***
Писк. Ужасный, раздражающий писк повсюду. Драко резко открывает глаза, и взгляд моментально находит причину. Рывок руки, и в кулаке уже дохлый, объевшийся ведьмачьей крови комар. Он со стоном приподнимается на локтях, осматривая свою перебинтованную грудь. Воняет мерзко. Он узнает запах лечебных трав и масел. Маленький деревянный дом с соломенной крышей стоит, погрузившись во тьму. Но для Драко не помеха разглядеть всё вокруг. Свеча шипит, догорая, потонув в мокром воске. Везде склянки, сухие травы и книги. Сложно не понять, что это обитель травника. Он отгибает вязаный бинт, замечая, что смертельная рана уже затянулась, оставив после себя розоватый шрам. Ведьмачья регенерация и в этот раз спасла его, хотя Драко думал, что все шансы давно исчерпал. Слух ловит, помимо ветра за стенами дома, чьи-то шаги. Короткие. Торопливые. Женские. Взгляд по привычке ищет меч. И как только ладонь касается кожаной рукоятки, дверь распахивается, и еле узнаваемый голос приветствует его. — Хватаешься за меч, белый волк? — она снимает платок, стряхивая с него снег. Кудрявые длинные волосы рассыпаются по плечам. — И зачем я только перевела на тебя столько трав? Она молода. Мягка в движениях. Стягивает с себя шерстяную куртку, бросая её на скамью, ближе к очагу. Зачесывает пряди за ухо и, присев, разжигает огонь. Драко замечает под её длинными ногтями забившуюся измельченную траву. Подушечки пальцев немного окрасились в зелёный. — Спасибо… что ли… — он прикрывает глаза от собственной глупости. Никогда не умел благодарить и делал это весьма неуклюже. Но девушка, не глядя на него, всё же улыбается. Она выпрямляется и отряхивает руки о подол фартука, подходя к кровати. Усаживается на край и совершенно по-хозяйски, холодными пальцами, начинает убирать бинты. Драко запечатлевает взглядом несколько веснушек на её носу. Взгляд тёмных карих глаз блуждает по шрамам по его груди и животу. — На центральной площади второй день гниёт туша Беса, которого ты убил. Один фермер взял на себя смелость сказать, что это его рук дело. Убил одними вилами демона, который терроризировал деревню, — она не сдерживает улыбки. — Раны зажили, Ведьмак. Он кивает, когда она встаёт и отходит к столу, зажигая новую свечу. И как только появляется желание и самому подняться, он резко притягивает одеяло обратно к паху. Он совершенно голый. Это не стеснение. В нём нет таких чувств. Это простое приличие перед той, кто спас его. Он нагибается вперёд, чтобы схватить с табурета аккуратно сложенную одежду — тёплые тонкие брюки и рубаху. Доспех же стоит у двери. — Твоя лошадь накормлена и напоена, — травница, закатав рукава, начинает перебирать сухие прутики вербены. Драко быстро одевается и садится обратно, поставив локти на колени. — Как мне тебя отблагодарить? — получается бесцветно. Без эмоций. Словно это рутина. — А ты уже… — не отрываясь от работы, также без эмоций. — Я собрала с Беса всё, что может мне пригодиться. Как-то всё по-идиотски складывалось. Ему никогда не приходилось настаивать на разговоре с женщинами. Они сами делали это за него. Но эта девушка… — В городе ждут тебя, — говорит она, пока он надевает доспех. Поворачивается. — Там есть заказы для Ведьмаков. Ей требуется всего пара шагов в этом маленьком пространстве, чтобы подойти к нему вплотную и, закинув голову, посмотреть в глаза. — Красивые… — почти шёпотом. — Как у кошки. Её маленькая ладонь летит вверх, к лицу, и Драко успевает перехватить кисть до того, как она коснётся его щеки. Они смотрят друг на друга. Он знает, что это… Сложно не догадаться. — Хочешь, я могу остаться… — говорит он и сам ведёт её ладонь к своей щеке, нагло вздёрнув уголок губ вверх. Её длинные ногти чуть задевают щетину. Неприятно. — В другой раз, Ведьмак. И явно когда в твоих волосах не будет засохших ошметков мёртвой твари… Она толкает пальцами его щеку, так, что ему приходится отшатнуться от неё. Забавная. С характером. Когда мечи вдеваются в ножны, когда дверь дома распахивается, впуская морозный воздух, Драко позволяет себе последний вопрос: — Как твоё имя? Она встречает вопрос с улыбкой. Едкой и какой-то таинственной. — Гермиона. «Гер-ми-она», — думает он, когда садится на лошадь. Смакуя её имя до самого Новиграда.***
Городская стража, совершенно не стесняясь, орёт во всю глотку о том, как им мерзко сидеть в таверне рядом с этим… — Выблядок! — мужик с шлемом харкает в сторону Драко. — Желтоглазые вообще нюх потеряли, заходя в город. Ведьмак сидит спиной к ним, заняв угол и растягивая приём премерзкой похлёбки. После сегодняшней зачистки городской канализации от утопцев, которых там скопилось больше дюжины, страшно хотелось есть. Плевать на вкус. Лишь бы желудок наполнить чем-то горячим. Работы для Ведьмака по правде оказалось много. Сложно не догадаться, что мутантов, как он, на свете осталось совсем мало. Можно было по пальцам пересчитать. Каэр Морхен давно развалился, оставив после себя груды камней и какие-то намёки, что много лет назад там была жизнь. «Это к лучшему», — всегда повторял он себе. Больше никаких прав на неожиданность и сломленных мальчишеских судеб. Больше никаких смертей детей, которые не пережили «отбор». Ему только и оставалось доживать и делать то, чему его обучили. — На кой нам в городе этот выродок, если даже плешивый старик, у которого давно яйца обвисли, смог повалить Беса! Драко громко хмыкает, от чего мужик позади него сильнее заводится. — Ты чё, блять, смеёшься надо мной? — он быстро встаёт, повалив позади себя скамью. Звук стали жужжит в воздухе, когда стражник обнажает меч. Острие наверняка устремлено ровно в лопатки — так думает Ведьмак. Это ощущается кожей. Драко потребуется две секунды, чтобы отрубить этому языкастому руку. Но он до ужаса терпелив. Привычка. — Эй, Варко. Отвали от него. Приказа не было, — впрягся кто-то из них. — Пусть лучше сходит и убьёт чудовище в твоём доме. Меч снова клацает, когда стражник убирает его на место. — Какое ещё чудовище? — нервно уточняет Варко. — Твою мамашу! Хриплый хохот заполняет пространство. Драко закатывает глаза и возвращается к похлёбке, пока не слышит приближающийся крик, а затем дверь таверны распахивается и внутрь влетает, запинаясь, молодой парень. Его лицо перекошено страхом. Ужасом и отчаянием. Он быстро вертит головой под общее молчание, которое возникло, когда он появился столь внезапно. — Ты! — он указывает пальцем на Драко. — Ведьмак! Господин Ведьмак! В зале слышатся шепотки. Стража вновь напрягается. — М-монстр! Там монстр! Скорее! Он смотрит на похлёбку, которую так и не доел. Бросает рядом пару медных монет и встаёт из-за стола, оборачиваясь. Варко оказывается на голову ниже. Один его глаз дёргается от нервозности. Он отворачивается, не выдержав взгляд жёлтых глаз. — Веди, — слишком спокойно говорит Ведьмак парню, который ухватил его за предплечье, словно боясь, что он передумает. — Мы идём с вами! — шипит стражник. «Ещё бы…» Лошади останавливаются прямо за стенами города, у деревенского склада с провизией. Парень указывает пальцем направление и прячется за спиной Драко, всё повторяя: — Столько крови! Столько крови! Он чувствует запах за десять метров. Стойкий, гниющий. Дверь склада распахнута, и уже видно то, о чём так орал парень. Кровь везде. Густая, застывающая. После убийства прошло больше шести часов. Значит, на рассвете. Кто-то позади начинает блевать, выхаркивая всё, что только ел. Драко делает шаг внутрь, вытянув меч вперёд. Но тут же его убирает. Тот, кто это сделал, давно ушёл. Он бы почувствовал его присутствие. — Дерьмо! — ужасается стражник. — Что здесь произошло? На полу лежит два растерзанных тела мужчин. Их руки и ноги оторваны. Ему приходится присесть перед трупами, чтобы оценить обстановку и повреждения. Тот, кто это сделал, был не человек — заметно по характерным укусам на рваных краях плоти и по всему телу. Огромные отметины от когтей рассекают и бока вспоротых живота, и шеи. — Сколько им было лет? — громко спрашивает Драко, оборачиваясь к парню, который привёл их сюда. — К-как мне… Семнадцать, а Петру через месяц должно было быть восемнадцать. Молодость. Ещё один признак этого чудовища… — Кто это сделал, белоголовый? — грубо спрашивает стражник, зажимая рот и нос рукой. Драко распрямляется и молча направляется к выходу. Ему нужно приготовить масло для меча и купить где-то Наезанскую соль. — Ведьмак! — вновь окликает его мужчина. — Я думаю, это Брукса… К вечеру жители деревни собирают монеты, чтобы оплатить заказ на чудовище.***
Ведьмаки лишены эмоций. Проклятый дар мутации. Драко давно ничего не чувствует. И не верит, что что-то изменится. Бывало, он слышал рассказы коллег о какой-то влюбленности. О чувствах, которые рождаются внутри. Там, где становится горячо. Прямо в сердце. Вечный одинокий волк. Слоняющийся по свету. Он всё думал, когда же это ему надоест. Когда же сил останется только на то, чтобы одной рукой открывать бутылку сладкого вина. Быть может, приобрести домик на раскатистых виноградниках Туссента? Уйти спокойно в старость. Позволить себе дожить до неё. Не пасть от рогов, лап, когтей или клыков какой-нибудь нечисти… Просто жить. Но, глядя на то, как в нём видят спасение, глядя на парня, который так верит, что Ведьмак найдёт тварь, что сделала это с его друзьями — как обещание самому себе — это в последний раз. Она явно не ожидала новой встречи так быстро. Драко стоит на её пороге, чувствуя, как из распахнутой двери веет ароматом цветов. Зимой необычно. Но не для травницы. — Ведьмак? — спрашивает Гермиона и поправляет лямку, спадающую с плеча. Она смотрит ему за спину, не совсем понимая столь поздний визит. Он вытягивает руку с зажатыми в ней монетами. — Мне нужен качественный жир и две меры квебрита. Девушка вскидывает бровь в удивлении и делает шаг назад, приглашая позднего гостя войти в дом. Её длинные волосы распущены. Ветер, который также оказывается незваным, путается в прядях. Драко засматривается на это. Засматривается на её стройную фигуру через прозрачную ткань сорочки. Она хмыкает, закрывает за ним дверь и машет рукой куда-то в сторону. Он понимает. Не будет мешать. Кладёт монеты на стол и прислоняется плечом к стене, осматриваясь. Кровать заправлена, свечи скоро догорят. Наверняка она ложилась спать. — Смею предположить, что ты не ужин себе на качественном жире будешь готовить, — Гермиона, будто специально, оперевшись рукой о тумбу, наклоняется вниз на прямых ногах, стоя спиной к нему. Драко давит улыбку, но взгляд уводит. — В городе завелась Брукса, — спокойно отвечает он. — Советую тебе перебраться в город к знакомым. Туда, где можно запереться… Он смотрит на соломенную крышу и дверь, которую при желании может выбить ногой даже ребёнок. Она находит то, что нужно, сворачивает в кулёк и, не глядя ему в глаза, передаёт в руки. — Значит, на то моя судьба, если смерть придёт сюда. Он в судьбу не верит, отчего нагло давит усмешку. Она резко смотрит на него с вызовом. Чуть прищурив глаза. Потом это будет казаться ему совсем не совпадением. Но только потом… — Ведьмак, что был создан из-за права неожиданности, не верит в судьбу? — И гоню её к чёрту, — спокойно на выдохе. Её эта тема явно очень зацепила. Ему не хочется продолжать. То ли из-за того, что в её словах была доля правды, то ли из-за нежелания рассуждать так глубоко. Он замечает сечение дельт на её плече, когда она тянется рукой к верхней полке. Наверное, виной тому темнота. Гермиона не справляется с чашкой, и она выскальзывает из рук. Драко всего-то стоит резким движением поймать её у самого стола и встретиться взглядом с Гермионой. Теперь в её глазах нет былой уверенности, что он запечатлел несколько дней назад. В них был страх. Как бы она ни храбрилась. — Бруксы редко нападают на женщин, — успокаивает он, протягивая чашку. — Я скоро её уничтожу. Она улыбается в ответ, качая головой. Тишина между ними натянутая. Неприятная. Наверное, это впервые у Драко с женщиной. Он понимает, что Гермиона делает шаг навстречу и два назад. И кто из них ведёт этот танец, он не знает. Уже у двери он оборачивается, когда она, прочистив горло, тихо спрашивает: — А кого она убила? — Двух молодых ребят, — Драко выходит за порог. — Запри дверь. И потуши свечи… на всякий случай.***
Это случается спустя сутки. Он находит её в пещере к северу от города. На входе в расщелину слышны трели птиц. Ночью. Странно для человека, но не для Ведьмака, ступившего на землю чудовища. Зелье «Чёрной крови» шипит в венах. Он чувствует, как кровь густеет. Травится. Чувствует, как зрение чуть ухудшается. И чувствует запах крови повсюду. Драко до скрипа сжимает рукоятку меча, когда выходит на плоскую площадку. Здесь есть даже стулья, разбросанные тряпки, похожие на одежду. Он слышит быстрые шаги босых ног. Она прячется в тени. — Выходи, — слишком спокойно говорит он. Пружинистая стойка и мягкий поворот головы. Драко держит всё под контролем. И как только он вновь собирается открыть рот, метрах в пяти хрустят мелкие камни и слышится рев. Он срывает с пояса бомбу. Кидает в летящую на него Бруксу, рассыпая блестящую смесь. Она быстрым рывком отскакивает, срывая глотку в крике, пытаясь смахнуть с глаз песок «лунной пыли». Этих секунд достаточно, чтобы сделать выпад и взмахом меча отсечь ей руку. Брукса срывается в туман, но блеск от брошенной в неё бомбы делает зримым её силуэт. Ведьмак стреляет Аардом, сбивая с ног чудовище. В прыжке выставив меч, он пронзает её грудь, наваливаясь сверху. Её перекошенная морда трансформируется в человеческую, а затем обратно. Рот то расширяется, превращаясь в зубастую пасть, то приобретает нормальный вид. Драко проворачивает меч в её сердце по часовой стрелке, наблюдая, с каким отчаянием Брукса режет ладони, схватившись за сталь, пытаясь вынуть её из себя. Бесполезно. Так они и зависают. Лицами в метре друг от друга. Драко, уткнувшись животом в рукоятку, смотрит, как жизнь покидает её. Молодое лицо девушки застывает в страхе. Слёзы копятся в уголках глаз и с последним взмахом ресниц срываются вниз по виску. Брукса была мертва. Драко всё смотрит и смотрит ей в лицо, оценивая примерный возраст вампира. Наверное, по их меркам она ещё подросток. От этой мысли челюсти с силой смыкаются. До скрипа. Не зная, что она сделала, взялся бы он за этот заказ? Дальше всё происходит как рутина для Ведьмака. Отсечение головы, как точка в этой работе. Её жизнь за две, что забрала. Вот такие здесь законы. Есть чудовища. И есть те, кто этих чудовищ убивает. И его же самого не считают человеком. Мутант. Выродок. Без совести, чести и достоинства. Тот, кто стоит между добром и злом. Ни там, ни там не прибитым. Ещё не находилось людей, кто бы относился к нему с пониманием. Он чувствовал в их благодарности страх. Слышал слова про себя, стоило ему отвернуться и отойти. Может, когда-то наступит время, когда сам Драко окажется прибитым лопатками к земле с выдранной артерией из шеи. Может быть, когда-нибудь и на него будет заказ. Как на такое же чудовище…***
Драко пьяно улыбается, пока такой же пьяный бард рвёт глотку, напевая обругивающую стражу балладу. В Корчме не протолкнуться. Уставшие крестьяне празднуют первый выходной, который назначил король. Кажется, никто не замечает присутствия желтоглазого. Он находит её сразу. Её толкают из стороны в сторону пляшущие люди, пока она пробирается к выходу. Молодой, но уже облысевший мужик вдруг нагло хватает её за бёдра обеими руками, от чего Гермиона давит возмущенный вздох. — Руки убрал! — рявкает она. Но лысому только в радость. Его возбуждение от хмеля и женской задницы даёт ему ещё большего наслаждения. Пять. Именно столько шагов понадобилось Драко, чтобы схватить и до хруста сжать кисть мужчины. Услышать мат и оттолкнуть его от себя, загораживая Гермиону. — Ты чё, блять, — шипит тот, и музыка становится тише. Бард заглох. — Ты чё, сука белоголовая, вообще попутал? Шлюха моя! Гермиона за спиной Драко громко хмыкает. Обходит его и с силой заряжает коленом обидчику между ног. Ведьмак обнажает меч, когда их обоих окружают. Лязгающий звук стали приводит пьяную толпу в себя. Кто-то бубнит про указ короля о неприкосновенности Ведьмаков, что спасают этих же бедолаг от монстров. Кто-то плюёт под ноги, он не видит кто, потому что Гермиона, взяв за руку, ведёт его за собой к выходу. На улице чернющая ночь. Снег валит гроздьями. Створки дверей за спинами захлопываются, и внутри вновь слышатся хохот и пение. — Теперь они отравят твою лошадь, — говорит она, подходя к Плотве, зарываясь рукой в гриву. — Я отрежу им пальцы, — спокойно отвечает он, глядя на то, как девушка ловко запрыгивает на лошадь. — Подвезёшь? Опять эта смена в её поведении. Опять шаг к нему. Драко чешет нос Плотве, берёт за поводья и тянет к дороге. Он замечает голую ногу Гермионы, торчащую из-под разреза длинной юбки. Гладкая белая кожа контрастирует на фоне тёмной лошадиной шерсти. Желание зайти в бордель всё увеличивается. — И надолго ты здесь, Ведьмак? — её ладони упираются позади, на спину Плотвы. Она откидывает голову назад, глядя на небо. — Пока всех чудовищ не перебьёшь? — Всех не перебить. Они также размножаются, — машинально отвечает он, только потом понимая, что смысл вопроса был далеко не в этом. — Прямой, как палка, — смеётся она. Он не замечает, как проходит время. Как они выходят за ворота города, направляясь по дороге к деревне, а затем к полю и лесу, где чуть в глубине стоит её дом. Они разговаривают о ерунде. Гермиона спрашивает, сколько он чудовищ убил, а Драко отвечает, что не считал. Спорят о травах, делятся рецептами. И ему неизвестно, отчего такая связь именно с ней. Так легко даётся разговор. Обычно женщины, что подпускали его к себе, говорили о сексе, деньгах и о сексе и вновь о деньгах. Только потом Драко понимает, что так долго он ни с кем не разговаривал. Общение заканчивалось в борделе, на койке, когда кончалось и оплаченное время. Здесь же Гермиона говорила бесплатно… — Где ты научилась врачевать? — интересуется он, когда до её дома осталось совсем немного. Гермиона пожимает плечами. — С самого детства меня обучала мать. Не вижу себя в чём-то другом. Наверное, у меня просто не было выбора, как у тебя. Этот ответ отзывается у него внутри. Каким правильным он был. Плотва фырчит, когда Драко останавливает её у самого дома. Протягивает руку Гермионе, чтобы помочь слезть с лошади. Но девушка, вытянув обе руки, хватается за его плечи, спрыгивая с лошади. Прямо напротив него. Близко. Задирая голову, чтобы посмотреть в глаза. — Мне нравятся твои глаза, — говорит она и не отпускает рук. Она ниже Драко. Намного ниже Драко. Ей приходится задрать подбородок, чтобы смотреть ему в глаза. Близко. Близко. Так близко могли подходить к нему женщины только с одной целью… Инстинкты и мысли одолевают его. Драко истолковывает всё по-своему, но отчего-то ждёт. Ему не хочется ставить её рядом с теми… Она не такая… — Хочешь зайти? — она встаёт на носочки, ведёт носом по щетинистой щеке Драко. Он хочет. И зайти. И её. Но секунда, и девушка плотно прижата за его спину. Драко всматривается вперёд, услышав приближающиеся шаги. — Иди в дом. Но Гермиона вновь не слушает. Выглядывает из-за плеча и всматривается на дорогу, а затем срывается к женщине, которая тащит на себе девушку. Она хромает и почти не может идти. — Тарана! — грубо говорит Гермиона, но подбегает к ним и берёт девушку под руку. — Неужели он опять вас побил? Драко замершей статуей наблюдает за этим, считая взглядом синяки на лицах молодой девушки и женщины, у которой заплыл глаз. — Неси её в дом, — приказывает травница, а сама подходит к Драко. — Что ж… в другой раз, Ведьмак… Он кивает, садясь на Плотву. Другого раза не случается. Гермиона уезжает из города на следующий день. Он узнаёт об этом у нового травника, который появился в городе сразу, узнав о вакантном освободившемся месте. Причины никто не знает. И он не интересуется. Смахивает на то, что это даже к лучшему. Заледенелое с годами сердце так и остаётся камнем. Вряд ли это было большим, чем простым физическим влечением. Два года спустя, когда он проездом вновь посещает Новиград, в памяти всплывает та самая дорога, по которой он сейчас скачет. Жаркое лето плавит воздух, но даже сквозь яркое солнце он видит, что тот самый покосившийся домик оброс клумбами с цветами. Там явно была жизнь. Любопытство ли. Или обычное желание, чтобы она оказалась там, одержало над ним верх. Драко притормаживает лошадь и спрыгивает с неё, направляясь к приоткрытой двери. И замирает, не сделав последних шагов, ибо слух улавливает пение… Та самая колыбельная. Про мотыльков. Гермиона запинается на каком-то слове, когда показывается в раскрытом окне. Она смотрит на него с тем же удивлением, и в итоге просто шепчет: — Ведьмак… Драко не умел улыбаться. Ухмыляться, хохотать, тянуть углы губ вверх, имитируя эмоции — да. Но улыбаться — никогда… Но почему сейчас ему кажется, что его лицо выглядит до омерзения глупо? Он чувствует спазм в скулах, потому что делал сейчас именно то, что не умел… раньше… — Ты до сих пор не веришь в судьбу? — спрашивает она, облокачиваясь о подоконник. — Кто бы мог подумать, что мы вновь встретимся. — Простое совпадение, — он подходит к створкам, оставляя метр пустого пространства. До одури жарко и хочется пить. Драко чувствует, как по спине ползут капли пота. Он сглатывает, что не остаётся незамеченным. Гермиона чуть отклоняется, что-то берёт с верхней полки и кидает ему. — Утоли жажду. Он уже. Глупо. Драко не знает, как ей удаётся произвести на него такой эффект, что вышибает все потребности. Они не видели друг друга две зимы, а кажется, что пару дней. И причин не знает, отчего эта девушка так его цепляет. — Зайдёшь? — вопрос ещё свеж, но ответ он знал заранее. Зайдёт…***
Первое. Это далеко не чай. Гермиона, сидя на полу напротив него, подливает в кружку холодный напиток. Травяной. Сладкий. И терпкий. Смеётся. Говорит, это секретный рецепт. Лучше любого вина. А он и не против. Второе. У него болит горло от количества слов, что были сказаны за эти три часа. Солнце давно село, а спать совершенно не хочется. Хочется продолжать, сидя на дощатом полу, и слушать её истории. Рассказывать свои, позволяя себе немного хвастовства. Гермиона, конечно, это замечает и смеётся. Говорит, какой он забавный. Совершенно не умеет обольщать. Драко не против. Третье. Третье и самое главное. Хорошо. Ему безумно хорошо. Непривычно. Может, дело в чае. А может, и в ней. — И как ты спас того мальчика? — она подгибает колени к груди, обвивая их руками, с интересом слушая историю. Не хочется об этом вспоминать, но чёртов чай развязывал язык не хуже браги. — Вовремя отобрал бутылку. Но печать сорвалась, и Джин вышел наружу. Мне пришлось загадывать три желания. Вот и вся история. Гермиона кусает губу, и выглядит это невероятно соблазнительно. — И что ты загадал? Богатства я не вижу. И славы твоей, — смеётся в изгиб локтя. Драко стынет на пару секунд. В голове яркость от воспоминаний. Белый-белый снег и капли крови. Это было третье желание. Он хотел жить… — Загадал снять проклятье с матери этого мальчика, новую лошадь и… — он делает паузу, гоня воспоминания прочь, — выжить в схватке с любым чудовищем, которое сможет одержать надо мной победу. Гермиона вскидывает бровь. — Ты загадал себе новую лошадь? — еле сдерживая смех. Драко закатывает глаза, глубоко вздыхая. — Джины очень опасны. Твои желания они могут исказить и сделать намного хуже. Я просто выбрал самое безопасное. — И спас мать мальчика? Он кивает. — И получил новую лошадь? — она уже не сдерживает смех. Ведьмак улыбается. Опять. Кивает. Говорит, что новая Плотва прискакала к нему через пару минут из ниоткуда и служила ему добрых десять лет. — А третье желание? — уточняет она, делая глоток чая. — Оно тоже уже исполнилось? — Через год, когда на деревню напал дракон. Один из жителей украл яйцо, и зверь пришёл найти его. Он сжёг меня пламенем, расплавляя снег, землю вокруг меня. И мою кожу. Даже с такими повреждениями мне удалось отсечь ему голову и упасть, наблюдая за тем, как желание исполняется. Регенерация, которая обычно длится несколько дней на такие огромные травмы, справилась за несколько секунд. Гермиона будто чувствует, что дальше продолжать тему не стоит. Встаёт на ноги, ставя чайник на каменную печь. — Хочешь ещё чаю? — смотрит из-под полуопущенных ресниц в его сторону, пальцами развязывая лямку на своём плече. — Или меня… Драко ищет её глаза в тёмной комнате. Находит. Находит своё сердце, жаром опалённое от возбуждения. Оно бьётся прямо в рёбра. Таранит их, как от самой сильной схватки со зверем. Вот только сейчас Ведьмак сам превращается в животное. С инстинктами. Он хочет. До безумия. До обморока хочет. Её. На себе. Под собой. Дышать. Прижимать и видеть, как кончаются в ней силы от стонов. Он хочет эту женщину себе. Она молча наблюдает за тем, как Драко снимает с себя броню, стягивает одной рукой рубаху. Расшнуровывает брюки. Гермиона просто молчит, оперевшись о стол, заведя обе руки за спину. Ему кажется, что она наслаждается этим. Смотрит на каждый шрам на груди и руках. Облизывает губы, когда он остаётся гол перед ней. Два шага. И в гортань вползает сладкий запах трав. Её губы мягкие, прохладные. Драко целует так, как привык. Рвано, страстно и с нажимом. Он чувствует сопротивление, когда его груди касаются пальцы, чуть отталкивая от себя. — Не торопись… — шепчет она. Красивая… Она смотрит на его шею. Наверняка замечает, как он сглатывает терпкую после чая слюну. — На кровать, белый волк, — командует она. Локти топятся в ямочках соломенного матраса, когда он ложится на спину. Смотрит за тем, как Гермиона развязывает вторую лямку на плече и на то, как ткань сорочки, облизнув тело, валится к ногам. Ей это нравится. Это видно. Драко умеет такое «читать». Гермиона запрокидывает на него ногу. Садится сверху, намеренно не задевая члена. Гладит руками грудь, вычерчивая по шрамам длинными ногтями. Драко поддаётся бёдрами вверх, сжимая на её пояснице пальцы. Хочется до одури почувствовать её жар. Её желание. И он зависает, глядя ей в глаза. Всё это происходит молча. Лишь сбитое дыхание режет слух и воздух. Он смотрит на неё слишком долго. Завороженно. Смотрит на то, как Гермиона тазом начинает медленно спускаться вниз, имитируя толчки. И эти короткие касания о головку, об её задницу, скользя ко входу по влаге, сводят с ума. Но он поддаётся игре. Он позволяет ей вести. — Я не думала, что ты будешь таким терпеливым… — нагибается, оставляя поцелуй на сгибе его шеи. — Мне нравится, Ведьмак… Она не боится его. Совсем. Такого раньше не случалось. Многие женщины, с кем он был, испытывали страх перед мутантом. Он слышал их сердца, бившиеся на грани отчаяния, возбуждения и опасности, которая шла от него. Но здесь… Гермиона берёт всё в свои руки. Она выбирается, схватив его кисти, крепко сжав пальцами. Она руководит его движениями. Касается себя. Её бедра гладкие. Он ведёт ладонями вверх, к талии. Она тормозит немного, позволяя ему сжать сильнее. Чтобы острее и жёстче. Драко так и поступает. Рычит. Касается пальцами выступающих рёбер, а дальше груди. Удовлетворенный стон разносится по дому. Он не понимает, его ли, её ли… Или их общий. И когда уже терпеть не в силах, Драко резко хватает её за шею, притягивая к своему лицу. — Целуй меня, бесстрашная… Она пахнет сладкими травами… Она прикусывает нижнюю губу Драко прямо в тот момент, когда насаживается на член. С выдохом прямо ему в рот. Он звереет. Хочется бешено двигаться в ней. Хочется взять инициативу в свои руки. Но, дьявол, он позволяет ей вести. Гермиона двигается то медленно, то быстро, всё это время смотря на Драко сверху вниз. И эта нить страсти только натягивается сильнее. Он помогает ей, подмахивая бёдрами вверх. Мокрые звуки рикошетят о стены. Она что-то неразборчиво шепчет. Кажется, это: «ещё». Её пальцы жёстко впиваются в плечи Драко. Он шипит, притягивая Гермиону к себе. Бросает на матрас и нависает сверху. Они дышат друг другу в губы, любуясь тем, насколько распалили этот воздух между ними. Он рукой закидывает её щиколотку к себе на поясницу, ставя локоть рядом с лицом травницы. Нависает. Драко думает, что у него было сотни раз. Так же. Просто секс. Просто кончить. Но сейчас, чувствуя в ней неложную храбрость, как она относится к нему, всё это становится особенным… Он входит снова. Без промедления. Стягивающая теснота доставляет блаженство. То, как она безжалостно полосует его ногтями по спине. Острая реакция на всё. На неровное дыхание. На трепет ресниц. На стон от каждого глубокого толчка. Всё это сносит крышу. И этот запах… Он вползает Ведьмаку в вены. Оседает там. Сладкий, приторный запах цветов и трав. Он целует её навылет. Кусая. Не сдерживаясь. Ощущая, как её мышцы всё плотнее стискивают член. Она на грани. Точно такой же, как он. И в этом забытом лесу. На окраине. В маленькой хижине всё сконцентрировано на них. Мир расходится осколками, когда Драко кончает, ощущая сокращения её тела. Последние движения слабые, но оттого самые приятные. Нега спадает, и он валится на бок, притягивая её к себе. Дышит ей в затылок. И ему кажется, что она улыбается. Простое ощущение или, может быть, желание этого. Ему хорошо. Бесконечно хорошо за долгое время. Драко засыпает, когда Гермиона тихо, почти шёпотом, начинает петь: — В поле спят мотыльки…***
Ведьмак давит ухмылку, когда компания краснолюдов проигрывает ему три партии в гвинте подряд. Он прячет увесистый мешок с монетами за пазуху, допивая горькое вино из пробкового стакана. Сегодня он позволил себе расслабиться. Ещё вчера он выполнил заказ, избавив семью от проклятия, от чего знатно исчерпал свои силы. Вечереет, и на улице становится прохладнее. Ему бы подняться наверх, заказать себе ванну горячей воды, но что-то в его голове зависает на мысли выйти и направиться туда, где вот уже три месяца его ждут. Голову кружит то ли хмель, то ли предчувствие надвигающейся опасности. Только так он мог себе объяснить затишье в его жизни. Было чересчур хорошо… Гермиона лечила его раны после когтей чудовищ. Она разговаривала с ним обо всём на свете. Делилась опытом в выращивании трав. Смеялась, говорила, что ему нужно купить землю и выкопать сад, чтобы всё было под рукой. Она никогда не предлагала помощь — она просто делала. Ругалась на него, если он пытался справиться сам, забинтовывая грудь. Три месяца… но будто они были знакомы всю жизнь. Он всё ещё не чувствовал того самого, о чём пели барды и писали стихи. Он не чувствовал того самого — тяжёлого слова, которым обменивались двое. Влюблённых? А была ли это влюблённость? Ведьмак не знает. Ему просто хорошо… Может, это и было для него то самое? Угомониться. Повесить мечи на стену. Снять с Плотвы седло и встать за плуг, распахивая поле. Видеть, как она высаживает в саду всё, что так хотела… Драко доверил ей себя. Полностью. Доверил свое сердце, понадеявшись, что оно, наконец, забьется по-человечески… Горло саднит от горькой выпивки. Он мотает головой, отбрасывая мысли подальше. Кажется, что он этого не заслужил. Проклят быть изгнанным ото всюду. Такова судьба Ведьмаков. — Господин Ведьмак! Драко поднимает голову, замечая молодого парня с бритой головой и татуированным черепом. Городские банды… Он узнает его только по сросшимся бровям на переносице. Тот самый парень, у которого Брукса убила двоих друзей два года назад. — Вижу, ты поменял стезю? — неохотно спрашивает Драко, закатывая глаза от того, что пацан садится напротив. Он шаркает ладонью по чуть отросшему ёжику волос, смущенно глядя в стол. — Так вышло… — несмотря на татуировки и бритую голову, его лицо выглядит до ужаса моложавым. — Спасибо вам, что убили Бруксу в тот раз… Наверное, если бы не вы, то она пришла бы и за мной. Драко отмахивается. Кивает головой, глядя в окно, замечая, как подъезжает знакомая телега. Улыбка вновь неосознанно появляется на лице. Гермиона быстро спрыгивает. Хватает кулёк из телеги и бежит в дом напротив. Там её встречает испуганная женщина. Драко думает, что травницу позвали на помощь. — А это… — пацан замечает его взгляд. Нагибается ближе к Ведьмаку, понижая голос. — Слышал, что старухина дочка рожает. А ведь ей всего тринадцать недавно исполнилось. Вся деревня об этом судачит. Не досмотрела мать. У Драко скрипят зубы. Настолько он ненавидел сплетни. Он прислушивается. Заглушённый женский крик, раздирающий глотку. Девушка зовёт мать. Говорит, что ей больно. Плачет. Драко вздыхает. На улице собираются женщины, окружая одноэтажный дом. Они стоят и отбиваются от зевак. От мерзости, что выплевывают проходящие мужчины. Даже несколько монет, брошенных на стол, не заглушают крик, доносившийся с улицы. Чуткий слух сильнее, он заставляет Драко уйти из таверны и сменить местоположение. Но вдруг слишком чётко: — Кто это сделал? Ему не кажется. Это совершенно точно голос Гермионы. Но другой. Злющий. С хрипотцой. На грани гнева. Драко даже останавливается, когда выходит на улицу, встречаясь со взглядами женщин, стоявших спиной к дому. Они чувствуют в нём опасность. Но он не уходит, ибо Гермиона вновь через крик добивается правды. — Это банда? Кто-то из них? Ответа нет. Лишь всхлип и стон от очередной схватки. Драко смотрит себе за спину, замечая виноватый взгляд парня, который вышел за ним. — Ты что-то об этом знаешь? — голос ровный и до ужаса приводящий парня в ступор. — Отвечай. — Н-нет! Я же сказал вам всё, что знаю! — он пятится назад, но театрально выгибает грудь, распрямляя плечи. Хочет казаться массивнее. — Честно, господин Ведьмак! Драко кивает ему, чтобы он убрался. Садится на лошадь и скачет в лес. Он будет ждать её там. Гермиона возвращается только к вечеру следующего дня. Подол её халата весь в крови. Она устало улыбается и говорит, что родился мальчик. Садится спиной к нему за стол и добавляет: — Они успели назвать его Браином. Мальчик прожил всего четыре часа… Они молча сидят друг напротив друга до самого вечера. Драко пытается своим присутствием заглушить тоску Гермионы, которую он заметил в её глазах. Он не знал, что на следующее утро будут найдены десять тел. Лысых растерзанных мужчин повешенных на собственных кишках. Стража спишет это на разборки. Драко лишь уточнил, был ли среди них пацан. Тому вновь повезло…***
— Давай сбежим? Она лежит на его плече, обнимая. Голая и потная после секса. Драко водит пальцами по спине Гермионы и наслаждается влажной гладкой кожей. — Куда поедем? Её удивление точно такое же, как его. Драко не ожидал, что вот так просто согласится. Наверное, это копилось. Наверное, он добрался до той самой черты, которую нужно просто переступить. Решиться. Гермиона привстаёт на локте, заглядывая в его лицо. — В Туссент! — улыбается она. — Хочешь, можем в Туссент, — равнодушно в голосе, но у самого губы дрожат от улыбки. — Хочу увидеть Каэр Морхен. Хочу на Скелиге туда, где ты убил Тролля. Хочу… Ты серьёзно? — вдруг уточняет. — Хочешь сбежать со мной? Скрыться? Начать всё сначала? Драко поворачивает голову, приподнимая руку, задевая её щёку. Он всегда пытался посчитать, сколько веснушек у неё на лице, и сбивался на десятой. Гермиона всегда целовала его, не позволяя удовлетворить любопытство. — Я уже стар для того, чтобы кочевать от таверны к таверне. Наверное, пора обзавестись чем-то своим. Она подрывается, подгибает под себя ноги, глядя на него сверху вниз. В её глазах детский азарт. И что-то ещё, что он не может распознать, несмотря на свою чуткость. — Это ли не судьба, белый волк? Хочется, чтобы она замолчала. Хочется впиться в её рот и целовать. А потом вновь трахать. Хочется её, как в первый день знакомства. Хочется, чтобы она не говорила таким тоном о судьбе. Хочется не отпугнуть всё это от себя… хочется. Хочется. Хочется. И только Драко желает ей ответить, как щурит глаза и резко поднимается с кровати. — Оденься, — командует он, а стук копыт все ближе. Гермиона не пугается. Он никогда не видел страх в ней. Будто этого чувства в ней не существовало. Она спокойно подтягивается. Встаёт с постели и сгребает платье с пола. Драко успевает натянуть на себя брюки и надеть сапоги, выходя из дома, плотно закрывая за собой хилую дверь. Он узнаёт их сразу. Лысые потные бошки отсвечивают от себя солнце. Их восемь, на краденых конях стражи Новиграда. Драко видит пацана, который в колонне оказывается последним. Он не смотрит на ведьмака, стыдливо отворачивая взгляд. — Простите, что помешал вашему траханью, — скрипуче говорит один из них, спрыгивая с лошади. На его талии висят ножи. — Но тут, так сказать, дело к вам, господин выродок. Ржание коней перекликается с ржанием ублюдков, что приехали сюда. Явно не за травами. — Моих людей пачками убивают, — он зло харкнул под ноги Драко. — И чё-то я не вижу, что ты пытаешься найти эту живность! У Драко косо сжимаются челюсти. Желваки хрустят. — Стража говорит, что это разборки банд, но нихуя подобного! Все знают, что это Брукса! Скажи ему, ты, мелкий засранец! — лысый с хрустом поворачивает голову на пацана. Парень спрыгивает с лошади. Теперь его плечи не гордо расправлены. Он сутул и подбородок лежит на груди. — Это правда, господин Ведьмак. Я видел тела. И повреждения такие же, как два года назад! — Слышал, мутант? — делает выпад главарь, но Драко даже не дёргается. Даже не моргает. — Какого хрена ты не делаешь свою работу? — Меня никто не нанимал, — спокойно отвечает он. — Может быть, к лучшему. На эту выходку остальные тоже спрыгивают с коней и обнажают клинки, двинувшись с матом в его сторону. Но тут главный взмахивает рукой, останавливая их. — Как интересно, Ведьмак… — он делает шаг вперёд. Между ними остаётся метр. — Что же начнётся в городе, если будут находить тела женщин и детей с такими же рваными брюхами, как у моих людей? Спишут это на нас? Или же на то, что один выродок не делает свою ебучую работу? Вонь из его рта затмевает всю злость в голосе. — Так что подумай своей белой башкой об этом… — он смотрит Драко за спину, в раскрытое окно, и мерзко улыбается. Драко сжимает кулаки. — А то вдруг и твою травницу найдут повешенной на кишках. Уверен, они у неё длинные… Они уезжают так же быстро, как вломились сюда. — Ты думаешь, что это Брукса? — в её голосе интерес. Она огибает его руками со спины. Дышит в лопатки, оставляя короткий поцелуй. Интересуется, что он будет делать. — Я буду делать свою работу, — спокойно отвечает он, взяв её за руку и поднося к лицу, оставляя на тыльной стороне поцелуй. Неведомая прежде нежность. Ещё один пункт, который он не ожидал от себя.***
Парня зовут Нитько. Он сирота. Любит яблоки и закаты. Всё это Драко узнает за полчаса, пока они идут к реке, к домику, куда относили все трупы. Нитько не замолкает, раздражая болтовней. Говорит, что если бы не банды, то он давно бы сдох от голода. Драко думает, что он просто трус и прибился к сильнейшим. Но своё мнение не озвучивает. Вонь в помещении для Драко привычная. Пацан же выбегает и громко рыгает, откашливаясь. Тела доставили вчера. Ему даже подходить не нужно, заметны следы от когтей и укусов на рваной коже. И словно отличительная черта Бруксы — канат из кишок, которым обвязаны горла мужчин. Драко выходит на улицу и успевает подхватить парня за шиворот, который чуть было не валится на землю. Он уводит его к реке, где воздух чище и прохладнее. Расспрашивает нюансы и всё, что могло пригодиться. Очевидным было то, что Брукса делала всё из мести. Все эти выставленные напоказ внутренности и завершающий штрих — мужчин находили повешенными на кишках. Как позорная точка. Чтобы люди смогли увидеть их смертельные мучения. К вечеру следы его расследования приводят на порог того самого дома, в котором маленькая девочка родила сына. Драко узнаёт, что пятеро из банды (уже мёртвых) ночью заволокли к себе в дом эту самую девочку, схватив её, когда она возвращалась от сестры. — Уходи, Ведьмак! — грозно встречает его мать девочки. — Нам не нужны проблемы. Он их прекрасно понимает. Девочка сидит в углу, забившись в него, и дрожит. Она очень худая и выглядит болезненно. Драко всё прекрасно понимает… В глотке застревает ком. Ублюдки заслужили всего, что получили. Но, чёрт возьми, ему нужна информация. — Всего один вопрос, и я уйду, — говорит он, замечая, как мать начинает трясти руками. Ещё бы секунда, и она подняла крик, но вовремя наложенный Аксий мгновенно успокаивает женщину. Она отходит в сторону. Драко делает то же самое с девочкой, осторожно приседая на корточки перед ней. — Скажи, кто, кроме твоей матери, знал об этом? Кому ты могла сказать о том, кто сделал это с тобой? В голове стрельнуло. Всё сложилось само собой. Память отвечает ему на вопрос первее девочки. — Травница. Только она. Остальные лишь догадывались… Ведьмак распрямляется, приказывает ей уснуть. Аккуратно поднимая её с пола и укладывая на кровать. Мать подходит сразу, укутывая её. И пока она возится с девочкой, Драко оставляет крупный мешок с деньгами рядом с печкой. Они им нужнее… Кажется, это простое совпадение. Гермиона говорила, как хотела пойти к стражникам и рассказать об этих выродках. Чтобы они понесли наказание. Драко не уточнял, сделала ли она это. Всё как-то было не до того. Но сейчас… Быть может, кто-то из стражи устроил резню, имитируя Бруксу? Слишком много вопросов. На улице к нему подбегает Нитько, расспрашивая о новостях. Ведьмаку кажется, что парню просто-напросто страшно. Он не видит защиты в его новой «семье». Только в Драко. Запах сладких цветов и трав… Оборачивается. Ищет её глазами. Только она могла так пахнуть. Как его личный сорт фисштеха. Гермиона идёт к ним навстречу, держа в руке корзину с продуктами. Он забирает её, и она улыбается, ощутив заботу. — Тогда ты ходила к страже? Ты говорила имена тех, кто это сделал? — он смотрит на дом девочки. Не стоит больше уточнений. Нитько округляет глаза. Откашливается. Заметно нервничает. Гермиона и это подмечает. Смотрит на него с прищуром, чуть склонив голову набок. — В-вы ходили к страже? — заикаясь, спрашивает парень и тупит взгляд. — Вы знаете, кто это был? — Наложи на него Аксий, — вдруг говорит она. И этот тон такой холодный. Ровный, как в ту ночь, когда она расспрашивала девочку. — Наложи знак и попроси его сказать правду. Пацан делает шаг назад, вскидывая руки. — Я сказал всё, что знал! Это правда! Думаю, мне пора-а… Драко хватает его за плечо, уводя в проулок между домов. И, не церемонясь, накладывает Аксий. — Говори всё, что знаешь. И он говорит…***
— Вы точно меня спасёте? — теперь уже шепеляво. Парень идёт следом за Драко. Они держат путь на поле, где однажды он сразился с Бесом. План был прост. Нитько оказался приманкой. Два дня назад по городу начали ходить слухи о том, что парень был свидетелем изнасилования. Что, к чертовскому сожалению, оказалось правдой. «Я просто стоял на шухере!» — рыдал он. «Я ничего не сделал!» Драко выбил ему передние зубы, еле сдерживая свою агрессию. В слухах точно указывался заброшенный домик, где должен был скрываться Нитько, трусливо сбежав из города, побоявшись смертельной участи. Ведьмаку лишь оставалось ждать, когда придёт она. И сделать свою работу. — Вы же спасёте меня? — не успокаивался он. — В-вы же сделаете так, чтобы я выжил? Драко не стал уточнять, что его ждёт в тюрьме под замком Новиграда. И что хуже, он не знал. Быть растерзанным чудовищем или до конца дней терпеть то, что Нитько наблюдал, когда ублюдки насиловали девочку? Его новая «семья» открестилась от него. Когда парень попытался просить помощи у одного из бандитов, проходящего мимо. — Иди в дом, — Драко даже не смотрит на него. Пихает внутрь. — Господин Ведьмак, пожалуйста! Можно мне уйти? Драко садится на скамейку. Открывает банку с маслом против вампиров и выливает на тряпку, размазывая его по стали меча. Серебро чувствует магию, впитывает. Осталось выпить «Чёрную кровь», когда настанет тот самый момент. Драко слышит, как стучат зубы Нитько. Он плачет, всхлипывая, всё повторяя: «я ничего не сделал, я ничего не сделал»… Страшно хочется пить. Но вода будет только мешать усвоиться «Чёрной крови». Кулон на груди спокойно гремит, когда Ведьмак жесткими движениями машет рукой, распределяя масло. Всё почти готово. И не важно, сколько он здесь просидит, пока не придёт Брукса. Он заходит за угол дома, где растёт большой куст. Нитько, как и была договорённость, зажигает свечу внутри, обозначая своё присутствие. И как только Драко поднимает голову вверх, он видит стаи птиц, которые начинают петь. Она здесь… Зелье жжёт глотку. Он чувствует эту знакомую боль яда, заполняющего его вены. Он уже готов, как вдруг от чего-то начинает неметь язык. Он прикусывает его, убеждаясь в том, что онемение происходит быстро. Он резко притягивает к себе бутылку с «Чёрной кровью», которую сам же и готовил. Тянет носом и понимает, что в жидкости присутствует то, чего быть не должно. Грубейшее нарушение рецепта. Но блядство. Он всё сделал правильно. Взял у Гермионы ингредиенты… «Я помогу тебе сварить его», — она улыбнулась, поцеловав его в плечо. Нет. Нет. Это ошибка. Пальцы разжали рукоятку меча. Они не слушались. — Выходи! — из последних сил произносит Драко, стуча по стене дома. — Убегай отсюда! Живо! Язык не слушается. Речь становится затруднительной, но этого хватает, чтобы Нитько всё понял и, распахнув двери, побежал вперёд по полю. Драко, облокотившись о стену, смотрит в спину парня, как вдруг… Тот резко останавливается. Неведомая сила отшвыривает его назад. Прямо к ногам Драко. Тёмный туман вампира несётся с бешеной скоростью прямо на них. Ведьмак пинает парня, указывая на дом рукой. Но не успевает. Их обоих отшвыривает в стену, вот только Нитько зависает над Драко, которого покидают силы, прямо в воздухе. Брыкая ногами, руками пытаясь разжать крепкую хватку женских рук с длинными когтями, больше походившими на сабли. — Тише, тише… — голос до боли знаком. До боли в висках не хочется осознавать происходящее… Ведьмак, полностью окаменевший, сидя на земле наблюдал за тем, как туман рассеивается, как и парень, и она аккуратно приземляются. — Мне очень жаль, что ты так всё узнал, белый волк… — говорит Гермиона, зажимая рот Нитько. Она смотрит на него светящимися глазами, и Драко от этого крошит на мелкие кусочки. В голове её смех. Её голос. Её руки и нежность. В голове она — человек… — Но я должна завершить то, что начала, — крепче сжимает парня. Драко видит, как серые штаны Нитько на паху темнеют, пятно растёт и растёт, и лужица бежит прямо по ногам. В голове: зачем? Ведьмак насильно заставляет себя посмотреть ей в глаза. Одним лишь взглядом обозначить вопросы. Гермиона улыбается. Вот только не той самой улыбкой. Другой. Расчётливой. И больше не сдерживается. Полосует горло Нитько когтями, отбрасывая его тело в сторону. Мокрый предсмертный хрип почти минуту. Драко считал. — Прости, что отравила твоё зелье, — она приседает перед ним на корточки, меняя облик на привычный. Её руки в крови. На лице красные капли. И до омерзения хочется отвернуться, когда она языком слизывает их. — Но ты должен был сам убить его. Он не может ответить. Да и слов нет. Он предан и уничтожен. Гермиона, прикрыв глаза, телепатией проникает к нему в голову. Показывает ему картинки. Вот тогда он впервые произносит. — Я убью тебя, — как это глупо звучит для высшего вампира. Она досадно хмыкает. Касается его щеки. Он чувствует ещё тёплую кровь. — Ты убиваешь чудовищ, мой белый волк. Я делаю то же самое. — Это люди! И их должны судить люди! — рычит в ответ. Кажется, даже губы чуть шевелятся. — Значит, ты выбрал меньшее зло? — вопрос риторический. Он научился распознавать её сарказм и, блять, он ему бесконечно нравился. — Знаешь, что сделал этот парень? Он привёл к ублюдкам девочку сам. Обманул её, сказал, что там её ждёт мама. Как жаль, что ты не видел его мысли. Я покажу... Драко рычит, пытаясь выбраться из этих цветных картинок, что показывала девушка. Он слышит крик девочки. Ее вопли. Видит все глазами Нитько... Блять... Пальцы покалывает. Теперь он может шевелить ими. Но виду не подаёт. Яд в его теле так и не справился с мутацией — она его расщепила. — Два года назад была ты? Убила его друзей? — он знает, что она слышит его мысли. Она пожимает плечами. И это хладнокровность невообразима. — Просто указала Бруксе на таких же чудовищ. Драко, ты слеп. Люди хуже чудовищ. Эти парни грабили дома, убивая жильцов. Его плечо дёргается. Она замечает это. Понимает. В голове множество вопросов. В голове дыра размером с портал. И в сердце тоже. Почему именно сейчас он так чутко ощущает всё, от чего бежал? Сердце ломает рёбра. Оно болит… Внутри сломалось что-то поважнее костей. — Я не лгала, — вдруг говорит она, приблизившись. Он со всей силой пытается отклонить голову. — Чудовище влюбилось в того, в кого нельзя. Мы на разных сторонах баррикады, мой белый волк… Но я правда думала, что мы сбежим… — И что… — голос возвращается, — что было бы потом? Ты бы убивала д… дальше? — Не отрицаю. Мне сотни лет, и мне приелась спокойная жизнь. Притёрлась к людям. Вы такие настоящие. Чувственные. Всё, что вы делаете, забавно. Низменно. Я лечила вас. Я помогала вам. И видя то, как кто-то из вас это не ценит… Меня это дико раздражало... Я просто наказывала... — А в чём моё наказание? Она меняется в лице. На секунду кажется, что это обижает её. Но через мгновение она вновь невозмутима. Где-то вдалеке слышится хрип Гнильцов, которые почуяли кровь. — Ты показался мне таким же, как я много лет назад — бесчувственным. Мне хотелось проверить, сможешь ли ты хоть что-то взрастить в своём мутированном сердце. Ты первый ведьмак из всех что я встречала, который почувствовал ко мне что-то... — Я эксперимент? Она молчит в согласии. Драко поднимается на ноги и берёт меч. Он всё ещё должен выполнить заказ… Это не та женщина, которую он знал. Всё было ложью. В ее взгляде больше нет любви, лишь сквозняк. Насмешка. Он делает выпад вперёд, и Гермиона, не ожидав быстрой атаки, взмахивает рукой, отлетая туманом назад. Лицо обжигает болью. Его слух улавливает вдалеке горловые звуки Гнильцов. До блевоты задыхающихся от собственного хрипа. Они чуют запах крови, но не приближаются, боясь не серебряного меча, а чего-то более страшного. Драко проводит рукой по лицу, ощущая, что кожа лопнула от когтей. «Ещё один шрам», — всплывает в пьяной от зелья башке. И этот хохот… Повсюду… Смех тонет в его голове всё глубже. И в лице напротив ничего человеческого больше нет… — Думала, что ты откажешься от этого заказа, — наглый тон голоса. Уверенная в своей правоте. Как пощёчина. Драко чувствует, как по кускам возвращаются силы от осознания всего. Молочная кислота наполняет мышцы. Меч взмахом летит вперёд, и он принимает стойку. — Думала, ты простишь меня, — она улыбается, облизывая кровавый рот. — Такое не прощают, — холодным голосом в ответ. Шершавым, как долбанное ночное небо от звёзд над головой. — Такое никогда… Она спрыгивает со стога сена, отряхивая юбку. Чуть клонит голову, глядя на свои когти, с которых всё ещё капает кровь. Его кровь. — Жаль, — произносит с досадой, на выдохе. С такой ебучей досадой, что не хватит слов описать его злость. — Тогда давай потанцуем, белый волк… Она трансформируется в туман, с бешеной скоростью летя в его сторону. Драко сжимает зубы и рукоятку меча. Он готов. Высшие вампиры бессмертны. Драко идёт на смерть. Наверное, это и есть то самое: «сбежать». То самое, от чего больно в груди. От предательства и лжи. От безвозмездных чувств, что в него втолкали. Мерзко и липко открыть душу той, что так воспользовалась. Той, у которой руки по локоть в кровь. В человеческой. Им никогда не понять друг друга. Никогда не переступить черту. — Драко, — голос вновь тот самый. Тот. Что будил его с утра. Той самой Гермионы, что он знал. — Я даю тебе последний шанс. Уходи. Сердце мерно, в одной тональности кричит: