Игра в четыре руки

      Чонин молча помешивал овощи на сковороде, конечно, он заметил обеспокоенные взгляды Чанёля, что крутился рядом. Омега понимал его беспокойство. А ещё он понимал, что старшие ожидали от него совсем другой реакции. Вот только истерики ничего не изменят. Тело всё ещё бросало в дрожь, когда в сознании всплывали воспоминание о вчерашней ночи, но парень старался гнать их прочь ради Сехуна, что так крепко прижимал к себе, и ради Чунмёна. При одной мысли о старшем на кончиках пальцев покалывало. Чонин слишком погряз в своих переживаниях, что не заметил самого главного. Он не понял, что столько лет рядом с ними были люди, что были готовы ради него пойти даже на смерть. Он не видел слёз, что были скрыты под напускным равнодушием, не чувствовал любви, которая должна была стать единственной важной для него.       Чонин слышал всё, видимо организм решил устроить омеге встряску, не сразу реагируя на то количество успокоительного, что дал ему старший. Слова о любви, об истинности, что срывались с губ альфы, пока он думал, что омега уже спит, прочно вошли в сознание. Ласковый поцелуй и вовсе лишил воли, а Чонин думал о том, почему он не понял всё раньше? Ведь, возможно, тогда бы всё сложилось совсем по-другому.       В первые дни знакомства омега чувствовал трепет при взгляде на Сухо, но это всё потонуло в дурацких стереотипах о запахе истинного, что должен был отгонять все невзгоды. Запаха не было, но в присутствии Чунмёна все кошмары отступали.       Чонин задумался, в Джунхоне он искал защиту, даже не догадываясь, что самый надёжный защитник у него уже был. Чунмён защищал омегу от самого себя. Столько лет и так трепетно, что сейчас хотелось плакать от своей беспомощности. Омега вспоминал, как даже несмотря на то, что рядом был сильный альфа, со своими проблемами он всегда бежал не к нему, а к Чунмёну, ведь в его руках было так тепло. Джунхон часто спрашивал, что это у них за отношения такие, но Чонин не знал ответов, он просто верил в то, что, что бы с ним не приключилось, Чунмён обязательно поможет.       Омега понимал, что он очень сильно полюбил Джунхона, но ещё сильнее он любил свою семью: Сехуна, Чунмёна, Чанёля и Чондэ. Неужели эти четверо всё знали? Чонин вспомнил реплики, что иногда срывались с губ старших, виноватые взгляды Чунмёна, наполненные болью, вот только теперь всё становилось на свои места.       Эти четверо были прочно связаны, они жили вместе уже очень давно, у них были общие тайны, у них было одно дело, и, видимо, один враг.       — «Я не успокоюсь, пока не сотру этого человека с лица земли», — голосом Чунмёна в подсознании, а в памяти всплывали моменты, в которых альфы либо резко переводили тему разговора, либо вовсе замолкали, стоило омеге переступить порог.       — Ну, малыш, у альф могут быть свои темы для разговоров. Может, мы тут омег обсуждаем, — улыбался Сехун.       Чонин кивал, но всё равно обиженно сопел, ведь видел, чувствовал, что дело совсем не в омегах.       — Не забивай себе голову, — смеялся Чондэ, и Чонин отвлекался, снова веря, что его «братья» самые лучшие.       Его всегда напрягала настороженность родных людей по отношению к Джунхону, лишь Чунмён поддерживал его, как же тяжело должно было быть альфе.       Сердце сжалось, а на глазах выступили слёзы, почему всё так? Неужели Чунмён считает, что омега не в состоянии себя защитить? Защитил же! Вспомнилось ощущение пистолета в руке и отдача при выстреле. В тот момент в голове не возникло вопроса о том, как вообще оружие попало в его дом, а сейчас… Неужели пистолет принадлежал Сехуну? Но он же клялся папе, что порвал все связи с военным ведомством.       — Тебе не кажется, что у нас что-то горит? — ворвался в сознание голос Чанёля.       Омега бросил взгляд на сковороду, овощи покрылись тёмной коркой.       — Чёрт! — прошипел Чонин, отодвигая сковороду от огня. Руку обожгло, слёзы покатились из глаз.       — Вот же недоразумение, — сказал Пак, взяв омегу за запястье и притягивая к раковине. Ладонь тут же оказалась под струёй холодной воды. — Аккуратнее нужно. Кто тебя учил сковороды с плиты голыми руками снимать?       — Прости, — всхлипнул Чонин, не поднимая взгляда на опешившего альфу. — Прости, что приходится возиться со мной. Не нужно, я сам должен пережить всё это.       — Глупый, — улыбнулся Пак, притягивая младшего к себе и крепко обнимая. — Зачем всё держать в себе? Друзья для того и существуют, чтобы поддерживать в трудную минуту. Если тебе хочется поплакать, плачь, я готов побыть твоей подушкой, вот только не нужно замыкаться в себе, это ещё никому не помогло.       Чонину было хорошо в этих сильных руках, но почему-то вдруг захотелось ощутить рядом с собой совсем другого человека. Теперь, зная, что он любим, он готов был на всё. Он будет ждать сколько угодно. Он примет Чунмёна, потому что без его поддержки сдался бы уже тогда, полгода назад.       Жестокие удары, злые слова, срывавшиеся с губ человека, которого он любил, навсегда изгнали из омеги чувства к нему, а та усмешка на губах, когда в руках омеги появился пистолет, ещё долго будет являться в кошмарах, его не воспринимали всерьёз и от этого было больно. Чунмён был прав! Чонин защищался, а Джунхон получил то, что заслуживал, он сам выбрал этот путь. Тело снова задрожало, когда он вспомнил с какой ненавистью во взгляде смотрел на него Ли.       — Что ты делаешь со мной, тварь? Почему мои ноги снова и снова возвращают меня к тебе? Ты же для меня никто! Ты слабость, а от слабостей нужно избавляться. Я уничтожу тебя, и никто мне ничего не скажет, потому что я буду прав! Ты — моя единственная ошибка! Чонин не хотел быть ошибкой, ему было больно, но он уже тогда подсознательно чувствовал, что так, как раньше, уже не будет, и человека, с которым он был счастлив, больше нет.       — Успокойся, всё в прошлом, — ласково сказал Чанёль. — Мы должны жить дальше. Знаешь, я тебя понимаю, страшно осознавать, что на твоих руках кровь человека, но ещё страшнее, когда ты видишь на своих руках кровь близкого человека, которого не смог защитить. Вот тогда крышу срывает окончательно, знаешь, этому Джунхону повезло, что он умер от твоей руки, а не от руки своей шайки, а уж тем более не от рук тех, для кого ты был и до сих пор остаешься смыслом жизни.       — Но…       Чонин почувствовал палец старшего на своих губах.       — Прости, я не должен был тебе этого говорить. Забудь! Всё забудь и продолжай улыбаться. Ты же солнышко, Чонин. Наше персональное солнышко.       Альфа погладил младшего по спине. Омега знал, он чувствовал, что дорог, и на душе становилось легче.       — Чанёль-и, можно я задам тебе один вопрос? — осторожно начал Ким, поднимая взгляд на старшего, что улыбнулся и кивнул. — Только, пожалуйста, ответь мне честно, если не можешь, лучше промолчи.       Чонин видел, как альфа немного напрягся, но продолжал улыбаться, что давало надежду на то, что всё-таки он получит свой ответ.       — Откуда вы знаете тех людей, с которыми связался Джунхон?       Пак хмыкнул, потрепав младшего по голове.       — Не знаю, малыш, будут ли в восторге Чунмён и Сехун, если узнают, что я расскажу тебе об этом, но мне кажется, что лишь на них лежит вина за то, что всё закончилось именно так. Я не знаю каким образом Ли Джунхон оказался в той компании, но Чунмён и Сехун просто закрыли на это глаза. Твой брат потому, что считал, что Ли тебе не пара, а Чунмён потому, что считал, что твой избранник сильный альфа и сможет с этим бороться. Не нам их судить, да и Джунхона туда никто насильно не толкал. Когда мы поняли в чьей компании обитает твой альфа…       Чонин сморщил носик, Пак засмеялся.       — Когда мы поняли, где пропадает вечерами и ночами Ли Джунхон, было поздно что-то менять. Он уже прочно висел на крючке, а в крови уже растворилась «белая смерть» — лучший сорт наркотика, что привозит в нашу страну одна очень известная международная организация. «Белая смерть» — это кодовое название ядерной смеси наркотических веществ, что вызывает моментальную зависимость, а в сочетании с кипящим в крови адреналином, делает из людей практически зомби. Нам Тэхён — один из дилеров, лидер тех отморозков, с которыми водил дружбу Ли. Нам — личный враг твоего брата. Около семи лет назад он изнасиловал омегу Сехуна, но суд его оправдал, а омега покончил с собой.       Чонин в ужасе смотрел на Пака, он и не догадывался, что у его брата на сердце была такая рана. Омеге стало понятно теперь, почему брат так реагировал на его роман. Он снова боялся потерять самого дорогого человека на земле. Теперь все действия Сехуна стали понятны. Трепетные объятия и чрезмерная забота уже не казались чем-то навязчивым.       — Почему он не рассказывал? Почему переживал в одиночестве?       — Никто из нас до последнего не хотел тебя вмешивать в происходящее, мы верили, что нам удастся хотя бы тебя оградить от того ада, в котором мы живём последние десять лет. Мы не ангелы, Чонин, каждый из нас может похвастаться не одной жертвой. Да, зачастую мы делаем это чужими руками, не пачкая свои руки в крови, но каждый человек, чью жизнь мы однажды прервали, не достоин был жить на этой земле, хотя бы потому, что цель этих людей — превратить сильную нацию в армию зомби, выполняющую их приказы. Они хотят стать едиными правителями мира, перессорив нации и развязав крупномасштабную войну. Мы боремся за свободу. Чонин, ты должен понять, что, порой жертвы в такой войне просто необходимы. Десять лет назад мы: я, Чондэ, Чунмён уже заглянули за грань между жизнью и смертью, только чудом можно назвать то, что сейчас мы здесь. Чондэ располосовало почти пополам, у меня в груди дыра от пули, а Чунмён едва не лишился лёгкого, но мы выжили, чтобы отомстить тому, кто ради каких-то призрачных целей уничтожил почти сотню человек на наших глазах. Ослеплённый своим успехом, он забыл о тех, кто десять лет жил местью. Возможно, ты скажешь, что месть не выход, многие близкие повторяют это год от года, но знаешь, хотя бы мысль о том, что эти твари исчезнут с этой земли, даёт крылья. Знаешь, у Чондэ на память о том дне остался уродливый шрам, у меня лишь небольшое пятнышко, а Чунмён… Он до сих пор задыхается по ночам, потому что клинок Чон Хёншика не должен был никого оставить в живых.       Чанёль опустился на стул, глядя в одну точку, он и не думал, что воспоминания о том дне снова всколыхнут ту боль, что они с таким трудом пытались прятать. Ярость, что кипела в них, спала, но стоило каким-то событиям потревожить этот омут, он начинал бурлить, затягивая в чёрную бездну ненависти. Кулаки сжимались, дыхание учащалось и хотелось взять пистолет и выйти прямо на встречу Хёншику, но все они понимали, что убей они его сейчас, жертвой будет он, а они останутся кровожадными убийцами. Власть всё ещё была в ненадёжных руках, а значит, стоило взять себя в руки хотя бы до тех пор, пока Бён Тэюн не отдаст им приказ об уничтожении этой машины смерти. Чанёль был уверен, что эти слова станут первыми после произнесения президентской клятвы. Вот тогда-то и полетят головы, а сейчас нужно было ждать. Осталось совсем немного.       Тёплая ладонь легла на плечо альфы. Чонин смотрел на него с застывшими в уголках глаз слезами. Омега и не догадывался, что в душах этих, всегда таких весёлых людей, скопилась такая боль. Он даже и подумать не мог, что мог их просто не узнать, что сейчас вместо этой яркой улыбки он мог видеть лишь фото с холодной могильной плиты. Стало страшно, что было бы, если бы в его жизни не было бы балагура Чанёля, рассудительного Чондэ и такого родного Чунмёна. Чонин вспомнил, как однажды заметил шрам на груди Чена и спросил о нём, на что старший лишь улыбнулся и потрепал омегу по голове.       — Забудь. Это было давно, сам виноват.       И теперь Чонин понимал его слова, эти сильные люди винили себя, до сих пор винили себя в том, что власти прогнили. Только сейчас Чонин вспомнил, что слышал, как однажды папа разговаривал с кем-то из своих друзей по телефону.       — Это же бесчеловечно, — причитал тогда папа. — Вы должны добиться хоть компенсации. Что значит, правительство не хочет слышать ни о чём, вы должны подать на них в суд, неужели они просто так спишут со счетов сотню человек, что защищали свою страну?       Чонин вспомнил, каким мрачным зашёл в комнату старший, а потом крепко обнял отца, что удивлённо развернулся и притянул к себе растерянного омегу.       — Что случилось, родной? — спросил альфа, поглаживая омегу по спине.       — Пообещай мне, что ты никогда не свяжешься с политикой, — шепнул омега. — Пообещай мне, что не примешь ни одну сторону, не ввяжешься ни в одну политическую распрю. Я не хочу, чтобы однажды и меня вот так оставили ни с чем. Они просто забыли о них, понимаешь, просто вычеркнули тех, кто сражался за их спокойствие. Джехён мне очень дорог, он мой лучший друг, только что имя его сына стёрли со всех документов и официальных источников, словно его и не было вовсе. Я… Я должен убедить Сехуна уйти из армии, я не хочу вот так потерять его однажды, но послушает ли он меня, ведь он так дорожит памятью об отце?       — Твой сын умный мальчик. Он обязательно выслушает тебя, но дай ему право решать всё самому.       Чонин помнил, как радовался папа, когда Сехун сказал, что уходит из военного ведомства. Он сказал, что лучше уж работать с оппозицией, чем с теми, кто так подло ведёт себя по отношению к своему населению, а потом, когда старший рассказал, что они с друзьями решили открыть автомастерскую и жить вдали от всего этого, папа и вовсе расцвёл, а оказалось, что вся жизнь брата была сплошным маскарадом, и возможно, даже лучше, что папа не знал об этом, потому что тогда Чонин вряд ли бы оказался здесь.       — Чанёль-и, я хочу помочь вам, — сказал омега, обнимая задумчивого старшего.       — Нет, — твёрдо ответил альфа. — Война — это не то, чем должны заниматься омеги. Ты даже не представляешь, во что может вылиться это противостояние, ты хочешь добить Сехуна и Чунмёна тем, что каждый день будешь рисковать своей жизнью? Они и так едва не поседели, когда ты им вчера позвонил.       — Но я уже давно погряз во всём этом, — выдохнул омега. — Ты думаешь, что те, кому был должен Джунхон, не знали, где он брал деньги? Он сказал, что на нём висит огромный долг. У него здесь больше никого нет, его семья уже давно за границей, до них не добраться, и остаётся, что единственный способ вернуть деньги, что был должен Ли — прижать меня. Я не уверен, что теперь, когда Джунхон исчезнет, они не придут ко мне.       Чанёль поднял на омегу растерянный взгляд. Вот об этом они совсем не подумали, а Чонин смотрел вперёд, он понимал, что те люди кружили у его дома совсем не просто так. Он был уверен, что они пригрозили Ли, что если тот не вернёт долг, они придут к его омеге, а зная прошлое Нам Тэхёна, просто разговором Чонин не отделался бы.       — Они знают, где я живу, Чанёль-и, и даже если я избавлюсь от той квартиры, они видели меня с Джунхоном, возможно, они знают обо мне больше, чем мы можем себе представить. Ты же сказал, что «белая смерть» — это источник дохода, а значит, они пойдут на всё, чтобы вернуть свои деньги.       Пак подскочил на ноги, а потом потянулся к телефону, судорожно набирая чей-то номер.       — Хён! — затараторил Пак. — У нас проблемы, хён!       Чанёль умчался в сторону гостиной, а Чонин смотрел в одну точку, он ведь и сам был шокирован своим предположением, но рёв моторов, что столько раз звучали за окнами, не давал ему усомниться в своих словах. Нам Тэхён уже приглядел эту омегу для себя, а Ли Джунхон был лишь только трамплином, ведь рано или поздно деньги бы закончились, а «белая смерть», подцепив раз свою жертву на крючок, вряд ли бы позволила ей просто так уйти. От неё был только один выход — могила.       Дверь кухни тихо скрипнула, а в лёгкие ворвался такой знакомый запах розмарина. Слёзы навернулись на глаза, хотелось расплакаться, когда родные руки крепко обняли.       — Не смей киснуть, — шепнул Сехун. — Мы что-нибудь придумаем. Я уже всё решил. Я не отступлю.       — Я тоже, — кивнул омега, разворачиваясь и утыкаясь в грудь старшего. — Я сделаю всё, что вы скажете, только не оставляйте меня больше. Я совершил глупость, думая, что знаю, что для меня будет лучше, а оказалось, что загнал себя в ловушку. Ты был прав, ты во всем был прав, хён. А я такой дурак.       — Забудь, мы справимся, — улыбнулся О, обнимая крепче. — Успокойся, Чанёль-и говорил что-то об ужине. Я пришёл с гостем, и надеюсь, нас покормят.       Чонин поднял на брата удивлённый взгляд, а потом, действительно, почувствовал легкий аромат шафрана и улыбнулся. Кажется, его мечты начали понемногу сбываться. Чондэ и этот забавный Исин, вот теперь Сехун возвращается в дом с омегой, осталось только Пака пристроить, а Чунмён… Чунмён теперь только его, и он никому его не отдаст.       — Да, сейчас, зови своего гостя, у меня уже всё готово. Вы Чондэ не звонили? Они будут на ужин?       — Чондэ с Исином поужинают в городе, за ними ещё хвост, — сказал Чанёль, входя в кухню в сопровождении невысокого омеги лет двадцати.       — Это Бэкхён, — сказал Сехун, всё ещё не выпуская брата из объятий, а Чонин тихо хмыкнул, замечая, как этот самый Бэкхён сверлит его недовольным взглядом. — Бён Бэкхён.       — Даже так, — хмыкнул Ким, освобождаясь из рук альфы. — Что ж, очень приятно. Ким Чонин — младший брат этого недоразумения.       Чонин протянул руку Бёну, что, неловко улыбнувшись, пожал её.       — Простите меня за вторжение, — тихо сказал гость. — Просто…       — Ваша фамилия говорит сама за себя, — ответил с улыбкой Чонин. — Пожалуйста, чувствуйте себя как дома, надеюсь, что мы поладим. В этом доме очень давно не было омег.       — В этом доме их вообще не было, — хмыкнул Чанёль.       Сехун усмехнулся, повиснув на старшем, а потом они засмеялись, Чонин улыбнулся, давно он не видел такой счастливой улыбки брата. Они обязательно справятся.       Яркие огни улиц. Вечер медленно опускался на город. Высотные здания превращались в большие ульи с огоньками окон, что напоминали жилища маленьких светлячков. Где-то была слышна музыка, что тонула в гуле людских голосов. Людей на улице становилось всё больше. Чем темнее было небо, тем многолюднее и ярче становился город. Альфа и омега медленно брели по мощёной камнем дороге, обходя зазевавшихся пешеходов. Альфа крепче сжимал руку своего спутника, боясь потерять его в толпе, ведь только им двоим была известна причина, по которой в столь поздний час они ещё брели по городу. Чёрная машина всё ещё следовала за ними по пятам.       — Может стоит свернуть в какой-нибудь переулок? — наконец спросил Исин, которому надоело бесцельное скитание по центральным улицам.       — Устал? — спросил Чондэ, тепло улыбнувшись.       Омега кивнул, отводя взгляд, эта улыбка вызывала в нём целую толпу мурашек, как и рука, что так крепко сжимала его запястье.       — Вот и они устали, — ответил альфа. — А значит, скоро они сделают выводы, что здесь ловить нечего и оставят нас в покое.       — А если нет? — спросил омега, недовольно сморщив лоб. — Если не устанут, если их в этой машине целая толпа и они сменяются?       — У нас целая ночь впереди, дорогуша, — засмеялся Чондэ. — Неужели тебя не устраивает моя компания?       Компания Исина более чем устраивала, вот только сейчас он пожелал бы оказаться с этим альфой в менее оживлённом месте, а ещё лучше один на один, чтобы можно было беззастенчиво любоваться каждой чертой этого идеального человека, что по-прежнему был, к глубочайшему сожалению Исина, к нему равнодушен.       — Сейчас нам не выгодно привлекать внимание, — продолжил альфа. — Они уже и так поняли, что упустили тебя, жаль, что мне пришлось раскрыть себя, но не думаю, что они станут воспринимать меня в серьёз, хотя попытаются выяснить, откуда у простого автомеханика такие знакомства, ведь абы кого в офис к премьер-министру не пускают.       — И как же…       — Ну, мне повезло, что однажды правительство само стёрло мою биографию со всех источников, вряд ли им удастся понять, что мне что-то известно об их чёрных делишках. Я, по их мнению, для них не представляю опасности, возможно, они просто решат, что я решил подзаработать, поэтому вызвался охранять столь значимую персону.       — Скажешь тоже, не такой уж я и важный человек, — хмыкнул Исин, чувствуя, что краснеет. Даже такой сомнительный комплимент из уст Чондэ окрылял его сейчас. Чжан не понимал, почему этот альфа так действовал на него, но даже дышать в присутствии Кима было трудно, особенно когда он вот так пристально смотрел на Исина, пытаясь понять почему руки омеги так сильно дрожат.       — Замёрз? — с сомнением спросил Ким, понимая, что они не догадались взять с собой ничего потеплее тонкой толстовки Чонина, а вечера, несмотря на середину мая, всё ещё были холодными. Хотя они и не планировали задерживаться в городе до ночи.       Когда они вошли в офис Бёна ничего не предвещало беды. Исин несмело мялся посреди кабинета, а Чондэ спокойно плюхнулся в кресло, наливая себе в бокал виски, что у господина премьер-министра всегда было в достатке.       — Здравствуйте, Исин-ши, надеюсь, что мои мальчики не сильно вас напугали, — улыбнулся Тэюн, а Чондэ хмыкнул, вспоминая, что в тот момент, когда он увидел Чжана и его попытки его соблазнить, как раз-таки омега выглядел пугающим. — Я надеюсь, что Чондэ-ши успел ввести вас в курс дела?       — Да, — ответил Чжан. — Вот только я не пойму, почему из миллиона журналистов вы выбрали именно меня?       Чондэ тоже не понимал, поэтому навострил уши, ведь то, что говорил ещё вчера Чунмён не хотело выходить из головы. Тэюн хотел пожертвовать Исином? Он решил с помощью него повысить себе авторитет, а потом бросить беззащитного омегу на съедение акулам?       — Присаживайтесь, — улыбнулся Тэюн, указывая на кресло рядом с Чондэ. — Выпьете?       — Нет, спасибо, — помотал головой омега. — Предпочитаю вести переговоры на трезвую голову.       Чондэ почувствовал, как внутри все трепещет, одобряя, этот омега явно не дурак, и понимает, что ничего не бывает просто так. Альфа молча наблюдал за тем, как омега опустился в кресло и невольно пододвинулся ближе к Киму, а на душе стало скверно. Этот человек искал у него защиты, а как оказалось, что именно Чондэ привёл его в этот капкан. Альфа снова пробежался взглядом по таким нежным чертам лица, по ещё едва заметным морщинкам в уголках глаз, по изящной шее, по ключицам, что сейчас выглядывали из расстёгнутой на верхние пуговицы рубашки. Исин несомненно был произведением искусства, но Чондэ ещё помнил как было больно, а у этого омеги где-то определённо есть альфа, что полюбит его любым, к тому же, Ким никогда не смешивал работу и личную жизнь. Чжан Исин был его работой, но почему сердце ускоряло ход, когда он закусывал губу и смотрел на Бён Тэюна таким потерянным взглядом, словно ребёнок, которого вызвали к директору за какую-то нелепую провинность. Исин переплетал пальцы, заламывая их, и внимательно слушал то, что ему говорил старший, а Чондэ понимал, что ему совсем не важно то, что скажет сейчас Лидер, он будет защищать этого омегу хотя бы для того, чтобы отдать его в руки того альфы, что сможет подарить ему счастье.       — Вы очень известная личность в нашей стране, господин Чжан, — говорил Тэюн, плеснув себе в бокал янтарной жидкости и опускаясь напротив омеги. — Понятное дело, что каждый участник президентской гонки захочет сотрудничать с вами. Я слышал, что вы всегда боролись за справедливость. Народ поддерживает вас, поэтому я хотел бы рассказать вам о вещах, которые так просто уничтожаются в нашей стране. Доверие, память, преданность, собственное мнение — всё это сейчас заменяется навязанными принципами и целями. Я знаю, что вы очень ответственный человек, ваш редактор всегда отзывался о вас тепло.       Чондэ видел, как слегка поморщился омега, видимо упоминание его начальства не радовало омегу.       — Я слышал, он водит дружбу с нашими зарубежными гостями, — сказал Бён. — Господин Ли Шону часто посещает ваш офис…       — Я пересекался с этим человеком всего пару раз, — заметил Исин. — И остался вполне доволен его манерами и желанием поучаствовать в судьбе нашей страны.       — Да уж, участие его в судьбе нашей страны оставило неизгладимое впечатление, — усмехнулся Бён, а Чондэ невольно дёрнул плечом, неосознанно потерев ладонью шрам, что начинался у основания шеи. Альфа видел, как омега смотрел на него во все глаза, неужели он был так очевиден? Но что он мог сделать, когда при упоминании Шону и Хёншика боль, сокрытая новой кожей, начинала возвращаться. Тэюн тоже заметил интерес омеги к Чондэ, хмыкнув.       — Хотите расскажу одну историю, — продолжил Бён. — Людям давно пора узнать о ней, как вы думаете, Чондэ-ши?       Ким вздрогнул, он не планировал посвящать Исина в столь личное, но он понимал, что события того дня, а особенно его последствия, нанесут сильнейший удар по политике нынешнего президента и его окружения, подорвав их авторитет в глазах населения, ведь десять лет на любые упоминания о том дне был наложен запрет.       — Я согласен с вами, господин Бён, — ответил Чондэ. — Но у меня, как у непосредственного участника тех событий, будет несколько условий.       Тэюн кивнул.       — Думаю, что я заранее соглашусь с ними, но я попросил бы вас озвучить их для господина Чжана, ведь именно ему предстоит взять на себя ответственность за то, чтобы эта информация дошла до населения в неискажённом виде.       Чондэ посмотрел на Исина, что был серьёзен. Вот в такие моменты Чондэ понимал, что порой первое впечатление бывает обманчиво. Сейчас вместо легкомысленного мальчишки рядом с ним сидел человек, что знал себе цену и был в себе уверен.       — Во-первых, я не хотел бы, чтобы в предстоящей статье упоминались имена тех, кого правительство так подло списало со счетов, они и так слишком много пережили, пытаясь начать новую жизнь, а во-вторых, господин премьер-министр, я хотел бы попросить у вас защиты для господина Чжана, потому что как никто другой понимаю, какой резонанс вызовет информация, которую вы сейчас пытаетесь продвинуть в массы. Вам, как никому известно, что общество сейчас разделено на два лагеря, и если наши сторонники будут поддерживать нас до конца, наши противники могут предпринять всё, что угодно, чтобы очернить господина Чжана, и, что хуже, могут нанести ему непоправимый вред.       Чондэ знал, что своей просьбой он рушил план лидера, но он не мог оставить без защиты того, кто сейчас с такой благодарностью смотрел ему в глаза.       — А вы думали, что, посвятив господина Чжана в столь противоречивую миссию, я оставлю его без защиты? — усмехнулся Бён, Чондэ видел в его взгляде горечь, которую не мог объяснить. — Я не просто так отправил именно вас на встречу с господином Чжаном, я знал, что всё будет именно так. Только вам под силу его защитить.       — Чунмён сказал…       — Чондэ, — прервал Кима старший. — Я много думал, сидя в палате своего сына. Я думал, что смогу пережить это, но оказался слаб, каждая рана на его теле — это рана, нанесённая моему сердцу, а я ведь просто хотел дать тем людям понять, что меня не сломать. Я больше не повторю этой ошибки, чужие жизни — табу. Мы не имеем права распоряжаться ни чьими судьбами кроме своей собственной, но ты же понимаешь, что действия Шону от меня не зависят и, возможно, то, от чего отказался я, для него будет единственным выходом. Я обещаю, что не буду вмешиваться в вашу работу. Столько лет я диктовал вам условия, и теперь понимаю, что был не прав. Я отдаю себя в ваши руки, я знаю, что только благодаря вам я сейчас имею всё, о чём так давно мечтал, поэтому я, Бэкхён, Исин — теперь в ваших руках. Я сделаю всё, что вы скажете, потому что знаю, что в ваших сердцах только желание жить правильно, никакой корысти, никакой лжи.       Чондэ чувствовал, как колотилось сердце в груди. Сейчас премьер-министр, по сути, вручил им в руки не просто три жизни, он вручил им судьбу целой страны.       — Спасибо за столь огромное доверие, — поклонился Ким. — Но вы же понимаете, что это слишком много для четырёх простых солдат, что когда-то поклялись вернуть этому миру справедливость. Мы не можем ничего решать за вас. Вы наш Лидер, господин Бён. Мы же просим о благоразумии, просим уменьшить количество жертв, чтобы потом не было стыдно за то, что наш путь к справедливости был проложен кровью. Давайте работать вместе, прислушиваясь друг к другу.       — Я тоже надеюсь на взаимное доверие, — улыбнулся Тэюн, а потом повернулся к растерянному Исину. — Простите нас, господин Чжан, за это лирическое отступление. За те годы, что я знаком с этими людьми, они стали для меня словно дети. Я переживаю за каждого из них, а то, что сегодня вам предстоит услышать, касается их непосредственно, поэтому мы должны были прийти к общему мнению, ведь предстоит много работы.       — Мне очень приятно стать членом столь дружной команды, и, я надеюсь, что смогу выполнить то, что вы на меня возложили.       Дальше говорил только Тэюн, Чондэ иногда вставлял свои реплики, наблюдая за тем, как менялось выражение лица Исина. К концу рассказа слёзы собрались в его глазах, но он стойко держался, и Чондэ был ему благодарен, ведь и сам он едва мог сдерживать себя, ведь события тех дней до сих пор являлись ему в кошмарах. Когда рассказ был закончен, Чондэ подошел к окну и достал из кармана пачку сигарет. Дым успокаивал, сейчас ему нужно было взять себя в руки.       — Вы же понимаете, господин Чжан…       — Исин, — прервал старшего омега. — Пожалуйста, сэр, зовите меня по имени. Я хочу почувствовать себя полноценной частью всего этого, а не человеком со стороны, дополнением, которому суждено лишь сеять панику.       — Хорошо, Исин, — улыбнулся Бен. — Ты же понимаешь, что все эти обвинения довольно серьёзны. С тех событий прошло десять лет, но я думаю, что ещё найдутся те, кто захочет поделиться с обществом своими историями. У Чунмёна есть полный список погибших на том погранпосту солдат, возможно, тебе удастся поговорить с их родственниками, подкрепив мои слова документальными подтверждениями. Письма, что были отправлены семьям Чондэ, Чунмёна и Чанёля мы не можем приложить к делу, они…       — Я всё понимаю, господин, Бён, — кивнул омега. — Я сделаю всё возможное, к тому же рядом со мной замечательные люди, что, я уверен, помогут мне в трудную минуту. Чондэ поймал на себе восхищённый взгляд омеги, почему-то стало тепло, словно кровь в венах забежала быстрее, согревая изнутри. Все же Исин был необычным, и это было бессмысленно отрицать. Чондэ понимал, что постепенно начинает сдаваться, что его лёд тает под теплом, что исходило от этого человека, но как перешагнуть через то, что когда-то давно он поклялся себе, что больше не прикоснётся к чужому омеге, а Исин… Исин завораживал.       Притормозившая у офиса машина, заставила напрячься. Чондэ обернулся, замечая выходящего из неё Шону.       — Что они здесь забыли? — спросил он, повернувшись к Тэюну, что в два шага оказался у окна, внимательно глядя на важно выхаживающего по дороге Ли, в сопровождении вечно кланяющегося ему Хёншика. Чондэ всегда забавляло это, гордый и не прогибающийся Чон, о котором ходили кровавые легенды, так просто гнул свою спину перед заморским клоуном. Иногда Чондэ даже жалко его становилось, ведь соверши Чон хоть одну ошибку, Ли раздавит его, как таракана.       — Кто ж их знает, — пожал плечами Тэюн. — Визит «дружбы». Вам пора уходить, я уверен, что они следили за офисом и заметили, как вы пришли. Исин им тоже нужен, ведь до сегодняшнего дня именно под его именем выходили нужные им статьи.       — Как это? — подскочил на ноги омега.       — Твой редактор все статьи отдавал на редактуру в штаб Ли, — ответил Чондэ, отходя от окна и взяв Исина за запястье. — Публиковалось только то, что им было выгодно. Не говори, что ты не знал этого.       — Я догадывался, — поморщился Чжан.       — Чондэ, уходите через главный ход, — сказал Бён. — Я хочу, чтобы Шону занервничал увидев Исина.       — Хорошо, мы пойдём. До встречи.       — До встречи, и Чондэ, не оставляйте Бэкки одного, пожалуйста, думаю, что сегодня вряд ли могу к нему пробраться.       — Я понял.       Они вышли как раз в тот момент, когда Шону вошёл в приёмную. Чондэ постарался сделать так, чтобы его лицо не так сильно бросалось в глаза. Исин и Тэюн очень тепло попрощались. Чжан вежливо поприветствовал Ли и под пристальным вниманием присутствующих пошёл в сторону выхода, тут же закрываемый широкой спиной Ким Чондэ, который остался в памяти Шону и Хёншика лишь в образе мрачного телохранителя.       И вот уже несколько часов они бродили по городу в сопровождении машины, что двинулась за ними сразу, как только они вышли из офиса. Ноги устали, омега замёрз, а Чондэ не знал, как поступить. Домой было возвращаться небезопасно. Они могли подставить всех. Вывеска гостиницы бросилась в глаза, поэтому альфа потянул туда несопротивляющегося омегу.       — Чондэ-ши… — начал Исин, заметив, куда его тянет Ким.       — Тсс, — прошипел альфа. — Молчи. У нас нет другого выхода. У тебя есть более интересные предложения?       Исин огляделся по сторонам и обречённо выдохнул. Предложений не было, но даже мысль о том, что он всё-таки останется один на один с человеком, к которому стремилось его сердце, заставляла ноги подкашиваться. После рассказа Тэюна о событиях десятилетней давности, Чжан по-другому взглянул на троих парней, что так просто впустили его в свою жизнь, потребовав взамен от него лишь справедливости. Он мог бы сделать всё что угодно, лишь представив всю ту боль, что пережили эти люди, ему хотелось сделать что-нибудь, чтобы они навсегда забыли о том, что случилось, но шрам на теле Чондэ был словно автограф самой смерти, что дала этим троим ещё один шанс. Теперь Исин думал лишь о том, чтобы помочь этим людям победить, и ещё немного о том, что, может, ему дана возможность вытеснить боль из такого горячего сердца.       Молча теребя рукав, пока альфа оплачивал номер в довольно-таки приличном отеле, Исин украдкой разглядывал широкие плечи, обтянутые кожаной курткой, стройные ноги, сильные руки и красивые пальцы, что сейчас обхватили ручку, ставя подписи на бланке, протянутом администратором.       — Приятного вечера, — сказал бета, протягивая Чондэ ключ от номера.       — Спасибо, — кивнул альфа, забирая пластиковую карточку и взяв Исина за руку потянул в сторону лифта, как раз в тот момент, когда в гостиницу вошли двое не очень приятной наружности. Чжан чувствовал на себе несколько пристальных взглядов, дрожь снова прошлась по телу, но тёплая рука притянула ближе, а висок опалило горячее дыхание. Губы Чондэ были так близко к коже, но не касались, от этого внутри всё скручивало от желания податься в сторону альфы и ощутить это мимолётное касание.       — Дёрнешься, убью, — шутливо сказал альфа. — Пусть думают, что у нас бурный роман, а впереди нас ждёт горячая ночь. О тебе ходит много легенд, да и моё прошлое нельзя назвать идеальным, мы самые подходящие друг другу личности, но в то же время мы так далеки друг от друга.       — Почему? — сорвалось с губ омеги. Голос слегка дрогнул, но Исин попытался сделать вид, что просто играет свою роль.       — Потому что я не кручу романы на работе, — ответил Чондэ, втягивая омегу в лифт и прижимая к стене. — Потому что с некоторых пор чужие омеги для меня табу.       Исин почувствовал, как земля ушла из-под ног, когда такие желанные губы коснулись его собственных, он не видел сейчас ничего, глаза медленно закрылись, а руки сомкнулись на сильной спине альфы, что так трепетно целовал его. Где-то на задворках сознания мелькала мысль о том, что это всё не по-настоящему, но хотелось потеряться в этом человеке, и пусть потом будет больно, но сейчас было так хорошо, что все тревоги отступали на второй план, особенно когда Чондэ продолжал терзать его губы, не обращая внимание на то, что двери уже давно закрыты, и лифт медленно несёт их на нужный этаж.