Смятение

— Америка-кун, с твоего позволения, сегодня вечером я бы встретиться с Италией. Он позвал меня к себе в гости, — спросил Япония, стоя в дверном приëме и терпеливо ожидая ответа Америки. — Иди, конечно. Только скажи, сколько ты вернëшься, — Альфред посмотрел на Кику поверх очков. — В одиннадцать часов тридцать минут, — отчитался Хонда, отвесив поклон. — Большое спасибо, — Япония развернулся, намереваясь уходить, но был оставлен голосом Америки: — Только смотри, чтобы ваша встреча вновь не закончилась планом по захвату мира, — и усмехнулся. — Постараемся, — стиснул зубы Япония. Он ненавидел американский юмор. Если это вообще можно назвать юмором. Это была их первая встреча после войны. Но несмотря на то, что Италии тоже досталось от союзников, Фелечиано, как обычно, был весел. Увидев Японию на пороге дома, он накинулся на бывшего союзника, крепко сжав его в своих объятиях. — Япония! Я так рад, что ты пришёл! Я так соскучился по тебе! Как ты? Как твоё здоровье? — Всё в порядке, Италия-кун, — Япония смущëнно улыбнулся. Он давно привык к тому, что правила японского этикета для Фелечиано — просто шутка, да и дружеские объятия возможно то, чего не хватало Хонде всё это время. — Ты как? Тебе лучше? — Да. Намного! Пойдём внутрь. Италия и Япония расположились за небольшим круглым столиком. Италия придвинул к Кику приличных размеров пиццу, добродушно улыбнувшись: «Бери» — Спасибо, Италия-кун, — Хонда улыбнулся. — Рассказывай, что у тебя нового, — Варгас подпер щëку рукой, глядя на то, как Кику кусает кусок пиццы. — Я слышал твой уровень производства поднялся. Это так здорово! Мы с тобой почти на одном уровне. — Да, я сам в шоке. На самом деле, я был бы рад, если бы моё душевное равновесие восстановилось так же быстро, как и предприятия. Увы, Америка-кун этому поспособствовать никак не может. — Почему? — Фелечиано заморгал глазами. — Мне всегда казалось, что между вами очень близкие отношения. Япония покраснел. — Да, это так, — вздохнув, ответил Кику. — Точнее, были когда-то… Сейчас я даже не знаю, как описать наши отношения. И я благодарен Альфреду, и чувствую вину перед ним, и ненавижу его… В общем, сложно всё. — Он сейчас живёт у тебя? — Да. К сожалению. — Слишком докучает? — Нет. Просто, понимаешь, каждый раз, когда я его вижу, я сразу вспоминаю всё: Пëрл-Харбор, бомбардировки, Хиросиму и Нагасаки… — после Пëрл-Харбора Япония мысленно добавил «нашу ночь накануне», но, говоря вслух, промолчал об этом. То, что происходило между Хондой и Альфредом навсегда останется только между ними двоими и стенами того отеля. — Не будь Америки рядом, я бы не так часто думал об этом. — Всё будет хорошо! — Варгас приобнял Кику за плечи. — Ты сильный, Япония! — Спасибо, Италия-кун, — Хонда чуть взбодрился. — А теперь давай поговорим о приятном! У тебя есть что-нибудь попить? — Только вино, которое привёз братик Франция. — Боюсь, у Альфреда возникнут вопросы, если я приду в состоянии алкогольного опьянения, — нервно усмехнулся Кику, вспоминая тот факт, что пить он совершенно не умеет. — Сок?.. — Италия улыбнулся на смущëнное лицо друга.

***

— Слушай, не помню говорил ли я тебе в детстве или нет, но подслушивать нехорошо, — сказал Артур, наблюдая, как Джонс настраивает нужную волну. — Говорит страна, которая подслушивала Ось во время войны, — хмыкнул Джонс. — Это совершенно другое! — нахмурился Англия, скрестив руки на груди. — Конечно, ты не вернëшь доверие Японии, если будешь следить за каждым его шагом. — Артур! Ты не понимаешь! Мне нужно знать, о чём они говорят. Это важно. — Ну навряд ли они будут строить планы мести, — покачал головой Англия. — Да причём тут это! Будто ты не знаешь, почему я слежу за ним, — с обидой фыркнул Джонс. Англия был одним из немногих, кому было известно о любовной связи Америки и Японии. Какие бы отношения ни были между Артуром и его бывшим воспитанником, Джонсу нужен был тот, к кому можно прийти за советом. Несмотря на статус сверхдержавы, Америка в делах амурных не был столь опытным. Да, возможно, ворчливый и злой Англия был не самым подходящим вариантом для этого, и лучше было бы доверить такое Франции, однако Артур, вопреки своему непростому характеру, всё же, как мог, помогал Альфреду, давая советы и просто выслушивая его. — Англия, а я не понял… Это что было? — спросил Джонс, снимая огромные наушники. — Что значили эти слова про «и благодарен, и виноват, и ненавижу»? — Это значит, что парень запутался в себе. А виноват во всём ты. — Я?! — Америка чуть было не задохнулся от возмущения. — Слушай, у тебя есть ситуации, в которых я не виноват? — Дай-ка подумать, — Кëкрлэнд принял задумчивый вид. — Нет, таких ситуаций нет. — Да ну тебя! — отмахнулся Альфред. — Лучше скажи, что мне делать. Помоги мне, Англия! — Не знаю, случай тяжëлый… Понятно одно, мириться вы будете долго и упорно, — выдохнул Англия. — Сперва начни думать не только о себе, но и об окружающих. Кику, как и обещал, в одиннадцать тридцать был дома как штык. Америки дома не было, и Япония вздохнул с облегчением. Тишина и покой, и никто не бухтит под ухом. Откинув одеяло, Япония увидел на футоне небольшой складной веер, к которому прилагалась записка. На японском. Америка частично понимал японский. Он как-то просил Кику научить его этому языку. Альфред был весьма энергичным учеником, но, к сожалению, его энергия никак не способствовала успехам в изучении. Альфред коверкал слова, путал иероглифы, а некоторые уроки и вовсе заканчивались подкатами на японском, которые Америка непонятно где узнал, что невероятно злило и смущало Японию одновременно. Спустя уроков десять, Япония заявил, что он «больше не намерен терпеть подобного издевательства над своим языком». А потом началась война. Стало не до уроков. Однако кое-что Америка запомнил. Читая записку на ломанном японском, Кику невольно улыбнулся и, отложив веер в сторону, рухнул на футон. — Так, а где он? — резко осенило Кику. Всë-таки ночная Япония — не лучшее место для прогулок. Хотя Хонда тут же успокоил себя: в городе сплошь и рядом американские солдаты. Что в такой обстановке может случиться с Альфредом?