Под серебряной луной.

В комнате воцарилась всепоглощающая тишина. Долгое, напряженное молчание, которое никто не смел нарушать. Все замерли на своих местах, уставившись на вожака, что сидел на стуле, уткнувшись локтями в колени и прикрыв глаза ладонями. Он думал, напряженно прокручивал в голове чужие слова снова и снова, пытаясь соединить их со своими воспоминаниями. Такими далекими и безумно болезненными... Джин стоял чуть в стороне, тяжело дыша. Он кусал губы и сжимал руки в кулаки, уже жалея о том, что сказал, ведь теперь Намджун без объяснений точно не отпустит. За свои ошибки в любом случае приходится платить, хоть и запоздало. Вожак вскоре очнулся и злобно уставился на господина Пака, наконец, все понимая, но до сих пор не веря. — Юнги, уведи их, — еще держа себя в руках, бросил Намджун, кивая в сторону своих детей, — быстро! Мин спорить даже не пытался. Это дела старших. Чонгук тоже все понял и сам мягко потянул Тэ за плечи. Ким младший, получив одобрительный кивок от папы, легко поддался. Троица скрылась за дверью, которую открыл Хосок и так же предусмотрительно захлопнул за ними. Он вновь прижался к ней спиной, но уже не так расслаблено. Разговор явно предстоял тяжелый, а он с Намджуном прошел огонь и воду, поэтому и сейчас остался. Вожак медленно поднялся с насиженного места, и его аура была, мягко говоря, давящей... властной. Во всяком случае, он никогда не позволял себе пользоваться такой силой по отношению к стае, всегда решал все разговорами, приказывал мягко, без воздействия, и только за это его можно было любить и уважать. Сейчас же он насильно подчинял себе, ведь только так можно было выбить правду. Даже Джин нервно сглотнул, хотя влияние было направлено вовсе не на него. Господин Пак испуганно отшатнулся, глаза шокировано выпучил и задыхался от терпкого аромата, что вынуждал больше не двигаться. — Джун, — с большим усилием выдавил он из себя, — давай нормально поговорим... — Так говори, — прозвучало в ответ твердо, требовательно. Джин поджал губы, посмотрел на Хосока, который нахмурил брови и тоже невольно замер, вслушиваясь в грозный голос вожака. Когда-то он был другом небольшой семьи, что только встала на ноги. Чон поддерживал их всегда и был рядом. — Джун, — повторил дрожащим голосом господин Пак, все еще на что-то надеясь. Раньше он имел в деревне особое влияние, был хорошим другом отца Намджуна, в каждое дело совал свой нос, раздавал рекомендации и истерил, когда его не слушали. Он старше, значит, умнее. Он старше, значит, нужно его уважать и помалкивать даже новому вожаку. Сейчас же он стоял перед ним побитым старым псом, смотрел испуганно, умоляюще... Он жил так постоянно, подстраивался под ситуацию, вертел хвостом и людьми. Хитрая лисица не иначе. Он умеючи хранил свои секреты, не доверял никому и только одному Богу известно какие цели преследовал. Хотя... он был просто падким на власть, а силой не отличался. Зато умел заискивать, льстить и изворачиваться, когда дело касалось его. Главное отхватить себе кусок слаще и сытнее, будь то вожак... или сын вожака. — Говори, — зарычал Джун, теряя всякое терпение, и схватил того за грудки, — что было тогда?! — Я солгал, — пискнул Пак, задыхаясь уже от натяжения ворота на шее. Когда вожак отпустил, тот упал на колени, хватая ртом воздух и надрывно кашляя. Сымитировать смерть у него вряд ли получится... — Дальше! — Ты притащил это отродье в стаю, сделал его своим... — прошипел Пак, скалясь и бросая безумный взгляд на Джина. Он не перегрызет омеге глотку, но хотя бы выскажется напоследок, — на его месте должна была быть моя сестра... — Помним, проходили, — раздраженно фыркнул Джун, — дальше... Джин посмотрел на него вопросительно, а потом глаза округлил, осознавая, почему его ненавидели и оскорбляли. Эта семья всегда желала власти... а он просто любил. — Когда чужак ворвался в ваш дом, — Пак сглотнул вязкую слюну, его потрясывало от разочарования и даже некого сожаления, тогда нужно было опоздать или не приходить вовсе, — волей случая я его спугнул, а потом понял, что это отличный шанс, — произнес он, ядовито сплевывая каждое слово, — и я сказал, что это жалкая тварь сама отдалась другому... Он поднял глаза уже смелее. — Кто же знал, что ты больше не решишься связывать себя узами, не создашь семьи и притащишь в дом щенка себе на потеху! — надрывно вскрикнул Пак. Джун не выдержал, вновь схватил его за ворот и жестко впечатал старика в деревянную стену. Давно так кости не хрустели. Никто даже не дернулся, чтобы ему помочь. Господин Пак был вынужден смотреть в эти янтарные от гнева глаза и прикусить язык. Надолго его не хватило. — Что, убьешь меня теперь? — сипло пробормотал он, издавая нервный смешок, — давай не тяни. Просить прощения с его стороны слишком глупый поступок, но вывести альфу и быстро умереть, не испытывая мучений, он бы хотел. Так легче. Господин Пак прикрыл глаза и склонил голову, смиряясь со своей судьбой. — Думаешь, так легко отделаешься? После того, как разрушил мою семью, — прошипел Джун, — я выставлю тебя на всеобщее обозрение, будешь пытаться оправдаться перед всей стаей, и в лучшем случае я порву тебе глотку прямо на площади... — Джун, — одними губами произнес Сокджин, отрицательно мотая головой. Он всегда был мягким, как бы сильно не пытался это скрывать. — А в худшем, — продолжил вожак, расплываясь в издевательской улыбке, — ты отправишься в изгнание... В попытках выжить в лесу, одичаешь и, наконец, станешь зверем, которым и без этого являешься. — Нет, — прошептал Пак, вытаращив глаза. Медленная и мучительная смерть в одиночестве ему не подходила... а как же Чимин? — Чтоб к утру и духу твоего здесь не было...