Будь что будет

Окутанный туманом осенний день придавал празднику антуража. Все веселились, танцевали, пели песни, молитвы, не забывали наполнять свои корзины, купленными в лавках сочными фруктами и овощами, пряными травами. Воздух был полон энергии жизни, где каждый так или иначе воспевал её. Мелеагант, оставив отца в гостях, выбрался в люди просто чтобы развеять скуку. Формальности, условности мало его волновали, но репутация не позволяла просто отказаться от поездки в соседний город, поэтому, вытерпев собрания, бал с местной интеллигенцией и на редкость пресный ужин, он напросился на центральную площадь, где явно оживленнее и легче дышится. Всё таки, самые простые развлечения и есть самые приятные. И вот, прогуливаясь по немногочисленным лавкам, где каждый стремился продать своё изобилие, парень уже косился на стражника, которого к нему приставили чисто из соображений безопасности. Хотя казалось бы, кому он тут нужен? Мелеаганта даже внешне не отличить от простого рыцаря, да и вряд ли бы кто-то позарился на полупустой карман с парой конфет. Но отцу, скажем, не было дела до его выдумок. Так и носится за ним этот заскучавший мужичок средних лет с пузом, выпирающим из штанов. У него вон, даже слюнки текут от запаха бульона из соседней лавки, ан-нет, приказано ходить за мальчонкой. Так и ходит, как воды в рот набрал. Наверняка думает о том, как не повезло выйти на службу сегодня и зря, что не отпросился на выходной с детворой, да женушкой на праздник выйти. Впрочем, заметив, что Мелеагант просто бродит по площади, и опасность ему не грозит, тот предпочел лишнего шагу не делать и держаться на расстоянии, но так, чтобы поднадзорный был в зоне видимости, а затем и вовсе, очень неловко отпросившись, попросил отлучиться на минуту-другую. — Принц де Горр, я вижу вам здесь нравится, — завел разговор стражник как бы издалека, Мелеагант кивнул, улыбнувшись, — Может, и от угощений не откажетесь? Здесь, как бы его… Люси стряпает, то есть, подает такую кухню! Вам в своем Королевстве такого, конечно, не сыскать, вы извиняйте. Я ихнюю семью уж лично знаю. На сальных усах стражника виднелись капельки пота, он облизнул сухие губы, пытаясь не опозориться своим косноязычием. Хотя, по правде говоря, авторитета фривольный мальчишка не вызывал, его-то всё равно никто не знает, однако ж дело такое, если нажалуется кому, что сопровождающий оплошал, то он так и не выслужится перед Королём. — Вы наконец заговорили, я уж подумал, вы нем от рождения. — оскалился Мелеагант, скрестив руки на груди, — А то всё ходите, вынюхиваете… — Так и положено же, глаз да глаз… — обиделся мужик, — Да и, я- — Да-да-да. Верно. Всё вы делаете верно, только понимаете ли, сколько тут не броди, да если никого не знаешь, а единственный, кто ходит за тобой по пятам помалкивает, да с травой сливается, волей-не волей подумаешь чего. А что касается вашей, так называемой Люси, с её чудесной похлебкой — идите. Я заметил, как вы круги возле котла наворачиваете. — Так приказано вас сторожить, может, вернемся? Вы доберетесь целехоньким, да отужинаете ещё раз. — Идите, Малоун, отдыхайте.- добавил Принц строже, затем вернув себе улыбку, — Всё равно пока вы за мной носитесь, весь народ косо смотрит, как будто вора вылавливаете. — Так я тогда это, одной ногой там, а потом сразу приду. Не загуливайтесь, Принц, места у нас спокойные, тихие, но в праздники всегда ж черти-что! Вы точно не желаете попробовать? — Ужин сытный был, не хочу. Стражник покосился на странного Принца, да отдав почести, сначала шел строго и медленно, затем, видно, боясь, что от бульона остался один аромат, не выдержав, торопливо прибавил шагу. Мелеагант всё также стоял на месте с скрещенными руками, глядя вслед удаляющемуся Малоуну. Думал про себя: — Супа ты хотел, морда голодная. Видно, ваш совсем вас загонял или голод твой от жадности. Избавившись ненадолго от лишнего внимания, он наконец потянулся всем телом, глубоко вздохнул, думая, куда отправиться дальше. Завидев краем глаза скопление людей справа от себя, он заинтересованно пошел за быстро собирающейся гуляющей толпой, весело напевающей всем скопом какую-то незнакомую ему песню. Громче всех запевала, судя по всему, местная красавица. Не леди Гвиневра, конечно, но… Под шумный гул, они вышли на поляну, находящейся неподалеку, где продолжалось празднество в чуть более интимной обстановке. Фонарей было заметно меньше, а из лавочников были только торгаши вином и элем. Словом, Мелеагант пришел именно в то место, куда хотел. Дышалось гораздо легче, а закатное солнце мягко укрывало листву, легкий, ещё не промозглый ветер нежно обвивал плечи. Звучала музыка. Пожелав промочить горло, парень вальяжной походкой настиг возбужденного трактирщика, и заговаривая зубы, выторговывал себе эль по скидке в честь праздника. Смуглый трактирщик сначала не понял, что происходит, и на радостях согласился сбить пол цены, но когда Мелеагант попросил четвертую кружку, тот его прогнал. Впрочем, эль был средней паршивости, но облокотившись о стог сена, он выглядел более, чем довольным. Блаженно улыбался, глядя на танцующих, сбивчиво подпевал уже знакомой песне, и, почувствовав в себе львиную долю уверенности, подумал, что танцевать они вообще не умеют и мало что в этом понимают. Надо, так сказать, принести свои ценности, навыки, умения во благо развития Королевства! Пусть и не своего. Первое время несколько человек из толпы странно смотрели в его сторону, когда он ворвался в их круг, размахивая руками, будто встретился с парой приятелей, но и компания была подходящей кондиции, чтобы они ими действительно стали. Держась по началу по-братски за плечи, они вопили во всё горло «Солнце, что нам светит», в приступе щедрости бросал в воздух оставшиеся монеты. — Дер-ржите, братья и сёстры! Изобилие — оно для всех! Для нас! Кто-то ему крикнул: — Хорошо твоё изобилие, на молоко вон, и то не хватит. — А кому на молоко не хватит, тому работать больше надо. — ответил Принц и театрально поклонился. Затем водоворот людских телодвижений закружил его в пошлом танце с какими-то девицами, а дальше… Он оказался с одной из них на сене. Они о чём-то смеялись, бесстыдно касались разгоряченных тел друг друга, спешно целовались. Мелеагант запоздало узнал в ней ту самую местную красавицу. Цветочный венок слетел с её волос и закатился за стог. Парень прижимал незнакомку к себе, мягко придерживая за лопатки, словно она сама могла упасть вслед за венком. Привыкшая к грубым ласкам, эта неожиданная забота отозвалась трепетом в её теле. От волнения её руки похолодели, но, будто пытаясь вернуть ему эту нежность в ответ, девушка аккуратно перебирала густые кудри, поглаживала скулы. Теплое дыхание щекотало кожу, потная рубашка прилипала к спине. — Э-эй, Гвеннит видел кто-нибудь? Заслышав знакомый голос, девушка тут же отскочила от Мелеаганта, нервно пытаясь спрятаться, хоть и прекрасно знала, что отсюда её никто не увидит. Опешивший, парень ничего не понял. Только почувствовал, как она вскочила, ударив худой коленкой по животу. И молчал. Когда женщина, звавшая некую Гвеннит ушла обратно в сторону центральной площади, девушка, наконец, вышла. Сделалось как-то неловко, и былое настроение совсем пропало. Мелеагант даже как-то отрезвел на миг. — Ты её знаешь? Чего вскочила? — опасливо поинтересовался он, предлагая ей руку, чтобы она забралась обратно. — Тётка моя, видно мать послала. Наверно, снова братца потеряли, бегает. — неуклюже усевшись рядом, девушка прижала ноги к себе. Сердце её всё ещё колотилось как бешенное, и она нервно кусала губы. — Гвинитт, значит. — снова начал диалог Мелеагант, глубоко вздохнув, — А я думал, мне послышалось… Исправлять она его не стала. — Ты не местный, да? — Как ты узнала? — Руки у тебя нетруженные, меня когда отец обнимает, — Гвеннит обратилась лицом к нему, — У него руки шаркаются по одежде неприятно, шершавые. А у тебя приятные, как у девушки. — и улыбнулась. — Ну, — стушевался Мелеагант, застигнутый врасплох то ли комплиментом, то ли оскорблением, — Меч эти руки знают, будь уверена. — А что мне…? — рассмеялась она, пряча лицо вниз, — Чего хвастаться, если не увидимся больше? Да шучу я, просто я всех местных знаю, и в принцевских цацках никто у нас не щеголяет, — под непонятым взглядом, Гвеннит объяснилась, — Перстни твои. Спрятал бы, опасно в таких ходить, по голове стукнут, да отберут. Парень словно впервые по смотрел на свои руки, и на них действительно были кольца. Он почему-то был уверен, что снял их перед выходом. Ну, слился с толпой, ничего не скажешь. — Да-а… — Ну, ладно, если ты мне такие же купишь, отцу не расскажу, что ты меня на сеновале лапал, может, жив останешься. А что ты смотришь? Девицу соблазнил, увел, так женись, а, Принц? Поняв, что она всё-таки шутит, плечи его расслабились. — Да куда нам? Ты вон, баба городская, я Принц, засмеют. — Так-то оно так… — согласилась Гвеннит, улеживаясь по-удобнее и уставилась на небо, полное звезд, — А всё ж, под одним небом ходим, да об одном его просим, нет разве? Он почесал бровь, задумавшись: как вообще скучная прогулка с усачом-недотёпой перешла в отцовские разговоры о важном? И Гвеннит эта тоже… Вроде грамоте такую не обучали, а вон как складывает. Потеряв былой шутливый настрой, Мелеагант снова представил перед собой толстопузого стражника, который наверняка съел весь чан с супом, пока искал пропавшего Принца. В красках разрисовал недалекое будущее с разгневанным отцом, который снова будет стучать ему перстнем по лбу, приговаривая сжатыми губами: — Бестолочь! Выпустили из-под контроля! Дорвался, позорник! Весь скорчился. Праздник всё равно подошёл к концу, и, обернувшись по сторонам, он понял, что кроме них на поляне, усыпанной людьми, осталось всего пару пьянчуг, уговаривающих трактирщика налить им ещё эля. Пора возвращаться обратно. Конечно, как полагается, Мелеагант проводил её до центральной площади, увильнув от дальнейшей прогулки тем, что местности совсем не знает. Недоверчиво, Гвеннит приняла это на личный счет и, собрав испачканные юбки, согнулась в прощальном поклоне, взяв с него обещание о следующей встречи. И конечно, как полагается, никакой следующей встречи не будет, и все это знали. На площади его перехватил запыхавшийся Малоун, и всю дорогу жаловался на его пропажу, уже даже не выбирая выражения, ведь случись чего — спрашивали бы с бедного стражника. — Слушай, ты поел, я попил, всё честно. — устало приговаривал парень. — Ничего не случилось, ты меня не терял, и мы под ручку вместе идём обратно. — Вот ведь! Да я, да меня! С меня за такое так спросят! Так спросят! — не унимался тот, — Это хорошо я вас нашел, а то б пропали совсем, так они бы никого не пожалели! Всю душу бы вытрясли! Кишки вывернули! — МАЛОУН! — в голосе Мелеаганта помимо бесконечной усталости прорезалась агрессия, — Закрой. Свой. Рот. Ещё слово, и я так и скажу, что это ТЫ меня бросил, а сам с пьянью околачивался. Как с цепи сорвался, сколько можно, честное слово?! Плевать я хотел, что с тобой будет, но я тебе точно говорю, продолжишь — пеняй на себя. И это сработало. Вплоть до замка стражник не проронил ни слова, и дорога была спокойной. Только одна женщина, стоящая возле деревьев, словно окутанная необъяснимой зловещей тьмой стояла, поглядывая на них из-под капюшона. Но Мелеагант решил, что хватит с него на сегодня приключений, и отвернулся, напевая «Солнце, что нам светит». В рассказе о том, как Мелеагант провел праздник урожая, главным событием был самый вкусный суп Люси, которым его угостил Малоун, который, как полагается, не спускал глаз с фривольного гостя.