Nothing at all to me

Юнги не верит в знаки и не понимает, почему пытается связать одно с другим. Он никогда не был чересчур наивным и не старался замечать несуществующие детали. Только вот всё изменилось. В его душе поселилось странное ощущение, словно он живёт благодаря Чимину. Словно благодаря ему, этому мальчишке со светлыми волосами и вечно смущенным видом, он до сих пор здесь. Неважно, как это чувствуется, ведь главное — то, что именно мысль о нем остановила парня в момент, когда он почти убил себя своими собственными руками. И пусть речь идёт о физической смерти, ведь внутри этот человек уже давно умер, все же этот страшный момент так и не наступил. Сейчас темноволосый видит эту связь между смертью и парнем с жёлтым зонтом. Тем самым парнем, который вызывает лишь неприязнь и больше ничего. Царапина на пальце не успела зажить до конца и она жжется, словно напоминая, что сейчас, в данную минуту, могло не быть одного человека. Мысль об этом, отчего-то, наводит настоящую панику. Парень с сигаретой в руках понимает, что тогда, в ванной, он почти потерял контроль над собой, но его спасла мысль о человеке, ему совершенно незнакомом и ненужном. Время идёт и оно беспощадно, проходящее слишком быстро. На улице уже зима, а год подходит к концу. Ещё один бесполезный год, итоги которого даже нет смысла подводить. Юнги лежит в своей кровати и курит, поднимая руку наверх и смотря в потолок. Он выпускает дым, выглядя все ещё безэмоционально. Этот парень ничуть не изменился за это время, он всё так же не видит смысла в том, чтобы просыпаться по утрам, но, на удивление, нервные срывы больше не появляются в его жизни. Новая-старая фаза — пустота — приветствует его вместе с холодными рассветами, и Мин привыкает к ней, влюбляясь в это состояние. В нем почти полностью отсутствует боль и нет никаких эмоций вообще. Благословение после тех истерик в ванной. Вечная апатия затягивает всё желание делать что-либо, но Юнги заставляет себя ходить в университет. Тэхён всё ещё рядом, всё ещё пытается помочь, но не помогает. Друг в его жизни является константой и как бы не менялось состояние, он всегда кажется единственной стабильностью и уверенностью. Возможно, если бы Мин умел ценить, то держался бы за этого человека руками и ногами. Однако, ему всё равно. Есть психолог или нет его — абсолютно неважно, потому что у Юнги нет этих чёртовых чувств, отвечающих за привязанность. На экране телефона красивая дата — 31 декабря, но явно некрасивый смысл этого дня. Это праздник, когда люди теряют свое человеческое обличие, напиваясь настолько сильно, что совершают разного рода глупости. Юнги ненавидит глупости, а потому не отмечает Новый год. Для него это такой же день в календаре, а его значимость для парня нулевая. Вероятно, так было не всегда. Когда-то Юнги ждал этот праздник с замиранием сердца, но все это кажется настолько далёким, что в это просто-напросто тяжело поверить. В те времена он был счастлив, но это было ещё тогда, в прошлой жизни. Тэхён не оставляет попыток заставить своего друга выбраться из дома и хотя бы дойти до площади, чтобы полюбоваться ёлкой. Мин отрицательно мотает головой, всем своим видом давая понять, что он не собирается этого делать ни сегодня, ни когда-либо ещё. Юнги тушит сигарету, а за окном уже темнеет. Неважно, сколько сейчас времени. Хочется лечь пораньше, чтобы проспать весь праздник и всю эту суету, буквально витающую в воздухе. Как же это раздражает. Мин прикрывает глаза, надеясь, что завтрашний день вновь покажется совершенно обычным не только ему, но и соседям, которые включают музыку. Наверное, начали отмечать. Парень просыпается от неприятной трели. В дверь звонят ровно один раз. Юнги поднимается с кровати и медленно плетется к двери. Он открывает её сразу же, даже не посмотрев в глазок. Перед ним неожиданно предстаёт знакомый образ: светлые волосы, пухлые губы, щенячьи глаза. Пак Чимин, тот парень с зонтом, с которым Юнги не разговаривал с той самой встречи два месяца назад. Мин смотрит на него удивлённо, спросонья пытаясь понять, что происходит и что этот человек здесь забыл. Парень напротив тоже молчит. Между ними возникает долгая пауза, светловолосый медленно рассматривает хозяина квартиры, что не остаётся незамеченным для второго. — Что ты здесь делаешь? — хрипло произносит Юнги, наконец, прерывая эту паузу. Её даже неловкой не назовёшь, больше глупой. — Я… — парень гулко сглатывает, начиная заикаться, — м-мы решили организовать п-проект. Благотворительный. — Мм, помогать одиноким студентам? — равнодушно кидает темноволосый. — Н-нет, — блондин краснеет от неловкости, начиная отрицательно мотать головой, а потом почти шепчет, — мы помогаем одиноким пожилым людям. — А я здесь причём? — Я не… — парень тяжело вздыхает, а после рукой тянется в карман. Из него он достаёт свернутый в несколько раз листок, который открывает и начинает быстро бегать по нему глазами. — Госпожа Ким здесь живёт? — Нет. — Ну как же, адрес этот, — светловолосый показывает Юнги то, что записано напротив имени. Мин жмёт плечами. — Адрес правильный, но я что-то не особо смахиваю на госпожу, — отвечает старший. — Ты где этот листок вообще раздобыл? — Дали в службе социального обеспечения. — Ну да, там последние данные были внесены лет так десять назад. Парень виновато опускает глаза и кивает, а после спрашивает: — И что теперь делать? — Не знаю. Сейчас Новый год, иди и отмечай его как все нормальные люди. — Ты выглядишь так, будто спал, — замечает Пак, игнорируя то, что темноволосый пытается прогнать его. — Я и спал. — Ты что! На Новый год нельзя спать! — мальчишка широко раскрывает глаза и бантиком складывает пухлые губы, этим показывая своё детское возмущение. — Я всегда это делаю. — Подожди, — парень достаёт из пакета коробку конфет, вручая её брюнету. — Это забавно, конечно, но я не ем сладкое. Вот если бы у тебя была бутылка чего-то крепкого... — Ладно, — светловолосый улыбается, быстро кивая, — я сейчас. Парень быстро подрывается с места, но Юнги окликает его в пути: — Эй, куда? Чимин резко останавливается, разворачиваясь. Он улыбается и говорит: — Тебе сказочно повезло, что я обладаю сверхспособностью очень быстро бегать за алкоголем. Поэтому жди здесь. Юнги смотрит ему вслед, не двигаясь и не зная, что теперь делать. Чимин... Парень ведь совсем не знает этого человека и Мин лишь просто так сказал о бутылке чего-то крепкого, не имея в виду это серьёзно. Он не собирается пить с этим светловолосым... Чимин возвращается через пять минут. Мин видит в его руках несколько прозрачных бутылок и думает про себя, что не пил уже очень давно. Возможно, только возможно, алкоголь расслабит его немного и заставит чувствовать себя чуть легче. На самом деле, Юнги надеется, что сможет забыться. Они оба проходят в кухню. Мин понимает, что раньше не впускал в свою квартиру кого-то, кроме Тэхёна и родителей, и не может уловить тот момент, когда решил нарушить этот принцип. Парни присаживаются друг напротив друга. Квартира темноволосого так и навевает одиночество, а тусклый свет лампы делает обстановку ещё более жалкой. Чимин достаёт из пакета алкоголь, а Юнги открывает бутылку, хмыкая: — Ты где так быстро за соджу бегать научился? — В средней школе старшеклассники часто просили меня раздобыть им что-нибудь выпить. Там был киоск, прямо напротив школы, и я ходил туда на переменах. — И тебе продавали? — Пак видит некий интерес в глазах Мина. Странно, эту эмоцию Чимин ещё никогда у него не замечал. — Да, он совсем небольшой был. Продавщице только в радость, если я что-то покупал. Этот киоск стоял в не совсем удачном районе, и покупателей там не было особо. — Понятно. Такие слова всегда убивают диалоги, после них не знаешь, как продолжить. Чимин же очень хочет продолжить. Не то чтобы он безумно общительный, скорее интроверт и не привык болтать, но если не постараться, то всё закончится, не успев начаться. Юнги рассматривает соджу через прозрачный стакан. Безэмоционально. Чимин не решается сказать больше ни слова. Он, честно говоря, даже пользуется моментом, когда может порассматривать брюнета без зазрения совести и страха, что его обнаружат. — Ненавижу новые годы, — произносит Мин задумчиво, — все кругом радуются без повода. На деле же к дате просто добавляется одна циферка, а шуму-то сколько. — Людям нужно чему-то радоваться, — отвечает Пак неожиданно даже для себя, — иначе можно свихнуться. Мир ведь — не самое прикольное место. — Я искренне удивлен слышать это от тебя, — равнодушно хмыкает Юнги. — Почему? — спрашивает светловолосый. — Ты не похож на того, кто разочаровался. Чимин опускает взгляд на свои руки. Ему немного неуютно, но чего он, на самом деле, ожидал? Уж точно не того, что Юнги примет его с распростертыми объятиями. Не того, что начнёт рассказывать о себе и станет слушать его, Чимина. — Я и не разочаровывался. То есть, я не отрицаю того, что жизнь иногда может быть очень сложной, порой несправедливой, но я даю ей шанс. Я стараюсь верить, что, несмотря ни на что, я справлюсь. — Как же, — хмыкает Юнги, а после заливает в себя соджу одним глотком. — Но даже так, я уверен, что есть люди, которым сложно. Я их уважаю и ни в коем случае не обесцениваю их проблемы. — Ты думаешь, что ты миротворец? Добродетель? Альтруист? Как называются те, кому есть дело до других? — Мин словно говорит с неким презрением. — Я не думаю, что я такой. — Но это так. Люди вроде тебя часто делают вид. Притворяются. — Думаешь, я ненастоящий? — Увы, — брюнет делает ещё глоток. — Почему? — Я ни разу не заметил в тебе ни одного минуса. Ты похож на ангела, но люди такими не бывают. Они эгоисты. — Послушай, я… — Не стоит объяснять мне, — Юнги подходит к окну, доставая сигарету. Он зажимает её меж губ, а после поджигает конец зажигалкой. Чимин завороженно смотрит на его профиль и отражение в его окне. Парень поджимает губы, очень надеясь, что Мин скажет что-то поэтичное, как тот однажды делал на их совместной паре по английскому языку. — Знаешь, как я ненавижу таких людей? — едва слышно произносит Юнги. — Каких? — спрашивает Чимин. — Не готовых к жизни. Они своей наивностью и глупостью лишь просят подкинуть им больше проблем. Сколько бы ты не ломал их, они встают и идут дальше. Но у всего есть предел. — Не понимаю, — отрицательно мотает головой Чимин. — Таким людям кажется, что они ко всему готовы и улыбаются этой жизни в лицо. Они оправдывают все то дерьмо, что с ними происходит, испытаниями, что делают их сильнее. Но правда такова: никому ты не нужен, чтобы делать тебя сильнее. Никакой ты не особенный среди других таких же и в будущем тебя вряд ли ждёт счастье за все твои страдания. Жизнь просто дерьмовая, у этого нет никакой закономерности. Темноволосый пьёт ещё. Пьёт быстро так, едва успевая глотать. И чем он сейчас отличается от людей, празднующих этот мерзкий праздник? — Неважно, что происходит у людей в жизни, исход всегда один и тот же: они бегут от реальности, боясь осознать всю правду. Напиваются, чтобы забыться и дают себе обещания, чтобы не хотеть умереть так сильно. Новый год — это не о веселье... Тишина и тресканье сигареты. Небольшой сквозняк у окна и горечь во рту от соджу. Они оба прекрасно понимают, как устроена жизнь, но если один явно смирился, то второй судорожно отрицает её настоящее уродство, скрытое под кучей масок. Чимин рад, что он здесь. Ему больно и странно, но это место — душа Юнги. В ней вечная зима и никакого потепления нет, даже надежды на него никакой. Но это то самое настоящее. Пак и не понимает, виной ли всему алкоголь, а может, дело в том, что Мин давно ни с кем не разговаривал. В конечном счёте, именно он оказался рядом сейчас. — Мне интересно каждое слово, которое ты говоришь, хён, — едва слышно произносит Пак, — они все колючие очень, но я готов слушать и впитывать. — Станешь жить по-другому? — хмыкает Юнги, развернувшись к Чимину. — Нет, но всеми силами постараюсь понять тебя. — Мне не надо, чтобы меня понимали. Если бы захотел — позвонил бы в службу поддержки. Мне ничего не нужно, только бы никто не лез и не пытался помочь мне. — Я думаю, что не стал бы слушать тебя, будь ты мне ближе, хён. Не позволил бы утонуть, — Чимин отрицательно мотает головой. — Потому что ты чёртов эгоист, ведь моё мнение по этому поводу тебя совершенно не интересует, — Юнги вдыхает дым в себя, затягиваясь. — Позволь тебе напомнить: мы никто друг другу и весьма странно говорить такие вещи практически незнакомцу. — Нас познакомил Тэхён, — напоминает Пак. — Я помню, но одного твоего имени мне недостаточно, чтобы назвать тебя кем-то большим, нежели чужим человеком... За окном начинаются первые салюты, а этот Новый год у Чимина был самым странным за всю историю. Он смотрит на мерцающие огоньки в темноте и вздыхает. — Уже поздно, — произносит Юнги и Чимин понимает, что его просят уйти. Он поднимается с места, его никто не провожает до двери. Пак одевается. — Хён, напейся, легче станет, — произносит Чимин, а после захлопывает за собой дверь.