Вася-Василёк

      Пелена из дыма и пепла забивала глаза. Вся её жизнь была одной сплошной пеленой этого страшного смога. Фронт за фронтом. Батарея за батареей. Жизнь за жизнью… Она была близка к тому, чтобы поседеть… Василиса смотрела на поле перед собой, на бесконечные ряды тех, кого предстояло вести в бой, тех, кто уже наверняка не вернётся домой, в семьи, в постель… Смотрела — и не видела. Никого из них уже не ждут, давно похоронили заживо и справили тризны. Да и для неё самой уже давно приготовлен могильный камень. 14 дочерей у морского царя… Одной больше, одной меньше… — Василиса Васильевна, ждать больше нельзя! — она вздрогнула, крупно, затравленно повернулась, словно заяц, попавшийся в силки охотника. Офицер чуть склонил голову перед ней и резко повернул ее, мотнув подбородком в сторону поля брани. — Враг наступает. Пора двигаться. — Знаю… — едва слышно шепнула она. Меч вдруг стал тяжелее — а может, это её руки стали ватными? — ноги плохо гнулись, а в груди как будто стало теснее. Да, она боялась. Страшно боялась не справиться. Уж лучше было самой сто раз умереть, чем стать тысячником и вести на смерть сотни…       Армия двинулась, монотонный стук сапогов отдавался в ее ушах метрономом, отсчитывавшим последние секунды… В небе зашумело, словно гром грохотнул предсмертным набатом. Сверкнуло среди туч острое крыло…       Смерть налетела неожиданно огромным зверем с пламенным дыханием, что разнёс ряды солдат, будто огромный кот, играясь, смел со стола оловянных солдатиков. Армии князя даже не было нужды обнажать мечи. Политый огнём полк был почти уничтожен… Поле наполнилось тошнотворным запахом горелого мяса, от которого Василису едва не вывернуло. Ударной волной ее отнесло прочь, приложив о твердую поверхность Матери-Земли. Огонь был повсюду, наполняя воздух этим проклятым пеплом и запахом горелой плоти, пока в ушах звенели крики стоны… — Командир! Ваше Высочество! — зазвенели в ушах надрывные крики, пробивающиеся сквозь шум и пламя, пожирающее тела всех, кто попадётся на пути… в нос ударил дым вперемешку с запахом горелого мяса…       Запах. Этот мерзкий запах снова забивал ноздри. Василиса резко села на постели, ощущая, как скручивается в узел желудок, готовый вытолкнуть наружу всё, что она съела за ужином. Дрожащая худая рука сжала подушку в кулаке. Во рту отвратительно пересохло, пока широко распахнутые глаза смотрели в стену — смотрели, и не видели. Она думала, что исцелилась. Она думала, что за 300 лет сумела побороть эти кошмары. Люди назвали бы это ПТСР. Василиса считала, что слово «Проклятье» тут более уместно.       Её пальцы дрожали, пока она набирала номер на телефоне. Мысли в голове путались, и ни одно слово не задерживалось в сознании. Бешеное сердце билось в грудную клетку, и каждый его удар отзывался уколом острой, резкой боли. — Ядвига… — с придыханием выдохнула Василиса в трубку, глотая звуки. — Ядвига, прошу тебя… — Что случилось? — послышался на том конце хрипловатый, полусонный голос, отдающий металлическим скрипом. — Васька, ты? Опять номер сменила? — Я… Да, Яша, прости, прости… — забормотала Василиса и её голос отчаянно задрожал. Тело не слушалось, и ощущение, будто в следующий миг она не сможет даже поднять руку, становилось все сильнее. На несколько секунд на другом конце провода повисла тишина, а после послышался звук глотка и звон стекла. — Рассказывай, — велел командный голос Ядвиги. — Кошмары вернулись… — выдохнула Василиса и накинула на плечи одеяло — под защитой кашемира и ткани она явно чувствовала себя немного спокойнее и увереннее. — Я снова видела поле… И запах… Опять этот запах… До сих пор в ноздрях стоит… Не могу, не могу, не могу…        Ядвига молчала. Слушала беспорядочный поток слов терпеливо и даже смиренно, прежде, чем наконец прервала его: — Значит так, голуба моя. Иди-ка ты к компьютеру, наберу тебя через пять минут. Хоть на лицо твое гляну, горемыка.       Василиса шмыгнула носом и моргнула. Осознание только что сказанного доходило до нее слишком медленно. Казалось, минуло уже несколько минут прежде, чем она наконец спустила босые ноги с постели и взяла на колени рабочий ноутбук.       Увидев её осунувшееся, схуднувшее лицо с глубокими мешками под глазами и посеревшим взглядом, Ядвига присвистнула. — Вот те на… Это Морок тебя так загонял, птица моя? — Владислав Владимирович, — сквозь зубы поправила Василиса. Взгляд Ядвиги посуровел, из зелёного, точно крыжовник, стал грязновато-болотистым, как тина. — А ну-ка, глаза на меня подними!       Она послушно подняла взгляд. Баба Яга всматривалась в её лицо еще несколько секунд и цокнула языком. — Только посмей мне заикнуться сейчас, что ты его жалеть вздумала! Уж была бы я рядом — так и отхлестала бы розгами, чтоб умишко на место встал! Ишь чего удумала! — Так он ведь… — Василиса болезненно закрыла половину лица ладонями и нахмурила брови. — Понимаешь, Яша, мы же с ним вместе росли… И он сейчас такой же, как тогда, до всей этой заварушки, Славка-дурак… И… Как будто ничего не было… Но я ведь знаю! — она так ударила ладонями по столу, что Ядвига в экране вздрогнула. — Я знаю, что было! Что это был ОН! Я знаю, что он все это сделал, что он, черт подери, все тот же преступник и убийца, но!..       Она уронила голову на руки. Слова, болезненные, душные, полились рекой. — Я не понимаю, почему. Я не понимаю, зачем он здесь, рядом со мной, рядом с детьми. Он опасен, но при этом я не вижу объективных причин здесь и сейчас считать его угрозой… Но я ЗНАЮ, что он может сделать, я ЗНАЮ, что скрывается за этим его фасадом простого парня. И он постоянно рядом. Постоянно здесь, как тень, как… Ядвига, это сводит меня с ума… — Так, тихо, — едва только поток слов поиссяк, Баба Яга откинулась на спинку компьютерного кресла и заговорила снова: — Не могу назвать твои опасения ни логичными, ни беспочвенными, но хочу сказать, что действуешь ты в меру своих сил и возможностей. Будь я на твоем месте, он бы уже давно просился обратно в темницу. А что до Елены…       Ядвига скривилась, точно от зубной боли — видимо, в её отношении к сестре многое поменялось за прошедшие годы. — Она всегда такая была — оторви да выбрось. Да они с мужем в общем-то оба такие — наивные, что зло берет, ишаки упрямые. Я не удивлена даже, что Морок им на уши присел, да они и поплыли. Странно только, что Совет согласие выдал, хотя что уж там, если Сказочник впрягся… В общем, заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет.       Василиса шмыгнула носом. О пропаже свитка Ядвиге она так и не заикнулась, видя, что старая боевая подруга начинает все больше и больше распаляться. — Короче! — Баба Яга шлепнула ладонями о стол и Василиса, почти успевшая заскучать, вздрогнула и выпрямилась, как новобранец на плацу перед фельдфебелем. — С Мороком этим будь аккуратнее. По возможности ни на секунду не оставляй его без внимания, а то мало ли что. Бдительности не теряй, и мы с Кощеем приглядывать будем. Он в Совете выступит, может, удастся что изменить. Тем более, кто-то ночью его кабинет обнес, сейф пытался вскрыть. Он подозревает, что без Морока не обошлось. Насчет кошмаров — сварю тебе зелье, пришлю с кем-нибудь на попутке, к выходным будет. Сама бы приехала, да работа, чтоб ее саранча пожрала… Не случается, в общем. Так что давай лучше ты к нам по возможности, как все прояснится. Скучаем, как-никак. Чаю тебе наварю, пирогов испеку, предупреди только. И если вдруг что опять будет — сразу звони. Ты же знаешь, одну мы тебя не бросим, всегда подсобим, что в наших силах. — Спасибо, Яш, — выдавила из себя Василиса. Стыд затопил её по самую макушку. — Прости, что вот так вот ночью дернула… — Да пустяки, голуба моя, — отмахнулась ведьма. — И ты загляни в пиджачок-то свой, который малиновый. Я тебе там в газетке пару травяных таблеток положила, когда ты в последний раз приезжала. Как сердцем чувствовала. Ты завари себе, поспокойнее спать станешь. Все сразу, конечно, не снимет, это, все же, не зелье. Но облегчит. Давай, рыба моя, займись-ка, а я пойду, досплю. Экскурсия завтра к полудню, а ты ж меня знаешь, я если сейчас не лягу — потом до часу не оклемаюсь. — Иди, Яш, иди… — криво усмехнулась Василиса. Ядвига последний раз сверкнула на нее своими зелеными кошачьими глазами: — И помни: Мороку веры — нет!       Экран видеочата сменился на дежурную картинку с насыщенно-розовыми пионами. Василиса так и осталась сидеть, невидящим взглядом глядя в экран. Ночь за окном холодными лапами трогала стены многоэтажки — отопление в дома местная РСО все еще не подала. Обогреватель, стоящий в углу комнаты, видимо, отключился во время очередного скачка электричества. Василиса вздохнула. Морок, свиток, совет, кошмары и прочие её волшебные беды — да гори оно все синим пламенем! А обращение в управляющую компанию все же стоило написать…