Охота на ведьм

      С того самого момента, как они оставили деревенский народ с носом, Захар приметил, как изменилась Нателла. Те настороженность и опасливость, не покидавшие её со дня прихода к ним молодой крестьянки, исчезли без следа. Оставила ли она их на дне реки или расхрабрилась до предела и поверила в себя — Захар не брался судить. Он-то напротив считал, что непрошенные гости обязательно нагрянут ещё, но Нателла без труда развеяла его опасения. На следующий после битвы на реке день она объявила, что намерена сберечь дом от любых незванных посетителей.       Для сооружения защиты потребовалась щепотка сушёных жуков-короедов, высушенные цветы вереска, настой клевера (это у Нателлы имелось в запасе), его же свежие цветки, сухая перетёртая кора и вода. Всё недостающее они собрали в лесу вместе.       Над изготовлением средства Нателла хлопотала с особым усердием, видимо, за долгие годы колдовской деятельности впервые делала что-то настолько серьёзное. Захар поглядывал за тем, как хозяйка то подбрасывает что-то в котёл с водой, то тщательно вымеряет нужное количество ингредиента, и не смел отвлекать. В процессе она беседовала сама с собой, проговаривая последовательность шагов, и совершенно не замечала ничего вокруг, будто погружённая в транс. Мастерица за работой.       Когда зелье — нет, зельем называть это всё-таки неправильно — было готово, Нателла перелила его в две миски и на скорую руку наколдовала из подручных средств два помазка. Предстояло самое интересное — установление защиты.       На стволы окружавших их избушку сосен они вдвоём наносили кресты волшебной жидкостью.       —Ты слыхал, они давеча про какого-то градоначальника упоминали?       —Да. Из деревни через лес если ехать, то до города можно добраться. Оттудова и градоначальник, поди.       Говорил Захар невесело. Коли за дело взялась такая важная шишка, их с Нателлой, стало быть, всерьёз намерены разыскать. И наказать в соответствии с буквой закона.       —Дожаловались деревенские наконец. По мою душу небось пришёл, — не без самодовольства сказала Нателла.       —Не только.       —Почему это? Я о тебе чего-то не знаю? — смешливо спросила она.       —Потому что тех, кто с нечистью приятельства заводит, под суд отдавать полагается.       Нателла тут же посерьёзнела.       —И что сделать с человеком могут?       —Ежели докажут, что связь какая была, то в темницу засадят. Надолго, может, навсегда. А ежели ещё чего хуже нароют, то казнят.       Изумлённая ведьма застыла на месте, позабыв о помазке и защитном средстве.       —То есть, если тебя в моём доме найдут…       —Нашли уже.       —…то могут… — она ахнула. Казалось, что потенциальная собственная смерть, которая ей была уготована, не так страшила её, как возможная участь Захара.       —Ну… Ежели я в деревне этой боле не покажусь, и никто оттуда меня случайно нигде не приметит, то чего мне сделают? В городе не знают, что это я. Градоначальник этот в лицо же меня не видал. Ничего, своё дотяну, как нибудь, — он попытался приободрить сникшую Нателлу, но отчего-то сник сам — верно, из-за мыслей о нахождении вдали от неё.       Ненадолго повисла тишина. Оба уже заканчивали помечать деревья, и, замыкая границу территории, они сходились всё ближе друг к другу.       —Ну пущай попробуют разыскать! — вдруг горячо произнесла Нателла, —Посмотрим, как у них теперь это выйдет.       Оставленные ими мокрые отметки текуче струились вниз по стволам. Нателла перелила остатки жидкости в одну миску, омочила в ней руку и попросила Захара о том же.       А дальше началось настоящее чудо.       Он и до этого был свидетелем Нателлиного колдовства — посуда и прочая домашняя утварь ни на день не переставали жить своей жизнью, а не далее как вчера она залечила ему рану — но увиденное сейчас, Захар это явственно почувствовал, находилось на совершенно другом уровне магии. Нателла вышла на середину двора, вытянула руки вдоль туловища и притопнула ногой. От её следа по земле до границы из окружавших дом деревьев побежала светящаяся волна. Добравшись до корней отмеченных сосен, она исчезла, но вспыхнули тем же светом нарисованные кресты. Нателла медленно поднимала руки над головой, проводя в воздухе полукруги, и возникшие от меток сверкающие нити следовали за её движениями, пока не сошлись в одном месте, самой верхней точке. Она ударила ногой по земле снова, опять побежала волна, и между нитями возникла "крышка". Дом словно спрятался под круглым куполом.       Нателла сделала последнее движение — покрутила ладонями и поводила пальцами, и "крышка" и светящиеся нити с тихим звоном пропали.       Захар стоял в изумлении и смятении, крутил головой. Ритуал был поистине завораживающий, а никаких внешних изменений он не обнаружил.       —Ну вот и всё. Теперь никому так просто нас не найти. Только ежели кто из нас с собой гостей не приведёт. Ну да какие у нас могут быть гости, правда? — Нателла пыталась придать голосу бодрости, но всё равно звучала вымотанно.       Захар всё искал, в чём же проявляется поставленная защита. Ничего похожего не стену или хотя бы на контур не наблюдалось. Просунул руку между двумя деревьями — и ничего не ощутил.       —Ты перейди за метки, — подсказала ему Нателла. Так он и сделал. Почудилось, будто при выходе за границу двора раздался тихий вибрирующий звук. Захар обернулся: позади была голая поляна и лес. Дом исчез без следа, Нателла вместе с ним.       Он порядком струхнул. Со стороны, где только что стояла изба, раздался голос ведьмы:       —Что, не видать? Значит, получилось всё, как надо.       Захар пригляделся. Если не задерживать глаза в одной точке, то в воздухе как будто видно искажение — такое можно заметить, когда смотришь на что-то через выпуклое стекло. Искажение, малость смещавшее в сторону стволы деревьев, имело форму того самого купола. Ага, стало быть, вот так защита работает. Он шагнул назад, снова услышав глухую вибрацию. Дом и его хозяйка возникли так же внезапно, как и исчезли за несколько мгновений до этого. Всё осталось на своих местах.       —Дом тебя запомнил. Ну и славно.       —А ежели кто чужой всё-таки набредёт? Снаружи-то видно, что место будто под стеклом. И дом-то стоит — в него врезаться же…       —Ничего не будет, — перебила Нателла, —Это сложная защита. Её замечаем только мы с тобой, чужак её не высмотрит. А если кто на поляне окажется, он насквозь пройдёт и ничего не почувствует. И мы тоже.       Захар молчал — добавить было нечего. Вон докуда, оказывается, колдовская сила Нателлы простираться может… Волей-неволей зауважаешь обладательницу такой мощи.       Нателла же добрела, пошатываясь, до крыльца и тяжело опустилась на верхнюю ступеньку. Только услыхав протяжный выдох, Захар вспомнил, чем приходится за магию платить. На защитное волшебство ведьма потратила слишком много собственной энергии.       —Ты, может, прилегла бы?       —Ничего… Ничего, я в порядке. Это даже полезно — так развиваются способности, сильнее становишься. Я немного передохну, а потом… Надо ещё одно дело сделать.       —Что за дело такое? Уж отложить нельзя?       —Можно. Но не стоит. Поможешь?       —Конечно.       После непродолжительного отдыха они направились в лес, захватив с собой склянку и нож. Нателле требовалась древесная смола. Шла она медленно — сказывалась усталость — и всю дорогу держалась за его локоть. Захар мысленно укорял её за упрямое решение и одновременно радовался тому, что служит ей опорой.       По возвращении домой Нателла, твёрдо собиравшаяся закончить начатое, к радости Захара, от затеи отказалась и легла в постель. Она проспала до самого ужина, а он за это время наколол дров, натаскал воды и растопил баню. Ей после тяжёлого дня самое то.       К утру полная энергии Нателла бодро принялась за дело. Колдовать предстояло не с таким размахом, как давеча. Захар с интересом следил за происходящим; пока в плошке на огне таяла собранная накануне смола, Нателла сотворила из двух длинных сушёных стеблей какой-то травы тонкие верёвочки. В расплавленную смолу она кинула маленькие зелёные листики и красные, оранжевые и жёлтые бутоны неизвестных Захару цветов, после чего старательно перемешала и разлила жидкость в две плошки поменьше. А затем подозвала его и сказала:       —Дай, пожалуйста, руку, — он без вопросов протянул ладонь, Нателла уколола его палец и выдавила в одну из плошек со смолой каплю крови.       Больно не было, тем более, что она сразу же провела пальцем по месту прокола, и кожа мгновенно зажила, но страшно хотелось узнать, для чего всё это делается. Однако Захар не спрашивал, не желал отвлекать. В другую плошку она капнула свою кровь, после чего опустила туда верёвочку так, что середина окунулась в смолу, а концы остались в руках, немного поворожила над всем этим, и ещё жидкая, но загустевающая смола отсоединилась от стенок плошки, приняла форму круглой капли и окончательно закрепилась на шнурке. Нателла подула на подвеску и обратилась к Захару.       —Это для тебя, — сказала ему ведьма и повесила украшение ему на шею.       —Спасибо, — Захар взял ещё тёплую смоляную капельку в ладонь. В почти прозрачном янтаре бегали тёплые блики, а на просвет виднелась продетая верёвочка и частицы растений. В середине — может, показалось, а может, в самом деле — как будто находился бледно-зеленоватый, расходящийся лучами в разные стороны слабо мерцающий огонёк, —А зачем это?       Нателла уже изготовила такое же украшение для себя.       —Это янтарки. Они хранят в себе наши с тобой частицы. Если один ранится, другой получит об этом сигнал. Вот, гляди, — она взяла со стола нож, полоснула себя по ладони, и подвеска на груди Захара вспыхнула жёлтым, —Травма неопасная, поэтому горит жёлтым. Чем сильнее повреждение, тем краснее янтарка будет светиться. Когда всё хорошо, она зелёная, — кровь втекла обратно в порез, кожа на её руке сошлась, и рана исчезла без следа; янтарная капля Захара мигнула зелёным, —Ну а если погасла совсем, то…       —Понятно. Ого… Здорово.       —Конечно, они никак не дадут знать, что именно случилось, но зато помогут найти друг друга, достаточно просто об этом подумать. Кровь стремится к крови, — сказала Нателла, и тут же лежавшая на её груди подвеска приподнялась и потянулась в его сторону.       Это было поразительно. Захар силился подобрать хоть какие-то слова, лишь бы не продолжать это тупое молчание, но тщетно. Впрочем, Нателла наверняка догадалась по его изумлённому виду обо всём, что он думает, но не может выразить речью. На её лице расцвела хулиганская улыбка.       —Вдруг и правда встреч с деревенскими не избежим… и не только с ними. Лишним не будет. Хотя бы друг за друга не станем понапрасну волноваться, как давеча.       —Ага… — Захар еле оторвал взгляд от красиво блестящей янтарки, —Нателла, ну, ты!.. даёшь... Волшебница!..       Она счастливо расхохоталась. Захар ещё раз взглянул на янтарку и спрятал её под рубаху. Теперь он привязан к этому дому и к его хозяйке ещё крепче…       —Захар, — вдруг серьёзно заговорила она, не теряя охватившего её задора, —Знаешь, мне больше нравится, когда меня называют просто Ната.       —Хорошо, просто Ната… — он отчего-то смутился. Для всех, кто его знал, он был просто Захаром. С кем не сложилось приятных отношений за глаза кликали его Харей. А имени, которым бы его называли близкие, он не имел. У него и близких-то не было.       Интересно, кто её может так называть — Ната?.. Раз она попросила, значит, есть кому. Кому только?       Стоило подумать об этом, как Ната тихо усмехнулась.

***

      Уже больше недели они жили в тишине и спокойствии. На остров пока не плавали, не испытывали судьбу. Одной ничем не отличавшейся от других ночью — Захар уже догадывался ранее, но теперь убеждался всё крепче, что сумасбродные идеи приходят его хозяйке именно ночами — Ната предложила отправиться с ней кое-куда. На остров, решил туго соображавший от бессонницы Захар, не найдя крывшегося в слове "отправиться" подвоха, и согласился.       Ната попросила подождать её на берегу. На берегу около дома, где они набирали воду, а не там, где стоял челнок, что немного удивило. Ничего не подозревавший Захар ждал в указанном месте. Дальше всё происходило головокружительно и быстро.       Вдруг за спиной, со стороны дома послышался шум, слишком внезапный и слишком быстро нарастающий, чтобы он успел что-то предпринять. Казалось, по кустам во весь опор на него несётся лошадь, или другая не менее внушительных размеров животина, даром что ногами загадочное создание не топало. Насторожившийся Захар попятился к реке и уже на втором шаге заметил, что сапоги не касаются земли — его приподняло в воздух, а после подбросило и перевернуло, он едва ли заметил, как под ним что-то промчалось. Он успел только коротко вскрикнуть; оборвал голос, когда приземлился, отнюдь не на землю, и отнюдь не мягко. Со всего маху он врезался в палку, врезался самым уязвимым местом ниже пояса и между ног, и закричал уже во весь голос. Но на болезненно ноющем пахе сосредоточиться было некогда — он летел. Вернее, они с Нателлой летели: на самой настоящей метле, так сокрушительно обрушившейся на его промежность.       Час от часу не легче.       —Извини, что так грубо тебя затащила, — через плечо обратилась Ната, —но по-другому ты наверное бы не согласился.       Захару было всё равно на невежливый жест с её стороны. В данную секунду он, трясясь от напряжения, пытался устроиться на метле; сперва уцепился за ведьмину талию, но мигом одёрнул руки, затем перехватил черенок, почти повалившись на спину Нателлы, и в конце концов взялся за палку перед собой. Удобнее не стало, древко упиралось в и без того болевший орган, из-за чего пришлось приподнять себя на весу и сильно стиснуть рукоятку ногами. Захар посмотрел на свои ладони, крепко сжимавшие их "транспорт", и тут же едва не свалился от потрясения: они летели над рекой, о чём он на несколько мгновений забыл. И не просто летели, а кружили над водой, набирая высоту.       —Что ты творишь?! — заорал он, перекрикнув встречный поток воздуха.       —Захотела развеяться, вот и тебя с собой взяла. Не оставлять же тебя дома скучать.       —Мне не скучно, спасибо!       —Да мы ещё даже не начали! Выбирай, куда двинемся: налево или направо?       —Давай домой!..       —Я тоже за то, чтобы направо!       —Ната, пожалуйста-а-а!.. — крикнул Захар, даже не услышав прокатившегося между берегами эха собственного голоса, так резво метла дёрнулась с места.       Он думал, упадёт, но слететь и грохнуться в воду не дали кольнувшие задницу прутья. Всё-таки сидеть на метле та ещё пытка! В ушах пронзительно свистел воздух, прямо в лицо лезли волосы Нателлы. Проносившийся по бокам лес приседал всё ниже и ниже, пока не показались верхушки деревьев. С одной кроны на другую стремительно скакало маленькое пятнышко, их тень. На блестевшую в свете ясной луны реку Захар старался не глядеть.       —Ну здорово же! — восхищённо произнесла Ната.       На самом деле, если отвлечься от неудобств, лететь действительно было здорово. Никогда Захар не поднимался над землёй так высоко. Судьба однажды завела его в горную местность, но то было иное — хоть и глядишь на далёкие просторы внизу, а всё равно твёрдо стоишь на своих ногах. А сейчас он оторвался, совсем оторвался, как какая-нибудь птица, и рассекает воздух с небывалой скоростью. Раньше такое можно было представить только во сне.       Слева лес ещё тянулся, постепенно редея, а справа резко кончился. Неподалёку через поле показалась деревня. Домики, в поздний час не светившиеся огнями окошек, каждый казались размером с вершок. Главная улица, переходившая в дорогу, ведущую в город, тянулась через деревню бледной лентой. А пришёл он впервые с другой стороны, по мосту через реку. А вон в том амбаре провёл единственную в этом поселении ночь…       Ната мягко замедлила, а затем совсем остановила метлу.       —Спят, поди. Собаки бесстыжие. Разбойники, — язвительно сказала она, —Пусть приснится вам ведьма! Пусть присни-ится!!! — вдруг закричала она, —Ха-ха-ха-ха-ха!.. Пусть не думают, что так легко от нас избавились!!! Будет вам ещё ведьмин дух мерещиться, ой будет! А-а-аха-ха-ха!.. Будете ещё огля-ядываться!!! Ха-ха-ха!!!       Захар её веселья не разделял.       —Ты не голоси так, услышат же.       —Пуска-ай!.. Пускай слышат. И думают, взаправду то было, аль почудилось… Всем сразу! Ха-ха-ха!.. Что они нам сделают? Мы с тобой неуловимы, Захар, — она развернула метлу, —Неулови-и-имы-ы-ы!..       Деревня в мгновение ока осталась позади.

***

      Дела не шли. Труп ведьмы, ежели он был, за неделю уж точно бы обнаружился, течение бы его вынесло где-нибудь в окрестностях деревни. Никаких находок. Верно, правда за градоначальником — ушла, шельма. Но и следа после себя не оставила!       В деревне ночь совсем иная, не такая, как в городе. На всю округу один-единственный фонарь — серебристая луна, забравшаяся высоко на небо. Вошла в свою самую жирную, полную фазу и светит ярко-ярко, даже звёзды еле видны.       Стрельникову не спалось. Настроение было хуже некуда — город он оставил уже давно, и думы о том, как бы не случилось чего в его отсутствие (а то проблем с вышестоящим начальством не оберёшься), отравляли ему жизнь. И в деревне ничего не добился, пропала ведьма с концами! Может, и не было её в самом деле, а решили его деревенские обдурить. Зачем только? Нарываться почём зря на его гнев? Им смысла никакого нет так поступать.       Григорий Константинович принадлежал к тому роду людей, которые ни за что не отступают от своего. Сколько бы времени и сил ни ушло — он непременно должен выполнить свой долг и сдержать данное народу слово. И чем больше он убеждался в своей беспомощности, тем тяжелее становилось на душе, не в последнюю очередь из-за накапливающейся злости.       Ту тихую ночь он коротал у плетёной ограды во дворе гостевого дома. В таком месте в такой час думалось яснее, а обдумать предстояло важнейший вопрос — остаться ли в деревне или вернуться. Тишина, темнота, прохлада… В городе так не бывает.       На крыльце послышались чьи-то шаги. Стрельников распознал идущего ещё до того, как тот показался.       —Ой, это вы, господин градоначальник, — догадка оказалась верной: во двор вышел Женер. Никому кроме него не пришло бы на ум вылезать из кровати в такой поздний час, —Я вас не разглядел поначалу. А вы чего тут?.. Тоже не спится?..       —Да.       —М-м… У меня есть средство от бессонницы. Оно хорошее… даже очень. Правда, если дозу не рассчитать, после него два дня проспать можно…       —Чего же сами не примете?       —Я?.. А… Ну-у… Я подумал, м-может, вам нужнее…       —Нет, спасибо. У меня лишних двух дней в запасе нет.       —А-а… Вы всё о миссии своей размышляете, — догадался проницательный Иннокентий Николаевич, —Ну, это да, это конечно… важно, — он немного помолчал, собираясь с духом, —Григорий Константинович… А вы не думали… ну… что, может, правы-то крестьяне? Нет ведьмы больше. И оставаться, п-получается, нам незачем…       —А если есть? — невозмутимый Стрельников разом погасил и без того слабую уверенность Женера. Но тот, взяв себя в руки, продолжил:       —Ну так теперь это их забота. Вы им сами же сказали, мол, разобрались, и всё, с меня, ну, то есть, с вас взятки гладки… Вы… вы ради народа разобраться же сюда приехали, а теперь, раз люди сами разобрались, и уверены, что ведьмы нет, то вам-то…       Он не договорил. Ночную тишину нарушил крик, далёкий-далёкий, но различимый. Женский. Встрепенувшийся Иннокентий Николаевич, в испуге схватившийся за сердце, заозирался по сторонам. Григорий Константинович насторожился и по примеру собеседника попытался понять, откуда раздавался голос. Прислушавшись, установил: сверху, словно с неба. Но как такое возможно?       —Вы-вы-вы слышали?.. Ч-что это?       —Тс-с!..       Стрельников напряжённо смотрел туда, откуда, ему казалось, шёл звук. Учёный проследил за его напряжённым взглядом, обернув лицо к луне, и в следующее мгновение прямо через её ослепительно сияющий диск промчалась чёрная тень, и послышался всё тот же голос. Высоко в небе в сторону леса и реки летело неустановленное нечто и кричало, как человек, как женщина. Обмануться было невозможно.       Дрожавший Женер с тревогой взглянул на собеседника и обнаружил на лице того полное отсутствие страха, что алхимика не удивило — ему и до этого было известно, что градоначальник человек не трусливый — и… Радость?       —Нет ведьмы, говорите? — едва ли не светясь от восторга, заговорил городничий.       Он решительным шагом направился в дом, Иннокентий Николаевич поспешил за ним.       —Завтра же уезжаем. Но через некоторое время мы вернёмся. Подготовимся как следует и уж точно закончим.

***

      —Ну что, попривык?       —Ну так… — уклончиво ответил Захар.       —Отлично. Держись крепче!       —Зачем?!       —За эти-им! — почти перейдя на визг, протянула Ната, резко дёрнув метлу на себя. Мир мгновенно закрутился, перевернулся вверх тормашками и так же внезапно выровнялся, но её хохот и вторящее ему Захарово "А-А-А-А-А!" тянулись и после завершения петли. Ещё один подобный вираж он точно не переживёт.       —Не надо, не надо больше, прошу! — вот уж не думал Захар, что ему когда-либо в жизни придётся кого-то молить. Ведьму!..       —Я всё контролирую! — ответила ему Ната, и метла понеслась так быстро, что свист ветра в ушах перекрыл все другие звуки. Может, она на это и рассчитывала, чтобы не слушать его вопли?       Захар с беспокойством заметил, что летели они всё ближе к реке. Поначалу снижались плавно, но внезапно Нателла выкинула очередной фокус: резко направила метлу, в этот раз вниз. Когда мысы сапог чиркнули по воде, он резко поджал ноги, чуть не потеряв равновесие. Транспортное средство с экипажем опасно накренилось, но тут же, стараниями невозмутимой капитанши, под её же звонкий хохот выровнялось. Захар веселья Нателлы не разделял. Всё-таки лететь высоко над землёй намного спокойнее!       Если ощущения не обманывали, то домашнюю гавань они давно проскочили. Захар, насколько мог, выглянул из-за плеча ведьмы. Точно, уже совсем близко виднелся остров. Уверенно державшая на него курс Нателла прибавила ещё ходу, и через несколько секунд они оказались у берега. До суши не дотянули самую малость, благо, полёт закончился на мелководье.       —Фу-ух!.. Что-то я немножечко себя переоценила… — говорила выбиравшаяся из воды Ната, одной рукой держа метлу, другой — подол платья.       Захар обошёл её сразу, как только почувствовал под ногами твёрдую поверхность. Согнувшись в три погибели, хватаясь руками ниже пояса, со сдавленным кряхтением он досеменил до берега и рухнул в траву, поцеловав землю. И моментально дал себе волю, застонав в полный голос.       Его скрюченная поза и болезненный стон несколько озадачили Нателлу.       —Чего такое?       Захар повернул к ней голову, не вставая с карачек.       —А-а-а… Ох, мать моя… О-ох… А-а… Ну как бы тебе сказать… Ты… уф-ф… знаешь вообще… чем мужики от баб отличаются?..       Он имел справедливые и исчерпывающие основания сомневаться в её осведомлённости. Нателла ахнула и прикрыла рот рукой.       —Не подумала я совсем!.. Извини! — затараторила она.       По голосу было слышно, что ей неловко и стыдно и в то же время хочется расхохотаться. Захар, по правде говоря, тоже бы повеселился, если бы услышал вот такую историю о полёте на метле, про какого-нибудь другого мужика. Но главным героем, испытавшим все прелести катания на себе, являлся он, и забавляться не получалось — промежность болела.       —Я назад… Не полечу… Лодку пригони, — тяжело дыша, говорил Захар, растянувшись на траве.       —Ты чего, пока она доплывёт! До утра ждать придётся.       —Да хоть до зимы.       —Не капризничай. Я мигом нас перенесу, отдохну только.       Захар вопросительно посмотрел на неё.       —Ты-то от чего устала?       —Здра-асьте! А кто нас катал, по-твоему? Дух святой?       —Метла.       —Метла!.. Метла обыкновенная. Это не она летать может, а я. Я ей пользуюсь, потому что с ней легче, меньше устаёшь. Да и ежели попутчика брать, с метлой сподручней.       Захар с пониманием кивнул.       —Чего тебя вдруг в ночь гонять-то потянуло?       —А чего бы нет? Вон ночь какая — сказка!.. И не летала я давно. И тебя покатать захотелось. И силу свою проверить.       —Ну как сила, на месте?       —В порядке! Я так много за раз ещё не летала! Лучше, стало быть, получается, чем раньше!.. А для тебя я какое-нибудь сиденье соображу, чтобы удобнее было.       —Спасибо, обойдусь.       —Что так? — вдруг оживилась Нателла, —Не понравилось летать?       —Да не-ет…       —А-а… боязно тебе!       —Ничего подобного!       —Трусишь!       —Ни черта!       Они были так заняты перепалкой, что не заметили, как их уединению пришёл конец, пока чей-то третий, раздавшийся с воды голос не прервал их.       —Ната?