Мама

В Имматериуме мысли и эмоции собираются вместе, словно ручьи, образуют стремнины и водовороты душевных мук и страстных желаний, гремячие ключи ненависти и тихие омуты отчаяния. Они порождают тварей из самой субстанции нереального, которые со временем обретают собственное сознание. Варп создал множество безымянных и слабых порождений Хаоса, и бесчисленное множество их умерло за прошедшую вечность, но также бесконечно много проявилось и обрело силу.   Императрица видела одного из них.  Выступающий из скалы каменный скелет, покрытый огромными устрашающими шипами, окутанный чёрным дымом. Одну из четырёх когтистых рук оттягивал жуткий зазубренный тесак, в лезвии которого мелькали искажённые страданиями лица. Массивный потемневший от времени череп скалился перемазанными кровью клыками, а в провалах глазниц полыхало первородное пламя.  Он заговорил, с ненавистью глядя на серебряную воительницу.   — Добрую мать снова предало дитя, что она пригрела, — его голос скрежетал, словно трущиеся друг о друга камни, этот противный звук вызывал мелкую дрожь даже у самых стойких. — Какое разочарование. А других детей она привела на смерть ради глупых идеалов ничтожной колонии галактических букашек. Так ли добра эта мать? Небожительница, опиравшаяся до того на Севатара, гордо выпрямилась и шагнула вперёд, обнажив клинок. — Только тронь их! — раздался грозный чистый голос. — Ты отчаянно пытаешься строить из себя святую, а между тем мы не такие уж разные, — колосс разразился громоподобным хохотом.  — Ты равняешь меня с собой, но ты — всего лишь разожравшийся демон, мнящий себя чем-то великим. Прочь с дороги! — на прекрасном лице не отразилось и тени страха перед чудовищем. Демон с рёвом вырвал тесак из скалы и грохнуло им совсем рядом с Императрицей.  Повинуясь этой команде, кристальные зверюги, до того рычавшие в ногах скелета, бросились на Атраментар, намереваясь наверстать упущенное в коридорах.   — Лгунья! Предательница! Убийца! — огромный меч с сердитыми гулом рассекал воздух, стремясь достать изворотливую фигурку, казавшуюся неуловимой, но так не могло продолжаться вечно. Севатар видел, насколько тяжело ей даётся каждое движение. Мелькнула срезанная прядь волос,  скрежетнул оцарапанный доспех.  Неожиданно тварь резко крутанула тесак, без усилия разрубив стоявших на его пути Атраментар. Отголоски их смертей неприятно царапнули разум Первого Капитана, а открытая течениям Моря Душ Императрица с воинственным рыком бросилась вперёд, вонзая клинок меж каменных рёбер. Из раны плеснула зловонная шипящая жижа.  Монстр расхохотался. — Да! Ещё! Мне нравится твоя ярость, она придаёт мне сил, как и любая твоя эмоция! Тебе не победить меня, Вечная. Прими свою смерть! — свободные лапы чудовища замолотили по каменным сводам, вызывая небольшое землетрясение, а затем метнулись к взмывшей в воздух фигуре.  Шипастый хвост обвился вокруг женщины, сдавливая доспех и подтаскивая её ближе к раззявленной ощерившейся гнилыми зубами пасти. Протяжный крик боли эхом отлетел от безмолвной громады камня. Измождённая небожительница не могла выдержать немигающий взгляд адских глаз. Когда их свет стал совсем нестерпимым, она утонула в багровом мареве. *** … старые, как этот мир, катакомбы не знали тепла. Могильный холод таил в себе многое, но не каждому дано пройти по бесконечному лабиринту, продолжающемуся и за гранью реальности. Она была здесь раньше, когда все только начиналось… За поворотом мелькнула до боли знакомая тень. Нет. Невозможно. Она ведь сама видела. Императрица решительно устремилась вперёд, но фигура в капюшоне оставалась неуловимой. Наконец, она закричала: — Сестра, подожди!  Тень застыла, а затем медленно развернулась, сбрасывая плащ. Серебряная воительница сдавленно вскрикнула: багровые зевы ран, расположение которых выжжено у неё под веками, сочились кровью, будто их нанесли только что, а не десятки тысяч лет назад. Когда они были едины и свободны.  Что стало теперь? Старшая мертва, а младшая в оковах, которые стали милее воли. Она осталась одна, но их всегда две. Их было две, но существует лишь одна. Лгунья. Предательница. Убийца. Рискнувшая всем, чтобы пойти наперекор истории и предотвратить величайшую катастрофу  — или сделать её еще более чудовищной.   — Мне жаль… — тихо выдохнула Императрица. — Жаль? — переспросила восставшая из потаённых кошмаров. — Не лги хотя бы себе, признай, ты хотела возвыситься. И не отмыв кровь с рук, поешь о любви. Поразительно. — Я любила его. И я любила тебя. — Вот почему я была сильнее тебя, — прорычала стоявшая напротив. Резкий взмах мёртвенно бледной руки призвал из темноты и других призраков прошлого: Диармайд, с рассеченным горлом и ледяной ненавистью в глазах, почти незнакомое дитя, облик которого все время искажался и лишь синие глаза неотрывно смотрели на нее, Леон с улыбкой палача, мрачный Арториас, хладнокровно поднимающий меч, лица, лица, лица. Родные, неизвестные, извлеченные из глубин памяти Вечной.  — Она ваша! Она должна заплатить за все, что сделала, — отдала приказ Старшая сестра. У Императрицы не было оружия, чтобы защититься…  *** Их осталось семь, двое из которых вряд ли дотянут до поверхности. А спускалось в шахты два полных отделения Атраментар, лучших. Севатар глухо зарычал, проворачивая алебарду в брюхе очередной твари. Её предсмертные вопли ненадолго заглушили хор голосов в голове. Проклятие, с которым он так и не сумел совладать, рвалось на свободу, а камень, из-за которого они и оказались в этой дыре, только способствовал этому.  «Сдайся… Ты остался совсем один… Никто не поможет тебе…» — ядовитый шёпот казался громче грохота камней и рёва чудовищ.  Шепот дробился и множился, словно отражаясь от кристаллических сводов. Бесчисленные зовущие голоса — зов всех душ, что Севатар отправил на вечные муки в варп. Взгляд множества глаз — черных нострамских глаз, которые он скармливал воронам ради мимолетного облегчения. Бесполезный дар делал его только более уязвимой и более желанной целью для демонического отродья.  Севатар высвободил алебарду и размашисто рубанул по воздуху, не находя цели. Теперь он видел только темноту, ощущал алчущие взгляды сквозь мрак. То ли зрение отказало, то ли сознание не могло отделить реальность от кошмарных видений.  — Убью тебя, — прорычал Яго, продолжая размахивать алебардой. — Выпотрошу и украшу тобой плащ! Глупое обещание, глупая угроза. Но это придавало сил и оставляло зыбкую иллюзию уверенности. Цепное лезвие взвыло, наткнувшись на препятствие, но Севатар даже не знал, ударил он демона или своего.  Темнота.  Такая густая, непроницаемая и жуткая. В темноте прячутся чудовища намного опаснее Повелителей Ночи. Древние голодные твари, охотники, что обагряли когти кровью задолго до того, как под умирающим солнцем Нострамо один человек стал охотиться за другим на темных улицах.  Преодолевая первобытный, иссушающий душу ужас, Севатар нервно рассмеялся.   — Люблю потемнее, — прошипел он на родном языке. Бесконечная ночь — и его дом тоже. А он уже намного больше, чем человек. Но еще человеком Яго Севатарион понял простую истину: если оказался среди чудовищ — стань самым опасным из них или умри. Умирать он не собирался. «Тьма. Непроглядная тьма и бесконечная ночь — да будет так! Я объявляю тьму своими угодьями!»  Он не сразу отличил психический крик от реального и так до конца не сумел осознать, что же делает. Он как будто вырвался из душного подвала и попал в настоящую бурю. Течения варпа словно кинжалы пронзали сознание и тело, отчего ему хотелось малодушно съёжиться. Но Севатар открыл глаза. По всему залу расползался мрак чернее ночи, чернее адамантиевого нутра родного мира Восьмого Легиона, и демон со своими меньшими собратьями слепо шарил в нем. А Севатар видел. Одинокая фигурка, окружённая умирающим светом, который защищал её от Тьмы. Далёкий прибой…  Так вот она какая на самом деле.   Драгоценные мгновения утекали сквозь пальцы. Нужно было что-то делать, иначе все они здесь погибнут.  — Леди! Эй, Леди! — заорал во всю мощь лёгких Севатар, но фигурка даже не дрогнула.  «Она не услышит тебя… Она не придёт на помощь… Ты остался один, совсем один…» — шёпот уже возвращался.  Что сделать? Что?!  Яго схватил её за плечи, как следует встряхивая, а затем быстро зашептал: — Леди, вернитесь, нам нужен свет.     Никакого ответа, с таким же успехом он мог бы увещевать статую, на щеках которой блестели такие человеческие слёзы.  — Мне так жаль… я не должна была… — что там ей наплела эта тварь?   — Кого вы здесь удивите прошлым, Леди? — несмотря на отчаянное положение, он злобно, рычаще рассмеялся. — Мое уж точно поганей, но мне плевать! И если вы сейчас не очнетесь, я прихлопну этого болтуна без вас! Слова Яго возымели действие: небожительница подняла голову, но её взгляд оставался пуст и бесконечно печален. — Милое наивное, дитя, что знаешь ты о моём прошлом?  — Ничего. Но я не позволяю своему иметь надо мной власть! — нетерпеливо выкрикнул Севатар. Он понимал, что каждая секунда разговора уменьшает их шансы на выживание, но серебряные глаза заставляли говорить. — Моя жизнь не заканчивается им. И ваша не закончится. Вставайте и, фраг вас раздери, сражайтесь за ваше светлое будущее, в котором вы, только вы одна, нашли место и нам!   Что-то дрогнуло на прекрасном лице, а затем в её глазах вспыхнуло пламя гнева, и тонкие пальцы сомкнулись на рукояти меча. Севатар даже не пытался сдержать самодовольный оскал. А вот теперь можно и воевать! *** Типовой меч в руках Императрицы, наполненный её силой, мог сравниться с лучшим оружием, которое когда-либо ковалось в недрах Терры или Марса. Она резким движением метнула сверкающее лезвие, и оно вонзилось в глазницу демона. Своды потряс чудовищный рёв, оглушивший Севатара, но вовсе не остановивший серебряную фигуру, которая стремительно сокращала дистанцию. Схватившись за рукоять меча, она с силой рванула его вверх, располовинивая череп.  — Ты заплатишь за это! — яростно проревела тварь, пытаясь достать серебристую молнию.  Чтобы не оказаться жертвой беспорядочно молотящих лап чудовища, она спрыгнула на землю, издевательски кланяясь. Севатар подметил, что она почти смеялась, глядя на звериный гнев монстра.     — Смейся, Вечная! Смейся пока можешь, ведь скоро тебе не хватит слёз! — лезвие тесака вонзилось совсем рядом с ней, застряв в породе.  Воздушная танцовщица, воспользовавшись этим, с лёгкостью взбежала вдоль по каменной руке, чтобы поразить уже второй глаз демона. Ослеплённое чудовище заметалось по пещере, угрожая обрушить её своды.  — Леди, поторопитесь! — прокричал Севатар, едва не получив сталактитом по шлему.  Женщина склонила голову набок, чувствуя как бушует заключённая в камни сила, рвущаяся на свободу, а затем вонзила пальцы перчатки в развороченные глазницы и прошипела:    — Тебе нужна моя ярость? Тебе нужны мои эмоции? Бери же! Бери всё! Первородная сила варпа, до того запертая в камне, хлынула сквозь тело Вечной, разрывая демона. Никому не под силу осушить Море душ до дна, ибо даже бездонная пропасть в конце концов выйдет из берегов, если обратить в неё полноводную реку. Пропасть, но не дырявый таз, стоящий на её краю.  Сила сплошным потоком вливалась в отчаянно вопящего демона, который пытался хоть как-то избавиться от неё и разорвать губительную связь, но с тем же успехом можно было вычёрпывать воду горстями, и развязка не заставила себя ждать. Монстра окутал сияющий кокон, крики потонули в нарастающем гуле, земля содрогнулась, и своды, не выдержав нагрузки, с тяжким вздохом обрушились. Последним, что успел заметить Севатар, была будто бы вспыхнувшая сверхновая, опалившая глаза ярким светом, а потом он провалился в родную темноту.  *** Которая впервые не оказалась мертвенно ледяной. Голоса никуда не делись, но теперь как будто присмирели, ведь кто-то наконец разогнал их по клеткам. Он видел звёзды: пульсирующие алые гиганты с клубящейся тьмой внутри, белые и голубоватые карлики. Неожиданно на горизонте вспыхнула ещё одна, самая яркая, и Севатар в который раз поймал себя на мысли о том, что его глаза скоро вытекут.  В реальности его ждали койка в апотекарионе, раздражающий писк приборов и мрачная фигура в боевом доспехе. — Отец? Что ты здесь делаешь? Что произошло? И где Ле… Императрица?  — Севатар попытался приподняться, но едва тёплая жёсткая ладонь настойчиво остановила его.  В ответ на град вопросов примарх лишь покачал головой.  — Как ты? Уже осваиваешься со своей силой? — простой вопрос прозвучал словно удар по голове.    Как он? Будь Севатар библиарием, ответил бы, что ничего не понял, только психически истощен. Но он даже не вспомнил это выражение. О физическом состоянии лучше было не думать вообще — по нему словно титан прошёлся.  — Печати сняты. Осталось найти чудо-посох и какие-нибудь таинственные тряпки или что там положено, — Яго с вызовом посмотрел на примарха, но вместо привычного холода в дефектных непроницаемо-чёрных глазах мелькнуло понимание.   Севатар знал, по чьей указке Трез создал печати. Ночной Призрак сделал для него то, что когда-то дали ему самому.  — Ты останешься первым капитаном Восьмого легиона. Мать обещала помочь тебе и взяться лично учить тебя.  — Какая честь, — саркастично хмыкнул Севатар.   Но не только собственная дальнейшая судьба его волновала. Упоминание Императрицы всколыхнуло недавние воспоминания, даже помогло немного их структурировать. И заодно — обнажило огромный провал, который необходимо заполнить.  — Так чем все закончилось? От Электри осталось что-нибудь, или всех вырезали без меня? Показывать перед отцом свои истинные переживания казалось неправильным и жалким, и Севатар никогда не проявил бы при нем слабости. Но Керз наверняка угадал искусно скрываемое беспокойство. Леди жива — это очевидно. Но что с ней после схватки с демоном? Отец едва уловимо насмешливо сощурился. — Сейчас на Электри бушует революция, а Императрица, при поддержке Сопротивления, которое оказалось вполне реальным, водворяет имперские порядки, — неожиданно у Кёрза требовательно запищал вокс. Отец сосредоточился на докладе, мрачнея с каждой секундой. — Что?! — взревел он, с грохотом вскакивая на ноги. — Мирные демонстрации должны разгоняться без крови. Кто отдал вам приказ? Ясно. Севатар выразительно выгнув бровь, надеясь на объяснения, но Ночной Призрак вылетел из апотекариона, бросив через плечо: — Она ждет на «Стреле Артемиды». *** Покинув сына, Конрад направился шаттлу, который перенёс его на поверхность планеты. Пилоту едва удалось посадить машину, ведь бушующие волны людского моря грозным прибоем подбирались к порту, откуда и прибыли чужаки, несущие и мир, и новую войну. Кто-то умело направил напуганное стадо против самих Повелителей Ночи. Которые будто по команде отключили воксы, и на всех каналах наземных отрядов, занимавшихся ликвидацией бунта, шли только помехи. Ночной призрак насторожился — дела легиона мало его заботили в сравнении с ужасными видениями, почти не отличимыми от реальности. Бросив безнадёжные попытки докричаться до самих нерадивых командиров, Конрад призвал иных, более компетентных капитанов, приказав стянуть силы к указанным квадратам.  Не дожидаясь посадки, примарх спрыгнул вниз и решительно, но поразительно аккуратно направился к мелькавшим вдалеке сине-красным доспехам. Следовавшие за ним сыновья едва успевали за лавирующим в толпе отцом. Повсюду раздавались гневные возгласы, стоны и вопли боли, топот тысяч ног. Вся эта огромная масса захлестнула Кёрза, утягивая за собой. Он не оборачивался, чувствуя, что легионеры стараются не отставать. От цветастых традиционных одеяний и яркого солнца, которое тоже будто протестовало против произвола сынов Нострамо, рябило в глазах. Раздались выстрелы: отголоски чужих смертей обожгли чувствительный разум.  Чем глубже Конрад погружался в людское море, пытаясь добраться до зарвавшихся сыновей, тем чаще ему попадались покалеченные и убитые люди: воющая старуха, сжимающая обожжённую культю, мужчина с пробитой головой, надрывающийся ребёнок, брошенный родителями. Раздавленные, размозжённые, переломанные человеческие существа, оставленные приливом, который неумолимо двигался дальше.  Он видел массивные фигуры в полуночно-синем, возвышавшиеся над толпой. Не все стремились ввергнуть планету в хаос. Здесь стояли те, кто пытался противостоять ему. Легионеры умело разделяли накатывающиеся на них волны, превращая людское море в отдельные ручейки и протоки, не давали толпе набрасываться единой массой, что неизбежно породило бы чудовищную давку. Они могли бы остановить этих людей гораздо быстрее. Могли бы заставить их оцепенеть от ужаса и затем, покорных, словно скот, погнать прочь. Но никто не брался за оружие, следуя приказу. Иногда они коротко рапортовали о накаляющейся ситуации в своём квадрате, но порой звучали вопросы о том, что происходит, и даже сообщения о погибших. Конрад ощутил короткий укол совести: он зашёл слишком далеко в стремлении прозреть будущее и подчинить себе собственное проклятие, а потому теперь легион позабыл всё, чему он когда-то учил взятых с Нострамо оборванцев. Они оказались слабы и предпочли вернуться к состоянию алчущих крови зверей, подчиняющихся лишь закону силы… А разве сам Кёрз не вводил наказание без закона, который в его руках стал не средством защиты граждан, а строгим ошейником? *** Неожиданно прямо ему под ноги вылетела встрёпанная девчушка. — Мама! Мама! Мам, где ты?! — надрывалась она, размазывая слёзы и грязь по личику.  Её отчаянные призывы тонули в общем гуле надвигающейся толпы.  Такая хрупкая, маленькая, но всё ещё надеющаяся на что-то.  Примарх решительно подхватил девочку на руки, устраивая на груди. Увидев страшное лицо Ночного Призрака совсем близко, она закричала и попыталась вырваться, однако когтистые перчатки крепко, но осторожно сжали её. — Не бойся. Ты ищешь мать, я — своих сыновей. Я помогу тебе.  В огромных непонятного цвета глазах плескался чистый ужас, но она лишь крепче обхватила шею Ночного Призрака. «Последний Свет дурно на меня влияет: я становлюсь сентиментальным», — хмыкнул он про себя, прокладывая путь в толпе. Увидевшие эту странную, но отчего-то отзывающуюся в чёрных душах сцену, легионеры только теснее сомкнули кольцо вокруг генетического отца.  Чем ближе они подходили к опьянённым кровью и смертями Повелителям Ночи, тем больше трупов видели. Девочка пыталась разглядеть их лица, но Кёрз шёл слишком быстро.    Толпа выплюнула их прямо на линию огня, а потому Конраду пришлось крепче прижать  ребёнка к груди. Тьма развевалась за его плечами словно плащ — Ночной призрак был в бешенстве. Он и его легион должны были стать олицетворением закона, но теперь катились к состоянию единственной помехи торжества справедливости.  Действовать требовалось немедленно, а потому Кёрз попытался передать неожиданно вцепившегося в него ребёнка стоявшему рядом легионеру.  — Не уходи! Ты ведь обещал мне помочь, — обиженно всхлипнула девочка, до побелевших костяшек сжав выступы доспеха, за которые держалась.  — Я сдержу своё слово, но сейчас должен идти, — терпеливо объяснил Конрад. Девочка поджала губы, что-то решая для себя, но всё же смирилась и перешла в руки одного из Повелителей Ночи, позволив Кёрзу наконец навести порядок.  Один из обезумевших от крови легионеров занёс алчно ревущий цепной топор над трясущимся жителем, но лезвие встретило молниевые когти. Смертоносные змейки разрядов взлетели по металлу, и Повелитель Ночи с криком агонии рухнул на колени.  — Стоять! — резкий, как удар хлыста, командный рык и пара нострамских ругательств сверху подействовали не хуже психического вопля: легионеры опустили оружие, затравленно глядя на разъярённого повелителя.   — Вы позабыли, чему я учил вас, — голос примарха, зычный, но с едва заметными шипящими нотками, прокатился над в миг притихшей площадью. — Пусть другие проливают реки крови, но мы — клинок во тьме, что наносит лишь три смертельных удара. Над бездной хаоса и анархии мы воздвигаем столпы закона. Но что творите вы? Словно обезумевшие звери упиваетесь резней, разрушая равновесие, а не удерживая его. Вы поплатитесь за ваш провал. Кто приказал вам убивать? Ответом ему стало молчание. Сознавшийся добровольно вовсе не обязательно облегчит свою участь, тот, кто устроил бунт, вряд ли отделается даже отложенным приговором. Но Повелители Ночи знали также, что если Ночной Призрак не получит виновника, пострадают все. Впрочем, жертвенность никогда не была их отличительной чертой. Время тянулось медленно. Легионеры молчали, до смерти перепуганные люди застыли, боясь дышать, словно загнанная дичь перед хищником.   — Кто приказал убивать? — повторил Керз. Снова тишина. Напряженная, готовая лопнуть в любой момент, но все еще мучительно тянущаяся. Наконец ее нарушил единственный звук, в ином случае оказавшийся бы совершенно незаметным, — гудение прыжкового ранца. Зо Сахаал, командир Рапторов, приземлился прямо напротив примарха.  — Я, отец, — коротко уронил он. Они оба знали, что это ложь. Керз обвел взглядом своих воинов, присматриваясь к каждому. Сыны Нострамо прекрасно умели скрывать страх, но не выдаст ли себя тот, кто сейчас освободился от страха? — Ты сам признаёшь свою вину? — медленно протянул Конрад, буравя взглядом Сахаала, — За это я позволю тебе выбрать себе наказание. В любой другой момент капитан удивился бы такому милосердию отца — он позволили ему выбирать самому свою смерть, но сейчас это был всего лишь спектакль для одного легионера, который посмел преступить Закон.  — Выстрел в голову, — терранец с трудом удержался от того, чтобы не улыбнуться, а вот отец напротив оскалился. — Трус, — прозвучало почти как похвала сообразительности, а потому Сахаал лишь довольно прикрыл глаза, чувствуя как дуло болтера приятно холодит лоб.  Конрад ещё раз незаметно взглянул на Повелителей Ночи, которые в предвкушении смотрели на найденного козла отпущения и почти не скрывали злорадства или нетерпения. И только в одном взгляде помимо насмешки мелькнуло облегчение. «Не я. Никто даже и не понял». Холодный голос правосудия пробирал до костей:  — За нарушение приказа командования, повлекшее за собой гибель гражданского населения, саботаж и нарушение субординации вы приговаривайтесь к смерти, — щёлкнул взведённый курок, — капитан Ацербус.  Три выстрела вошли точно между глаз предателя, и тот, нелепо взмахнув руками, рухнул на мостовую, залитую по его приказу кровью. Командир Рапторов принял предложенную отцом руку и поднялся на ноги.  — Каковы дальнейшие приказания?  — Мирно завершить демонстрацию и усилить охрану периметра, — коротко бросил Кёрз. Повелитель Восьмого легиона остался недоволен — Ацербус был лишь одним из многих и допросить его не удалось. Насколько же он выпустил легион из вида? Обежав взглядом присмиревших мятежников, которых уже взяли под стражу, Конрад отметил, что большинство из них были из последних пополнений, набранных и обученных на Нострамо. Кто бы ни стоял за этим — он столкнётся с правосудием Ночного Призрака.   По броне на ноге постучали. Опустив голову, примарх увидел девочку. Легионер, которому он её поручил, виновато развёл руками. Ребёнок потянулся вверх, уже абсолютно не боясь Кёрза. Они воюют за Человечество, а значит и сами должны оставаться людьми если не физически, то хотя бы на ментальном уровне. Конрад запрокинул голову, щурясь на бьющие по глазам лучи солнца. Сколько тех, кто ещё не забыл его заветы там, на кораблях? Кто действительно достоин зваться человеком? *** В глазах пульсировало от количества света, отражённого от множества доспехов, панелей и скромных, но в то же время притягивающих взгляд украшений на стенах поразительно одинаковых коридоров. Севатар остановился возле хрупкой статуи танцовщицы из белого камня, которая будто была готова вздохнуть и продолжить элегантное па. Он заблудился и упорно отказывался это признавать, пробуя коридор за коридором, отмахиваясь от участливых вопросов Избавителей, проходивших мимо и вежливо приветствовавших гостя. Нет, жизнь определённо решила отплатить за годы изворотливости Севатара, и теперь на него сыпались дождём её ядовитые насмешки.  — Статуя бесспорно красивая, но если будешь долго её рассматривать, то не успеешь к уроку. Не думай, что раз ты приглянулся Госпоже, то она закроет глаза на твоё опоздание, — раздался механический голос из неизвестного источника. Севатар дёрнулся и завертел головой, пытаясь отыскать говорившую.  — Динамики связи, — милостиво подсказали ему. —  Проводник нужен? — Сам справлюсь, — едко бросил Севатар, пытаясь предположить хотя бы с помощью проснувшегося, но пока ещё почти бесполезного и неуправляемого дара, куда ему идти.  — Угу, как и полчаса назад? — ехидно усмехнулся голос. — Стой на месте, сейчас спущусь.  Вопиющая наглость. Севатариону даже стало интересно.  Спустя пять минут он услышал осторожные шаги: такие, чтобы ненавязчиво продемонстрировать мастерство, но и не раскрыть всех карт. Из-за поворота вышла женщина… обычная женщина, похожая на каждую из смертных. Даже острый взгляд космодесантника не находил никаких приметных черт. Зыбкий образ мог перетечь в любой, который понадобится владелице. Хорошая шпионка — Севатар приветливо оскалился.  — Кира, — коротко представилась она, по-военному кивнув.  — Севатар. — Наслышана. Идём, — почти безэмоционально бросила женщина. На неё даже не произвели впечатления ни устрашающие доспехи, ни мёртвый взгляд чёрных нострамских глаз. Яго воспринял это почти как личное оскорбление.  Кира передвигалась по коридорам с проворством юркой рыбки, тогда как сам Севатар лишь следовал за ней, запоминая маршрут.  Когда они проходили тренировочные залы, Севатар замешкался всего на несколько секунд, а затем услышал знакомый голос… — И снова ты? — как ледяное дыхание бездны.  Полуобнажённый Арториас сжимал в руках тренировочный шест, но Севатару отчего-то казалось, что даже с такой разницей в экипировке капитан Избавителей если и не протрёт им пол, то явно заставит опоздать на занятие.  — И тебе доброго дня. Тише, а то опять накажут за плохое поведение, — не отказал себе в удовольствии вновь поддеть рыцаря Повелитель ночи.  Кира едва сдержалась от того, чтобы закатить глаза: девушка была в курсе той драки, после которой Первое крыло полным составом со скорбью и покаянием в глазах явилось на «Стрелу Артемиды» и ровным строем направилось в оружейную сдавать доспехи. Но, видимо, принципы вновь возобладали над логикой капитана Либераторус. Нужно было срочно что-то придумать, ведь Повелитель Ночи тоже не собирался останавливаться. На счастье девушки тренькнул наручный планшет, сигнализируя о сообщении: Императрица прибыла на флагман. Мысленно вздохнув с облегчением, Кира смело встала между едва ли не рычащими друг на друга капитанами. — Арториас Фернви, наша госпожа прибыла и требует твоего отчёта о состоянии корабля.  Либераторус мгновенно изменился в лице и сорвался с места, метко бросив шест на стойку.  — И в тот же миг влюблённое созданье, включив форсаж, умчалось на свиданье.  Кира прыснула в кулак, но затем как-то странно вздохнула и, махнув Севатару рукой, пошла дальше по коридору.  *** На первый взгляд, дверь, к которой они пришли не отличалась от большинства дверей на этом корабле, но, присмотревшись к створкам, первый капитан зашипел и непроизвольно коснулся виска. На внутренней стороне век вспыхнула древняя вязь узоров, в которой разум мог потеряться окончательно, запутавшись в серебристых переплетениях рун.  — Тебя уже заждались. Бывай, Севатар, — Кира махнула рукой и растворилась в коридорах.  Яго подошёл к двери, которая гостеприимно распахнулась, выпуская аромат благовоний, окутывающий словно тёплое одеяло и успокаивающий разум, и тихое пение. Скорбно поджав губы и принимая неизбежное, Севатар решительно шагнул вперёд. Его взгляду открылась круглая зала, напоминавшая древний амфитеатр. Наконец-то, приятный полумрак, разгоняемый лишь серебристыми светлячками, порхающими вокруг. Сами библиарии в ожидании Госпожи сидели на ступенях, негромко переговариваясь. Изредка где-то вспыхивали искры или раздавался потусторонний шёпот. Севатар скривился: в обществе Либераторус  Повелитель Ночи ощущал себя белой вороной, хотя, если подумать, он был единственной вороной правильного цвета — псайкеры, как и Императрица, были светловолосыми и светлоглазыми. Тихим посвистыванием он привлёк внимание группки лексиканиев, которые воззрились на него с воистинну анатомическим интересом. Один из них с минуту сверлил Севатара сосредоточенным взглядом, а затем удивлённо склонил голову к плечу и спросил: — Ты разве меня не слышишь? — Нет, — буркнул Повелитель Ночи.  Лексиканий виновато улыбнулся. — А, так ты, наверное, и есть тот самый новичок, о котором говорила Госпожа.  — Новичок? — осклабился Севатар. — Я думал, что просто пришел посмотреть на цирк уродцев.  — Когда ты впервые ощутил свой дар? — глаза библиария опасно сверкнули.  Дар? Скорее уж проклятие.   — Недавно, — скривился Повелитель Ночи. Лексиканий поджал губы: — О, прошу прощения. Не знал, что ты совсем ничего не умеешь. Не страшно, посидишь в своём тёмном углу, может, научишься сначала хотя бы хорошим манерам, а потом дорастёшь и до колдовства.   — Да, — неожиданно покладисто, почти смиренно отозвался Севатар. — Посижу в темном углу.  Он плохо помнил, что именно сделал, пытаясь защитить Императрицу. Он сомневался, что такое получится у него еще раз, но слова уже были сказаны. Севатар прикрыл глаза, сосредотачиваясь и настойчиво взывая к тем силам, которые лишь недавно ощутил в себе в полной мере — но которые были с ним всю его жизнь.  Тьма. Опасный шелест вороньих крыльев. Чернота, поглощающая и растворяющая любой свет. Чернее нострамской ночи, чернее адамантия, чернее отравленных сердец детей Мира-Без-Солнца. Севатар звал ее, силился выплеснуть из себя. И свет погас, сменившись непроглядным мраком. Зловещий чёрный туман стремительно затопил залу, но через несколько секунд библиарии Либераторус пришли в себя, а затем зазвучали команды на гремучей смеси терранских языков, понять которую могли только сами Избавители, и тьму прорезали лучи холодного серебряного света. Он ранил дефектные чёрные глаза, а потому Яго пытался укутаться в темноту, но библиариев было много, и они прекрасно чувствовали друг друга. Севатарион остался один, окружённый уже не скрывающими своей враждебности псайкерами. Даже тьма покинула его.  Неожиданно он почувствовал знакомое мерное дыхание прибоя, одновременно почти обрадовавшись и пожалев о его появлении. Дерзко вскинув подбородок, Севатар уже приготовился выслушивать очередную отповедь, но в серых глазах лишь мелькнуло разочарование, отчего-то болезненно отозвавшееся в душе Повелителя Ночи.  — Этот трюк я уже видела. А чтобы продемонстрировать что-то достойное, ты сейчас будешь слушать и делать как говорят. Ясно?  Резко выдохнув сквозь зубы, Севатар кивнул. Ему предстоял ещё долгий путь познания собственной силы.  *** Кира откинулась в операторском кресле. Фраг, она всё-таки проспорила Арториасу, понадеявшись на благоразумие первого капитана Повелителей Ночи. Острый взгляд разведчицы видел в космодесантнике нечто, не позволившее усомниться в его чести, но…  Дальше смотреть было бессмысленно, а потому девушка предпочла вернуться к массивам данных о ликвидации электриума. Лаборатория «Стрелы Артемиды» в кратчайшие сроки предоставила способ уничтожения опасного минерала, но люди всегда оставались людьми, а потому весь Тайный корпус был поставлен следить как за планетой, так и за Повелителями Ночи. Сюда же все сведения: от обрывочных данных, основанных лишь на паре нецензурных нострамских фраз, до развёрнутых официальных отчётов — стекались и обрабатывались лично Кирой. Взгляд девушки зацепился за очередной до зубовного скрежета формальный доклад. «Партия №62387568 отправлена в пункт ликвидации 48Р37В6КА…» — стандартная формулировка, которую легко пропустить в непрерывном потоке данных, но Кира внимательно перечитала её ещё раз и обнаружила несколько странностей.  48Р37В6КА, насколько она помнила, был одним из первых экспериментальных пунктов переработки для малых и средних объёмов. Но как тогда на него попала крупная партия, которая, судя по вызванной на соседнем дисплее накладной, в несколько раз превышала допустимые нормы? Пришлось сделать запрос на сам пункт и потребовать официальных объяснений. Прождав почти час и успев связаться со своей агентурой, Кира громом и молниями обрушилась на начальника предприятия, но тот клялся, что в его документах была указана совершенно иная масса электриума. Следовательно, проблема крылась на стадии транспортировки или перепогрузки. Соблюдая формальности, девушка сделала запрос на сами шахты, одновременно с этим отправила сразу несколько агентов, чтобы выяснить неофициальные подробности странной пропажи.  *** Теперь оставалось только ждать, а потому Кира решительно направилась в тренировочную залу, намереваясь поразмышлять о том, кому всё-таки понадобился электриум.  — Считаешь, это смешно? — раздался низкий глубокий голос, который мог принадлежать на этом корабле лишь одному из Либераторус.  Большинство в этот час уже заступало на боевое дежурство и только немногие вынуждены были убивать время тренировками.  — Я всего лишь предотвратила очередную бессмысленную перепалку, которая могла для тебя плохо кончиться, — пожала плечами Кира, совершенно не чувствуя страха перед первым капитаном Избавителей. — Чем тебе так не угодили Повелители Ночи, ведь даже с Тёмными Ангелами и Пожирателями Миров ты смог найти общий язык и даже успешно провёл несколько совместных операций, несмотря на то, что первые вечно пытались тебе что-то недоговорить, а со вторыми любой план был на грани превращения в беспорядочную мясорубку? Или дело в самом Севатаре?  — Сама его суть оскорбительна, он, словно шкодливый пес, так и ищет, куда бы укусить, — выплюнул Фернви.  Он не прерывал тренировку, продолжая отрабатывать удары. Спокойно, размеренно, не сбиваясь с темпа. Но в груди само по себе закипало раздражение: Севатар умел выводить из себя самим своим существованием, даже как тема в разговоре. Но опытную разведчицу было не так просто провести. Кира хитро прищурилась: — Арториас, это уже не смешно, а глупо. Я не верю, что тебе не хватает проницательности понять истинную причину нападок Севатариона и перестать на них отвечать.    — А зачем мне понимать его? — капитан Избавителей остановил косу и теперь пристально смотрел на Киру из полутьмы. — Почему я должен быть снисходительным? Я вижу лишь подонка и головореза, незаслуженно удостоившегося высокой чести. И Севатар даже не пытается соответствовать! Напротив, он выпячивает свои пороки, при каждом удобном случае демонстрирует, насколько он не достоин нести закон и правосудие. Бесшумно ступая, он подошел к разведчице, и той пришлось задрать голову, чтобы видеть его лицо.  — И от меня требуют, чтобы я уважал его, относился как к равному. Но и этого Севатар не ценит. Он даже опускается до оскорблений Госпожи, а ведь если бы не Её слово, он давно был бы мертв. Девушка чувствовала почти физическую ауру гнева Либераторус, но её не покидало чувство, что если она уступит, то упустит нечто важное.  — Знаешь, Арториас, Нострамо не очень-то способствует формированию высоких идеалов. Севатар просто пытается выжить, но раз он смог выбраться со дна беззакония, то чего-то стоит, — разведчица бесстрашно подалась вперёд, принимая вызов.  Чёрные глаза с необычными серыми прожилками, похожие на потрескавшийся щит, едва сдерживающий бурю гнева Арториаса. Разведчица потратила много времени и сил в попытках узнать, что ещё они скрывают. Эта и многие другие тайны завораживали её: чем дольше и запутаннее оказывалось расследование, тем больше удовольствия оно приносило этой маленькой девушке с тысячей лиц, и сейчас она ощущала зов новой тайны. «Ну, ещё одно какое-то очень важное слово, и я всё пойму», — думала она.   — Да, — отозвался Арториас чуть спокойнее, — беззаконие у них в крови. Нострамо растит их преступниками, и имперские идеалы не находят отклика в их гнилых сердцах. Гнев Фернви не угас, но Избавитель теперь держал себя в руках и не выплескивал его на Киру, которая не имела никакого отношения к Восьмому Легиону.  — Пожалуй, было бы лучше, если бы из их разума удалили все лишнее принудительно, — скривился он. — Сервиторы менее эффективны в бою, зато не создают проблем. Спокойные и послушные, словно население Электри. Схвачено! Кира склонила голову к плечу, уставившись на Арториаса так, будто видела его впервые.  — Как ты сказал? Спокойные и послушные? Кира вспомнила, как во время исследований свойств электриума, учёные испытывали его на организме Астартес. Требовались или огромные дозы, или очень длительное воздействие, чтобы превратить космодесантника в вечно улыбающуюся покорную машину для убийств.  Ей порой доносили о беспорядках в Восьмом легионе. Совсем недавно новые части нарушили приказ Ночного Призрака и расстреляли мирную демонстрацию.  Обрывки мыслей тянулись друг к другу, срастаясь в версию происходящего: сами Повелители Ночи похитили электриум, чтобы расколоть легион, который всё больше отдалялся от примарха, предпочитающего блуждать в видениях будущего.  Кира резко развернулась и стремительно направилась обратно к когитаторам.  Эта загадка определённо стоила её внимания.