***
Мир нещадно кренился куда-то вправо. Грантер чувствовал это своей щекой, упиравшейся в протертую пыльную ткань матраса. Остальные части своего тела он ощущал довольно смутно: мышцы до того закоченели, что казалось, они вросли в кровать. Наконец, Грантер решился и приоткрыл один глаз. Визуальная сторона мира была к нему неблагосклонна: увидеть он ничего, кроме слепящих пятен, не смог, зато свет резанул по глазу так, что ему пришлось зажмуриться. Боль тут же прекратилась по голове ото лба к затылку, свинцом ударив по вискам. Кажется, началось. Грантер хотел недовольно что-то пробурчать, но обнаружил, что его горло до того пересохло, что он не издал ни звука. Можно было просто снова заснуть и ни о чем не беспокоиться, однако усугублять обезвоживание было бы, очевидно, неверным решением. Тогда Грантер предпринял вторичную попытку открыть глаза. Оказалось, что шторы были задернуты, да и вообще царил полумрак, только узкая полоска света пробивалась из окна. Именно она тогда так неудачно резанула его глаз. Окончательно проснувшись, мозг решил преподнести ему утренний подарок в виде шума в ушах. Итак, нужно было подниматься. Онемевшие конечности отказывались слушаться, но Грантер был непреклонен – за глоток воды он готов был сейчас хоть родину продать. Не успел он подняться на ноги, как вдруг наткнулся на какой-то предмет. Взглянув на него Грантер тут же вскочил – это была сумка с вещами Анжольраса. Так значит это был не сон! Они действительно живут теперь вместе. Резко подниматься на ноги после n-ного количества часов без движения было, как минимум, недальновидно. Глаза заволокло пеленой, а ноги подкосились, пришлось ухватиться за изголовье кровати, чтобы удержать равновесие. И все же, эта мысль его забавляла: они с Анжольрасом съехались – ни одна пьяная выходка не могла с этим сравниться! Обидно, конечно, что это произошло именно сейчас, когда он даже по квартире может пройти с грехом пополам. Однако Грантера не сильно беспокоило, что он предстает перед Анжольрасом в таком, мягко говоря, непривлекательном виде, для него было важно только, чтобы тот был счастлив. Питать какие-то надежды, для пьяного… то есть трезвеющего Пилада, в этом было бы слишком много слащавого романтизма, совсем для него несвойственного. Постояв, ухватившись за кровать где-то с минуту, Грантер обнаружил, что перед глазами ни на толику не прояснилось, а комната по-прежнему вращалась по часовой стрелке. Значит, придется идти так. Опираясь на письменный стол, он стал, один за другим вымучивать из себя неуклюжие шаги. Органы, казалось, совсем иссохлись и могли с легкостью порваться как бумага. Даже еще легче – как паутина. Живительная же вода была на кухне, а между тем, бензиновые пятна перед глазами расплывались все сильнее закрывая уже почти весь обзор. К звону в ушах стали присоединяться другие фантомные звуки: скрипы, скрежет, один раз Грантер услышал, будто его кто-то зовет. Однако после этого возникла еще одна серьезная проблема – закончился стол. Далее перед Грантером открывалось два возможных пути: пойти, опираясь о стену или же пересечь комнату без опоры, сократив свой путь в два раза, напрямую к двери. Грантер оказался человеком рискованным и выбрал второй маршрут. Уже ничего не видя, он брел, выставив руки перед собой. Те казались жутко тяжелыми, к каждой было словно привязано по пятикилограммовой гире. Сделав от силы два шага, Грантер почувствовал, как его сознание стремительно отключается, а беспрестанно вертевшейся комнате удалось-таки его опрокинуть. Но даже в полубесчувственном состоянии он не различил удара собственного тела о пол, наоборот, казалось, оно до сих пор находится в вертикальном положении. Собрав все оставшиеся силы в кулак, Грантер напряг мозг и сумел различить сквозь футболку чьи-то руки, придерживавшие его. После наступила полная темнота. Где-то через минуту он обнаружил себя полулежащим на кровати, понемногу приходя в сознание. Рядом сидел Анжольрас и пристально вглядывался в него. – Ну и зачем ты поднялся? – Спросил он, как только убедился, что Грантер действительно оклемался. Голос его был спокоен и привычно строг. – Хотел пить. – Осипшим шепотом ответил Грантер, непонятно чему улыбаясь. Анжольрас вздохнул. Ну и что с него взять? Любитель строить из себя философа, а на деле – дитя малое. – Пей. – Раздался щелчок вскрываемой алюминиевой банки, которую Анжольрас поднес к самому лицу не доросшего диалектика. – Я и сам могу. – Сказал Грантер, попытавшись взять пиво. – Ты сам себя удержать на ногах не можешь, а тут между прочим, пол литра. – Анжольрас недоверчиво на него покосился. Он дождался покорного взгляда в ответ и аккуратно наклонил банку. Грантер стал жадно пить. Ему почти тут же стало легче. Но не успел он опустошить и четверти сосуда, как Анжольрас отнял банку и поставил ее на недосягаемый стол, совсем недавно служивший опорой для Грантера. В ответ на изумленный взгляд вождь угнетенных сказал: – Больше нельзя. – Вид у него был уверенный как у медбрата со стажем не меньше десяти лет. А больше хотелось. Хотелось надраться как следует и шататься на ногах от переполняющей чуть сонной легкости, а не от мигрени и обезвоживания. «И ради чего это страдания? Ну помучаешься, протрезвеешь, а дальше-то что? – Голос-искуситель в голове Грантера был безукоризненно благоразумен. – Дальше будет опять то же самое. Тогда какой смысл сейчас корчиться в четырех стенах?» Ему было бы трудно сосчитать, сколько раз он поддавался этому голосу. Стоило сегодня сказать ему «нет» хотя бы ради разнообразия. – Спасибо. – Тяжко сказал Грантер. Да, сейчас он не в форме, но в пьяном виде он тем более не сможет помочь Анжольрасу, так что можно было позволить себе легкомысленно заключить, что все к лучшему. Да и чего скрывать, Грантер с едва заметным смешком признался себе, что ему чертовски нравится, что Анжольрас о нем заботится. Даже при том условии, что он делает это из элементарных соображений благодарности и вежливости. Еще какие-то сутки назад он не мог вообразить себе подобную картину, а он (пусть и не мечтатель) на недостаток воображения никогда не жаловался.***
– И это по-вашему нормально?! – Курфейрак шумно ворвался в Мюзен, подцепив на ходу стакан Комбефера, и выпил почти половину содержимого. Как ни странно, присутствующие прекрасно понимали, о чем шла речь, более того, все разделяли его негодование. — Ненормально. — Кивнул Анжольрас, занимавший свое привычное место во главе самого большого стола в кафе. — Тебе он тоже не сказал причину вызова? — Этот старый хрен считает, что может делать все, что ему вздумается! — Я надеюсь, ты ему на статью не наговорил? — Невозмутимо забирая свой стакан обратно, спросил Комбефер. — Я был сама вежливость… — Проворчал Курфейрак и уселся, наконец, с остальными. — Итак, мы должны понять, в чём именно нас подозревают. Анжольрас оглядел своих товарищей, за последние два дня каждый из них был вынужден побеседовать с инспектором полиции. Поскольку Жавер не утруждал себя объяснениями, на каких основаниях все это происходит, становилось ясно, что группа студентов проходила по какому-то делу явно не как свидетели. Вопросы он, как ни странно, задавал всем разные, что совершенно сбивало с толку — создавалось впечатление, что они замешаны в не связанных друг с другом делах, но это было уж слишком маловероятно. — А может, они пытаются нас запутать? — Сказал Прувер. — Точно! Думают, что мы запаникуем и чем-нибудь себя выдадим. Я такое уже много раз видел. — Подхватил Фейи. Уточнять, что подобное он видел в ментовских сериалах, он не стал. — Провокация? — Анжольрас нахмурился. — Это многое бы объяснило, но почему именно сейчас? Эта версия казалась ему странной: он знал, что пока не будет конкретного повода, полиция в жизни не возьмётся что-нибудь делать. А поводов они в последнее время не давали. Или давали?.. Анжольрас достал из кармана маленький блокнот и записал туда, что надо бы перепроверить, не случалось ли в последнее время чего-нибудь компрометирующего, пусть даже это сделали не они. В этот блокнотик Анжольрас записывал все, что ему нужно было сделать — при всей своей незаурядной памяти, без списков он не мог справляться со своей чудовищной занятостью. — Мне всё-таки кажется, что вопросы по поводу загородных участков, бытовой техники, граффити и… что там ещё? В общем, это все может быть единым целым, и мы зря додумываем. — Сказал Комбефер. — Ты забыл прудоновские кружки́. — Добавил Жоли. Лицо Комбефера потемнело, теряя уверенность. Анархистские веяния совсем не вязались с уже начинавшей складывать картиной. Анжольрас хотел было отложить блокнот и принять участие в дискуссии, которая уже принимала характер шумного спора но его отвлёк завибрировавший телефон. Это было сообщение от администрации «Шального будуара», стримингового сервиса, который Анжольрас хотел поскорее забыть. Если бы кто-нибудь обратил внимание на жадно вглядывающегося в экран телефона юношу, то заметил бы уж слишком бурную, для такого человека как Анжольрас, смену эмоций. Сначала взволнованная радость, сопровождавшаяся подрагиванием губ, затем он замер и, кажется, даже перестал дышать, напряжённо нахмурился и дочитал сообщение. Анжольрас с самым мрачным лицом, на которое только был способен, смотрел в никуда и полностью теперь погрузился в свои мысли. Бог знает, сколько бы он так просидел, если бы в него со всего размаха не врезался Гаврош. — Ты чего носишься? — Машинально отчитал его Анжольрас. — Меня Курфейрак хотел стулом убить! — Всем своим видом мальчик показывали, что жертва значит именно он. — Я только замахнулся! — Вскочил Курфейрак, защищаясь. Анжольрас в очередной раз вздохнул. — Нас сегодня или завтра могут всех дружно арестовать, а вы чем занимаетесь?! — Он грозно глянул даже на тех, кто действительно пытался решить проблему. Сразу же стало удивительно тихо. — И что-то мне подсказывает, что в тюрьме никому из нас не понравится. — Анжольрас прекрасно знал, что срываться на своих друзьях это совершенно несправедливо, но иначе он чувствовал, что может сойти с ума во всем этом кошмаре. И он стал в красках описывать все прелести тюремной жизни, унижения, лишения и издевательства, словно сам отсидел лет двадцать. Запугав всех как следует, он почувствовал облегчение. Напоследок он посоветовал юному виновнику своего лёгкого срыва идти домой да делать уроки, от греха подальше — А почему ты вдруг думаешь, что я ничем не могу помочь? — Возмутился Гаврош. — Говорите, на вас шьют дело, и вы ничего не можете понять? Тут делов-то — базу их взломать и самим все прочитать, а вы тут развели! — Не прыгай выше головы. — Равнодушно ответил Анжольрас. — Написать на Питоне «hello world» слишком мало, чтобы стать хакером. — Что?! Но я… я же… — Гаврош чуть ли не задыхался от нанесенного ему оскорбления и не мог связать два слова. — Вообще-то, он и правда кое-что умеет. — Кажется страшная вражда была временно прекращена, за него вступился Курфейрак. В ответ на удивленный взгляд Анжольраса он пояснил. — Он как-то залез в ведомость университета и немного поправил мне посещаемость. А ты думал, почему меня до сих пор не отчислили? — Ты правда сделал это сам? Анжольрас посмотрел на Гавроша. Тот уселся в ближайшее кресло и вальяжно закинул ногу на ногу, наслаждаясь моментом триумфа. — Конечно. Так что? Всё ещё хочешь отправить меня делать уроки? — Лукаво спросила угроза мировой кибербезопасности. — Да подожди ты. — Анжольрас напряжённо потёр лоб. Если все обернется худшим образом, и к тому же выяснится, что он приплел к своему кружку несовершеннолетнего хакера, то это будет уже слишком. Но других вариантов на наблюдалось: разбираться с жандармерией законными путями было просто смешно. Да и возможность иметь доступ к полицейским архивам и текущим делам была заманчивой. В итоге Анжольрас решил, что кто не рискует, тот не свергает правительство. — А если что-то пойдет не так, тебя смогут вычислить? — Безопасность превыше всего. — Важно изрёк Гаврош. — Никто и не подумает, что это был я. Он вдруг надменно оскалился, как будто уже знал все, что нужно и даже больше. — Хорошо, — сказал Анжольрас после непродолжительного молчания, — попробуй что-нибудь узнать. Но ты ведь наверняка желаешь чего-нибудь взамен? — Республику! Анжольрас не смог сдержать улыбку. Он снисходительно посмотрел на мальчишку и пожал протянутую руку.***
Уже который раз Анжольрас решал одну и ту же загадку: куда подевался чайник в этот раз ? Квартира Грантера была удивительным местом. Несмотря на проводимое годами усердное захламление, она казалась пустой. Входя сюда в первый раз, может показаться, что попадаешь на чердак в каком-нибудь общежитии, однако привыкнув, возникает ассоциация скорее со складом. Одним словом, даже с кучей безделушек на полках помещение выглядело нежилым. Впрочем, в основном Грантер здесь и не жил — так, иногда ночевал. Отыскав чайник между томиком де Сада и засохшим алое, Анжольрас стал готовить себе чай. Не самый радикальный способ, чтобы расслабиться, но это было уже что-то, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Не успела вода закипеть, как на пороге кухни появился хозяин жилища. Грантер был слегка бледен и тяжело опирался на дверной косяк. — Ты как? — Спросил Анжольрас, наблюдая, как он нетвердой, но почти уверенной походкой самостоятельно пересёк кухню и уселся на стул. — Уже лучше. — Он блекло улыбнулся. — Как там в Мюзене? Грантер с искренним интересом выслушал его рассказ про перепадами насчёт полиции и прочего. Похоже, его физические страдания ещё больше огорчала тоска от пребывания запертым в четырех стенах. Скука была определенно не лучшим дополнением к постоянной тошноте и бессоннице. Но он держался. Возможно, так на него действовало присутствие Анжольраса, но ни один из позывов выползти из своего заточения и пуститься во все тяжкие не был приведен в исполнение. А подобные мысли возникали у него почти каждые десять минут. — Что-то не так? — После третьей запинки революционного оратора спросил Грантер. Анжольрас удивлённо посмотрел на него, но вскоре смущённо отвёл взгляд. Неужели любое его переживание настолько заметно? А может, это просто Грантер хорошо изучил его от нечего делать? — такая мысль промелькнула у Анжольраса. Он, кончено, был неправ, Грантер заучил все его жесты, мимолётные перемены в лице да и всего его целиком уже очень давно. — Да, — после тяжёлого, но недолгого раздумья ответил Анжольрас. — Мою заявку на увольнение приняли, но чтобы не платить ещё один лишний штраф, я должен буду… — он замялся, теребя ручку кружки. — В общем, я должен буду провести последнюю трансляцию. Залпом вылив чай во внезапно пересохшее после этих слов горло, Анжольрас задумчиво подпёр щеку ладонью. И с каких это пор он такой словоохотливый? Но почему-то сразу рассказать Грантеру о случившемся казалось самой естественной вещью. Это было уже не чувство долга или благодарности, Анжольрас поймал себя на том, что испытывает к этому человеку настоящее доверие. До чего это было странно. — Тебя это беспокоит? — Сипловатый голос Грантера действовал положительно, он говорил размеренно и расслабленно, это внушало спокойствие. Анжольрас решил отложить размышления о том, отчего же они так быстро сблизились до лучших времён. Он кивнул: — Меня беспокоит, что он тоже будет это смотреть. — Речь шла о пресловутом сталкере. — Вдруг он вычислит и этот адрес? Больше мне идти некуда. — Кто-нибудь из друзей Азбуки в случае чего, обязательно бы приютил его, но после сбора денег Анжольрас ещё лет десять, как минимум, не позволил бы себе просить у них помощи. — Да и к тому же… я не хочу, что бы он на меня смотрел. — Ещё бы! — Хмыкнул Грантер. — И вообще, я не хочу, что бы они все на меня смотрели, я… я устал. — Он закрыл лицо ладонью, тяжело вздохнув. Когда было собрано достаточно денег, чтобы откупиться от «Шального будуара», Анжольрас с чего-то решил, что он свободен. Наивный! Сделки с дьяволом так просто не расторгаются. Провести последнюю трансляцию. Почему то, что раньше не вызывало никаких серьезных затруднений, сейчас причинял доставляло столько тревоги, и в голове красным буквами светилось «НЕТ»? Паршивые же однако были последствия у иллюзорной свободы. — Ты больше к этому не вернёшься. — Напомнил Грантер, осторожно тронув его за локоть. — Последний раз, и все. Кстати, когда ты собираешься выходить в эфир? — Сегодня же вечером. — Правильно! Уже к ночи будешь решать проблемы народа, а не свои. — Грантер был далеко не оптимистом, но ради едва заметной улыбки Аполлона можно было и выдавить из себя какую-то мотивирующую чушь. Сквозь беспокойство и напряжённость во взгляде Анжольраса теперь явственно пробивалась уверенность. Он стал рыться по карманам. — Не мог же я его потерять… — Не глядя на Грантера, уже собиравшегося спросить, в чём дело, он объяснил. — Блокнот. Я хотел немного изменить свое расписание, но его нет. В последнее время стал постоянно что-то терять. — Анжольрас покачал головой. Грантер промолчал, прикусив губу. Он слышал где-то что многие сталкеры имеют привычку воровать у своих жертв личные вещи. Говорить этого он не стал, слишком уж это походило на правду, а лишний раз заставлять его переживать было бы равносильно преступлению. Даже кремень иногда требует к себе бережного отношения. Анжольрас заерзал на стуле, нерешительно ища взглядом что-то по углам. Как же глупо… Он никогда раньше не испытывал проблем в общении и мог спокойно сказать все, что хотел. Но сейчас он, кажется, стал понимать Прувера, который порою краснел, боясь, но вместе с тем сгорая от желания высказаться. Обыкновенный вопрос вдруг застрял в глотке — ни проглотить, ни выложить. — Грантер, — наконец, он пересилил это чувство, напомнив себе, что революционеру не пристало мяться. — Зачем ты мне помогаешь? Я был далеко не в смертельной опасности, а ты… — Он красноречиво окинул взглядом свой приют. Грантер глянул на него с удивлением, но вскоре тепло улыбнулся, виновато развел руками и открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг из коридора послышалось три глухих удара. Кто-то грубо стучал во входную дверь. Жестом оставив Грантера сидеть на месте, Анжольрас пошел открывать. Незваный гость уже заранее навлек на себя его гнев, прерывая разговор на очень важном для Анжольраса моменте. — Ну что за идиот колотит в дверь, когда есть звонок… — Проворчал он. На пороге стоял инспектор Жавер. Цель его визита была ясна без всяких объяснений. Увидев Анжольраса, он изумлённо поднял брови: — Какая удача, вас нигде не найти. Но я бы хотел поговорить с официальным квартирантом. Он попытался зайти в квартиру, но Анжольрас не сдвинулся с места, не пуская его внутрь. — Он болен и не может сейчас говорить. А на каком основании вы собираетесь устроить допрос? — Анжольрас давно хотел задать этот вопрос, но когда дело касалось его самого или друзей Азбуки, это было весьма рискованно. А вот с Грантером, который ни в чем незаконном замешан не был, можно было смело попробовать отстоять гражданские права. — Тайна следствия. — Холодно и невозмутимо бросил Жавер. Для него гражданские права были не больше, чем забавное сочетание слов. Впрочем, это было ожидаемо. Тогда Анжольрас сменил тактику: — Вы думаете, мы не видим, что у вас недостаточно доказательств? Прекратите свои бестолковые допросы, все и без того уже поняли, что это дело вам до суда довести не удастся. Не позорьтесь, инспектор. — Он решил довести Жавера до белого каления и заставить его проговориться о том, в чём же их, наконец, подозревают. Такая провокация была довольно безрассудной, но раздражение взяло верх. Пытающийся изображать из себя торжествующего преступника Анжольрас по привычке говорил с видом светоча справедливости. Стоило отдать должное — это был его самый естественный вид, но в контексте его речи это выглядело занимательно. Однако Жавер не мог оценить перформанс по достоинству, он и правда начинать закипать от злости. — Я бы не был на вашем месте так уверен. — Он жутковато улыбнулся. — Мне известно больше, гораздо больше, чем вы думаете. Всего одна маленькая промашка, — его взгляд хищника, обращённый к жертве, сегодня был особенно цепким и леденящим, — и вы пропали. Лучше пиши чистосердечное — полиции остался шаг, чтобы понять, где вы прячете краденные холодильники. — Холодильники?.. — Анжольрас был готов к угрозам и упорному молчанию, но подобного ответа он никак не ожидал. Из кухни послышался смех, прервавшийся коротким «ай!», похоже, Грантер все это время внимательно слушал их беседу. Едва переставляя ноги, он выполз из кухни: — Вы преследуете нас из-за ограбления на прошлой неделе? — Он держался за бок, который нехорошо закололо от приступа смеха. Жавер мрачно покосился на него, лицо Грантера было по-детски весёлым, очевидно, эта ситуация его совсем не напрягала. Неужели он действительно начал копать не туда? Умением так хорошо блефовать в подобном состоянии могли похвастаться только патологические лжецы или психопаты. Раньше тоже казалось неестественным, что вся эта шайка мальчишек так искусно делает вид, что ничего не понимает, но это… это было последней каплей. — Позже вам придет повестка в полицию, все вопросы зададите там. Выздоравливайте. — Прошипел инспектор и устремился прочь. Растерянному Анжольрасу оставалось только закрыть за ним дверь.***
— Ты уверен, что это необходимо? За окном сгущались сумерки, время роковой трансляции было уже совсем близко. — Да. Я сделал бы какую-нибудь подставку для телефона, но времени уже совсем не остаётся. — Анжольрасу, видимо, было невдомёк, что колебался Грантер по другой причине. К тому, что бы посидеть на кухне, пока Анжольрас за стеной будет проводить увеселительное мероприятие, он ещё был готов. Но произнесенное, как ни в чем не бывало: «сможешь подержать мне телефон?» все же выбило и без того неустойчивую землю из-под ног Грантера. — Почему ты не можешь поставить его на подоконник или куда-нибудь ещё? — Ему было бы впору радоваться предстоящему зрелищу, он и сам это понимал, но, похоже, мозг всё ещё работал в замедленном режиме, и по-настоящему усвоить происходящее никак не выходило. — В единственном приличном месте оказалось негде установить камеру, а штраф за оформление я не потяну. — Анжольрас старался говорить уверенно, но в его тоне все равно проскальзывали нотки нервозности. — Ты же сам говорил, что к ночи уже можно будет обо всем забыть. — Да, но… — «Но я-то это так просто не забуду». Грантер вздохнул и покачал головой. — Ладно, я сделаю, что смогу. Анжольрас удовлетворено кивнул и устроил его на краю кровати, противоположное изголовье занимал он сам. Затем, уже с включенной фронтальной камерой, они долго примеряли и настаивали ракурс. На самом деле, была ещё одна причина, почему Анжольрас так настаивал на присутствии Грантера, однако рассказывать об этом он не стал. Мысль о том, что эфир может не удаться, и кошмар продолжится, не давала ему покоя, казалась до дрожи вероятной. Но всё-таки вскоре сомнения отступили. Это произошло, когда они болтали на кухне. Чуть припухшие карие глаза философа-дилетанта глядели на него с нежностью, неожиданно проглядывающей сквозь такое будничное настроение их разговора, становилось почти физически тепло. От этого взгляда лицо Грантера приобретало что-то поэтичное, чего раньше Анжольрас уж точно не замечал. Было трудно поверить, что ещё пару дней назад этот человек был для него чуть больше, чем никто: раздражающий знакомый. До начала эфира оставалось всего ничего. Анжольрас скинул кофту и расстегнул брюки, так, что было видно, что на нём нет нижнего белья. Желтоватый свет настольной лампы падал сбоку, оставляя рельефные тени на матовой жемчужно-бежевой коже, подчёркивая каждый изгиб тела. «Интересно, а часто он по городу без трусов рассекает?» — подумал Грантер, вспомнив, что его сожитель не переодевался, придя из Мюзена. Любопытная штука — воображение. С одной стороны можно представить и увидеть как наяву множество разных вещей, сильное свойство, не правда ли? Однако стоит столкнуться с ними в реальности, и зачастую картинка, родившаяся в коре головного мозга, попросту меркнет. Что-то подобное переживал сейчас Грантер. Казалось бы, ну что удивительного может быть в обычном полуобнаженном молодом теле?.. как выяснилось, все. Начиная от тонких, но крепких плеч, которые оказались шире, чем он думал, заканчивая лазурно-серыми венами. Они были едва уловимы на молочной коже, и Грантер с минуту пытался понять, на самом деле он их видит или ему уже начинает мерещиться. Перед глазами у него действительно немного поплыло от нахлынувших эмоций, которые вместо того, что бы оттенить головокружение и ломоту в мышцах, предательски с ними смешались. Он кое-как заставил себя вздохнуть (не дышать вообще было черевато непредсказуемыми последствиями), и вокруг его лёгких затянулась колючая проволока под напряжением. Ну нельзя же вот так издеваться над больным, между прочим, человеком! — Ты так покраснел, — донеслось откуда-то издалека, — что-то не так? — А?.. — Грантер отмер. «Все так, только меня сейчас инсульт тряханет» — подумал он, когда до него дошел смысл сказанного. Конечно, до инсульта бы вряд ли дошло, но Анжольрас сидел меньше чем в метре от Грантера, и ему достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться этой антиноевской шеи, нетронутого никем прежде торса, это заставляло его тело и разум реагировать соответствующе. — Голова немного заболела. Начинаем? Анжольрас кивнул. Он с секунду поколебался, а затем нажал кнопку на экране и запустил трансляцию.