***
Гермиона разглядывала сэндвич, изучая ломтик помидора под хлебом, пока Гарри и Джинни спорили о новом диване. Ну, почти новом. — Он просто отвратительный, — сурово сказала Джинни. Судя по тому, как она сжимала вилку, казалось, что ей хотелось метнуть салат в лоб мужа. — Я сожгу его на заднем дворе при первой же возможности. — Он не настолько ужасен! К сожалению, Гермиона не могла согласиться с Гарри. Диван действительно был отвратительным: жестким и крайне неудобным. — Ему не помогут даже самые мощные амортизирующие чары, Гарри. Регулус упрятал этот дерьмовый предмет мебели на чердак не просто так. Их спор продолжался уже пятнадцать минут, но Гермиона не могла не заметить, что ни один из них не сдерживался даже из-за такого пустяка как диван. Раньше она не придавала этому значения, обращая внимание на более интимную динамику отношений своих друзей, но теперь это казалось таким очевидным. Они были честны друг с другом в том, что думали и что чувствовали. Гермиона понимала, что довольно глупо анализировать такой незначительный спор из-за чего-то столь обыденного, но не могла удержаться от размышлений. Она пыталась представить, как препиралась бы с Драко из-за будничных трудностей. Ее отношения с Роном не отличались прямолинейностью при обсуждении проблем. Они знали друг друга достаточно долго, чтобы точно понимать, как обходить больные темы и как игнорировать раздражающие привычки. Они так часто ссорились в подростковом возрасте, что, казалось, легче отступить, прежде чем ситуация накалится. Они были честны друг с другом, но осторожны. Честны, но осторожны. Гермиона чуть не расхохоталась от иронии. То же самое можно сказать и о ее отношениях с Драко, но в совершенно ином ключе. Когда разговор затих, она смахнула крошки с кончиков пальцев и положила руки на колени. — Могу я задать вам обоим вопрос? О ваших отношениях? — Гермиона сжала в кулаке салфетку, когда Гарри и Джинни переглянулись с одинаковыми вопросительными выражениями лиц, и уточнила, когда они не сразу ответили: — В последнее время я просто задаюсь одним вопросом, вот и все. Джинни закончила жевать и кивнула. — Конечно. В чем дело? По правде говоря, вопрос возник у нее в голове только этим утром. Ведь ситуация Гарри и Джинни очень похожа на ее ситуацию с Драко. Была похожа, по крайней мере, в какой-то момент их жизни. Гермиона еще крепче сжала салфетку. Облизнув губы, она попыталась сформулировать мысль. — Как вам удалось сохранить отношения? Когда все обострилось. Когда появились секреты и недосказанность. Во время войны. Она не смогла придумать иного способа спросить, не вызывая подозрений. Выражение лица Гарри стало серьезным, и он отложил вилку, откинувшись на спинку стула. Вспышка эмоций промелькнула в его глазах, пока он обдумывал ее вопрос. — Не иначе как чудом это не назвать, верно? — произнес Гарри, бросив на жену немного грустный взгляд. — Мне пришлось держать язык за зубами, чтобы уберечь Джинни. Она узнала обо всем позже, как и остальные. Я мог лишь только надеяться, что она простит меня. Сердце Гермионы сжалось, а к горлу подступила тошнота. Джинни, хотя и выглядела почти такой же мрачной как Гарри, смотрела на нее с некоторым любопытством. — Почему ты спрашиваешь? Что-то случилось? С момента окончания войны миновали годы, все уже искупили свою вину и вернулись к более нормальной, размеренной жизни. Гермиона не могла придумать никакой разумной причины, почему решила копаться в прошлом. — Ничего, — заверила Гермиона. — Мне просто стало любопытно, вот и все. Не знаю, смогла бы я не придавать этому значения, если бы оказалась на твоем месте. — Я должна была доверять ему, — пожала плечами Джинни. — Всем вам. И не задаваться лишними вопросами. Доверие. Какое донельзя подходящее слово. — Ты уверена, что ничего не случилось? — поинтересовался Гарри. — Если что-то не так, ты знаешь, что можешь рассказать нам. Улыбнувшись, Гермиона постаралась скрыть беспокойство, которое, как ей казалось, сковывало ее лицо. Если и было что-то похуже, чем чувство вины, которое сейчас бушевало в ее груди, так это мысль о том, что она втягивала в это и своих друзей. — Все хорошо, правда. — Что происходит? — не унималась Джинни, наклонившись и положив руки на стол. Зеленые глаза Гарри метались между ними, сужаясь все больше, пока Гермиона молчала. — Ничего! — вновь ответила она, подняв согнутые в локтях руки. — Я же сказала, что мне просто… — Любопытно, — закончил Гарри. — А это означает, что ты сама хранишь секреты. — У меня их нет, уверяю вас! — Гермиона слышала, как в ее сознание набатом стучит: «лгунья, лгунья». — Я хожу на работу, возвращаюсь домой, встречаюсь со всеми вами. Моя жизнь совершенно спокойна, в ней нет места никаким секретам. Я даже не ходила на чертово свидание уже Мерлин знает сколько времени! Слова вырвались прежде, чем она успела подумать о подтексте, и паника затопила ее вены. Торопясь уверить их, что все в порядке, она с каждым слогом только сильнее закапывала себя. Тревога сдавила ее грудь, а чувство вины бушевало в глубине ее души. Ей казалось, что она тонет в водовороте беспросветной лжи и нахлынувших эмоций. Почва уходила из-под ее ног. Гарри открыл рот, чтобы задать очередной вопрос или, возможно, выдвинуть обвинение — Гермиона не могла сказать точно, — но тут на его руку легла ладонь Джинни. Она медленно покачала головой, когда его внимание переключилось. — Думаю, это идеальный пример, — сказала Джинни, прежде чем снова взглянуть на Гермиону. — Именно то, о чем я только что говорила. Если бы что-то происходило, я бы надеялась, что ты нам расскажешь. А если бы ты не могла, я бы также надеялась, что ты поступаешь правильно. Чувство вины Гермионы возросло в десять раз. Всю сознательную жизнь она точно знала, что значит «поступать правильно», но прошли те дни, когда все было предельно однозначным. К сожалению, с каждым этапом ее жизненного пути истина становилась все туманнее. Еще несколько недель или даже дней назад она могла бы утверждать, что правильно поступить значит выяснить правду, независимо от последствий. Но сейчас? Теперь все менялось, превращаясь в нечто более сложное для признания и принятия. Оно больше не умещалось в ее руках, а ускользало сквозь пальцы, чем сильнее она пыталась ухватиться за него. Возможно, правильнее было бы не гнаться за правдой со свойственным ей отчаянием. Ведь Джинни и Драко выразились почти одинаково. Возможно, правильнее было бы довериться ему, а не своим инстинктам. Ирония заключалась в том, что ее ситуация сейчас отражала ту же дилемму, которая стояла перед ней в самом начале. То же самое, за что она боролась и, в конце концов, добилась успеха. Но теперь, вместо того, чтобы углубиться в свои исследования, вместо того, чтобы продолжать их до тех пор, пока не останется нераскрытым ни один подводный камень, ей нужно было отпустить ситуацию. Оставить отчаянные поиски информации и позволить Драко вести ее. Довериться тому, что он говорил ей с самого начала. Довериться полностью. Так, как еще никогда и никому. Позволить ему обладать не только ее телом, но и сердцем. Перспектива этого пугала Гермиону. Родители учили ее не сдаваться и всегда прислушиваться к внутреннему голосу. Инстинкты защищали и направляли ее, помогали ей добиваться большего. Без них она не выжила бы во время войны, поэтому заглушить их было весьма проблематично. — Спасибо, Джинни. Я очень тебе признательна, — кивнула Гермиона и вновь принялась за свой обед, не зная, что еще добавить.***
На уже ставшей традиционной пятничной посиделке присутствовали практически все сотрудники Отдела магического правопорядка. Окрыленная победой, одержанной на прошлой неделе, Гермиона сидела в окружении коллег, расположившихся за столами, которые тянулись вдоль почти всего паба. На протяжении всей недели она боролась с противоречивыми чувствами. Как только Гермиона решала довести расследование до конца, ее взгляд падал на букет, который ей прислал Драко, и она теряла всю непоколебимость. Цветы вызывали горько-сладкое послевкусие. Они напоминали не только о том, что Драко думает о ней вне их встреч, но и обо всем, что она от него скрывала. К пятнице белоснежные лепестки стали насмехаться над ней. Ведь их отношения не были столь безупречными. Особенно когда Гермиона предавала его доверие. Ей потребовалось несколько дней, чтобы в полной мере осознать это. Именно поэтому ей казалось неправильным продолжать копаться в его прошлом. Именно поэтому она постоянно испытывала тревогу и чувство вины. Несмотря на то, что все факты указывали на Робардса, а не на Драко, она все равно шла наперекор его просьбе. И с каждым шагом ей становилось только хуже. По этой причине она всю неделю даже не смотрела в сторону архива и домашнего кабинета. Она устала. Ей становилось противно от самой себя. Времяпрепровождение в шумной и неистовствующей толпе с Гарри и коллегами стало приятным отвлекающим фактором. Дэвис, один из самых ленивых авроров, осушил третью пинту в несколько глотков. — Ну же, Грейнджер! Не отставай! — сказал он, отрыгнув в локоть. Когда она сморщилась, он лишь рассмеялся. — Может, тебе стоит притормозить! — предложила она, но он отмахнулся. — Еще чего! Поторопись, дитя! — Ты едва сделала глоток, Гермиона! — подметил сидевший рядом с ней Гарри. — И ты пропустила прошлую вылазку! Такими темпами они никогда не отстанут от тебя! Рассмеявшись, она поднесла бокал вина к губам. — Так уж и быть. Гермиона уже чувствовала себя раскрасневшейся и разгоряченной от количества людей, собравшихся в пабе, а алкоголь только усугублял ситуацию. Она подсела к Сэму, который достал несколько фотографий своих близнецов, а затем к Уоррену, который рассказывал забавную историю о том, как его жена заставила его убраться на чердаке, заколдовав диван, чтобы тот бил его током каждый раз, когда он садился на одну из подушек. — Как продвигаются переговоры с Джинни? Она уже сожгла диван? — спросила Гермиона, наклонившись к Гарри. Ей пришлось развернуться, чтобы смотреть прямо на него, открыв себя взору остальной части паба. Ведьмы и волшебники собирались в большие группы, но никого из них она не узнала. — Почти, — рассмеялся Гарри. — Я уговорил Джинни переместить диван в гостиную наверху. — В ту, где воняет? — Гермиона сдерживалась, чтобы не улыбнуться, но не смогла устоять. — В ту, где воняет, — повторил Гарри. Эта комната выглядела чудесно и имела прекрасное расположение в глубине третьего этажа дома на площади Гриммо. Она была уютной и уединенной, находилась вдали от шума кухни и спален. Помещение стало бы великолепным домашним кабинетом, если бы не постоянный запах загадочной и совершенно не поддающейся обнаружению мертвой рыбы. Они искали везде, заглядывали под половицы, использовали все известные им чистящие средства и заклинания, но ничего не помогало избавиться от вони. — Хороший диван для хорошей комнаты, — съязвила Гермиона, поднимая бокал с вином. — О да, — закатил глаза Гарри, но все равно чокнулся с ней Он осушил пинту пива двумя быстрыми глотками, а Гермиона допила вино. — Кажется, я задолжала тебе за прошлую неделю, — сказала она, указав подбородком на его пустой бокал. — Будешь еще? — Несомненно, — подтвердил он. Взяв бокалы, Гермиона осторожно пробралась сквозь толпу. На ее шее выступили капельки пота, и даже когда она убрала волосы в пучок, этого оказалось недостаточно, чтобы охладить тело. Она уже дважды применила охлаждающее заклинание, но те испарились за час. Использование третьего стало бы пустой тратой магии и времени. К стойке подбежал запыхавшийся бармен с испачканным фартуком и двумя полотенцами, перекинутыми через плечи. — Чего желаете? — Пинту пива и бокал вина, пожалуйста. Из бузины, будьте добры. Она едва успела сделать заказ, как он уже ушел, поскольку его внимание привлек кто-то в другом конце бара. Решив, что ей придется подождать, Гермиона взяла ближайший табурет и взобралась на него. Несколько мгновений она наблюдала за другими посетителями, которые приходили и уходили, заказывали напитки и болтали со знакомыми в баре. В этой части паба было не так шумно, поскольку за одним столом не сидело около двух дюжин авроров, и Гермиона на мгновение почувствовала себя вольготно. Пока к ней не подошла знакомая фигура, которая непринужденно оперлась локтем о барную стойку и слегка наклонилась. — Гермиона Грейнджер, нам пора прекратить пересекаться подобным образом, — поприветствовал ее Тео Нотт, широко улыбаясь. Хотя на нем был тонкий пуловер, он не выглядел таким раскрасневшимся или вспотевшим, как она. А выражение его лица чертовски раздражало Гермиону. Он смотрел на нее так, словно знал все ее секреты. Она поборола желание взглянуть ему за спину, чтобы проверить, не скрывается ли там еще кто-нибудь знакомый. — Теодор, — произнесла она вместо приветствия. — Я и не подозревала, что тебе нравятся подобные заведения. — Оно весьма необычное, — пожал он плечами. — Многое заиграет новыми красками, если дать ему шанс. А затем он подмигнул ей. Он подмигнул ей, черт возьми. — Так что же привело тебя сюда? — спросила она, проигнорировав его реплику и пристально посмотрев на него. От мысли, что Драко находится рядом, ее ладони стали влажными. То ли от желания, то ли от беспокойства — она не могла сказать точно. Она не получала от него никаких известий уже несколько дней, с тех пор как отправила ему записку с благодарностью за прекрасную цветочную композицию. — Ну, теперь, когда мой дорогой Драко больше не считает себя социальным изгоем, мы решили исследовать лучшие места, которые может предложить волшебный Лондон, — ответил Тео, подозвав жестом бармена и указав на бутылку огневиски. Тот кивнул, но не предпринял ни единой попытки, чтобы немедленно выполнить заказ. Гермиона вздохнула, понимая, что придется еще долго сидеть рядом с Тео Ноттом, прежде чем она получит напитки. — И какие же места вы посетили? Любопытство пылало в ее груди. Если Драко стал чаще выходить из дома, это, конечно же, означало… — Пока что? Только это заведение, — сдержанно рассмеялся Тео. — Похоже, мы не спешим. Даже забавно. Драко упомянул о том, что хотел бы еще раз посетить этот паб сегодня вечером, и каким-то образом уговорил нас сопровождать его, несмотря на протесты Блейза. И что удивительно — невероятное совпадение, если честно, — вскоре после нашего прихода кого же я вижу, подходящей к бару? Мою новую знакомую — Гермиону Грейнджер. Она не могла больше скрывать свой интерес. Но не из-за того, что Тео смотрел на нее краем глаза, а его губы растянулись в довольной ухмылке. После их разговора в аптеке стало очевидно, что он сделал определенные выводы. Она постаралась незаметно окинуть взглядом паб в поиске знакомой фигуры. Но ничего не нашла. Ни худощавого телосложения, ни светлых волос. Ее охватило разочарование. Неужели Тео просто решил подшутить над ней? Или Драко действительно находился где-то в этом помещении? Она понимала, что Тео специально раззадоривал ее, чтобы посмотреть, какой реакции сможет добиться. — Значит, вы решили прогуляться? Какие еще планы? В отличие от прошлого раза, когда Драко застал ее врасплох и она чуть не упала со стула, сейчас Гермиона едва сдерживала желание забраться на табурет и оглядеть всех людей в пабе, пока не найдет его. Нет. Если Драко находился поблизости — и если хотел ее видеть, — он мог сам к ней подойти. Она не собиралась бросаться на поиски только потому, что Тео решил подшутить над ней. Он явно что-то замышлял, и Гермиона не желала идти у него на поводу. — Хм? — хмыкнул Нотт, как будто не расслышал ее, однако его взгляд остановился на ее шее. — Ну и ну, Грейнджер, ты так раскраснелась. — Здесь жарко, — произнесла она, убирая от лица ниспадающий локон. Гермиона чувствовала, что волосы выбились из пучка, и, вероятно, от жары и влажности в пабе начали пушиться. Глаза Тео остановились на одном локоне, который касался основания ее шеи. — Возможно, тебе стоит сделать небольшой перерыв и выйти на улицу, чтобы немного охладиться, — сказал Тео, протягивая к ней руку. Гермиона наблюдала за его действиями как в замедленной съемке. Ей казалось, что он собирается погладить ее волосы… Как вдруг длинные пальцы обхватили запястье Тео, останавливая его движение. Драко стоял слева от нее с ледяным выражением лица. Приподняв одну бровь, он слегка наклонился к своему другу. — Тео, — твердым тоном произнес он. Предупреждение, причем явное. Нотт тут же усмехнулся, казалось, не обращая внимания на то, что Драко не ослабил хватку. Тео не спешил отводить взгляд от шокированной Гермионы, но выражение его лица отражало лишь одно. Веселье. — Ох, какой чувствительный, не находишь? Тебе потребовалось… — Тео сделал паузу и достал из кармана брюк маленькие золотые карманные часы. — Достаточно времени, чтобы я задолжал Блейзу двадцать галлеонов. Драко тут же закатил глаза и опустил запястье Тео. — Что ты делаешь? — Развлекаюсь, — снова усмехнулся Нотт. Он выглядел чересчур самодовольным. Драко так и не взглянул на нее. Он не сводил глаз с Тео, который под тяжелым взглядом друга небрежно засунул обе руки в карманы. Когда Малфой все-таки перевел взгляд на Гермиону, ее сердце учащенно забилось. — Не втягивай ее. — Я? — наигранно удивился Нотт. — Мне показалось, что ты уже давно сделал это. Теряешь хватку. Несмотря на все шутки Тео, Драко оставался невозмутимым. — Я ценю рыцарство, но вполне способна постоять за себя, — сказала Гермиона. — Вот именно, — согласился Тео. — Она выглядит как довольно умелая ведьма, не так ли, Драко? Малфой сжал челюсти, и Гермионе потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы понять, что происходит между двумя мужчинами, стоящими перед ней. О боже мой. Тео с горящими весельем глазами продолжал донимать его. Он словно тыкал палкой в спящего дракона и совершенно не обращал внимания на то, что черты лица Драко медленно наполнялись гневом. — Припоминаю несколько случаев, когда она справлялась с оппонентом и похуже, но если ты не считаешь ее достаточно… — Оставь ее в покое, Тео. Сейчас не время и не место. Нотт огляделся, на его лице появилось притворное замешательство. — Почему? Что не так? Я что-то упустил? — Он вновь посмотрел на Гермиону. — Прошу прощения, мисс Грейнджер. Неужели вас сопровождает кавалер? В таком случае с моей стороны было бы невероятно неуместно подходить к вам. Старые чистокровные обычаи ухаживания, знаете ли. Меня они не очень-то волнуют, поэтому я часто забываю… Гермиона звонко рассмеялась, не успев прикрыть рот рукой. Нотт так оживленно переигрывал и подначивал Драко, что она не смогла сдержаться. Услышав ее смех, Тео улыбнулся шире. — Но если нет, — продолжил он, как будто Малфой не стоял между ними неподвижно, словно статуя. — Я с радостью составлю вам… — Грейнджер, — перебил его Драко, резко повернувшись к Гермионе. Его плечи были напряжены, но выражение лица оставалось невозмутимым. — Могу ли я поговорить с тобой? На улице. Пожалуйста. Он сделал шаг назад и пропустил Гермиону вперед, наклонив голову так, словно именно вежливость побудила его повернуться к Тео спиной. Нотт нахально улыбнулся, когда Гермиона соскользнула с табурета, надеясь, что бармен в ее отсутствие отправит напитки к столу авроров. Тео молча наблюдал за тем, как Драко уводил ее прочь. Рука Малфоя опустилась на поясницу Гермионы. Он расположил ладонь достаточно высоко, чтобы никто не надумал лишнего. Грейнджер чувствовала ее тяжесть и тепло даже сквозь ткань платья. Несмотря на то, что она шла впереди Драко, он все равно направлял ее сквозь толпу. Гермиона беспрекословно следовала его безмолвным указаниям, пробираясь через заднюю часть паба к черному выходу. Однако вместо того, чтобы остановиться у двери, Малфой подтолкнул ее в другую сторону. — Но ты же сказал… — Я помню, что сказал, — лишь произнес он. С каждым шагом по коридору в груди Гермионы нарастало волнение. Оставалось только две двери: они вели в мужской и женский туалеты. Шум толпы в пабе становился все тише, а биение сердца — все громче. Его рука не покидала ее спину, даже когда он наклонился вперед, чтобы открыть дверь в женский туалет. Он проигнорировал возглас протеста Гермионы, когда подтолкнул ее внутрь. К счастью, в помещении никого не было, кабинки оказались пустыми. Малфой развернул ее и прижал к стене. — Драко, что… Он впился в ее губы поцелуем и шумно выдохнул через нос, словно старался не дышать все время их прогулки по пабу и пока Гермиона не оказалась в его объятиях. Малфой прильнул к ней всем телом, двигаясь с таким отчаянием, что если бы они были дома или в клубе, он уже сдвинул бы ее трусики в сторону и вошел бы в нее одним толчком. Гермиона громко застонала, когда его язык проникнул в ее рот, и ухватилась за воротник его рубашки. Драко вжимал Грейнджер в стену и водил руками по ее телу так, словно не мог насытиться. Он был жаден до нее, его поцелуи стали более требовательными. Гермионе казалось, что Малфой пытается что-то доказать. То ли себе, то ли ей, то ли Тео. Она приподнялась на носочки, чтобы сильнее прижаться к нему. Ее тело, разгоряченное напитками и жаром толпы, словно плавилось под прикосновениями Драко. Когда Гермиона прикусила его губу и слегка потянула, он просунул бедро между ее ног и приподнял так высоко, что она оторвалась от пола. Удивление и возбуждение вспыхнули в ней, и она сильнее прильнула к нему. — Черт, — выругался Драко ей в губы, отстраняясь, чтобы перевести дыхание. Его руки лежали на бедрах Гермионы, сжимая ткань платья и приподнимая его вверх, а бедро упиралось в ее промежность, и она едва сдерживалась, чтобы не тереться об него. — Прости, мне не следовало появляться так неожиданно. Я должен… должен был лучше контролировать себя. Он говорил извиняющимся тоном, но на его лице не отразилось ни капли раскаяния. Его глаза горели огнем, когда он смотрел на нее так, словно прошел не один день, а месяцы с тех пор, как они виделись в последний раз. Грудь Гермионы вздымалась, она изо всех сил пыталась контролировать дыхание, ее легкие горели от смести удивления и отчаяния. Она разрывалась между стремлением прильнуть к его губам, требуя продолжения, и желанием отпрянуть, поддавшись логике. Разум подсказывал ей, что не стоит тайком пробираться в туалет с Драко Малфоем, особенно когда все ее коллеги находятся недалеко от двери. — Что… что происходит? — спросила она вместо того, чтобы сделать выбор. — Что это было? Почему ты здесь? Его реакция застала ее врасплох, но приятно удивила, разжигая огонь возбуждения внизу живота. Гермиона никогда не относилась к тому типу женщин, которых интересуют ревнивые и несдержанные мужчины. Но покачиваясь на его бедре и чувствуя, как трусики становятся мокрыми, она не могла отрицать привлекательность подобного поведения. Драко крепче обхватил талию Грейнджер и прижался лбом к ее лбу. Поскольку она сидела на его бедре, деваться ей было некуда. — Тео… — он запнулся, и на его лице появилось выражение безысходности. — Любит усложнять мою жизнь. В ее сознании всплыли воспоминания о разговоре в аптеке, но прежде чем Гермиона смогла высказаться, Малфой продолжил объяснения. — Мы планировали просто выпить и пойти в другой паб, но я увидел тебя и не захотел уходить. Он догадался об этом и, видимо, решил немного развлечься. При мысли о том, что Драко наблюдал за ней из тени с другого конца паба, а она даже не подозревала об этом, внизу ее живота вспыхнуло возбуждение. Он издал мрачный смешок, проведя языком по зубам. — Нотт спровоцировал меня, пытаясь дотронуться до тебя. Он знает, что я ревнивый ублюдок. Гермиона понимала, что ей следовало бы ужаснуться. Такая реакция казалась разумной. Но она не всегда вела себя как рассудительная и уравновешенная ведьма, хоть и тщательно пыталась изображать противоположное. Особенно учитывая ее послужной список, который под влиянием Драко стал еще длиннее. — А еще он знает, что я уже твоя, — произнесла она с придыханием, пытаясь скрыть эффект, который осознание этого факта произвело на ее тело. Ее пульс бился так сильно, что она чувствовала, как он отдается в шее. В кончиках пальцев рук и ног. В его груди, прижатой к ней. В этом утверждении было что-то глубоко первобытное, даже если намерения Тео были шуточными, ее сердце трепетало. Она непроизвольно поерзала бедрами, покачиваясь промежностью на его выступающих мышцах, чтобы снять нарастающее напряжение. Взгляд Драко потемнел. Он обхватил подбородок Гермионы рукой, пристально смотря в ее глаза. — Неужели? Его хватка была настолько крепкой, что она не смогла даже кивнуть. — Да, Драко. Довольный ответом, он прильнул к ее губам. Не совсем целуя, но касаясь. Дразня. — Моя хорошая девочка, — пробормотал он. — Моя идеальная девочка. Только моя. Ее веки затрепетали и закрылись от похвалы, и Малфой вознаградил ее томным поцелуем. Хотя она быстро поддавалась туману вожделения, какая-то часть ее сознания все еще помнила о двери справа от них. Двери, через которую любой мог войти и застать их вместе, увидев ее сидящей на его бедре с задранным платьем. Гермиону охватило возбуждение от потенциальной опасности, и она начала двигаться еще активнее. Риск только подливал масла в огонь, разгорающийся между ее ног, и она отчаянно хотела раздуть его еще сильнее. Раскалить. Прежде чем она смогла найти нужный темп, его пальцы сжали ее бедро, останавливая движение. — Терпение, дорогая. Еще не время, — на удивление нерешительно заговорил Драко. — Я кое-что для тебя подготовил и надеялся отдать в выходные, но больше не могу ждать. Когда Гермиона распахнула глаза, он смотрел на нее с блеском во взгляде. — Дотянись до внутреннего кармана моего пиджака, — приказал Малфой и отпустил ее подбородок. Ладонь Драко скользнула к ее бедру, слегка сжимая, пока она шарила пальцами по его груди и рубашке. Гермиона едва удержалась, чтобы не запустить под нее руки и провести по напряженным мышцам. Воспоминания о ночи, проведенной в его постели, были еще настолько свежи, что она непроизвольно сжала бедра. Она хотела… нуждалась в том, чтобы снова почувствовать прикосновение его кожи к своей, и как можно скорее. Все отчаянные мысли о сексе или ощущении его тела испарились, как только ее пальцы нащупали твердый край коробочки в его кармане. Ее сердце забилось быстрее, трепеща где-то под ребрами, когда Гермиона вытащила ее. Она попыталась сглотнуть, ее дыхание стало поверхностным. — Драко… Глаза Грейнджер оставались прикованными к продолговатому бархатному футляру с золотым тиснением. Который она не узнала. Который выглядел слишком дорогим для обычного подарка. Гермиона ошеломленно смотрела на коробочку, ее руки начали дрожать. Драко не требовал, чтобы она взглянула внутрь, но и не забирал. — Открой ее, — приказал он. Его голос стал мягким, но в нем все еще чувствовалась напряженность. Медленно, осторожно Гермиона подняла крышку, и ее сердце чуть не остановилось. Внутри, на шелковом ложе, лежал рубиновый браслет. — Драко, — вновь произнесла она и покачала головой, от удивления не в силах подобрать слов. — Я не могу. Ты не должен посылать мне цветы и покупать… — Рассмотри его, Гермиона. Его слова прозвучали как приказ, эффективно пресекающий любые отговорки, которые она могла бы придумать. Подняв взгляд на его лицо, она почувствовала, как в груди разливается тепло. Малфой смотрел на нее, а не на браслет в ее руках, с чистым, неприкрытым желанием. Только после того, как Грейнджер перевела взгляд на браслет, Драко снова заговорил. — Как бы ты ни протестовала, я могу и буду, Гермиона. Но это больше, чем цветы. Это больше, чем ухаживание, и мы оба это знаем. Как только она осознала смысл сказанного, у нее перехватило дыхание. Гермиона ощущала это, когда проводила пальцами по серебряной цепочке, инкрустированной драгоценными камнями. Она значила большее. Гораздо большее. Грейнджер поднесла браслет к лицу. Самый большой центральный рубин сверкнул. Внутри виднелась буква Д, почти незаметная, если не присматриваться. Она словно была написана пером, а не выгравирована. Камни поменьше сверкали не менее ярко. Даже идентично. На каждом из них красовалось созвездие, крошечные миниатюрные звездочки, мерцающие на свету. Созвездие Дракона. Осознание поразило Гермиону. Никто другой не понял бы значение символов на браслете. Только те, кто был знаком с Драко. Она принадлежала ему. — Моя, — произнес Малфой, словно услышав ее мысли. Неоспоримое утверждение. Гермиона встретилась с ним взглядом. Его руки лежали на ее бедрах, успокаивая и удерживая. Драко словно боялся, что она убежит. Опять. Но Грейнджер даже и не думала об этом. Вот оно. Именно то, к чему они шли. Все, что они говорили друг другу, все обещания, которые они давали. Все вело к этому моменту. — Твоя, — согласилась Гермиона, извлекая слова из глубин души. Но это было не так трудно, как она ожидала, и не вынужденно. Драко не ошибся. Это казалось правильным и звучало как самое близкое к признанию в любви, что Гермиона произнесла за последние годы. Если бы она не сидела на его бедре и не прижималась к его груди, то даже не заметила бы, как он расслабился. Затем Малфой поцеловал ее так нежно и так трепетно, что ей показалось, будто она парит. Гермиона сжала браслет так крепко, что драгоценные камни начали впиваться в ладонь. Драко прильнул к ней еще ближе и взял за руку, не прерывая поцелуй. Он побудил Грейнджер приоткрыть губы, проникая языком в ее рот, в то время как его пальцы обхватили ее запястье. Он слегка прикусил ее губу, пока застегивал браслет. Металл приятно холодил кожу Гермионы. Затем Малфой прижал ее к груди настолько крепко, что не осталось никаких сомнений в том, что в нем пылало желание. Они оба отчаянно нуждались друг в друге. Постоянно. Грейнджер казалось, что грудная клетка разорвется на части, поскольку он продолжал целовать ее, вкладывая все свои силы в то, чтобы показать насколько сильные эмоции испытывал. Она ощущала легкость и надежду, а также думала, что может лопнуть от переизбытка чувств. Те нарастали и трансформировались, словно превращаясь в живое существо. Гермиона хотела, чтобы Малфой успокоил ее. Позаботился о ней. Так, как умел только он. Она запустила свободную руку под его пиджак и коснулась груди. Ее ногти впились в ткань его рубашки. Гермиона поерзала бедрами и обхватила его торс лодыжками. Близко, но недостаточно. — Драко, пожалуйста… — застонала она. Не отпуская ее запястье, Малфой слегка отстранился и пристально посмотрел на нее. — Я подарил тебе браслет не для того, чтобы трахнуть в туалете, Гермиона, — возразил он, но Грейнджер ему не поверила. — Мне следовало дождаться… Она заставила его замолчать, покусывая и целуя шею. — Плевать, — выдохнула Гермиона. — Трахни меня, Драко. Пожалуйста. Позаботься обо мне. Это было больше, чем желание, больше, чем потребность, сжигающие ее изнутри. Они бурлили в ее жилах с такой силой, которую Гермиона не могла игнорировать. Она не хотела ждать, пока он отведет ее домой. Она не хотела ждать, пока они смогут встретиться в клубе. Она жаждала его здесь и сейчас, в самой первобытной и грубой форме. Она мечтала, чтобы он потерял контроль окончательно. Она желала ощутить каждую частичку его вожделения и увидеть, совпадает ли его внутренний огонь с ее. И вместе сгореть в нем. Когда Гермиона качнула бедрами, прижимаясь промежностью неопровержимому доказательству его возбуждения, он застонал. Пальцы Драко впились в ее талию. Она почувствовала, как пульсирует его член, и поерзала бедрами вновь. Он сильнее прижал ее к стене, прильнув всем телом. Выругавшись, Драко ослабил хватку лишь для того, чтобы задрать подол ее платья. Затем последовал резкий удар по мягкой плоти ягодиц Гермионы. Она застонала от вспышки жара, пробежавшей по коже, и он снова шлепнул ее. — Ты знаешь, насколько я люблю слушать, как ты умоляешь меня. — Одной рукой он массировал ее ягодицу, унимая боль, а второй крепко стиснула ее волосы, зарывшись пальцами в пучок. — Поэтому продолжай. Расскажи, чего именно ты хочешь, и, возможно, я смогу тебе это предоставить. Запрокинув голову и облизнув губы, Гермиона сильнее прижалось к его груди. — Я хочу, чтобы ты оказался внутри меня, Драко. Мне это нужно. Он ухмыльнулся так, что холодок пробежал по спине Грейнджер. Его глаза потемнели, а язык юркнул по нижней губе. — Ты так отчаянно жаждешь этого? Моя ненасытная, идеальная девочка. Я дам тебе все, что пожелаешь, но ты должна сделать выбор. — Выбор? — удивилась она, но почувствовала, как влага пропитывает ластовицу трусиков. — Ага, — подтвердил Малфой. Он вел себя слишком непринужденно, хотя продолжал медленно подаваться вперед бедрами, надавливая на ее промежность так, словно уже был внутри. Его глаза пробежались по ее лицу, остановились на губах, затем скользнули к двери и кабинкам у дальней стены. — Ты делаешь выбор… — продолжил он, переместив руку с волос Гермионы на ее ягодицу. Драко крепче обнял Грейнджер и направился к кабинкам. — Между заглушающим заклинанием и чарами незаметности. — Что? — воскликнула она, сильнее обхватив его торс бедрами. — Нет, Драко, ты должен запереть дверь… Одно дело, заниматься сексом в общественном туалете, когда дверь в коридор надежно заперта, но совсем другое — проскользнуть в кабинку и решительно задвинуть засов. А именно так Малфой и поступил. — Ты ведь желаешь этого? — спросил он, медленно опуская ее на пол. — Поэтому выбирай. Будь послушной ведьмой, и тогда я исполню твое желание. Несмотря на внутренний протест, тело Гермионы трепетало от его слов. Ее ноги подкосились, когда Драко развернул ее лицом к двери кабинки и прижался. — Хочешь, я поведаю тебе тайну? — прошептал он, склонившись к уху Грейнджер. Его руки скользнули по ее бедрам, а затем приподняли подол платья. По коже Гермионы побежали мурашки, поскольку его пальцы перемещались все выше по ее телу. — Я постоянно фантазировал о том, как вгоняю в тебя член, а окружающие даже не догадываются об этом. Но тебе нельзя шуметь. Мы должны вести себя тихо. Ты сможешь? Его пальцы коснулись края ее трусиков, и она подавила стон. В какой-то момент руки Гермионы легли на дверь кабинки, и новый браслет сверкнул на свету. Он приковывал ее внимание, придавая уверенность. Заглушающее заклинание или чары незаметности? Если бы кто-то зашел в туалет, то понял бы, что в маленьком пространстве кабинки теснятся две фигуры. Риск разоблачения увеличился бы, если бы вошедший дернул ручку кабинки, чтобы проверить, открыта ли она. — Чары незаметности, — прошептала Гермиона. Она могла бы вести себя тихо. По крайней мере, попыталась бы. — Снимай трусики. Я позабочусь о том, чтобы ты не шумела, дорогая, — удовлетворенно пророкотал Драко ей на ухо, достав из кармана волшебную палочку. — Пожалуйста, поторопись, — умоляла Грейнджер. Спустив трусики, Гермиона почувствовала, как влага стекает по внутренней стороне бедра. Адреналин пульсировал в ее груди от осознания того, что она стоит полуобнаженной в туалете паба. Малфой едва успел засунуть ее трусики в карман и наложить чары, прежде чем послышался скрип двери. Звуки паба наполнили маленькое помещение, и она в панике оглянулась на Драко, но на его лице читалось лишь веселье. Он с вызовом приподнял бровь и принялся расстегивать брюки. Каждый шорох заставлял ее вздрагивать. Мягкий хруст кожи его ремня, тонкий звон металлической пряжки, но все это почти полностью заглушалось ее учащенным сердцебиением и судорожными вдохами. Пытаясь сохранить спокойствие, но сгорая от желания, Гермиона беспомощно наблюдала за тем, как Малфой вытаскивает член. Медленно поглаживая твердую длину, он поднес палец к губам в наглом указании не шуметь. Кто бы ни вошел, он задержался у раковины и включил воду, напевая под нос непонятную мелодию. Воспользовавшись тем, что Грейнджер отвлеклась, Драко раздвинул ее ноги коленом и провел ладонью по спине, чтобы она наклонилась вперед. Будучи на каблуках, Гермиона легко соответствовала его росту. Шум воды прекратился, как только Малфой прижал головку члена к входу во влагалище и начал медленно проникать в нее, растягивая так восхитительно, что Гермионе пришлось дышать через нос, чтобы сдержать стоны. Она подалась назад, но он впивался пальцами в ее бедро. Удерживая. Контролируя. Грейнджер почувствовала, как стон пытается вырваться из ее груди, подбираясь к горлу. Когда Драко проник полностью, она изо всех сил прикусила губу. Он не двигался, давая ей время привыкнуть, а она боролась с желанием снова податься бедрами назад. От этого стало бы только хуже. Гермиона могла дождаться… могла подождать, пока тот, кто стоял у раковины, вытрет руки и выйдет из комнаты. Она могла, а вот Драко — нет. Он начал двигаться, совершая неглубокие толчки. Их тела не издавали никакого шума, но трения оказалось достаточно, чтобы мышцы ее бедер немедленно напряглись. Гермиона выгнулась, приподняв ягодицы, чтобы он вошел глубже, и почувствовала, что становится все более влажной. Как Драко и говорил. Гермиона судорожно выдохнула. Еще один стон пытался сорваться с ее губ, и ей почти удалось сдержать его, пока человек за пределами кабинки не начал отходить к двери. Она замерла, ее конечности будто одеревенели, но Драко не останавливался. Удовольствие нарастало внизу живота, скручиваясь в тугой узел. Даже без воздействия на клитор ее возбуждение усиливалось. Затаив дыхание, Гермиона почувствовала, что становится еще более влажной. О боги, о боги, о… Шум из паба вновь заполнил комнату, и Гермиона резко выдохнула, подавшись вперед, поскольку ее сердце бешено колотилось. Страх попасться пьянил, так же как и желание одернуть юбку и вытащить Драко на улицу, чтобы аппарировать к нему домой. Несмотря на мимолетную мысль, она не почувствовала ни малейшего сожаления. Как только стало тихо и понятно, что они снова остались одни, Драко крепко прижался бедрами к ее ягодицам, и она больше не смогла сдерживаться. С ее губ срывались звуки, пока она подавалась навстречу его толчкам, чтобы он мог проникать глубже. Малфой действовал грубее, чем в душе, когда в последний раз брал ее сзади, толкаясь все резче и жестче, пока соединял их тела. — Блядь, да, вот так, — выругался он, когда Гермиона свела бедра, крепче сжимая его член. Его рука скользнула к ее груди, а затем переместилась на шею. Драко обхватил ее пальцами и слегка сдавил, побуждая Гермиону податься навстречу его толчкам. Она уперлась лопатками в его грудь. — Знаешь, чего я хочу, дорогая? — прошептал Малфой ей на ухо, тяжело дыша. В ответ она жалобно застонала. Грейнджер знала, что развалится на части, если он прикоснется к ее клитору. Все происходящее казалось настолько запретным: их расположение, неистовая потребность, толкающая их в объятия друг друга, браслет, обвивающий ее запястье. Но Гермиона сосредоточилась лишь на Драко. — Я хочу кончить в твою идеальную маленькую пизду, — выдохнул он. — И наблюдать за тем, как ты выйдешь отсюда с моей спермой, стекающей по внутренней стороне твоих бедер. И возвращаешься прямиком к Поттеру и остальным твоим коллегам, считающим тебя такой чопорной и правильной. При этой мысли она издала стон, прижавшись к нему. Его рука плотно обхватывала ее горло, но не сдавливала дыхательные пути. Гермиона наслаждалась тем, что Драко завладевал всеми ее чувствами, не позволяя отвлечься на что-либо еще. — Тебе нравится? Моя развратная девочка, — усмехнулся он, проведя зубами по раковине ее уха. — Твоя, — согласилась она, и в ответ его вторая рука крепче сжала нежную плоть ее бедра. Секунду спустя дверь вновь открылась, и Гермиона резко вдохнула, почувствовав нарастающий страх. Инстинктивно она хотела отступить, спрятаться, постараться не шуметь, но ощущение того, как глубоко Драко проникает в нее, и жар его дыхания у ее уха оказались слишком сильными. Продолжая обхватывать рукой ее шею, он удерживал Грейнджер и лишь слегка замедлился. Малфой сосредоточился на том, чтобы почти полностью выйти из нее, а затем вновь войти, слегка покачивая бедрами. — Не издавай ни единого звука, — прошептал он, когда дверь в соседнюю кабинку открылась. Пытаясь контролировать себя, Гермиона напряглась, но это только усилило удовольствие. Вместо того, чтобы говорить, она откинула голову назад, еще больше открывая шею для его хватки, и произнесла одними губами: «Пожалуйста. Пожалуйста». Драко нахально усмехнулся, тяжело дыша. Задорно покачав головой, он отпустил ее шею и поднял руку, чтобы прикрыть ей рот. Его пальцы протиснулись сквозь ее губы и легли на язык, фактически отсекая любую возможность случайно вскрикнуть. Расслабившись, Гермиона закрыла глаза и начала сосать его пальцы. Он задрожал, замедлив темп. Открыв глаза, она заметила, что Драко смотрит на нее со свирепостью, которая почти ошеломила ее. Поэтому Грейнджер вновь провела языком по его пальцам, имитируя то, что делала бы с членом. Он ввел их еще глубже, и слюна начала скапливаться на ее губах. Слегка приоткрыв рот, Драко начал дышать тяжелее и окончательно потерял остатки самоконтроля. В соседней кабинке спустили воду. Гермиона услышала, как Малфой приглушенно застонал. Звук вибрацией отдавался через его грудь в ее спину. Он затерялся в шуме и затих, когда дверь кабинки открылась и шаги эхом разнеслись по помещению. Грейнджер покачивала бедрами, не желая останавливаться ни на секунду. Она подстегивала Драко двигаться быстрее, посасывая его пальцы в том же темпе, в каком хотела, чтобы он трахал ее. Шум от их тел становился все громче, ее влажность ощущалась все отчетливее с каждым пьянящим толчком. Не успела выключиться вода в раковине, как дверь снова открылась и по кафелю застучали каблуки. Послышалось шарканье обуви, и дверь в комнату вновь отворилась. — Не могу поверить, что мы его упустили! — раздался высокий женский голос. — Я тоже, — откликнулся второй голос. — Но Мисси уверяет, что он был здесь! Наверное, он только что ушел. Может быть, если мы немного потусуемся и подождем, он вернется. Гермиона вновь закрыла глаза, абстрагируясь от сторонних звуков и наслаждаясь ощущениями. Она чувствовала, как стенки ее влагалища пульсируют при каждом движении Драко, и подавалась бедрами навстречу его толчкам. — Он многое упустит, если не вернется, — ответил первый голос, тон которого стал лукавым. — Но если так, то Теодор Нотт все еще здесь. Готова поспорить, он подскажет нам, куда тот мог отправиться. Ее собеседница рассмеялась. Драко замедлился, очевидно, заинтересованный в разговоре не меньше, чем Гермиона. — Я слышала, Тео нравятся блондинки, так что у тебя не возникнет проблем. — Ему нравятся все, у кого есть пульс. Я тоже наслышана о нем. Он с радостью принимает приглашение, но получить от него ответное очень сложно. Девушки рассмеялись, проходя в кабинке по обе стороны от Гермионы и Драко, но он лишь усмехнулся, глядя на нее. Было понятно, куда клонится разговор. — Неужели все так плохо? Разумеется, я знаю, что он не так богат, но… — Во время паузы Малфой закатил глаза. — Ты должна признать, что он чертовски привлекательный. И Забини тоже. — Все они хороши, — согласилась ее подруга. И вновь послышался смех. — Может, нам стоит сосредоточиться на этих двоих, чтобы добраться до Малфоя. Они стали бы нашими пригласительными. Ведьмы даже не подозревали, что мужчина, которого они искали, находится в пределах их досягаемости. А Драко продолжал вбиваться в Гермиону, прижав ее голову к своей груди и не выпуская пальцы из ее рта. Малфой наслаждался не только ее телом, но и тем, как девушки говорили о нем, словно он самый желанный мужчина в пабе. Выйдя из кабинок, ведьмы направились к раковинам. Обладательница высокого голоса мечтательно вздохнула. — Как думаешь, они делятся? Ох, это было бы обжигающе горячо. — Конечно, делятся! Они должны! — Вновь послышался смех, но уже приглушенный шумом воды из кранов. — Честно говоря, я бы не отказалась от разовой сделки, если бы это означало возможность испытать всех троих сразу. А еще мне хотелось бы осмотреть поместье поутру! Разве я много прошу? Они продолжали судачить и смеяться по дороге из уборной, и только когда за ними закрылась дверь, Малфой позволил себе громко усмехнуться. Гермиона издала жалобный стон, звук которого заглушили его пальцы, и вновь прижалась к нему. В ее голове роились мысли. Неужели все, о чем говорили девушки, правда? Неужели поэтому Драко так долго не появлялся на публике, даже будучи обремененным контрактом? Неужели ему нравилось делиться? Словно предвидя вопросы, мелькнувшие в глазах Грейнджер, он крепче сжал ее подбородок большим пальцем и толкнулся в нее сильнее. Он не сводил глаз с ее лица. — Позволь мне прояснить ситуацию, прежде чем ты начнешь беспокоиться, — произнес Малфой. Его следующее высказывание сопровождалось резкими движениями бедер. — Я. Не. Делюсь. — Хорошо, — попыталась ответить Гермиона, но вышло слишком невнятно. Драко наращивал темп, наверстывая упущенное. — И единственная ведьма, которую я хочу, находится рядом со мной. Ее великолепное тело не только восхитительно принимает мой член, но и украшено браслетом с моим именем. Грейнджер закатила глаза, наслаждаясь ощущениями. Его толчки становились все более резкими, перестав быть томными и размеренными, и он застонал, когда она впилась зубами в его пальцы. — Прикоснись к себе, — приказал Малфой. — Я хочу в полной мере насладиться тобой, Гермиона. Не теряя времени, она опустила руку с новым браслетом к промежности. Ее пальцы скользнули по влажным половым губам, с легкостью добрались до набухшего клитора и сделали серию быстрых движений, которые, как Гермиона знала, доведут до исступления. Она использовала те же прикосновения, что и в уединении своей спальни — не дразнящие или нежные, а твердые и решительные. Они идеально сочетались с темпом Драко, и через несколько секунд Грейнджер задрожала. Острое желание заставило ее напрячься, чтобы достичь оргазма, отчаянно стремясь успеть до того, как войдет кто-то еще. Прохладный металл браслета впивался в ее разгоряченную кожу. Гермиона подавалась назад с каждым толчком его бедер, и когда он вынул пальцы из ее рта, чтобы вновь взять ее за подбородок, она снова устремила на него взгляд. Ее слюна размазалась по щеке и шее. Грейнджер чувствовала, что Драко близок к оргазму так же, как и она. Его бедра дрожали, а темп сбивался. Его толчки становились все резче и жестче, пока он гнался за собственным удовольствием, и Гермиона встречала его с той же силой. Малфой молчал, но она не могла сдержаться. Гермиона хотела его так, как ни одного другого мужчину прежде, и желала, чтобы он услышал, как сильно она в нем нуждается. — Пожалуйста, Драко, — произнесла Грейнджер, прикусив губу, чтобы не закричать, когда его тело начало содрогаться. — Кончи в меня, пожалуйста. Пометь меня, сделай меня своей… — Ты моя, — прорычал он, его пальцы вновь сомкнулись на ее горле. Оргазм обрушился на нее с невиданной силой. Гермиона ласкала клитор, стенки ее влагалища пульсировали, сжимая его член. Она почувствовала, как горячая сперма хлынула внутрь. Малфой продолжал вбиваться в нее, действуя грубее, чем обычно. Но ей это нравилось. Ей нравилось все, даже… — Я никогда не отпущу тебя, — сказал он, прежде чем поцеловать Гермиону. Они целовались и сотрясались от оргазма, медленно расслабляясь. Наслаждение все еще теплилось в ее венах, пульсировало между бедер и заставляло ее дергаться при каждом движении его члена, но она не спешила отстраняться. Несмотря на то, где они стояли, и невзирая на то, что Гермиона чувствовала, как внутренней стороне ее бедра начинает стекать смесь их удовольствия. Как Драко и обещал. — Отведи меня домой, — прошептала она, разорвав поцелуй. Грейнджер хотела показать ему, насколько впечатлена подарком. — Я мечтаю вновь оказаться в твоей постели, но теперь лишь с браслетом на руке. Его пальцы сжались на ее шее. — Как пожелаешь, моя дорогая. Он твой. Пылкое выражение его лица убедило Гермиону в том, что их желания совпадают. Медленно отступив от нее, Драко аккуратно застегнул брюки и одернул ее подол, прежде чем она успела сделать это сама. Он поправлял платье Грейнджер, осыпая нежными поцелуями ее губы, щеки и лоб. Будто хваля. Но ему не требовалось произносить слова вслух, чтобы Гермиона их услышала. Только когда Малфой взялся за щеколду на двери кабинки, она напряглась. — Подожди… Верни мои трусики. Драко ухмыльнулся, но не сделал никакого движения, чтобы вытащить кружево из кармана. — Зачем? Я ведь сниму их вновь через двадцать минут. — Безусловно, — усмехнулась Гермиона. — Но не могу же я вернуться к Гарри и остальным без… — Да ладно тебе, Грейнджер. Не сомневаюсь, что ты удивишься тому, на что способна, если действительно постараешься. Он прикусил нижнюю губу, пытаясь не позволить ухмылке перерасти в полноценную улыбку. Нахальный ублюдок. Гермиона стояла, уперев руки в бедра, и чувствовала, как между ее ног скапливается все больше влаги. — Ты действительно намерен отправить меня туда в таком виде? Туда, где любой может увидеть? Она надеялась, что его ревнивая, собственническая сторона возобладает над желанием доказать свою правоту, но ничего не вышло. Вместо этого его глаза загорелись удовлетворением. Похоже, это было именно то, чего он хотел. — Теперь ты поняла, — ответил Драко, поворачиваясь, чтобы открыть щеколду и выйти из кабинки. — Лучше поторопись, если не хочешь, чтобы неопровержимые доказательства нашего уединения стали заметными по возвращению к Поттеру. Уверен, он уже начал подозревать, почему тебя так долго не было. Малфой посмотрел на дверь, а затем бросил на Гермиону полный надежды взгляд. — Встретимся на улице через десять минут. Я оплачу твой счет, просто забери свои вещи. Внутри Грейнджер вспыхнуло негодование, а также разочарование от того, как легко он взял ситуацию под свой контроль. — Ты не должен… Драко находился на полпути к выходу из уборной, но остановился и повернулся, чтобы посмотреть на нее тяжелым взглядом. — Я знаю, что не должен. Но продолжу стоять на своем. Ты можешь сопротивляться сколько угодно, но мы оба знаем, что это одна из многих черт во мне, которые тебя возбуждают, Грейнджер. Быстро дернув один из ее выбившихся локонов, Малфой вышел за дверь и исчез в толпе. Ей потребовалось мгновение, чтобы собраться с мыслями. Гермиона и моргнуть не успела, как в уборную вошла девушка. — Тоже захотелось немного отдохнуть от шума? — сочувственно спросила та, сморщив нос, когда проходила мимо Гермионы к кабинке, которую они только что освободили. — Даже не верится, что сегодня здесь так много посетителей. Выдавив легкий смешок, Гермиона кивнула. — Ага, что-то вроде того. Драко отсутствовал всего несколько секунд, а ее сердце уже бешено колотилось. Пока она поправляла волосы и мыла руки, в ее голове проносились мысли о новой реальности. Рационально Грейнджер понимала, что браслет является лишь жестом. Технически он ничего не менял после их устного обещания друг другу в квартире Малфоя. Но это было нечто большее. Это казалось правильным. Слезы навернулись на ее глазах, и она подставила руки под обжигающую воду из крана, чтобы смыть их. Знакомое безжалостное чувство вины пробивалось на передний план ее сознания. Оно заглушало все остальное, проникая сквозь пелену удовольствия, принесенного его объятиями, и смывая все хорошее на своем пути. Оно уничтожило все прочие чувства, которые она могла или должна была испытывать. Оно открыло правду с ошеломляющей ясностью. Оно не позволило ей спрятаться за послеоргазменным блаженством или отвлечься на эйфорию от того, что она получила такое глубокое и честное заверение. Драко не оставил места для сомнений и размышлений — он принадлежал ей так же, как и она ему. Гермиона знала, что изучение его прошлого было в лучшем случае сомнительным, а в худшем — эгоистичным. Он убедительно просил ее воздержаться, довериться ему, а она не послушала. Все, что Грейнджер делала до сих пор, являлось предательством. И этому нужно было положить конец. Раньше Гермиона думала, что знает лучше. Что ее поиски правды важнее всего остального. Что она не сможет принять ни его, ни их отношения, не выставляя на всеобщее обозрение каждую частичку его прошлого. Но сейчас… Грейнджер покачала головой, глядя на браслет, обвивающий ее запястье, пока вытирала руки. Теперь все это не имело значения. Ее чувства укоренились слишком глубоко, так плотно обволакивая каждую фибру ее души, что она была уверена: ничто в мире не сможет изменить их. Как и говорила Джинни, Гермиона должна была доверять Драко, и, возможно, впервые с тех пор, как они начали встречаться, она доверяла. Безоговорочно. Грейнджер верила, что он поступал правильно, что изменился и что рассказал ей все, что мог, — помимо того, чего не позволяла раскрыть данная им клятва. Все заключалось не только в доверии, поняла Гермиона, выходя из туалета и проталкиваясь сквозь толпу. Речь шла об уважении. Она должна довериться ему и уважать его. А значит, обязана остановиться. Грейнджер решила выбросить все статьи и файлы, которые собрала, и заставить себя перестать заглядывать в прошлое. Сосредоточиться на будущем. На том, что они могут построить вместе. Сделанный выбор придал Гермионе уверенности, успокоив и вытеснив часть чувства вины из ее души. Оно не искоренилось полностью, но сгладилось. Только время могло уменьшить его до приемлемых размеров. — А вот и ты, — обрадовался Гарри, когда она подошла к столу. Его бокал почти опустел, но ее же остался нетронутым. Должно быть, их кто-то передал. — Ты в порядке? Кажешься немного раскрасневшейся. Ее шея и щеки заалели еще сильнее, но она пожала плечами и постаралась сохранить как можно более непринужденный вид. — Я вышла на улицу, чтобы немного остыть, однако, похоже, это не помогло. Думаю, это знак, что пора закругляться. — Мне кажется, я тоже скоро пойду домой. Спокойной ночи, Гермиона. — Доброй ночи, — ответила она, быстро кивнув остальным коллегам и схватив сумочку со спинки стула, на котором сидела. Ее движения становились все более торопливыми, ведь чем дольше она теряла время, тем труднее ей было игнорировать влагу, стекающую по внутренней стороне бедра. — Увидимся в понедельник! — В выходные много не работай! Ты нас всех позоришь, знаешь ли! — окликнул ее кто-то, и она засмеялась, уходя. Поскольку Драко ждал ее у входа в паб, что-то подсказывало ей, что она, скорее всего, откажется от работы еще на одни выходные. Как только Грейнджер шагнула на тротуар, то замерла, увидев открывшееся перед ней зрелище. Малфой стоял спиной к двери, его плечи были напряжены, и казалось, что он старательно отчитывает забавляющихся Блейза Забини и Тео Нотта. — … как дети. Клянусь… Все одновременно заметили ее, причем внимание Драко мгновенно сфокусировалось на ней, когда он повернулся. Она увидела промелькнувшее в его глазах облегчение и не смогла сдержать улыбку, которая появилась на ее губах. — Грейнджер, — непринужденно произнес он, как будто только что не трахнул ее в туалете. Тео усмехнулся. А Блейз просто смотрел на нее, но в уголках его глаз мелькнуло веселье, что выдало его напускное хладнокровие. Не думая, Гермиона подняла руку в неловком взмахе. Даже в темноте рубины на ее запястье замерцали — созвездия искрились магией, — а качество камней оказалось слишком высоким, чтобы не обратить на них внимания. Осознав ошибку почти сразу, Грейнджер опустила руку, но было уже слишком поздно. Тео буквально сиял, протягивая руку в сторону Блейза. — Мать твою, приятель, я же тебе говорил. Раздражение Драко стало ощутимым. Его челюсти сжались, пока он наблюдал, как два его друга обмениваются несколькими галлеонами. Блейз достал их из кармана брюк и бросил в ладонь Тео, невозмутимо пожав плечами, но при этом не сводил с Драко пристального взгляда. — А я-то думал, что у тебя больше самообладания. Драко вздохнул и поднял руку, чтобы потереть виски. — Мне следовало заавадить вас, когда был шанс. Забрав выигрыш, Тео отошел в сторону и беззаботно зашагал в противоположном направлении от точки аппарации. — Пойдем, Блейз. Позволь мне угостить тебя выпивкой. Я сегодня щедрый. Ох, — он сделал паузу и оглянулся на Гермиону, — кстати, всегда пожалуйста. Тебе идут рубины.