***
Том с какой-то гордостью рассматривал небольшую железную игрушку у себя в руках, та вновь и вновь покорно разнималась и сжималась на аристократично бледных, длинных пальцах, приятно массируя их. Реддл ни на кого не ставил в этой борьбе, кроме себя. Если Вальбурга не накосячит, конечно же. Ганс надел серую дублёнку поверх формы своей школы. На вид не нервничал, но губы были искусаны. Сегодня кто-то узнает своё место. Славно. Вальбурга же то и дело озиралась на Тома, когда появился Дамблдор. Тот явно осматривал корабли. Но раз игрушка в руках старосты в порядке, то профессор не заметил ловушку. Прелестно. На остальных участников слизеринцу было как-то плевать. Из слов Диппета стало ясно, что главное в испытании – это первым прийти на точку финиша, преодолев препятствия и соперников. На последнем Ганс усмехнулся. У кого-то явно чешутся руки. Трансгрессия разрешена, но только в пределах озера. Если участники попробуют телепортироваться в другое место, то серьёзно пострадают. Корабль на финише также должен быть, а значит трансгрессия одному без корабля – не вариант. Игрушка в руках Тома нетерпеливо сжалась. — Тише, девочка, — ласково произнёс Реддл, — всё будет, но не сразу. Рогдена опять села на трибуну Слизерина. Она не без любопытства рассмотрела игрушку в руках парня. — Что это? Том очень хотел её проигнорировать, и Малфой это быстро заметив, переметнул внимание Кёлер на себя. Том же смог спокойно наблюдать на появляющимися в небе проекциями. Всего четыре. По одной на игрока. Дамблдор поднял палочку к воде. Из неё медленно появилось четыре корабля с флагом каждой из школ. Каждый участник поднялся на свой транспорт, а наблюдающие снитчи юрко последовали за своими хозяевами.***
Ганс достал сигарету из кармана и торопливо закурил ту, как вдруг она за секунду сгорела в руках. Парень непонимающе посмотрел на профессоров, где Дамблдор строго мотнул головой. — А-а, — протянул парень, отплывая от берега, — точно, дети же смотрят. Курить хотелось ужасно. Прямо злость брала до неприятного зуда в теле. Ну какого хрена? Холодный зимний ветер почти царапал щёки. Ганс взглянул в чёрное, как нефть озеро и протяжно вздохнул. Падать туда не хотелось абсолютно. Зато искупать кого-то – вот это уже заманчиво. Между кораблями достаточно большое расстояние. Лиц противников не увидеть совсем. А снитч, шныряющий мимо, то и дело хотелось прихлопнуть рукой. На небе появился минутный таймер с золотыми цифрами, которые беззвучно сменялись, считая время до начала соревнования. Ганс осмотрел озеро впереди и точно не видел никаких преград. Значит, что-то будет в воде? Таймер неумолимо двигался к нулю, пока Ганс осматривал корабль. Пара верёвок явно для трансфигурации. Прочные паруса, руль. Ничего необычного. Немец завязал тугой хвост, не прекращая кусать губы. Отец рассчитывает на победу Ганса, а значит тот её получит. Других вариантов нет. Это пунктик. Гриндевальды не проигрывают сброду. А все враги таковые, раз пошли против них. Таймер замер, четыре корабля тотчас устремились вперёд. Двигались все одинаково быстро, а Ганс не считал нужным идти сейчас первым. Если на пути какой-то кракен, то вряд ли корабль уцелеет. А трансгрессировать даже одному на слишком большое расстояние глупо. Потеряются все силы ещё до дуэлей. Немец осмотрел что-то впереди. Нечто разливалось по воде, словно клубничное молоко. С дымкой и, должно быть, приятным запахом. «Только не это, — заныл внутренний Я.» Свернуть невозможно. Потеряется слишком много времени. Наверное, какой-то очаровывающий туман. Вполне в духе Шармбатона. «Теперь понятно, почему Дамблдор учил нас окклюменции эти дни, — подал голос Я, — он знал.» Ганс хитро посмотрел на летающий мимо снитч. Туман был всё ближе и ближе. Немец сорвал с губы маленький кусочек кожи и нервно разжевал тот. Проблема одна – он не так хорош в окклюменции, как хотелось бы. Тварь в лесу отлично дала это понять. Розовое нечто коснулось носа корабля и окутало тот собой. Ганс попытался задержать дыхание. Лишь бы не подействовало. Туман устрашающе поднимался вверх по кораблю, хищно ища цель для промывки мозгов. И вот он оказался на палубе, медленно окутывая тело Ганса собой. «Просто не думай ни о чем, — посоветовал Гриндевальд, когда воздуха стало не хватать.» Убивать каждый зародыш мысли в голове. Таков план. Ганс крепче сжал палочку и выдохнул воздух из груди. Ещё секунды и полный вдох. Это приятно. Безусловно очень хорошо. Так, будто ты оказался в какой-то тёплой, ароматной комнате, полной голых девиц, будучи абсолютно пьяным. И все девушки вейлы, с разными причёсками, длинными ногами и бархатной кожей. «Готов поспорить, что бархатной, — пролепетал внутренний Гриндевальд, — такая шёлковая, ароматная.» «И все они там, — Я указал на воду, — внизу. Ждут нас. Хотят нас.» Ганс вынырнул из этих мыслей, крепче сжимая штурвал. Краем сознания он подметил, что остальные корабли стремительнее плывут вперёд. «Скорость зависит от сознания человека, — понял парень, — если буду отвлекаться – проиграю.» Немец попытался задержать дыхание, но туман только стремительнее развернулся в лёгких, будто какая-то роза, распустившаяся внутри, одаривая всё тело приятным ароматом. А внизу ещё приятнее. Ганс это знал. Где-то там в воде сердце этой магии. И там взаправду восхитительно. Он сжал руки в кулаки и ногтями попытался причинить телу немного боли, чтобы прийти в себя. Корабль же только предательски замедлялся. А цветок внутри раскрывался сильнее, пульсируя и разливая свою магию по каждой венке крови. Во рту появился сладкий привкус чего-то ягодного. Ганс сплюнул на пол и понял, что прокусил губу до крови, а металлического привкуса не было. Сука. Ощущение опьянения. В мире уже ничего особо не важно. Хочется смеяться и веселиться, а ещё танцевать. Корабль остановился и Ганс тяжёлыми шагами направился к носу корабля. Где-то там. В воде. Ганс взял в одну руку трос и устремил взгляд в воду. Полную самых красивых в его жизни женщин. Самых прелестных и обворожительных созданий. Все сексуальные и обнаженные, зовущие его к себе, и да, он пойдёт. Ганс почти опустил трос, как взгляд зацепился за свою уродливую палочку. Как же он её ненавидел. Как же он ненавидел себя за эту слабость. За все свои слабости. Плохо. Он всё делает недостаточно хорошо. Одним движением немец направил палочку в грудь. Туда, где распустился тот злосчастный цветок. Розовый, пылающий. — Круцио, — прошипел он и всё сознание заполнилось парализующей болью. Цветок вмиг завял из-за тьмы, врывающейся в тело. Какой-то токсичный, почти змеиный яд, пронзил каждый орган. Ганс ошарашенно упал на спину, стукнувшись спинной о деревянный пол корабля. Ветер усилился. «Двигается, — понял немец, — корабль снова двигается!» Пытаясь не задохнуться туманом, он вновь встал и прижался к рулю, наблюдая, как корабли противников стремительно двигаются где-то впереди. — Сука, — прошипел Ганс, приманив к себе верёвку. Одним заклинанием он раскромсал ту на мелкие части, чувствуя, как цветок внутри вновь распускается. Нельзя так просто потратить всю имеющуюся магию на Круцио за Круцио. Либо он получит магическое истощение, либо просто отрубился после второго настолько сильного заклятия. Ганс трансфигурировал верёвочки в гвозди и зажал те во рту, пока один из них направил на правую руку магией.***
Тому в жизни не было так весело! Серьёзно. Он бы расхохотался, будь один. Кому бы в голову пришло избавиться от дурмана Круцио? В себя же самого! И стоять на ногах после такого. Вот умора! Староста вальяжно закинул ногу на ногу, проведя языком по нижней губе. Он убрал игрушку подальше в карман и стал как-то ласково перебирать в руках свою белую, похожую на кость палочку. Гладкую, приятную на ощупь, такую родную и преданную. — Что он делает? — с отвращением спросил Орион, смотря, как Орлов подносит к руке гвоздь. Мерлин, да! Ганс с размаху вонзил тот в руку, с силой сжав челюсти. Том понял, как с каким-то садистским наслаждением немного приоткрыл рот, чувствуя, как тот наполняется слюной. Будто его хозяин смотрел на самый аппетитный стейк в своей жизни. Покрытый брусничным соусом, минимальной прожарки. Стоило русскому поднести следующий гвоздь к загорелой, мокрой от крови и пота руке, как картинка пропала. Том разражено взглянул на Дамблдора, который развёл руками типа: «это не для детей». Вот ублюдский старик! Это было красиво, завораживающе, а он лишил Тома такого аппетитного зрелища. Ну что за мудак? В это время Вальбурга трансфигурировала из верёвок листы пергамента и принялась палочкой вычерчивать на них знаки. Чёрные иероглифы легли на бумагу. Девушка взмахнула рукой и те разлетелись на позиции, сначала покрыв пространство вокруг неё, а после слившись с полом так, будто там ничего и нет. Блэк бросила взгляд на корабль Пьера, который шёл с ней вровень. Она туже затянула хвост и направила палочку на судно француза. — Бомбарда Максима! Взрыв пробил брешь, и девушка довольно хмыкнула. Но проблема была в другом – снитч француза носился из стороны в сторону, ища своего хозяина уже десять минут. Гроссо нигде не было видно, а его корабль мирно шёл ко дну. Вальбурга подняла взгляд на флаги, на которых некогда был герб Хогвартса. Сейчас они стали серыми. Замаскированные вокруг девушки руны тотчас начали взмывать вверх одна за другой, сгорая на глазах. — Он на её корабле, — хмыкнул Малфой, — у Блэк нет и шанса. — Хотел бы я сказать, чтобы ты недооценивал мою сестру, — фыркнул Орион, — но у неё и правда нет шанса в открытом противостоянии кому-то. А вот Том в этом сомневался. Он всё воскресенье потратил на оценку Вальбурги, чем не занимался... вообще никогда. И эта девушка способна удивить, что поразило и самого старосту. Вальбурга крепче сжала палочку и с замиранием сердца следила, как каждая руна сгорала в оранжевом пламени. Она попятила взгляд в пол, будто что-то вспоминая. Немного побегала глазами по кораблю и выставив палочку в пол, сделала вокруг себя кругообразное движение. — Гоменум Ревелио, — напротив Вальбурги появились очертания мужской фигуры. Как из тумана, показался Пьер Гроссо, наставив на девушку свою палочку. — Это же то заклинание, которое использует Лорд перед собраниями, — вспомнил Орион, — запомнила, значит. Том оценивающе осмотрел Вальбургу, принявшую оборонительную позицию. До смешного знакомую позицию. — Экспеллиармус, — красный луч с палочки француза устремился в Вальбургу, которая в это же время выпустила своё заклятие. — Инпедимента, — красный луч снизил скорость, но продолжал лететь. Вот только очень медленно, будто какая-то улитка. Том помнил этот ход. Он бросил взгляд на Друэллу, которая одобрительно оскалилась в ответ. Второй курс, их дуэль в почти пустом классе. Точно, Блэк тогда была с ними, но обоих так поглотила дуэль, что про существование Ви вспомнили только в конце. Том тогда ловко остановил обезоруживающее Друэллы, они тогда были в шоке, что так вообще можно сделать. — Что это за заклинание? — Малфой нахмурился, — разве можно замедлить чужую магию? — Можно, — хмыкнул Том, — если точно подгадать время или запастись зельем удачи. Очень тонко, Вальбурга умница. Блэк точно повторяла каждое движение старосты. От поворота тела до наклона палочки. «Она всегда наблюдала за мной, — понял Том, — пронырливая мышка.» Заклинание видимости невидимого иссякло и Гроссо вновь исчез. Вальбурга тотчас направила рукоять палочки себе в рот. — Аппаре Вистигиум, — с кончика артефакта девушка выдохнула шквал золотых частиц, покрывая всё пространство вокруг. Том помнит. Третий курс. Он этим заклинанием помогал первогодкам со Слизерина найти тех, кто украл их вещи. Скучное было поручение, но заклинание красивое. Возле Блэк сиюминутно появились золотистые следы, расхаживающие вокруг девушки. — Остолбеней! — крикнула она, но Гроссо заклинание отбросил. Он был покрыт золотой пылью и по лицу явно было понятно, что больше невидимостью ему не воспользоваться. На плечо Тома легла чья-то голова, но он был слишком сосредоточен, чтобы скинуть её. Только стряхнул в сторону кудрявые чёрные волосы, которые то и дело пытались залезть в рот. Пьер и Вальбурга вновь скрестили палочки. Многие заклинания англичанка попросту не знала, но догадывалась об их предназначении по французскому звучанию. Одно пропустила. Её швырнуло к трюму с такой силой, что спина её немного хрустнула при столкновении с деревянным штурвалом. Орион до скрипа сжал зубы. Том только сейчас заметил, что Рогдена ревниво поглядывает на них с Друэллой. — Она не посмеет проигрывать, используя твою технику, — хмыкнула Розье. «Естественно, — согласился Реддл в своей голове.» Вальбурга держала лицо после удара. Крепче вцепилась в свою мантию и одним движением скинула ту на землю, оставшись в чёрном, тонком свитере. Она выпрямила спину словно по струнке, как это обычно делал Том, когда нервничал. Исподлобья стрельнула серым взглядом по лицу Гроссо, крепче сжав скулы. — Даже мимика, — расхохоталась Друэлла, — да она же женская версия тебя! — Твою мать, — прошипела Люси и взгляды зрителей, как один, направились на неё. Корабль с флагами Дурмстранга нагонял девушку. — Профессор, включите изображение Орлова! — крикнул кто-то из зрителей. — Он опять курит, — вздохнул Альбус, — я не буду это показывать. Люси Стюарт направилась к концу своего корабля и указала палочкой на воду. — Оледеней! — вода за судном начала замерзать, устремляясь к транспорту противника. Люси довольно фыркнула, когда корабль Ганса наткнулся на ледяные глыбы и замер, — так-то. Вдруг лицо девушки осунулось и Том сразу понял почему. Фигура Ганса спрыгнула со своего корабля и набирая скорость, устремилась по толстому льду к судну американки. Девушка раздражённо фыркнула и направила палочку на лёд у своего корабля. — Инсендио, — огонь устремился к замершему озеру и растопил то, оставляя между дорогой изо льда и кораблём пространство воды в несколько метров, которое то и дело увеличивалось, потому что судно Люси не стояло на месте. Но Ганс не сбавлял скорость и только быстрее мчался к краю льда. Стюарт хмыкнула, направившись к штурму своего транспорта. Она удивлённо отметила обломки корабля француза. Хлопок и... тишина. Показалось? Люси вмиг развернулась на звук, но в конце корабля никого не было. Она подняла палочку вперёд, но сейчас стало совсем тихо. Звук волн, бьющихся о скалы, да и только. — У него не получилось трансгрессировать? — предположила Рогдена. — С такой-то раной, — хмыкнул Орион, — это было глупо. На что он вообще рассчитывал? Стоило Люси развернуться, как за ней, на конце корабля, у прочной балки, показалось две руки. Точнее одна рука и то, что осталось от второй. Стюарт тотчас развернулась, стоило ногам Ганса коснуться пола судна. Флаги окрасились в серый. — Так значит корабль может быть любым, — хмыкнул русский. — Что с тобой произошло? — Люси осмотрела мужскую, полураздетую фигуру. Правая рука кровоточила и имела по крайней мере шесть рванных дыр. Ганс достал изо рта палочку, которую сжимал всё это время в зубах. Рана была отвратительно перевязанной, а сам русский бледным. — Да, — кивнул он, — я смог трансгрессировать тело, но не гвозди в нём, мой прокол. — Г-гвозди? — Люси ошарашенно направила на него палочку, — зачем? — Так туман на остальных вообще не действовал? — рассмеялся Ганс, — французы… как же я вас всех... — Туман? — девушка неуверенно попятила взгляд, — нет. Абсолютно. — Прелесть какая, — вздохнул он, — ладно, давай быстрее с этим закончим. Лица обоих тотчас стали холодными и сосредоточенными. Стюарт уверенно отправляла одно заклинание за другим, но Ганс отражал и поглощал их так, будто ему это ничего не стоило. Вальбурга в это время почти выдохлась, как и Гроссо. Волосы девушки выбились из гребешка, а свитер был изодран осколками стекла. Живот кровоточил, на скуле появилась свежая ссадина. Противники тяжело дышали, наблюдая за действиями друг друга. Сейчас никто не ошибался, а тот, кто пропустил следующий удар, проиграет. Это было очевидно обоим противникам и даже всем зрителям. Том наклонился вперёд, нахмурив брови. Он сжал руки в замок и прикрыл им рот, оперевшись на ноги локтями. Вальбурга отправляла в противника сети и оковы, но тот уворачивался от каждой атаки. Гроссо перешёл в нападение. Он до тошноты грациозно посылал заклинание за заклинанием, но Блэк не сдавалась. Пара то и дело обходила друг друга кругом. Пространства мало. Пьер отправил в Вальбургу жёлтый луч. Задел плечо. Свитер в этом месте разъело. Гроссо довольно хмыкнул и сделал шаг вбок. Всего секунда и одним неосторожным и опрометчивым движением он угодил в маленькую брешь между досками каблуком своей туфли. «Сейчас! — Реддл поджал губы.» — Ступефай! — вскрикнула Вальбурга. Сила с её палочки устремилась в Гроссо, а тот не успел среагировать, потому что только сейчас скинул с себя туфлю. Тело парня отшвырнуло вниз. В воду. Флаги корабля снова показали эмблему четырёх факультетов. Змеи, льва, барсука и орла. Хогварсткие трибуны взорвались криками и аплодисментами. — Это моя сестра! — кричал Орион громче всех, — Вальбурга Блэк! Девушка ошарашенно округлила глаза так, будто сама не верила в свою победу над Пьером. Она ватными ногами подошла к рулю и корабль, некогда стоящий на месте во время схватки, устремился вперёд. Стюарт и Орлов отвлеклись друг от друга, смотря на удаляющееся судно. — Так Вальбурга победила? — хмыкнула Люси. — И мне не следует отставать от неё, — оскалился ещё более бледный Ганс. Он направил палочку на воду, из которой появились прозрачные щупальца. Люси заморозила их и разбила в одночасье, а русский как-то нежно погладил свою палочку, делая из неё хлыст. Пара уклонов от заклинаний Стюарт, и интересный инструмент сначала лишил её палочки, а после обвил шею девушки. Она разражено вцепилась в него, но снять путы с горла не могла. — Я пущу ток, если ты не прыгнешь в воду, — предупредил Ганс, — тебя вырубит на пару минут. Или же ты можешь добраться до моего корабля раньше Пьера и взять хотя бы третье место. — Как мне до него добраться? — посмеялась девушка, когда хлыст крепче сжал горло. — Вплавь, — русский потащил девушку за собой, будто собачку на поводке. Похлопал по плечу и толкнул в воду. Девушка взвыла от холода, но брошенную ей палочку поймала и уверенно поплыла к брошенному кораблю. — Вентус Триа, — Ганс направил в паруса сильный циклон ветра и корабль с невероятной скоростью устремился по направлению к судну Вальбурги. Вопрос времени, когда эти двое столкнуться друг с другом. — Если этот псих что-то сделает с моей сестрой... — предупреждающе сжал палочку Орион. Ганс в это время колдовал слабые бинты, чтобы остановить кровотечение. Времени у него было немного. Организм явно ослаб после ран и боя. Корабли поравнялись. Русский, схватившись за трос, перелетел на чужое судно, а Вальбурга облокотилась спиной на руль, придерживая рану на животе. — Паршиво выглядишь, — хмыкнула девушка. Она смотрела исподлобья, волосы в беспорядке, а взгляд ехидный. — Взаимно, — улыбнулся Ганс, делая из хлыста палочку, — тебе не победить меня. — Знаю, — фыркнула Блэк, смотря, как русский диагностирует корабль на чары. Славно. Они ничего не показали, и парень заметно расслабился. — Мой корабль совсем рядом, — Ганс бросил взгляд на своё старое судно, — я даже не подорву его, обещаю. — Второе место ведь тоже неплохо, верно? — усмехнулась Вальбурга, смотря, как Ганс подходит ближе, — совсем двигаться не могу. Русский подхватил её одной рукой и поволок к краю корабля. — Так она просто сдалась? — хмыкнула Рогдена. Шаг к краю. Ещё и ещё. «Ещё чуть-чуть, — Том злорадно усмехнулся, когда Ганс встал на то самое место, — сейчас.» Вальбурга выпрямила спину и обернулась к русскому, задрав подбородок. Ганс не успел среагировать. Печать, появившаяся под ним, озарила лица двоих ярким белым светом, а появившиеся цепи и оковы вмиг намертво вцепились в руки, ноги и пояс русского. — Попался, — оскалилась слизеринка, а игрушка в руках Тома нетерпеливо сжала конечность, ожидая команды хозяина.***
Ганс лениво осмотрел путы, в которых оказался. Как у Вальбурги хватило времени на создание подобного? Девушка села на бортик корабля, покручивая в руках палочку. — Слизерин – это семья, Ганс, — спокойно произнесла девушка, — а семья должна быть горой друг за друга. Даже, если кто-то из неё ошибается. — Проникновенно, — задумчиво произнёс парень. Он завороженно рассматривал странные символы перед глазами. Это точно лингвистические путы, то есть нацеленные не на одного хозяина, а на все команды определённого языка. Правильно произнесённые, конечно же. Странно было другое. Ганс никогда прежде не видел этого языка, но прекрасно понимал, что тут написано. Серебряные и золотые высеченные комбинации, понятно укладывались в голове. Как такое возможно? Если Ви использовала язык, который Ганс не знает, то почему он его понимает? — Я дорожу тобой и нашей дружбой, — объясняла Блэк, поправляя свитер. Точнее то, что от него осталось, — но я верна своим убеждениям и семье. Ох, малышка Блэк считает Реддла своей семьёй? — Мне всегда казалось странным, что чистокровные волшебники Слизерина пресмыкаются перед какой-то грязнокровкой, — хмыкнул Ганс, — расскажешь, что же такое сотворил Реддл, раз вы все готовы целовать ему ноги? Вальбурга нахмурилась, поглядывая на снитч. — По-твоему, Том мог стать лидером, используя пытки и кровь? — хмыкнула она, — староста всегда вытаскивал наш факультет из самых неприятных ситуаций. И мы все благодарны и верны ему за это. — Какая исключительная верность грязной крови, — ехидно заметил Ганс. — На наш факультет не мог попасть человек с неподходящей кровью, — напомнила Вальбурга, — сильнее. Ганс ошарашенно замер, чувствуя, как путы больно выворачивают его руки за спину. Они не просто сжались сильнее из-за парселтанга. Они буквально выполнили другую функцию. «Ими управляет не Блэк, — понял Гриндевальд.» — Вы на Слизерине втайне учите парселтанг? — осторожно уточнил Ганс. Неприятное подозрение закопошилось где-то внутри черепной коробки. — Его невозможно выучить, — исправила Блэк, привставая, — а вот запомнить команды – вполне. Если тебя учит его носитель, конечно же. «Этого не может быть, — вздохнул Гриндевальд, — Винда говорила, что убила последнего змееуста! Как мог появиться ребёнок?» «Возможно был кто-то ещё? — предположил Я.» «Крайне сомнительно, — задумался Ганс, — Слизерины славились прямыми инцестами и своей стойкой прилежностью в сохранении чистоты. Где же ошиблась Винда? Она бы не соврала своему Лорду. Розье может и последняя стерва, но верная до одури.» Кто наследник? Кто подходит лучше всех остальных? Талантлив в тёмной магии, выдающийся, выделяющийся на общем фоне. Всегда в тени. Яд. Змея. — У тебя потерянное лицо, — тихо произнесла Вальбурга, — да, это староста. Том Реддл – последний наследник величайшего рода. Рода Салазара Слизерина.***
Том прямо-таки мурашками покрылся от слов Вальбурги. Приятно, когда тебя выделяют. Приятно, когда ты особенный и неповторимый. Приятно быть Томом Реддлом. — Так на цепях парселтанг, — хмыкнул Ганс, отчуждённо, — письменный парселтанг. Я бы не догадался до подобного. Реддл почувствовал, как сотни глаз устремились к нему. Особенно он хотел посмотреть на лица друзей Ганса. И он взглянул. Киль ошарашенно смотрела на экран, несколько учеников взглянуло на Реддла, но не она. Вместо этого девушка встала и уверенной походкой подошла к Друэлле, обогнула её и наклонилась к Рогдене. Та сидела с зелёным лицом. — Ты знала? — устрашающе спросила она, — ты об этом знала? Кёлер отрицательно покачала головой. — Рогдена вообще моя любимица, — расхохоталась Друэлла, вызвав непонимающие взгляды, — у неё некоторое чутьё, вы так не думаете? Горцева наконец-то осмотрела Реддла с ног до головы. Она открыла рот, как вдруг Розье подпрыгнула к ней и прикрыла губы рукой. — Нет, моя сладкая немка, — прошептала Друэлла, — это будет шоу. Пусть сам увидит. Киль оторвала от себя чужую руку и устремилась к Волхарду. Шмидт и Мориц что-то обеспокоенно обсуждали, спешно жестикулируя руками, пока Гёте шептал на ухо Киль какие-то слова, отчего девушка немного расслабилась. — Ты правда змееуст? — осторожно спросила Рогдена. — Самый настоящий, моя глупышка, — улыбнулся Том, но ответной улыбки не получил. Он вообще-то ожидал, что темнейшая школа магии будет в восторге от подобного. Неужели так обидно признавать своё поражение? — ты обижаешься, что я помог Ви? Это был единственный раз, один проигрыш ничего… — Ганс уже выиграл, — холодно произнесла девушка и направилась с трибуны в сторону Киль. О чём они все так отчаянно хотят поговорить? Друэлла же нетерпеливо забарабанила по плечам Тома, провожая девушку взглядом и плюхнулась на освободившееся место, лениво подтягиваясь. Ганс же тяжело вздохнул и посмотрел на небо. — Знаешь, чем меня всегда раздражали чистокровные, Ви? — поинтересовался русский, провожая взглядом что-то в небе. Блэк вопросительно посмотрела на него, — они всегда надеются в большей степени на свою семью, статус и кровь, а не на себя. — Что в этом дурного? — хмыкнула девушка. — Если бы ты сделала эту ловушку сама, то выиграла бы, — Ганс немного наклонил голову, спокойно осматривая слизеринку, — если бы Реддл использовал иврит, то ты бы выиграла. Если бы он не надеялся только на свою кровь, то ты бы тоже выиграла. Вальбурга привстала, осторожно направив палочку на Ганса. — Но ты не поверила в себя и свои способности, — Ганс лязгнул цепями и Том злорадно приказал игрушке сжаться сильнее. — Да, Реддл, я уже понял, что это ты управляешь ими, — Ганс посмотрел в камеру, — интересная магия. Но она бы не смогла слышать тебя на таком расстоянии. У Тома что-то в руках, верно? Неприметное, маленькое. Староста нахмурился. Он знал к чему клонит Ганс. — Это безусловно нарушение правил Турнира, — оскалился русский. — Ими управляю я, — заверила всех Вальбурга. — Тогда и остановить их ты сможешь? — Ганс приподнял одну бровь, — ну допустим, если они выйдут из строя. Ты безусловно можешь ими управлять, но снять их может только тот, кто создал подобное. Ганс был прав, но Том не собирался так опрометчиво убивать кого-то, а ловушка не даст сбоя. — Если я умру сейчас, то нет, Реддла не посадят в Азкабан, — решил Ганс, — но вот палочки его лишат. Ведь Том не рассчитал силу своего творения. Как думаешь, староста, жизнь магла тебе подойдёт? Том сжал игрушку в кармане, отчего Ганс оскалился. — И я так думаю, — чисто прошипел русский и холодно посмотрел в камеру. Прямо на Тома. Безусловно Ганс не видел его лица, но примерно представлял какое оно сейчас. — Том, как ты сейчас себя чувствуешь? Менее... неповторимым, верно? — Это парселтанг? — Орион привстал, но Том лишь оборвал его движением руки. Этого не может быть. Ганс не может быть вторым наследником Слизерина. Они абсолютно не похожи внешне. Разные характеры и стили. Ганс слишком... не слизеринский. Но они оба сильнейшие. Оба непревзойдённые и исключительные. Значит, вот, кого искал Том? Это часть его семьи? Ощущения смешанные. Верно, это никогда не было возбуждением. Просто они тянулись друг к другу. Чувствовали что-то особенное. Насколько они близкие родственники? Ганс говорил, что старше… «Девять месяцев, — вспомнит староста, — он старше меня на девять месяцев.» Том расслабил игрушку, которую держал в кармане. Почему он стёр Ганса? Какова причина? Что знает русский? Но он кажется не менее поражённым. Ганс попятил взгляд в пол. — Души, — приказал он оковам. И те принялись выполнять приказ. Твою мать. Ганс убьёт себя и во всём обвинят Тома, потому что это его творение. Только не это, — закрой рот. Железо жидкостью расплылось к лицу и запечатало рот, не переставая душить краснеющего парня. Тот сознательно лишил себя возможности сопротивляться. Том почувствовал, как земля уходит из-под ног. Ему в жизни не было так страшно. Страх лишиться магии. Страх лишиться всего, к чему он шёл эти долгие годы. И всё из-за одного мудака. Снова слабость. Снова в приют. Снова быть изгоем. Прежние достижения канут в небытие. Пока Орион будет трахать сестру, Дамблдор продолжать преподавать, а Коул проживёт спокойную жизнь до старости, Том будет работать с маглами, общаться с ними, слушать их. Староста бросил игрушку в воздух и пока она приземлялась устремил на неё ярко-зелёный луч света. Та разлетелась на мелкие кусочки, как и кандалы Ганса. — Отличный выбор, — прошипел русский, массируя освободившееся горло. Стоило Вальбурге поднять палочку, как та тотчас отлетела в руки Ганса. Он выиграл. Том посмотрел в сторону преподавательского состава. К нему шёл завхоз к компании Диппета. Дамблдор просто строго смотрел в ответ. Это будет первое наказание старосты за пять лет учебы в Хогвартсе. Идеальной, прилежной, продуманной до мелочей. Ганс всё испортил. — Думал оставить это на потом, — Орлов открыл молнию на кармашке штанов и достал из неё небольшую, чёрную коробочку, — Ви, хочешь получить свободу, верно? — Свобода в моём положении равняется неуважению и нищете, — Вальбурга шумно глотнула, нахмурив брови, — я не хочу быть выжженной с гобелена Блэков. Ганс пару раз подбросил коробочку в руке, наблюдая как та ловко приземляется обратно в руку. — Ты и не будешь, — хмыкнул он и тяжело вздохнув, приоткрыл предмет, — прости, не могу встать на одно колено, но… — Это шутка?! — заорал Орион, — родители никогда не дадут добро на брак с этим животным! — Мои родители… — начала Блэк. — Твои родители умерли много лет назад, — напомнил Ганс, — а вот родители Ориона не против. Мы уже общались с ними по этому поводу. Вальбурга округлила глаза, смотря на протянутую ей коробочку с обручальным кольцом. — Но зачем это тебе? Ганс задумался на долю секунды. — Всё однажды подойдёт к концу, — хмыкнул он, — я хочу не думать перед своей смертью о том, что малышка Блэк проживает старость в компании с сумасшествием и парочкой психологических травм. — Потешить своё эго, значит, — усмехнулась Вальбурга. — Именно так, — Ганс хромая подошёл к девушке и неловко надел кольцо на её палец здоровой рукой. — Я его ненавижу, — отрицательно качал головой Орион, — он должен сдохнуть. Правда должен. Эта тварь… мусор… Том просто отрешённо смотрел, как завхоз подходит ближе. Что-то говорит о физическом наказании. Реддлу хотелось расхохотаться от абсурдности ситуации. Это какой-то страшный сон. Дурной, ненастоящий и максимально тупой кошмар. Это всё выдумка и он вот-вот проснётся. Но староста не просыпался. Ни когда объявили о победе Ганса, ни когда его вели в кабинет завхоза, ни когда плеть мощными ударами рассекала его спину. Ганс. Ганс. Ганс. С каждым ударом он буквально слышал это имя снова и снова. Будто сама вселенная говорила о том, что если бы этого персонажа никогда не существовало, то всё было бы иначе. Парселтанг, деньги, кровь. У русского было всё, что любил и желал Том. Дамблдор ходил перед ним на цыпочках, а Гриндевальд не трогал. У Ганса вообще не существует проблем, раз он такой. Брак с аристократкой ничего не стоит, мнение окружающих ничего не стоит, трата состояния на вечеринки ничего не стоит. Живёт одним днём, забирает всё, что важно другим, и сваливает в закатное солнце. Том готов поклясться, что никогда, даже к Дамблдору и Коул не испытывал такой ненависти. Лютой, всепоглощающей и затуманивающей рассудок.***
Трасфигурированные кинжалы волнами летели в мужчину, но он упорно их останавливал светло-голубым щитом. — Как ты мог?! — вопил Ганс, — как ты мог скрыть от меня это?! Альбус сосредоточено пытался схватить парня путами, но тот сжигал их одни за другими. Откуда вообще после всего в нём ещё осталась магия? — Ты же не думаешь, что я интересовался твоей сексуальной жизнью с моим студентом из-за старческого интереса? — прошипел Дамблдор, уклонившись от стула, летящего в него. — Ты знал! — кричал Ганс. Сейчас он больше всего был похож на Геллерта. В этом абсолютном гневе. Казалось, даже что один глаз начинает темнеть. — Конечно я знал, — Альбус разломил летящую в него парту напополам, — я ждал письма Куинни! — И как? — расхохотался Ганс не своим, а каким-то сумасшедшим голосом. — Магия крови сложна… — Это был инцест! — прорычал парень и отправил в учителя картинную раму, — и ты всегда всё знал. Слушал моё нытьё о чувствах к родственнику и продолжал понимающе кивать и улыбаться! — Магия крови сложна, невозможно сказать, что-то точно. Ганс одним движением оказался рядом с профессором и направил палочку тому на шею. — Так расскажи мне, Альбус, что же тогда это было? Дамблдор бросил взгляд на разъярённое лицо ученика, потом на палочку и снова на лицо. — Куинни точно не знает, что за женщина тогда была подопытной Розье, — палочка парня коснулась кожи профессора, — тебе самому нужно будет поговорить с Виндой, она крайне скрытна с Куинни. Но Голдштейн полагает, что ты полный повтор Геллерта с биологической точки зрения, поэтому вряд ли это инцест. Тем более одна капля… — Она имеет значение! — рявкнул Ганс и бросил ближайшую парту в стену, — если это он… — Даже лучше, если это он, — оборвал его Дамблдор и получил непонимающий, обречённый взгляд в ответ, — Ганс, это могла быть жажда крови в самом необычном проявлении. Мальчик почувствовал, что внутри у него что-то оборвалось. — Мои чувства – это подделка? — тихо спросил он. — Сложно сказать… — Нет, не сложно, — Ганс присел на уцелевший стул и зарылся лицом в свои ладони, — даже наш секс сам по себе был странным. Мерлин, да что это вообще было?! — Кровь Слизерина любит тянуться друг другу, — тихо произнёс Альбус, — так было всегда, есть и будет. В классе воцарилось молчание, а Ганс припомнил слова Дамблдора о том, что он сам не захочет, чтобы Том вернул свою память. — Не возвращайте её, — умолял парень, — даже если Реддл попросит… Альбус зажмурился и устало провёл ладонями по лицу. — Ганс, это решать не тебе, а ему. — Вы не можете так с ним поступить! — рявкнул немец, — вы не можете так поступить со мной! Дамблдор проделал путь к Гансу и присел рядом на корточки. — В таком случае он просто сойдёт с ума из-за последствий заклятия, — Альбус смотрел в глаза мальчику, в которых уже начали появляться слёзы, — и так я точно не поступлю с Томом, когда он попросит помочь ему. Ганс несколько раз ударил себя по груди в районе сердца, будто пытался успокоить ноющую боль внутри себя. Всё с самого начала было обречено? — Если ты точная копия Геллерта, а наследия Слизерина в тебе всего капля, то вы настолько дальние родственники, что это даже инцестом назвать смешно. — А если это жажда крови? — тихо спросил Ганс. — По планам Винды ты бы лишился всех чувств и эмоций, встретив Тома, — Дамблдор положил руку на колено парня и немного сжал её, — но эта встреча лишь дала тебе новые. Так что нет, думаю эта догадка неверна. Ганс выпрямился и понуро посмотрел заплаканными, красными глазами в лицо профессора. — Если чья-то капля, то насколько близкий родственник это был для Томаса? Дамблдор глубоко вздохнул и посмотрел на парня так, будто из него силой вытягивали слова. — Всего было три змееуста на момент твоего появления на этот свет, — начал профессор, — но два из них были в Азкабане. Это то, что известно мне. — Твою мать, — Ганс зажмурился, пытаясь прийти в себя, — Винда убила его родителя? Дамблдор лишь поджал губы. Мерзко. Томасу всегда было сложно в приюте, а его семья была не с ним только из-за какого-то Дара Смерти? Почему всё вечно сводится к ним? — Томас говорил, что следующим летом навестит семью. — Правда? — Дамблдор задумался, — возможно тех, кто был в Азкабане уже выпустили. — Кто знает об этом, кроме меня и вас? — настороженно уточнил Ганс, зарывшись рукой в волосы. — Малфой, — Дамблдор несколько раз кивнул, — старший. Он не расскажет никому, кроме меня. Лорд Малфой не поддерживает Геллерта по своим личным причинам. — Славно, — Ганс прикусил щёку изнутри, — значит, Винда тоже не узнает и они выживут. Немец встал, не смотря на профессора. Было гадко. — Во сне камень был у меня, — хмыкнул он, — вот, почему вы познакомили нас, верно? Чтобы пророчество сбылось. Альбус хмуро посмотрел на Ганса снизу вверх. — А сами говорили, что не верите, — парень развернулся в сторону двери, — лжец. Уверенными, хоть и немного подбитыми шагами, Ганс направился в сторону корабля. Окружающее плыло мимо, как что-то туманное и ненужное. Уже ничего неважно. «Нам следует придерживаться этого плана, — уверенно подал голос Гриндевальд, — нельзя идти на поводу у каких-то чувств. Особенно, если они ненастоящие.» «Если кольцо будет у Томаса, то вероятно попадёт к нам, — тихо сказал Я, — а в нём камень. Наш Дар.» Опять Дары. Опять ломать себя, ради Общего Блага. Разве всё не должно было закончиться, стоило Гансу присоединиться к Дамблдору? Ему придётся сблизиться с Томасом вновь. И не просто сблизиться, а обманывать. «Это ради его блага, — встрял Я, — если мы не позаботимся о мире, в котором будет жить Том, то кто это сделает?» — Никто, — подытожил Ганс и наконец-то закурил, смотря на тёмное небо, на котором он никак не мог разглядеть хоть одну звёздочку, — это не сделать никому, кроме меня.