Игра со смертью.

Этот разговор оставляет осадок на сердце. Он получился вязким, и я почему-то чувствую себя преступницей. Солгала ему. Не хотела обидеть. Вероятно, обидела лишь сильнее. Крам нравится мне. Правда. Но одного «нравится» недостаточно, ведь так? Был бы на его месте любой другой, прочитала бы как открытую книгу. Но к Краму сложно подобраться. Я вижу многое. Прошлое, настоящее, будущее. Но, глядя на него, вижу почему-то очень расплывчато. Что это? Быть может, мама так любила его, что наложила определённую защиту, стараясь уберечь. Но к чему такая осторожность? Если это не мать, то кто тогда? Он сам? Или кто-то вышестоящий? Тогда это еще более странно. Впервые мне сложно прочитать человека. Понять его. Виктор для меня, своего рода, загадка. Он не так прост, как кажется, несмотря на его слова. Я это чувствую. Не выдержав, сажусь на холодную плитку, и, достав колоду карт, надеясь, что не унесёт ветер, вынимаю случайно три. Мне бы хоть понять, чего он хочет от меня. Но всё тщётно. Глядя на карты, я вижу, что они показывают только мою сторону. Сомнения. И нечто скрытое. Нужно будет потом спросить его. После того, как поговорю с Минервой. Услышав звонок, прохожу в кабинет. Женщина поднимает на меня строгий, слегка уставший, взгляд, слегка приспустив очки с толстым стеклом. — Прогуливаете, значит? — Усмехнувшись, спрашивает она. — Если продолжите и дальше так себя вести, ваши друзья вам не помогут. Возьмитесь за ум, Бэлла. — Минерва оценивает меня беглым взглядом. — Вы неглупая девушка. Далеко неглупая. Я бы даже назвала вас перспективной. У вас есть способности. Но вы их направляете совсем не в то русло. Я сажусь напротив, с вызовом на неё смотря. — Дерзкая. Смелая. — Минерва улыбается. Казалось, она и улыбка, вещи несовместимые. — Амбициозная. Но вместо того, что бы заняться чем надо, занимаетесь невесть чем. — Вы это о моих предсказаниях? — И о них, тоже. — Но они сбываются. — Сбываются. Но это непростой дар. Однажды, вы поймёте, к чему я говорила вам это. Но вы не слушали. Что касается вашей ситуации с Джинни… — Минерва делает глубокий вдох. — Я не в курсе ваших взаимоотношений, но школа — не лучшее место для их выяснения. Не мешайте другим студентам учиться. Никому нет дела ло ваших разборок. — В самом деле? — Мисс Уолш. Я устала читать вам нотации. Каждый год у вас что-то новое. И прекратите уже пугать первокурсников сказками о Тёмном Лорде и злых сиренах в подземелье Слизерина. Дети из-за вас боятся ходить по замку. — Сказками о Тёмном Лорде? Так это не сказки. — Даже если и так. Вас это не касается. — Это касается нас всех. — Довольно! — Холодно произносит профессор. — Мисс Уолш. Наша цель — обеспечить учащимся достойное образование и безопасность. Подобные слухи оставьте жёлтой прессе. И ещё кое-что, мисс Уолш. Я заметила, вы сблизились с Крамом. Первые чувства — это всегда трогательно и красиво. Но прошу вас, не наделайте глупостей. — Вы меня предупреждаете? Но о чём? — Это лишь совет, мисс Уолш. И не прогуливайте занятия больше. Всего доброго. — Говорит она, указав взглядом на дверь. Медленно, я выхожу, не оборачиваясь назад. И, едва не столкнувшись с Джинни, свысока на неё смотрю, намеренно задевая плечом. — Удачи, крыска. Она тебе понадобится. — Говорю, направляясь в Хогсмид. Нужно закупиться новыми картами. Мои-то совсем почти истёрлись. Обычно, колоды долго у меня не задерживаются. Я храню лишь первую, затёртую, потрёпанную жизнью, как талисман. Рука не поднимается выбросить. Именно с леноман начался мой путь. Старая колода, совсем уже серая, но такая любимая, верная и надёжная. Выйдя из замка, иду неторопливым шагом. Как же прекрасна осень! Золотая, довольно хмурая, ветренная, она выигрывает затянувшемуся лету неравный бой. Воздух свежий, довольно прохладный и влажный. Моросит мелкий дождь, и я инстинктивно кутаюсь в шарф, попутно застёгивая пуговицы куртки. Цокаю каблуками по стёртой тропе, вероятно, желая показаться выше, сильнее, чем я есть, а за этой маской кроится усталость. Порой, хочется её снять. Не стараться больше быть сильной, просто забросить всё. Мёрзнут руки. Мерлин! Сливочное пиво сейчас бы согрело и повеселило, но я предпочту сегодня тёплый, тёрпкий глинтвейн. Пить глинтвейн осенью — еще одна маленькая традиция моей небольшой семьи. У папиного друга была своя винодельня, и Мерлин, как же было вкусно! Я всегда заходила туда на каникулах, мы беседовали о жизни, и старина Эд был так добр ко мне, что всегда дарил бутылку, стоило ей закончиться. Нет, он не хотел споить меня. Просто ему было одиноко. Несчастный случай забрал у него жену и старшую дочь, и он был совсем потерян, в этом огромном мире. К сожалению, Эд умер около года назад. Сердце не выдержало. Он весь погряз в долгах и много пил. Надеюсь, там, где он сейчас, ему хорошо. Во всяком случае, лучше, чем было при жизни. Зайдя в паб, заказываю глинтвейн в глиняной чашке с собой, и, взяв в руки, отпиваю несколько глотков на улице, замечая, что начало смеркаться. Достаю кошелёк и пересчитываю монетки. Надеюсь, хватит. Захожу в магазин, игнорируя крик хозяйки «с напитками нельзя», и, зайдя в раздел предсказаний, присматриваюсь к колодам. Карты таро, с золотистым срезом. Красивые. Новые. У меня довольно маленькие руки, и покупать большие колоды не имеет смысла. Их сложно держать в руках, падают при тасовке. Конечно, за годы предсказаний привыкла, но предпочтение отдаю более маленьким картам. Я их называю «малышки». Еще раз пересчитав мелочь, подхожу к кассе. — Здесь не хватает двух фунтов. — Ворчит продавщица, искоса смотря на меня. — Я завтра занесу. — Завтра она занесёт! Ты в прошлый раз мне год не заносила! А мне аренду платить! Думаешь, так легко тут стоять?! Знаю я вас. Понакупаете, потом вообще про долг забываете. И самой приходится платить! Аферисты мелкие! Вон пошла! Пошла, пошла отсюда! Что бы я тебя не видела! Несносная! Так и хочется её послать. На три буквы. Может, она и права, но зачем так грубо?! Будто я ей миллион должна, а не два несчастных фунта! Готовясь вернуть колоду на место, я опускаю взгляд. Надеюсь, никто не видел этого позора. — Стой. — Непонятно откуда взявшийся Крам берёт колоду из моих рук и едва не швыряет продавщице в лицо. — Я заплачу. Упакуйте. — Виктор… Не стоит. Ну, всё. Теперь от стыда под землю хочется провалиться. Не слушая меня, он кидает деньги, и, не прощаясь, выходит за мной, протягивая мне колоду. — Ты за мной следишь, что ли? — Не понимаю я. — А ты за мной? — Он мягко улыбается, щипая меня за щечку. — Такая милая. Не грусти. — Я верну тебе… Честно. — Себе оставь. — Холодно произносит он. — Я могу себе это позволить. Считай, небольшой подарок. — Для меня он ценный. Спасибо. — Смотрю на него. — Совсем замёрзла… Сходим куда-то? — Я только выпила глинтвейн. — Еще один хочешь? — Хочешь меня угостить? — Хочу провести с тобой время. — Тебе разве не надо готовиться к турниру? — Меньше всего хочу думать об этом сейчас… — Признаётся он. — Особенно, когда на тебя смотрю. — Спасибо тебе. Правда. За всё. — Обращайся. Мне приятно помочь тебе. — Повезёт твоей девушке. Заботливый, внимательный… — Я улыбаюсь. — Повезёт. Может, повезёт и тебе. — Он смотрит мне в глаза, пытаясь прочитать эмоции. — Что задумалась? — Да так… О своём. — Поделишься? — Не нравится мне это всё… — Признаюсь я. — Переживаю. О Гарри. — О Гарри?! — Крам едва не поперхнулся. — Ты об этом парнишке, который яко бы выжил, да? — Яко бы?! Воландеморт убил его семью! — Это, конечно, печально. Но не стоит его жалеть. Он знал, на что шёл, обманом подкидывая в кубок своё имя. Я не стану уступать ему, если ты об этом. Никто не станет возиться с ним как с писанной торбой. — Виктор, он ребёнок! — И тем не менее, поступок был не детским. — Мрачно произносит он. — Что бы дальше ни произошло, лишь он один в ответе за себя. — Ты так уверен, что он сам подбросил имя? — Не понимаю я. — А кому еще? — Крам окидывает меня холодным взглядом. — Бэлла. Очнись. То, что он выжил тогда чудом, это похвально. Но это не делает его каким-то особенным. Это произошло случайно. Это не его достижение. Если честно, я вообще не в курсе его достижений. Как по мне, ему слишком многое сходит с рук. Вечно его жалеть нужно по-твоему? Я тоже рос без матери. Но я всего добивался сам. Мне никто не помогал. — Завидуешь? — Ему?! — Парень усмехнулся. — Ты это сейчас серьёзно, Бэлла?! По мне, он просто слишком везучий мальчишка без особых талантов. Учится он откровенно средне, зато гонора много. И амбиций ого-го. — Говоришь, как Малфой. Не стоит так. — Я сказал тебе всё. Панькаться с ним я не намерен. Или он тебе дорог? Может, влюблена в него? Слишком яростно ты его защищаешь. — Влюблена?! — Ты скажи. Не буду вам мешать. Но своё возьму, Бэлла. Кубок будет моим. Я не привык сдаваться. Никогда не сдавался. И не сдамся в этот раз. — Я не люблю его. — Лгу я, понимая, что он может просто прикончить Гарри по неосторожности во время соревнований. Слишком заиграется. Такие, как он, не умеют остановиться вовремя. Особенно, когда есть ревность. Ревность и создаёт азарт. — Моё сердце свободно, Виктор. А твоё? — Улыбаюсь, заглянув ему в глаза. — Ты же всё видишь, всё знаешь. — Тебя — нет. С тобой сложнее. Он лишь улыбается, убирая волосы с моего лица. И целует в лоб. Мягко, нежно. После чего прижимает к себе. С ним так комфортно. Хочется забыть обо всём. Может, так и стоит поступить? Но меня пугает неопределённость. Я для него лишь трофей, или нечто большее?