Nothing at all to me

Когда тебя всё время называют ненормальным, ты медленно начинаешь в это верить сам. Особенно, если слышишь одно и то же каждый божий день и кажется, будто окружающим тебя людям виднее со стороны. Что они видят тебя таким, какой ты есть, без прикрас, и могут оценить то, кем ты на самом деле являешься. Хочется спросить себя: может быть, они всё же правы? Юнги находится в столовой, его голова опущена и хочется поскорее уйти отсюда, скрыться от всех лишних глаз. Он совсем ничего не ест, еда в горло не лезет, а потому ему только и остаётся, что изредка кивать на то, что говорит его единственный оставшийся друг. Тэхён. — Поэтому мне нужно идти на пересдачу. Профессор сказал, что я должен был описать только традиционные методы психологии и ничего не выдумывать сам. Тоже мне, фанат Фрейда... Фрейда, ты представляешь? — возмущается Ким. — Да я бы лучше Канта с его дурацкими максимами наизусть выучил, чем прочитал бы хоть одну главу о том, как этот псевдо-психолог трактует сновидения. Мин тяжело выдыхает и прикрывает глаза, медленно растворяясь в воздухе, подобно дыму сигарет. — Эй, — голос друга в один миг становится тише и спокойнее, — тебе плохо? — Нет... — шепчет Юнги и снова на выдохе, — просто голова болит. Ночью он выкурил целых две пачки сигарет, любуясь темнотой и не замечая, как сделал ещё несколько шагов к ней навстречу. Фаза, когда ему становится хуже, снова пришла. Теперь это уже бесполезно отрицать. Да Юнги и не пытался никогда, просто не придавал этому значения. — Может быть, сходим к доктору вместе? — предлагает Ким обеспокоенно. — В последнее время ты выглядишь не очень. Будто даже похудел... Юнги сглатывает, чувствуя как противный ком подкатывает к горлу. Держит глаза закрытыми. Ему кажется, что его сердце сошло с ума, решив забиться в несколько раз быстрее. Он рукой хватается за него и жмурится. Немного тревожно от того, что слышишь эти болезненные удары внутри себя и все твои мысли концентрируются именно на этом. — Хён, — раздаётся неподалёку, — возьми. Мин приоткрывает глаза, видя слегка плывущего Тэхёна, но уже перед собой. Он сидит на корточках прямо напротив него и протягивает стакан воды. Юнги дрожащими руками берет его, поднося к побледневшим губам. Жадно глотает прозрачную жидкость, громко выдыхая в стеклянную посуду. Прохлада не делает ситуацию лучше, а перед глазами виднеются тёмные пятна. Голову сдавливает так, словно она вот-вот взорвётся и маленькими осколками разлетится по всей поверхности, радиусом в целый километр. Тэхён не уходит, сидя на корточках, прямо как родитель, разговаривающий с ребёнком на уровне его глаз, чтобы тому не было неудобно. Юнги же, ставя стакан обратно на стол, говорит: — Со мной всё в порядке. — Ты уверен? — Ким быстро водит глазами по его лицу, явно отмечая порозовевшие не к месту щеки своего друга. — Ты красный. Юнги прикрывает глаза, ставя локти на стол и опираясь на них головой. Обычно он бы пошутил, сказал бы что-то вроде: «Разве ты сам не говорил мне о том, какой я бледный?», но сейчас молчит. Его руки подрагивают, а дыхание очень громкое, словно он сопит наяву. Мин начинает массировать свои виски, стараясь восстановить дыхание, но у него не получается. Голова болит так сильно, а вокруг всё плывёт. — Хён... — тихо, почти шёпотом произносит Тэхён, — давай, пожалуйста, сходим к врачу. С тобой что-то не так. — Нормально, — отвечает старший. Его друг усаживается на скамейку рядышком, не сводя с него глаз. К горлу снова подходит этот ком, парень чувствует, словно его сейчас стошнит, а потому быстро поднимается с места. — Куда ты? — спрашивает младший. Голова ужасно кружится, сердце бешено стучит, а воздуха не хватает. Ощущение, будто тебя кто-то душит, и от него никак не избавиться. Парень пошатывается, смотря в сторону выхода. Кажется, ему с каждой секундой всё хуже и хуже. — Я сейчас... — произносит Юнги на выдохе, — ...Подышу свежим воздухом и... — парень оттягивает толстовку в области груди, тяжело дыша и гулко сглатывая, — ...И станет легче... Он сощуривает глаза, пытаясь сфокусироваться на двери. Громко вдыхает, пытаясь вобрать в себя немного кислорода, но у него начинают подкашиваться ноги. Юнги судорожно хватается за скатерть как за единственное, за что цепляется взгляд в его плывущем сознании, а после вдруг резко падает на пол. Скатерть натягивается, съезжает со стола. За парнем вниз валится и посуда, разбиваясь на мелкие осколки и создавая сильный шум. Тэхён сразу же подбегает к нему, перекладывая его голову на свои колени, чтобы тот не поранился. — Эй, ты чего? — дрожащим голосом спрашивает Ким, нервно хмыкая. — Хён, очнись! — он осторожно похлопывает ему по лицу, пытаясь привести в сознание, однако старший совершенно не реагирует. У него обморок, а дыхание едва-едва слышное. На звук сбегается испуганная толпа, студенты молча наблюдают за тем, как беспомощный Тэхён тратит все свои силы на то, чтобы Юнги очнулся, не обращая ни на кого никакого внимания. — Позовите врача! — кричит Ким, надрывая спокойный от природы голос. — Срочно!

° ° °

Юнги открывает глаза, чувствуя, как его руку что-то больно сжимает в области локтя. Он постанывает, пытаясь разглядеть комнату вокруг себя, чтобы понять, где вообще находится. Изображение всё ещё нечёткое, в висках пульсирует и отчего-то ему совсем плохо. — Что случилось? — спрашивает он хрипло. Голос такой, будто кричал всю ночь. — О Господи, хён! — выдыхает Тэхён, беря его за руку. От этого тепла так странно: непонятно, приятно или же всё-таки нет. Ким никогда раньше не позволял себе касаться Юнги без его разрешения. — Хён, ты меня так напугал... Мин облизывает сухие потрескавшиеся губы, морщась и ощущая ужасную сухость во рту. Слюна вязкая и очень хочется пить. — Что... Со мной? — спрашивает Юнги тихо, ему тяжело говорить, язык не слушается. После он опускает взгляд ниже, замечает тонометр, а затем слышит звук отрывающейся от ткани липучки. — У Вас просто кошмарное давление, — произносит женщина, работающая дежурным врачом в их университете, — сто восемьдесят на девяносто... Это уже тяжёлая гипертония. Точнее сказать, у Вас был гипертонический криз. В Вашем возрасте такие показатели — совершенно не норма. Парень прикрывает глаза, облизываясь и пропуская большую часть предложения мимо своих ушей. У него повысилось давление. Почему ему так плевать на это? — Подумайте, в последнее время Вы делали что-то, что могло бы спровоцировать гипертонию? — продолжает доктор. — Может быть, у Вас было сильное стрессовое перенапряжение? Юнги молчит, не открывая глаз. Если бы эта женщина только знала... — Скажите, это очень страшно? — спрашивает Тэхён, сильно переживая за близкого ему человека. Он прямо места себе не находит, а Юнги едва сдерживается, чтобы не усмехнуться. Зачем так переживать из-за кого-то, вроде Мина? — Слава Богу, обошлось без скорой, — произносит доктор, — я сделаю ему укол. Он понизит давление. Но учтите, если не исключить причину, приступ снова может повториться. Так и до инсульта недалеко. Лежащий на кушетке парень тоже слышит всё это, но он совсем не сопротивляется, чувствуя, как распыляется спирт, холодными каплями стекающий вниз по руке, не обращает никакого внимания на вату, что вытирает лишнюю жидкость, а также на иглу, уходящую глубоко под кожу. Как бы это сказать, он не боится острых предметов. Наоборот, это кажется чем-то привычным отчасти. — Вам нужно заботиться о себе, — произносит доктор, — в таком возрасте иметь проблемы со здоровьем считается чем-то очень серьёзным. Это может повлиять на Ваш организм, а с возрастом хронические заболевания лишь усиливаются. Ну конечно. Заботиться. Что, курить перестать? Да Юнги в жизни не бросит эту привычку. Не потому, что весь из себя такой гордый, а потому, что сигареты — это единственное в его жизни, напоминающее о нём. — Я напишу освобождение от занятий на неделю. Прошу Вас, не пренебрегайте моим советом, — говорит женщина. Она разрешает Юнги остаться в своём кабинете, пока ему не станет лучше. Тэхён сидит с ним и, кажется, не дышит, ожидая, пока давление его друга нормализуется. Он кусает ногти, покачивается на стуле взад-вперёд и внутренне ест себя. Ест за то, что не уследил, за то, что позволил Мину дойти до такого состояния. Ким ненавидит себя. Какой же из него друг, если он допустил всё это? Какой же из него друг, если позволяет Юнги издеваться над собой и относиться к себе так, словно он совсем-совсем ничего не стоит?

° ° °

— Тэхён, отдай! — зло требует Юнги, а Ким на отдаёт ему эти злосчастные сигареты, держа пачку высоко над собой. Он стоит на носочках, его рост больше, чем у его друга, а оттого Мин не дотягиваеся до этой пачки. — Хён, перестань курить, ты делаешь ситуацию намного хуже, — буквально умоляет младший. Юнги фыркает, отходя от него. Он садится на стул, прямо напротив стены и смотрит в неё безэмоционально. — Неужели ты до сих пор так и не понял, что мне насрать? — надломленно произносит Мин. На кухне, где они оба находятся, повисает тишина. Она тянется несколько минут, кажется, будто Юнги этим своим предложением решил поставить окончательную точку. Лично ему больше добавить нечего и поэтому, вероятно, он ждёт реакции Тэхёна, а Тэхён не знает, что на это ответить. Он в шоке. Его словно водой ледяной облили, причём во время морозной зимы. Ким просто физически ощущает, как опускаются его руки. Он тоже устал. Устал от того, что постоянно, в любое время дня и ночи, думает о своём друге. Это уже дошло до сумасшествия, потому что страшные сценарии лезут в голову, а в мозгу крутится лишь один вопрос: «Жив ли?». Каково это — жить в постоянном напряжении и страхе за близкого тебе человека, бояться того, что однажды он просто не ответит на телефонный звонок даже своим простым молчанием. Обычно так и происходит: Мин просто не скажет ни слова, поднося трубку к уху, но до этого хотя бы сдвинет этот чёртов входящий вызов в правую сторону, а Ким будет знать, что этим утром он проснулся. В свои двадцать парень не имеет личной жизни, потому что боится пойти на свидание и вдруг упустить что-то очень серьёзное. Боится не быть рядом, когда нужен по-настоящему, хоть Юнги и никогда прямо ему об этом не скажет. Тэхён даже сейчас привёл его домой, потому что в таком состоянии оставаться одному очень опасно. Ким делает со своей стороны буквально всё и больше. А что в ответ? «Мне насрать». Но разве не должен Юнги сам цепляться за свою жизнь? Разве не должен хотеть делать хоть что-то? Увы, нет. Потому что у него депрессия. Потому что Тэхёну его жизнь дорога, намного дороже, чем ему самому. Потому что именно младший следит за тем, чтобы он не захлебнулся в этом чёрном омуте. Но ведь Ким тоже не железный. А эти слова ранят его намного сильнее, чем должны были бы. Возможно, Юнги лишь просит его перестать так за него беспокоиться, раз сам он выбрал такую позицию. В то время как Тэхён ощущает, что все те мгновения, что он пытался изо всех сил, взяли и сравняли с землёй. Но здесь ничего удивительного, на самом деле... Мин ведь никогда не давал ему понять, что эта дружба нужна ему хоть немного. — Знаешь, хён, — так же надломленно, странно в этой тишине начинает Тэхён, — я тоже устал... Устал бороться с тобой. Устал бороться за тебя. — А я ведь никогда тебя об этом и не просил... — Юнги поднимает свой взгляд на младшего. В этот момент в Киме что-то ломается. Он не может больше здесь находиться. Он задыхается. Тэхён в считанные секунды уходит, громко хлопая дверью. Не говорит больше ни слова. Юнги же вздрагивает, прикрывая глаза. Лбом укладываясь на холодный стол. Кажется, он только что потерял последнего своего близкого человека.