триадная (не)гармония

-Умоляю, скажи что-то хорошее. - Чимин на это невыполнимую просьбу лишь хмыкает, перед тем как бросить относительно толстую папку на низкий стол перед диваном. -Что-то хорошее. - саркастически усмехается, мол, получите-распишитесь. Тэхен мученически стонет, бросая рядом с чужой папкой свой телефон и кожаный портмоне. Устало зачесывает волосы вверх, отдаленно размышляя, стоит ли позавтракать или же решить насущные вопросы и вернуться к Хосоку. Он выбирает первым делом перевести дух, потому с тяжелым выдохом ложится на диван. - Владелица круглосуточного хотела накатать заяву на Хосока. Из магазина успели кое-что вынести до нашего приезда: пара бутылок соджу и что-то по мелочи. Наверное, выпивахи не были уверены, что точка реально пустая. - Вот и дух перевести, называется. Тэхен закатывает глаза: не дай бог ты оступишься, остальные готовы тебя затоптать заживо. Никому нельзя спиной поворачиваться. -Ты же придумал что-то? -Выбил расписку, судя по которой она получила денежную компенсацию и не имеет претензий к Чону, - Чимин, оттолкнув в сторону длинные ноги Тэхена, присаживается и лезет в черную папку чуть ли не с головой. - Вот, - кладет на стол исписанный широким почерком лист. - И... вот... я из общей кассы взял, ты должен вернуть. - следом на свет выруливает чек с приличной суммой денег. Тэхен бросает ненавистнический взгляд на Чимина, со стоном тянется за бумажками и, ознакомившись с содержанием, присвистывает впечатлено. -Тут явно не на пару бутылок соджу. -Хозяйка на меньшее не согласилась. -Это ее месячная аренда. -Наверное неуместно отметить, что Хосок тебе дорого обходится. -Зубов не досчитаешься. - флегматично отбривает его Тэхен, перечитывая расписку, затем возвращает на стол. Чимин не стирает с лица самодовольную ухмылку, наверное, немного выбешивая этим Тэхена, но получая откровенный кайф при этом. Честно говоря, он устал подчищать за истинным своего друга, словно только этим и занимаются начинающие криминальные личности. - Хорошо, попридержи на всякий случай.... - Пак лезет в папку за остальной документацией. -Боксерский клуб официально начал работать. Но проблемы с налоговой, выходит слишком большой процент. Так-так....не это...вот. - протягивает заверенный нотариусом документ. - Купля-продажа готова, осталось вписать имя покупателя. -Так, чем не устраивает Ли Сухек? -На него мы уже оформили несколько точек. Поэтому неувязочка. -Черт возьми. -Я тут подумал...Может на меня оформим? -С чего вдруг? -Ну... - Чимин мнется немного, подбирая слова, затем все-таки выдает. - И так и так я заправляю этим местом, чего стоит формально стать владельцем? -Ты кажется чего-то не понимаешь, Чимин. - Тэхен присаживается, вытягивает длинные ноги из-за спины Пака. Он не опускает внимательный взгляд с обеспокоенного лица своего друга и правой руки одновременно. - Слишком рискованно. Я использую подставное лицо, чтобы без зазрения совести подставить это самое лицо в особо опасный момент, смекаешь же? Я не могу тобой рисковать. - качает головой и хлопает Чимина по плечу. Тот с облегченной полуулыбкой откидывается на диван. -Оказывается, ты милый не только с Хосоком. -Ну все, нарвался, - полурычит Тэхен, с кулаками набрасываясь на друга, пока тот со смехом отбрыкивается. У Тэхена осталось послевкусие, что Чимин его проверил так незатейливо, но тот ни за что в этом не признается. Похороны проходят безлюдно. Элементарно некому проститься с одинокой женщиной, которая без поддержки мужа и близких растила сына. Достойно растила. Хосок сидит на полу, спиной прислонившись к стене, зябко сжавшись. Эмоциональные качели его капитально вывели из себя, теперь его голова будто находилась в вакууме. Тихие переговоры редких соболезнующих доходили словно сквозь фильтр, пока он смотрел на портрет матери, совсем бессознательно, взглядом оглаживал сморщенное от трудной жизни лицо, мысленно целовал каждую морщинку, ласково прижимал ее к груди, но застывшая улыбка приводила в себя чересчур остро. Ее больше нет, и привести в реальность вяло протекающие желания в голове - не получится. Под боком сидел тепленький Чонгук, не решавшийся его отвлечь. Где-то в зале сновал Тэхен, решая все неурядицы, связанные с похоронами. Хосок головой понимал, что ни один из них не обязан разделять его сыновью ответственность, но чувствовал бесконечную благодарность и любовь к ним за то, что не позволили пройти через все это одному. Он бы не выдержал. -Раз мы оба тут, нам надо скоординировать свои действия. - деловито начинает Тэхен, как только возвращается. Они встречаются в арендованной его адвокатом траурном зале, и Тэхен живо берет дело в свои руки, пока Хосок переодевается в выделенной ему комнате. - Хосок, как единственный скорбящий, не сможет за всем уследить. - Чонгук угукает хмуро, чувствуя себя раздраженно из-за своего беспомощного состояния. Но он тут же качает головой - ему только исполнилось 18, у него жизненного опыта по нулям. Да и связей, как у семьи Ким, нет. - Поэтому я буду встречать и провожать соболезнующих, а ты будешь с Хосоком. - Чонгук удивленно смотрит на Тэхена. Он малодушно думал, что всю грязную работу на нем и оставят, но Тэхен почему-то решает иначе. И почему в их троице все решает Ким - ему думать не хочется. - И умоляю, - Тэхен бросает умоляющий взгляд на Чонгука, без примеси высокомерия, дерзости или недовольства. Чистая мольба в его взгляде слегка поражает, - не позволяй ему горевать одному. - Тэхен захлопывает рот, подбирая слова, затем и вовсе хлопает Чонгука по плечу, неловко, дергано, словно нехотя, но оставляет ладонь на пару секунд, что Чонгук успевает почувствовать тепло даже через ханбок. - Ты многое сделал для него, спасибо. -Не для тебя старался. - гундосит себе под нос Чонгук, не позволяя показать ему, насколько впечатлила его короткая, но тем не менее проникновенная благодарность. Типа, да, Чонгук и правда не думал о Тэхене, лишь о комфорте своего истинного, но почему-то волнительно, что тот, кто столько лет провел с его истинным отметил это? Глупости какие-то... Хосок слегка расшевеливается, когда вечером приходят отец Тэхена и родители Чонгука. Он чувствует легкое волнение в их присутствии, которое ощущается чем-то тошнотворным вперемешку со своим помутневшим состоянием. Они делают глубокий поклон урне с прахом умершей, затем крепко, с неподдельной теплотой обнимают Хосока, а тот в ответ сжимает и их руками, благодарный, что они есть у его истинных, здоровые и, главное, живые. Любящие. Они не остаются надолго в комнате, вскоре их выводит Тэхен и усаживает за низкие столы, но за локоть отводит своего отца чуть в сторону. -Это ты с ними связался? - догадывается сразу, когда замечает, как Чонгук, словно только что вылупившийся утенок, огромными глазами смотрит на своих родителей. Значит, тот даже не додумался поставить родителей в курс дела. -Они обязаны тут быть. - Тэхен кивает на это, негодуя, почему сам об этом не додумался - их поддержка сильно взбодрит Хосока. Он невольно замечает, что родители Чонгука, стараясь быть не слишком очевидными, красноречиво косятся на него. -Ты рассказал им про нас? - Ким Сэчан пожимает плечами. -Их сын слишком ребенок для всего этого. - Тэхен невольно закатывает глаза. -Словно взрослый вынес бы всего этого. -Ну, значит поэтому именно сейчас вы и встретились. Втроем. - Ким Сэчан сжимает переносицу, раздумывая о чем-то своем. Тэхен знает об отце только то, что тот позволяет увидеть, и за призмой заботливого и понимающего отца он не видит много чего. Например, правда ли он так добродушно относится к сложившейся ситуации, или потворствует судьбе. Заботится о сыне.- Не строй из себя взрослого, оставь это на старшего - Хосока. - выносит наконец, смотря в глаза сыну. -Особенно сейчас, да, когда он горюет. - фыркает Тэхен, складывая руки на груди в воинственной позе: расставляет ноги шире, лицо хмурит, и Сэчан понимает, что вступил на болезненную зону. И лучше бы свернуть сразу же, не испытывая сына. -Тогда сделай обоих довольными, раз выбрал такую тяжелую ношу. -Обоих? - переспрашивает Тэхен в неверии. - У меня только один истинный. -Чонгук все время косит на тебя взгляд, ожидая твоих действий. - отмечает Сэчан. - Ты сам не захотел быть ведомым, так оправдывай чужие ожидания. - Тэхен не отвечает на слова отца, лишь выше задирает подбородок. Да, они с Чонгуком сблизились за эти непростые часы, в том смысле, что пока не сцепились ни разу. Но это ничего не значит ровным счетом. -Шведская семья не для меня. - с каменным лицом чеканит он, оставляя отца. Правда, он забывает о своей категоричности, когда глубокой ночью в доме Хосока, на кровати Хосока, они с Чонгуком спят, переплетав конечности с конечностями Хосока. Позже они скажут, что были слишком уставшими, чтобы отказать своему истинному в простой просьбе, прошептанной лишь одними губами: "обнимите меня, пожалуйста". Да, так и скажут, а затем и вовсе забудут про эту ночь. Или снова так и скажут.