триадная (не)гармония

Хосок находит Тэхена лишь спустя двенадцать дней, но не потому, что рожал так долго. Тэхену хочется думать именно так. Все дело в том, что он его динамил точно также, как и Чон его все это время до этого. Не отвечал на звонки, не ночевал дома, о школе и речи нет, так как буквально на днях выпустился, и успешно прогулял выпуск, потому ну...это формальность. Спустя двенадцать дней и таких же более близких знакомых, у которых не стремно оставаться ночевать, он возвращается домой. И видит больную фигуру своего истинного. Исхудавшего еще сильнее, поникшего и понурого. Тэхену хочется верить, что тот мучался, гнил в соку собственной вины и безответственности, ему сильно хочется, чтобы даже этого было мало Хосоку, чтобы он себе в легкие запихнул всю гремучую смесь его четырехлетней адской жизни за эти неполные две недели. Потому что это было бы справедливо. Никто ничего не говорит. Хосок пожирает его огромными глазами - на его костлявом лице только они и остались, - и дышит через раз, словно боится, что Тэхен ему слету что-то сделает. Прогонит, накричит, ударит. Но нет, Ким болен своим истинным, это так, он смело это признает и принимает. Он не может без него, даже много раз проверял. Есть истинные, которые смело изменяют своим предназначенным. Далеко не ходи - его отец такой. Но Тэхен слишком помешался на своем парне. Даже сейчас сердце тупо сжимается, хотя по логике, по его жизненным взглядам, он все еще считает себя недостаточно отомщенным. У него собственное извращенное понятие правильности, где в квадрат не вписывается треугольник, хотя, казалось бы, какая нахуй разница, если квадрат просто гигантский и сможет вместить сотни таких же треугольников. А нихуя. Тэхен так решил, значит в этом есть порядок. Набрав короткий код замка, Ким широко раскрывает ворота, без слов предлагая Хосоку зайти. Тот тут же шмыгает внутрь, сжимая пальцы и дыша чаще, ртом хватая воздух. Его глаза бегают загнанно, но ни за что не цепляются, хотя он тут впервые. Хосок не принимал своего истинного до последнего. А о том, чтобы приходить к нему домой, вести себя как настоящие соулмейты...даже смешно. Тэхен мимолетно дотрагивается до плеча Хосока, когда сворачивает в сторону, направо от основного двухэтажного жилого особняка. В подростковый период в нем заговорило бунтарское "я сам, я взрослый", и потребовал себе отдельную хату. Квартиру, в идеале. Он отлично знал, что его семья может себе позволить намного большее, но отец быстро пресек все его капризные "уйду из дома", отстроив одноэтажный флигель. И сейчас он вдвойне этому рад - было бы дико стремно, если его отец встретился с Хосоком именно сейчас, когда они даже не выяснили отношения. Когда отец слишком часто находил его задыхающимся, когда он не в себе кричал и даже плакал, в состоянии полной истерии. Когда Хосок из раза в раз его отвергал, хотя не имел никакого права. За столько дней пустования его собственный запах успел выветриться, и теперь казалось, что трехкомнатный дом и вовсе нежилой. Внутри пахнет мебелью. Хосок, кажется, все еще ни на что не обращает внимание, послушно разувается и проходит следом в гостевую, где остался включенным огромный плазменный телевизор. На полу валяется подключенная приставка, которую он ногой отпихивает, прочищая своему истинному узкую дорогу сквозь дорогого барахла. -Садись. - кивком указывает на низкий широкий диван, и немного волнуется, когда замечает торчащую рукоятку пистолета под серой подушкой. Он хватает подушку и оружие, чтобы незаметно унести. -Ты тоже. - просит Хосок, но Тэхен все же выходит. Этот огнестрел у него нелегально, более того, без ведома отца, из его оружий. Отец ему уши отдерет, если узнает. -Я не собираюсь быть блядским хозяином, так что скажи что хотел. - Тэхен смотрит на часы в углу экрана телевизора, пока раздевается и садиться обратно. - Скоро автобусы прекратят ходить. Хосок следует примеру Тэхена и снимает свой огромный пуховик. Куртка была когда-то ему в пору, но за эти несколько недель Хосок изменился до неузнаваемости. Острый нос клюет в нерешительности, парень никак не соберется с мыслями. Хосок действительно нервозный. Киму немного становится стыдно за свое дерьмовое поведение, но тут же дает себе смачный подзатыльник - он даже понятия не имеет, что за дичь творится в чужой голове. Ему незачем себя винить. Он оказался недостаточно хорошим, чтобы стать достойным хранителем чужих тайн и мыслей. -Я не хочу уезжать...этой ночью. - Тэхен, кажется, резко перестает дышать. Он смаргивает отупение. -И что ты хочешь? - Хосок бросает в него укоризненный взгляд, по типу, а ты не понимаешь? -Хосок, блядь, говори со мной словами. У нас не ебанная ментальная связь. Хосок коротко морщится. -Я хочу быть с тобой. - парень наконец перестает нервно сжимать и прокручивать свое запястье, и более смело смотрит на Тэхена. Долго разглядывает его лицо, будто впервые за столько лет увидел. Вглядывается в злые, уставшие глаза, угрюмо сведенные брови и крепко сжатые губы. Смотрит вниз на напряженную шею, на которой венка вздулась, и горько вздыхает. - Ты не заслужил этого дерьма, прости, пожалуйста. -Какого? - подозрительно уточняет Тэхен, впервые за все время подумав о чем-то другом. Если задуматься, то это он болен своим соулмейтом, это у него переклинило что-то там в мозгу, из-за чего даже на остальных не встает. Но никто не говорил, что это взаимно. Его мысли начинают хаотично скакать от одного предположения к другому и Хосок, заметив опасный блеск в его глазах, подается вперед, утыкаясь носом в шею. Громко и глубоко втягивает запах, заставляет Кима зашипеть от неожиданности. Хосок не останавливается, подтягивается всем телом, буквально залезая на своего парня. -Просто не думай ни о чем, умоляю, - отчаянно шепчет, и Тэхен, блядь, перестает что-либо понимать. Хосок начинает хаотично покрывать его шею влажными поцелуями, вышибая все мысли вместе с духом. - Ты знаешь как все это делается? - со страхом уточняет. - Как парень с парнем...? Тэхен опускает руки на чужую талию, отпуская себя. -Знаю. - отвечает уверенно и крепко сжимает парня, словно делал это сотни раз, хотя это будет его первый секс. Он надеется, что у Хосока тоже.