Неуязвимость

На удивление Мо коллектив оказался нормальным, да и к нему отнеслись прекрасно, даже несмотря на всю щетинистость самого Шаня. Ни одного замечания, ни одной поправки — ничего. Это было непривычно. Потому как всегда находился хоть один индивид, который прикопается к его хмурости или манере говорить. Да, рыжий уже долгое, с самих похорон, время молчаливый, исчезли присущие ему шуточки и широкая улыбка, которая чаще всего селилась на лице при Цунь Тоу; ушли открытые разговоры; пришли настороженность и молчание. Немного в плане разговоров его смогли расшевелить Цзянь с Чжанем в своей студии за тренировками, да при ребенке улыбка часто появлялась сама собой при его милых чудачествах. А вообще семья Цзянь обрадовалась его новой работе — знали этот клуб. В него действительно было тяжело попасть, хоть сотрудником, хоть посетителем. Ребята радовались и просили его не забывать их, приходить хотя бы тренироваться. Да-да, Шань стал учиться обращаться с шестом на постоянной основе незадолго до новой работы. У нему отнеслись хорошо. На самом деле хорошо. Шань сначала наливал гостям напитки, иногда уходил на кухню — там было легче: родная стихия все-таки. И да, начальство и шеф-повар восхитились его кулинарными навыками, но после многочисленных просьб гостей вернуть рыжего бармена за стойку сдались. Самому Шаню от этого было странно: думал, что его хмурое лицо и молчаливое выслушивание чужих разговоров под градусом никому не нужны. Думал, что на кухне будет больше пользы от него. Но нет: Мо Гуань Шань не понимал, как привлекательно выглядит в классической форме бармена — белой рубашке с закатанными рукавами и черной жилетке. Ему разрешили не завязывать бабочку, которая неимоверно раздражала, позволив расстегнуть пару пуговиц. Весь этот вид цеплял клиентов так, что некоторые стали приходить только для того, чтобы лишний раз увидеть Мо. Кто-то даже расспрашивал господина Мао (хозяина заведения), не желает ли этот прекрасный рыжий бета составить компанию на вечер в более уединенной обстановке? А кто-то просто интересовался, есть ли у него семья. И тех, и тех Мао вежливо разворачивал — он никому не выдавал личную информацию своих сотрудников если те не делали этого сами. Да, все — даже Мао — считали, что Шань бета: от него совсем никак не пахло, спасибо всем блокаторам и подавителям. Да, в клубе были разного рода услуги, но это было только по желанию (то есть если сам работник желает). И да, была охрана, состоящая из бешеных псов Ли, которая строго следила за порядком: альфы знали, что не стоит тут распускать руки или донимать неприличными намеками других, иначе и пиздюлей отхватишь, и в клуб этот больше не попадешь. Даже с простой зарплатой бармена, без каких-либо бонусов чаевых и дополнительных ништяков за работу на кухне, денег Мо хватало не только на жизнь, но и на хорошую няню для сына, которая могла часто оставаться с ним на ночь. Никто не говорил, но Гуань Шань знал, что в его ночные смены невидимая охрана бережет сон его сына. Лао рос активным и любознательным. Он был настоящей батарейкой для своего папы, его радостью и счастьем. Рыжий, щекастый и с большими глазами — одна сплошная милота, которой уже почти четыре: неполный год работы у господина Мао пролетел незаметно для Мо. Ну, а как еще? Привыкания с его стороны почти не было. Сын, адаптированный в садике, быстро привык к няне, которую тоже подогнал Шэ Ли. Уж неизвестно. Что он ей там наговорил, но что с самим Мо, что с Лао женщина-бета обращалась, как с королевской особой. Режим сформировался в общем-то нормальный. Тренировки в танцевальной студии регулярные: ребята упорно не берут с него деньги, за что Мо каждый раз кормит их вкусностями... Иногда в бар захаживает Змей и просто смотрит на то, как работает Шань, крайне редко подходя для приветствия. В эти вечера рыжий отправляет ему стаканчик чего-нибудь за счет заведения. Все же, Ли ему помог многим, несмотря на то, что сделал сначала. Одно не перекрывает другое, это просто разное. На работу Шань любил приходить пораньше: протереть все стаканы, отполировать стойку, подготовить напитки до нужной температуры. Все должно быть идеально. Нередко заходил на кухню и просил, либо сам делал какие-то закуски к конкретным коктейлям или алкоголю. И невзначай бросал, предлагая посетителям, что сам это готовил. Это повышало выручку. Вообще с появлением Мо в «Золотом драконе», где дела и так шли прекрасно, все стало еще лучше. Состоялся набор новичков для танцев у шеста. Они были заявлены, как профессионалы, но даже буквой «п» от этого слова там не пахло — явно не у Цзяней учились. Какое-то время Мо терпел и тихо матерился сквозь зубы, глядя на то, как эти «профи» пытаются выстроить номер на новой сцене. — Как вы вообще их взяли, господин Мао? - раздраженно спросил он сидящего за стойкой директора. — А что не так? Альфа улыбнулся, глядя на милых омежек в откровенных нарядах, которые в данный момент что-то обсуждали. — Да, многое. — Может, скажешь что-то конкретнее? — У них нет ни техники, ни физической подготовки. Ни один из мальчиков не сделал и полного оборота или стойки на руках на пилоне. Я не говорю уже о чем-то сложном. Они вертятся у него, трутся всеми местами — да, это сексуально, наверное. Я не альфа и не могу оценить. Но чисто эстетически не канает, шеф. — Хм, я впервые слышу, чтобы ты был столь многословен, Мо. И скажи мне, откуда ты все это знаешь? — У меня друзья имеют свою танцевальную студию, - Шань сам не понял, почему назвал их друзьями. — Это не Цзянь и Чжань часом? — Они, - слабая улыбка. — Тогда я понимаю, почему ты так придирчив... Знаешь, мне не нужны все эти техники и эстетизм. Мне нужно, чтобы альфы пускали на омег и бет слюни и приходили, чтобы на них посмотреть. Мне нужно, чтобы омеги приходили за танцами альф и бет. Ты знаешь, я не забираю полностью все то что им суют в трусы, лишь небольшой процент, но и это неплохая такая денежка выходит. И вот эти вот два хрупких и милых омеги должны взорвать зал. — Я вас понял. Деньги. Вот что решает в этом мире. В чем-то неприятно, но это правда. За потугами новичков Мо наблюдал снисходительно. Во всяком случае, старался. Но в один прекрасный день они его заебали, Шань не выдержал. Он оставил свои и так идеально отполированные стаканы и подошел к ним. — Извините, если помешал, но вы не правильно делаете эту стойку. — Тебе какое дело? - омеги только с виду милые, а фактически то еще хамло, пользующееся расположением альф. — Мне — никакого. Вот только видя вас я могу сказать, что если случится несчастный случай и кто-то из вас сорвется вниз головой, например, то проблемы клубу вы устроите немалые. Я не хочу лишаться работы. И не хочу, чтобы клуб нес убытки из-за вас. — И? Что ты предлагаешь? — Я могу показать, как правильно это делается. Ни травм, ни потери сил. — Ну давай, - ехидно сказал другой, - Показывай, как надо п р а в и л ь н о. Как Мо не зарядил ему в челюсть — неизвестно, но очень хотелось. Господин Мао за всем этим наблюдал, улыбаясь и не вмешиваясь. Ну а рыжий показал, как надо. И это действительно было нетрудно для них — все получилось легко и просто. Вот только после их разогрева перед вечером директор попросил Мо подойти к сцене вновь. Подойти и показать, что же умеет он сам. — Ты ведь явно знаешь и умеешь больше, чем показываешь, Шань. — Может быть и так, - ох, как этот разговор ему не нравится. — Покажи, что умеешь. Я знаю, ты не любишь людей и когда на тебя смотрят. Но я просто хочу знать. — Я бета, сэр. Я не смогу привлечь то внимание, которое нужно вам. — Ну, знаешь, бета ты или кто-то другой, это не важно. Важно, что сейчас, когда ты за стойкой, люди идут посмотреть на тебя. Поговорить. Поесть то, что приготовил ты. Они думают и представляют. Будто ты делаешь это только для них. Ты их слушаешь, даешь подсказки, говоришь вежливо. Многим ничего другого не надо, - о том, что еще больше тех, кто интересуется Шанем более подробно, Мао говорить не стал, уже успел понять парнишку, - И если ты будешь иногда танцевать, это повысит посещаемость в разы. Я не говорю про каждый день или неделю. Даже не про раз в месяц. Нет. Только тогда, когда у тебя будет состояние, настроение и желание. Все деньги, без моего вычета, тебе. Плюс моя премия. Только покажи, что и как ты можешь сейчас, - хищник почувствовал, что может получить оооочень большой куш. — Я попробую. И, наверное, можно было это «выступление» запороть специально. Наверное, можно было специально сделать с ошибками. Но Мо был из тех, кто не умел делать неправильно, не умел обманывать. Поэтому он разогрелся, стянул жилет, оставшись в своей рабочей одежде — рубашке и брюках — и начал танец. Выбрал какую-то неоклассику, которую Мао особо не слушал. И да, возможно, его движения были не такими, как у других, они не были строго выверенными и отточенными в своей последовательности, они не призывали, вообще никакого секса не подразумевалось, но... все, кто был в зале, смотрели на танцующего рыжего парня открыв рты. Все и каждый — никто не мог оторвать взгляд, потому что зрелище было настолько красивым и притягательным, завораживающим, что Мао отметил — семья Цзянь действительно профессионалы своего дела. А еще отметил про себя то, что самый закрытый и спокойный с виду человек может таить в себе множество сюрпризов. И он не ошибся, когда давил на Мо, доверившись своему чутью. Когда танец был окончен, Шань услышал аплодисменты. Неожиданно. Он заговорил первым, не дав сказать директору и слова: — Если вас устраивает такая подача, я согласен. Но мое условие в том, что костюм и музыку я выбираю сам. И никогда не раздеваюсь до конца — только так, как сам считаю нужным. — Оке! Меня все устраивает. Они пожали руки, когда Мо спустился. Мао сиял, а сам рыжий был в замешательстве — уж не роет ли он сам себе могилу, соглашаясь на это? Обговорили дату — это должен был быть выходной день, чтобы как можно больше людей увидели Мо на сцене. Дали время на подготовку: Шань подошел ответственно, назначив больше встреч с ребятами. Когда объяснил причину, только переглянулись удивленно, но ничего не сказали. Уточнили дату только. Да Чжань на второе занятие после признания достал из сумки какие-то ремешки. Когда Мо понял, что это, залился краской, а Сиси спокойно сказал, что это под рубашку, ведь рыжий не планирует раздеваться, будет в той же одежде, что и на обычной работе, поэтому интрига обязательна. В день Х Шань волновался. Не от того, что может налажать, нет. В своем танце он уверен на все сто. Его вымораживала сама идея того, что столько людей будут пристально его рассматривать, а потом, может, и представлять... От последнего его передернуло. О том, что это могут делать уже и сейчас, а кто-то делает довольно-таки длительное время, Мо не подумал. За полчаса до своего выступления бармен скрылся в подсобных помещениях, вызвав недовольство у посетителей. Эмоции куда-то ушли внезапно. Осталась пустота. Он должен, ради себя и сына. Для своей лучшей жизни. Ничего нет такого в том, что на него немного посмотрят. Нет. Слабые попытки убедить себя в правильности выбора прервал стук в дверь небольшого помещения. — Привет! - жизнерадостный Цзянь просто впорхнул к нему, - Сиси не пустили, он в зале пока сидит. А я пришел к тебе на помощь! — Эээ... привет. Спасибо. Зачем? - Мо растерян. — Затем, что ты наверняка даже не подумал о том, чтобы немного накраситься. Да, ты можешь быть естественным, но все же, так лучше. С этими словами И достал небольшой чемоданчик. Выудил большую кисть, пудру. Заставил Мо расстегнуться полностью, удовлетворенно отметив, что портупея под рубашкой все же есть. Можно сказать, макияжа почти не было: всего лишь пудра на тело, всего лишь выравнивание тона кожи и небольшие стрелки — вот все, что сделал Цзянь, но Шань чувствовал дискомфорт от этого. — А знаешь, рыжий, тебе все это идет. Ты очень красивый и зря сомневаешься в себе! — Да брось, И! Но спасибо за поддержку. — Не-не-не, ты действительно не видишь своей красоты. И знаешь в зале много где можно услышать, что жаль ушел рыжий бармен, ох, как жаль. Представляешь, как они сейчас охуеют? - блондин весело рассмеялся, - Ну ладно, я побежал. — Спасибо. За все. Как ни странно, но это помогло. Почему-то этот альфа не вызывал недоверия, страха и паники. Наверное все в том, что Шань видел, как он относится к своему омеге — просто боготворит. А тот сдержанный и спокойный, не показывает чувств, но тоже видно что любит безмерно. Они говорили как-то, что поняли все друг про друга и про себя еще до начала пубертата, а с ним только убедились. И Мо был действительно рад, когда на днях Чжань отдал свои таблетки — такие же, как у него — со словами, что на ближайшие восемь месяцев они ему не понадобятся. Поэтому Цзянь и летал, как на крыльях. Поэтому и торопился так к своему ненаглядному. Это было мило, красиво и тем, что вдохновляет и поддерживает. Само выступление Шань помнит слабо. Только то, что отхватил несколько презрительных взглядов в свою сторону от «профессиональных» танцоров, когда подошел к занавесу. На сцене не было пилона. На нем не было ботинок или какой-либо другой обуви. Его рубашка едва держится на двух пуговицах, а в вырезе нет-нет, да мелькают тугие ремешки, обхватывающие грудь и плечи. Начинается музыка, неспешная, для кого-то, может, банальная. Но ему нравится. Мо знает сцену наизусть — где какая выбоина, где начинается и заканчивается, где его видно лучше всего. Знает. Поэтому глаза закрывает. А когда выходит на сцену, слышит удивленные возгласы и призыв к тишине от самого директора — тот не мог пропустить это представление, следя за реакцией зала. Мо двигается плавно и экспрессивно, перемежает кувырки с красивыми извиваниями, прыжками и необычными стойками. Его тело крепкое и жилистое, но стройное и изящное. И в общем-то ему не нужны никакие украшения — он сам себе одно большое украшение. Так думает господин Мао, разглядывая рыжего в совсем ином свете. Он знает, что будь что — Ли ему яйца оторвет и в его же глотку запихает, поэтому не станет, но... Но. Выступление Мо Гуань Шаня, которого в баре все называют только как Рыжий, - это чистый восторг. Это видно по реакции аудитории. Мао не прогадал. В следующий раз приходящих можно будет разогреть побольше, чтобы и бабла срубить соответственно. Рыжий — находка. И Мао сам любому ноги переломает, будь что. Но он надеется на благоразумие своих посетителей (с большей частью он знаком лично). Рыжий — сокровище. Хоть сам об этом и не знает.