***
- Кошмары, Китнисс, - доктор Аврелий упирается локтями в колени и кладёт подбородок на переплетённые пальцы. – Расскажи мне о своих кошмарах. Я поглядываю на часы, подсчитывая сколько ещё осталось времени до конца «сеанса» - так называл полуторачасовые пытки моего разума доктор Аврелий. Минутная стрелка, кажется, прилипла к циферблату. Перевожу взгляд на свои нервно теребящие кончик косы пальцы. - Давай я тебе помогу, хорошо? – как будто у меня есть выбор. – Как часто тебе снятся кошмары? Пожимаю плечами. - Хорошо, когда был последний? - Вчера. - Ты запомнила его? Или просто проснулась от того, что тебе было дико страшно? Я подавляю тяжёлый вздох. Легче всего было бы соврать. Но вдруг терапия этого чудо-доктора и вправду поможет мне навсегда избавиться от преследующих меня ужасных образов? - Я помню все свои кошмары. Так чётко, что могу пересказать любой прямо сейчас. - Я бы хотел послушать про последний, - увидев, что я начинаю идти на контакт, доктор Аврелий ободряюще улыбается. - Поначалу это было похоже на воспоминание, - начинаю я. – Воспоминание о том дне, когда… мы хоронили Пита. Думали, что хороним его. Было очень жарко, и миссис Мелларк упала в обморок во время погребения, чуть не свалившись вниз прямо на гроб… С этого и начался сон. Всё было прямо как в тот день: миссис Мелларк привели в чувства, и она разрыдалась, а один из репортёров пробился сквозь толпу родных и друзей Пита, чтобы снять её лицо крупным планом. Кто-то начал протестовать, мол, это слишком личное… Дело едва не дошло до драки. Но ссору быстро замяли, а в моём сне… Я стискиваю пальцами сиденье стула, на котором сижу, так сильно, что костяшки отзываются болью. Доктор Аврелий продолжает буравить меня пристальным взглядом. Я сглатываю комок в горле. - В моём сне миссис Мелларк вклинилась между ссорившимися и начала кричать, что во всём виновата я. Все повернулись ко мне. Они выглядели не совсем как люди, с перекошенными лицами и горящими яростью глазами… Все повторяли за миссис Мелларк, выкрикивали моё имя и надвигались на меня. Теснили к раскопанной могиле. Когда я оказалась почти на самом краю, мать Пита вышла вперёд из толпы, схватила меня за шиворот и зашипела на ухо. Я замолкаю, уставившись невидящим взглядом в стену напротив. Доктор Аврелий выжидает несколько секунд и осторожно окликает меня: - Китнисс? Что сказала миссис Мелларк? - Ты его убила. Уничтожила. Ты отобрала будущее у него и его не рождённых детей. Я перевожу взгляд на доктора Аврелия и, глядя ему прямо в глаза, твёрдым голосом заканчиваю пересказ сна: - И я упала прямо вниз. Психотерапевт выпрямляется и прищуривается. - Все твои кошмары начинаются с воспоминаний? - Не совсем. Иногда они наоборот, заканчиваются ими. - Но воспоминания обязательно присутствуют? Я впервые задумываюсь об этом. Так и есть, кошмары всегда связаны с тем, что я пережила. Но разве так не с любыми снами? И я понимаю, что сравнить мне не с чем – обычные сны мне после Игр не снились. - Да, - я обхватываю себя за плечи. - Давай я объясню тебе, как работает твоя психика, - доктор Аврелий встаёт со стула. – В твоей жизни происходит что-то ужасное. Ты испытываешь определённые эмоции. Можешь описать какие? Мне хочется вскочить со стула и уйти прочь. Какое право имеет этот психотерапевт лезть в мою голову? Но я прилагаю все свои усилия и остаюсь на месте. Пит хочет, чтобы я больше не прогуливала сеансы. Я делаю это только ради него. Ну ещё и потому, что во мне живёт крохотный кусочек надежды на избавление от ночных ужасов. - Боль, - отвечаю я. - Хорошо, боль, - доктор Аврелий кивает. Ты чувствуешь боль, и всё твоё существо концентрируется на этом. Вся твоя жизнь наполнена болью. И даже по ночам ты не можешь отпустить её, поэтому твоё сознание проецирует это чувство во снах. - Вы хотите сказать, что я просто должна забить на всё? - Ты должна принять свои чувства. Пора уже наконец простить себя.***
- Как сеанс? – Прим бросает на меня быстрый взгляд через плечо. – Есть какое-то продвижение? Взгромоздившись на стул, сестрёнка протирает верхнюю поверхность шкафа. Кончик светлой косы мотается из стороны в сторону. - Где Пит? – я прикрываю за собой дверь комнаты. - Китнисс, ты не ответила, - хмурит брови Прим. - Ничего сверхъестественного: доктор Аврелий продолжает копаться в моих мозгах, а я продолжаю делать вид, что меня это ничуточки не бесит. - Китнисс, - укоризненно качает головой Прим. - Так где Пит, утёнок? - Ушёл куда-то с Хеймитчем, - мрачно бросает Прим и начинает так яростно орудовать тряпкой, что я начинаю переживать, не протрёт ли она шкаф до дыр. Близится обед, поэтому я решаю не искать Пита – всё равно скоро встретимся в столовой. Зато в коридоре встречаю Финника. Одейр выглядит крайне задумчивым и, вопреки своего обыкновения, без Энни. - Койн отложила свадьбу на неопределённое время, - вместо приветствия сообщает он мне. - Что? Причём тут она? – я удивлённо вскидываю брови. – Это разве её свадьба? - Если мы устроим праздник, пока наши люди томятся в Капитолии, Сноу может выставить нас бесчувственными тварями. Пир во время чумы и всё такое. - Лучше бы они поторопились с операцией по спасению, - невольно говорю я. Финник переводит задумчивый взгляд на меня. И тут я вспоминаю. Объятия Пита. Его горячие губы. То, как мы смеялись над какой-то глупостью, сидя на полу на лестничном пролёте. То, как я утыкалась носом ему в шею. Как смотрела на него с глупой идиотской улыбкой. И всё это время Гейл был в Капитолии. А я забыла. Я не вспоминала о нём целых два дня. Каких-то два дня, которые пролетели для меня слишком быстро. А для него может быть были одной бесконечной пыткой. Койн права. Устраивать сейчас свадьбу было бы бессердечно. И я как раз и есть бесчувственная тварь. - У тебя сейчас такое же лицо, какое было у Энни, когда она узнала - голос Финника возвращает меня в реальность. – Можно подумать твою свадьбу отменили. - Я просто… - нервно кусаю губы, пытаясь взять себя в руки. Что там говорил доктор Аврелий? Я должна простить себя? Но я ведь не заслуживаю этого чёртового прощения! - Китнисс, - за спиной раздаётся знакомый голос, и тёплые пальцы касаются моего запястья. – Я тебя искал. Пит. Поворачиваюсь к нему. За спиной раздаются удаляющиеся шаги: Финник уходит. Наверняка все уже в курсе того, что происходит между мной и Питом. А что подумает миссис Хотторн? Когда я целовала Пита на Арене под объективами камер, я думала только о том, что нам с ним нужно выжить. Я подавляла все чувства, которые зарождались внутри, я упорно добивалась своей цели. А потом я его потеряла. И мир как-то сразу потускнел, как будто я лишилась чего-то очень-очень важного. И не хотелось ничего: ни жить, ни есть, ни тем более спать, потому что во сне я неизменно попадала в руки кошмаров. Мой мир перевернулся с ног на голову, а потом всё закрутилось в бешеном ритме, и Пит снова оказался рядом. И мои чувства, они… Как будто на меня нахлынула огромная волна, волна безудержного счастья, потому что тот, кого я оплакивала полгода жив. И теперь я хочу быть с Питом. Я правда его люблю. - Китнисс, - Пит хмурится. – Что-то случилось? - Нет, - я качаю головой. – То есть да. Койн отменила свадьбу Энни и Финника. - С чего вдруг? - Мы не должны устраивать праздники, пока наши друзья томятся в Капитолии. - Ты считаешь, это правильно? - А ты? – я вскидываю голову и заглядываю ему прямо в глаза. - Сложно сказать, - он слегка качает головой. – Думаю, что всё-таки Койн права. Каюсь, что раньше не задумывался об этом. - Я тоже, - честно признаюсь я. Пит осторожно притягивает меня к себе, заключая в объятья. Утыкаюсь лбом ему в плечо. Мне всегда казалось, что выбирать сердцем – это глупо. Но оказывается не так-то просто противиться этой глупости. Вскидываю голову и целую Пита в подбородок. Знаю, что в любой момент кто-нибудь может выйти в коридор, но мне плевать. Даже если это будет миссис Хотторн. И вообще, причём тут она? Мы с Гейлом всегда были просто друзьями. Мне жаль, что он увидел во мне не только друга. Вспоминаю взгляд Гейла, который, как мне казалось, был направлен с экрана прямо на меня. Что он чувствовал, произнося фразы, заготовленные Сноу? Зная преданность Гейла, мне страшно даже представить, что им пришлось сделать, чтобы выжить из него необходимые слова. Наверное, сейчас он чувствует себя предателем. Как бы я хотела сейчас дотянуться до него через километры и шепнуть на ухо, что всё будет хорошо. Но мне ничего не остаётся, как закрыть глаза и мысленно попросить у него прощения. - Кажется, пора на обед, Китнисс, - шепчет Пит, целуя меня в висок.***
Пальцы вычерчивают замысловатые узоры на простыне. В полутьме комнаты лучик света, просачивающийся сквозь щель между шторами, кажется светом маяка в темноте ночи. Вот только нет в моей жизни маяка, вожделенного убежища и уюта, которые ищут истощённые моряки, заплутавшие во время шторма. Дверь за спиной скрипит, и я стискиваю ткань простыни в кулак. Повожу плечом, съёживаясь, подтягиваю коленки к груди. - Оставь меня в покое, - быстро выдыхаю, не оборачиваясь. - Китнисс? Миссис Хотторн. От неожиданности даже не знаю, что сказать. Слышу, как она нерешительно топчется на пороге, а потом всё же заходит, прикрывая за собой дверь. - Ты прости, что вот так, без предупреждения. Осторожно переворачиваюсь на другой бок. Хорошо, что в полумраке не видно моих заплаканных глаз. - Как ты, Китнисс? – миссис Хотторн нервно теребит подол платья. Молчу. Мать Гейла продолжает растерянно стоять в дверях. - Мне хотелось проведать тебя. Опускаю взгляд на простыни. Пальцы снова начинают вычерчивать кривые линии. - Гейл злится на тебя. Знаешь, я его понимаю. Но тебя я тоже понимаю. Я попросила, чтобы он пока не приходил. - Почему? – тихо выдыхаю я, не отрывая взгляд от простыни. - Потому что он никогда не сможет понять боль женщины, потерявшей любимого. Тебе нужно время… - Я никогда не смогу забыть Пита, любила я его или нет, - обрываю я миссис Хотторн и отворачиваюсь, показывая, что разговор закончен.