По водной глади

В новую жизнь Синдбад влился быстро. К ранним подъёмам он успел привыкнуть в городе, и с помощью по дому у него никогда не возникало проблем. Разве что новое жилище был в разы больше, и работать приходилось соответственно. Однако Синдбад никак не возражал против поручений, наоборот старался сделать как можно больше в качестве благодарности за то, что его приютили. Иногда он расстраивался, что его не просят о чём-то посерьёзнее, но даже так он приносил малую, но пользу. Принести из дальних комнат нужную вещь или протереть посуду не составляло Синдбаду труда, а за разговорами на рынке он узнавал много нового, поэтому за любую просьбу он брался с радостью. Синдбад стал проводить больше времени с Хинахохо. Вместе с ним мальчик ходил по поручениям, тренировался и просто с удовольствием проводил время. Болтливость великана ему нравилась, и, бывало, они могли часами разговаривать об Имучакк и о том немногом, что Синдбад успел повидать в мире. Хинахохо в свою очередь успел научить его основам боя — без правильной позиции враг с лёгкостью может сбить с ног, а положение орудия в руках напрямую влияет на точность ударов. Когда Синдбад в большей степени овладел основами, с ним стали практиковаться Пипирика и Кикирику — старшие дети, как про себя он привык их называть. Так мальчик быстро влился в их окружение и уже не представлял свои дни без постоянных тренировок. В эти моменты Синдбад словно проводил время с отцом, которого ему так не хватало, и не мог не радоваться своему счастью. Руруму оказалась одной из самых великодушных женщин, которых Синдбад встречал за свою жизнь. После того, как она узнала, в какую ситуацию они попали, она безо всяких раздумий позволила путникам оставаться в своём доме столько, сколько они посчитают нужным. Комната, в которой они жили, предназначалась как раз для гостей — по словам Хинахохо местные часто передвигались из поселения в поселение, каких в Имучакк было пять, в целях торговли или просто для встречи со знакомыми. И в каждом большом доме оставляли несколько кроватей, чтобы путники смогли остаться на ночлег. Синдбад с искренней благодарностью относился к этому гостеприимству. Чего нельзя было сказать о Джафаре. Окружающую обстановку он воспринимал с трудом, чего только стоило следить за речью и не язвить на каждую обращённую к нему фразу. Даже если он дал себе слово никак не задевать близняшек, сдерживаться при виде второго заносчивого идиота и его няньки удавалось ему из последних сил, но он кое-как справлялся. Синдбад сразу же провёл с ним профилактическую беседу, настаивая на том, что «раз ты не собираешься ни с кем сближаться, грубить тем, кто о тебе заботится, никак нельзя». И Джафар настолько устал от этого часового разговора, что решил соблюдать эту навязчивую просьбу. Пусть считают это платой за еду и крышу над головой. Однако никто не уточнял, по каким правилам играть, и Джафар решил одно — никто не сможет читать ему нотации, если он совсем перестанет с кем-либо разговаривать. Зачастую он, не высовываясь, проводил время в комнате или же вообще сбегал через окно на своеобразные прогулки, лишь бы его никто не трогал. Синдбад не стал пытаться вытаскивать его насильно (это в любом случае не принесло бы результата, а то и усугубило бы ситуацию), посчитав, что со временем тот успокоится сам, а Джафара всё устраивало и так, и общаться со всеми по-человечески он не собирался. Синдбад постарался как можно мягче объяснить причину затворничества Джафара, ссылаясь на его трудный характер, но все его переживания оказались напрасными. Руруму и Хинахохо вполне спокойно отнеслись к такому поведению и даже обрадовались, узнав, что не случилось ничего серьёзного. «В таком возрасте мальчишки часто бунтуют, — успокоил его Хинахохо, — место для него совсем новое, дай ему время прийти в себя». Погружённый в свои мысли, Джафар с закрытыми глазами лежал на кровати. Синдбада в это время, как всегда, не было в комнате, снова ушёл на бессмысленные тренировки, будто верил, что ему может что-то помочь. Джафар уже и забыл, каково слушать непрекращающуюся болтовню мальчишки, только это приносило ему меньше радости, чем он ожидал. Вокруг него стало неожиданно пусто, никто не маячил перед глазами, и от этого становилось неуютно, будто Синдбад напрочь про него не помнил. В дверь тихо постучали. Джафар подошёл поближе, однако сразу открывать не стал. Послышался приглушённый голос. — Братик Джафар, ты здесь? — за дверью стояла Тохо. Скорее всего, в сопровождении сестры. Близняшки редко расставались друг с другом и всюду ходили парой. — Что вам нужно? — коротко бросил он в ответ. — Мы были бы рады… поиграть с тобой, — неуверенно произнесла Тору. Из-за массивной деревянной двери голос девочки был едва слышен. — Ты хороший, мы хотим с тобой дружить! На Джафара напал ступор. Он никогда не умел разговаривать с детьми в силу того, что попросту с ними не общался, и никак не мог подобрать способ помягче отказать им. Он точно не был тем хорошим человеком, за которого его принимали близняшки, и лучше было сразу отстраниться от них, прежде чем случится что-то неприятное. Пускай сначала им будет обидно, но вскоре успокоятся, и вся накопившаяся грусть сойдёт на нет, а провести время они всегда могут с Синдбадом. Так будет лучше. — Наверное, мы ему не нравимся, — отчётливо послышался всхлип Тохо, — он не отвечает. «Не выдумывай, такого я вообще не говорил». — Ничего не поделаешь, — удручённо проговорила Тору и вздохнула немного громче обычного. — Никому мы не нужны, вот и проводить с нами время не хотят. «Чёрт, и кто научил их давить на нужные места? Маленькие манипуляторы». Девочки уже успели отойти от двери, прежде чем та открылась. Джафар осторожно выглянул и позвал их зайти. — Ладно уж, во что играть хотите? Вся грусть и обида близняшек тут же испарилась, и они забежали к нему. Только вдруг поняв, что они что-то забыли, Тохо и Тору переглянулись, одновременно ойкнули и, попросив немного подождать, метнулись к себе в комнату. Вернулись они со всем, что только смогли унести в руках: книжки, бумага и мелки для рисования, какие-то непонятные Джафару деревянные игрушки и куклы. Свалив всё в кучу на ковре, девочки довольно улыбнулись. — Выбирай, братик Джафар, — Тору выжидающе уставилась на него. — Мы сами не смогли определиться, так что принесли много всего! У нас ещё есть, если нужно, только скажи. Мы сразу сбегаем! — Этого вполне хватит, — недоумевая протянул Джафар и уселся напротив кучи игрушек, почесав затылок. Взгляд метался от одной вещи к другой, и в подобной ситуации парень пытался выбрать для себя что-то наиболее приятное, что не доставит ему больших проблем. Мысль о куклах отпала сразу же, как и о чтении историй про магию и странных существ, лишённых всякого здравого смысла. Оставались лишь деревянные, как Джафар смог догадаться, головоломки и мелки для рисования. Второй вариант симпатизировал ему гораздо больше — заниматься этим самому было совсем не обязательно, только кивать и делать глупые комплименты детской мазне. Он отодвинулся в сторону от горы игрушек, взял лист и первый попавшийся под руку мелок — по счастливому совпадению чёрный. Девочки последовали его примеру и устроились перед ним, разложив вокруг себя остальные цветные мелки и бумагу так, что не осталось свободного места. И тут же два великих художника приступили к созданию своих шедевров. Рисовали они усердно и, что удивительно, сразу на всех листах. Даже пристально наблюдая, Джафар никак не успевал следить за тем, кто что пытается изобразить. Близняшки начинали рисовать в разных местах, но в процессе непонятным образом заканчивали рисунки друг друга или же рисовали одну картинку сразу вдвоём. Спустя какие-то полчаса пол оказался устелен разрисованными мелками листами, и произошло это уж слишком неожиданно для Джафара. Настолько, что за всё это время он не смог начертить у себя ни единой линии. — Ого… Вы так быстро рисуете, — наигранно протянул он, пытаясь выиграть себе несколько минут и хоть чем-то заполнить пустой лист. — Мы часто рисуем с братиком и тётей Пипирикой. Мама тоже умеет рисовать, у неё очень красиво получается! Но даже так она всегда хвалит наши рисунки! — Мама очень добрая… Если мы тоже научимся красиво рисовать, она будет рада. — Вот, посмотри, что мы нарисовали! — Тохо дёрнула Джафара за рукав, уселась рядом и начала водить пальцем по рисункам. — Это снеговики, самый большой папа построил, такой же большой и сильный! А это морской дракон, он тоже большой и сильный, но не как папа. Дракон страшный, а папа нет, а ещё папу никто не ест, а дракон вкусный! Тут братик, он много ругается, и я нарисовала его злым, хотя иногда он бывает хорошим. А это тётя Пипирика, она всегда хорошая, а ругается только на братика, когда он вредничает. Это мама и папа, мы их очень любим! А такие цветы мы видели в книжке! Красивые, правда, братик Джафар? — Правда-правда, — он как можно убедительнее закивал головой. Такими темпами за пару сеансов рисования близняшки расскажут ему о своей семье больше, чем знают сами родственники. — Братик Джафар, а что нарисовал ты? — Тору села напротив него и наклонила голову. После этого вопроса Тохо, подняв наверх голову, попыталась разглядеть художества Джафара, но тот быстро среагировал и отвернул от неё листок. Он указал девочке на место рядом с сестрой, и та послушно заняла его. Джафар в последний раз взглянул на свой «рисунок» и замялся. Однако отступать было некуда. Он сделал самое серьёзное лицо, на которое был способен, и продемонстрировал девочкам листок. — Что это? — задумчиво спросила Тохо. — Какая пустая картинка. Прямоугольник, а под ним ещё два… — Это кровать. Сбоку. Видите? — он взял лист и вытянул руку так, чтобы кровать и рисунок оказались на одном уровне. — Странно… — Тору пристально всматривалась сначала на подлинник, а затем на его изображение, словно пыталась уловить скрытый в рисунке смысл. — Но, несмотря на это, похоже. — И правда! Я сначала не поняла. А теперь поняла! Джафар с облегчением вздохнул. — У меня с фантазией туго. И с рисованием тоже. Нарисовал, что на глаза попалось. — Братик Джафар, а можно мы его заберём? — неожиданно спросила Тохо и указала на портрет кровати. — Да берите, мне он зачем. Будто не дожидаясь ответа, Тохо тут же с радостью взяла из рук Джафара листок и стала собирать остальные рисунки в стопку. Непонятно, что она нашла в этих каракулях, но, как говорят, чем бы дитя не тешилось. — Спасибо, — Тору легонько улыбнулась. — И за то, что порисовал с нами, тоже спасибо. Глядя на близняшек, Джафар чувствовал себя недоумённо. Он совсем не понимал той радости, испытываемой девочками от одного только рисования с его участием. С другой стороны, они были ещё совсем детьми, и кому угодно, но не ему знать, чему вообще могут радоваться дети. Наверное, для них это являлось абсолютно нормальным. Однако в одном Джафар был уверен точно — от улыбок на лицах близняшек у него на душе становилось спокойнее, и раз он может хоть как-то этому посодействовать, то пусть так оно и будет. Бумага для рисования закончилась, но вместо того, чтобы идти за новыми листами к себе в комнату, девочки стали расспрашивать Джафара. У них всегда будет время занять себя повседневными играми, и от чужеземного друга им хотелось чего-то нового и интересного. Ничего такого Джафару в голову не пришло, да и что вообще он мог показать детям? Пару спрятанных кинжалов и поношенный плащ? — Не волнуйся, сейчас найдём! — с этими словами Тохо принялась за активный обыск комнаты. Но когда ни в шкафу, ни в прикроватной тумбочке и даже под кроватью ей не удалось обнаружить что-нибудь привлекательное, она заметно расстроилась. Тору ходила за сестрой по пятам и не отрывала от неё взгляда, когда как Джафар, погрузившись в мысли, не обращал на близняшек никакого внимания. Не то чтобы в знакомой ему пустой комнате могло появиться то, о чём он не знал, и, очевидно, все поиски девочек были напрасными. Внезапно Тохо ахнула. На глаза ей попалась сумка Джафара, и она без раздумий метнулась к ней. — Братик Джафар, ты сказал, что у тебя ничего нет! А это тогда что? — она вытащила старую книжку, которую парень привёз из города и о которой напрочь забыл, и от такого резкого рывка на пол упало несколько пожелтевших страниц. Тохо начала небрежно её листать, и с каждым новым разворотом её лицо становилось всё счастливее и счастливее. — Какой необычный альбом, здесь так много картинок! Даже написано что-то! — Для вас здесь ничего нет. Положи обратно, — тон Джафара резко стал серьёзным. Хоть эта книга просто без дела лежала у него в сумке, сам факт того, что кто-то роется в его вещах, очень раздражал. — Смотри, Тору, какие человечки смешные! — она совсем не слушала старшего и тем более не хотела возвращать вещь на место. Несмотря на то, что дверь была открыта, раздался стук. После него в комнату заглянула Руруму. — Чем вы здесь занимаетесь? — мягко спросила она. Для неё компания дочерей и Джафара, похоже, не вызывала никакого удивления. Наоборот, она будто ожидала увидеть их вместе. — Мама, мама! — Тохо тут же подбежала к ней и протянула интересную находку. — Братик Джафар дал нам красивый альбом. В нём даже картинки есть, вот! — Ничего я вам не давал, — буркнул он себе под нос. — Ну-ка… — Руруму осторожно взяла из рук девочки книгу и пробежалась взглядом по страницам. От неожиданности она подняла брови, а затем обратилась к Джафару. — Можешь сказать, откуда ты это взял? — Купил в городе. Бесполезная трата денег, я в ней ни слова не понял. — Ни слова? — перелистнув ещё несколько страниц, Руруму стала недоумевать. — Конечно, язык здесь достаточно запутанный, но общая мысль должна прослеживаться без труда. Я бы сказала, это очень ценные записи, и я бы полностью поняла причину вашего появления в Имучакк, если бы вы рассказали о них раньше. — Понятия не имею, о чём ты, — равнодушно пожал плечами Джафар. — Что в этой книжонке может быть такого важного? — Говоря простыми словами, в ней хранятся заметки неизвестного учёного, который в подробностях исследовал взаимодействие кристаллов. Один из них как раз нашли вы с Синдбадом, правда, он образован из другого источника, — Руруму на мгновение задумалась. — Не похоже, что речь здесь идёт именно о нашем покровителе. Скорее, этого исследователя интересовала сама суть хранящейся в кристаллах силы. Этот дневник содержит намного больше информации, чем мы когда-либо сможем вам рассказать, и с ней вы могли и без нас ответить на многие вопросы. — Синдбад о ней не знает, а сам я про неё забыл. Пролистал и скинул в сумку, пусть болтается. Мне до этой книжки никакого дела. В голове у Руруму промелькнула неприятная для неё мысль, и ей очень хотелось, чтобы она не оказалась правдой. Джафар слегка растерялся, когда она села прямо напротив него и открыла книгу на одной из первых страниц. — Джафар, не мог бы ты прочитать? — произнесла она, развернув книгу в его сторону. — С чего вдруг? — он изо всех сил пытался казаться уверенным, но голос выдавал волнение. — Не буду я ничего читать, настроения нет. — Читай. Просьба, нет, почти приказ оказался настолько строгим, что Джафару стало не по себе. Он смотрел сначала на записи, потом на Руруму, снова на записи и снова на неё. Затем перевёл взгляд на близняшек, наблюдавших на ним чуть позади матери. Они поддерживающе сжали кулачки в надежде как-то воодушевить Джафара, но, к сожалению, это ему никак не помогало. Права на ошибку у него не оставалось, и он сразу понял, что ситуация изначально обернулась не в его сторону. Не то чтобы он это скрывал, лишь намеренно умалчивал, чтобы не казаться другим глупее. Джафар прекрасно понимал чужую речь, ему были ясны объяснения Руруму, и он спокойно мог воспринимать многие слова. Однако когда дело доходило до чтения, он впадал в ступор. Единственное, чему его учили — читать карты. А обычные книги? Они прошли мимо него. И Руруму, похоже, об этом догадалась. — Не могу, — наконец признался он, повысив голос. — Довольна? Смейся сколько хочешь, мне плевать. — У меня и в мыслях не было смеяться над тобой, Джафар. Однако для меня это слегка… неожиданно, — Руруму старалась подбирать слова осторожнее, чтобы никак его не задеть. — Только теперь я никак не могу закрыть на это глаза. Боюсь, завтра вам с Синдбадом предстоит хорошо со мной поговорить. — Отказаться я не могу? — Определённо, нет. Руруму мягко улыбнулась, по крайней мере, так бы показалось обычному человеку. В улыбке на её лице Джафар видел нечто угрожающее, и у него невольно вырвался нервный смешок. Подобный расклад никак не входил в его планы. — И ещё кое-что, — Руруму повернулась в сторону дочери. — Тохо. — Да, мама? — Брать чужие вещи без спроса очень нехорошо. Пожалуйста, извинись перед Джафаром. Тохо медленно подошла к нему и виновато опустила взгляд. — Прости, братик Джафар… Я не хотела портить твою книжку. Он едва заметно улыбнулся и молча похлопал Тохо по голове, от чего она тоже расплылась в улыбке. Смотря на неё, Джафар никак не мог продолжать злиться. В своих намерениях Руруму была серьёзна, и на следующее утро она собрала Синдбада и Джафара в гостиной за низким письменным столом. Вид расставленных книг, свитков и письменных принадлежностей не внушал доверия, и у Джафара возникло дурное предчувствие. Вскоре Руруму раскрыла перед мальчиками дневник с исследованиями и попросила их внимания. — Прошу прощения, что мне пришлось позаимствовать эту книгу. Вчера я изучила её и могу предположить, что хранящая в ней информация окажется для вас полезной. — Я вижу её впервые, — произнёс Синдбад. — Откуда она? — Я купил. — И даже мне не показал! — он демонстративно сложил руки на груди. — Вот ты, конечно, вредный. — Ты бы всё равно нихера не понял, — огрызнулся Джафар. — Пожалуйста, следи за выражениями, — одёрнула его Руруму. — В этом доме ругательства не поощряются. В ответ на это Джафар цыкнул и нахмурился. — А теперь, Синдбад, раз ты видишь её впервые, не мог бы ты прочитать для меня пару страниц? Он кивнул и взял дневник в руки. Передвигать его приходилось с осторожностью, так как после вчерашней встряски Тохо некоторые страницы с концами вырвались из книги и вываливались. Взглядом Синдбад пробежался по началу записей, а затем перевернул страницу и стал увлечённо читать. Правда вскоре на место интереса пришло замешательство — с каждой новой страницей смысл написанного медленно ускользал, а при встрече с хитроумными терминами Синдбад невольно хмурил брови. — Тяжеловато, конечно, — заключил он, бросив читать примерно на половине, — но Джафар, больше не прячь от меня такие сокровища! — Только не говори, что ты всё понял, — Джафар смотрел на него скептически. — Да толком ничего. Только то, что на первых страницах какой-то умный человек описывает, зачем вообще он начал вести этот дневник. Вроде бы, он хотел понять суть силы кристаллов, правильно? — Верно, — добро произнесла она. — А дальше? — А дальше он напичкал в текст таких слов, что я быстрее голову сломаю, чем пойму их смысл. Это уже не мой уровень, — Синдбад рассеянно почесал затылок. — Для своего возраста ты очень хорошо читаешь. Думаю, пока что тебя не нужно учить. — Спасибо, — внезапная похвала его слегка смутила. — Это всё благодаря маме. Она часто читала мне в детстве, а потом приносила книжки от соседей. Всегда говорила, что важно учиться, и пыталась дать мне как можно больше знаний. Поэтому я продолжал всем этим заниматься, даже когда совсем не хотелось. — Обучение — неотъемлемая часть жизни, и я рада, что твоя мама воспитала в тебе стремление к новому. Надеюсь, оно передастся и твоему другу, — Руруму украдкой взглянула на Джафара, и он демонстративно отвернулся. — Честно говоря, не я одна хотела встретиться с тобой. Хинахохо ждёт на рынке и, похоже, ему тоже нужно передать тебе нечто важное. Синдбад, пожалуйста, разыщи его там. — Хорошо, — утвердительно кивнул он в ответ. — Джафар, ты со мной? — Ему ещё предстоит обсудить со мной кое-что, верно? Несмотря на заданный ему вопрос, Джафар молчал. — Джафар? — Ага, — угрюмо пробормотал он. — Иди уже, потом, может, встретимся. Синдбад в недоумении пожал плечами и после выбежал на улицу. Руруму терпеливо ждала, пока они с Джафаром останутся наедине, прежде чем начать говорить. — С этого дня я буду ежедневно обучать тебя чтению, — начала она. — Судя по всему, навыков боя тебе хватает, когда как грамотности совсем недостаёт. У Синдбада ситуация как раз противоположная, и я уже попросила Хинахохо оставить его у себя на попечении. — А если я не хочу? — попытался возразить Джафар, хотя мог предсказать ответ. — Тогда всё останется как прежде, и когда-нибудь это сыграет с тобой злую шутку. Я прекрасно понимаю твои чувства и не могу осуждать тебя за внутреннюю злобу, которую ты испытываешь. Однако если ты ничего не предпримешь, то никогда не сможешь достичь хотя бы того же уровня, что и Синдбад. — Мне до него нет никакого дела! Джафар резко ударил кулаком по столу, но Руруму не дрогнула и лишь спокойно наблюдала за ним, давая время выплеснуть эмоции. Боль в руке оказалась неприятной, но ещё хуже она отдавалась в душе. Осознание того, что такой сопляк в чём-то лучше, приводило его в ярость, даже несмотря на то, что это превосходство было незначительным. Какое-то чтение! Джафар был рассудительнее, хладнокровнее, он не давал эмоциям брать верх. И, что более важно, он был намного сильнее, был способен без колебаний убивать. Постоянно болтающийся под ногами Синдбад и рядом с ним не стоял, до этого момента Джафар ни разу в этом не сомневался. Но от подобного сравнения ему всё равно было до ужаса обидно. — Начинать что-то всегда тяжело, особенно если сейчас ты не видишь в этом никакой пользы, — продолжила Руруму после паузы, — но незнание никогда не было пороком. Я постараюсь донести до тебя важность обучения, но не в моих силах заставлять тебя открыться. Пожалуйста, хорошо подумай об этом. Сидя у открытого окна в комнате, Джафар собирался с мыслями. Холодный воздух отлично помогал успокоить душу, и пламя злости внутри медленно угасало. Он запрокинул голову и выдохнул холодным паром. Возможно, в чём-то Руруму была и права. Перед ним лежала идеальная возможность не только утереть Синдбаду нос, но и доказать себе, что он способен на лучшее. Что даже он может измениться. Только почему-то согласиться было неимоверно трудно, не получалось с такой простотой откинуть в сторону прошлое. Он не видел себя другим, и несмотря на то, что его натура уже шаг за шагом менялась, Джафар всё ещё не мог представить свою дальнейшую судьбу. Если всё, что произошло с ним в жизни, было неправильным, то кем он является на самом деле? У Джафара всегда был сильный характер, и если бы он полностью от него оказался, остался бы он собой? Удивительно, как в последнее время обычные вещи пробуждали в голове совершенно непривычные ему мысли, словно за него рассуждал кто-то другой. Однако постепенно Джафар начинал чувствовать, что настолько мягкая и одновременно чужая ему личность тоже является его частью. — Может, оно и правда будет к лучшему. С этим после вечернего размышления Джафар решил начать своё обучение. Сперва Руруму попросила его прочитать несколько текстов с целью проверки текущих знаний, и к её удивлению легче всего Джафару дался политический документ, в котором описывался план ведения боевых действий. Похоже, специфическая терминология была ему знакома, но когда речь шла о простых вещах, Джафар терялся и никак не мог уловить смысл текста. Руруму не сомневалась, что все слова были донельзя знакомыми, и оставалось лишь научиться соотносить их с письменным выражением. Далее последовало письмо, и с ним у Джафара начались большие проблемы. Мало того, что писал он неумело и кое-как выводил на бумаге буквы, так ещё и делал множество ошибок в словах, ведь «проще писать так, как слышится, а не следовать дурацким правилам и мучиться». И когда после очередного неудачно написанного слова Джафар начал терять терпение и раздражаться, Руруму пришла к выводу, что работать над этим предстоит очень серьёзно. На первых порах Джафар занимался с Тохо и Тору, и его слегка удручал тот факт, что его уровень знаний сравним со способностями детей, однако эти мысли он оставил при себе. Втроём они читали, учились писать, обсуждали прочитанные рассказы, и близняшки явно радовались тому, что теперь они проводили со своим другом больше времени. И в спокойной обстановке Джафар, казалось, и сам стал вести себя сдержаннее. Он на лету схватывал новые знания и вскоре стал без ошибок читать простые детские книги. Несмотря на то, что с письмом у него оставались трудности, Руруму искренне радовалась таким скорым успехам, и от её похвалы в душе Джафара росла гордость. Раз его обучение проходило настолько легко, скоро он утрет нос Синдбаду, и мальчишка поймет, кто из них был и навсегда останется лучше. Оставалось совсем немного потерпеть эти занятия, хотя про себя Джафар отметил, что он невольно втянулся в процесс, да и наблюдать за близняшками было довольно забавно. После этого мирное время для него закончилось. Джафар наивно верил, что после основ Руруму со спокойной душой отпустит его и больше не будет трогать. О, как же он заблуждался, то была лишь подготовка к тому кошмару, поджидающему его дальше. Детские рассказы сменились на книги потяжелее, над которыми приходилось изрядно подумать, и на себе он испытал страх, который одним названием внушали различные науки. Сильнее всего Джафару не нравилось разбираться в тексах, где Руруму заставляла его искать ответы на заданные ей вопросы в поступках и чувствах героев. Словно эмоции придуманных кем-то дурачков каким-то образом его касались, сначала бы в себе разобраться. Но Руруму настаивала на том, чтобы он учился понимать чувства других, и будто сейчас, после всего пройденного пути, он мог ей противиться. Изучение истории показалось Джафару гораздо более полезным занятием. Параллельно с этим Руруму индивидуально объясняла ему политику и экономику, благодаря чему Джафару открылось несколько занятных вещей касаемо собственной «родины». То, что в Столице объясняли ему как добровольную передачу восточной территории соседнего континента, на самом деле являлось настоящими военными действиями с последующим расширением границ. Город, в котором он побывал с Синдбадом, был отстроен как раз на захваченных землях. Удивительно, как всего за пять-шесть десятков лет им удалось с такой скоростью отстроить крупный портовый город, наладить торговые отношения между континентами и полностью скрыть из своей истории события военных действий. Джафар уже давно подозревал, что дела в Столице обстоят не самым честным образом, но о таких масштабах он не мог и подумать. По большому счету он и совсем мог не знать о том, что все эти годы происходило у него под носом, и изучение истории с другого полюса в дальнейшем могло открыть перед ним совершенно иное развитие событий. Хоть в тот момент у Джафара не было конкретной цели, поиск всевозможных материалов о двух континентах стало его первостепенной задачей. Правда, к его разочарованию, в библиотеке Руруму оказалось слишком мало сведений для того, чтобы сделать окончательные выводы. Основы счёта, однако, учить ему и не пришлось, Джафар прекрасно их знал. Его умение обращаться с деньгами принесло ему большую пользу, достаточно было перевести в уме все цифры в монеты, и ответ на задачу находился сам собой. На удивление, при дальнейшем углублении в материал, который близняшкам казался чересчур сложным, Джафар даже заинтересовался математикой — всё поддавалось простой логике, а с хорошей памятью он тут же запоминал формулы и запросто успевал решать и свои задачи, и помогать девочкам с их примерами. Особое удовольствие ему доставляли трудные задачи, над которыми требовалось время подумать. Он ни с чем не мог сравнить ту радость, которую испытывал после того, как сначала часами бился над решением, а после, когда в случайный момент нужная мысль приходила в голову, пазл начинал складываться воедино. В такие моменты он получал от своего обучение настоящее удовлетворение. Иногда, спустя время, всё доходило до того, что зарывшись в учебники, Джафар мог часами не обращать внимание на своё окружение. Не потому что ему ужасно нравилось учиться, вовсе нет. Пока его голова была занята историческими сведениями и математическими вычислениями, у него просто не оставалось возможности думать о чём-либо другом. Прошлое больше не навязывалось в его мысли, и даже бывшие кошмары стали для Джафара редкостью. Он жадно поглощал знания, чтобы как можно сильнее забить голову сторонними вещами и наконец забыть о ненужных, навязчивых мыслях. Наедине с самим собой Джафар впервые за долгое время чувствовал умиротворение. Дни летели незаметно, и мальчики даже не заметили, что провели на севере уже больше полугода. В течение своего раздельного обучения они в основном проводили друг с другом мало времени — после тренировок Синдбад сразу же помогал Хинахохо с любыми делами или же попросту засыпал в комнате, а Джафар до поздней ночи проводил время за учебниками, после чего тоже ложился спать и вставал только ближе к полудню. Их расписание сложилось так, что они толком не успевали видеться. В последнюю неделю Синдбада вообще не было дома, как и мужской половины семьи — решив устроить своеобразный поход, они отправились в горы с целью «укрепить крепкие дружеские узы и закалить сердце», как заявил Хинахохо. Джафар отсутствие спутника практически не ощущал, ведь они и так почти не виделись, и, лежа на кровати и погруженный в книгу, он совсем не ожидал застать ворвавшегося в комнату Синдбада. — О, ты здесь! Честно, не ожидал тебя тут увидеть. У меня ощущение, что мы несколько лет не виделись, давай поболтаем! Надеюсь, ты не собираешься сбегать, прикрываясь учебниками. Джафар мельком взглянул на него, всё ещё полностью поглощённый чтением, но затем к нему пришло осознание. Он резко оторвался от книги и уставился на мальчишку, если теперь его вообще можно было так называть. Неужели они настолько долго не виделись, что Синдбад успел вырасти? Его тело казалось подкачанным, сам он выглядел несколько взросло, но в лице ещё оставались детские мальчишеские черты. Нет, конечно, когда проводишь с человеком всё своё время, не замечаешь в нём постепенных изменений, но как можно упустить такое? От неожиданности Джафар сел на кровать. — Ты чего так на меня смотришь? — Синдбад подошёл к нему и сел рядом, а Джафар понял, что ещё не давало ему покоя. Голос. Он начал ломаться и от этого стал ощутимо ниже. А сам Синдбад наоборот, стал выше и прибавил в росте около десяти сантиметров. Если через год он перегонит Джафара на голову, то в этом не будет ничего удивительного. — Скажи, и давно ты… стал таким? — Каким таким? — он посмотрел на Джафара с недоумением. — Вроде бы ничего сильно не поменялось, но раз даже ты так говоришь… Хина тоже сказал, что я прямо-таки вырос, а я и не заметил. Вот, оказывается, что тренировки с человеком делают. — Могу с ним согласиться, — Джафар ещё раз с ног до головы осмотрел Синдбада. Изменения и правда были незначительными, как ему показалось на первый взгляд, но перед ним словно сидел другой человек. Совсем не надоедливый мальчишка, а уже вполне себе подросток, который, как ни странно, по виду раздражал значительно меньше. Неужели они и правда не виделись настолько долго? Слова сами собой сорвались с губ Джафара. — Ты заметно изменился. От такого заявления Синдбад в удивлении поднял брови, прежде чем на его лице появилась лёгкая улыбка. — Да не только я. За всё время ни одной колкости в мою сторону, я даже растерян. И выглядишь ты таким… Умиротворённым, что ли. Совру, если скажу, что не буду скучать по своему злобному товарищу. — Ещё слово, и удар в живот тебе о нём напомнит, — пригрозил он в ответ. — Молчу-молчу! — Синдбад рассмеялся. — Теперь узнаю старого доброго Джафара. Было в этой повседневной атмосфере что-то, от чего в душе возникало приятное, едва различимое тепло. За разговором Синдбад стал в подробностях описывать свой поход, чему он успел научиться у Хинахохо, как всего за несколько дней они с Кикирику успели найти общий язык, затем поссориться и тут же помириться, закидав друг друга снежками. И Джафару совсем не хотелось его останавливать. Он старался прислушиваться к его словам, не упуская ни одной детали его рассказа. Всё же было приятно осознавать, что некоторые вещи остались неизменными.