост между фрегатом, на котором они прибыли вместе со своей Госпожой, и поверхностью Нуцерии. Один из гладиаторов неожиданно занёс меч над хозяином, но не смог пошевелить и пальцем. — Нет! — раздался голос сошедшей с небес, — Эти люди сполна получили сегодня. Приберегите свои мечи для будущих сражений. Идите со мной, чтобы встретиться с вашим лидером. Вы получите свободу, которая принадлежит вам по праву, и силу, равной которых не найдётся, чтобы очистить галактику от людей, подобных Высоким Всадникам. Множество угнетённых ждёт вашей помощи. Вам предстоит пролить ещё много крови, а потому удержите свою руку сейчас. Гладиатор прищурился и спрятал оружие. Неожиданно Императрица почувствовала колебание варпа, похожее на психическую атаку. Что-то произошло за время эвакуации. — Океан, — обратилась она к одному из безликих бойцов, — завершить эвакуацию без меня. Они не должны никого убивать. Воин медленно кивнул, глядя на то, как его повелительница исчезает во вспышке телепорта. *** — Что здесь происходит?! — прокричала она, едва появилась на флагмане Императора. Неожиданно её взгляд пал на мёртвого кустодия. — Он хотел вернуться на Нуцерию и умереть рядом со своими людьми, — медленно проговорил Император. — Получив отказ, он убил одного из Кустодес и скрылся в трюмах. А что у тебя? — Оставшиеся в живых бойцы сопротивления эвакуированы на мой фрегат. Без крови, — с нажимом произнесла она. Женщина была бледна: психическая атака утомила её, но она уже спускалась в недра корабля. Много времени ушло на то, чтобы отыскать его. После посещения Нострамо её глаза легче привыкали к темноте, а потому она успела заметить массивную фигуру, метнувшуюся к ней. Она могла увернуться или атаковать в ответ, но лишь распахнула объятия, принимая жестокий удар на панцирь. Они с грохотом покатились по полу. Огромные кулаки гладиатора молотили по доспеху, один из ударов пришёлся в лицо. Императрица не вскрикнула, не попыталась оттолкнуть нападавшего. Даже когда руки сына сомкнулись на её шее, выдавливая воздух. — Остановись, дитя, — прохрипела она. — Я не хочу сражаться с тобой. Но в его глазах не было ничего кроме всепожирающей ярости и безумия. — Император. Верховая мразь. Он сделал меня предателем! Заставил нарушить меня единственную важную клятву! Мы все поклялись. Стоять, драться и умереть вместе. Вы, чистокожие, не стоите и капли крови гладиатора! — рычал он. — Они… не мертвы. — Ты лжёшь! Вы все лжёте, чтобы получить то, что вам нужно! Ублюдки без чести! — кровь хлынула у него из носа и ушей. — Нет… Поверь мне. Я отведу тебя к ним. Только остановись. Он со звериным рыком вздёрнул её с пола и швырнул в стену. Принимать удары. Только принимать. Никакой защиты. Никакой тактики. Словно живое чучело, она позволяет Ангрону изливать на неё свою ярость. Чем дольше это продолжалось, тем резче становились её движения. После каждого удара, какой силы он бы ни был, она поднималась на ноги и всё также смотрела на него, призывая остановиться, довериться ей. От очередного удара в лицо, она завалилась на бок. Вечная тяжело дышала, опустив голову. Из её носа и рассечённой губы на пол стекали рубиновые капли. Ангрон замер на мгновение, готовый принять её поражение, но она вновь встаёт. Чем больше силы и ярости он вкладывал в свои руки, тем непоколебимее становилась его противница. Противница ли? Она не нанесла ни одного удара, даже не попыталась уклониться. Он не знал, сколько это продолжалось, но его собственное дыхание не держалось в лёгких, а содранные до крови костяшки почти не заживали. — Да кто ты такая?! — гвозди сильнее обычного визжали в её присутствии, причиняя невероятную боль, от которой закипала кровь. До этого ни один из её сыновей не задавал такого вопроса, ни один не поднимал на неё руку, исключая Фулгрима, которого она сама вызвала на дуэль. Ни один из них не был столь искалечен. — Я твоя мать, Ангрон. Я не желаю тебе зла, — она бережно коснулась его висков, пытаясь облегчить его боль. В её голове раздался жуткий визг металла, пробуждающий сдерживаемую тьму. Но своей цели она добилась — взгляд гладиатора очистился. — Когда-то я тоже умел забирать чужую боль, — произнёс он неожиданно тихо. — Ты говорила правду? — Иди со мной, и сам их увидишь, — она с трудом сдерживала дрожь в голосе. От усталости, от боли, которую она впитала, от ужаса того, что сделали с её сыном. Ангрон пристально смотрел на неё, решая верить ли ей. — Ты не сопротивлялась, — пробормотал он. — Ты страдал достаточно. Это звучало неправильно. Словно наигранное милосердие господ, которым надоело привычное зрелище кровавой резни, и они желали наблюдать более изощрённые способы убийства. — Лживая тварь! — взревел Ангрон и изо всех сил швырнул Императрицу в стену так, что её доспех оставил глубокую вмятину на переборке. Гвозди снова взвыли в истерзанном мозгу, глаза налились кровью. Он настиг мать прежде, чем та успела подняться на ноги, и принялся осыпать её непрекращающимся градом ударов, раз за разом впечатывая огромные даже для примарха кулаки в идущую трещинами броню. — У меня нет матери! Нет господ! Есть только братья, и они мертвы! Вы убили их! Ритм, что отбивали Гвозди в его голове, всё ускорялся, удары становились всё быстрее и сильнее. Его кулаки уже были сбиты до костей, но Ангрон не останавливался. Кираса Императрицы рассыпалась осколками, теперь ломались и трескались рёбра. Из уголка рта потянулась алая струйка крови, но Она всё ещё не сопротивлялась, даже не пыталась увернуться или защититься. — Они живы, — повторила Она, чуть менее разборчиво. Ангрон не мог ответить — или не хотел. Наконец, она почувствовала, что долго так не выдержит. Ещё немного, и она превратится в кровавое месиво, подобное тому, которым стали Высокие Всадники в своём видении. В отчаянном жесте она снова протянула руку и коснулась виска сына. Сил почти не оставалось, но она могла ещё раз ослабить его боль. Наверное, последний. — Прошу… иди со мной… и ты увидишь своих братьев. Они живы, Ангрон. Живы… — каждое слово с кровавым кашлем выталкивалось из горла. Возможно, Ангрону было трудно осмыслить такое поведение, а возможно, его слишком волновала судьба Пожирателей Городов, поэтому он не стал продолжать эту странную беседу, а просто выпустил свою мать из смертоносного захвата и помог подняться на ноги. — Я хочу увидеть их прямо сейчас. Эта странная женщина лишь кивнула, потирая отметины на горле. Что-то отличало её от остальных чистокожих. В ней не ощущалось презрения к гладиатору. Она не пожелала причинять ему вред, хотя могла. Так не поступали на Нуцерии. *** Когда они поднялись из трюмов, их уже ждал Император. Его лицо омрачил гнев, когда Он увидел следы борьбы на доспехе и затягивающиеся раны на теле супруги. — Как ты смел? — тяжёлая психическая аура обрушилась на разум взвывшего от боли примарха словно удар молота, но Императору этого показалось мало. Она не успела бы остановить карающую длань супруга, даже если бы пожелала. От удара Ангрон отлетел другой конец зала и затих возле стены. Мать дёрнулась к сыну, но Император достаточно жёстко остановил её, а затем, напротив, неожиданно нежно коснулся пострадавшего лица. Все раны уже затянулись, кроме одной, перечёркивавшей уголок губ. Она навсегда отказывалась от своей тёплой улыбки, которая теперь вечно будет искажена. Ангрон собирался с силами, чтобы подняться, исподлобья глядя на Императора. — Такой же тиран, как и прочие, — прорычал он, утирая с лица кровь. — Твои воины живы благодаря Ей, — голос Императора был спокоен, но аура всё так же давила адамантиевой тяжестью. — И после того, как поднял на Неё руку, ты смеешь ещё судить, неблагодарный. Он помолчал немного, давая сыну время осознать услышанное. — Ты воссоединишься с Легионом. Потому что существуешь именно для этого. Осторожно взяв супругу за плечи, Он развернулся и вышел вместе с ней, показывая, что разговор окончен. — Я взгляну на легион. Не потому, что ты это приказал. А для неё, — бросил Ангрон им вдогонку. Ангрон сдержал своё слово и встретился с первым капитаном Псов Войны. Этот легион славился своей дисциплиной, силой и благородством. Выше всего среди них ценилось боевое братство, а их тактический порядок — фаланга — лучше всего демонстрировал этот принцип, когда щит воина прикрывал не только его самого, но и брата, стоявшего слева. Псы Войны по праву считались одним из самых эффективных штурмовых легионов. При этом они не были жестокими и бесчеловечными, а, напротив, умели ценить чужую жизнь и свободу. А потому Пожиратели Городов с лёгкостью признали в них братьев по духу. Одно мешало… Гвозди Мясника.