Кацу
Я наблюдал за тем, как стрелка часов перемещается по циферблату. Отсчитывая последний минуту часа перед полуночью. И стоило ей приблизиться к двенадцати, как моя рука опустилась на ручку, а как только цифра была преодолена, я быстро отворил дверь. Ровно в полночь двадцать шестого июня заходя к родителям. – Как символично, правда, Кейли? – с усмешкой произносит отец, как только посмотрел на время. Я поклонился ему, «принимая это за поздравления». – Тебе бы только прошлое вспомнить, – отмахивается от него мама, вставая со стула. – С днём рождения, сынок. Она целует меня в щеку, слегка при обнимая. – Спасибо, мама, – совсем тихо отвечаю ей я, направляюсь на, уже привычный мне, диван. – С превеликим удовольствием бы забыл про то, как в полночь меня разрубили звонком с больницы со словами: «Ваша жена рожает». Только вот напомните об этом сейчас рядом со мной. – Вы были женаты? – Недоуменно спрашиваю я. – Твой отец понятия не имел о моей беременности до самых родов, – кидает в него ручку мама, за лишнюю болтовню, откидываясь на стуле. – А в больнице меня попросили заполнить анкету. Я случайно и написала его номер не в строку «Доверительные лица», а в «Муж». А когда меня привезли на скорой ему и позвонили. И после родов я была слишком уставшая, чтобы врать. – Получается, – открыто смеясь подытоживаю я, – если бы не мамина оплошность, ты бы повторил судьбу Ваймака. Отец давится виски, что еще больше смешит не только меня, но и Кейли. – Как замечательно, что вам смешно, – с театральным звоном отставляет он стакан. – Но что там с нашим договором, Кацу. Мама возвращается к привычному, серьезному, выражению лица, поджав губы. Пока я достаю из кармана диктофон, воспроизводя запись. Конечно, я ее послушал на трезвую голову вчера утром. И спасибо их невнимательности за то, что мое наследство останется в целости и сохранности. Родители внимательно слушают, им не надо объяснять мою задумку. Я их сын, так что они прекрасно все понимают после того, как Нат начинает их специально провоцировать. – План неплох, – едва заметно кивает отец, – но он перестанет работать как только вы уедите, а они вновь решат, что в списке чемпионом есть только фамилии Дэй и Морияма. – Он прав, – не хотя этого, соглашается мама, – и так они разрушают команду. – Для этого существует СМИ, – улыбаюсь я, произнося подготовленные аргументы, – там я буду часто. И, поверьте мне, они будут смотреть каждое интервью, и читать каждую сводку, а потом убиваться на тренировках. В желании доказать всем, что только они могут быть лучшими. А я, с удовольствием, каждый раз буду это опровергать. – Как насчёт их игры? – Не сдается в поиске изъянов отец. – Они выбрали самого честного арбитра, – развожу я руками в стороны. – Поменять не посмеют, тогда все решат, что они струсили. Внутри уже ходят слухи в моем преимуществе. Родители, уже более уверенно, смотрят друг на друга. Точно так же, как и их подопечные, по словам Ната. – Двойняшек надо постоянно держать в напряжении, – поддается ближе к столу отец, беря оттуда листок, – тогда они смогут быть за одно. Ничего другого не сработает. – У них есть имена, – скорее для галочки, говорит мама. – Но мы не должны настраивать их против Кацу, позже это может плохо отразиться. – А мы и не будем настраивать их против него, – теперь точно соглашается со мной он. – Мы настроим их против тех, кто тренировал Моде. Тут уже удивляюсь я, в ожидании продолжения, немного пододвигаясь вперёд. Мама же явно его поняла, раз довольно улыбнулась, откидывая волосы назад. – Здесь всех интересует твоя детская работа, – стал пояснять отец. – И то, что ты говоришь, что тренировался сам, только подогревает его. Однажды ты упомянул, что схемы для тренировок тебе составляли родители. А потом сказал, что основатели были с ними близкими друзьями. Картинка пазла стала становиться все более красочной и дополняться. Прекрасно. – Уверенна, – мама ответила вальяжно, – что их очень заденет тот факт, что их тренировочные схемы были нагло скопированы и украдены у самих основателей. А по совместительству и родителей. Кто же не захочет отомстить самозванцу, решившему, что может быть равным принцам из–за наглой кражи его родственников. С коварной улыбкой я переводил взгляд с него на нее. – Они вас ни за что не простят, когда правда вскроется. – Когда правда вскроется, – положил на стол впереди листик и ручку отец, – нам будет уже все равно. Я сглотнул и переместился на стул. Дабы подписать документ, составленный юристом в начале месяца о том, что я выполнил свою часть сделки и завещание может остаться в прежнем виде. – Киньте крючок сегодня, – готовясь к уходу, говорю я, – чтобы они даже не думали об уходе. – Мы позовём их восточную во время тренировок Сборной, – согласно кивает Кейли, – там вдруг вспомним о тебе и твоих родителей. И случайно упомянем об их наглости. Я чувствую вибрацию в кармане и сразу достаю телефон. Странно видеть высветившееся имя, но я всё же снимаю трубку. – Мистер Сато, – с подозрением произношу я, – что вас заставило позвонить? Никогда не питал теплых чувств к бывшему тренеру. Да и шел я не к нему, а разномастную команду. По той же причине отдал туда и Ната. – Надеюсь не разбудил, – с уважением произносит он, явно помня о том, что не раз вытаскивал его из ямы и вылета из первого дивизиона. – Можешь говорить? Я не тороплюсь с ответом, наблюдая за тем, как мама постукивает себя по уху, а отец делает вид, что хлопает в ладоши, поторапливая меня. – Все в порядке. Что случилось? – Звоню по поводу Веснински, – его искаженный голос звучит в кабинете. – Со всем моим уважением к тебе и всему, что ты сделал для Японии с Кошками, он – не ты. – Я прекрасно понимаю, что он это не я. Но по–прежнему не понимаю сути проблемы. – Посмотри то, что наснимали их журналисты, – скрипя зубами произносит он. – Пойми, мне моя репутация дорога. Какого обо мне будут мнения все вокруг, когда я выставлю капитаном того, кто хочет выступать за Америку. – Подождите, – по слогам произношу я, наблюдая за тем, как отец в компьютере ищет интервью, просматривая его с субтитрами, а мама направляется к нему, – он вам лично про это сказал? Или может кому–то из команды? Если нет, то я не понимаю ваших претензий. Отец перестал перематывать и явно читал происходящее на экране. – Даже если не это интервью, – продолжает Сато. – Ты вообще слышал, что его считают приемником кровавого дела своего отца. «Младший мясник». Такого Кошкам точно не надо. Я мог стерпеть эти сплетни, когда принимал его, потому что поручился ты. Но сейчас они слишком громкие. В общем, Моде, мое слово окончательное, я разрываю контракт с Натаниэлем Веснински. Он может не приезжать. Пришлю кого–то с документами и его вещами уже сегодня. Я не знал что сказать. Но в надежде посмотрев на родителей увидел только безвыходное пожатие плеч. – Вы же понимаете, что не найдете такого защитника, – твердым голосом продолжил я. – И я больше не буду поручаться перед вышкой за Кошек и вас. На том конце трубки послышалось тяжёлое дыхание. Да, я не раз продвигал свою бывшую команду. Спасибо тому, что в свите экси Японии мое имя значимое и к нему прислушиваются. Но будет ли это весомым аргументом на весах против «чистой репутации». – Со всем моим уважением, Моде, но это мое окончательное решение. Сообщишь сам, ему позвонят когда посыльной будет в Чарльстоне. Всех благ. Я не успел и подумать о возможных словах, как мой бывший тренер повесил трубку. – Вот ублюдок, – телефон отлетает на другой конец дивана. – Что они там наснимали?! Я подхожу к родителям и перед глазами появляется отрывок интервью, где Нат обещает перейти в Сборную Америке, если поступит предложение, а потом слова журналистки о том, что новому тренеру сборной он понравился и его лёгкая улыбка. – Да это монтаж, – яростно взмахиваю я руками, направляясь обратно. – И сколько они на этом заработают? Давайте подадим иск? Это же неправда. Я прекрасно понимал, что говорил бред, но остановиться не мог. Как можно выгнать лучшего игрока из–за интервью? Ублюдок. – А я сразу тебе говорил, чтобы ты выбрал нормального тренера, – пользуется моментом ради нравоучительного урока Тетсуджи, указывая на меня новой сигарой. – Такие фанатики всегда чокнутые. – Ну ко мне то он нормально относился! – Потому что за тебя никто не поручился из высших! А его считают твоим протеже. – Это нелогично, папа, – шиплю я. – Для адекватных людей – да, а для фанатиков – истина. – Замолчите вы наконец–то, – кричит на нас мама, отойдя к своему прежнему месту с телефоном у уха, но уже через мгновение ее голос приход в норму. – Здравствуй, Дэвид. Не разбудила? Мы с отцом непонимающе переглядываемся и возвращаем такой же взгляд к Кейли, которая слушает говорящего. – У тебя команда на следующий сезон собрана? – Мама отказывается смотреть на нас, предпочитая следить за тем, как сама постукивает пальцем по темному дереву стола. Ее собеседник даёт быстрый ответ. – Защитник. Один из лучших в мире, – даёт рекламу она. – Он точно подойдёт тебе, по всем параметрам. Рот матери растягивается в самодовольной улыбке, пока она слушает его. – Да, я про него. Он приедет с Миньярдом после Сборов. Спасибо, конечно передам. Доброй ночи. Она кладет трубку и только теперь смотрит на меня. – Со следующего сезона твой ненаглядный Веснински – защитник Лис Пальметто. Я открыл рот, но оттуда не вырвалось ни звука. Только потрясённый вздох. – Ну? – Мам, я люблю тебя, – быстро проговариваю я, сам не веря в то, что говорю это искренне. – Спасибо тебе огромное. Ее самодовольная улыбка превращается в более мягкую, материнскую. – Неужели для того, чтобы ты услышала эти слова, – без злорадства произносит отец, – достаточно было просто устроить его щенка в команду бывшего любовника. Мама кидает в него смятую бумажку, от которой он с лёгкостью уклоняется. – С твоим умением перекручивать информацию надо было идти в жёлтую прессу, – язвительно говорит она. – Не за что, Кацу. И кстати, это тоже можно использовать в случае двойняшек. – У них же есть имена, – театрально парадирует ее отец, и это тот редкий случай, где я на его стороне.***
Я хотел подойти к нему утром, и сделал это, но он стал быстро поздравлять меня с днём рождением, не давая вставить и слова. А после к нему присоединились ещё некоторые спортсмены. Только Рико с Кевином держались настороженно. Я провел лёгкую тренировку для будущей команды проигравшей, заранее предупредив остальных, что для них сегодня полный выходной. – Алкоголь для прекрасного вечера уже в твоей комнате, – во время обеда говорит Нат. – А что у нас вечером? – Заинтересованно спрашивает Ванесса, пока остальные непонимающе переглядываются. – Празднование моего дня рождения. Сразу после игры, а я приеду позже. Из–за ужина с комитетом. Исключая все вопросы, основатели про все знают. Боковым зрением я увидел, как Тея недоверчиво переводит взгляд с меня на Рико и обратно, «незаметно» толкая Джереми под столом. – Боги милосердные, – хлопает Ванесса в ладоши, – наконец–то заслуженный отдых. Ещё раз с днём рождения тебя, дорогой. Я чувствую, как в головах Рико и Кевина появляется очередная пометка. И она наводится жирным маркером во время наблюдения из Восточной башни второй тренировки, слушая рассказ о прошлом Кейли с Тетсуджи и обещая себе: «Не позволить жалкому Моде лишить их места под солнцем». Я улыбаюсь, удерживаясь от ярого желания отсалютовать им пальцами. И только заканчиваю занятие, желая команде удачи сегодня вечером. – Нат, надо поговорить, – серьезно говорю я в коридоре, когда хочу уже пойти собраться на игру. Он идёт за мной в комнату, подозрительно хмурясь, но не задавая лишних вопросов. – В следующем сезоне ты переходишь в Пальметто и будешь играть за Лис, – стоя спиной к нему произношу я. – Что за чушь? – Прокашливается он. – С чего это? – Журналисты переклеили твои слова, – нехотя поясняю я. – Делая отрезок о том, что ты с удовольствием перейдешь в Сборную Америке. – Я не говорил про… Яростно опровергается он, но замолкает на пол предложении, заставляя меня обернуться. Нат опускается на пол у кровати, поджимая колени к груди. – Это была черновая шутка, – он будет кулаком по полу, отказываясь верить. – Шутка, Кацу! Шутка! Кто же знал, что они так все перекрутят. Мне нельзя в Пальметто. Я поговорю с Сато, не может же быть он таким идиотом. Он должен понять. И оставить меня капитаном. – Он фанатик, как сказал отец, – я опускаюсь перед ним на корточки, – не поймет. Забудь. Тебе передадут вещи в аэропорту сегодня или завтра, вместе с документами. – Старый ублюдок, – отворачивается от меня Нат, тяжело дыша через рот, – я посмотрю, как сгниет его гениальная идеология без тебя и меня. – Обязательно сгниет, – уверенно обещаю я, – вот увидишь. Он кивает, правда скорее самому себе. И только через несколько о минуты его голове что–то щёлкает, и голова поворачивается ко меня. – Почему Лисы? – Я был у родителей, когда мне позвонил Сато. Мы с отцом начали препираться, а мама позвонила Ваймаку, устроив тебя к нему за две минуты. Нат издает смешок, значение которого понятно лишь ему. – Надо поблагодарить ее. – Ты не против Лис? – Спрашиваю я, наверное, только сейчас поняв, что Кошки могли быть для него важны. Я никогда не испытывал привязанности к команде. Все они лишь временный этап. Но Нат – не я. Может он их действительно считал семьёй? – Я мог бы быть против этой страны, но отец мертв. Значит, все в норме. А Лисы… думаю с ними будет интересно. – Вот это точно, – я похлопываю его по колену и всё–таки начиная собираться. – Мама сказала, чтобы ты поехал сразу туда после Сборов с Миньярдом. – Получается сегодня ещё один повод для праздника, – резко подрывается он. – Мое возвращение на историческую родину! Нат быстро достаётся из ящика бутылку рома, и опустошает ее четверть. Сегодня он притворяется беззаботным, а завтра будет продумывать план того, как переубедить или отомстить Сато. И бедный тот, кто приедет передать вещи. Но Нат остановился, как только поймет всю свою глупость, если начнёт просить бывшего тренера вернуть его. Нат слишком горд, поэтому скорее передаст в Японию записку с пожеланием красивого падения в конец рейтингового списка последнего дивизиона. Но я об этом, конечно, не догадываюсь. Выпроводив его из комнаты я стал быстро натягивать на себя черный костюм и укладывать волосы назад, параллельно пряча в рюкзак копии тех схем, которые вчера были на круглом столе. А оригинал прячу за кровать Кевина. Кто знает, что придет двойняшкам в голову пока меня тут не будет. На телефон приходит сообщение с оповещением о том, что команда уже надела форму, а комитет на своих местах. Я говорю об этом, как можно громче, в жилом отсеке Гнезда и направляюсь в Южную Башню. – Кацу Моде, – поживет мне руку глава, – рад встречи. – Взаимно. Я здороваюсь так же с остальными находящимися в башне, включая Витера с основателями, пока судьи приглашают команды на поле. Среди присутствующих начинается обсуждение моей схемы, находящейся на доске, и сравнение ее с каждой минутой на поле. Иногда к обсуждению подключался и Тетсуджи, делая замечания. Меня же практически не отпускали от схемы. А вот Кейли предпочитала вести отстраненные от работы разговоры. Но сколько бы отец не искал ошибок, игра была идеальной. Мне в лицо этого никто не говорил, но я слышал разговоры сбоку. В напряжённые моменты, когда все могло пойти не так, я сжимал бокал с шампанским, но не сделав и глотка. Чувства здесь были куда острее, чем на поле. Было ощущение, что если я хотя бы вдохну запах алкоголя, то меня вырвет прямо тут. Но все обходилось. И игра проходила идеально. Это было видно и по воодушевлённым лицам спортсменов на трибунах. Хотя на это могли повлиять бутылки под их ногами. Только в последние минуты игры я позволил себе немного расслабиться и отставить не надпитый бокал на стол. Три. Два. Один. Время. Вторая команда побеждает со счётом 12:10. Для них это больше похоже на тренировку, а вот для меня возможность показать родителям, что достоин стоять здесь. Пусть они не произнесет вслух, но я пойму это по взгляду. Правда и их мне не удаётся словить. – Предлагаю обсудить все за ужином в ресторане, – слегка подвыпившим голосом произносит помощница главы. Остальные встречают это предложение согласными кивками, забирая свои немногочисленные вещи. Я тоже иду за ними на парковку, залезая в машину отца на заднее сиденье. Ожидая пока мама не выслушает весь монолог от бывшего тренера Сборной и наконец–то не сядет в машину. Рюкзак я откинул назад, поудобнее устраивавшийся на месте. Интересно, как долго нам ехать? На телефон приходит сообщение: «Как и ожидалось» от Ната. И только потом отец начинает говорить: – Это могло быть и лучше. Будь у них немного больше мозгов, ты бы остался ни с чем. – Будь у них немного побольше мозгов, папа, я бы работал по другому. – Никогда не недооценивай соперников, – продолжает он. – Даже если знаешь, что сильнее. – Вот видишь, ты признал, что я сильнее. – Кацу, перестань, – словесно отдергивает меня мама. – Тетсуджи прав. Ты слишком самоуверен в себе. – Я не самоуверен, – спокойно продолжил я, прикрывая глаза, – а абсолютно уверен в себе. Единственный, кто может сравниться со мной в стратегии, это я, когда запомню больше информации. – Твои знания не имеют никакого веса, пока ты продолжаешь играть в детский сад, – вновь встревает в разговор папа. – Если ты считаешь себя лучшим, так заяви о себе в таком ключе громко. – Я и так это делаю, – немного теряя равновесие отвечаю я. – Нет, – резко отвечает мама, – не делаешь. – Может вы просто напрямую скажите, что от меня хотите? Я хотел продолжить спор, но его пришлось отложить на время, из–за того, что машина въехала на освещаемую гирляндами парковку ресторана. Где уже были знакомые ранее автомобили. Мама поворачивается ко мне и улыбается, веля сделать тоже самое. И я подчиняюсь, следуя за ними в ресторан. Где следующие несколько часов будет обсуждаться экси со всех сторон. Поочередно, практически все, поздравляют меня с успешным выполнением задания. Потом следует несколько наводящих вопросов. А потом, конечно, работа. Которую намного приятнее обсуждать за вкусной едой, чем черно–белыми бумагами офиса. – Моде, вы чем планируете заниматься на пенсии? – Продолжу дело родителей, – проглатывая говядину, отвечаю я. – Это как–то связано со спортом? – Прошу простить, но я предпочитаю об этом не говорить, – не меняясь в голосе, отвечаю я. – Поймите меня правильно, – продолжает Витер, – у вас действительно стратегический талант. Его нельзя просто так растрачивать. – Уверяю вас, – сладким голосом отвечаю я, желая закончить обсуждение меня, – мои наработанные годами навыки и знания, ни за что не останутся не при деле. – НАССА уже передали документы о желаниях на следующие три года? – Переводит тему отец, обращаясь к главе. Интерес ко мне мигом стихает, но напряжение между мной и тренером все равно чувствуется. Благо, этого никто не понимает. Глава стал перечислять требования, что заняло немалое количество времени. Я уже поглядывал на часы, желая как можно скорее оказаться на вечеринке. – Какие впечатление от Сборов, Моде? – Задет вопрос второй заместитель. – Может замечания? – Замечаний нет, мистер, – вежливо отвечаю я. – Но чтобы международная дружба вошла в привычку было бы неплохо ввести такую команду на постоянную основу. – Что вы имеете в виду? – Заинтересованно поддается вперёд глава. – Международная Сборная, – поясняю я. – Разумеется, туда нельзя просто отправить всех лучших. Поэтому было бы неплохо, например, по четвертому или пятому номеру от страны. Каждый год же составы менять, для передачи опыта. Как и на этих сборах, только масштабнее. С выходом на международную арену. Кто–то одобрительно закивал, одобряя такую идею. Другие же, отрицательно закачали головами, накладывая на вилку давно остывший гарнир. На основателей я не смотрел, но в помещении все равно раздался их голос. – Это невозможно, – категорически произносит Тетсуджи. – Взять хотя бы тренера. Каждая страна захочет видеть во главе своего. Нереальность такого варианта вызовет агрессию в сторону комитета. – Согласен с тобой, – подытоживает глава. – Тем более, конфликты менталитетов никто не отменял. И менять каждый год состав – проблематично для тренеров. – Думаю, можно ввести сборы на регулярную основу, – уже решив произносит Кейли, и с ней сразу соглашаются. – А там посмотрим. Я прикусываю язык, не меняясь в лице и продолжаю ужин. На часах одиннадцать вечера, когда я наконец–то открываю дверь машины, поскорее прячась от ужасающего ливня. Но стоило завестись двигателю, как начинается нравоучительная беседа. – Ты не мог предупредить нас о своей идее? – К моему удивлению первая говорит мама. – Мы придумали бы, как ее лучше подать. Или сделали бы это сами. – А ещё лучше, вообще бы ничего не говорили, – продолжает за ней отец. – Нам и так хлопот хватает. Следующий сезон Олимпийский. Сейчас точно не до этой команды. – Я и не рассчитывал на мгновенное соглашение, – перебиваю я бессмысленную беседу. – Это на будущее. Когда я уйду из спорта. Отец едва не теряет управление, но не поворачивает голову. – Не хочешь просветить нас в свои планы на будущее? – Произносит мама, с явным презрением в голосе. – Может я много чего нового узнаю о своем сыне. – После Олимпиады, – глухо произношу я, несмотря на них. – Повтори, пожалуйста. – Я уйду из спорта после Олимпиады. – Тебе в Южной башне голову напекло? – Фыркает мама. – После главных игр твоя жизнь только начнется. О каком уходе ты говоришь? Даже не думай… – А смысл играть, если я знаю концовку? – Неожиданно для меня самого выкрикиваю я и тянусь к папке в рюкзаке, чтобы отдать матери. Но до этого вырвав последний лист и смяв его в кулаке. Она аккуратно забирает ее из моих рук, начиная прочитывать. – Что это? – Спрашивает отец, не отрываясь от дороги, но ответа от подруги не следует. – Абсолютный просчет всего следующего сезона, – с победным смешком произношу я. Очень давно это стало моей идеей Х. Я шел к этому не один год. Мне всегда недоставало всего нескольких кусочков. Родители, сами того не понимая, подарили мне их – организовав эти сборы. Мне достаточно было просто наблюдать за всеми, за их реакцией друг да друга, дабы считать. Но на финише я затормозил, не зная, что делать с Америкой и тем, какие составы будут из–за конфликта. Но и это разрешилось. И сейчас в руках матери весь следующий год, во всех подробностях. Я даю все сто процентов на реализацию этого. Иначе я не Кацу Моде. – А теперь скажи, что мои записи это точная копия твоих планов на сезон, – поддаваясь вперёд произношу я. Я следил за тем, как она то быстро пролистывала листы, то несколько раз прочитывает. Ее лицо не менялось, но мне так хотелось получить ее признание хотя бы сейчас. – Мама, скажи, что я просчитал тебя. Оставалось несколько игр. Олимпиада. Она прочитывает полуфинал три раза, а потом ещё четвертый и пятый. Не решаясь перевернуть дальше. – Кейли, что там? – По слогам произносит вопрос Тетсуджи, щёлкая пальцами перед лицом матери. Из груди выражается безысходный смех. – Я ведь прав, да? Ты именно так хотела построить команду. Просто скажи мне это, – я говорил громко, но в конце мой голос надломился. – Пожалуйста, скажи мне это. Прошу… Я вижу как мама поднимает голову с окончания блокнота, где не хватает финала, на Тетсуджи. Но ничего не произносит. Я пытаюсь понять ее, но и это безуспешно. Отец на мгновение отрывается о дороги, чтобы оценить обстановку в салоне. Маму он знает намного лучше, чем я, поэтому с лёгкостью понимает, что заставляет его задержать взгляд на непозволительно долгое время. В глаза через лобовое стекло в этот момент попадает ослепительный свет. – Папа! Успеваю я крикнуть только это, за мгновение до того, как он выворачивает руль, и машина вылетает с трассы, переворачиваясь. Последнее что доходит до меня перед ударом головой, это крик матери, полный ужаса