Будь что будет

Конечно, вернувшись домой, Мелеагант тут же принялся искать Лероя. Всё же, ему было что рассказать. Главное — о ком. Поэтому под вечер, договорившись не пить больше положенного, они наметили встречу в своей любимой таверне в центре города. Благо, Багдемагус был совсем занят своими делами, поэтому даже если бы Мелеагант хотел, то не получил бы от него ни минуты внимания. И слава Небу, что так. Разгуливая по родным краям в районе пяти часов вечера, Принц щеголял, пинал траву, насвистывал эту приставучую «Солнце, что нам светит», и думал о том, как бы красиво написать письмо Гвиневре. Они виделись всего две недели назад, и скоро должны были встретиться вновь, но сама мысль о том, как она будет держать в руках письмо, застенчиво прикроет своей хорошенькой ладошкой улыбку, и, наконец, дочитав, прижмет его к своей груди, разливала по телу Мелеаганта неимоверное тепло. От самой макушки до пят. Только это уже будоражило его, как ничто другое. Влюбленный принц, всё же, немного потерял голову. Казалось, даже ветер подпевал его шальным мыслям. Он подумал о том, что было бы неплохо жить вместе. Не в одном замке, конечно, но хотя бы в одном городе. Так ему бы не пришлось ехать к ней днями и ночами, и отсыпаться в дороге, чтобы при встрече иметь силы на ласку и прочее. Только вот, он знал, что сама она к нему не поедет. Ни за что. Поэтому нужно было что-то придумать. Когда он дошёл до таверны, там вовсю свистела толпа какому-то местному шуту. Тот едва перебирал ноги, подплясывая под странную мелодию. Мужики, держась ближе к сцене, бросали в него монеты, брызгали пивом. Словом, чудили. Как обычно. Стараясь не обращать на них внимания, Мелеагант сел за привычный стол, заказал у трактирщика эля и коротал время ожидания Лероя за беседой с местной девицей. Гладил её по плечу, позволял сидеть на коленях. Миранда была глупа, наивна и проста, как два пальца. Для охмелевшего и уставшего от всяких условностей Принца это было самое то. Девушка не задавала вопросов до тех пор, пока карман тяжелел от монет, а Мелеагант на них не скупился. Ближе к семи, они уже вовсю обжимались и целовались в углу таверны, скрытые небольшой ширмой от назойливых глаз постояльцев. Голос Миранды был наигранно-громким и страстным, даже если Мелеагант её едва касался. — Комедию разыгрывает… Впрочем, обычно ей, наверное, за это и платят, — подумал он, обхватывая её плотные бедра ладонями. Ничего, кроме жарких поцелуев и обжиманий в углу он, в принципе, не планировал. Поэтому насытившись её плохой игрой и запахом пива изо рта, Мелеагант оставил пару монет, погладил её по волосам, поцеловал в лоб и отпустил. Лерой, наконец-то, объявился. Да ещё и не один — с каким-то незнакомцем под боком. Пьяный Мелеагант смотрел на них со стола немного стеклянным взглядом, глупо улыбаясь. — Ты там че, красавчик, по дороге вместо баб друзей завел, а? — Мелеагант заржал, затем прикрыв рот перчаткой — У-у-у, понятно. Гляди, твой приятель уже повеселился без нас, — ответил незнакомец, отодвигая стул напротив чтобы сесть, — Я Уриен. Из соседнего города. Кузнец. — и протянул руку Принцу. Лерой всё это время стоял, улыбаясь весёлому настроению друга. У Мелеаганта в такие моменты голос становится такой высокий, пищащий. — Принц де Горр, Мелеагант, будущих правитель всего и вся, — протянул он руку, перед этим изящно прокрутив её в воздухе, словно вырисовывая кистью узор, — Можешь не целовать, пока не король. Только будущий. А лучше и тогда не надо, не люблю, когда мужики целуют. Лерой, наконец, сел за стол. Сегодня в таверне было громче обычного, поэтому Лерой обрадовался, что Мелеагант занял место в углу. Сидеть у всех на виду ему не хотелось. — Ну, и? Что расскажешь, гуляка? — Лерой откинулся на спинку стула, улыбаясь во весь рот, когда увидел, как Мелеагант пытается попасть себе в рот виноградом, — Что ты делаешь? Мелеагант наморщил лоб, отнекиваясь, затем с усилием сглотнул. — Косточка поперек горла, что б её! — откашлявшись, он вытер рот перчаткой и навалился грудью на стол, — Хух, ну, так. А к чему нам… Как сказать то? Ну, третий? Ничего личного, Уриен, кажется? Уриен махнул рукой, мол, без обид. — Да я встретил по дороге, подумал, надо познакомить. Он видел тебя на турнире, сказал, что ты зверь страшный, кровь, кишки и всё такое. — Ты приукрашиваешь, Лерой, — усмехнулся Уриен, — Но да, впечатление произвел, от этих слов не отказываюсь. За соседним столом какая-то компания неизвестных им личностей громко ругалась, смеялась. Самый щуплый из них изображал совокупление с акулой, которая якобы откусила ему нос, поэтому он такой изогнутый. Лерой видел их пару раз, местная шпана. — Вот, значит, как, — голубые глаза Мелеаганта сверкнули, он бархатисто рассмеялся, — Но ложе я с тобой всё равно делить не буду. Мне хватило, — он неопределенно мотнул рукой, — Всего. Сейчас только выпивка. Лерой подмигнул мимо проходящей Элизе, это была внучка трактирщика. Милая дева, волосы длинные, темные, как воронье крыло, а сама мясистая, кожа белее мела. Нравилась ему. Только если трактирщик узнает об очередном её ухажере, то взашей отсюда отправит. — Брат, ты бы её видел! — Лерой наконец повернулся к Мелеаганту, который уже вовсю рассказывал о деве с сеновала мало заинтересованному Уриену, — Ещё знаешь, что главное? Гвеннит. Её зовут Гвеннит. Я аж чуть с сена не упал. Везде мерещится уже подумал. — Да и пусть мерещится, чего толку то? Сидит у себя в замке, с месяц как ответа не написала. Правильно делаешь, что развлекаешься. Мелеагант оскорбленно пригрозил пальцем. — Лерой, давай не будем? Я пьян, у меня меч за пазухой, да? А ты не лезь, приятель, — отвел он взгляд на Уриена, что подставил руку на встречу. — Как угодно… — фыркнул Лерой, закатив глаза. Дальше разговор шел натянуто. Они обменивались новостями, Лерой взял ещё вина, пытался поговорить немного с Элизой, но та стушевалась, улыбнулась, да ушмыгнула в погреб. Озадаченный, он присоединился обратно к трапезе. Чем больше они пили, тем больше по духу Мелеаганту приходился Уриен. Оказалось, они оба много времени проводили в разъездах — Уриен был кочевым кузнецом, не терпящим однообразия, поэтому каждые два праздника урожая праздновал в разных землях. Когда они опрокинули больше четырех кружек, необсужденными остались только фрукты.

— Оо, Лерой, ты ещё юн, глуп и наивен. Ты не понимаешь: бойся женщин! Ты когда нибудь видел рыночниц? Поверь, прошмыгни такая в замок, от стражников останутся только рубленные руки. На рагу, семью кормить. Мелеагант засмеялся под недоверчивым взглядом, Лерой лишь закатил глаза, убрал меч в ножны и ехидно ответил: — Ну да, конечно, скажи ещё, что дворовая девка дюжину воинов голыми руками в тесто замесит, ну. Оба, представив эту картину, заулыбались и в таком же шутливом тоне продолжили диалог. — Вот мы смеемся, а зря-я смеемся ведь. — Мелеагант самодовольно вскинул бровь, — Будешь на рынке, подгляди как они разделывают курицу. Глазом не моргнешь — она уже готова. Представь, что будет, дай такой приличное жалование и обучи ремеслу, и мы тут же окажемся тушкой на её пути. Точно тебе говорю. — Такой ты ска-а-зочник, так и скажи, под юбки на рынке всем глядел, а одна повелась, вот и нахваливаешь. То же мне, герой-любовник. Затем им стало мало места, и они отправились, сложив руки друг другу на плечи ровным строем в сторону колодца. Напевали песни. Мелеагант уже достал всех своей распевкой разными голосами «Солнца, что нам светит», так что двое пообещались его скинуть в этот колодец, если тот не прекратит. У колодца их встретил один из стражников и под враждующие взгляды Уриена и Лероя пытался увести Мелеаганта по поручению его отца. Мелеагант быркался, плевался, пытался вдарить в морду. Да и друзья его тоже не стушевались, чуть не навалились скопом на бедного подчиненного. Тут то их и увидел сторожевой отряд. Драться у компании из-за хмельных ног получалось из рук вон плохо, поэтому всех повязали, облили водой из того самого колодца, а потом Мелаганта забрали домой. Принц принцем, а если Багдемагусу нужно, то обращаться с ним будут, как с хулиганьем. Конечно, уставший Багдемагус, вновь завидев измученного, мокрого и пьяного сына вновь принялся причитать. — Хорошо, что твоя покойная мать не видит этот позор! Сонный Мелеагант с грязным лицом уже просто еле стоял на ногах. Поняв, что что-то объяснять сыну в таком состоянии всё равно, что говорить с стеной, Багдемагус велел ему отправляться спать, заверив, что утром у них состоится важный разговор. Страдающий, Мелеагант только поклонился ему, что-то пробормотал, ушел в свои покои и свалился, как только тело его коснулось постели. Сны были тяжелые, несвязные между собой, словом, просто бредовые. Утром ему сообщили о смерти Утера и «празднике Меча».