По водной глади

Солнце только-только начинало появляться на горизонте, но природа уже давно пробудилась от ночного сна. Где-то далеко, наверху, слышалось оживлённое щебетание птиц, которое вместе с шумом листвы подхватывалось ветром и разносилось по округе, кое-где был слышен тихий шелест в кустах, наверное, скрывался какой-то мелкий зверёк, а воздух был наполнен утренней прохладой. Дома Синдбада всегда бодрило такое пробуждение, и для всей знакомой атмосферы не хватало лишь проникающего в комнату спокойного морского бриза. Стояло прекрасное утро. Если, конечно, не считать разбудившего его пинка в спину. Джафар, по всей вероятности, был не из тех, кто любил после пробуждения наслаждаться красотой природы, и он лишь выжидательно стоял рядом с Синдбадом. Костёр уже был потушен – может, он погас ещё ночью – а спутник был полностью готов продолжать путь. — Нам правда нужно идти прямо сейчас? Я даже встать не успел, да и есть хочется, — спросонья пробормотал Синдбад, потирая руками глаза. Чем больше он просыпался, тем больше осознавал, как сильно у него затекло всё тело, и от этого вставать хотелось ещё меньше. — Поедим в городе. Только если ты соизволишь до него дойти, — холодный тон голоса Джафара окончательно разрушил мечты о приятной дремоте, и мальчик стал медленно подниматься. Синдбад не был слишком злопамятным человеком, но в душе он искренне надеялся, что причиной дурного настроения ассасина стало его внезапное падение с ветки, на которой тот спал. Через некоторое время двое пробирались через безмолвную чащу. Они двигались неспешно, но Синдбад шёл чуть позади и не слишком уверенно перебирал ногами. Ночи оказалось мало, чтобы отдохнуть от длительного бега, и от каждого шага мышцы отзывались тянущей болью. Он чувствовал себя не лучшим образом, и давящая на нервы тишина вовсе намеревалась свести с ума. В голове он не так представлял себе первые дни своей свободной жизни путешественника. — Знаешь, я тут подумал... — Синдбад больше не мог терпеть и начал разговор на первую тему, что вертелась у него в мыслях. — У того человека была такая же форма, что и на тебе. Ну, у того, который на меня дома напал. Это ведь не совпадение, да? Джафар, казалось, глубоко вздохнул, но ответа на вопрос не послышалось. Было трудно поверить, что ассасин устал настолько больше Синдбада, что не хватало сил даже поддержать разговор. Скорее, сил у него было предостаточно, а желания совсем нет. И поэтому мальчик никак не сдавался, стараясь выудить из собеседника хоть какую-то информацию. Синдбад сам не знал, делал он это по большей части из любопытства или потому, что он не мог придумать никакой другой темы для разговора, чтобы идти было не так уныло. — Я ведь прав, – не унимался мальчишка и уже начал кругами вертеться вокруг Джафара. Секунду назад ассасин мог поклясться, что Синдбад чуть ли с ног не валился от усталости, а теперь мгновениям спокойствия пришёл конец. – Прав?! Форма одна и та же! — И что с того? – равнодушно ответил парень. — Значит, вы вдвоём в одной, э... группе? – Синдбад сделал паузу, а затем задумчиво почесал затылок. – Только я никогда не думал, что кто-то станет сажать своих в тюрьму. Интересные у вас там отношения. Ассасин нахмурился и нервно потёр переносицу. Мальчишка представить не мог, насколько «интересными» были связи между людьми в месте, которому парень когда-то принадлежал. Сразу в голове появились воспоминания о прошлой изнурительной жизни и не менее выматывающих тренировках. «Родись и сражайся ради страны, умри для её же блага», – фраза, которую Джафар слышал разве что не во сне, и она, по большему счёту, определяла всю его жизнь. Бесчисленные правила и ограничения сделали из него профессионального и безжалостного убийцу, кем он теперь являлся. Но это оставалось в прошлом. Джафар уже не был частью того живого механизма. Предатель, который не способен по приказу поднять руку с клинком, не имел права находиться внутри их общества, и он прекрасно понимал, на что шёл. И внутри он почему-то чувствовал едва уловимое облегчение от того, что с него постепенно начали спадать оковы, хоть он никак не мог изменить собственной природы. — Ну скажи же ты наконец! Хотя бы название! – возгласы мальчишки вернули Джафара к реальности. Несмотря на головную боль, которую Синдбад приносил своими криками, он на удивление продолжал оставаться невозмутимым. Наверное, природа действовала на него настолько успокаивающе, что желание повесить болвана на первом попавшемся дереве исчезло практически полностью. — Я уже понял, что это какая-то там группа! — стоял на своём Синдбад, и ассасин осознал, что просто так он теперь не отстанет. А потакать капризам ребёнка ужасно не хотелось. — Да, – после небольшой паузы произнёс Джафар. — И ты в ней состоишь? Или, наверное, состоял. — Да. — А что вы там делаете? Бьёте людей и насильно их в тюрьмы сажаете? Или это не вся работа? — Нет. И снова нет, – первый вопрос Джафар пропустил намеренно. На него требовался ответ из более полного предложения, а их маленькая игра, где Синдбад сам придумал вопросы и тут же задавал новые, была довольно увлекательной для одинокой прогулки по лесу. Ассасин не соглашался быть нянькой, и он просто не мог не пользоваться возможностью, пока мальчишка развлекался сам. — Раз вся одежда чёрная, то занимаетесь вы чем-то нехорошим, – рассуждал вслух Синдбад. К такому выводу он пришёл не только из-за цвета формы, сам характер спутника просто кричал о том, что ничем хорошим тот заниматься не мог. Этого, правда, он произнести не решился, и поэтому продолжил. – Ещё ты хорошо дерёшься, да и ножики твои... – он поймал убийственный взгляд Джафара и тут же поправился, – твои кинжалы! Они у тебя не просто для украшения. Может, ты ими и людей убивал... Парень отвёл взгляд и уже смотрел вперёд. И, прежде чем мальчишка продолжил цепочку своих предположений, коротко ответил. — Ага. Говорить дальше Синдбад замялся. Он был доволен тем, что смог впервые подтвердить хотя бы одну деталь из своего бесконечного потока догадок, только ощущения всё равно были смешанные. Он прекрасно понимал, что люди не станут носить оружие просто так, что у них есть смелость отнять чью-то жизнь, но это существовало в его мыслях лишь в теории, которая могла никак его и не касаться. И правда, сказанная ему в лицо, сбивала с толку. Сильный порыв ветра всколыхнул верхушки деревьев, отовсюду снова послышались беспокойные голоса птиц. Над головами бледно светило тянущееся наверх солнце. Дальнейший путь спутники продолжали в тишине. По крайней мере, на первых порах. Впоследствии несколько часов ходьбы превратились в мучение и для мальчишки, так как тот ещё не привык к долгим путешествиям на своих двоих, и для ассасина, потому что Синдбада никто не учил молчать хотя бы десять минут. Поэтому Джафар выбрал способ, который требовал от него минимальных затрат энергии – игнорирование проблемы. Синдбаду такое решение пришлось не по душе, и он, оправившись от легкого шока, старался выудить из парня хоть какое-то подобие разговора, но ассасин только хмурился и молчал, а со временем настолько привык к пустой болтовне, что для Джафара она слилась со звуками природы, и он не обращал на неё никакого внимания. И Синдбад сдался. Лес начинал редеть, и идти по выровнявшейся земле стало значительно проще. Виднелись и следы человека, будь то оборванные ветви или же полностью вырубленные деревья. По всей вероятности, близилось местное поселение. — Мы уже вечность идём, — возмутился Синдбад и от досады пнул попавший под ноги камешек. — Сказал, что город ближайший, а мы полдня на ногах. — Тихо, — коротко ответил Джафар, приподняв голову. — И про еду ты тоже говорил! А вокруг одни деревья! — не унимался мальчишка. — Да замолчи ты! В этот раз ассасин крикнул, от чего мальчик вздрогнул и встал по стойке смирно, совсем не ожидая такого резкого ответа. Успокоившись, Синдбад заметил, что спутник замедлил шаг и, казалось, прислушивался к чему-то. Повторяя за движениями Джафара, он также остановился и стал вслушиваться, но смог различить лишь привычные ушам звуки леса и собственное дыхание. — Уже близко, — наконец ответил Джафар, чуть повернувшись и сменив маршрут, — минут через десять выйдем. Синдбаду оставалось только в недоумении смотреть на уверенно шагающего ассасина и догадываться, как тот мог с такого расстояния расслышать хоть что-то. Или, может, он лишь соврал, чтобы мальчишка от него отвязался. В любом из случаев приходилось преодолевать усталость и двигаться за спутником по направлению возможной цивилизации. При мыслях о скором обеде в животе у Синдбада негромко заурчало. Ассасин не обманул, и вскоре лес остался позади. До города оставались считанные метры, даже Синдбаду были слышны тихие, но оживлённые голоса жителей. Но весь появившийся запал сошёл на нет, когда вместо ожидаемых домов, дорог и людей перед путешественниками возвысилась стена, по всей видимости, ограждающая город от непрошенных гостей. Джафар оценивающе взглянул на неё, поднял взгляд до самого её верха и огляделся по сторонам. С виду в высоту она не превышала трёх метров, а по выступающим камням, как посудил парень, можно было спокойно перелезть через стену. Только подойдя вплотную и ухватившись за первый камень, Джафар задумался о том, как на другую сторону попадёт мальчишка. Однако долго думать не пришлось, и Синдбад вслед за спутником запрыгнул на выступ, на лице мальчика сияла торжествующая улыбка, словно он радовался тому, что хоть в чём-то не уступает ассасину. Хоть Синдбад неплохо умел лазать, чему научился во время своих ежедневных плаваний с капитаном, до скорости Джафара ему было далеко. Пока мальчик преодолел едва ли половину стены, тот уже ожидал его на самом верху с едва заметной ухмылкой на лице и поднятой бровью. От осознания того, что над ним попросту насмехались, так ещё и свысока, мальчик постарался лезть быстрее. Когда они вдвоём оказались на стене, в голове у Синдбада возник разумный вопрос – получится ли у него так же легко с неё слезть? Забираться наверх всегда проще, другое дело практически вслепую пытаться нащупать ногами выступы, чтобы не слететь со стены и не сломать себе спину или ещё чего посерьёзнее. Пока мальчик осматривался и искал место, где слезать было бы удобнее всего, Джафар коротко выдохнул и сразу прыгнул вниз. Синдбад смотрел на него то ли с удивлением, то ли с тревогой, но вопреки всем опасениям при приземлении ассасин ушёл в кувырок, тем самым смягчив падение, и тут же встал на ноги. — Шевелись, — Джафар отряхнул плащ и повернулся в сторону Синдбада, пристально смотря на него. — А если я так прыгну... ты меня поймаешь? — спустя небольшую паузу спросил мальчик. — Ты сначала прыгни, и я подумаю. На лице ассасина снова появилась ухмылка, но на этот раз она была настолько неприкрыто ехидной, что прыгать Синдбад тут же расхотел. Лучше уж было заставить спутника подождать, нежели лишиться возможности ходить и пары целых конечностей, и с этим мальчик начал медленно спускаться по стене. После того, как ноги опустились на землю, Синдбад повернулся и не мог поверить, что впервые за долгое время оказался в незнакомом городе. Они стояли неподалёку от переулка, с обеих сторон от них тянулись каменные дома, несколько похожие на те, которые мальчик каждый день видел в своей деревне, но намного выше. Впереди на улице можно было разглядеть спешно шагающих в разные стороны людей, совсем не обращающих внимания ни на окружающих, и уж тем более ни на переулок, скрывшийся в отбрасываемой постройкой тени. Синдбад сам не понимал, откуда в нём появилось столько энергии. На первый взгляд его окружали увеличенные копии домов из Тисона, но мальчику уже не терпелось пробежаться по улицам и узнать как можно больше о жизни местных. С этим он и бросился вперёд, даже игнорируя строгие предупреждения Джафара не привлекать к себе внимания. Ассасину казалось, что сейчас ему придётся иметь дело с неугомонным ребёнком, ещё более раздражающим, чем раньше, и от этого усталость сильнее давала о себе знать. Ловким движением он снял плащ, завязав его на поясе, и направился вслед за мальчишкой, чтобы тот не успел натворить дел. Город встретил их светлым великолепием. Широкая улица, по обеим сторонам которой возвышались многоэтажные здания из белого камня, тянулась вдаль. Виднелись всевозможные магазины, на стенах пестрели красочные вывески увеселительных заведений, и народ шумел и толпился под цветными навесами лавок и киосков. Отовсюду доносились голоса прохожих и периодические выкрики торговцев, кое-где играли бродячие музыканты, вокруг которых полукругом становились люди. И посреди дороги с нескрываемым изумлением и восторгом стоял Синдбад. Проходящие мимо люди бросали на него неодобрительные взгляды, но мальчик, наоборот, рассматривал их добродушно. В глаза сразу бросалась необычная одежда – простая, но в то же время утонченная – какую Синдбад видел лишь на картинках в детских книгах. Джафар резко оттащил мальчишку на край улицы, как раз вовремя, чтобы тот не попал под колеса проезжавшей мимо телеги, но даже после этого Синдбад не перестал с искренним интересом следить за повседневной жизнью города. У ног ассасина пробежало несколько смеющихся детей, и он бы ни капли не удивился если бы сейчас Синдбад с такой же радостью на лице ринулся за ними. Но рука крепко держала запястье мальчика. Спутники двинулись вглубь улицы, к сердцу города, и их окружение менялось на глазах. Несколько раз сворачивая в сторону, вымощенная дорога вела на главную площадь с круглым фонтаном из белого камня. Здания стали величественнее, на них не пестрели нелепые вывески, и их место занимали элегантные внешние украшения. Голоса жителей здесь были слышны менее отчетливо, но дело было вовсе не в количестве людей вокруг. С криками резвились у фонтана лишь дети. Прохожие вели себя сдержаннее, нигде не было столпотворения у открытых лавок, ведь самих лавок тоже не виднелось, и атмосфера этого места напоминала Джафару об образе жизни в Столице, только здания возвышались не так монументально, а люди выглядели менее надменно. Только спустя время ассасин понял, что надоедливый ребёнок уже не мотал головой по сторонам, а сосредоточенно что-то изучал. Джафар с недоумением смотрел на Синдбада в ответ, пока наконец не осознал – взгляд мальчишки был прикован к его лицу. Плащ уже не скрывал внешности ассасина и тихо покоился на поясе, и днём можно было в подробностях рассмотреть всё то, что в первый раз не удалось разглядеть в тусклом свете костра. Синдбад зачарованно переводил взгляд то на растрёпанные белые пряди, то на мелкие веснушки, рассыпанные по всему носу парня, а про себя отметил, что глаза у спутника, оказывается, не тёмные, а зелёные, и солнце в них поблескивало как нельзя чудесно. Мальчик, сам того не заметив, слегка приподнял уголки губ. Джафар тут же сердито отвернулся. Его раздражала мысль о том, что мальчишка уставился на него, как на какого-то безмозглого ручного зверька. Он осмотрелся по сторонам в поисках какого-то места, где можно обменять деньги. В любом городе не выжить без монет в кармане, а, заложив некоторые вещи, можно заработать на несколько дней существования. С этой мыслью Джафар выдернул из-за пояса мальчишки подаренный нож, разрешения, естественно, не спросив, и направился к одному из зданий напротив. — Жди здесь, — коротко бросил он побежавшему вслед мальчишке, прежде чем скрыться за массивной дверью. Тот остался стоять на месте в полнейшем недоумении. Неужели ассасин изрядно обозлился из-за того, что Синдбад решил посмотреть на него дольше обычного? Не то, чтобы он мог поделать что-то со своим любопытством. Спустя короткое время Джафар вышел, потряхивая маленьким кожаным мешочком в руках – и, к счастью Синдбада, разозлённым спутник не выглядел. По словам парня, за нож удалось выручить не больше пяти золотых, но благодаря нескольким вещам, которые ассасин успел стащить в тюрьме, пока возвращал себе кинжалы, в кошельке звенело почти два десятка монет, которых должно было хватить на первое время. Дальнейшая цель была очевидной – Синдбад не уймётся, если не поест, да и следовало найти место для ночлега. Какая-нибудь таверна была бы для Джафара идеальным решением всех проблем, и поэтому он направился изучать окраины города, ведь центр и ближайшие к нему заведения сразу же отпадали из-за высокой цены за комнату и еду. Свернув с главной площади, путешественники оказались в менее оживлённом районе. Постройки становились ближе друг к другу, а дорога петляла и разветвлялась в разные стороны, от чего казалось, что из людного центра парни попали в каменный лабиринт, куда от высоты каменных зданий попадало значительно меньше света. Жилые дома, магазины и мелкие лавки, мастерские и бары – здесь смешалось всё, что не вписывалось в изначальный образ мирного светлого города, окраины были местом жизни и работы большей части населения. Те немногие прохожие, которые встречались по пути, отличались от ранее увиденных горожан во всех отношениях, начиная внешним видом и заканчивая поведением. Скромные одежды и потрепанный вид объединял практически всех жителей, между собой они разговаривали тихо, но добродушно, и даже пробегающие дети старались вести себя не слишком буйно. Кроме радостных мужских воплей за дверями забегаловок, спокойствие нарушал разве что шум, доносившийся из мастерских рабочих. Атмосфера настолько повлияла на Синдбада, что тот перестал носиться, удивляясь каждой мелочи, и лишь следовал за ассасином, что не могло не радовать. Лишь после десятка пройденных поворотов Джафар наконец заметил висящий неподалёку указатель, затерявшийся среди узких улочек, надеясь, что он не зазывал в очередной трактир, где собрались заядлые пьяницы после утренних смен. Однако путешественники оказались напротив трехэтажного здания, над входом в которое болталась уже потемневшая от времени и сырости деревянная вывеска в форме пивного бочонка. Сначала Джафар уже разочаровался и приготовился идти дальше, но заметил, что первый и следующие этажи слишком сильно отличались друг от друга, и это показалось ему странным для обычного трактира. По всей видимости, раньше здесь располагался бар, но здание достроили вверх, и теперь оно служило не только для развлечения постояльцев. Резные двустворчатые двери вели в уютное помещение с круглыми столами, которых Джафар насчитал семь, и стойкой у самого края стены. Жизнь в таверне шла своим чередом. Было немноголюдно, большая часть посетителей днём работала, и за парой столиков сидели лишь компании по два-три человека, слегка выпившие и полностью погрузившиеся в беседы о своих делах. — Эй, вам чего? — гостей окликнул мужчина, по всей видимости, хозяин таверны. Неизвестно, что здоровяк с огромными мускулами и густой бородой забыл в простой забегаловке, каких только в одной части города можно было насчитать с десяток, но, по-видимому, его устраивало и протирать кружки, выслушивая за стойкой слезливые истории пьяных жителей. В любом случае, даже в подобном месте он выглядел впечатляюще. — Комнату на двоих, лучше подешевле, — небрежно бросил Джафар, не обращая внимания на владельца заведения и высматривая в помещении наиболее подходящий столик, подальше от других посетителей. Синдбад же, наоборот, пристально разглядывал силача, запрокинув голову. — Ночей сколько? — не отвлекаясь от дел спокойно спросил тот, теперь поглядывая на мальчика. — Пока одна, если что доплатим. Хозяин ещё раз взглянул на парней, прикидывая, на что можно рассчитывать, и спустя короткую паузу проговорил: — Три золотых с человека. Джафар что-то пробубнил себе под нос, неохотно достал из мешочка шесть монет и бросил на стойку. В ответ владелец накрыл их широкой ладонью и затем легко бросил ключ прямо ассасину руки. Перед уходом гостей мужчина предупредил, что предпочитает обходиться в своей таверне без неприятностей, как бы предупреждая вести себя тихо. Теперь ассасин ясно понял, почему даже выпившие не рвались искать себе развлечения, ведь никому не хотелось вернуться домой с несколькими сломанными костями или чем похуже. С другой стороны заведения путешественники быстро нашли указанную хозяином лестницу и поднялись на второй этаж, где находилась снятая ими комната. — Ты спишь на полу, — отрезал Джафар, оказавшись за дверью первым, и только тогда Синдбад осознал, что в комнате была всего одна кровать. Жилище оказалось под стать своей цене: маленькое и ничем не примечательное, единственное окно выходило на соседний дом, и никакого живописного вида наблюдать не приходилось возможным, да и в самом помещении смотреть было не на что. На тумбочке у кровати стояла единственная свечка, фитиль которой прогорел уже наполовину, а напротив располагался массивный деревянный шкаф, который, судя по размерам, считался за ещё одно спальное место. — Сам в шкафу спи, если так хочется! — каким-то образом Синдбад угадал, о чём думал Джафар, и тут же начал протест. Ночи на холодной земле ему вполне хватило, и он не хотел закреплять негативный опыт, поэтому этот спор за сохранение своего удобного ночлега стал для него решающим, из которого никак нельзя было выходить проигравшим. Однако ассасин его энтузиазма не разделял, и, как оказалось, никак не реагировал на претензии мальчишки. Парень спокойно скинул плащ с пояса на кровать и направился к выходу из комнаты. На возглас возмущённого Синдбада о том, что тот не может просто так уйти посреди разговора, Джафар остановился, но не для того, чтобы добродушно уступить занятую кровать, а чтобы на секунду обернуться и самым непонимающим выражением лица пожать плечами, словно Синдбад говорил с ним на другом языке, а затем вышел из помещения. Для него никакого спора не существовало изначально, лишь бессвязная болтовня глупого ребёнка. По пути обратно в таверну Джафар заметил, как следом за ним по ступенькам сбежал Синдбад, обиженный и слегка надувший щеки. Таким он оставался и по приходе в таверну, и после того, как плюхнулся за столик и ждал, пока спутник закажет ему еды. Со своего места мальчик периодически сверлил ассасина взглядом, словно намекая, что без большого и вкусного обеда тот ни за что его не простит, и вскоре Джафар вернулся с подносом в руках. От двух дней голодовки обычное мясное рагу в деревянной миске показалось Синдбаду вдвойне аппетитнее, и он, простив парню все грехи мира, принялся уплетать еду за обе щеки. Вскоре мальчик заметил на подносе тарелку с несколькими кусочками хлеба и стакан с чем-то цветным. Наверняка сок, другое бы детям просто не продали. И всё это предназначалось лишь одному Синдбаду – ассасин сидел напротив, задумавшись и повернув голову в сторону. За всё время он даже не притронулся к еде, да и для себя ничего не заказал. — Может, и себе возьмешь? — спросил Синдбад, пальцем указывая на миску с рагу. — Мы долго шли, любой бы проголодался. — Я в порядке. Ешь молча, подавишься ещё, — из уст Джафара это прозвучало без какой-либо заботы, как могло показаться, однако мальчика подобный ответ не устроил. Парень мог сколько угодно раз говорить, что не голоден и прочее, но ни один нормальный человек не смог бы продержаться без еды несколько дней подряд. И это не считая того, сколько тот пробыл в тюрьме до встречи с Синдбадом. Когда у рта ассасина неожиданно оказалась ложка с рагу, он вздрогнул от удивления. Мальчик наклонился над столом и упорно пытался заставить спутника съесть хоть что-нибудь, раз он не хотел заказывать себе свою порцию. В ответ на это Джафар брезгливо скривил губы и пытался отдалиться как можно дальше, чтобы Синдбад не смог до него достать, а когда двигаться стало попросту некуда, он начал с силой отталкивать руку мальчишки в сторону. — Ой, ну тебя! — как бы Синдбад не старался, ассасин был в разы сильнее и изворотливее, и все попытки накормить его не увенчались успехом. — Так ведь и с голоду умереть недолго! — Тебе какое дело? — выдохнул Джафар, который наконец смог расслабиться после нападок мальчика. Такой внезапный акт заботы застал его врасплох, хотя больше это действие походило на насильственную кормёжку. — В отличие от тебя, я за своих товарищей беспокоюсь, — с наигранной обидой произнёс Синдбад, но тут же снова повеселел и продолжил увлечённо есть. Ассасин смотрел на него бесстрастно. Насколько нужно быть глупым, чтобы называть первого встречного, с которым ты знаком от силы пару дней, товарищем? У Джафара в голове никак не укладывалось то, что мальчишка на полном серьёзе воспринимает их путь как забавное приключение, ведя нелепые беседы, без которых можно было спокойно обойтись, и смотря на всё происходящее с блестящими от радости глазами. Понять, как мальчик может быть настолько беспечным вдали от дома, удавалось с трудом. — Я тут думал, — с некой серьёзностью в голосе продолжал Синдбад. — может, ты знаешь, куда увели мою маму? Раз ты связан с теми в форме. — Ты о чём? — спросил Джафар, скрывая удивление от того, как этот мальчишка уже второй раз мастерски догадывался о его мыслях. — Когда меня ударили по голове, я сразу отключился, и что было дальше, естественно, не видел, — мальчик выдержал небольшую паузу. — С ней могли что-то сделать. Я беспокоюсь. Между двумя воцарилась тишина. Джафар, наверное, впервые не знал, как следует ответить. За свой возраст Синдбад никак бы не успел натворить что-то настолько масштабное, чтобы нарушить закон, да и оказались они сейчас на не до конца захваченных землях, где за порядком, по сравнению со Столицей и её окружением, не особо и следили. Значит, рассуждал ассасин, оказаться в тюрьме мальчишка мог по немногим причинам, и главная из них – шахты. Если всё было так, как когда-то предположил Джафар, и та тюрьма действительно была пересыльной, то ситуация становилась вполне понятной. Через какое-то время Синдбада отправили бы на вечные раскопки, откуда ему бы не удалось так просто сбежать, и на этом жизнь мальчишки можно было бы считать оконченной. Подобная судьба могла ожидать и его мать. После затяжной войны между Империей и Партевией – Столицей – континент оказался разделён на две части – завоёванные восточные земли и исконные территории Империи, отграниченные от прибрежных городов и поселений пустыней. Это позволило Партевии значительно расширить свои владения за океаном и установить над ним господство. Для покорения новых земель требовались огромные ресурсы, в том числе и человеческие. И после нахождения на континенте залежей руды количество затрачиваемых сил возрастало с каждым годом, пока в шахты не стали отправлять не только опытных солдат, но и мирное население, хотелось ли им того или нет. Однако людей не хватало даже с этим, и нередко к работе привлекались и женщины. Говорилось, что в шахтах среди руды находили и какие-то особые камни, требующие тщательной обработки, а женские руки справлялись с подобной работой в разы лучше. Никакой другой информации в книгах, которые Джафару удалось прочитать во время учёбы, не давалось. Многое из того, о чём он вспомнил, получилось узнать лишь из разговоров бывалых солдат, но и они отвечали неохотно. Но этого вполне хватило для того, чтобы осознать. Осознать, что ничем хорошим встреча матери Синдбада с военными закончиться не могла. Но как он мог рассказать об этом наивному мальчишке? — Мне-то откуда знать? Скинули в тюрьму, как тебя, и дело с концом. — Значит, её можно спасти? — теперь Синдбад смотрел на парня со всей серьёзностью, ожидая ответа, и от такой внезапной смены настроения Джафар отвёл взгляд. Он сразу же пожалел о сказанном, но теперь мальчишка может надумать себе лишнего, если оставить вопрос открытым. И ему попросту не нужен был убитый горем Синдбад, за которым пришлось бы постоянно подтирать слёзы. В пути каждый был сам за себя, сколько бы тот не говорил о «товариществе». — Мы её найдём, правда? — чуть тише обычного произнёс Синдбад. — Наверное, — выдавил из себя ассасин, мрачно разглядывая потёртую столешницу. — Не убили же её, в конце концов. В глазах мальчика сверкнула искра надежды. Он решительно кивнул, словно обозначил для себя первую и важнейшую цель своего пути, и продолжил есть. Джафар нашёл силы взглянуть его в сияющие глаза, игнорируя назойливый укол совести. Он всячески пытался убедить себя, что поступил правильно. Такие легкомысленные люди, как Синдбад, всегда будут слепо следовать за тем, во что верят, и сейчас слабая надежда в сердце мальчишки могла пойти на пользу. При всей своей жестокости Джафар не мог поступить с ребёнком иначе. У него просто не оставалось выбора.