[Звучит аппетитно]
— У вас гость? — поинтересовался официант, натягивая коричневый фартук. — Так точно, но всего за один день он заставил меня думать, что это я у него гощу, — посмеялся Ганс, протягивая руку через барную стойку. Он взял виски и наполнил бокал в виде тюльпана. — Если он так сильно смущает, я могу украсть вас после двух часов дня, — спокойно предложил официант. Немец осмотрел его. Высокий юноша роста Реддла с каштановыми волосами и вполне симпатичным лицом. Стоп. С каких пор Ганс рассматривает мужчин в романтическом плане? Ответ был донельзя прост: со времён Томаса Реддла. — я всё же местный, смогу показать интересные места. — Merci, mon ami, — усмехнулся немец, потягивая виски. — но вынужден отказаться. Я уже нашёл гида на время своего пребывания в Англии.[Спасибо, мой друг]
— Надеюсь он сможет вас удивить. — Коди кивнул повару и тот приступил к приготовлению завтрака. — Я в этом не сомневаюсь, — произнёс Ганс, подливая себе виски. — ты не будешь против, если я подожду тебя и свой завтрак здесь? — Никак нет, мистер Орлов. — согласился Коди и устремился к весьма прилично одетой паре гостей лет пятидесяти. Сам ресторан был в бордовых и коричневых тонах с массивными столами и тёмными кожаными диванами. Цены для магловского мира у них были заоблачные, но ресторан особенно по вечерам заполнялся народом под завязку. А ведь верно ему когда-то говорила Розье: «Кризис – это то время, когда бедные становятся беднее, а богатые богаче». Коди принял заказ, принёс приборы и подошёл к Гансу, снимая фартук. Глубоко вздохнув, он произнёс жалобным тоном: — Как же я ненавижу понедельники, а особенно утро понедельника. Ганс лишь хмыкнул и протянул официанту сигарету. Разговор на улице был весьма пустым, отчего-то хотелось быстрее вернуться домой. Интересно, а Реддл ещё спит? Не уйдёт ли он, ничего не сказав? Немец надеялся, что нет. Вернувшись в ресторан, Коди отдал заказ пожилой паре, о чём-то пообщался с другим официантом и забрал с кухни два подноса с аппетитным содержанием. Ганс заботливо поддерживал официанту все двери на пути и пара быстро добралась до квартиры. — Не дурно. — протянул Коди, стряхивая с себя ботинки. Он с распахнутыми глазами осматривал квартиру, пока следовал на кухню за Гансом. — Могу сварить тебе кофе. — предложил немец. — У меня слишком маленький перерыв для посиделок, — смущённо улыбнулся Коди. — Как знаешь. — бросил Ганс, отсчитывая из бумажника деньги. Протянул их официанту и смекнув, что у того будут вопросы, добавил: — остальное на чай. — Я не настолько сильно люблю чай, но отказываться не буду, — посмеялся парень, убирая деньги в карман. — пожалуй пойду, закройте за мной. Ганс так и поступил и прикусив губу отправился к Реддлу. Тот всё также мирно посапывал, особо не сменив позы во сне. Немец присел на край кровати и, глубоко вздохнув, закусил губу и отвёл взгляд от грудной клетки, спрятанной под одеялом. — Томас, — полушепотом позвал он, гадая, можно ли прикоснуться к парню. Реакции не было, и немец уж было отодвинул одеяло, но вовремя остановился. Положил руку на него и нежно поглаживая повторил погромче: — вставай, Томас. Никакой реакции не последовало и содрав зубами небольшой кусочек кожицы с нижней губы, он продолжил. — Томас, — всё ещё ласково, но уже громче. Теплые пальцы устремились вверх к прохладной шее. Достаточно нежно, но так, чтобы не было щекотно. Его будто током обдало, стоило коснуться бледной кожи. Ещё движение вверх и рука погрузилась в шелковистые короткие волосы. Мерлин, до чего приятно. — Томас, если ты не проснёшься, то останешься без завтрака. Естественно, это была неправда. Просто хотелось самому провести эту трапезу в компании Реддла. Может немного эгоистично будить человека ради подобного, зато смог потрогать этого магла. Стоило вспомнить слово «магл», отец уж было появился в сознании, но парень успел одёрнуть руку и ощущение тошноты прошло. — Я вспорю тебе живот, если продолжишь мне докучать, Лео. — сонно бросил Томас. — Весьма заманчивое предложение, но я не он, — усмехнулся Ганс. Кто-то будил Реддла по утрам? — это имя твоего парня? Реддл тут же открыл глаза и посмотрел на Ганса. — Не стоит ревновать, лисица. — усмехнулся Том привставая на локтях. Ощущение такое будто он и вовсе не спал. Естественно, он выглядел бодрее вчерашнего, но в лице не было и капли сонности: привычный дьявольский взгляд, а волосы будто уложены с самого утра. — Ты знал, что лисы едят змей? — двусмысленно намекнул Ганс. — Только неядовитых, — спокойно парировал Реддл. — что на завтрак? — Штрудель. — Какой штрудель? — Томас в своей привычной манере наклонил голову вбок. Ох, Гансу это тоже нравилось. — Яблочный со сливками, — начал вставать Ганс, но Реддл схватил его за запястье. — вполне сносный. — Не сомневаюсь, — ослабил хватку Томас и легко провёл по руке вверх. Чувство тошноты вернулось, анцыбал. — если тебе станет от этого легче: у меня нет парня, а Лео приспешник. — Даже не друг? — удивился немец и во избежание казуса встал с кровати и отступил подальше от Томаса. Тот наградил Ганса весьма злым взглядом. — У меня нет друзей. — ответил Реддл, стряхивая с себя одеяло. Он встал с кровати и принялся перевязывать халат заново. Длинные бледные пальцы красиво скользили по тёмно-серой ткани, Ганс же развернулся и отправился на кухню.***
Немец искренне раздражал. В чём вообще была проблема? Том видел, как тот на него смотрит. Естественно, он не спал ещё в тот момент, когда Ганс зашёл с кем-то в квартиру. Он уж было хотел встать, прогоняя лишнюю персону, но тот достаточно быстро удалился сам. Слизеринец слышал, как Ганс вошёл в спальню, как нежно и чувственно гладил кожу. Они искренне хотели друг друга. Том даже в отместку за незваного гостя назвал имя другого парня и да, он увидел искреннее замешательство от этого в лице немца. В чём тогда проблема, если ревнуешь, хочешь прикасаться, флиртуешь, но стоит Тому начать действовать, то убегаешь, поджав свой рыжий хвост? Том умылся тёплой водой и обнаружил, что его зубной щётки нет. Верно, она в приюте. Туда вообще нужно зайти на несколько часов, ведь Малфой каждый понедельник отправлял все выпуски «Ежедневного пророка» за прошедшую неделю. А если филин с горстью писем залетит в квартиру у немца сердечный приступ случится. Или будет задавать ненужные вопросы. Птица прибывала обычно с десяти до одиннадцати, как и все совы Блэков, Розье, Лейстрейнджей и остальных. От представления того, какое лицо станет у немца, когда у него в квартире появится орава птиц, Том усмехнулся. Кухня была окутана летним золотистым светом: немец открыл шторы и послушно дожидался Реддла. Второй, к слову, ненавидел есть с кем-то в приюте, но в Хогвартсе привык. А вот сам Ганс выглядел так, что у Тома невольно сердце в пятки ушло. Весь окутан золотистым светом и облаком дыма. Его волосы подсвечивались и казались настоящим жидким золотом, а кожа приобрела медовый отлив. Мерлин, амортенцию бы сюда и залить маглу в глотку, уж больно блаженно он себя чувствует. — Сквозь сон я слышал чей-то голос, — напомнил Реддл присаживаясь за стол. Немец в это время докуривал сигарету на подоконнике. Солнце слепило Тома прямо в глаза. Но Мерлин, он действительно любил тепло и свет, а в Лондоне солнца всегда казалось мало. Про Слизеринские спальни вообще говорить не хотелось: какой свет в подземельях? — кто-то приходил? — Ты же не думаешь, что я сам всё готовлю? — лучезарно улыбнулся немец. Интересно, если бы он попал в Слизеринские гостиные, там бы стало хоть немного светлее? — Нет, я, конечно, неплохо готовлю, но слишком уж хорош тот французский ресторан под домом. Я договорился с официантом на доставку блюд за отдельную плату. — Если он сам доставляет блюда, зачем ты спускался за ним? — спросил Том и по привычке немного наклонил голову. — Не стоит ревновать, змееныш, — протянул немец, выкидывая окурок в окно. — он бы принёс один завтрак, а нас теперь двое. Том осмотрел стол, две тарелки с яблочным штруделем, украшенный сахарной пудрой, густыми сливками и два разрезанных пополам круассана кажется с паштетом и вяленными ягодами. Выглядит вкусно. — После завтрака я уйду в приют, — произнёс Реддл, разрезая ножом штрудель. — Ты вернёшься? — что это только что было в голосе лисицы? Грусть, надежда. Очень хороший мальчик. — А ты против? — спросил Том, немного приподнимая брови. Первый кусочек десерта погрузился в сливки. Аккуратно ножичком равномерно распределил белую массу. — Не то, чтобы против, — неуверенно произнёс немец. — просто Коди, тот официант о котором я тебе рассказывал предложил показать мне Лондон, поэтому мне нужно знать во-сколько ты придёшь, чтобы не пропустить с ним встречу. Вилка прямо у губ Тома остановилась. Он взглянул на лисицу. Та беззаботно откусила большой кусок круассана и с блаженством прикрыла глаза. Том отодвинул вилку от лица. — Это намёк на то, что если я не буду твоим гидом, то это сделает Коди? — догадался Реддл и закинул наконец в рот кусочек штруделя. Неплохой ход, лисица, но что дальше-то? — Он самый, — лучезарно улыбнулся Ганс и устремил на Тома свои бесконечно хитрые глаза. — Прекрасно, — обнажил зубы слизеринец. — тогда у меня просто нет выбора, верно? — Oh oui, Milord! — усмехнулся немец. Во имя Салазара Слизерина, этот магл истинная услада для ушей. Так сладко назвать своим Лордом, ещё и на французском! У Тома на пару секунд даже дыхание перехватило. Нахал нескончаемый, но говорит красиво.[О да, мой Лорд!]
— Quelles langues connaissez-vous? — поинтересовался Том, поедая штрудель.[Какие языки ещё ты знаешь?]
— Немецкий, русский, болгарский, французский, — выпалил немец, а немец ли он вообще? — а ты? — Латынь, французский, китайский, английский, арабский, немного иврит, — спокойно произнёс Том, но в своей голове продолжил: «— Парселтанг, талассийский, руны.» — Какой язык твой родной, лисица? — Заинтересовано спросил Том, слегка склонив голову. Штрудель, к слову, был прикончен, и рука потянулась к круассану. — Немецкий родной, английский и французский узнал из-за работы отца и его помощниц, на болгарском обучаюсь, а русский быстрее учишь, зная предыдущий. Что насчёт тебя? — Английский родной, остальные узнал благодаря учёбе, а на французском говорит приличная часть моих однокурсников, поэтому для профилактики я выучил и его. — Вроде бы тема разговора пустая, но Тому нравилось рассказывать о своих достижениях, а немец безусловно получал удовольствие узнавая о Реддле новую информацию. — Ты учишься на политика? — предположил немец. Неплохо-неплохо, даже он понимает, что у Тома большие амбиции. К слову, в политику Реддлу действительно хотелось и после школы он планировал заняться именно ею. Так что же получается, лисица снова угадала? — Верно, — усмехнулся слизеринец и откусил кусочек круассана. Тот был более чем вкусным. Малфой, к слову, раздражал своими комментариями во время еды. Ему всегда всего было недостаточно. Недостаточно изыскано, недостаточно экстравагантно, недостаточно элитарно. После стольких лет в приюте с тем, что няньки называли едой, блюда Хогвартса казались восхитительными. Но нет, первые годы Малфою нужно было портить аппетит каждый Мерлинов день. А немец был более чем доволен завтраком и отчасти это заслуга Тома благодаря их разговору. Реддл вообще-то не любил говорить во время еды: всегда нужно было держать маску. Но с немцем было проще. Казалось, будто слизеринец может убить на этом столе человека, а Ганс лишь раскритикует то, как Том держит нож, но ни в коем случае не будет истерично визжать и захлёбываться своей слюной. — Насчёт денег в тайнике камина, — неуверенно начал немец. — Я не думал обидеть тебя предлагая деньги. Просто в августе я уезжаю в Африку и там они мне точно не пригодятся. В мой учебный год эта квартира также будет пустовать, а вернусь я не раньше июня, поэтому те деньги мне не пригодятся. Они просто никому не нужны, и ты можешь их взять и не для того, чтобы я почувствовал какое-то самоудовлетворение. — Значит, ты тут будешь не всё лето. — подвёл уже свой итог Том. Мордред, придётся скучать в приюте целый месяц до возвращения в Хогвартс. — насчёт денег я подумаю. Но зачем тебе это? — Хм, — задумывается немец, отпивая стакан сока. — в детстве я часто читал сказки о том, как прекрасные принцы совершают подвиги ради не менее прекрасных принцесс. Мне нравится такая модель поведения. Просто отдаёшь всё без остатка, не ожидая ничего взамен. — Это я-то принцесса? — Том понял, что искренне смеётся. Ганс прикончил свой завтрак и снова закурил на этот раз за столом. Это начинало раздражать: к запаху Том быстро привык, скорее бесил сам факт того, что немец делал это. Реддл медленно встал, взяв в руки столовый нож для штруделя и облизал его. Встретившись взглядом с немцем, слизеринец обошёл стол, подходя ближе. Подошёл вплотную к блондину, но тот уже успел отвернуться, закусив губу. Том поднёс нож к шее немца, второй послушно прикрыл глаза. Интересно, а он знает, что Реддл действительно хочет убить его каждую минуту? Нож стряхнул золотистые волосы в сторону, оставив шею полностью открытой. Немец со вздохом наклонил голову, ещё больше обнажая своё горло. Том видел, как вена на шее быстро качала магловскую кровь и повернув нож тупой стороной прошёлся по ней снизу вверх, получив тихий просящий стон в награду за свои действия. — Мне нужно в приют, и я пока не знаю надолго ли, — полушёпотом говорил Том, положив нож в сторону. Подушечками пальцев он, щекоча проделал знакомый путь по вене. Немец прикусил губу сильнее и вздрогнул. Том уж было потянулся губами к медовой от солнца шее, как Ганс отпрянул. Реддл вновь опять разозлился. — В чём проблема? — Давай просто не сейчас, — уклончиво ответил немец, пробираясь через Тома к выходу. — Вчера у тебя не было настроения, а что сегодня? — голос Тома был раздражительный. Ему не отказывают. Его сами просят. Всегда. — Просто не сейчас. — повторил немец и заперся в ванной. Бесит. Том взял знакомый нож и с силой кинул его прямо в деревянную дверь ванной. Тот вонзился в неё с тяжёлым звуком. Надо было кидать в немца. Пусть сам вытаскивает. Реддл ураганом ворвался в спальню и вытащил из шкафа зелёную рубашку с коротким рукавом, белые брюки и коричневый ремень. Быстро надел вещи, а в прихожей нашёл коричневые туфли. До приюта он чуть ли не бежал, пытаясь успокоиться. Ему никогда особо не был интересен секс. Всем был интересен этот акт с ним. Все считали это за честь, даже парни. А тут один слабый, ничтожный магл решает в один момент, что хочет его и стонет от лёгких прикосновений, а спустя секунду решает, что ему уже вовсе ничего не хочется. Богатый ублюдок с заскоками. Ворвался в приют, поднялся на второй этаж в двадцать пятую комнату. Все старшие дети жили в отдельных помещениях, а раньше вообще каждый ребёнок имел личное пространство, но из-за военных действий количество сирот прибавилось, поэтому самые маленькие жили в общих спальнях (в одной, из которых Том вчера разбил окно). В двадцать пятой Деннис, парень шестнадцати лет с лицом, которое Реддл оценил бы на шесть по десятибалльной шкале, сидел и читал какой-то заурядный комикс. — Бишоп, в мою комнату. Живо. — распорядился Том и ворвался уже в свою, двадцать седьмую комнату. Парень быстро побежал следом. — Я соскучился, Том. — блаженно пролепетал Деннис. — Где Коул? — не обращая внимания на фразу парня, спросил слизеринец. — Ушла за продуктами с парой нянь. Осталась только Брукс и то она с малышней внизу сидит. — ответил Бишоп, закрывая дверь на створку. — как ночь прошла? Что за одежда на тебе? — Слишком много говоришь, — Реддл прикрыл глаза будто от боли. — Ты ведь прекрасно понимаешь зачем здесь? — Конечно, — слащаво улыбнулся парень, расстёгивая кожаный ремень Реддла. — у нас много времени, может дашь мне пятнадцать минут, я подготовлюсь, и мы… — Не стоит, — перебил Реддл. — просто займи свой рот делом и не беси. Хотя стоп. — Да? — остановился Деннис и с удивлением посмотрел на брюнета. — Ты ведь куришь? — вспомнил Том. — Да, тоже хочешь? — Деннис достал из кармана сигареты. — Нет, — Том тепло улыбнулся. — пойдём в твою комнату. Реддл спешно застегнулся, взял парня за руку и вновь оказался в чужой комнате. — Кури, — приказ. — Прям здесь? — неуверенно спросил парень — Твою мать, Бишоп, просто сделай как я сказал, — почти рявкнул Реддл. — А если Коул узнает? — Деннис, мой мальчик, — Нужна другая тактика. Том подошёл вплотную и с очаровательной улыбкой шептал на ухо: — ты не представляешь, как меня возбуждает то, как ты куришь. — Правда? — не веря своим ушам переспросил Деннис. Естественно, Том ни разу не видел, как Бишоп курил. Иногда лишь чувствовал мерзкий запах сигарет. — Ты не представляешь. — ласково мурлыкал на ухо Том. Побыстрее бы сбросить напряжение и вернуться к лисе. Нет, к чёрту лису. — Х-хорошо, — промямлил Деннис, Реддл тотчас одним движением усадил его на подоконник, и Бишоп закурил свои дешёвые сигареты. У Ганса они отдавали вишней. Том развёл чужие бёдра в стороны и взяв за талию приблизил парня к себе. Деннис прильнул к шее слизеринца и мягко закопошился в волосах брюнета рукой, нашёптывая какие-то пустые слова. Том закатил глаза и заткнул его глубоким поцелуем, почти пожирая, хотя он чертовски ненавидел целоваться. Сделал глубокий вдох и лёгкие наполнились запахом табачного дыма, заполнившего комнату. Бишоп сдавленно простонал стоило Тому крепче взяться за бёдра и грубым толчком придвинуть парня ближе. Несколько поступательных движений, стоны, грязные слова и Деннис самодовольно усмехнулся, чувствуя напряжённый член, упирающийся в него. Он тотчас стёк на пол, принимаясь раздевать Тома. Реддл шумно выдохнул, стоило члену попасть во влажный горячий рот, пара движений языком по головке, и он с силой надавил на голову Денниса, прижимая носом к лобку, ожидает несколько секунд, пока парень не начал краснеть от недостатка воздуха и не отпускает, давая подышать. — Успокойся, Бишоп, — ухмыляется Том, — мне нужно кончить больше, чем тебе дышать. Том запрокидывает голову к потолку и перед глазами всплывает воспоминания о лисице, глотающей эль с открытым ртом. И глаза в тот момент, устремлённые только на Реддла. Он с силой хватает Денниса за короткие волосы и резко начинает двигаться под сдавленное мычание. Опять лиса: кадык верх-вниз, верх-вниз. Стоит на коленях, ждёт похвалы, одобрения. — Да… хороший мальчик, — вспоминает тело немца в ванной. Кровавое, дрожащее, смех, шею, нежное «Milord». Вцепился в подоконник ногтями. — О, Мерлин… умница Толчки усиливаются, Бишоп пытается вырваться, но Реддл сильнее. Последний раз насаживает Денниса так глубоко, что у того слёзы идут из глаз. Том с рычанием спускает прямо в рот и переводит дыхание. — Глотай, а то не отпущу. — говорит он и с отвращением осматривает испуганное лицо парня. Тот неохотно выполняет приказ и Реддл отпускает голову парня. Слышится кашель, маты, но Тому как-то плевать. Ему нужен лис. Оригинальный, а не воображаемый. — Ты полный обмудок, Реддл, — шипит Деннис, держась за горло. — Я тоже так думаю, — усмехается Том и легонько наступает на пах Бишопа. — но ты почему-то всегда на это соглашаешься. — Я… Да… — сдавленно стонет Деннис. — Бишоп, куда бы ты сводил человека на свидание? — Оу… Наверное… Та церковь… Куда мы ходили в детстве с приютскими, — выдавил из себя Деннис, явно с надеждой в глазах. Том убрал ногу и присел на корточки. — Она же разрушена? — Её реконструировали два года назад, поставили пару фонтанов, часто люди нашего возраста собираются там и устраивают посиделки. Достаточно романтичное место, — Деннис немного краснеет. Мерлин, он подумал, что Том его хочет позвать. Что за вздор? — недалеко есть книжный базар, тебе ведь такое нравится? — Бишоп, почему ты спишь со мной? — спросил слизеринец вставая на ноги. — Ну ты же Том, — посмеялся Деннис. — красивый, сексуальный, да и эти твои фокусы. — Фокусы, — Реддл закатил глаза. — что, если бы я хотел тебя убить? — Но ты же не хочешь, — посмеялся Деннис. — Я хочу, Деннис, — заверил его Реддл. — хочу убить тебя, Коул, малышню, лисицу, Дамблдора. Да вообще всех. — Уже не смешно, Реддл, — глухо посмеялся Деннис и Том схватив его за подбородок посмотрел прямо в глаза. Бишоп отвёл взгляд. — А мне смешно, — искренне посмеялся британец. — помнишь кролика, пропавшего шесть лет назад? Это я убил его, мне понравилось. И каждый день с того момента я задумываюсь: а каково будет убить живого человека? Каково ощутить человеческую кровь на своих руках? Каково пытать кого-то настолько сильно, что человек не сможет даже говорить связно? — Том, ты не такой, — промурлыкал Деннис. — я тебя знаю. — Мерлин, Бишоп, — Том смеётся почти сумасшедше. — всё, что ты видишь иллюзия: этого просто не существует. Но ты слишком туп, чтобы это понять. В отличии от немца, он чувствует и ему интересно, он хочет ходить по этому острию ножа. В открытое окно влетела стая птиц одна за другой. — А теперь иди отсюда. — приказал Том. — Но это моя комната, — почти дрожа попытался спорить Бишоп. — Деннис, — рявкнул Реддл. — вали отсюда и принеси моё перо с чернилами! Присвоение Гриндевальдом Министерства Магии России, несколько научных конференций, планы на помолвку Вальбурги, несколько скучных писем от Розье. В общем и целом, скука полнейшая, но Том ответил на каждое письмо. На часах был час дня, когда Реддл закончил с делами. Дошёл он относительно быстро. Нож так и красовался в двери ванной, а лисица лежала на кожаном диване с какой-то книгой. Голова опрокинута ближе к Тому на подлокотнике дивана, а ноги вальяжно задраны на изголовье. — Как дела, Томас? — серьёзно спросил он. — Заставил парня скурить пачку сигарет, почти изнасиловал его рот, представляя другого парня и ответил на тонну неинтересных писем, — перечислил Реддл, наблюдая за реакцией. — Бедняжка, — улыбнулся Ганс, перелистывая страницу. — Кто? — Том склонился над ним, пытаясь разглядеть что-то в лице. — Тот мальчик, о котором ты рассказал. — немец отвёл взгляд от книги и устремил его на Реддла. — Даже не ревнуешь? — Я на что-то такое и рассчитывал, когда увидел в двери своей ванной столовый нож, — опять эта хитрая ухмылка, хочется содрать её с лица. — Томас, я никогда ни с кем не встречался и честно признаюсь не хочу этого до сих пор. В плане романтики и сексуальности вряд ли найдётся человек равный мне. Я ревную, признаю, но разве ревность не добавляет некоторую… перчинку в общение? Тем более ты настолько одержим мной, что готов пойти на такие действия. Это мило, но мальчика мне всё равно жалко. Том не нашёл слов. Злило, бесило, Будоражило. Хочется убить, изнасиловать, снова убить и снова изнасиловать. — Я могу заставить тебя заняться со мной сексом, и ты ничего не сможешь сделать. — раздражённо сказал Том. — Правда? — немец приподнял бровь. — на кухне ножи. Неси все. Том ринулся на кухню, вытащил шкафчик с приборами и накидал туда все ножи, которые только видел. Столовые, для мяса, для рыбы, для овощей и даже вилки. Вернулся, а немец уже стоял по среди комнаты, разминая шею и закатав рукава. — Убей меня, Томас, — просьба с издёвкой. — дай мне то, чего я так жажду. Мерзкий грязный магл. Метнул один нож, а тот увернулся. Второй, третий. Выглядело так будто ему это ничего не стоило. Четвертый и тоже абсолютно ничего. Немец всё это время подбирается ближе. Пятый. Почти задел, но тот со свистом пронзил какой-то стул. Шестой улетел в окно. — Ты даже не стараешься. — презрительный тон немца. Нельзя. Допустить. Всплеска. Магии. Том контролирует себя и ринулся на немца с ножом лично. Удар. Немец увернулся. Ещё один. Немец за спиной. Том понимает, что в неудобной позе, но не может остановиться и ринулся на него ещё раз. Немец изворачивается, бьёт по руке и заламывает её за спину. Том кричит от боли, валяясь на полу. Ганс всё ещё держит руку за спиной, прижимая Реддла к полу. — Мне нет равных в дуэлях, мой змеёныш, — шепчет на ухо. — на меня нельзя идти напролом. Хочешь убить? Убей во сне, отрави еду, но никогда не иди на меня столь бездумно. Немец шумно вдыхает запах Реддла. — Тебе никогда меня не принудить к тому, чего я не хочу. — Но ты хочешь, — смеётся Том. — я в отличии от тебя хотя бы честен с собой. — Ладно, хочу, — сквозь улыбку говорит немец. — но не могу. — Почему? — Я, — Ганс задумывается на долю секунды и продолжает. — сегодня вечером расскажу, наши планы ведь ещё в силе? Том кивает, и немец отпускает его, сев рядом. Быстро расстёгивает рубашку и усмехаясь подаёт Реддлу нож. — Давай змеёныш, тебе же нравится вид крови. Том неуверенно смотрит на немца. Снова дурацкая шутка? Нет, стоит Реддлу приблизить нож к груди парня, как тот шумно выдыхает. — Тебе нравится боль, — догадывается Том и острием ножа проводит по телу, оставляя неглубокий алый след, отчего немец томно постанывает. Как же он красив. Кровь бурлит, когда лисица такая, — нравится, когда я прикасаюсь к тебе через одежду и предметы, но прямого прикосновения не переносишь. — Сегодня вечером, змеёныш. — напоминает Ганс и вздрагивает стоит Реддлу провести языком по свежей ране. Дыхание у обоих учащается. Во имя Салазара Слизерина, Том сам не верит, что пробует магловкую кровь. Металлический привкус, немного солоноватая и очень горячая. Немец пару секунд наслаждается, но вскоре вновь отпрянул. Том переводит дыхание и осматривает застёгивающегося парня. Волосы после этого подобия драки в ужасном состоянии, кожа румяная и дышит часто. К своему удивлению Том, понимает, что успокоился. Интересно почему? По факту в рукопашном бое он был жалок, но чувства злости не было. Скорее… гордость за лисицу? Что за бред? В дверь слышится стук и Ганс с детской радостью подпрыгивает. — А вот и обед, — потирая руки говорит он. — не знаю как ты, но я жуть как проголодался. Лисица идёт к входной двери, Том тоже решил сходить и посмотреть на этого Коди. Дверь открывается и на них смотрит пара испуганных глаз. — Я тут еду нёс, — ошарашенно говорит официант. — как вдруг из вашего окна… — Ой ножик! — радостно попрыгивает лисица и вынимает нож прямо из кроличьей лапки. — хорошо, что тебя не задел, mon ami.[мой друг]
— Мне стоит знать, что тут случилось? — обеспокоенно спрашивает официант. — Нет. — отрезает Том дружелюбно улыбнувшись и ловит изучающий взгляд Коди. Ганс забирает тарелки, передаёт их Реддлу и расплатившись с официантом закрывает дверь. — Кроличья ножка? — ухмыляется британец. — Знал, что оцените, Milord. — озорная улыбка, а Тома вновь как током прошибло. Конечно, лисица заметила, что ему нравится подобное обращение. Ужин был отменным. Но Том постоянно думал о Гансе. Насколько честным с ним нужно быть? Казалось, что абсолютно. Казалось, что если Реддл наденет свою привычную маску, то немец лишь презрительно повертит носом. С ним хотелось поговорить о многом: о Хогвартсе, Дамблдоре, идеях по улучшению волшебного мира. Когда Том говорил об этом с соратниками, то те бездумно заглядывали ему в рот, просто соглашаясь со всем. Это было безусловно приятно, но хотелось обсудить всё с лисицей. Но пока не время. Сначала нужно дождаться дня рождения, потом найти немца, послушать его мнение на всё и независимо от него убить. Слишком много знает, слишком много видит. — Я хочу убивать. — спокойно произнёс Том. — Почему ты хочешь убивать? — поинтересовалась лиса, закуривая сигарету. Но словив непонимающий взгляд продолжил, — редко можно встретить человека, который хочет убивать без причины. В основном это абсолютные психопаты, но их отличие в том, что они не думают о последствиях, к твоему возрасту у них уже ворох серьезных преступлений. И я не про убийство кроликов или кражи мелочей. По тебе видно желание убивать, но ты взвешиваешь все за и против, поэтому я не могу назвать тебя абсолютно сумасшедшим. Мне кажется, что ты скорее не понимаешь какие эмоции испытываешь и сводишь всё к однобокому – убить. Кого, например, ты хотел бы убить больше всего на свете? — Одного профессора. — непонимающе ответил Том. — Хорошо, — кивнул немец. — в каких вы с ним отношениях? — Я не понимаю, — раздражённо ответил слизеринец, но выдохнул и продолжил. — когда мне было двенадцать в приют пришёл этот профессор и назвал меня…одарённым и предложил поступить в школу для таких же детей как я. Где все талантливее и умнее обычных людей. — И это был первый взрослый мужчина в твоей жизни, как-то выделивший тебя? — Наверное, — пожал плечами Том. — поступив в эту школу для одарённых я стал лучшим, талантливейшим. Но он будто не замечает меня, хотя я знаю, насколько превосхожу остальных. Я староста, я лучший ученик, у меня лучшие оценки по абсолютно каждому предмету, но он не… — Выделяет? — закончил за него немец. — Я не понимаю к чему ты клонишь, — Том нахмурился и, честно говоря, уже жалел за то, что начал этот сеанс психотерапии. — Мне кажется, — задумался немец, смотря на тлеющую сигарету. — Что ты в этом плане очень похож на меня. Мы с тобой не получили должного внимания, должной оценки своих действий от отцов и судорожно пытаемся заслужить признание где-то вне. От людей, которых мы бы хотели считать своими… примерами? — Он подозрительный, нахальный и трусливый! — спорил с ним Том. — Но умный, сильный и обаятельный? — предположил немец. — такой, каким бы ты хотел видеть себя в будущем или каким ты себя позиционируешь. — Это бред, — фыркнул слизеринец. — тогда почему я хочу убить его? — Чтобы он тебя признал, конечно же, — легко ответил Ганс. — но ты упускаешь, что уважение и страх – это не одно и тоже. — Ты уважаешь своего отца? — решил спросить Том. — Раньше думал, что уважаю, — вздохнул Ганс. — но сейчас остался лишь липкий страх и желание сбежать. — Ты хотел бы его убить? — наклонил голову Том. — Я хотел бы его наказать, — исправил Ганс. — хотел бы, чтобы он был в отчаянии. Смерть – это слишком лёгкая ноша для такого человека, как мой отец, но я никогда не пойду против него: слишком слаб. Какие же всё-таки они разные с лисицей. Том был сильным всегда. Сильнее всех остальных. Насчёт этого спора о Дамблдоре нужно было подумать. Неужели всё было настолько просто? Неужели Том был настолько прост и жалок? — Коул, — продолжил Том. — главная в приюте, где я живу. — Почему ты её невзлюбил? — Почему? — почти сумасшедше сверкнул взглядом слизеринец. — тупая стерва, настроившая против меня почти весь приют. Когда я был маленьким она в упор не замечала, что старшие дети издевались надо мной. А в тот день, когда мы с тобой встретились она выгнала меня на ночь на улицу в качестве наказания за разбитое окно и это только то, что я хочу рассказать. — Коул, — протянул Ганс. — я запомню. Кто ещё? — Ты. — Том обворожительно улыбнулся и подметил, как Ганс прикусил губу. — Самое простое, — также обворожительно улыбнулась лисица. — хочешь получить, но не можешь. Том получит, просто будет немного хитрее и в конце концов раздавит словно таракана. Проще простого.***
От Томаса порой подкашивало колени. Безусловно проблемы с головой у него были, но он явно себя переоценил, когда пошёл на Ганса один на один. А с другой стороны, у кого из живущих людей не было своих тараканов? Тараканы Томаса Гансу нравились до одури, хотя он прекрасно понимал, что это из-за небольшого пристрастия к мазохизму. Ох посмотрел бы Ганс на лицо Гриндевальда, если бы тот узнал о вкусах сына. Почему Ганс так изнемогал от ножа, скользящего по его груди, а от Круциатуса отца был готов выблевать свой желудок? Ответ прост – важен контекст и форма боли. Круциатус был апогеем безумия и сумасшествия, и он отличался в зависимости от того, кто его накладывает. Это вообще достаточно прелюбопытное заклинание. Мало того, что от волшебника к волшебнику Круцио разнится, так ещё всё зависит от места на теле человека в которого он был послан. Да и Ганс не идиот, чтобы возбуждаться от того безумия, что творилось тогда в Министерстве России. Немец невольно усмехнулся, вспомнив нож, красующийся в двери ванной. Злился ли он из-за поступка Томаса с каким-то парнишкой? Нисколечко. Реддл поступил так из-за действий немца и даже рассказал в надежде на буйную реакцию, но нет, Ганс не собирается проигрывать эту партию, да и собственником он никогда не был. И естественно он много думал о том, почему его воротит от прикосновений Томаса. До случая в Министерстве он нормально занимался сексом с магловскими девушками, но после этих выходных страх перед отцом достиг какого-то апогея. И дело тут не в страхе очередной пытке: Томаса нельзя подвергать опасности. Никакой, никогда, ни за что. Ганс даже толком не понимал как в нём могли уживаться два разных чувства: оберегать Реддла не важно какой ценой и желать наказания именно от его рук. Это анцыбаловски настораживало и Ганс абсолютно точно не понимал в чём дело. Он перебирал свой мозг и мысли будто кубик Рубика. Идеи были разные: фетиш на маглов (которого сюрприз раньше не было), фигура безумного отца в Реддле (схожесть безусловно была, но это не то), желание не решать надвигающийся ворох проблем, а дать какому-то парню убить себя (заманчиво, но Ганс не настолько трус) ну да и всё в принципе. Идей больше нет. Зато в мыслях постоянно всплывала Коул. Та женщина о которой рассказал Томас. Её нужно найти и наказать чего бы это не стоило. Она навредила его Реддлу и навредит снова, если не остановить эту женщину. — Что с лицом? — спросил британец, он отвлёкся от разглядываний книжных полок, — ты странно пялишься на меня уже минут десять. — Что? — переспросил Ганс и огляделся. Точно, они с Реддлом по дороге зашли в книжный. — Прости, я задумался. — Ничего, — произнёс Томас снисходительным тоном. Мерлин, захотелось ещё за что-то извиниться лишь бы услышать его снова. Ганс подошёл ближе дабы рассмотреть книги, которые выбрал Реддл. — Немецкий? — растёкся в улыбке Ганс. — не говори, что это из-за меня. — Не скажу, — усмехнулся Томас и с удивлением осмотрел книги в руках Ганса. — Йога? Проблемы с гибкостью? — Не смотри на меня так, — искренне посмеялся немец. — вообще-то помогает восстановить эмоциональный фон и успокоить психику. — Только не говори, что веришь всему, что они пишут на обложках. — закатил глаза Томас и взяв ещё один учебник по немецкому протянул книги Гансу. — можешь оплатить, лисица. Он сказал это так будто делал Гансу одолжение. Ох, Мерлин всемогущий, как же этот магл щекочет нервишки в самом приятном плане! — Danke. — расплылся в улыбке немец и до боли прикусил губу, разворачиваясь к кассе.[Спасибо]
Они абсолютно и точно выбрали идеальный день прогулки для Реддла и отвратительный для Ганса. Солнце жарило с невыносимой силой, а из-за постоянно повышенной температуры тела, немец чувствовал себя отвратительно и постоянно прятался в тени, пока Томас самодовольно купался в лучах солнца. Гансу всё больше и больше казалось, что сколько с Реддлом у них общего, столько же и отличий. В абсолютно каждом вопросе они либо имели идентичное мнение, либо ровно противоположенное. Пару раз невинные споры о литературе и музыке превращались в сущий балаган с криками на всю улицу. А несколько обсуждений последних психологический статей Реддл был готов петь Гансу оды за мнение. Но немец прекрасно понимал, что это только из-за того, что оно в корне сходилось с мнением Томаса. А ещё Ганс конечно же привык к обильному вниманию со стороны девушек за свою жизнь, но с Реддлом ситуация набрала обороты. Компашки магловских леди то и дело подходили к ним на улице и просили то подсказать дорогу у Томаса, то одолжить сигаретку у Ганса, то предложить сходить в какое-то молодёжное место. И даже так нельзя было определить в ком из парней они были заинтересованы больше. Спустя несколько компаний Томас начал уводить Ганса из разговора за руку, щебеча что-то сладко на ухо и явно давая компаниям двусмысленные намёки на их отношения. О Мерлин, лица девушек в эти моменты неописуемо веселили. К вечеру ребята успели вернуться домой и оставить книги, посмотреть Биг-Бен и здание магловского парламента, Тауэрский мост, Лондонский Тауэр и на этом немец уж было выдохся, но благо наступил вечер. — Осталась церковь. — напомнил Томас, закидывая в рот картофель фри, который Ганс купил в каком-то прилавке. — Церковь? — запыхавшись переспросил немец, он почти допил третью за день бутылку воды. — может отложим её на другой день? — Зачем? — приподнял бровь Реддл. Верно, он выглядел так будто сегодня и вовсе не было тридцатиградусной жары и жарящего солнца притом, что они прошли несколько десятков километров. — Завтра я тебя развлекать не буду: наступит твоя очередь. — Очередь, — посмеялся немец. — ты никогда не делаешь ничего просто так, верно? — Многие отдали бы годы жизни ради такого дня со мной, лисица. — заверил Томас. — Ты само очарование. — презрительно фыркнул Ганс. Дорога до церкви шла спокойно. В этой части города казалось, будто войны никогда и не было, если бы не агитационные плакаты и группы военных. Солнце уже зашло за горизонт и наступила блаженная летняя прохлада. Том и Ганс оказались на широкой улице с открытым под небом рынком и чего там только не было: фрукты из жарких стран, магловская одежда и украшения. — Кстати об украшениях, — произнёс Том, пока вертел в руках какую-то безделушку, — что за кулон ты носишь? — Знак того, что я принадлежу своему отцу, — потёр шею Ганс будто безделушка весь день натирала ему шею. — Дары Смерти. — Что такое «Дары Смерти»? — наклонил голову Томас. — Сказка, — усмехнулся Ганс. — вкратце, смерть подарила трём братьям свои дары и тот, кто соберёт их все вместе станет Повелителем Смерти. — Занятно. — отречённым тоном ответил Томас. — Хочешь себе что-нибудь? — немец указал на стол с перстнями и браслетами. — Пожалуй, — протянул Реддл и указал на знак Даров Смерти, висящий на груди немца. — это. — Правда? — задумчиво усмехнулся Ганс. — Я подумаю. — Молодые люди, — раздался рядом строгий старушечий голос торговки безделушками. — Вы брать что-нибудь будете или как? — Пожалуй нет, — ответил Ганс, смотря в след удаляющемуся Томасу. — До свидания. Старуха презрительно фыркнула, не удостоив парня ответом, а тот быстрым шагом нагнал Реддла. Спустя несколько закоулков и парк Томас вывел их к брусчатой тропе, которая простилалась сквозь небольшой изумрудный лес к холму, на возвышенности которого виднелись огоньки света и слышались голоса людей. Пройдя дальше перед ними, предстало полуразрушенное здание церкви из красного кирпича, которое обвивали растения и гирлянды ламп. Некоторые деревья рядом также были украшены светящимися шариками света. Людей было много и в основном это были маглы лет восемнадцати и тридцати. Стояло много прилавков с выпивкой и традиционной британской уличной едой и ручными украшениями. Посреди небольшой площади стоял достаточно габаритный каменный фонтан, у которого тоже сидели люди компаниями. С модной музыкой, едой, выпивкой и улыбками людей сложно было понять, что где-то рядом сейчас была война. — Новенькие? — откуда не возьмись появилась темнокожая низкая девушка с короткими волосами и радостной улыбкой. Магии в ней не было ни капли. — Я Ола. — Здравствуй, Ола, — обаятельно улыбнулся Томас. — я был тут ещё тогда, когда здесь была только церковь. — О да, — протянула девушка. — мы с друзьями нашли это место почти разрушенным несколько лет назад и часто зависали тут, пока не решили, что народу маловато. Украсили, попросили небольшую поддержку от государства и вот что у нас вышло. — Сказочно, — мечтательно протянул Ганс. — но ведь война, как у вас вышло вытрясти с буржуев хоть немного денег? — Кровью и потом, — хихикнула девушка. — людям нужно место, где они смогут отдохнуть от всех этих событий, понимаете? Парни одновременно кивнули. — И когда у нас наконец получилось донести это до властей, то совсем немного денег нам выделили. — рассказывала девушка, переминаясь с пяток на носки. — но большая часть заработка для развития места идёт с пожертвований или продажи в наших ларьках. Кто-то продаёт свои картины, фотографии. Иногда у нас на благотворительной основе выступают музыканты, а один раз даже профессор философии дал лекцию у фонтана. — Будто чердак, на котором собраны на первый взгляд несочетающееся вещи, но на деле приносящие пользу. — сравнил Ганс в слух. — Чердак? — задумалась девушка. — Лофт пространство, — произнёс Томас. — игра слов. — Мне нравится, как это звучит! — по-дружески ударила Ола Реддла по плечу. — Я не расслышала ваши имена, парни. — Ганс, — показал немец сначала на себя, а потом на Реддла. — и Томас. — Очень приятно. — кивнула девушка. — Ола! — крикнул какой-то парень. — тут опять проблемы с проводкой, разберись по-братски. — Развлекайтесь, парни. — подмигнула девушка и упорхнула куда-то. — Меня всегда удивляли подобные альтруисты, — задумался Ганс в слух, провожая Олу взглядом. — те, кто делают всё ради общества ничего не ожидая взамен. — И много ты встречал таких людей? — наклонил голову Томас. — В таких масштабах она вторая. — вздохнул Ганс.***
Том действительно был приятно удивлён тем, что со скучной церковью сделала эта группа маглов. Как он понял, главным инициатором была всё же Ола, а её друзья помогали и поддерживали инициативы девушки. Вскоре он устал от шумной компании и Ганс тут же почувствовал это. — Мы, пожалуй, прогуляемся тут немного вдвоём. — сказал немец компании и те без проблем отпустили пару. Ганс купил несколько бутылок ирландского пива и провёл Томаса к фонтану, найдя достаточно спокойный уголок. — Тут чудесно. — довольно улыбнулся он, открывая пиво о гранитный камень фонтана. — Да, — согласился Том, взяв протянутую ему бутылку, и сел на тёплый гранит. — неплохо. Рядом звучала не отвратительная музыка и танцевали маглы. В общем и целом, этот день был хорош и почти ничего не раздражало. Порой казалось, что ещё чуть-чуть и немец начнёт злить своей учтивостью, но он будто чувствовал приближение плохого настроя Реддла и давал свободу. Чувствовал, когда Реддл не хочет ни с кем разговаривать, или когда наоборот хочет что-то обсудить. По идее Тома должно было бесить, что его видели насквозь, но видимо из-за того, что Ганс явной целью себе сделал ублажение Реддла, британец был не против этого провиденья. С другой стороны, лисица настораживала. Никто и никогда не умел настолько идеально подстраиваться под Тома. Даже если бы слизеринец создал свою копию, она бы не чувствовала всё настолько тонко. Либо немец был более искусным манипулятором чем Реддл, либо просто идеальным… солдатом? Приспешником? Рабом? Стоило парням выпить большую часть алкоголя, как к ним подошли две весьма симпатичные магловские девушки. Каждая из них на восемь баллов по десятибалльной шкале Тома Реддла. Они, к слову, предложили парням потанцевать, но лисица конечно же… — Почему бы и нет? — рассмеялся немец. А? Какого чёрта он согласился? Минус десять баллов лисице за своевольность. Но Том выдавил из себя улыбку и кивнул, выбрав себе блондинку, а лисице досталась брюнетка. Том и не заметил, как маглы развели рядом костёр для антуража. Большой, пылающий и алый. Послышались звуки весьма необычного инструмента, и британец немного обернулся посмотреть на музыканта. Это была девушка азиатской наружности с длинным струнным инструментом, которого Том никогда раньше не встречал. — Цитра, — прошептала ему на ухо блондинка. — красиво звучит, правда? Том лишь усмехнулся девушке и взяв за руку закружился с ней в танце. Сколько он не слушал мелодию, всё казалось, будто она для Ганса. Насыщенная, динамичная, вовлекающая в себя. Девушка пела о кицунэ – это японская легенда о прекрасной девушке, которая на самом деле была злым духом, имеющим обличие девятихвостой лисицы. Музыка разливалась по воздуху, наполняя Тома решимостью и одновременно осторожностью. Девушка в его руках податливо скользила в танце, развевая своё шёлковое белое платьице. Слизеринец не удержался и устремил свой взор на Ганса. Немец кружил свою спутницу с довольной, но хитрой улыбкой на фоне алого пламени. Ночное небо оставляло возможность наблюдать лишь за волшебными силуэтами. Том будто бы попал в транс музыки, порхая со спутницей, но каждый раз взгляд возвращался на лисицу. И он был уверен – немец сейчас точно также следит за ним из-под своих пышных чёрных ресниц. Взгляд должно быть томный, желающий. Том и не понял как со своей спутницей оказался у огня в то время, как лисица кружила почти на старом месте британца. «— Бегает от меня. — довольно усмехнулся слизеринец.» Он поймал хитрый взгляд лисицы, который точно был устремлён на Тома весь танец. В приступе авантюризма слизеринец впился в губы своей спутницы, не отводя взгляда от Ганса. Второй легко закусил губу с довольной улыбкой и прильнул к шее своей брюнетки, почти зарывшись в её волосы. Остались лишь васильковые глаза, смотрящие прямо в душу Реддла и будоражащие каждую каплю крови. Том углубил поцелуй со своей спутницей, а Ганс легкими поцелуями с укусами скользнул вверх по шее своей дамы. Глаза в глаза. Не отрываясь. Как бы ему хотелось, чтобы эта песня никогда не заканчивалась и провести вечность в этой игре с лисицей. Тому абсолютно точно было плевать, что он будет делать после танца с этой блондинкой. Важно было лишь наблюдение за золотистыми локонами парня, которого он в этот момент хотел получить больше всего на свете. Лисица скакала, извивалась, обнажала зубы и будто случайно стряхивала локоны, оголяя длинную шею. Ох теперь Том, кажется, понимал зачем немец согласился на эту авантюру. Он хотел покрасоваться. Показать каким он может быть, но его даже в такие одурманивающие моменты нельзя будет коснуться. Том буквально почувствовал, как металлические кандалы сцепились на его шее. Ему нравится эта игра и он согласен на все условия. Музыка затихла и слизеринец наконец вспомнил о том, что в его руках всё это время был живой человек. Лицо блондинки было румяным, а взгляд одурманенно-влюблённым. Пара вернулась на прежнее место у фонтана и разбираться с тем, чтобы выпроводить девушек у Тома не было никакого желания. — Схожу за водой. — сказал он немцу и взглядом приказал: «Избавься от них». — Конечно. — кинул немец так будто понял, что от него требовалось и Том абсолютно точно был уверен, когда он вернётся от девушек не останется и следа. Слизеринец ждал коктейли у какого-то прилавка, пытаясь успокоить бешеные стуки своего сердца. — Это было горячо, — пролепетала откуда не возьмись появившаяся Ола. — ваши с Гансом брачные танцы друг с дружкой. — Мы танцевали с леди, если ты не заметила. — съязвил Том улыбнувшись и взял в руки два розовых коктейля, которые ему протянул бариста. — Ну-ну, — хихикнула девушка. — держу пари: если бы вы танцевали друг с дружкой, то всё бы закончилось прилюдным петтингом. — Ола, — уже строго сказал Том. — ещё слово и я сломаю твой чудный носик. — Молчу-молчу, — посмеялась та. — ты думаешь у меня правда хороший нос? А я его ненавижу. Будто вороний что ли и… — У тебя прелестный нос. — заверил её Реддл, не дав договорить. Откуда в нём вообще появился странный добрый настрой? — Благодарю, — улыбаясь приклонилась девушка. — кстати, твоего парня скоро уведут. — Он не мой…— начал Том с улыбкой закатывая глаза, но глянув на Ганса сердце ушло в пятки. Ёбанный Деннис Бишоп стоял рядом с лисицей и у второго было лицо человека, который явно решается на прилюдное убийство. — Сука. Том максимально быстро оказался рядом, пытаясь не пролить чёртовы коктейли. Да кому они нахрен нужны будут? Бишоп либо настроит лисицу против Реддла, либо унизит, либо расскажет про магию. Просто полнейший пиздец. — О, — попытался натянуть улыбку Ганс. — вот и Реддл пришёл. — Серьёзно, Том? — на повышенных тонах спросил Деннис. — мы с тобой могли провести весь день вместе, а ты узнаёшь у меня место для свиданий и приводишь сюда…это? — Это? — усмехнулся Ганс, забрав у Реддла коктейль. — да я выгляжу как анцыбалов Аполлон. — Согласен. — спокойно ответил Том. Ещё одна секунда и будет всплеск магии. Ну что за пиздец. — Ох, — опомнился Ганс, прикуривая сигарету. — кажется Томас что-то о тебе рассказывал. Это не тебя ли случаем он заставил скурить пачку сигарет, потому что от меня постоянно ими несёт? — Прости? — ошарашенно переспросил Бишоп. — Не извиняйся, у нас с тобой конечно же не соревнование, — хихикнула лисица. — но если бы это было оно, то я бы выиграл. Ты так не считаешь? Бишоп в ярости набросился на Ганса, но у того были заняты обе руки. Твою мать! Том двинулся вперёд, пытаясь попросту успокоить парня. — Стой, блять, на месте, Реддл. — прошипел немец. Это было так яростно, что почти походило на парселтанг. Несколько движений ног немца и Деннис оказался в фонтане матерясь и крича на всех вокруг. Ганс глубоким глотком выпил коктейль и отдал бокал Реддлу. — Придётся чистить фонтан. — сказала вновь не пойми откуда появившаяся Ола. — Держи, — Ганс отдал её в руки сложенную пачку денег. — поставь где-нибудь фото-будку. — Ахринеть, — ели смогла выдавить из себя Ола, провожая немца, который быстрыми шагами удалялся ото всех. Том отдал девушке свой коктейль и почти добежал до Ганса. — Я ненавижу это дерьмо, Реддл, — немец злился так сильно, что лицо его почти приобрело животный оскал. — Мне не стоило делать этого сегодня с Бишопом. — признался Том. — Томас, мне абсолютно поебать с кем ты спишь, — остановился Ганс. — Дело не в этом. Я ненавижу доказывать свою исключительность, чтобы заткнуть какого-то тупого обмудка. Представь себе, Реддл, у меня есть гордость и то, что ты сделал – это полный пиздец. Как можно было трахнуть человека, спросить у него место для свидания и в тот же день привести другого парня. На что ты вообще рассчитывал? Что повёрнутый на тебе парень не решит ходить за тобой по пятам? Мерлин, Том был абсолютно точно согласен с каждым словом немца. «— Я сделал дерьмо, — пытался подобрать слова Том. — прости меня, я убью Денниса, только успокойся. Я обожаю тебя, а остальные маглы на твоём фоне ничтожная грязь под ногтями.» Вот что Реддлу стоило сказать, но он был слишком горделив, чтобы извиняться. Он не ошибается. По крайней мере точно не в слух. — Ох, — закатил глаза Ганс. — перед кем я тут распинаюсь? Просто иди рядом и не произноси ни слова, если не хочешь отхватить перелом. — Ты можешь меня ударить, — не задумываясь произнёс Том. — Да твою мать, — прошипел немец. — я не хочу тебя бить, Реддл. Просто заткнись, пока я не успокоюсь.***
Кажется, Ганс говорил, что ему жаль того мальчишку, о котором рассказывал Томас? Нахрен эту жалость. Деннис Бишоп оказался редкостным обмудком, выясняющим отношения на людях. Как же в нём бушевал внутренний Гриндевальд. Как вообще нищий магл посмел считать себя равным чистокровному волшебнику? Лучшего ученика Дурмстранга и того, кому сам Геллерт Гриндевальд доверял проведение операций? Но эти мысли были пагубными. Ганс понимал, что это только уязвлённая гордость и так злиться не стоит. Если он продолжит в том же духе, то развернётся и наложит пару Круциатусов на того магла. В нём было столько злости, что казалось будто он и без посоха сможет с этим справиться. Немец посмотрел на Томаса, идущего рядом по пустой ночной улице. Британец был обмудком и слава Мерлину, что Гансу не интересны отношения, ведь влюблённость в подобного человека могла быть самой глупой ошибкой в жизни и скорее всего самой болезненной. Реддл совершенно не думает об окружающих, имеет садистские замашки и благо он не волшебник. Такой человек вполне мог разрушить весь магический мир, попутно уничтожив магловский. — Мне жаль, что так всё произошло. — заметил Томас на себе пристальный взгляд. — Не пытайся мной манипулировать показушным сожалением. — бросил немец и от этих слов его спутник остановился. — Манипулировать? — будто не расслышал Реддл и взгляд его приобрёл красные нотки. — Я манипулирую всегда и всеми – это часть меня. Я так жил, живу и буду жить. Но с тобой я честен, всегда и абсолютно. — Я должен тебя благодарить за это? — саркастично отозвался немец. Томас стоял и смотрел на него пару секунд так, будто видел парня первый раз в своей жизни. — Было бы неплохо. — Ты кретин, Реддл, — фыркнул Ганс. — возомнивший себя Богом. — Напоминаю папочку? — презрительно улыбнулся британец. — О да, — протянул Гриндевальд и подошёл ближе. — знаешь, что это болезненная тема и не можешь не надавить в подходящий момент? А где твой папочка, Реддл? Небось трахнул какую-то проститутку и понятия не имеет о твоём ущербном существовании. — Вау, — улыбнулся Томас. — ты ничем не лучше меня. Думаешь подобная тема всё ещё болезненная, живя с такими выблядками, как ты на протяжении шестнадцати лет? — Бедный маленький Том, — протянул Ганс ловя нотки азарта в лице оппонента. — дать тебе платочек? Поплачешься на плече своего личного раба. Так ты обо мне думаешь, верно? — Иногда, — кивнул Томас. — но большую часть времени ты хороший мальчик. — Прелесть, — рассмеялся Ганс. — мне это было нужно. — Чтобы тебя назвали хорошим мальчиком или вытерпели твои оскорбления? — уточнил Томас. — Второе, — слащаво улыбнулся немец. — но первое тоже было неплохо. — Полегчало? — Вполне, — не задумываясь ответил немец и тотчас получил звонкую пощёчину по лицу. — Во-первых, ай! — потёр Ганс немного горящую щёку и поймал удовлетворённый взгляд Томаса, — во-вторых, полегчало? — Вполне, — пожал плечами Реддл и пошёл вперёд. — Фраза про папочку была в самое сердце. — признался Ганс, нагнав брюнета. — Про мать проститутку тоже ничего, — снисходительно улыбнулся Томас. — и я действительно не пытался манипулировать тобой. Мне правда жаль. — Я верю. — Ещё я не считаю тебя рабом, — задумался Реддл. — в своей голове я пытался подобрать подходящее слово для тебя и предположил «раб», но эта мысль была мимолётной. — Это радует, — посмеялся Ганс, — и кто же я для тебя в конце концов? — Палочка-выручалочка? — предположил Томас. — Ну хоть не мебель, — хихикнул немец. — хотя признаюсь мысль быть твоей мебелью немного возбуждает. — Извращенец. — снисходительно улыбнулся Реддл. — Кстати об этом, — вспомнил Ганс о том, что должен рассказать Томасу почему не может прикасаться к нему. Алкоголь уже ударил в голову и страх куда-то испарился. — Вчера, когда ты вытащил меня из ванной, я перед этим дрочил, думая о тебе. Всё происходило вполне не дурно, но стоило мне захотеть кончить, как… — Наступил приступ, — закончил за него Томас. — а ведь ты говорил, что подобное наступает, когда ты делаешь то, отчего был бы зол твой отец. Я мог бы догадаться, даже немного обидно, что я не подумал об этом. — Так вот, — немец неуверенно потёр шею ладонью. — ты прав. Я хочу тебя и даже очень, но я не уверен, что смогу это преодолеть. По крайней мере не сейчас. — Я понял, — кивнул Томас. — но у нас есть почти два месяца. Правильнее будет делать действия постепенно. Шаг за шагом. — Шаг за шагом, — задумавшись повторил Ганс, идя по поребрику и расставив руки в стороны. — но зачем это тебе? Я к тому, что для подобных потребностей у тебя явно есть варианты, зачем тебе утруждать себя два месяца ради секса? — Не знаю, — Томас пожал плечами и остановился, пристально глядя на Ганса. — просто мне нужен именно ты. — В этом ведь не было романтического подтекста? — усмехнулся немец. — Не льсти себе, — серьёзно ответил Реддл, приподняв брови. — Прелестно, — честно прокомментировал Ганс.***
Будни проходили спокойно и безмятежно в лучах летнего солнца квартиры Ганса. Естественно, Том иногда возвращался в приют сломать что-то дабы его опять наказали и выгнали на улицу, а оттуда он шёл по знакомому пути к квартире на третьем этаже, где его всегда ждали. Немец благополучно отошёл от злости недельной давности и вот Реддл снова оказался в приюте в надежде поскорее ответить на письма и вернуться к лисице, которая уже привыкла к прикосновениям к своим рукам и волосам. — Реддл. — подозвал его мерзкий старушечий голос, когда Том проходил мимо её кабинета. — Да, миссис Коул? — скрывая раздражение отозвался парень и зашёл внутрь, прикрыв за собой простенькую дверь. — У тебя есть тридцать минут на сборы. — сказала женщина, не скрывая отвращения в своём лице. — Только не говорите мне… — Да, — перебила Коул самым невоспитанным образом. — мы едем на побережье. Все без исключения. — Я могу отлучиться на десять минут? — поинтересовался Том. Нужно предупредить лисицу, а то на сегодня у него, кажется, были планы на Реддла. — Зачем? — усмехнулась Коул. — сношаться с каким-то блондином? — Простите? — ошарашенно переспросил Том. На самом деле за маской удивления он скрывал ярость. Как эта сука узнала? — Когда мы вернёмся, — донельзя спокойно говорила Коул. — ты больше не покинешь это место раньше сентября и я надеюсь после наступления твоих семнадцати лет не увидеть тебя здесь. Мужеложество – это грех и человек практикующий его не должен быть в моём приюте. — Я вас услышал, — обнажил зубы Реддл и вышел из кабинета. Зубы его сомкнулись и почти скрипели, пока он перебирал челюстью. Ярость медленно перетекала в хладнокровное спокойствие и рационализм. Деннис Бишоп был единственным человеком, знающим об их отношениях с немцем, видящий его цвет волос и имеющий настолько тупую голову, чтобы пойти против Тома. — Хорошо, — прошептал Том, закрывая дверь своей спальни. Как там говорил Ганс? Смерть – это меньшее для некоторых людей? Прелестно. Сначала он разберётся с Бишопом, а потом с Коул и никто не запретит ему возвращаться в единственное место, где его принимают. Бишоп был как на иголках и Том ещё в автобусе это заметил. Тёрся о своё кресло, постоянно оборачивался на Реддла, сидящего на задних сидениях, строил обеспокоенную мину. Дети в автобусе балаганили и няньки не могли их успокоить, ведь Коул не поехала. Том прикрыл глаза, надеясь переждать поездку в своих мыслях, пока рядом ожидаемо кто-то не подсел. Это была Эми Бенсон, раздражающая девушка магл, которая дружила с Бишопом и постоянно лезло не в своё дело. — Ты слишком в хорошем настроении, Том. — хихикнула она. Верно, Деннис не мог не рассказать своей подружке о ситуации с немцем. Интересно, это он сдал Тома или всё же Эми? Впрочем, не так уж и важно. — Я должен страдать? — приподнял бровь Реддл так будто удивился чему-то. — Например, — тряхнула волосами Эми. — после того, что тебе устроила Коул. — А что она мне устроила? — обнажил зубы Том в лёгкой улыбке. — Не прикидывайся, — надула губы девушка. — ты плохо поступил с Деннисом и заслужил это. Он плохо поступил с лисицей, а на Бишопа ему было глубоко плевать. — Так это ты сдала меня Коул? — Верно, — улыбнулась девушка. — я не верю в эти байки Коул о демонах и более чем уверена, что все свои фокусы ты хоть весьма и умело, но подстраиваешь. — Ты меня раскусила. — ухмыльнулся Том вновь прикрыв глаза. — А ещё тебе следует извиниться перед Деннисом. — Думаешь? — у Тома уже начала болеть челюсть от улыбки, но ситуация донельзя сильно смешила. — Конечно. — отрезала Эми. — И ты конечно же хочешь присутствовать перед актом моего раскаяния? — уточнил слизеринец. — Было бы неплохо. — Прелесть, — хихикнул Том. — я тебя услышал, Эми. Спасибо, что принимаешь активное участие в наших с Бишопом…отношениях. После этих дней с Гансом Реддл и забыл, как сильно ненавидел маглов, но благо те быстро напоминали ему об этом. Лисица постепенно перестала считаться маглом как таковым, а скорее стала домашним питомцем, которого приятно чесать за ушком и принимать от него покорные знаки внимания. Том взглянул в окно. Солнца сегодня почти не было и небо застилала пелена серых беспросветных облаков, отчего казалось, что сама природа стала мрачнее. Будто весь мир подстраивается под его настроение. Лисица должно быть будет переживать эти несколько дней или же нет? Порой Гансу вовсе не было ничего важно в этом мире. У него иногда было такое выражение лица, словно он решает самую сложную задачу в мире, а иногда витал в облаках, не обращая внимания на происходящее вокруг. Но с Томом он был вежлив всегда, озаряя своё лицо улыбкой так будто минуту назад вовсе не был хмур словно туча. Может убить отца Ганса, чтобы тот больше не испытывал угрызения совести за свою свободу? Немец счастлив угождать Тому, а пресмыкание перед отцом приносит ему боль. А после убийства его отца можно будет посадить Ганса дома на цепь, чтобы он всегда радовался возвращению своего хозяина. Будет ласкать слух и глаз Тома, а тот будет радовать парня своим присутствием. Разве от этого кто-то может быть несчастлив при таком раскладе?***
Томаса не было до ночи. Никаких вестей, никаких записок. Он просто ушёл по делам в приют и должен был вернуться к обеду, а сейчас прошёл ужин. Ганс не был в состоянии съесть и кусочка блюда, зато выпил бутылку бренди. Нужно было что-то делать. Что-то не так. Томас обещал, что предупредит и он бы не соврал. Коул. Эта женщина снова всплывала в сознании. Должно быть она что-то сделала с Реддлом. Как-то навредила, причинила боль, обидела. Ганс хотел пройти ко входной двери, но ватные ноги заставили его рухнуть на пол у камина. Лёжа на прохладном дереве, он несколько минут смотрел на тлеющий камин и провалился в сон. Шёл дождь. Промозглый, противный и настораживающий. Томаса не было почти два дня и Ганс скуривал уже вторую пачку сигарет просто смотря в окно. Почти ничего не видно из-за бури. Входная дверь тихо отворилась и почему-то Ганс не хотел оборачиваться. Страшно. Почему ему так страшно? — Лисица. — позвал его Томас войдя в комнату. Гансу нельзя было смотреть, но он не выдерживал этой разлуки и медленно повернул голову на британца. Кровь, много крови на рубашке, руках, теле. Засохшая, но в каких-то местах ещё свежая, немного смытая ливнем. С момента как она оказалась на Реддле должно быть прошло не больше двадцати минут. Немец нашёл в себе силы взглянуть на лицо. Эти глаза пугали, полные наслаждения, удовольствия и безумного азарта. Какого они цвета? Абсолютно алые или это игра света? — Это твоя кровь? — дрожащим голосом спросил Ганс. — Нет, — усмехнулся Томас. — Коул. Она мешала мне. Нет, она мешала нам. — Ты убил её? — не зная почему спрашивал немец. Всё и без вопросов было понятно. Томас изменился. В лице больше не было подростковых черт. Он совершил своё первое убийство и больше не остановится. Маньяк. Ганс чувствовал опасность каждой капелькой крови. — Она запретила мне приходить к тебе, лисица, — нежно произнёс парень, медленно двигаясь ближе. — не волнуйся, никто не узнает, что это сделал я. — Никто не узнает? — почти рявкнул Ганс. — ты мог обратиться ко мне за помощью! — Но тебя не было рядом. — упрекнул его Томас. — Ты знал мой адрес, — прошипел немец. — ты не должен был пачкаться. Не должен был марать себя об это. Я уже запятнан, но ты должен был оставаться чистым! — Я хотел, — кивнул Реддл. — правда хотел, но всё пошло не по плану. — Сука! — ударил Ганс ближайшую стену. От такого Томаса тошнило. Напоминает отца. Один в один. — Почему ты так смотришь на меня? — Я смотрю на тебя как обычно. — возразил Ганс — Нет-нет-нет, — лицо Томаса приобрело безумный оскал, когда парень оказался почти вплотную к немцу. — я вижу отвращение в твоём лице, Ганс. Я лишь стал чуть больше похож на тебя и это не проблема. Разве ты не должен радоваться нашему воссоединению? — Я был бы рад, если бы ко мне вернулся мой Томас, а не ты. В лице Реддла читалось разочарование. Отец. Чтобы не проблеваться на этом самом месте Ганс двинулся вперед в ванной, но холодная и мокрая рука схватила его за запястье. — Лисица. — Не называй меня так, — презрительно кинул Ганс. — меня тошнит. Отойди. Реддл отпустил руку, и блондин двинулся вперед, прижимая руку ко рту. Как вдруг о его голову что-то больно ударилось. Сука. Он рухнул на пол, осматривая комнату. Бутылка бренди, что он оставил вчера разлетелась на мелкие кусочки. Голова гудела, а уши заложило. — Прошу пойми меня, — присел рядом Том. — я сделал это ради нашего блага. Ради общего блага. Пиздец. У Ганса сорвало крышу, и он ринулся на Реддла. У второго не было и шанса в рукопашном бою. Удар, ещё удар, ещё. Том смеялся как умалишённый. Точно, как отец. Один в один. Ганс почувствовал, как разорвался пузырь, скрывающий его магию. Она брызнула по комнате, наполняя каждую частичку воздуха электричеством, пока руки немца сжимались на шее задыхающегося Геллерта. Ярость, полная и безграничная роилась в голове. Кажется, отец открывал рот, чтобы что-то сказать, но все те ножи, что кто-то принёс в гостиную, устремились в воздух. Будто бы сама магия Ганса хотела, чтобы это чудовище подохло. Он душил не Томаса. Он душил Гриндевальда. Ещё мгновение и десятки ножей в долю секунды пронзили плоть отца. Тело уже не двигалось, не вырывалось, но Ганс продолжал ломать горло. Моргнул. Пиздец. Полный пиздец. Он убил Томаса своими руками. Своей магией. Разорвал заклинание Альбуса и Геллерт теперь узнает, что сын в Англии. Пиздец. Он убил Реддла. Кровавое, безжизненное тело лежало на ковре перед потухшим камином. Ганс забился в угол тихо рыдая. Не был Томас похож на отца. Это всё Ганс. Он становится настоящим Гриндевальдом. Глаза распахнулись в мгновение ока. Комнату заполняла утренняя прохлада, ведь немец забыл прикрыть окно перед сном. У камина лежала пустая, но целая бутылка бренди. Слава Мерлину. — Это лишь сон, — выдохнул Ганс. Ещё мгновение и он почувствовал прохладу на лице. Дрожащей рукой приблизился к носу и почувствовал влагу. Слёзы. Лишь бы это были сопли или слёзы каким-то образом, оказавшиеся под носом. — Scheiße, — прошипел он, видя свою окровавленную руку.[Блять]