— Почему ты убиваешь нас? — произнесла дева, смотря на огромную, сгорбленную фигуру чудовища.
— Как это почему? — прохрипело чудовище, поворачивая голову к замолкшей деве, которая перебирала пальцами свое белое платье. — Потому что вы — монстры, — спокойным тоном раздалось из горы черных волос.
— Хм, — протянула дева, смотря на косматую морду с лакированной черной кожей и спутанными волосами-шерстью. Два красных глаза-огонька то появлялись перед её взором, то исчезали, — нам говорили то же самое про вас.
— Я пришёл сюда, чтобы ты мне свои сказки читал? — проговорил Дани, сидя в кресле, со сложенными на коленях руками. Бембе лишь недовольно поглядел на повстанца и, захлопнув ранее читаемую книгу, бросил её рядом с собой на диван. По лицу Альвареса не было понятно — злится тот на Дани или же наоборот, радуется возможности поговорить. — Нет в тебе чувства прекрасного, Рохас, — фыркнул Бембе, поглаживая неровную обложку книги. И пока король черного рынка вовсю предавался своим сладким думам, повстанец с недовольством поглядывал на настенные часы. Он бы вполне мог уже давно уйти, и парочка телохранителей с оружием наперевес, которые остались стоять вне комнаты, явно бы не смогли помешать Рохасу покинуть двухэтажный дом старой администрации, где обосновался Альварес. Однако банальный интерес не давал Рохасу плюнуть в чужую морду и уйти. Конечно, ни одно «задание» Бембе ни разу не заканчивалось чем-то хорошим для Дани, но внутреннее чутье подсказывало повстанцу, что игнорировать блондина себе дороже. Кто знает, какие отношения могут выстроиться между ними, когда Libertad проиграет. Уж Альварес, как самая настоящая змея, сумеет выкрутиться и получить выгоду даже в самом худшем исходе. — И всё же… — Бембе перевёл взгляд на заговорившего повстанца и, растянув губы в улыбке, забросил ноги на кофейный столик, взглядом говоря Рохасу замолчать. — Когда мы встретились впервые, ты напомнил мне маленького слюнявого щенка, — хмыкнул бандит, похлопывая себя рукой по оранжевым штанам, — похлопай — и он побежит к тебе с радостным лаем. Однако сейчас, когда я смотрю на тебя, возникает ощущение, будто на тебя накинули строгий ошейник и нацепили намордник. Теперь ты верно служишь, но вопрос — кому? — Голос Бембе был тягучим, а тон — таким, словно Альварес решил флиртовать. — Удивительно, что Кастильо не нашёл тебя и не пришиб, — спокойно проговорил Дани, сердце которого застучало в глотке, но он лишь стиснул зубы покрепче, стараясь не подавать виду, что напряжен. — Удивительно, что и тебя не нашёл, правда? — Бембе оскалил зубы и с нескрываемым весельем уставился на Рохаса, который ощутил, как пот пробил его насквозь. Если бы Дани за эти месяцы гуляний по острову не научился держать себя в руках, то точно бы принялся сейчас бегать глазами по комнате и нервно кусать губы. «Чёрт, он или уже всё знает или только догадывается», — промелькнуло в голове брюнета, и тот решил, что пора менять тему их диалога. — У тебя ко мне какое-то дело? Если нет, то я, пожалуй, пойду. — Дани приподнялся с кресла, делая максимально безучастный вид и не обращая внимание на то, как блондин пожирает его глазами. — Склад, который ты ограбил пару дней назад. Интересное место, не так ли? — раздался голос бандита, на что Дани поглядел на того искоса, останавливаясь и ожидая, когда Бембе продолжит, — книжонка оттуда кстати, но суть не в этом. Хосе свозит туда неимоверное количество ценностей, и я бы хотел найти накладные на всё это дерьмо. А одна птичка напела мне, что Эспада желает заявиться на остров к Эль Пекиньо и порыться в его грязном бельишке. Если ты найдёшь нужные мне документы, я был бы очень тебе признателен, Рохас. — И ради этого я пришел сюда? Это вполне можно было сказать и по телефону, — Бембе лишь пожал плечами, а Рохас закатив глаза, замер, обдумывая слова короля черного рынка, — мне то какая от этого польза? У тебя «дай-возьми» отношения, а мне как-то не хочется быть твоим «мальчиком на побегушках», — подойдя к двери, ведущей вон из комнаты, Рохас взялся за ручку, желая поскорее вернуться к делам. Время уже было восемь вечера, и он должен добраться к десяти до Исла-дель-Леона, дабы если и не отужинать в помпезной обстановке с Кастильо-старшим, то хотя бы не прийти к тому времени, когда Диего будет видеть седьмой сон. — Дани, — Бембе забросил руку на спинку дивана, поворачивая голову к повстанцу, — тебе следует быть разборчивее в выборе друзей. Сильные мира правят балом, и я как раз отношусь к таким. Если ты хочешь выжить здесь, то нужно искать связи. Не всегда же Клара будет утирать тебе ротик, и не будешь ты с голой задницей бегать до семидесяти лет по джунглям, как это делают некоторые. Революция закончится в ту или иную сторону, но она закончится. И если ты хочешь спать спокойно в своей кроватке и не опасаться зверей за окном, нужно думать немного наперёд. — Дани крепко сжал дверную ручку в ладони, ощущая, как жилы на предплечье напряглись. — Самый страшный зверь — это я, Бембе. Ты просто пока этого не понял, — открыв дверь, Рохас тяжёлым взглядом осмотрел «мышечные горы», которые с глупыми мордами смотрели на него, явно думая, что высокий рост и протеиновые батончики помогут им в случае чего. — О, не сомневаюсь в этом. Удачи тебе, Рохас. — Дверь за повстанцем захлопнулась, и Бембе, перекинув ногу на ногу, вновь взял книгу в руки, раскрывая её, — она тебе понадобится, — вглядываясь в текст, Альварес продолжил ранее прерванное чтение:— Так может быть, мы и не сильно отличаемся от вас? Раз и вам, и нам говорили одно и то же? — протянул монстр, горько выдыхая и опускаясь на колени перед девой. Та положила свои тонкие ладони на чужую голову, чувствуя под пальцами мягкую, теплую шерсть.
— Не знаю, возможно, да и это не самое важное, ведь главное то, что я тебя люблю. — дева взяла огромную, изуродованную старыми шрамами морду в свои ладони, чувствуя, как черная кожа натягивается под её пальцами. Морда монстра была ужасной — то ли волк, то ли пес, но деву это не сильно волновало, ведь она видела то, что спрятано внутри.
— Да, ты права. Я всегда тебя защищу, что бы не случилось и до конца буду на твоей стороне. — монстр повел головой из стороны в сторону, потираясь мордой о чужие ладони.
* * *
Как бы сильно Дани ни торопился, он конечно же опоздал к назначенному времени. Конечно, Рохас не рассчитывал, что сядет в обеденной и разделит момент, когда львёнок задует свечи на огромном торте, однако, Рохас вполне мог посидеть в гостиной или в комнате именинника, ожидая, когда родственные встречи подойдут к концу и он сможет вручить мальчику подарок. Если бы Рохас мог добраться до острова на вертолёте, все было бы куда проще, но ему был дан единственный выбор — лодка, без пушек и со средним мотором. По приезде к пристани, где его встретило дуло чужого автомата и приказ оставить в отдельной сторожке гранаты, коктейли Молотова и прочие взрывчатые вещества, повстанец получил то, что давно хотел найти. Первая граница, которую Рохас не имел права переступать. «Ага, — подумал Дани. — всё-таки он не настолько безумен, чтобы позволять какому-то бродяжке проносить взрывчатку в его логово». Конечно, Рохас мог бы отказаться и позволить Олусо уничтожить солдата, однако плевать в тот колодец из которого он пьёт, было бы верхом безрассудства. Да и здешние люди явно не лыком шитые, и каким бы удачливым он не был, выжить в борьбе с тридцатью, а то и более, элитными солдатами спецназа Кастильо, не представлялось возможным. Да и отношения с Антоном после такого представления, явно не улучшились бы. Как бы брюнету не претила мысль о вынужденном сотрудничестве с Кастильо-старшим, и как бы повстанец не желал его смерти, всё же El Presidente был той силой, с которой стоило считаться, раз Дани и в самом деле хотел защитить то, что ему дорого и не словить в это время пулю в лоб. Ко всему прочему, наполнение его челюсти всё ещё оставалось загадкой, а ощутить, как целостность его черепа нарушается из-за микротротильного завода в его зубах, особо не хотелось. В такой тяжелой дилемме, повстанец дошел до дверей виллы, чувствуя тёплый бок пантеры, которая не отходила от него и крутила мордой из стороны в сторону, тихо порыкивая на напряженный караул. Дом был тих — если празднование и было, то оно явно подошло к концу. Основной свет был приглушен, лишь одиночные ночники у лестниц и арок дверей, освещали путь. Дани сразу же направился в сторону комнаты Диего. Не в кабинет же к Антону ему идти и спрашивать: «Какого черта ты делаешь старый сome mierda?! Говори, что удумал!» Несмотря на то, что подошва его обуви была знатно прорезинена, супрэмо за спиной имело пару замысловатых колокольчиков, а лук и винтовка чуть покачивались в креплениях рюкзака, шаги Дани были столь же тихи, как и походка Олусо. Они вдвоём, будто всамделишные воры, крались по дому не желая будить обитателей виллы. Подойдя к темной дубовой двери, Рохас нерешительно застыл перед ней и ещё раз взглянув на часы, где часовая стрелка уже приближалась к цифре «2», Дани негромко постучал в дверь. Убрав руки за спину, словно нашкодивший ребёнок, мужчина пытался отделаться от ощущения стыда, которое накатывало на него волнами. Будто он вновь, как тринадцать лет назад, стоит перед кабинетом воспитательницы с повинной в том, что именно он разбил окно в холле. Из-за не вовремя нахлынувших воспоминаний, Рохас пропустил момент того, как дверь перед его лицом открылась и на пороге показался заспанный Диего в ну-кто-бы-мог-подумать красно-белой пижаме. Потирая глаз кулаком, львёнок Яры перевел осоловелый взгляд на Дани и будто только-только сообразив кто перед ним, растянул губы в счастливой, но слегка смущённой, улыбке. — Дани, ты пришёл! — сипло после сна прощебетал мальчик и с тихим «ох» перевёл взгляд на стоящую подле пантеру. — И тебе привет, Олусо! — неловко помахав большой кошке, Кастильо-младший будто не знал, можно ли тянуть к зверюге руки или стоит ограничиться отдалённым любованием. — Привет, Диего… — Мальчик шире раскрыл дверь в темное лоно спальни и суетливо отошёл в сторону, показывая ладонью в свою комнату. — П… проходи… проходите, пожалуйста, я очень рад вас обоих видеть. — Пока взрослый пытался разобраться с тем, как ему правильнее стоять в комнате и куда следует засунуть руки «В карманы? Нет, неприлично. На бедра? Я же не отчитывать его пришёл. На груди? Как будто я чем-то недоволен», пантера спокойно забралась на широкий диван и, громко мявкнув, расслабленно развалилась на нем, принимаясь умываться. Рохас шикнул на пантеру, но та словно бы и не заметила претензий в свой адрес и продолжала слюнявить лапу. Диего в это время бегал по комнате, как заведённая игрушка, пытаясь одновременно закрыть дверь, включить свет, пригладить взлохмаченные волосы и застегнуть ночную сорочку на все пуговицы. — Прости, я опоздал к ужину, — протянул Дани, смотря на то, как мальчик копошиться около своего письменного стола, что-то делая на нем. — Да ты что, ничего страшного, самое главное, что ты пришёл, — раздался голос мальчика, который отойдя от стола указал Дани на кусок торта, лежащего на фарфоровом блюдце. — Я надеялся, что ты придёшь сегодня, поэтому оставил тебе торт. — О… — только и проговорил Рохас, подходя ближе к столу и смотря на десерт. Белая мастика, проглядывающие тёмные шоколадные коржи и ярко-красная глазурь с золотыми крапинками, явно были композицией огромной, громоздкой сладости, под стать яранским львам. — Жаль, что ты не увидел весь торт, он был очень красивым. — негромко протянул Диего, чуть смущенно комкая в пальцах края ночной сорочки. — Но думаю это не самое важное, главное, что он очень вкусный. Дани ещё пару секунд посмотрел на угощение и улыбнувшись, принялся искать по карманам искомое. — Спасибо, сhamaco, ты прав, это не самое главное. — Вытащив на свет небольшую коробку, размером с ладонь, Рохас протянул ту ребёнку, говоря: — Я не знаю, насколько это тебе это нужно и будет ли от него толк, но, надеюсь, что хоть немного понравится. Вроде ты собираешь что-то подобное. — сев за стол и придвинув к себе тарелку поближе, Рохас покрепче сжал десертную вилку, чувствуя легкий стыд за выбор презента. Даже если bebe leon не понравится игрушка, то по крайней мере Дани не хотел видеть это воочию. Рохас ведь воспитанный человек и хотел дать ребёнку возможность сделать вид, будто подобная побрякушка стоит хоть толики его внимания. — Ах, Дани! — восхищённо раздалось со стороны мальчика. — Это же Maserati Mexico! Как ты отгадал?! — когда он повернул голову к Диего, от Дани не укрылся чужой взгляд, полный неприкрытого изумления. Пока Диего чуть ли, не подпрыгивая на месте щебетал о модели автомобиля, Рохас радостно улыбаясь, отламывал кусок за куском, запуская торт себе в рот. Это была самая вкусная сладость за всю его жизнь.* * *
— Вы останетесь с Олусо? — когда шквал эмоций, одолевающий ребенка наконец сошел на нет, а тарелка была чиста, Диего наконец немного успокоился и с легкой настороженностью посматривал на Дани. Тот в свою очередь, как прилежный ученик, сидел за письменным столом, сложив руки на коленях. — Не знаю, amigo, — Рохас перевел взгляд на наручные часы, оценивая сколько примерно времени уйдет на то, чтобы вернуться на материк и отыскать там место для ночлега. — Оставайтесь, mi papá будет рад тебя видеть… — поняв, насколько сказанное звучит глупо, Кастильо-младший напряженно переступил с ноги на ногу, говоря. — Точнее, он попросил, чтобы ты остался. Хотел с тобой обсудить что-то важное, я не знаю точно что, но ты можешь переночевать у меня, а завтра, если у тебя конечно нет никаких планов, то мы могли бы… — чем именно развлекать взрослого человека Диего не знал. Предлагать показать коллекцию своих автомобилей или ещё чего-то, было бы глупо, поэтому львёнок замолчал, не зная что говорить дальше. Всамделишных друзей у Диего не было, гувернантки, учителя и слуги, смотрели на него как на будущего президента, другие дети под гнетом родителей обязаны были общаться с ним, но это не развеивало уныние и скуку, которые так или иначе, но были спутниками его одиночества. Дани же, словно порыв свежего ветра, разгонял все тучи над его головой и хоть общение их было редким и коротким, но Кастильо-младший чувствовал себя спокойно и расслаблено рядом с Рохасом. Да и отрицать того, что Дани был безумно забавным, было трудно. Словно карикатура на повстанца, который бегает по джунглям с автоматом наперевес. Рохас явно понимал, какие мысли копошатся в чужой черноволосой голове, и поэтому поднявшись на ноги, чуть улыбнулся и взявшись за лямки рюкзака, стянул его со своей спины, укладывая тот возле стола. — Ну, сhamaco, надеюсь мы с Олусо не доставим тебе неудобств. Где я могу лечь? — Диего раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его, раздумывая над ответом. Когда он задал тот же вопрос Антону, тот с улыбкой предложил вариант в виде придверного ковра. Говорить то же самое Рохасу, Диего бы ни за что не стал, поэтому посмотрев на занятый пантерой диван, слегка неуверенно протянул. — Ты можешь лечь со мной, ну или на полу, я хотел предложить тебе диван, но Олусо лег там, и я… — принялся оправдываться Диего, на что Дани недовольным взглядом уставился на пантеру, которая и вовсе развернулась к ним спиной и без всякого стыда, сладко спала. — Ничего страшного, я лягу с тобой, а Олусо пусть отдыхает. Он всё-таки кот и не настолько послушный, насколько бы этого мне хотелось. Я могу принять душ? Пока Диего заинтересованно сидел на кровати, то поглядывая на сопящую пантеру, то рассматривая подарок повстанца, последний смывал с тела грязь джунглей и думал о том, спят ли обычно личные телохранители в комнате у своих «хозяев». Ответа Рохас не знал, да и сомневался, что даже если так оно и было, вряд ли хоть одного охранника укладывали прям в хозяйскую постель. Видимо к его приходу Кастильо-старший подготовился — на тумбе около душевой, лежало полотенце и сменная одежда в виде ночной сорочки и штанов ярко-алого цвета «Поди так и видит меня в крови, старый asqueroso!» — подумал повстанец, натягивая на себя предложенную одежду. — Вот и я надел свою форму, — пробурчал под нос Рохас, вспоминая улыбчивую морду Бембе. Он обоссался от смеха, если бы увидел его сейчас. Выйдя из ванной комнаты, Дани с бедренной кобурой наперевес, застыл около кровати, явно не зная, куда ему можно сложить вторую часть оружия — нож и пистолет. Обычно, Рохас спокойно клал под подушку пушку, а плоский ремешок-фиксатор для ножа, крепко стягивал на бедре, даже если и спал в одних трусах. Теперь же, тащить такие «игрушки» в постель к львенку Яры явно не стоило. Поэтому Дани уложил пистолет и нож на прикроватную тумбу со своей стороны и спокойно лег на постель, стараясь не думать о том, что будь у El Tirano дочь, а не сын, ему бы так же пришлось ложиться в чужую постель, только это бы выглядело в разы хуже, чем сейчас. Прикрывшись одеялом, Рохас по-солдатски застыл на месте, словно за лишнее движение ему будут выбивать по зубу. — Спасибо, Дани. Рохас повернул голову на голос Диего, который тоже возможно чувствовал себя глупо от всей этой ситуации. Вряд ли bebe leon каждый день спит со своим папочкой в постели, или с кем-то ещё. — За подарок? У тебя же день рождение, за такое не благодарят. — Нет, не за это. Спасибо, что пришёл, я очень рад тебя видеть. Дани ощутил мягкое тепло, разливающееся в груди, чувствуя удовольствие от того, что он поступил верно. — Спокойной ночи, Диего. — мальчик дотянулся до прикроватного ночника и свет в комнате погас. — Приятных снов, Дани.* * *
То, что разбудило его, вряд ли можно было назвать полноценным шумом. Так, скорее мелкий скрип открываемой двери, который обычный человек даже не заметит. Однако Дани, пришлось в последнее время несладко, и ранее полученные привычки и навыки в армии, во время революции лишь обострились, и теперь его мог разбудить любой, мало-мальски подозрительный шорох. Рохас потянулся к тумбе, беря в ладонь нож и перевел взгляд на Олусо, который приподнял голову над диваном, слабо сверкая ярко-синими глазами, ожидая приказа. Окна комнаты были занавешены ночными шторами и единственный источник освещения был вне комнаты — тонкая полоска коридорного света. Однако её было недостаточно, чтобы полностью разглядеть незваного гостя, который быстро юркнул внутрь и крадучись направился к кровати, к стороне, где мирно спал Диего. Дани медленно, неслышно сполз с кровати и перехватив нож поудобнее, стал подбираться к высокому, темному силуэту, который не замечал за собой слежки. Тот был занят чем-то своим. «Убить львёнка в его постели, кто решился на такой идиотский поступок?» Однако стоило в тишине раздаться звуку расстегиваемой ширинки, как Дани всего пробрало. Не то от шока, не то от ненависти, ни то от отвращения. «Да что себе позволяет этот puta madre…» Силуэт задвигал руками, видимо вытаскивая из штанов часть своего тела. Не дожидаясь, когда неизвестный продолжит, Рохас одной рукой, согнутой в локте, обхватил шею мужчины, а другую руку с ножом наперевес, приставил прямо под чужие яйца, чётко, но тихо цедя: — Только дёрнись — и я отрежу твой cipote, засуну его тебе в глотку и заставлю высрать. — Человек под его руками нервно задёргался, будто заходясь в приступах рыдания, а Дани принялся ждать поток извинений и сбивчивых объяснений. — Ёбаный в рот! — внезапно громко закричал человек, но не дёргался, явно не желая лишиться чего-то. — Что за хуйня, Диего?! — завопил мужчина, отчего со стороны постели послышался шорох и щелчок включаемого света. Комнату озарил свет и Дани смежил глаза, чтобы тот не ослепил его. — Хосе? Что ты тут делаешь? — раздался сонный голос ребёнка, на что Рохас удивлённо поглядел на удерживаемого им человека, однако со спины рассмотреть Эль Пекиньо не представлялось возможным. — Тебя ебать не должно! Что за херня, отпусти меня, быстро! — рявкнул Хосе, мотая головой, словно желая ударить Дани макушкой в нос. Кастильо-младший со смешанными чувствами на лице посмотрел на повстанца. — Отпусти его, Дани. — Рохас убрал руки от чужого тела и отошёл на шаг, но не убрал ножа, словно, не веря до конца, что это самый настоящий Хосе Кастильо. Без своего обмундирования, фуражки и сабли, тот был самым обычным избалованным ребёнком, которому наркота заменяла молоко, а родные родители махнули на него рукой. — Ты кто ещё, блядь, такой? — спешно приводя себя в порядок, Кастильо повернулся к Рохасу, злобно скалясь на того. — И какого хуя ты тут делаешь? — Дани порадовался тому, что ранее с Эль Пекиньо они не встретились, а если бы они ещё тут не столкнулись было бы идеально, но увы, обстоятельства не располагали. По крайней мере Дани надеялся, что при встрече с Эспадой Хосе не будет на всю округу кричать о том, при каких обстоятельствах они пересеклись. — У меня к тебе такой же вопрос. Двоюродные братья всегда приходят в комнату к своему братишке, чтобы передёрнуть? — Что? На этого мелкого… — Хосе от негодования надул щеки, словно вот-вот захотел зайтись возмущениями, но слегка повернув голову в сторону, увидел сидящую около изножья кровати пантеру. — Блядь! Что это животное тут делает? — И вновь у меня тот же вопрос, — услышав сказанное, Кастильо весь рассвирепел и, сжав кулаки, повернул голову к Диего, словно ища за что можно зацепиться взглядом и, увидев разворошённую кровать, ядовито проговорил: — Какого чёрта, Диего? Твой отец знает, что вырастил маленькую шлюху, которая с малолетства таскает к себе в постель мужиков? — Рохас дёрнулся в сторону Эль Пекиньо, чтобы вдарить тому в морду, но Диего молча покачал головой, словно прося повстанца не вмешиваться. — Уходи Хосе, иначе papá узнает, что ты опять забираешься в мою комнату и портишь вещи. — Генерал FND недовольно заскрипел зубами и фыркнув, развернулся и вылетел из комнаты, как пробка из бутылки шампанского. Стоило им остаться втроём, как плечи Диего, ранее напряженные, расслабились; а из него словно вышел весь дух и уверенность, которая не позволяла предстать перед своим братом в уязвимом положении. Дани молча поглядел на дверь комнаты и вернулся в кровать, под звук выключаемого светильника. Улёгшись, Рохас раздумывал о том, что следует сказать Кастильо-младшему, но тот опередил его. — Извини, что так получилось. Я не хотел бы, чтобы ты видел такое. — Что это вообще было? Диего помолчал и, тяжело выдохнув, прикрыл лицо руками, словно собираясь с мыслями. — Хосе меня не особо жалует. Иногда портит мои вещи, когда ночует здесь, но в этом нет ничего страшного и я не говорю это папе, потому что тогда Хосе потеряет всякий смысл жизни. Ему ведь нравится это… ну, то, что сейчас происходит. То, что он генерал, властвует над землями и пользуется популярностью. Отними я это у него, и тогда… я не хочу этого делать и поэтому, пожалуйста Дани, не говори о случившемся mi papá. — Мальчик замолк, а кровать внезапно прогнулась под весом пятидесятикилограммовой тушей кошки. Олусо самым наглым образом прошёлся по постели и, потоптавшись по ногам Дани, на что тот ойкнул. Пантера улеглась прямо под боком у Кастильо-младшего, на что он замер. — Ну вот ты же хотел погладить его. Тебе даже не пришлось ждать утра, — протянул Дани, на что Диего тихо рассмеялся, аккуратно проводя пальцами по голове Олусо. Тот, повертев ушами, притерся головой к чужой руке и широко зевнув, развалился на постели, свешивая хвост с кровати. Теперь Диего находился прямо между повстанцем и его ручной зверушкой и, если бы кто-то из Libertad увидел подобное, их бы хватил удар. — Не беспокойся, сhamaco, я ничего не скажу. — Диего явно был удовлетворён таким ответом, а вскоре с его стороны и вовсе послышалось размеренное дыхание.* * *
Утром Дани проснулся первым. Конечно, весь его ночной сон можно было бы уместить в пять часов, однако и этого было достаточно для того, чтобы Рохас чувствовал себя прекрасно. Пока Диего спал, а Олусо делал вид, что кровать президентского сынка, это его большая лежанка, Дани вовсю занимался полезными делами — чисткой оружия. Он уже успел умыться и переодеться в комплект одежды, который радушно расположили рядом со спальным. Дани свято убеждал себя в том, что ни за что бы не надел на себя бело-красную форму, однако эта одежда была в довольно сдержанных тонах — черные штаны и такого же цвета футболка. Хотя, Рохас был на сто процентов уверен в том, что Антону захочется поиздеваться над ним и вынудить облачиться в форму FND. Свою же одежду, которая почти заросла в грязи и копоти, Дани выстирал и оставил в ванной комнате, решая, что революция никуда без него не уйдет и от пары дней его бездействия, ничего кардинального не произойдёт. Только если Клара не встанет из-за письменного стола и не поедет собственноручно убивать солдат Кастильо. — Доброе утро, — раздался голос Диего, который выглядел, мягко говоря, помято. Всё-таки просыпаться два раза за ночь в его возрасте, явно не идёт на пользу. — Привет, как тебе сон с большой кошкой по соседству? — Олусо на это раскрыл пасть, широко зевая и принимаясь вылизываться. Диего же, который до этого преспокойно спал, обнимая животное, тихо ойкнул и подобрался на постели, стараясь не мешать пантере. — Пинается, — протянул мальчик, внимательно следя за действиями пантеры. — Да, знакомо, — фыркнул Дани, принимаясь собирать свой пистолет обратно. Подросток же, внимательно поглядев на задумчивого повстанца, проговорил. — Дани, я могу задать тебе вопрос? — Да, конечно, — неуверенно протянул Рохас, надеясь, что разговор не зайдёт в ту сторону, когда Диего будет просить Дани оставить Антона в живых. Вряд ли бы брюнет мог обещать подобное, всё же его семья — Лита и Алехо умерли из-за El Presidente. — Почему ты не убил меня тогда, в отеле «Параисо»? Дани застыл с пистолетом в руках и уставившись на изумрудный спусковой крючок, медленно поднялся с кресла и не поднимая головы, подошёл к кровати, продолжая рассматривать пистолет. Олусо по мере приближения повстанца, спрыгнул на пол и ушёл обратно на диван, продолжая там свои утренние процедуры. — Скажи мне, Диего, — протянул Рохас, смотря на пистолет. Вперившись одним коленом в матрац, Дани внезапно приставил дуло пистолета к чужому лбу, легонько прижимая голову к темному дереву изголовья кровати. — чувствуешь ли ты сейчас опасность? Диего весь напрягся и застыл, явно не ожидая, что Рохас поступит… так. — Ну… — замялся мальчик. — Трудно сказать, что именно я сейчас ощущаю. Мне не очень-то комфортно, когда ты так делаешь, — протянул Кастильо-младший, а Дани даже не задумывался о том, что будет, если сейчас Антон надумает навестить сыночка ни свет ни заря. — Нет, Диего, отвечай. — продолжал Дани, не сводя зеленых глаз с чужого лица. — Чувствуешь ли ты этот животный ужас, что пробирает тебя до костей? Чувствуешь ли ты, что вот-вот и твоя жизнь подойдёт к концу, когда я прижимаю пистолет к твоей голове? Диего весь побелел и напряженно сглотнув, скомкал в руках одеяло. Явно не так он думал встретить своё первое утро четырнадцатилетия. — Нет, — раздался голос ребёнка. — Я не чувствую страх от того, что ты делаешь. — Ты же понимаешь, что я могу убить тебя прямо тут, и понимаешь, сколько человек умерло от моей руки? — Да, понимаю. Но… но мне не страшно. — Рохас, постояв ещё немного, убрал наконец пистолет от чужого лица и под звук чужого выдоха, сел на кровать, вновь принимаясь разглядывать ствол. — Мы все здесь жертвы, Диего. Ты, я, мирные жители, Хосе и даже Антон, все мы жертвы безумия твоего отца, сhamaco. — Но, ты не убиваешь меня, хотя у тебя есть возможность. Почему? Если ты прав, и все мы на острове — жертвы, то почему ты не убиваешь меня? Будь на твоём месте Клара Гарсия, меня бы уже не было в живых. — Дани перевёл взгляд на подростка и ухмыльнулся. Да, узнай Гарсия о том, что он провёл ночь не только в доме Антона, так ещё и в кровати у львёнка Яры, та бы, наверное, тут же бы умерла от шокового сердечного приступа, а если такого и не существует, она была бы первой, у кого установили бы подобный диагноз. — В тот раз, когда ты спрашивал у меня о том, есть ли у меня семья, я ответил тебе, что нет. У меня нет семьи, последние люди, которые могли быть её частью, погибли под пулями FND. Мне некого назвать семьёй. Сейчас я лишь хочу поступать правильно. — Это не ответ, — медленно протянул мальчик. — Ты на стороне Libertad, но сидишь сейчас здесь, в доме моего отца и не убиваешь меня. — Диего с серьёзным видом уставился в глаза Дани, ожидая. — Для меня нет никаких сторон. Нет правильной или неправильной стороны, Диего, есть лишь та сторона, где я хочу тебя защитить. Понимаешь? — Рохас положил свою ладонь на чужой, сжатый кулак, будто пытаясь касанием передать все свои мысли и чувства. — Не совсем. Так не может быть, чтобы ты всё делал и поступал лишь потому, что тебе кажется, что это верно. Ты в любой момент можешь передумать и именно это вызывает у меня непонимание. Ты можешь подумать: «Теперь всё по-другому, теперь я могу его убить». — Чужой кулак под ладонью повстанца сжался лишь сильнее, показывая чувства ребёнка, которому не были понятны взрослые мотивы. — Нет, Диего, это не так. Я не смогу передумать, потому что чувствую, что должен сделать это — защитить тебя. То, что я делаю это для тебя и… для себя. Я не могу тебя убить, не знаю, как это объяснить, но ты почувствовал это, когда я приставил пистолет к твоему лбу. — Рохас покрутил в руке Автократ. — Я не Клара Гарсия, не Хосе и не кто-либо ещё, я не могу и не хочу тебя убивать, — сжав чужую руку покрепче, Дани вложил свой пистолет в руки Диего, приставляя дуло к своему лбу. — А ты можешь выстрелить, зная, что я могу в любую секунду тебя убить? Если бы чужие ладони не сжимали его руки, предплечья Кастильо-младшего сейчас бы сотрясала нервная дрожь. Тот поджал губы и совсем незаметно отрицательно покачал головой. — Не можешь. Именно поэтому ты и пристрелил Рейса, хотя мы с тобой были к тому моменту в расчёте. Я помог тебе взойти на лодку, а ты постарался выпросить нам жизнь. В отеле я не пристрелил тебя, а ты помог мне уйти. Поэтому смысла платить мне добром за добро в последний раз не было нужды. — глаза Диего были на мокром месте, его лицо раскраснелось от сдерживаемых слез, а сам тот захлюпал носом, согласно кивая. — Я не знаю почему, может, в тебе я вижу свою семью или что-то в этом роде, но я никогда тебя не убью, даже во благо Яры. — Я… боюсь я ещё слишком мал, чтобы понять, о чем ты говоришь, но… я верю тебе, Дани. — Повстанец убрал пистолет в сторону, укладывая его на постель и пока ребенок заходился в беззвучных рыданиях, Рохас прижал того к себе, обнимая, чувствуя, как чужие руки обвивают его шею. Поглаживая сотрясающегося подростка по спине, Рохас прикрыл глаза, впитывая момент уютного безмолвия, после такого тяжёлого разговора. Когда Диего немного успокоился, Дани с легкой улыбкой отстранился от него, говоря: — Ну всё, не плачь, — стирая с чужой щеки солёные слезы, Рохас тепло смотрел на львёнка. — А то Хосе подумает, что ты из-за него слезы льёшь. — Диего переведя дух тихо засмеялся, немного гнусаво проговаривая: — Дани, больше никогда так не делай. — Хорошо, сhamaco. — Если кто-то увидел это, никто бы не поверил, что мы просто разговаривали и никто никого не хотел убивать, — чуть посмеиваясь произнёс Диего, а Дани лишь шире улыбнулся. — Обещаю тебе, Диего, больше подобного не повториться. — В дверь негромко постучали и из-за неё раздался женский голос: — Señor Castillo, завтрак будет готов через десять минут, señor Presidente попросил поторопиться. — Диего замер, а после, утерев слезы, быстро спрыгнул с постели, бегом направляясь к дверям ванной комнаты. — Я скоро, Дани, подожди меня. — Рохас проследил за закрывающейся дверью и переведя дух, поднялся на ноги, одним движением вставляя пистолет в кобуру, мысленно готовясь к непростому дню.