Для Дейдары работа стала главным делом в жизни. Ещё с детства он мечтал стать художником, но ему говорили, что у него ничего не получится. Но, конечно же, парня это не остановило, он просто-напросто не верил в это. Да эти люди, наверное, были такими же простыми зеваками, которые тащатся от пионов, а в результате даже не задумываются о настоящем искусстве. Но самое главное — это слово откликается у всех людей по-разному.
Он каждую ночь ворочался в кровати, придумывая и додумывая свои мысли, чтобы с чистой душой и наполненной головой идти на работу. Ему только мешало одно — шумная соседка, которая не знает, что ночью люди пытаются заснуть. Она уже не первый раз срывала Тсукури ход мыслей. И каждый раз, когда это случалось, он от злости выбрасывал подушку куда-то в сторону. Он, слыша громкую музыку прямо над собой, понял: нельзя оставаться уравновешенным надолго в данной ситуации.
И то, попытка поучаствовать в галерее оказалась удачной, и открыла мысли на то, чтобы снимать другую квартиру, съехать отсюда, поменять место жительства, попрощаться с бессонными ночами, и от маленькой горбатой одноместной кроватки.
Хоть у него свободный график, он приходит достаточно дней в студию. Картины он создаёт, оказывается не так то быстро, как в тот раз, на проверке. Потому что это было другое время суток, а сейчас можно оставаться до такого времени, сколько тебе и вправду нужно. Он даже сам не мог понять, как до него дошла идея изобразить своего будущего начальника. Она сейчас лежит в другом помещении для продажи, туда складывают все работы сделанные в студии. Кто, интересно, купит картину, на которой изображён незнакомый мужчина?
Работа пока шла у него с видом на мегаполис. Он просто бросался в глаза, а ночью в голове ничего не оставалось, кроме него. Ему понравился вид с птичьего полёта, и он хотел запечатлеть те блики, которые отражаются о стёкла зданий. Чтобы какой-то человек увидел картину и захотел упасть из высотки с чувством внутренней свободы.
К нему хоть и редко, но подходил Акасуна, интересовавшийся продвижением работы. Иногда он хвалил, а иногда пытался направить мысли юноши в нужное русло. Тсукури, оказалось, человек-максималист, и не любит сдерживать чувства на холсте, но когда он перебарщивал, Сасори знал об ошибках и пытался их исправить со своим подчинённым. Сразу видно, человек долго был на этом поприще.
Утаката в это время находился либо дома, либо работал с глиной в студии. Парни не мешали друг другу, но смотря на них после переговоров директоров, Дейдара знал, что так спокойно будет не всегда, как сейчас. Он иногда поворачивал взгляд назад на стол, за которым Утаката что-то создавал, и ловил на себе сексуальные взгляды. Шатен совсем не стеснялся своих действий.
Сасори в свою очередь думал о словах отца: «Увольняй». После того, как он будет приставать к его сотрудницам, а если хуже — сотрудникам. Ему хочется, чтобы это уже произошло поскорее. Но он не выдавал себя! Ведь за километр видно, а уволить не за что, доказательств нет! Он не собирается держать на работе плагиатора.
Так что мужчина просто сидел в кабинете и выполнял серьёзную бумажную работу. У него даже секретарши нет. Он просто сам по своей воле не хочет, чтобы какой-то чужой человек выполнял его работу, и не терпел поблажек в виде чашки кофе. Он и сам делает экспонаты, но не для выставок, а для себя. Ох, какой бардак остаётся в его кабинете вечером. Мужчина точно знает, как выглядит творческий беспорядок.
Но этот же беспорядок он не наблюдал у Дейдары. Блондин всегда перед действиями брал плёнку и стелил на пол, аккуратно раскладывал банки с красками и убирал после себя в конце. Вроде бы так и должны делать люди, но красноволосый с самого детства этому не приучился. Он просто приходил утром на работу, видя стол, усыпанный толстым слоем опилок, и тратил где-то десять минут на уборку.
Каждый день он приходил в здание, поднимался на лифте, проходил небольшой коридор, открывая дверь, и видел Дейдару, готовящегося творить. Если было лишнее время, Акасуна начинал с ним разговор, и дивился, как этот юноша может быть в прекрасном расположении духа утром. Утро — это же время для ненависти жизни, особенно то чувство, что если ты не встанешь, то жизнь не будет финансово стабильной. То чувство, которое обволакивает морозным ознобом, раскрывая одеяло. То чувство, когда будильник звонит своим доставучим рингтоном, добивая сон к чертям.
Да ещё, как на зло, юноша был выше Сасори. Какой-то двадцати двухлетка на десять сантиметров выше мужчины тридцати пяти лет. Может быть, парень этого не заметил, но он никогда не поймёт справедливость мира.
***
Следующее утро оказалось для Дейдары не таким уж светлым. Дело в том, что ему достало терпеть соседку, и он пошёл прямо к ней. В то время как она ему открыла, парень стоял перед ней в полусонном виде. Мешки под глазами из-за бессонницы, растрёпанные волосы, халат и тапочки. Ей даже в голову не пришло, что всё это её рук дело, она приняла его за бомжа и послала куда подальше. Вера в доброту людей превратилась на минуту в желчь. И он заснул только под утро, итого два часа мимолётного отдыха.
Девушка на ресепшне, увидев полупередвигающегося зомби, только косо смотрела на него, а остальные сотрудники и не заметили его, занятые какими-то делами. Парень приложил все свои силы, чтобы открыть дверь в студию и вошёл, начиная подготавливать рабочее место. Сейчас Сасори в глазах Дейдары выполнял функцию невидимки.
Акасуна вначале не понял, почему он даже не поздоровался со своим работодателем, но до его глаз дошло состояние уставшего человека.
— Остановись, — произнёс он в пустоту, — э-э, ты меня не слышишь? — красноволосый поднял тон и начал щёлкать пальцами перед затылком парня.
— Сколько тебе уже можно гово… — от всего накопившегося он хотел орать, но осёкся на последнем слове, повернувшись назад, — Боже мой, извините, Сасори-сама, — сказал он громко, и потом врезался лбом о стол с красками.
— Что с тобой приключилось? — не понимал начальник.
— В подъезде шумная девушка выгнала бомжа… Она даже не понимает, что бомж –хороший человек, и желает ей и себе только добра… — пробубнил он себе под нос, а Сасори всё прекрасно услышал.
— Так, всё понятно, я от тебя в таком состоянии ничего не дождусь, — он помог тому встать и провёл в свой кабинет.
Дейдара сидел на стуле и чувствовал, что это твёрдое сооружение намного мягче, его так называемой кровати. Он хоть сейчас мог заснуть сладким сном, но кто-то прикоснулся к его плечу.
— Ты разве не помнишь, что то было не последнее твоё избиение, — так же устало пробормотал блондин.
— Что я тебе плохого сделал? — уже почти смеялся Сасори.
— Ты почти раздел меня, Утаката! — Ииопять только через секунду до него дошло, — А-а, ну сколько можно?! — удручённость так и норовила вылезти из его голоса.
— Что ещё раз? — уже начал прислушиваться мужчина.
— Ничего.
— Ладно. Но я хорошо расслышал твои слова, — Дейдара после этого ко всему прочему потихоньку краснел. — Я же тебе говорил, что если будет что-то не так, то говори. И то, даже за километр понятно, что он гей. Не надо мне таких интриг с моим сотрудником.
— Простите. Мне было… было неловко о таком говорить.
— На вот, держи, — он протянул картонный стаканчик с тёмной жидкостью, — ведь знают же, я не люблю кофе. Пусть хотя бы поможет человеку.
— Вы не любите кофе? — покосился блондин на него, охотно глотая кофеин.
— Да. Для меня кофе стало чем-то вроде подачки, что ли. Вот вспоминаю отца, и всегда секретарша по его вызову приносила именно его, где-то минимум пять раз в день. А когда его спросил, почему он так его любит, он ответил: «Пусть хотя бы за что-то деньги получает». И до меня дошло, что это лишняя зарплата.
— Спасибо, — выкинул он стаканчик.
— Не за что. Так что там с бомжом? — жонеслось со стороны стола.
— Ничего. Я это так, в бреду был.
— А почему тогда в таком состоянии?
— Это ситуация на самом деле прошла очень глупо, — он на несколько секунд закрыл руками лицо, — но суть в том, что в доме поселилась шумная соседка, и никто не может её выгнать. Всё равно эту проблему когда-то решат.
— Может и решат, но я не хочу видеть тебя в таком состоянии до того момента, когда её решат, — то ли в его голосе звучала серьёзность, то ли забота. — Можешь идти домой, всё равно свободный график.
— Спасибо, Сасори-сама, — мягко улыбнулся Тсукури и вышел из кабинета. В студии уже находился шатен и проводил уходящего взглядом.
***
Хотя бы днём дома тихо и спокойно. Но обстановка всё равно убивает внутреннего художника своей пустотой. Как он раньше не замечал, это не дом, а способ жить как все. А Дейдара никогда не хотел жить как все простые люди, да у него бы просто не получилось, хотя бы по одной простой причине. Глаза смыкаются, а тело само падает на пол, не в силах подняться. Парень с удовольствием остаётся лежать на плоскости.
